Феноменология террора: аналитический доклад
Феноменология террора: аналитический доклад
Тюгашев Е.
Драматизация
террора. Научный подход к восприятию и оценке протекающих в мире процессов
отличает объективность, взвешенность, системность анализа. Научный подход к
терроризму как феномену объективно протекающего исторического процесса
позволяет: Во-первых, зафиксировать его как спонтанное проявление более
глубоких, фундаментальных процессов. И в этом аспекте терроризм позиционируют
как одну из множества тактических форм политической борьбы. Во-вторых, как
некоторое явление терроризм локализован в пространстве и времени, имеет
конкретные масштабы, возникает и исчезает в зависимости от текущей политической
конъюнктуры, оказывая значимое, но ограниченное воздействие на общественную
жизнь. Это воздействие количественно фиксируемо и по эффект может сравниваться
с воздействием иных форм политической борьбы, а также иных природных
(землетрясения, цунами, пандемии и другие стихийные бедствия) и общественных
процессов (войны, революции). С этой точки зрения, современная ситуация с
терроризмом в нашей стране вызывает определенное беспокойство, но, следует
признать, что интенсивность (частота) его проявлений весьма незначительна по
сравнению с активностью террористов в Европе и России в конце Х I Х – начале ХХ
вв. или в Европе в 60–70-е гг. ХХ в. Таким образом, ситуацию с терроризмом в
современной России не следует драматизировать. В предшествующей истории террор
знавал и лучшие времена.
Информационно-психологическая
природа террора . Главным эффектом терроризма считается достижение ужаса,
переживания неотвратимости надвигающейся катастрофы. Политическая победа
достигается эскалацией чувства объективно неопределенной, диффузной угрозы,
ведущей к дезадаптации и дезорганизации противника. Характер используемых при
этом средств определяется их информационной эффективностью. Поэтому возможны и
такие виды террора как моральный террор, судебный террор, телефонный террор,
информационный террор и т.п.
Катастрофа,
т. е. порядковое снижение уровня организации обеспечивается негативной
психоэмоциональной динамикой, деморализацией, сужающей базис протекания
рефлексивных процессов высокого уровня, опосредствующих целостность
существующего порядка. Установка на распад некоторого социального порядка и
позволяет субъектам терроризма видеть его цель в разрушении, хаосе, всеобщем
уравнивании в смерти.
Субъект
терроризма обычно стремится демонстрировать большую организованность,
информированность, морально-психологическую устойчивость, представляя собой
жизнеспособную альтернативу господствующему порядку. Таким образом, в терроризм
притязает на смену порядков, добиваясь негэнтропийных целей энтропийными
средствами.
Любой
социум представляет собой композицию различных социальных порядков. И
террористические проявления сигнализируют о возможных напряжениях и подвижках в
архитектонике социального организма, обусловленных неравномерностью развития
его отдельных составляющих. Эти напряжения и подвижки могут проявляться
по-разному, а террористическая форма их проявления сигнализирует и о ситуации
коммуникативного разрыва в иерархии порядков, отсутствие обмена взаимно
значимой информации в том смысле, что передаваемые сообщения интерпретируются
как содержащие информационный шум.
Таким
образом, террористические проявления являются симптомом возможного в будущем
разлома порядков, распада их композиции или деструкции одного из них.
Архетип
террора . Террор опознается по состоянию ужаса, в котором переживается
безосновность бытия. Деструкция основ, растворение порядка в хаосе открывает
бездну, в которой не существует какой-либо точки опоры. Ужас является
бессознательной рефлексией хаоса, архетипом мировосприятия, сопутствующим архетипу
хаоса. Потеря основания есть и потеря самого себя, так как различение себя в
мире происходит отождествлением с собственным основанием. Растождествление
проявляется в утрате идентичности, чувства принадлежности к какой-либо группе,
включенности в нее. Состояние кризиса идентичности, стремлении лично
самоутвердиться и усилить чувство идентичности вхождением в группу, в которой
можно проверить подлинность собственного Я, как раз и характерно для
террористов. Кризис идентичности обычно разрешается в возрасте поздней юности.
Отсюда преимущественно юношеский и молодежный состав террористических
организаций. С возрастом готовность совершать террористический акт существенно
падает. Таким образом, террористы рекрутируются из людей, ищущих опору в жизни
и находящихся в состоянии повседневного, бытового ужаса. Причем «ужас может
проснуться в безобиднейших ситуациях» (М. Хайдеггер). Идентифицируя себя по
отсутствию идентичности, люди такого типа отождествляются и ассоциируются с
такими же людьми, а затем в качестве коллективных субъектов Хаоса,
Безосновности и Бездны отождествляют в террактах с собой других людей, ввергая
их в состояние ужаса. Делая их своими, террористы выступают как освободители
других и посредством других — освободителями себя. Герои-избавители, разрушая
текущий порядок, лишают людей привычных оснований бытия. Вместе с тем
многоуровневая организация порядка (порядка порядков) открывает скрытые
основания бытия. Поэтому «когда ужас улегся, обыденная речь обычно говорит:
«что собственно было? ничего»» (М. Хайдеггер). Поэтому герои-избавители
выступают героями-основателями, открывающими все более и более глубокие
основания бытия миропорядка.
Культурная ценность террора
Соответственно,
терроризм далеко не всегда и всеми оценивался отрицательно. Террор не только
рассматривался как одна из приемлемых форм противоборства, но и лежал у истоков
многих государств. Известный просветитель XVIII в. Монтескье описывал террор
как повседневную практику деспотических государств. Субъекты ряда
буржуазно-демократических революций (Англия, Франция, Россия и др.) и
национально-освободительных движений (Алжир, Израиль, Ирландия, Италия, Польша,
Палестина, Турция, Чечня) обращались к тактике терроризма. В этих государствах
образ террориста ассоциировался с образом героического борца за свободу, а
субкультура терроризма становилась образцом для подражания в новой организации
культуры.
После
Второй мировой войны в многих странах Запада террор перестает восприниматься
как легитимная форма политической борьбы, оценивается как общественно опасное
явление и криминализируется. Террор вытесняется за пределы правового поля и
зачастую приобретает латентные формы. Аналогичной переоценке в историческом
процессе подверглись геноцид, рабство, тирания, пиратство и т п.
Только
начавшийся в последние десятилетия процесс вытеснения террора из политического
оборота не является устойчивым. Политические субъекты могут открыто прибегать к
терроризму, но не признавать этого. Они также могут поддерживать
террористов-комбатантов опосредованно, в качестве спонсоров или так называемых
«симпатизантов». Таким образом, квалификация некоторого факта как факта
терроризма является субъектно относительной и определяется социокультурным
архетипом восприятия Ужаса.
Рефлексивность террора
Тотальность
террористических практик (аксиома: «виновны все») порождает своеобразный эффект
отдачи (бумеранга) в системной динамике террористической деятельности: террор
порождает контртеррор.
Возникновение
эффекта отдачи может быть интерактивным, когда террор (прямо или системный) со
стороны одного политического субъекта вынуждает противоборствующую сторону
также обратиться к тактике террора (по формуле: «Лучше ужасный конец, чем
бесконечный ужас»). Это оборачивание метода.
Возникновение
эффекта отдачи может быть следствием оборачивания средств. Известный
«стокгольмский синдром» отождествление террористов и заложников является
двояким. Не только заложники могут идентифицироваться с террористами, но и
наоборот, террористы идентифицируют с себя с жертвами. В результате террористические
практики выходят из-под контроля породившего их политического субъекта и
переходят под контроль политического контрсубъекта.
Таким
образом, любые действия политического субъекта, которые типизируются его
контрсубъектом как террористические, неизбежно приведут к контртеррору.
Соответственно, террористическая деятельность противника должна рассматриваться
как реакция, инициированная террористическими акциями со своей стороны.
Рефлексивное управление террором
Террористические
реакции современности, как правило, являются отдаленным и многократно
отраженным от различных субъектов историческим эхо террористических практик
далекого и недавнего прошлого. Поэтому в стратегической превенции террора
существует проблема самоконтроля политической деятельности, долгосрочного
расчета функции отклика в политическом пространстве легитимно предпринимаемых
террористических действий
Эффект
бумеранга позволяет политическому субъекту использовать террор контрсубъекта
как внешнее средство решения внутриполитических задач. Благодаря этой
возможности в структуре политического субъекта содержится внутренний
контрсубъект, который выступает спонсором или симпатизантом внешнего
терроризма.
Поскольку
внешний террор используется как инструмент разрешения внутриполитических противоречий,
то превенция его достигается эффективным самоконтролем политического субъекта.
В противном случае внешней террористической активность оказывается
предвестником ротация элит в составе политического субъекта.
Информационная блокада террактов
Оружием
массового поражения, используемым террористическими организациями, является
общественный резонанс, вызываемый чувствами страха и ужаса, распространяемыми и
многократно усиливаемые средствами массовой коммуникации. Широкое освещение
своей деятельности средствами массовой информации террористы рассматривают как
самое важное вознаграждение, поскольку оно позволяет оказать влияние на
массовое политическое сознание и дестабилизировать его.
Для
предотвращения фобийных реакций населения на информационно-психологическое
воздействие террористических актов на «болевые точки» общественного сознания
может быть обеспечено только информационной блокадой. Для этого рекомендуется,
чтобы любой террористический акт должен быть подвергнут максимально быстрому и
тотальному вытеснению из памяти людей. Информация о нем должна подаваться в
строго дозированном объеме и в течение строго промежутка времени.
Политический
этикет не должен допускать использования терактов в качестве информационных
поводов в публичной политике: в целях консолидации общественного мнения при
принятии непопулярных решений, для проведения предвыборных кампаний, повышения
персональных рейтингов. Оправданным признается переход к суду военного
трибунала по отношению к террористам.
Гендер террора
Вместе
с тем прогрессирующее отчуждение от терроризма, его делегитимизация имеет
объективные основания. Становление целостного, взаимозависимого мира определяет
неэффективность ряда форм политической и вооруженной борьбы (например, ядерной
войны), ставящих под угрозу существование человечества в целом. Поэтому
понижение уровня организация противника в рамках ликвидации прежнего мирового
порядка рефлексивно влечет упразднение и субъекта терроризма. Глобальная
неэффективность терроризма требует целенаправленной реализации стратегии его
сдерживания, локализации его в отдельных очагах, деструкция которых не влечет
за собой глобальных последствий.
Глобализация
общественной жизни формирует объективные основания для в целом оптимистического
прогноза в отношении долгосрочной перспективы снижения роли терроризма в
политической деятельности. Актуализация темы борьбы с терроризмом может
выступать симптомом качественного перелома в отношении к нему, аналогичной
развернувшаяся в Англии середины XIX в. кампания борьбы против рабства.
Косвенным
признаком начавшегося перехода терроризма в регрессирующую политическую форму
является рост числа женщин в составе комбатантов. Знаковым в этом отношении
является использование шахидок. Как и в любой другой сфере общественной
деятельности, перелив мужчин из террористической деятельности в другие сферы
занятости является признаком снижения сравнительной эффективности этой
деятельности и более высокой перспективности иных форм политической борьбы.
Наметившаяся
в долгосрочной перспективе тенденция снижения политической эффективности
терроризма требует содействия, которое может быть реализовано: а) рутинизацией
текущей практики противодействия террористической деятельности, б)
урегулированием проблем в рамках иных форм политических взаимодействий. Террор
должен оказываться все менее и менее политически продуктивным.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.gumer.info/