Выявить оценку и характеристику личности А.Х. Бенкендорфа современниками.
Гипотеза исследования. В качестве гипотезы в исследовании выступает предположение, что шеф жандармов и руководитель III отделения, граф А.Х. Бенкендорф в сознании своих современников отнюдь не являлся исключительно коварным, деспотичным тираном и безжалостным душителем свободы, как его зачастую изображают и воспринимают в историческом пространстве.
Методологическую базу диссертации составляют:
общенаучная группа методов (аналитико-синтетический метод, метод индукции и дедукции), которая позволила в соответствии с заявленной темой определить основные направления исследования личности А.Х. Бенкендорфа, а также задать общую, логически обоснованную схему анализа его жизни и деятельности.
специально-историческая группа методов (историко-биографический, историко-генетический метод, сравнительно-исторический метод, хронологический метод, метод исторического описания), позволившая в хронологической последовательности проанализировать основные жизненные этапы в судьбе А.Х. Бенкендорфа и составить его историко-психологический портрет на основе взятых из источников биографических сведений, выявленных профессиональных качеств и оценок современников.
Структура исследования. Магистерская диссертация состоит из введения; трех глав, семи параграфов; заключения, списка источников и литературы; приложений.
бенкендорф граф полиция
Глава I. Историко-психологический портрет графа А.Х. Бенкендорфа
.1 Становление и развитие личности А.Х. Бенкендорфа в период правления Александра I
Личность Александра Христофоровича Бенкендорфа (1783 - 1844) для отечественной истории имеет особое значение. Поэтому, обращаясь к вопросу составления его историко-психологического портрета, первым делом необходимо определить само понятие «личность», и выявить основные факторы, влияющие на процессы ее формирования и развития.
В психологических, философских трудах и литературе наблюдается различный подход к определению личности. Выдающийся психолог Л.С. Выготский считал, что под личностью понимается конечный результат культурно-социального развития. В свою очередь С.Л. Рубинштейн включал в это понятие человека с оформленной жизненной позицией, выраженными индивидуальными свойствами, и имеющего прямое отношение ко всему, что его окружает. Философ Н.А. Бердяев сравнивал человеческую личность с «малой вселенной», микрокосмосом, в котором сокрыто «абсолютное бытие», вне человека являющееся лишь относительным.
С точки зрения исторической психологии, личность является определенным психосоциальным типом, отражающим существенные черты исторической эпохи, общественного устройства, и обладающим относительной самостоятельностью с набором индивидуальных, специфических качеств, выделяющих его из общества как целого. Личность рассматривается многими исследователями психологии с двух сторон: первая сторона заключается в воздействии на человека внешнего мира во всей своей многогранности; и вторая сторона - это внутренние проявления человеческой психики, которые формируются в результате внешних воздействий.
Бесспорно, становление и развитие личности - это сложный, комплексный процесс. Его главная особенность заключается в воздействии на человека целого ряда внешних факторов (семьи, ближайшего окружения и даже целой исторической эпохи), которые впоследствии находят свое выражение в действиях, представлениях и мыслях как самой личности, так и ее непосредственного социального окружения. И уже через деятельность учебную, общественную или профессиональную у человека происходит формирование личностных качеств и индивидуальных особенностей, тем самым определяется место человека в социальной иерархии общества.
Историческая психология определяет, что формирование любой личности, развитие ее взглядов, общего мировоззрения, нравственных норм, а также непосредственные действия человека главным образом связаны как с воздействием на личность глобальной общественной среды (или же макросреды), под которой понимаются государство, господствующая политическая система, «дух времени», общественные настроения, традиции (иначе говоря, конкретная историческая эпоха); так и с личным, тесным окружением - так называемой «микросредой» (например, семья).
Собственно, принимая во внимание все вышеизложенное, возникает четкая необходимость дать общую характеристику периоду правления Александра I - эпохи, в которой происходило личностное оформление и развитие А.Х. Бенкендорфа - охарактеризовав при этом и фигуру самого императора, и уже затем обратиться к рассмотрению фактора семьи в жизни А.Х. Бенкендорфа с последующим определением основополагающих моментов в его биографии в исследуемую эпоху.
Отмечено, что правление императора Александра Павловича, пришедшего к власти после дворцового переворота, в ходе которого был убит его отец Павел I, вышло неоднозначным. С одной стороны, с момента его вступления на престол все российское общество было пронизано идеей реформаторства, скорых изменений и преобразований, о которых сам же Александр I и провозгласил в Манифесте от 1801 года. Действительно, первоначально этот период нашей истории стал эпохой реформирования: происходила перестройка государственного аппарата (введение министерской системы), начиналась тайная разработка планов конституционных проектов, намечались определенные шаги в решении давнего и очень тяжкого для страны крестьянского вопроса.
Подобные внутриполитические моменты первой половины царствования Александра I сочетались с существенными внешнеполитическими осложнениями (войны с Турцией, Швецией и, конечно же, наполеоновской Францией), что определенно сказывалось в негативном плане на общественно-экономических направлениях жизни государства. Безусловно, общество этого исторического периода, видя всю озабоченность правительства вопросами реформирования, находилось в ожидании чего-то грандиозного, однако основной успех политики Александра Павловича после победы в войне с Наполеоном пришелся именно на внешнеполитическую арену.
Многие же внутриполитические вопросы (конституционный, крестьянский) так и остались без четкого решения. Исследователи характеризуют вторую половину правления Александра I как период отхода от либеральных планов по преобразованию страны. Во многом подобное развитие событий связывают с личностью самого императора. Это был человек, который с детства привык находиться в состоянии «разрыва» между двумя противоборствующими лагерями - дворами бабушки Екатерины Великой и отца Павла I. Историк В.О. Ключевский называл подобную особенность в биографии Александра I «жизнью на два ума». Данное обстоятельство явилось причиной того, что Александр Павлович попросту не мог обладать открытым характером, отсюда и следует амбициозность его императорской натуры в сочетании с двоедушием, притворством, скрытностью, умением манипуляции и наклонностью казаться, а не быть.
Так или иначе, на престол Александр I взошел с огромным запасом возвышенных и доброжелательных стремлений, которые должны были способствовать установлению свободы и конституционных начал в стране, могли бы встряхнуть и преобразовать устоявшуюся систему управления. Но, как это часто бывает в масштабных замыслах, теория на деле разошлась с практикой. Первые же столкновения с реальными препятствиями человека, из-за своего воспитания и окружения не привыкшего преодолевать существенные трудности, вызывали у него досаду, состояние апатии и утрату интереса. Непривычка к труду и борьбе развила в нем наклонность преждевременно опускать руки, слишком скоро утомляться; в итоге получалось так, что едва начав что-либо, Александр Павлович уже тяготился этим занятием и «перескакивал» на другие дела и вопросы, не доводя предыдущие до логического завершения. Стоит сказать, что император всегда и везде стремился быть на первых ролях, являться начинателем всех мыслей, планов и задумок, поэтому иногда в нем наблюдалось недовольство к особо инициативным чиновникам (и пример с отдалением от престола реформатора М.М. Сперанского служит тому подтверждением).
Именно личность императора определила общую противоречивость эпохи правления, охватившей всю первую четверть XIX столетия: с одной стороны Александр I стремился быть проводником добрых, светлых идей Просвещения; это был мечтатель, не чуждый человеколюбия, гуманности, смиренности и терпимости; с другой же - упрямый, апатичный представитель и лидер российской самодержавной системы во всем многообразии накопившихся негативных проявлений, боявшийся повторить печальную судьбу собственного отца и встречавший серьезное сопротивление дворянской элиты по многим своим преобразовательным планам.
В условиях всеобщего ожидания лучших преобразований жизни, постоянного негласного противоборства дворянских элит и императора, а также в контексте масштабных внешнеполитических вызовов формировалась личность Александра Христофоровича Бенкендорфа. Его происхождение связано с древним франконским дворянским родом, переселившимся в XVI в. из южных немецких земель в Лифляндию.
Стоит сказать, что к моменту рождения Александра Христофоровича род Бенкендорфов уже достойно зарекомендовал себя на службе Российскому государству, поэтому семейство находилось в положении приближенных к императорскому двору. Говоря же о семье А.Х. Бенкендорфа, как о важнейшем, наследственном факторе влияния на становление и развитие его личности, необходимо подробнее остановиться на его семейной истории и родовой символике (см. Приложение №1).
Известно, что 1710 году в ходе длившейся Северной войны против Швеции к России отошла Рига со всеми прилегающими территориями. В этот же период Петр I принял в российское подданство местного бургомистра Иоганна фон Бенкендорфа, сумевшего за последующие одиннадцать лет зарекомендовать себя, и в итоге стать на ответственный пост вице-президента всей Лифляндии.
На протяжении известного периода своего существования, профессиональная жизнь членов мужской семейной линии Бенкендорфов была связана с военным делом. Стоит признать, у дворян того времени выбор профессиональной деятельности был не столь обширен: приходилось идти либо на государственную службу, либо в военное дело с последующей возможностью перехода с воинской службы на государственное служение. Получилось так, что все социальное окружение А.Х. Бенкендорфа (родные, близкие, друзья и знакомые) практически полностью состояло из людей, посвятивших свою жизнь несению воинских обязанностей на благо страны.
Известно, что дед Александра Христофоровича - Иван Иванович (1720 1775), начал свою службу еще в период правления Елизаветы Петровны. Он был непосредственным участником Семилетней войны. Впоследствии за многочисленные подвиги и храбрость был произведен Петром III в звание генерал-майора и назначен шефом Куринского пехотного полка. В правление Екатерины II был отмечен орденом св. Георгия 4 ст. за «25-летие беспорочной службы», а также назначен комендантом города Ревель. Помимо этого, был внесен в Лифляндский (1765) и Эстляндский (1773) официальные дворянские перечни - матрикулы.
Супруга Иван Ивановича и бабушка Александра Христофоровича Бенкендорфа, София Элизабета Левенштерн (1724 - 1783), происходила из лифляндского баронского рода. В свое время она была отмечена самой Екатериной II - и с 1777 г. назначена воспитательницей великих князей Александра и Константина Павловичей. Необходимо сказать, что во многом именно благодаря ее усилиям при императорском дворе, а также личным качествам, среди которых сама императрица особо выделяла и очень ценила преданность и честность, семейство Бенкендорфов серьезно укрепилось и возвысилось при Дворе на многие годы.
Старший сын Ивана Ивановича и отец Александра Бенкендорфа, Христофор Иванович (1749 - 1823), также остался верен заложенным предками семейным традициям, посвятив свою жизнь военной карьере. Свой первый воинский опыт Христофор Бенкендорф получил в войне с Турцией 1768 - 1774 гг. Эта военная кампания, помимо чина премьер-майора (за сражение под Бухарестом), принесла ему серьезный личный авторитет и уважение не только среди сослуживцев, но и в царской семье. В 1772 году последовало его назначение обер-квартирмейстером, т.е. он был ответственным не только за расквартирование войск, но и за изучение местности, составление планов и т.д. В 1780-х Христофор Иванович служил полковником в Нарвском пехотном полку, а во время очередной русско-турецкой войны 1787 - 1791 гг. был послан по личному распоряжению императрицы Екатерины II (желавшей удалить заслуженного офицера от своего сына Павла I) в Молдавию, в подчинение небезызвестного Г.А. Потемкина, где снова заслужил весьма положительные отзывы современников, подмечавших его храбрость, преданность делу и стране. Но не только этим в свое время был знаменит Христофор Бенкендорф: современниками отмечались его природная забывчивость, рассеянность в повседневных делах, которые впоследствии стали предметом сочинения забавных историй и анекдотов о нем. Подобная личностная черта не обошла стороной и его сына - за Александром Христофоровичем современники также подмечали схожие характерные проявления.
Следует сказать, что с наступлением определенного затишья на военном фронте, и не в последнюю очередь благодаря усилиям своей матери Софии, Христофор Иванович Бенкендорф стал активным участников придворной жизни. Князь Вяземский так описывал сложившуюся ситуацию:
«Бенкендорф постоянно пользовался особенным благоволением и, можно сказать, приязнью Павла Петровича и Марии Федоровны, что не всегда бывает при дворе одновременно и совместно: равновесие - дело трудное в жизни, а в придворной тем паче». Позднее, в 1802 году и Александр Христофорович Бенкендорф в своих мемуарах писал: «Мой отец был другом великого князя Павла, а моя мать близко связана еще с детства с великой княгиней Марией. Эта двойная связь не могла нравиться императрице Екатерине, стремившейся расстроить малейшие пристрастия своего сына…».
Уже по этой краткой характеристике можно судить об определенном уровне смелости и уверенности на тот момент еще юного представителя рода Бенкендорфов, ведь о такой семейной близости с двором ненавистного в придворной среде Павла I после случившегося в 1801 году дворцового переворота безопаснее было не упоминать вовсе.
Говоря же о материнской линии, необходимо отметить следующее: мать Александра, Анна Бенкендорф (в девичестве Анна Юлиана Шиллинг фон Канштадт), с самого своего детства находилась в тесных, дружеских связях с Марией Федоровной (урожденной Софией Марией Доротеей Августой Луизой Вюртембергской), женой Павла I. Сам Александр Христофорович свидетельствовал об этом факте в своих воспоминаниях, называя свою мать «самым близким другом <…> княгини Марии». Родом Анна была из Пруссии, собственно, как и София Вюртембергская.
Из частной переписки Марии Федоровны видно, что она отзывалась о подруге детства как о «добром и терпимом человеке», называя ее также «честной, достойной женщиной, прекрасной и обаятельной, чувственной и дружелюбной». Именно длительной дружбой между женой императора и супругой Христофора Ивановича объясняется дальнейшее монаршее благоволение роду Бенкендорфов. Ярким свидетельством тому служит генерал-лейтенантский чин, дарованный Христофору Ивановичу в 1796 году Павлом I, а также назначение того на должность рижского военного губернатора. И это несмотря на то, что между Бенкендорфами и императорской семьей иногда возникали разногласия из-за придворных интриг. В 1799 году Христофор Иванович все-таки был отправлен в отставку с поста губернатора по решению императора, но при этом глава семейства Бенкендорфов получил значительное пенсионное обеспечение. А.Х. Бенкендорф так описывал это событие: «Мой отец потерял свою должность и фавор у императора только из-за рапорта о том, что кто-то видел на улицах Риги круглые шляпы!».
Александр Христофорович Бенкендорф, согласно записям в метрической книге, появился на свет 23 июня 1783 года в городе Ревель. Его родители при выборе имени явно ориентировались на будущего наследника престола Александра I. Ранее нами уже было определено, что благодаря фактору семьи, выражавшемуся в тесных и долгих родительских связях с правящей российской элитой, Александр Христофорович смог с детских лет стать любимцем царской семьи. Бесспорно, Александр рос в окружении военных, и сфера его интересов была целиком и полностью предопределена данным обстоятельством.
По примеру отца он не очень стремился к учебе: получение образования начал в Баварском пансионе, а закончил уже в петербургском заведении аббата Николя. Как и его педагоги, Александр сам честно признавал в своих мемуарах, что он никогда не отличался успехами и рвением в учебном деле, был ленив и безынициативен. По-настоящему живой интерес он испытывал только лишь к военному искусству и женскому обществу. Из-за этого обстоятельства Александр Христофорович проучился в пансионе недолго.
В возрасте 15 лет он при непосредственном участии аббата Николя, желавшего скорее избавиться ленивого и буйного ученика, и содействии императрицы Марии Федоровны, фактически ставшей ему наставницей после смерти его родной матери в 1797 году, был зачислен унтер-офицером в лейб-гвардии Семеновский полк, став затем адъютантом самого императора. Военная карьера явилась для него, пожалуй, одним из лучших этапов всей жизни. Подобное развитие событий стало возможным во многом благодаря постоянной поддержке, которую оказывала ему и его семейству императрица. Например, она способствовала продвижению по карьерной лестнице Константина Христофоровича, брата Александра, ставшего дипломатом, а затем прославившегося в качестве героя русско-турецкой войны. Помогала Мария Федоровна и сестрам - Марии и Дарье Бенкендорф, устроив тех после смерти матери в Смольный институт благородных девиц. Благодаря постоянной опеке со стороны императрицы первые годы службы в качестве адъютанта для Александра Христофоровича выдались отнюдь не столь интенсивными и напряженными. Из всех поручений самым серьезным в это время выдалось лишь посещение в 1800 году Мекленбурга для передачи сообщения о свадьбах великих княгинь Елены и Александры, выходивших замуж за немецких герцогов.
В 1801 году в государстве произошел дворцовый переворот - император Павел I был убит заговорщиками и к власти пришел его сын Александр Павлович. Последовавшие затем 24 года александровского правления стали во многом определяющими для Бенкендорфа. Пришедший к власти император на протяжении всего своего правления относился к Александру Христофоровичу настороженно и даже холодно. Основной причиной подобного отношения, по-видимому, была близость семейства Бенкендорфов к императрице, вдове убитого Павла I. Мария Федоровна обладала безусловным авторитетом в придворной среде, ее мнение было весомым для окружающих людей, она имела возможность вмешиваться в различные государственные вопросы - именно по этой причине ее сын Александр I предпочел отдалить от императорского двора всех лиц, входивших в близкое окружение своей матери.
Каждый из периодов включает в себя определенные яркие события, повлиявшие и отразившиеся в личном мировоззрении и мироощущении Александра Христофоровича.
В феврале 1802 года Бенкендорф благодаря содействию Марии Федоровны оказался в составе инспекции генерала Егора Максимовича Спренгпортена, шведа на русской службе. В непосредственные задачи инспекции (и лично А.Х. Бенкендорфа) входили разъезды по российским губерниям с целью комплексной проверки деятельности местных властей с составлением подробных отчетов, а также ведение переговоров с представителями малых народов, проживавших в отдаленных регионах империи. В ту эпоху подобные «путешествия» считались для представителей высшего сословия «школой жизни», т.е. важным этапом окончательного взросления человека.
Маршрут инспекции проходил по европейской части России вплоть до Уральских гор, по обширным территориям Сибири с последующим возвращением и посещением южных губерний, расположенных на Кавказе. В итоге Бенкендорф за полтора года разъездов по России посетил множество городов и мест, произведших на него самое сильное впечатление. Помимо отчетов для начальства Александр Христофорович в путешествии вел дневниковые записи, где фиксировал свои личные впечатления и эмоции.
Благодаря им можно проследить процесс формирования мировоззрения молодого Бенкендорфа. Например, его кумиром был Петр Великий, сделавший многое для преобразования отечественной армии, создания флота и постройки прекрасной новой столицы государства - Петербурга.
Посетив Нижний Новгород, Александр Христофорович пришел к пониманию, что именно в этом городе было бы идеально разместить столицу русского государства, т.к. Петербург находился на слишком большом отдалении от всех остальных регионов страны, что только усложняло управление империей. В этом своем стратегическом мысленном порыве он опередил даже деятелей декабристского движения - П.И. Пестеля и Н.М. Муравьева, которые также впоследствии предлагали в своих проектах перенести столицу.
Побывав в Оренбурге, Бенкендорф отметил очень бедное состояние города, расположенного в очень благоприятном месте для ведения торговли, но совершенно не извлекающего прибыли из такого выгодного местоположения. Причиной тому, как считал Бенкендорф - бездарное, ограниченное и алчное руководство, не способное решать масштабные задачи, и по факту выполняющее роль «притеснителей торговцев и полицейских надзирателей».
В Сибири же Бенкендорф был потрясен местной природой, обилием природных запасов и богатств, а также тем, что такой обильный край превратили ссыльное место для «губернаторов-мздоимцев» и «отбросов и преступников всех мастей».
Побывав же в 1803 году в южных губерниях России, двадцатилетний Александр Христофорович с восхищением отмечал устройство и быт донского казачества. Казак в его представлении - это идеальный тип гражданина, поскольку он одновременно является и воином, несущим государственную службу. Можно сказать, что в этой мысли Бенкендорфа уже оформляются консервативные идеи, поскольку он называет своим идеалом гражданина-воина, не терпимого к резким, существенным изменениям и преобразованиям, живущего исключительно на основе старых, сложившихся традиций.
Таким образом, поездка по России помогла А.Х. Бенкендорфу вникнуть в вопросы, касающиеся устройства страны. Историк Д.И. Олейников полагал, что она послужила отправной точкой в понимании Бенкендорфом неэффективности такого способа сбора информации о состоянии государства, как «инспекция». Следовательно, ввиду обширности территорий была невозможна и быстрая реакция «центра» империи на происходящие события в иных, отдаленных губерниях.
Дальнейшие события в жизни А.Х. Бенкендорфа связаны с получением им военного опыта. В 1803 году, будучи в инспекции на южных границах империи, Бенкендорф получил разрешение генерала Спренгпортена на выезд в Грузию в расположение действующей армии генерала Павла Дмитриевича Цицианова. Именно там он познакомился с князем М.С. Воронцовым, также направлявшимся волонтером в корпус Цицианова и впоследствии ставшим лучшим другом Бенкендорфа.
Присоединившись к Кавказскому корпусу, расширявшему на тот момент южные рубежи империи, Александр Христофорович получил свой первый боевой опыт. Серьезным испытанием под предводительством П.Д. Цицианова для Александра Христофоровича стало участие в боевых действиях на территории Гянджинского ханства. Учитывая его стратегически важное местоположение, командование русской армии считало Гянджу «ключом к северным провинциям Ирана». Именно при штурме крепости Гянджи в январе 1804 г. отличился 21-летний А.Х. Бенкендорф. Так сложилось, что на Кавказе он получил боевое крещение, опыт смертельных схваток и ожесточенных сражений. О том, что молодой офицер с честью выходил из выпадавших на его долю испытаний, свидетельствуют полученные им государственные награды: ордена Св. Анны 3-й степени и Св. Владимира 4-й степени. Сам Бенкендорф характеризовал этот период своей жизни словами: «Я был счастлив!».
В том же 1804 году Александру Христофоровичу удалось посетить Крым. Полуостров восхитил его своей красотой. В воспоминаниях он выказывает искреннее восхищение гением князя Григория Александровича Потемкина и его предшественников, добившихся присоединения столь чудесного края к Российской империи. Но здесь же Бенкендорф был неприятно удивлен царившей безлюдностью и общей разрухой, называя все это «вечным позором» для царствования Екатерины II. Необходимо отметить, что для Александра Христофоровича была характерна историческая любознательность - он любил историю, ему нравились путешествия, посещения уцелевших развалин древних городов - в том же Крыму, на Кавказе, в Стамбуле, Афинах. Везде он находил объекты для своего внимания и интереса.
Будучи в 1804 году на Ионических островах, находившихся на тот момент под протекторатом России, Бенкендорф под командованием генерала Романа Карловича Анрепа занимался формированием и обучением партизанских отрядов - Албанского легиона - с целью защиты этого региона от войск Наполеона. Уже здесь его, как и многих других сослуживцев, не оставляло предчувствие скорой «большой войны» в Европе.
И действительно, в 1805 году началась война с Францией. Этот военный конфликт Александр Христофорович начал под предводительством генерала П.А. Толстого. Действуя в составе его корпуса, Бенкендорфу удалось отличиться в целой череде битв кампании 1805 - 1807 гг.: в сражении при крепости Гамельн он с отрядом казаков разбил французский отряд; участвовал в столкновениях с французской армией под Насельском, Маковым и в самой крупной, кровавой битве той кампании - сражении под Прейсиш-Эйлау. Должность адъютанта обязывала Бенкендорфа находиться на самых ожесточенных участках сражений с целью осуществления связи между различными армейскими подразделениями. Собственно, поэтому за проявленную в этих столкновениях храбрость Бенкендорф был отмечен званием капитана (спустя всего две недели получил повышение до полковника), а также орденом Св. Анны 2 ст. и особым прусским орденом «Пур-ле-Мерит».
Помимо серьезного боевого опыта, из этого конфликта Александр Христофорович вынес опыт борьбы с мародерами, причем как в армии, так и в городе Кенигсберге. Командуя драгунским полком, он наводил порядок на улицах города и в воинских подразделениях. Получается, с исполнением жандармских обязанностей Бенкендорф был знаком еще задолго до создания специального органа, уполномоченного на это. В целом бедственное положение армии, плохое снабжение, постоянная нехватка припасов, воровство - все это лишь способствовало зарождению идеи по созданию по французскому образцу особой военно-полицейской структуры для охраны порядка в армии.
Кампания 1805 - 1807 гг. выдалась для России неудачной. Ее итогом стало подписание унизительного для страны Тильзитского мира. Главным источником неудовольствия таким положением выступил круг приближенных Марии Федоровны - граф П.А. Толстой и, конечно же, А.Х. Бенкендорф. Они еще в ходе конфликта сообщали императору Александру I о пассивном поведении командования армией в лице генерала Л.Л. Беннигсена. Под его командованием русская армия свела сражение с Наполеном под Прейсиш-Эйлау к ничьей. Однако и Бенкендорф, и Толстой считали, что русской армии в той ситуации, имея все шансы добить наполеоновские войска, необходимо было наступать. Но Беннигсен принял решение об отступлении, что и стало еще одной его «ошибкой, позволившей Бонапарту избежать поражения». Император, ждавший триумфальных известий с фронта, а не критики командования, предпочел не обращать внимания на эти сообщения. Следует признать, что в этот период службы А.Х. Бенкендорф не обладал способностью подстраиваться под запросы царствующего двора, т.е. попросту не умел говорить то, что все от него хотели услышать. Многие годы для петербургского общества он являлся не более чем обыкновенным человеком под личным покровительством императрицы Марии Федоровны.
В дальнейшей карьере Бенкендорфа снова выделяется дипломатический этап. После кампании 1805 - 1807 гг. он вместе с графом П.А. Толстым, который был назначен послом в Париж, отправляется во Францию. Больше года Александр Христофорович находился в постоянных разъездах между Петербургом, Веной и Парижем с разного рода дипломатическими поручениями. В этот период у него начался роман с французской актрисой Маргаритой Жозефиной Веймар (мадмуазель Жорж), в прошлом одной из фавориток самого Наполеона. Скрываясь от французской тайной полиции, он даже привозил свою возлюбленную в Петербург и хотел жениться на ней, чем вызвал большое негодование у покровительствующей ему императрицы. В итоге этот брак так и не состоялся - позднее сам Бенкендорф признавал, что эта неудача в романе с мадам Жорж подействовала на него «отрезвляюще».
Не успев из-за всех этих дипломатических и личных дел на войну со Швецией, Александр Христофорович отправился в 1809 году волонтером в Молдавию, где к тому моменту снова начались боевые действия против Турции. На фронте он попал под командование атамана М.И. Платова, с которым был знаком еще с Петербурга, ведь они вместе бывали на званых ужинах императрицы Марии Федоровны. Сразу после прибытия, Бенкендорфу передали в распоряжение егерский полк, с которым прошел весь 1809 год. За это время Александр Христофорович обучился многим приемам ведения партизанской войны с преобладающими силами противника - устройству засад, грамотному выбору цели, тактике нападения с последующим отходом. Позднее все эти навыки очень помогли ему на фронтах Отечественной войны 1812 года. В турецкой же кампании А.Х. Бенкендорф принимал участие в целом ряде сражений: в штурме крепости Кюстенджи, в битве под Расеватом, в деле при крепости Силистрии. Однако самым значимым для него было сражение при Рущуке в 1811 году, в котором Бенкендорф командовал Чугуевским полком, буквально «смявшим» на своем направлении турецкий корпус, обратив тот в бегство. За отличия в бою Александр Христофорович был удостоен личной похвалы главнокомандующего М.И. Кутузова, получил орден Св. Георгия 4 ст., а его имя впоследствии было увековечено в одной из полковых песен.
В перерыве между боевыми действиями, в 1810 году Бенкендорф сблизился с князем Сергеем Григорьевичем Волконским, блестящим военным и будущим участником декабристского мятежа. Как указывал в своих воспоминаниях сам Волконский, к моменту их знакомства у Александра Христофоровича по опыту прошлых лет уже созрела достаточно четкая мысль о необходимости создания в России тайной политической полиции по французскому примеру. Согласно его представлениям, такая организация должна была формироваться «на честных началах, быть полезной царю и Отечеству <…> для охранения от притеснений и от заблуждений». Иначе говоря, предполагалось набирать в эту тайную структуру честных, умных людей, способных действовать как на благо всего общества, охраняя его от разного рода притеснений, так и на пользу государственной системы, защищая ту от общественных заблуждений.
Надо отметить, что император Александр I на тот момент уже предпринял определенные шаги в этой области, прекрасно понимая всю значимость и необходимость мер по обеспечению государственной безопасности на фоне войны с Наполеоном. Поэтому еще в 1807 году он по примеру Франции учредил особый политический орган - Комитет общей безопасности, пришедший на смену упраздненной в 1801 году Тайной экспедиции Сената. При Комитете создавались особые секретные отделы, расположенные в Москве и Петербурге, основными задачами которых были сбор доносов, слухов и составление на их основе отчетов, характеризующих общественные настроения. За время своего существования особой пользы для государства подобная организация так и не принесла, оставаясь малоэффективным инструментом формирующейся государственной системы безопасности.
В том же 1810 году А.Х. Бенкендорф, поддавшись модным дворянским веяниям эпохи, вступил в масонскую организацию «Соединенных друзей», основной целью которой провозглашалось «совершенствование рода человеческого», выраженное в требовании постепенного уничтожения всех границ между людьми для достижения общего блага. Помимо Александра Христофоровича в этой организации состояли министр полиции А.Д. Балашов, литератор П.А. Вяземский, П.Я. Чаадаев, будущие декабристы П.И. Пестель и С.Г. Волконский, многие другие чиновники и деятели. В конечном итоге, Бенкендорф довольно быстро разочаровался в деятельности этого масонского общества, придя к пониманию бесполезности всех рассуждений об общем благе человечества, свойственных эпохе правления Александра I, без каких-либо конкретных действий.
Летом 1812 года началась Отечественная война. Это масштабное, трагическое событие повлияло на судьбу целого поколения русского народа, изменив многое в миропонимании и мироощущении людей. Судьба А.Х. Бенкендорфа в эту эпоху - это судьба русского боевого офицера. Можно утверждать, что накануне войны 28-летний Бенкендорф был уже сформировавшейся личностью, имел серьезный боевой опыт и опыт командования, был отмечен наградами и пользовался уважением сослуживцев. 1812 год потребовал мобилизации абсолютно всех имеющихся сил как людей, так и страны в целом.
Начало войны Александр Христофорович встретил в должности флигель-адъютанта. Следовательно, его дни проходили в постоянных разъездах между ставкой Александра I и расположением 2-й армии, которой командовал П.И. Багратион. Судьба распорядилась так, что именно Бенкендорфу выпала честь лично передавать распоряжения императора Багратиону.
Позднее он был переведен в расположение отряда генерала Фердинанда Фёдоровича фон Винценгероде, который в спешном порядке собирал и формировал небольшие маневренные батальоны для противодействия разрозненным французским отрядам. Здесь и пригодился кавказский и турецкий военный опыт Александра Христофоровича. А.Х. Бенкендорф во главе переданного ему отряда и при непосредственной поддержке драгунского полка генерала Винценгероде по всей линии фронта боролся с французскими мародерами и отдельными отрядами наполеоновской армии, которые действовали в окрестностях Витебска, Полоцка, Поречья, Городка, Велижа и Усвят. За умелое командование вверенным отрядом под Велижем Бенкендорф получил звание генерал- майора. Об этом тяжелом времени Бенкендорф писал в своих мемуарах так:
«Повсюду находили мы следы произведенных французами опустошений и святотатств, и везде мы спешили на помощь несчастным жителям». Таким образом, в ходе его стремительных операций от мародеров был освобожден целый ряд населенных пунктов Смоленской губернии, взято в плен более 1000 французских военных.
Дальнейший путь боевой славы генерал-майора Бенкендорфа в Отечественной войне был отмечен блистательными действиями находившихся под его прямым командованием партизанских отрядов крестьян и казаков в окрестностях Москвы, силами которых было взято в плен более 8000 французских солдат. На землях коренной России, как вспоминал в своих мемуарах Александр Христофорович, абсолютно все слои населения, независимо от возраста и своей сословной принадлежности - все были объединены одной священной мыслью, одной идеей ожесточенного сопротивления чужеземцам. В это суровое, военное время он проникся уважением и сочувствием к крестьянам, которые, несмотря на все тяготы и лишения, до последнего оставались верными своим господам.
Александр Христофорович был не только деятельным участником Отечественной войны, но и одним из первых мемуаристов той эпохи. Свои мемуары русский немец Бенкендорф составлял на французском языке, но все они проникнуты безмерным интересом и любовью к России, Петербургу и Москве, русской истории, к святыням русского народа и его подвигам. И, конечно же, все переживания о русском народе, описания его быта, традиций, боевого духа - все это не согласуется со сложившимся в советской историографии представлением о Бенкендорфе как исключительно жестоком, недалеком и коварном представителе репрессивного аппарата, созданного императором Николаем I.
Современники отдавали должное не только воинским, но и управленческим способностям Александра Христофоровича. После спешного оставления французами Москвы и их последующего отступления, Бенкендорф был в числе первых русских солдат и офицеров, вошедших в город. Позднее ему выпала честь (а вместе с тем и огромнейшая ответственность) стать комендантом Москвы, навести порядок, наладить коммуникации и взять под охрану все важнейшие экономические, культурные, исторические объекты Москвы. И с этой задачей Александру Христофоровичу удалось справиться, хотя и пробыл он на этой должности менее месяца.
А.Х. Бенкендорф принимал самое активное участие в преследовании некогда могучей и наводившей ужас наполеоновской армии. Действуя в составе маневренных отрядов генерала П.В. Голенищев-Кутузова, и имея в собственном распоряжении боевые партизанские отряды, он руководил преследованием французской армии, освобождая территорию Российской империи от остатков неприятеля. Итог этого преследования был впечатляющим: в плен были взяты 3 французских генерала и более 6000 человек различных чинов.
По окончании Отечественной войны последовал Заграничный поход русской армии. Стояла необходимость очистить всю Европу от войск Наполеона. Военную кампанию 1813 года Бенкендорф начал в качестве командира отдельного летучего отряда, с которым впоследствии вошел в Берлин, участвовал в разгроме французских войск при Темпельберге, где им в плен было захвачено 48 французских офицеров и около 1000 солдат. Отличился он в сражении при Ворштенвальде (где принудил к капитуляции три батальона французской гвардии) и при штурме Люнебурга, участвовал в «битве народов» при Лейпциге, сражениях при Вахау, Линденау и Мекерне, а в 1814 году - в битвах при Сен-Дизье и у Краона. В итоге, благодаря успешным действиям отрядов Бенкендорфа были полностью освобождены от французов территории Бельгии и Голландии. Именно генералу Бенкендорфу Нидерланды обязаны своей независимостью. Этот безусловный успех в Заграничном походе был отмечен множеством наград: орденом Св. Георгия 3-й степени, Св. Владимира 2-й степени и Св. Анны 1-й степени; прусским орденом Красного Орла 1-й степени; золотой шпагой с надписью «Амстердам и Бреда», полученной Бенкендорфом из рук самого короля Нидерландов Виллема I, и золотой саблей «За подвиги в 1813 году», подаренной британским принцем-регентом, будущим Георгом IV. Успех был настолько масштабным, что даже будущая супруга Николая I - Александра Федоровна - в своих воспоминаниях писала о Бенкендорфе: «Я много слышала о нем во время войны, будучи еще в Берлине и Дюберане. Все превозносили его храбрость, отличное мужество и распорядительность…».
В 1816 году Александр Христофорович вернулся в Россию и был определен начальником 1-й Уланской дивизии. С этого момента наступает заключительный период его карьеры при императоре Александре I. Этот этап в его жизни можно охарактеризовать как военно-административный. Бенкендорф побывал на Украине, в Полтавской губернии им была организована школа боевой подготовки для нижних чинов. Александр Христофорович оставил множество впечатлений и рассуждений от этого края, что еще раз показывает глубоко личное отношение этого немецко- прибалтского (по происхождению) дворянина к русской истории, которую он искренне считал своей.
В Харькове он познакомился со своей будущей женой - Елизаветой Андреевной Бибиковой (Донец-Захаржевской), происходившей из древнего польского рода и бывшей на тот момент вдовой генерала П.Г. Бибикова, погибшего в Отечественную войну. В ноябре 1817 года состоялась свадьба. Этот момент стал одним из самых важных в жизни Бенкендорфа. Императрица Мария Федоровна одобрила выбор и женитьбу своего подопечного. Бенкендорф стал чаще вместе с женой бывать на светских мероприятиях в обеих столицах, где сумел чрезвычайно сблизиться с великим князем Николаем Павловичем, что в будущем, разумеется, сыграло определяющую роль в судьбе Александра Христофоровича.
Период с 1816 по 1818 гг. Бенкендорф прошел в качестве провинциального воинского начальника. Здесь впервые проявился серьезный интерес Александра Христофоровича к делу сыска: в 1817 г. он был отправлен в Воронежскую губернию с целью проверки жалоб местного населения на различные злоупотребления властей. По итогам проведенной им инспекции были выявлены множественные нарушения со стороны губернатора М.И. Бравина и его подчиненных. Все они были уволены со своих постов, а некоторые были судимы. Напряженным оказалось и дело помещика Г.А. Сенявина, приходившегося родным дядей М.С. Воронцову, лучшему другу Бенкендорфа. Помещик Сенявин подозревался в убийстве двух своих крестьян, а также жестоком обращении с крепостными. Проведенная проверка полностью подтвердила вину помещика.
В 1819 - 1824 гг. Александр Христофорович был назначен начальником штаба Гвардейского корпуса. Современники отмечали, что в армейском быту Бенкендорф не был сторонником палочной дисциплины, так как не считал жестокость эффективной в воспитании солдат. Он был приверженцем строгой законности, субординации и исполнительности. Однако в этот период он отмечал общий упадок дисциплины в армии, интриганство начальников (как военных, так и губернских), пренебрежение присягой и незнание ими собственных обязанностей. Подтверждением подобных мыслей служит восстание Семеновского полка в октябре 1820 г., взбунтовавшегося против своего жестокого начальника Ф.Е. Шварца. Эта история заставила в очередной раз задуматься Бенкендорфа об эффективности взаимодействия общества, армии и государства. Из нее он вынес вывод о падении властного авторитета в обществе, что в ближайшей перспективе оформляло для него очевидную задачу по установлению уважительных отношений между центральным аппаратом власти и населением страны. Бенкендорф исходил из того, что всякая власть должна, не потакая желаниям толпы, быть твердой и лаконичной в своих решениях, заслуживая своей монолитностью и непоколебимостью авторитет и общественное доверие.
В 1821 году императору Александру I была подана записка о деятельности тайных обществ в стране. Авторство записки долгое время приписывали А.Х. Бенкендорфу, но потом было установлено, что ее составителем являлся секретный агент М.К. Грибовский, передавший свой отчет по долгу службы вышестоящему в иерархии начальнику Гвардейского корпуса Бенкендорфу, а уже через того эта записка попала к генералу И.В. Васильчакову, вручившего отчет императору. Получив такое известие, Александр I предпочел не обращать на него существенного внимания. В том же году Бенкендорфу был дан чин генерал-лейтенанта.
В 1824 году в Петербурге произошло серьезное наводнение. Этому разгулу стихии поэт А.С. Пушкин даже посвятил свое произведение
«Медный всадник». В этом страшном стихийном бедствии, унесшем жизни нескольких сотен человек, вновь проявляется храбрость и благородство личности А.Х. Бенкендорфа. Сохранились свидетельства, как он вместе с мичманом П.П. Беляевым, стоя по плечи в воде, помогал спасать жителей затопленного города. Император на этот раз по достоинству оценил поступок Александра Христофоровича, даровав тому драгоценную табакерку с собственным изображением, денежное поощрение и свою «сердечную благодарность». В таких экстремальных обстоятельствах пригодился и управленческий опыт Бенкендорфа: он был определен военным генерал- губернатором Васильевского острова с задачей восстановить эту часть города в краткие сроки. С чем благополучно справился за 3 месяца.
Таким образом, до конца своей жизни император Александр I так и не изменил в целом прохладного отношения к личности А.Х. Бенкендорфа. Безусловно, царь, как и многие другие современники, ценил воинские качества и боевые заслуги мужественного, исполнительного и честного генерала Бенкендорфа, о чем свидетельствуют множественные государственные награды и чины. Император вовсе не препятствовал продвижениям того по службе, но до последнего, даже назначая Александра Христофоровича на административные посты, он отказывался видеть в нем своего доверенного придворного сановника. Несправедливое отношение, безусловно, оказывало самое непосредственное, гнетущее воздействие на Бенкендорфа, долгое время стремившегося всеми силами доказать императору свою полезность и приверженность государственным интересам.
1.2 Жизненный путь и служебная карьера Бенкендорфа при Николае I
С приходом к власти Николая I, правившего империей в течение 30 лет, многое изменилось как в жизни А.Х. Бенкендорфа, так в стране в целом. Николаевская эпоха до сих пор является предметом постоянных споров историков и политиков. Период его правления явился не менее противоречивым, чем предшествовавший период царствования его брата Александра I. Но во всем этом можно выделить определенную закономерность: на протяжении четырех царствований происходило чередование либеральных политических режимов (Екатерина II, Александр I) с периодами явного, жесткого административного регулирования (Павел I, Николай I). Просвещение и абсолютизм в царствование Екатерины II, военная жесткость Павла I, реформаторская мечтательность Александра I, «полицейщина» и бюрократизация аппарата управления в эпоху Николая I - все эти ярко выраженные черты указывают на то, что власть все время стремилась найти компромисс в вопросе налаживания взаимоотношений между собственным государственным аппаратом и обществом. Бесспорно, каждый из правителей по-своему видел насущные проблемы, имеющиеся в области политических и социально-экономических отношений России. Николай I, вступив на престол, увидел в качестве первостепенных проблем безопасность страны и ее экономическую отсталость от западноевропейских стран.
Личность императора Николая I в значительной степени была отлична от личности его родного брата Александра Павловича. Николай обладал таким же упрямым нравом, но от брата его отличала жесткость характера, полная самостоятельность, любовь ко всему военному, отвращение ко всякому отвлеченному знанию, отсутствие фальши в словах и действиях, прямота и строгость к себе. Он не был воспитан управлять страной, но волей обстоятельств ему пришлось занять престол в обход своего другого старшего брата - Константина Павловича - отказавшегося от управления империей после скоропостижной смерти Александра I.
Критика Николая I сводится, как правило, к тому, что его обвиняют в усилении властного элемента, в формировании неэффективного государственного аппарата, построенного на армейских принципах централизации, единоначалия и дисциплины, а также в формировании идеологического обоснования подобной системы (уваровская триада «Православие, самодержавие, народность») и, конечно же, позорном проигрыше в Крымской войне (1853 - 1856). При этом зачастую опускаются и забываются удачные начинания этого императора: создание первого в стране единого Свода законов, подготовленного деятелем М.М. Сперанским и обеспечившего юридическую основу всем видам деятельности в империи; активное развитие транспортного сообщения между городами (строительство железных дорог); реформа государственной деревни П.Д. Киселева и проведение денежной реформы 1839 - 1843 гг. под руководством министра Е.Ф. Канкрина; в его царствование проводилась тайная работа по сбору и проработке проектов, направленных на решение крестьянского вопроса. Не стоит забывать и то, что именно Николай I подготовил «почву» для преобразований и воспитал для России будущего царя-освободителя Александра II.
Как уже отмечалось ранее, с правлением императора Николая I связано начало значительных карьерных успехов А.Х. Бенкендорфа. История их личной дружбы началась еще задолго до событий 14 декабря 1825 года. В день декабристского мятежа, в этот период «междуцарствия», Бенкендорф все время был рядом с законным императором. Надо сказать, что их связывала не только давнее знакомство и дружба: они оба были воспитаны в военной традиции, мыслили похожими категориями о государственном благе, одинаково видели будущее переустройство всего государственного механизма. В конце концов, они оба были немцами по происхождению. Для Бенкендорфа преданность императору равнялась служению своему Отечеству. В своих письмах Николай Павлович с благодарностью отмечал личную преданность Александра Христофоровича, отдавая при этом должное опытности и надежности Бенкендорфа. Сохранилось свидетельство того, как утром 14 декабря 1825 г. Николай I сообщил находившемуся рядом с ним Бенкендорфу следующее: «Сегодня вечером, может быть, нас обоих не будет более на свете, но, по крайней мере, мы умрем, исполнив наш долг».
Понятие долга также служило объединяющим элементом в их дружбе и политико-государственном мышлении. Для Александра Христофоровича вообще было свойственно разделять личное, дружеское и профессиональное, служебное. Именно исполняя свой служебный долг, он, являясь в 1826 году членом Следственной комиссии по делу декабристского мятежа, был вынужден допрашивать и решать судьбу своих знакомых, друзей и однополчан. Как покажет время, сами декабристы в своих мемуарах отнюдь не отзывались о своем дознавателе в негативном ключе, многие из них отмечали его сдержанность и порядочность на следственном процессе. Подобный опыт стал ключевым и для самого А.Х. Бенкендорфа: на основе декабристского восстания, вовлекшего в свои ряды многих его знакомых, он окончательно осознал всю важность (и опасность) общественного мнения для государственного дела, его информационную зависимость.
Собственно, исходя из своих личных представлений о государственном долге, службе и законности, ему удалось уговорить Николая I провести открытый и гласный судебный процесс над мятежниками. Впоследствии в канцелярию III отделения от родственников и друзей декабристов поступало большое количество обращений и просьб, которые в значительной своей части были рассмотрены императором, и многие из них в той или иной степени были удовлетворены Николаем Павловичем при активном и деятельном посредничестве Бенкендорфа.
Следует отметить, что начиная с восстания декабристов, и вплоть до самой смерти Александр Христофорович исполнял при новой власти исключительно административные функции. Получилось так, что все его мысли о власти и ее нравственном авторитете в общественной среде оказались нужными для императора Николая I. Полагаясь на желание устроить управление государством по армейскому принципу, император принялся создавать систему, позволявшую ему оперативно узнавать и составлять объективное представление о положении дел в империи, выявляя при этом все существенные проблемы в государстве, умонастроения всех общественных слоев. И Бенкендорф, и Николай Павлович отчетливо представляли себе картину чиновничьих злоупотреблений (особенно в отдаленных регионах империи), что лишний раз убеждало нового правителя России в необходимости преобразований, направленных на организацию государственной системы безопасности в лице высшей тайной полиции как особого органа, способного на быстрое реагирование в условиях обширности государственных территорий. Вполне естественно, что во главе подобного учреждения он желал видеть человека, которому полностью доверял. Поэтому, создавая в 1826 году III отделение С.Е.И.В.К., с подведомственным ему корпусом жандармов, он на оба руководящих поста назначил А.Х. Бенкендорфа.
Александр Христофорович до конца своей жизни занимал эти должности. Пользуясь значительным авторитетом в обществе, и безграничным доверием императора (о чем лишний раз свидетельствуют полученное им в 1829 г. звание генерала от кавалерии, а также возведение его в 1832 г. в графское состояние), он сумел наладить функционирование новосозданной структуры. Полиция под его руководством следила за всем обществом в целом. При этом надо подчеркнуть, что Бенкендорф стремился действовать в рамках имевшегося российского законодательства. В пользу этого говорят свидетельства его частых консультаций с составителем Свода законов М.М. Сперанским. Сам законодательный свод Александр Христофорович называл не иначе как «огромным трудом, долговечным памятником, который гораздо прочнее любых завоеваний».
Действительно для обширной части населения в условиях повсеместного произвола властей, мздоимстве и пренебрежении законами, III отделение выступало в качестве того органа верховной власти, который мог изменить ситуацию в лучшую сторону. В канцелярию отделения принимались просьбы и жалобы от населения по самым различным вопросам. Не зря возникла «легенда о платке», который якобы был подарен императором назначаемому на должность руководителя III отделением А.Х. Бенкендорфу с той целью, чтобы тот утирал им слезы всех обиженных и несчастных.
Но надо понимать, что функции тайной полиции все время менялись в зависимости от нужд и целей императора. Николай I, видевший в этой организации действенный инструмент для ведения своей политической линии, использовал его как центральный элемент своей политико- государственной системы. В последовавшие царствования мелочная полицейская опека и способ решать все государственные дела с применением военных-армейских принципов и методов были признаны неэффективными.
Но в эпоху правления Николая Павловича личность А.Х. Бенкендорфа стала фактически второй по значимости политической фигурой империи. При этом современники уличали его в лени, необразованности, неумении созидать и управлять делами государственной важности. Он и сам в переписке с императором честно признавал за собой наличие многих пороков. В то же время персона шефа жандармов в условиях осуществления на государственном уровне политики повсеместного контроля за обществом, стала обрастать огромным количество слухов и сплетен. Были в числе современников и те, кто открыто высказывался в его поддержку. Боевой товарищ Бенкендорфа Э.И. Строгов в своих воспоминаниях писал: «Зная обязанности графа, простительно ему было не входить в распоряжение управления, он должен был подробно знать все, что вчера говорилось и делалось во всей России».
В последующие годы император Николай I назначил Александра Христофоровича командующим Главной императорской квартирой. В новые обязанности Бенкендорфа входила необходимость сопровождать монарха во всех его поездках по России и зарубежью. Так, например, он в период с 1830 по 1837 гг. везде и всюду следовал за императором. В одной из таких поездок по России он открыто раскритиковал систему А.А. Аракчеева, касавшуюся военных поселений. Александр Христофорович, несмотря на то, что в молодости был поклонником системы военного устройства и воспитания донского казачества, называл аракчеевскую систему «беспощадно строгой и жестокой».
В 30-е годы XIX столетия Бенкендорф, помимо выполнения своих прямых административно-полицейских обязательств, выступал сторонником активного строительства железных дорог. В 1839 году он был назначен на пост председателя правления Царскосельской железной дороги, затем продвинувшись до поста председателя комитета по устройству дороги Петербург - Москва. Удивительно, что человек, которого критики называют
«душителем свободы», способствовал зарождению и развитию транспортной системы, свободы передвижения по стране.
С 1837 года А.Х. Бенкендорф стал испытывать серьезные проблемы со здоровьем. С этого периода он перестал сопровождать Николая I в его регулярных и частых поездках. Исполнение служебных обязанностей у него стало чередоваться с периодами лечения. Несмотря на то, что он был женат на Е.А. Бибиковой и в браке с ней имел пятерых детей, он до последнего момента увлекался женским обществом. Любовные похождения Бенкендорфа ни для кого в светском окружении не были тайной, и даже для его жены, которая прекрасно знала о его слабости к женскому полу, выходя за него замуж. Собственно, по этой причине в их семье всегда сохранялись все необходимые приличия, не было явных ссор и скандалов. Современники называли его идеальным отцом и отчимом.
Умер А.Х. Бенкендорф 11 (23) сентября 1844 года в возрасте 61 года на пароходе «Геркулес», по пути следования из Амстердама, где он отдыхал и лечился, в город Ревель. Был похоронен по протестантскому обычаю на фамильном кладбище имения «Фалль». Наследников у графа не было, поэтому графский титул перешел в наследство его племянника К.К. Бенкендорфа. Таким образом завершилась жизнь одного из самых ярких военно-политических деятелей России первой половины ХIХ столетия.
Итак, история рода А.Х. Бенкендорфа служит яркой иллюстрацией формирования у личности определенных мировоззренческих склонностей и установок под непосредственным влиянием фактора семьи. Все представители мужской линии рода Бенкендорфов были тесно связаны с несением воинских обязанностей на благо государства. Имея перед собой столь явный пример, Александр Бенкендорф в раннем возрасте подался в военные, где за время царствования Александра I сумел сделать блестящую карьеру, приняв участие почти во всех крупных военных конфликтах России того периода и заслужив своими успехами не только генеральское звание, но и уважение у современников. Личность императора также оказывала существенное влияние на Бенкендорфа. Александр I был носителем идей сразу двух эпох: совсем недавнего XVIII века - времени свободных теорий и идей, итогом которого стала Французская революция; и века XIX, ознаменованного реакцией на все ранее произошедшее в европейском общественно-политическом пространстве. На фоне воздействия всех этих обозначенных факторов, личность Александра Христофоровича выделилась своими чертами характера, среди которых необходимо назвать лень в обыденных делах, определенную степень легкомыслия, храбрость и отвагу в битвах, любознательность, инициативность, честность и прямоту. Во многом из-за последнего качества личные, доверительные отношения с императором Александром Павловичем у него так и не сложились.
В последовавшую затем эпоху правления Николая I почти все перечисленные качества Бенкендорфа нашли свое применение в создаваемой императором системе государственной безопасности, нацеленной на исполнение законов и контроль за общественным настроением. Александр Христофорович по многим параметрам своего характера был схож с императором Николаем Павловичем, этим и объясняются сложившиеся у них доверительные, дружеские отношения. Однако современники отмечали, что административные навыки Бенкендорфа, требовавшие от того решения рутинных вопросов, оставляли желать лучшего. Во всех государственных удачах и бедах российского государства в общественно-политической сфере этого периода можно обнаружить следы личного участия и Николая I, и А.Х. Бенкендорфа: с одной стороны наблюдалось одновременное проявление и их здравого смысла, и мировоззренческой ограниченности; непреклонной государственной воли, но и генетического упрямства; жизненной простоты и определенной доли мнительности. Имея столь славное военное прошлое, отмеченное множеством наград и званий, Бенкендорф во второй половине своей жизни стал одним из главных, важнейших элементов масштабной бюрократической системы николаевской России. Как показало время, именно этой частью своей биографии он больше всего запомнился потомкам.
Глава II. А.Х. Бенкендорф как руководитель III отделения собственной Е.И.В. канцелярии
.1 Цели, задачи и функции политической полиции
Декабристский мятеж поставил перед правящей элитой Российской империи целый ряд вопросов. Император Николай I и его непосредственное окружение очень быстро пришли к понимаю того, чем грозит обернуться пренебрежение со стороны правительствующих кругов общественным недовольством. Для царя и его придворных стала очевидной необходимость организации такой системы контроля и безопасности, которая позволяла бы держать все общество под постоянным, негласным наблюдением. Подобное понимание пришло к государю во многом благодаря генералу Бенкендорфу, обратившего его внимание на недостатки царствования Александра I. В частности, он указывал на повсеместное ослабление связей между представителями власти (как местной, так и центральной) и общественной средой, что в конечном итоге привело к «обманутым ожиданиям» и тех, и других, воплотившись в форме заговора.
Исходя из подобных заключений своего верного друга, а также личных представлений, Николай I посчитал важным обозначить три главные, политико-социальные стратегические задачи государственной политики: становление в государстве жесткой дисциплины по подобию армии;
«очистка» разбалованного в предыдущее царствование дворянского сословия от вольного «духа времени»; централизация управления, иерархия соподчинения и установка основ законности в государстве.
Для реализации подобных масштабных планов императору требовался особый государственный орган, который еще не был создан в стране, и который мог бы в силу своей специфичности наладить высший контроль за реализацией монаршей воли. Помимо этого, новый орган должен был обладать способностью к искусственному формированию общественного мнения, осуществлять «фильтрацию» угодной и неугодной информации, контролировать и не допускать распространение вольнодумства во всех слоях общества. Таким государственным органом стало III отделение Собственной его Императорского Величества канцелярии.
Прежде чем перейти к рассмотрению специфики созданной Николаем I и А.Х. Бенкендорфом организации, стоит сказать, что все предпосылки, вся база для создания подобного обширного механизма, укрепляющего своими действиями самодержавный строй, были заложены в предыдущие царствования.
Интересен в этом плане период правления Александра I, который сразу после воцарения обозначил свое отношение к сыскным организациям, расформировав уже в апреле 1801 г. многими презираемую сенатскую Тайную экспедицию, подчеркивая этим жестом невозможность существования просвещенного государства с организациями, подобными Тайной канцелярии. Но уже совсем скоро Александр I был вынужден изменить свое мнение по данному вопросу. Как показали практика и время, абсолютистский властный режим не может обходиться без участия полицейских структур.
В 1802 году император создал Министерство внутренних дел (МВД). В полномочия этой новой государственной организации были включены функции по осуществлению управления всей внутренней жизнью страны. Круг обязанностей этой структуры был очерчен не только делами городской и земской полиции: в него входили и организация полицейского сыска, и осуществление цензурных полномочий.
В том же году императором был подписан указ об организации Тайной экспедиции в ведомстве петербургского военного губернатора. Инструкции данной полицейской структуры содержали в себе следующие функциональные положения: экспедиция должна была преследовать «все предметы, деяния и речи, клонящиеся к разрушению самодержавной власти», собирать и изучать всякие «письменные и словесные возмущения, возжигательные, дерзкие речи», тем самым пресекая возможные тайные заговоры и измены, а также анализировать «вообще все то, что относиться может до государя лично, как и правления его». Также сотрудники экспедиции осуществляли слежку за иностранцами, прибывавшими на территорию Российской империи. Можно предположить, что подобные функции по наблюдению и контролю за своими подданными были необходимы русскому царю, ясно увидевшего к тому моменту всю опасность возможного влияния на российское общество последствий Великой Французской революции.
Но это были еще не все преобразования Александра Павловича в области безопасности и сыска. Вскоре было образовано особое секретное межведомственное учреждение - Комитет высшей полиции (1805). Управлением комитетом занимались три министра: князь В.П. Кочубей, ведавший внутренними делами; генерал С.К. Вязмитинов, в чье ведение входили военные учреждения; князь П.В. Лопухин, занимавшийся вопросами юстиции. Для этого секретного Комитета другим видным чиновником александровской эпохи - Н.Н. Новосильцевым - была написана специальная инструкция, которая обозначала предмет деятельности данной структуры - сбор сведений и информации по различным учреждениям о подозрительных личностях, мыслях, собраниях и т.д. Поступать вся собранная информация должна была напрямую к Александру I.
Однако большую часть времени Комитет высшей полиции бездействовал. Поэтому спустя два года он был реорганизован и представлен в виде Комитета охранения общественной безопасности (1807). Подобные преобразования были во многом связаны с неспокойной внешнеполитической обстановкой, а именно борьбой России с наполеоновской Францией. Поэтому некоторые представители общества в целом положительно отзывались о таких изменениях. Например, писатель, сенатор и театрал Степан Петрович Жихарев по этому поводу писал: «На сих днях учрежден особый комитет для рассмотрения дел, касающихся до нарушения общественного спокойствия. Славу Богу! Пора обуздать болтовню людей неблагонамеренных: может, иные врут, и по глупости, находясь под влиянием французов; но и глупца унять должно, когда он вреден. А верх того, не надобно забывать, что нет глупца, который бы не имел своих продолжателей <...>, следовательно, учреждение комитета как раз вовремя».
Комитет общественной безопасности, как и предшествовавшая организация, выступал в роли координирующего органа, направлявшего действия полиции и обеспечивавшего согласованность по многим вопросам охраны порядка. Но в качестве главной особенности выступало созданное при нем судебно-следственное учреждение - Особенная канцелярия по делам политическим, состоявшая из двадцати трех сотрудников. Все местные губернские власти по империи должны были действовать согласованно с Комитетом, всячески содействуя тому в осуществлении им сыскных, полицейских функций. В качестве агентов для подобных мероприятий выступали министры, директора почт и рядовые полицейские. В этот период
Через три года наметились новые изменения в системе государственного управления. Из МВД было выделено целое отдельное Министерство полиции (1810). Однако основная суть полицейского надзора осталась прежней. В Министерство полиции были переданы цензурные дела. В связи с этим, высшими чиновниками было определено, что министр полиции должен был тщательно следить за нераспространением на территории империи запрещенной или не прошедшей цензуры литературы. Ему вменялись обязанности по изъятию запрещенных печатных материалов, а также передача под суд всех виновных в нарушении законов по этому направлению. Также министр отвечал за цензуру новых театральных сочинений и организацию надзора за типографиями. В последующем времени полицейские функции только крепли и расширялись, поэтому уже в 1815 году цензурный механизм дошел до того, что требовалось согласование с полицейским министерством абсолютно всех вопросов по изданию новых книг и журналов.
При министре народного просвещения А.К. Разумовском цензура имела исключительно запретительный характер. Чиновник считал, что
«никакая критика лиц, состоящих при государственной службе, недопустима», а глава министерства полиции С.К. Вязмитинов на этом же основании требовал запретить критиковать даже актеров императорских театров. В общем и целом, можно сделать вывод, что именно в правление
«либерального» Александра I был заложен основной фундамент той цензурной, надзорной политики, которая затем наблюдалась в период царствования его брата Николая I.
Ранее в диссертации уже отмечался факт того, что именно в александровскую эпоху начался процесс заимствования у западных государств (конкретно - у Франции) системных основ организации полицейских ведомств. Известно письмо министра полиции А.Д. Балашова, написанное им в 1810 году и адресованное русскому дипломату в Пруссии, в котором он излагал желание императора Николая Павловича незамедлительно приобрести и изучить устав высшей секретной французской полиции. Этот факт в полной мере характеризует глубокую заинтересованность российских властей зарубежным опытом в деле организации политической полиции. Бесспорно, подобным вопросом интересовались и многие другие служащие в России - тот же А.Х. Бенкендорф примерно в это время сформировал свои предложения императору Александру I, касавшиеся организации в стране особого ведомства по подобию Франции. Однако его наработки пригодились значительно позднее.
В итоге получилось так, что попытка создать в государстве секретную организацию, которая могла бы по образу французской полиции осуществлять эффективное получение важной информации сразу из нескольких независимых источников, императору Александру Павловичу так и не удалась. Примером тому служит вторая половина царствования императора, а именно завершающая часть, когда значительная часть информации о действовавших на территории России тайных декабристских обществах была известна монарху не из имевшихся на тот момент полицейских структур, а от частных лиц (например, от того же генерала А.Х. Бенкендорфа и других подчиненных).
Завершающий этап царствования Александра I получился действительно неудачным. А.Н. Пыпин, историк и литературовед, так описывал атмосферу того периода: «Многие, возвращаясь в Петербург после нескольких лет отсутствия, высказывали чрезвычайное удивление при виде перемен, прошедших в нравах, разговорах и поступках…».
Тайная полиция была организована во многих армейских частях еще в 1821 году. В ее задачи входило наблюдение за дисциплиной у военных, контроль за порядком, отслеживание морального состояния личного состава, сбор сведений о деятельности тайных организаций. Данные меры были обусловлены брожением множества слухов и «свободных» мыслей, которые пронизывали пространство российской армии, вернувшейся после триумфа над Наполеоном обратно в Россию. Естественно, правительству было жизненно необходимо как-то обозначить свою реакцию на подобные явления.
Исследователи эпохи отмечают, что император Александр I знал достаточно о тайных организациях на территории государства. Есть множество точек зрения на то, почему же император до конца жизни так и не предпринял по-настоящему действенных шагов по отношению к тайным обществам. Возможно, монарх действовал из соображений совести и идей просвещения, а может он исходил исключительно из своей личной подозрительности и недоверия к отчету командующего гвардией И.В. Васильчикова. Александр I вполне мог посчитать данный документ некой проверкой со стороны гвардейского руководства его монаршего отношения к самому факту существования тайных обществ и членству в них многих военнослужащих, дабы прояснить намерения монарха относительно членов этих организаций. В то время обстановку дополнительно
«подогревал» и бунт Семеновского полка против командующего Шварца. Генерал Васильчиков всячески настаивал на невиновности семёновцев, доказывал отсутствие постороннего, внешнего воздействия на умонастроения солдат. Но именно Васильчиков отвечал за порядок и дисциплину в Гвардейском корпусе, поэтому он, по мнению царя, вполне являлся заинтересованным лицом в данной истории. Васильчиков был снят с должности командира Гвардейского корпуса, а сам император по поводу всех мыслей о заговоре гвардии рассуждал: «Что скажет Европа? Ибо сам грешен, более всего в дворцовом заговоре 1801 года, свергнувшем и уничтожившем отца, Павла I, с ведома его сына и наследника».
Таким образом, император Александр Павлович так и не решился на серьезные меры по отношению к давно зревшему заговору. Вполне возможно царь исходил из понимания того, что аресты, показательные суды, репрессивные меры - все это не приведет к ожидаемому результату. Суровые насильственные меры со стороны представителей власти всегда влекут за собой только лишь ответную жестокость, общенародное недовольство и резкое падение властного авторитета. Воцарившись и уничтожив павловскую Тайную экспедицию Сената, император Александр I сам своими действиями задал вектор общественных надежд на существенные перемены в принципах взаимодействия власти с народом. Но совсем скоро произошел коренной разворот в сторону укрепления самодержавных начал, о чем и свидетельствует учреждение все новых и новых органов надзора, безопасности и контроля. Александр Павлович отказался от своих либеральных замыслов, чем навлек на себе неудовольствие многих слоев населения. И прежде всего армии, победоносно вернувшейся из Европы. Александр I направил значительные усилия на формирование необходимых условий безопасности, в первую очередь для самодержавной системы. В целом его попытки наладить по французскому примеру полицейские организации были малоэффективны, что и подтвердилось в декабре 1825 года.
Пришедший к власти его брат, Николай I, привнес свое видение системы самодержавной безопасности. На мировоззрение нового монарха существенным образом повлияли как сам факт случившегося кровавого мятежа, так и присутствие при императорском Дворе опытной фигуры генерала А.Х. Бенкендорфа, с уже давно сложившимся личными представлениями о политической полиции.
Понимание Николая Павловича по вопросу безопасности государства заключалось в четкой необходимости поставить общество под жесткий императорский контроль. Подобные представления являлись следствием его сурового воспитания, недостаточной для императора образованности и влиянии ближайшего окружения, чьему мнению император, особенно после декабристского мятежа, безусловно, доверял. Он был приверженцем строгой,
«палочной» дисциплины, поэтому созданное в 1826 году III отделение С.Е.И.В.К., полностью подчинялось только ему. В этой структуре Николай I смог приобрести единый центр политического сыска и управления высшей полицией. Данная организация основывалась на опыте предшествовавших ей полицейских структур и заменяло их. Изначально компетенции III отделения были слишком неопределенными и размытыми, но императором сразу оговаривалось основной вид деятельности структуры - осуществление контроля и надзора.
И вовсе не вызывает удивления тот факт, что самым первым главноуправляющим этой организации, а затем и шефом жандармов, стал друг императора, опытный боевой генерал А.Х. Бенкендорф. В самом деле оно не было случайным: на тот момент А.Х. Бенкендорф был уже почти 10 лет знаком с Николаем Павловичем, он обладал авторитетом и уважением в обществе, уже имел опыт проведения сыскных мероприятий, обладал блестящим военно-армейским прошлым. Он же принимал самое деятельное участием в следственной комиссии, занимавшейся декабристским восстанием.
Организационные процессы оформления новой государственной структуры растянулись на годы. В целом можно выделить сразу несколько периодов в этом вопросе:
вторая половина ХVIII столетия - первая четверть XIX столетия. - Складывание базовых основ полицейской деятельности в Российской империи.
1826-1829 гг. - Создание III Отделения С.Е.И.В.К., определение главных направлений работы. Постановка задач императором, исходившего из цели не допустить повторного заговора, подобного декабристскому мятежу.
1830-1840 гг. - Укрепление и укрупнение полицейских структур, стабилизация общественного состояния.
1840-1856 гг. - Ужесточение цензуры и государственного контроля за обществом. В этот период наблюдается ответная реакция со стороны социума, нарастают оппозиционные настроения.
Итак, ранее уже было определено, что III отделение было создано летом 1826 года. Своим указом Николай I обозначил главные задачи новой полицейской организации: руководство и управление всей высшей полицией империи; сбор информации обо всех сектах и «сомнительных» организациях; преследование фальшивомонетчиков, изъятие поддельных документов и денег, преследование и выслеживание нарушителей, передача их дел в судебные инстанции; осуществление постоянного надзора за неблагонадежными общественными элементами; переселение, депортация
«вредных» людей; хозяйственное наблюдение за местами содержания государственных преступников; наблюдение и контроль за всеми прибывающими на территорию Российской империи иностранцами; сбор сведений обо всех серьезных происшествиях в России; ведение обзоров и статистики по всем делам, касающимся полицейского внимания.
Примечательно, что новосозданной структуре отводилось руководство всей высшей полицией. Это означало передачу полицейского сыска в «руки» III отделения. По сути, император поставил новую организацию над всеми другими организациями и ведомствами страны. Отныне руководством политического сыска в империи занималось официальное высшее учреждение. Своим указом император подчинил эту структуру только лишь себе одному, т.е. фактически и формально III отделение С.Е.И.В.К. стало высшим учреждением России.
Губернаторы, генерал-губернаторы, мелкие чиновники - все они должны были отчитываться с этого момента не перед министром внутренних дел, а обращаться на имя А.Х. Бенкендорфа, от которого информация должна была поступать напрямую к монарху.
Указ Николая Павловича, помимо всего прочего, требовал направлять все документы на его имя с пометкой «по III отделению». Исследователи эпохи считают, что эта на первый взгляд незначительная и во многом формальная особенность была призвана дополнительно подчеркнуть особый статус отделения, подвластность только императору и то, что все действия производились исключительно от его имени.
Структурно III отделение С.Е.И.В.К. состояло из четырех экспедиций, каждая из которых отвечала за определенное направление. Формально самой главной и важной из них являлась первая (секретная) экспедиция, занимавшаяся «предметами высшей наблюдательной полиции». Это означало, что сотрудники отдела вели обстоятельное наблюдение за общественным мнением, направляли полицейских агентов на места службы, принимали и анализировали народные донесения, изучая те на предмет наличия важных сведений; составляли всевозможную отчетную документацию по направлениям деятельности. Экспедиция также занималась ведением следствия по политическим делам, организацией общегосударственного сыска, сбором информации обо всех неустойчивых элементах в обществе. В ведении первой экспедиции находились и вопросы обеспечения безопасности императора.
Вторая экспедиция осуществляла наблюдение за множественными сектами в государстве. При этом учитывалось направление сектантской деятельности, их конкретные действиями. Помимо этого, сотрудники экспедиции вели сбор сведений о фальшивомонетчиках в империи, изымали и уничтожали поддельные деньги, ассигнации и документы, занимались хозяйственным заведованием местами содержания преступников, вели документацию на основе просьб и требований заключенных.
Третья экспедиция вела учет и наблюдение за всеми въезжающими в Россию иностранными гражданами.
Четвертая экспедиция занималась всеми важными случаями, произошедшими на территории страны. Сотрудники экспедиции осуществляли прием жалоб крестьян на своих помещиков, фиксировали все случаи жестокости и несправедливости по отношению к гражданам империи.
Отсюда можно определить, что главное направление деятельности новой полицейской структуры было сосредоточено как в фокусе осуществления повсеместного контроля за общественной средой, так и в налаживании государственного репрессивного аппарата, которым руководил лично Николай I.
А.Х. Бенкендорф, получивший назначение на должность главноуправляющего III отделением, еще до своего назначения докладывал императору о том, что высшая полицейская система должна выступать в качестве основного инструмента взаимодействия государства (в лице императора) с обществом. Он прямо указывал на необходимость избавления от всех старых принципов и методов, согласно которым действовали александровские полицейские организации.
И император действительно прислушался к доводам своего ближайшего соратника - Александр Христофорович в новой системе управления был назначен сразу на две смежные должности: помимо того, что он являлся главным управляющим III отделения, с 1826 года он еще стал начальствовать над корпусом жандармов, став его шефом. Ни один чиновник в эпоху правление Николая I не достигал подобного уровня доверия со стороны императора. Собственно, именно А.Х. Бенкендорф стал одним из самых влиятельных людей Российской империи второй четверти ХIХ столетия.
На протяжении всей своей деятельности на данных постах, Бенкендорф методично отстаивал вверенное ему монопольное право осуществлять политический сыск и иные мероприятия, с ним связанные. Можно утверждать, что и в его представлении III отделение явилось той структурой, которая существовала исключительно на самостоятельной основе относительно других учреждений государственной системы, и подчинялась исключительно лишь императору и его высочайшей воле.
Если же сравнивать обязанности III отделения с аналогичным кругом обязанностей предшествовавших ему структур, то можно сделать вывод, что он только вырос. Однако стоит заметить, что в инструкциях III отделению не была отмечена роль и степень участия этого учреждения в вопросах цензуры. Некоторые исследователи считали, что подобный вопрос попросту подразумевался сам собой и не требовал дополнительных уточнений. Но при этом надо заметить, что в «Записке об учреждении III отделения» указывалась зависимое состояние комитета по цензуре министерства внутренних дел от решений и указов высшей полиции, что в будущем послужило полному включению наблюдательной цензуры в состав III отделения С.Е.И.В.К.
Надо отметить, что первым управляющим III отделения при Бенкендорфе стал опытный чиновник немецкого происхождения Максим Яковлевич фон Фок. Вместе с ним А.Х. Бенкендорф утвердил первичный личный состав отделения, которое в итоге было укомплектовано в значительной мере сотрудниками, перешедшими на службу из старой Особой канцелярии МВД.
В целом штат III отделения был весьма небольшим, и даже малочисленным, если брать во внимание масштабность деятельности организации. И с годами численность ведомства возросла незначительно. Например, в 1826 году в отделении, помимо 2 руководителей (А.Х. Бенкендорфа и М.Я. фон Фока) служило всего 16 сотрудников, а в 1880 г. (последний год самостоятельного функционирования учреждения) сотрудников было уже 72 человека.
В среднем за все время правления Николая I - с 1825 по 1855 гг. - численность III отделения не превысила и тридцати человек. Основные изменения штатного состава были вызваны объективными на то причинами: например, в 1828 - 1829 гг. в сферу деятельности отделения были переданы функции цензуры и, соответственно, штат увеличился; в 1841 - 1842 гг. расширение численного состава отделения.
В контексте обсуждения вопросов комплектования III отделения С.Е.И.В.К. интерес вызывает мнение управляющего М.М. фон Фока, отмечавшего, что чиновником должен становиться только тот, кто не обременен материальными нуждами. Именно такой человек может полностью быть сосредоточенным на «служении общественному делу». Главноуправляющий А.Х. Бенкендорф, по всей видимости, разделял эту точку зрения своего подшефного, но при этом сам полагал должным привлекать на службу в доверенный ему корпус «людей добрых и честных, старанием отмеченных».
Таким образом, при наборе сотрудников отделения начальством в первую очередь учитывались такие показатели, как социальное положение, возраст, опыт работы в государственных структурах и опыт воинской службы. Примечательно, что уровень образованности (т.е. наличие высшего образования) не был одним из основных факторов. Главным и одним из основополагающих моментов при зачислении в штатный состав III отделения и в корпус жандармов было вхождение кандидатов в проправительственные круги (т.е. их проверенная лояльность и благонадежность по отношению к властным слоям), а также наличие у них определенных рекомендаций со стороны влиятельных чиновников.
Главноуправляющий А.Х. Бенкендорф в проведении кадровой политики явно руководствовался своими личными представлениями и желаниями, направленными в первую очередь на создание крепкой, честной структуры, являющей своим примером идеал безропотного служения на общегосударственное благо. Но, как показала практика, в кадровой политике ему так и не удалось воплотить все эти несколько идеализированные представления. Отметим, что исторической науке известен пример полковника А.П. Маслова, жандармского офицера, своими безрассудными действиями, самоуправством и жестокостью навлекшего на себя массовое недовольство жителей Симбирска. Подобные истории отнюдь не были единичными случаями, что, несомненно, негативно сказывалось и на авторитете самой полицейской организации, и на репутации ее руководителя.
Не имея масштабного, многочисленного кадрового состава, особенно если учитывать всю огромность территорий государства и проводить сравнения со штатами иных общеимперских организаций, III отделению в первые годы своего существования в целом удавалось успешно решить многие из поставленных перед ним задач.
Ранее было определено, что А.Х. Бенкендорф был назначен в 1826 году на должность шефа жандармского корпуса. Привлечению жандармов к деятельности III отделения была свойственна объективная необходимость, т.к. структуре Бенкендорфа требовался серьезный исполнительный орган, каким, созданный на французский манер, и явился жандармский корпус. Жандармское ведомство исполняло роль местных отделений, которым единый «центральный аппарат» в лице императора и начальников III отделения выдавал определенные задачи, требовавшие разрешения на местном уровне.
С целью улучшения координации в работе всей полицейской структуры в 1827 году вышел указ императора «Об учреждении пяти округов жандармского корпуса». Данный документ окончательно решил проблему нормативно-организационной неразберихи в среде жандармов. С этого момента жандармерия официально стала именоваться «высшей полицией», были определены ее функции, структура и штат94.
Помимо этого, указ ознаменовал создание на территории империи пяти жандармских округов, положение которых в географическом плане соответствовало уже сложившимся регионам: 1-й округ (Северный и Северо-
Западный регион); 2-й округ (Центр, Центрально-черноземный и Нечерноземный регионы); 3-й округ (Западный регион); 4-й округ (Южный и Юго-Западный регионы); 5-й округ (Кавказский регион).
С 1837 г. данная система окружного деления была дополнена еще двумя: на востоке империи был образован Сибирский, а на западе - Варшавский жандармский округ. Все созданные округа возглавлялись жандармскими генералами. Шеф жандармов в лице А.Х. Бенкендорфа обладал всей полнотой дисциплинарной власти. Жандармские округа дробились на отделения (от 4 до 6), которых суммарно было образовано 48 единиц. Во главу каждого отделения назначался штаб-офицер. Помимо этого, штаб-офицеры определялись в каждую губернию для осуществления исполнительских, контрольно-надзорных функций. Получается, что в распоряжении III отделения оказался довольно мощный инструмент силового воздействия на общество. Всего же численность жандармского корпуса на момент формирования насчитывала 4278 человек.
Круг жандармских обязанностей был определен достаточно широко. Помимо слежки за населением, борьбы с вольнодумием и преследованием всех лиц, попадающих под определение «преступник» (иначе говоря, выполнением надзорно-карательных задач), императором для них были обозначены иные, вполне благоприятные направления деятельности: борьба с недобросовестным чиновничеством, установление фактов казнокрадства и мздоимства, проверка по крестьянским жалобам, помощь всем нуждающимся в полицейском вмешательстве.
Сложившаяся таким образом система безопасности предполагала возможность вмешательства представителей высшей полиции практически во все дела и сферы общества. Конечно, подобное обстоятельство, выраженное в широких и четко неопределенных должностных обязанностях сотрудников III отделения и жандармерии, а также в многообразии и обширности поставленных перед ними задач, определяло полярность оценок современников данной организации. Одни считали создание такой организации благом для общества и государства, выражали надежду на скорое наведение порядка в стране. Иные же, учитывая, что сформированная высшая полиция выступала в качестве сборщика всевозможной информации о подданных империи, их делах, мыслях и заботах, выражали полное негодование в этой связи. Например, А.И. Герцен в своих оценках называл высшую полицию «вооруженной инквизицией», а все происходящее в империи оценивал подобием «полицейского масонства».
Надо сказать, что для формирования в общественном сознании подобного образа во многом поспособствовало установление Николаем I целой идеологической системы, основанной на предложениях министра народного просвещения С.С. Уварова. В дальнейшем эта идеологическая система стала именоваться «теорией официальной народности». Основная суть состояла в теоретическом обосновании и подкреплении имевшегося самодержавного строя, существующего в единстве с православной верой и русским народом. Задача по укреплению самодержавия объявлялась приоритетной на всех уровнях государства: во имя этой «высшей» цели проводилось предупреждение и пресечение попыток посягательств на обозначенные основы жизни России. Рамки дозволенного и недозволенного были достаточно «размытыми», что делало возможным чрезмерное злоупотребление сотрудниками полицейских структур своим положением.
Разумеется, для жандармов были разработаны соответствующие инструкции, которые должны были способствовать грамотным и слаженным действиям представителей полиции на местах. Документы носили строго секретный характер, и их содержание не подлежало огласке. Однако можно предположить, что в условиях всей масштабности полицейской структуры и с учетом новизны подобной системы для российского государства (предыдущий опыт все-таки был скорее подготовительным и не столь обширным), конкретные положения жандармских инструкций не могли охватить всего того многообразия задач, стоящих перед представителями полиции. Естественно, положения инструкций со временем дорабатывались, конкретизировались и дополнялись новыми пунктами обязанностей для сотрудников, но все же это не слишком способствовало налаживанию четкого механизма взаимодействия между ними, а также в их работе с населением страны.
Основной функцией полиции было наблюдение и осведомление. Императору Николаю Павловичу и главноуправляющему А.Х. Бенкендорфу с 1826 года регулярно поступали отчеты о состоянии дел на разных территориях. Сведения носили разноплановый характер: от имевших общегосударственное значение, до каких-то мелких, частных историй людей, оказавшихся в силу ряда причин под наблюдением жандармов. Последнее делалось по прямому указу императора, полагавшего, что в вопросах охраны политического строя мелочей быть не может. Император, замкнувший всю систему управления государством «на себя», всячески стремился оградить существующий режим от повторения событий 14 декабря 1825 года.
Активизация деятельности III отделения приходится на 30-е годы XIX века. Обусловлено это было массовыми народными выступлениями в империи и ростом социальной напряженности, последовавшим после польского восстания 1830 - 1831 гг. В этот период у сотрудников жандармерии было действительно много работы: они должны были проникать на массовые собрания, участвовать в подавлении всяческих проявлений массового недовольства, собирать сведения об участниках подобных выступлений, производить аресты, допрашивать свидетелей и подозреваемых.
Стоит сказать и о широте применяемых тайной полицией методов. Например, нередко на местном уровне применялась маскировка под
«гражданских лиц», практиковалось применение провокационных мер, велась вербовка информаторов, принадлежавших к различным социальным кругам и состояниям.
Если же говорить о центральном уровне, то III отделение занималось широким спектром вопросов, связанных с внутренней политикой государства. В частности контроль производился за деятельностью министров, сенаторов и иных чиновников государственного аппарата управления.
Имея широкие полномочия, особый статус и приоритет в качестве самого главного органа в системе государственного управления страной, сотрудники III отделения производили ревизию состояния всех государственных учреждений империи. На основе собранных материалов, информации и сведений из доносов и прошений, А.Х. Бенкендорф формировал личные отчеты для императора, в которых излагал свои мысли по поводу возможного переустройства той или иной области государственного управления, оказавшейся в центре внимания тайной полиции.
Как уже отмечалось ранее, деятельность III отделения отнюдь не ограничивалась слежкой за простым народом. Ведя наблюдение и за государственными чиновниками, работой подшефных им ведомств, сотрудники отделения составляли критические отчеты о деятельности министерств, департаментов и т.д. Такие отчеты, помимо критической оценки, содержали в себе конкретные предложения о путях возможного усовершенствования деятельности учреждений. Часто сотрудниками отделения составлялись характеристики на отдельных лиц. Например, оценивая личность министра юстиции Д.В. Дашкова, представители тайной полиции характеризовали его как человека, полностью готового «стать прекрасным министром» благодаря множеству имеющихся у него положительных качеств, однако среди его недостатков называлось стремление услужить лицам, имеющим определенную власть, что могло в конечном итоге помешать добросовестному исполнению обязанностей.
Очень серьезной критике подвергался министр внутренних дел А.А. Закревский. Отмечая его как деятельного чиновника, полиция одновременно называла его «человеком непросвещенным, пропитанным национальными предрассудками», а потому рекомендовала императору пересмотреть свое отношение к данному министру.
В своих отчетах III отделение могло беспристрастно сообщать императору о фактах злоупотреблений и произвола. Например, в одном из отчетов за 1829 год государю сообщалось о грубых нарушениях при строительстве военных судов: полиция основывалась на сообщениях моряков, жаловавшихся на то, что суда строят со всевозможными техническими изъянами в совокупности с неприкрытым, наглым воровством начальства.
Следует отметить, что III отделение могло спокойно добиться увольнения того или иного сотрудника из любого министерства, потребовать изменения того или иного официального документа, публичного заявления и т.д. Одним словом, влияние созданной полицейской структуры в империи было огромно, и подкреплялось за счет полного доверия со стороны императора. Это был практически полностью его политический проект, реализованный с помощью генерала А.Х. Бенкендорфа, отличавшегося завидным стремлением помочь императору в воплощении всех его планов и задумок.
Помимо функции информационно-аналитической, стоит выделить еще и посредническую функцию III отделения. Известно, что полиция составляла
«Обзоры общественного мнения» для императора. В эпоху отсутствия информационных технологий и каких-либо средств связи, данный механизм сбора, обработки и передачи информации до самого государя прямо от народных масс играл очень важную роль в представлении общей картины состояния дел империи. Пожалуй, трудно себе представить иной способ, который в условиях того времени позволил бы царю получать более-менее объективную информацию об обществе.
На основе отчетов III отделения император мог ориентироваться не только в малейших изменениях вектора общественного настроения, но и готовить политические шаги, определять политику в экономической, социальной, военной и иных сферах. Например, на основе отчетов отделения о деятельности министерства финансов, которое, исходя из протекционистских намерений, ввело в действие запретительные ввозные пошлины на отдельные группы товаров, можно было судить о негативном влиянии данных мер по отношению к отечественной экономике, что находило конкретное выражение в упадке отдельных отраслей промышленного производства, в разорении предприятий и мелких собственников, в развитии системы «черного рынка» и стимулировании коррупционных схем. Констатируя подобное положение дел, III отделение готовило и свои предложения на данный счет: предлагало снизить пошлины, пересмотреть систему налогообложения, перераспределить источники дохода казны.
Николай I подобные предложения отнюдь не игнорировал и принимал их к своему сведению. В 1828 году на основе практических замечаний и предложений III отделения С.Е.И.В.К. был создан Мануфактурный совет при Министерстве финансов. Таким образом государство пыталось урегулировать отношения властных органов с непосредственными производителями промышленных товаров и владельцами заводов. Мануфактурный совет должен был содействовать развитию зарождавшейся предпринимательской сферы, контактировать с производителями, обеспечивать тех необходимой информационной (и материальной, если это было возможно) поддержкой со стороны правительства. Помимо этого, стоит сказать, что в николаевскую эпоху стали проводиться выставки промышленных достижений, которые должны были стимулировать отечественных предпринимателей и промышленников на внедрение и использование новых технических достижений в производстве. Сотрудники III отделения обладали оперативной (насколько это было возможно) информацией не только об обществе и аппарате чиновников, но и об экономике. Согласно их предложениям произошло восстановление винной откупной системы, была введена подушная подать, взимаемая с инородцев, проведены и иные мероприятия.
Таким образом, как бы критики не ругали Николая I и созданную им систему управления страной, но именно он, пользуясь предоставляемой III отделением информацией, во многом поспособствовал образованию того экономического фундамента, на котором император Александр II смог воплотить свои Великие реформы.
Ведомство А.Х. Бенкендорфа, используя механизмы контроля и наблюдения, приобрело статус «всевидящего ока» императора. Поэтому не удивляет тот факт, что вскоре отделением были получены судебные функции, осуществлением которых оно могло заниматься в обход Сената и министерства юстиции. Подобное обстоятельство говорило о еще большем росте авторитета и функционала данной полицейской организации. Судебные дела велись не только по политическим делам, но и гражданским и иным делопроизводствам.
Авторитет у III отделения был действительно огромен. Сотрудники высшей полиции часто осуществляли проверки отдаленных городов империи, что, конечно же, абсолютно не нравилось среднему и мелкому губернскому чиновничеству. Проверяющим предписывалось посещать городские администрации, места содержания преступников, военные и учебные заведения. Результатом подобных проверок становилась отчетная документация, которая содержала в себе все выявленные факты. Отчеты от местных жандармских отделений направлялись в центральный аппарат III отделения.
Надо сказать, что именно чиновничество вызывало самую негативную оценку в докладах и отчетах III отделения. Главноуправляющий Бенкендорф вообще характеризовал государственных чиновников как наиболее
«морально развращенный» слой общества, который способен лишь на подлости, казнокрадство и неисполнение законных обязательств.
Таким образом, созданное Николаем I и А.Х. Бенкендорфом III отделение С.Е.И.В.К. явилось серьезным фактором в укреплении государственного, самодержавного строя. Целью создания организации выступило желание императора поставить общество под свой постоянный контроль, с помощью которого государь мыслил утвердить в России основы законности и порядка. Перед высшей полицией ставились задачи самого разного плана, набор функций и методов их выполнения был обширен, однако как показало время, подобный «силовой» способ наладить взаимодействие между государством и обществом оказался эффективным лишь на обозначенном промежутке царствования Николая I.
Заслуженный генерал А.Х. Бенкендорф был поставлен на пост руководителя III отделения не просто так. К тому моменту, за его плечами был огромный армейский опыт, справедливо признанный и отмеченный на самом высшем государственном уроне множеством наград. Как человек военный, имеющий к тому же немецкое происхождение, он отличался исполнительностью, храбростью, прямотой характера и высоким чувством долга. Во многом именно за эти качества император Николай Павлович и ценил своего верного друга, поэтому и назначил его на столь ответственный пост, фактически сделав фигуру Бенкендорфа второй по важности в империи (анализ роли его личности в истории страны приведен в Приложении №2).
Но, как известно, профессиональные качества военного не всегда соотносимы с качествами хорошего управленца-администратора. Заняв столь важный пост начальника всей тайной высшей полиции, Александр Христофорович получил в свое распоряжение структуру, жизнедеятельность которой предстояло отрегулировать практически с нуля.
Безусловно, А.Х. Бенкендорф к тому моменту уже обладал определенным управленческим опытом - ему довелось комендантствовать в разрушенной французами Москве (1812), он также участвовал в восстановлении Петербурга, после разгула стихии (1824). Но весь этот управленческий опыт, стоит признать, был кратковременным, что вполне соотносилось с личностью самого Бенкендорфа. Александр Христофорович с юных лет не обладал усидчивостью, рутинные дела и заботы навевали на него лень, скуку и желание как можно скорее заняться чем-нибудь другим. Собственно, по этой причине в молодости он так и не завершил своего образования, отправившись служить в армию, где все его лучшие качества и нашли свое применение.
Получив при Николае I должность руководителя III отделения, он стремился добросовестно исполнить свой долг перед государем и оправдать его доверие. Хотя III отделение С.Е.И.В.К. и представляло собой бюрократическую «машину» со всей столь не любимой Александром Христофоровичем рутинностью работы, делопроизводством, все тем же чиновничьим аппаратом и т.д.
Тут важно отметить, что основополагающим политическим принципом, обусловившим согласие Бенкендорфа заняться исполнением административных функций, послужило понятие «абсолютной власти». Он определял абсолютную власть императора в качестве единственной и необходимой основы для существования России. В одном из своих писем М.С. Воронцову он откровенно признавался в том, что в качестве инициатора давно назревших перемен, улучшений и всевозможных совершенствований он видит только личность государя и никого более.
Не признавал А.Х. Бенкендорф и философские доктрины эпохи Просвещения. Скорее они даже раздражали его. В этом тоже наблюдается абсолютное сходство с императором Николаем I, поэтому данный факт наверняка послужил еще одним доводом для государя в пользу назначения Александра Христофоровича на пост главы III отделения С.Е.И.В.К..
Однако его профессиональные управленческие навыки были далеки от идеальных. Подтверждением тому служит свидетельство современника А.Ф. Львова, отмечавшего служебную простоту и неподкованность Бенкендорфа, его неусидчивость и скучающий рабочий вид. При этом личные, человеческие качества шефа жандармов, по мнению Львова, были весьма хороши.
Как уже ранее было сказано, первым управляющим при А.Х. Бенкендорфе был М.Я. фон Фок, с которым у того сложились вполне хорошие рабочие отношения. Ему на смену в 1831 году пришел А.Н. Мордвинов, занимавший эту должность в течение восьми лет. Этот человек обладал тяжелым характером, тем не менее, у него были и те качества, которые позволили ему устроиться на службу в III отделение. Историк, цензор и профессор петербургского университета А.В. Никитенко характеризовал его не иначе как «нравственную гарпию». Подобное сравнение было обусловлено жестким и суровым отношением Мордвинова к печати.
Однако это был очень опытный человек, прошедший через службу в министерстве полиции. Как и А.Х. Бенкендорф он являлся участником боевых действий на полях сражений Отечественной войны. Помимо этого он приходился родственником известному адмиралу Н.С. Мордвинову. Следовательно, можно судить о некоторых противоречиях в профессиональных, кадровых способностях Бенкендорфа, ведь вторым управляющим III отделения при нем, с одной стороны, был поставлен человек, имевший знатное происхождение, связи, опыт боевой службы в армии и административный опыт. Но с другой стороны - человеческие качества нового управляющего, согласно свидетельствам современников, были отнюдь не самыми лучшими, что явно шло вразрез с бенкендорфским понятием о необходимости создания «когорты добромыслящих» и желанием императора Николая I утвердить авторитетные, уважительные основы взаимодействия созданной полицейской структуры с общественной средой.
Первоначально назначение Мордвинова было встречено в обществе доброжелательно. Но затем стало нарастать общее недовольство его фигурой и действиями на занимаемом посту. Тем более А.Н. Мордвинову приходилось по долгу службы заниматься делами своих родственников и друзей, к тому времени находившихся в оппозиции к государственной власти и лично Николаю I. Ситуация в итоге дошла до того, что в одном из доносов (как потом выяснилось, донос был ложным) фигурировало имя двоюродного брата А.Н. Мордвинова, что, естественно, могло восприниматься императором только в негативном ключе. В этой истории следует отметить человеческие качества главноуправляющего III отделением А.Х. Бенкендорфа, сумевшего добиться перепроверки данного дела, и тем самым спасти репутацию своего ближайшего коллеги.
В следующий раз благородное стремление Бенкендорфа помочь нуждающимся проявилось вновь в отношении А.Н. Мордвинова, которого император все-таки решил удалить в 1839 году со службы в высшей тайной полиции. Повлиять на это решение Александр Христофорович уже был не в силах, но он способствовал тому, что в официальных бумагах было зафиксирован факт «не отрешения» от службы (что было равносильно запрету занимать какие-либо иные государственные должности), а стояла лаконичная запись «уволен», что позволяло перейти на другое место работы.
Разумеется, в профессиональном плане и А.Х. Бенкендорф, и его первые помощники-управляющие не отличались особой любовью к общественному мнению. Подобное единодушие было связано с тезисом, что толпа не может руководствоваться разумом и истинностью в своих коллективных мыслях и действиях. Конечно, учет общественного мнения необходим для понимания направления движения государственной политики. Но только мнение просвещенного общества стоит полного восприятия в правительственных кругах, ибо общество, которое не является таковым - есть общество оппозиционное государственной власти, и с ним невозможно «разговаривать». Подобные мысли можно обнаружить у современника П.Я. Чаадаева в его «Апологии сумасшедшего». Известный философ полагал, что между «общим» мнением и понятиями истины и разума есть принципиальные расхождения, истина не может родиться в толпе. Можно полагать, что император Николай I мыслил подобными категориями, тем более именно по его инициативе бенкендорфский проект III отделения, призванного обуздать «распоясавшееся» общественное мнение, был воплощен в реальность.
Бенкендорф на протяжении всего руководства III отделением выступал в качестве защитника императора и его политического курса. Дело в том, что понятия «император», «государь», в его понимании, абсолютно отождествлялись с понятиями «долг», «государство», «Отечество» и «польза». Он прекрасно осознавал всю неприглядность своего положения в ранге главы карательно-надзорной, силовой структуры, о чем свидетельствуют его слова: «Лишь бы была польза, а я во всем утешусь, потому что моя единственная цель - благо».
В этой связи примечательно его мнение по отношению к самому притесняемому сословию империи - крестьянству. Сотрудники III отделения значительную часть своих отчетов посвящали теме взаимоотношения крестьян с помещиками. Бенкендорф с глубоким сочувствием относился к крестьянам еще во время Отечественной войны 1812 года, когда в своих мемуарах описывал тяготы их быта и с восхищением отмечал глубокую преданность крестьян к своим господам в военное время. Александр Христофорович, равно как и император Николай I, понимал негативное влияние крепостного состояния процентного большинства населения империи на развитие жизнедеятельности государства, в том числе и на его международный авторитет. После известий об отмене крепостного права в прибалтийских губерниях, он писал в своих письмах лучшему другу М.С. Воронцову, что «русский крестьянин для того гораздо более готов, чем те, что были освобождены; и если он мог так долго терпеть рабство, то легко стерпит и свободу».
Благодаря отчетам III отделения императору Николаю I было известно многое о состоянии крепостных. Царь понимал необходимость принятия давно назревавшей освободительной реформы (о чем свидетельствует деятельность созданных по его инициативе секретных комитетов по проработке данного вопроса). Однако он не видел возможности отмены крепостного состояния в текущий момент времени. Как отмечает историк С.В. Мироненко, в этом была огромная опасность, ведь крестьянство со временем, плавно и постепенно накапливало свое недовольство затягивающимся крепостным положением, что было чревато приобщением его активных представителей к революционной деятельности. Точнее, это давало возможность зарождавшимся представителям революционных кругов «направлять» недовольство основной массы населения империи против представителей государственной власти.
В своих отчетах А.Х. Бенкендорф убедительно рекомендовал Николаю I заняться проработкой крепостной проблемы. Он указывал на то, что крестьянство, живя и взаимодействуя со свободным населением городов, видит все достоинства свободного положения, а т.к. именно крестьянство является сословием, поставляющим преимущественную массу солдат для армии, существует опасность народного восстания. Соответственно, следовало бы постепенно заниматься поиском путей решения крестьянской проблемы. В этой своей абсолютно справедливой мысли Бенкендорф опередил будущего царя-освободителя Александра II.
Вторил своему начальнику и первый управляющий III отделением фон Фок, писавший Бенкендорфу следующее: «Среди этого класса встречается гораздо больше рассуждающих голов, чем можно было предположить <...> Они хорошо знают, что во всей России только народ-победитель - русские крестьяне - находятся в состоянии рабства; все остальные - финны, татары, латыши... т.д. - свободны. В начале каждого нового царствования мы видим бунты, потому что народные страсти не довольствуются желаниями и надеждами...».
Заслуживает внимания и отношение А.Х. Бенкендорфа к литераторам, за которыми III отделение должно было следить и контролировать их деятельность, осуществлять цензуру печатных произведений. Конечно, многим писателям высшая полиция доставила неприятностей: в их числе и знаменитый поэт Александр Сергеевич Пушкин, чьи творческие изыскания цензурировал сам император Николай Павлович. В общении с поэтом Бенкендорф всегда был корректен, называя того «великим поэтом», но и «великим либералом, противником всякой власти». Однако во взаимодействии с Пушкиным шеф жандармов скорее выступал в качестве посредника между личностью литератора и его цензором в лице Николая I.
При этом сотрудники III отделения, осуществляя цензурные функции, нередко находили антиправительственный смысл там, где его не было вовсе. Современники отмечали, что Бенкендорф зачастую был вынужден вмешиваться и менять некоторые запретительные решения своих подчиненных. Писатель Н.А. Полевой отмечал, сравнивая действия шефа высшей тайной полиции и деятельность министра народного просвещения, графа С.С. Уварова: «Тот, кто, по назначению, мог преследовать литератора, всячески облегчал его и старался вывести из опалы. Тогда как другой играл роль инквизитора, хотя по званию покровитель и защитник всех литераторов».
Именно Бенкендорф помогал Н.В. Гоголю получить разрешение напечатать «Мертвые души», шеф жандармов заступался и защищал П.Я. Чаадаева, способствовал публикации «Капитуляции Парижа» за авторством М.Ф. Орлова. Александр Христофорович выступил в защиту М.Ю. Лермонтова после ссылки того на Кавказ за стихотворение «Смерть поэта»: он обратился к военному министру А.И. Чернышеву с просьбой, чтобы тот способствовал переводу Лермонтова в лейб-гвардии гусарский полк, служба в котором была несколько безопаснее и проще. Позднее Бенкендорф снова обращался к Николаю I с просьбами о снисхождении к поэту. Однако здесь же надо отметить его негативное отношение к участию Лермонтова в дуэлях. Это было прямым нарушением закона, с чем Бенкендорф уже мириться никак не мог. Отсюда снова следует явное противоречие в поступках и действиях главноуправляющего III отделением С.Е.И.В.К., отмеченное историком Д.И. Олейниковым: с одной стороны, наблюдалась верность служебному долгу и четкая исполнительность, с другой же - проявления гуманности и высокого чувства справедливости.
Таким образом, все вышесказанное довольно четко обрисовывает профессиональный портрет А.Х. Бенкендорфа. Поставленный императором руководить действиями столь серьезной организации как III отделение С.Е.И.В.К., он, стоит признать, не отличался особым организаторским талантом. Тем не менее, Бенкендорф сумел наладить работу вверенной ему полицейской структуры, при этом не забывая проявлять лучшие человеческие качества как по отношению к своим подчиненным, так и к тем, кого по роду своей профессиональной деятельности он должен был преследовать и карать «во благо государства».
.3 Общественная реакция на деятельность III отделения
Личность главноуправляющего А.Х. Бенкендорфа служит олицетворением всего III отделения. Возглавляя эту организацию на протяжении 18 лет, он желал оправдать доверие императора, выполнив свой служебный долг, доказав состоятельность высшей тайной полиции как органа, призванного обеспечивать и охранять государственную безопасность. Одновременно с этим III отделение С.Е.И.В.К. должно было установить эффективную систему контроля и устранения любых попыток проявления вольнодумия и явного (или замаскированного) антиправительственного настроя.
Вся первоначальная деятельность полицейских строилась на необходимости не допустить повторения событий декабря 1825 года. И с этой задачей III отделение С.Е.И.В.К. успешно справилось на первых порах. Общество было шокировано провалившейся попыткой мятежа, и фактически на протяжении всех последующих лет царствования Николая I оно все еще «приходило в себя». Во многом этот факт был обусловлен в целом успешными действиями тайной полиции, установленной ею по заданию императора системой контроля за всеми сферами государственной жизнедеятельности. Иначе говоря, общество и общественное мнение попали под пристальное наблюдение императора и его верных слуг.
Ранее уже отмечалось, что одним из основных методов сбора сведений для полиции служило доносительство, поощряемое на самом высоком уровне. Полицией также практиковались разного рода провокации, проведение показательных арестов, допросов и т.д. Вполне очевидно, что грубое, силовое воздействие со стороны карающей императорской структуры не способствовало приобретению всенародной любви и признательности.
Стоящий во главе всей высшей полиции А.Х. Бенкендорф, естественно, оказывался главной мишенью для критики, недовольства и неприязни со стороны общества. Его стремление создать авторитетную организацию, которая бы пользовалась не страхом подданных императора, а их уважением и стремлением сотрудничать на общее для страны благо, оказалось нереализуемым.
Значительная часть общества испытывала к методам работы III отделения чувства страха и даже презрения. Особенное неприятие у народных масс (и главным образом у людей интеллигентных, образованных) вызывали стимулирование доносительства, полицейская вербовка информаторов во всех слоях и группах населения империи, проверка в почтовых отделениях посылок и перлюстрация (тайный просмотр) корреспонденции. К этому негативу добавлялась и не самая удачная кадровая политика. Например, жандармский корпус на первых этапах своего существования в структуре III отделения формировался в основном из старослужащих, многие из которых и на предыдущих местах своей службы не были отмечены положительными характеристиками. Но поставленная задача как можно в более сжатые сроки сформировать необходимую единую полицейскую структуру требовала принимать на службу и таких, далеко не самых лучших кандидатов.
Тем не менее, для определенных категорий населения жандармская служба была весьма привлекательной. Объяснялось это несколькими факторами: во-первых, император Николай I все-таки стремился придать возвышенное положение высшей тайной полиции в государственной системе; во-вторых, жандармские служащие обладали довольно широкими властными полномочиями; в-третьих, подчинялись они только главноуправляющему А.Х. Бенкендорфу и императору, а значит, местные власти не были существенным авторитетом, и их мнением можно было пренебрегать; в-четвертых, материальное стимулирование службы в тайной полиции тоже привлекало многих кандидатов в жандармы. К примеру, в пользу последнего аргумента свидетельствовал один из жандармских офицеров Э.И. Строгов, в своих записях отмечавший довольно высокое и тем привлекательное жандармское жалованье.
Интересно, что пытаясь наладить в государстве основы законности и правопорядка, борясь с недобросовестным чиновничеством, императору в своей политике все равно приходилось опираться на все тот же аппарат чиновников, что в итоге и приводило к еще большей бюрократизации управления.
По поводу практикуемой системы доносительства высказывались многие современники. Например, сохранилось свидетельство командира гренадерского полка Н.И. Добрынина, в своем дневнике писавшего о «наступившем страшном времени беспрестанных доносов», где «злые люди только тем и занимаются, как бы кого оклеветать и показать свою фальшивую преданность...».
Стоит сказать, что в качестве информаторов и тайных сотрудников III отделением привлекались на службу литераторы, актеры и иные творческие деятели. Известно, что с полицейскими органами сотрудничали такие писатели как Ф.В. Булгарин, Н.И. Греч и др. Современник, актер театра В.А. Каратыгин писал по этому поводу: «Помимо агентов, в числе лиц, близких к III отделению, находились лица, принадлежавшие к высшим классам общества и к миру литературному и ученому, державшие себя в обществе настолько осторожно, что никто не мог их заподозрить в шпионстве».
Конечно, общество - это отнюдь не однородная среда. У любого правительства и его политического курса были, есть и всегда будут как сторонники, так и противники. На тот исторический момент, одни считали необходимым для императора Николая Павловича проведение скорейших реформ управления и экономики, другие же считали главным борьбу с чиновничеством и выражали надежду на верное и твердое решение крепостного состояния крестьян. Однако император шел своим путем, не прибегая ни к каким резким изменениям, избегая потрясений и стремясь наладить взаимодействие с обществом посредством использования организации в лице III отделения и жандармов. Такая «выжидательно- охранительная» позиция государя нравилась, естественно, не всем.
Но в общественной среде в период царствования Николая I нашлось достаточно представителей, желавших наладить хорошие отношения с правительством, помочь тому с определением главных направлений действия. Тут стоит снова назвать имя поэта А.С. Пушкина, предоставившего собственную записку «О народном образовании», в которой он сообщал о своей готовности содействовать образовательной сфере. По поводу Пушкина известно также, что он состоял в переписке с А.Х. Бенкендорфом, а в 1831 году даже сообщал тому о своем желании послужить на государственное благо, изъявлял готовность участвовать в редакции политического и литературного журнала.
Не отставали в своем стремлении содействовать правительственным кругам и военные представители общества. Штабс-капитан и декабрист А.О. Корнилович, будучи в заключении, составлял рекомендационные записки для правительства. Известный военачальник Н.С. Мордвинов призывал Николая I обратить пристальное внимание на необходимость экономических перемен в государстве, что, безусловно, давно уже назрело, и при условии должного их воплощения могло бы привести к «общественному спокойствию и доставить всеобщее благоденствие, с удовлетворением и для отеческого вашего величества сердца».
Философ П.Я. Чаадаев тоже стремился внести свой вклад в дело народного просвещения. В 1833 году он подготовил письмо для императора, в котором сообщал государю о своей готовности служить на благо народного образования, и действовать при этом «соответственно предначертаниям Вашего правительства».
Таким образом, общественная реакция на деятельность III отделения, а также на весь политический курс николаевской эпохи можно назвать двойственной. С одной стороны людей отпугивали методы работы политической полиции, ее вседозволенность, как выражение подконтрольности исключительно императору. С другой стороны, представители передовой части общественной среды допускали и даже желали оказывать возможное содействие проправительственным кругам в деле преобразований и реформ.
Иной же вопрос заключается в том, почему именно все эти попытки общества наладить диалог с властью были в большинстве своем проигнорированы Николаем I. Вполне возможно, император полагал, что он не нуждается в советах общественных представителей, т.е. действовал он исключительно из личных соображений, с опорой на мнение только самых преданных ему людей, в ком он был безоговорочно уверен, особенно на фоне обстоятельств, которые произошли в день его вступления на престол. Доверие императора к дворянам было ослаблено, а практически единственным чиновником, которому он полностью доверял, был А.Х. Бенкендорф.
Вместе они определили направленность развития отношений власти и общества после известных событий 14 декабря 1825 года. В общественном мнении они видели силу, которую стоит обуздать, поставить под контроль, но не сотрудничать с ней, не вести диалог. Собственно, подобный силовой механизм взаимодействия между властью и обществом не мог держаться очень долго. Спустя годы общенародное недовольство только росло, что в конечном итоге и привело к образованию революционных кружков и движений.
Рассмотрев в ходе исследования личность А.Х. Бенкендорфа в качестве руководителя III отделения С.Е.И.В.К., нами были сделаны следующие выводы.
История создания и развития III отделения С.Е.И.В.К. в эпоху правления императора Никола I служит наглядной иллюстрацией применения властного механизма в деле установления жесткой самодержавной, максимально централизованной политической системы. Подобная наблюдательно-силовая структура была реализована императором и его ближайшим окружением в лице друга и помощника А.Х. Бенкендорфа с целью постановки общества и общественного настроения под постоянный контроль. Желание верховного руководства страны заключалось в создании такой системы, которая эффективно предупреждала и препятствовала бы любым попыткам посягательств на действующую власть, тем самым способствуя наведению порядка, укреплению стабильности и законности в стране. Высшая тайная полиция выполняла задачи разного плана, имея в своем арсенале широкий набор методов воздействия. Находясь у руководства III отделением с 1826 года, Бенкендорф отстаивал вверенное ему монопольное право осуществлять политический сыск и иные мероприятия с ним связанные. III отделение С.Е.И.В.К. была той организацией, которая существовала в период царствования Николая I исключительно на самостоятельной основе относительно других учреждений государственной системы. Подчинялось оно исключительно лишь императору.
А.Х. Бенкендорф как глава III отделения выступал в качестве преданного защитника императора и верного проводника его внутриполитического курса. Служение императору в сознании Бенкендорфа было тождественно равным служению своему Отечеству. Конечно, шеф жандармов хорошо понимал всю непопулярность в народной среде своего статуса руководителя главы карательно-надзорной организации. Бенкендорф никогда не отличался организаторским талантом. Однако именно человеческие качества Александра Христофоровича неоднократно выделялись его современниками, причем даже на столь серьезном и непопулярном профессиональном фоне.
Общественная реакция на деятельность III отделения была противоречивой. Людей образованных, интеллигентных в большинстве своем не устраивали методы работы политической полиции, практиковавшей доносы, вербовавшей на службу агентов из различных социальных слоев, проведение обысков, вскрытие посылок и писем в почтовых отделениях, тайную слежку. С другой стороны, те же представители передовой части общественной среды допускали возможность сотрудничества и содействия правительственной элите. Но концепция власти, которую с известным успехом реализовывал император Николаем I, не предполагала ведение равного диалога с общественными представителями. Государь-император не испытывал доверия как к дворянам, т.е. до этого фактически единственной, реальной опоре самодержавной власти, так и, разумеется, к иным представителям и слоям российского общества тоже. Николай I в своих действиях исходил исключительно из своих собственных, личных представлений об управлении страной и опирался в своей политике только на небольшой круг доверенных лиц, к которым, безусловно, принадлежал и А.Х. Бенкендорф.
Глава III. Личность А.Х. Бенкендорфа в оценках современников
.1 Ближайшее окружение графа
Историческая психология определяет, что окружение формирует человека. Человек - это отнюдь не замкнутая система. Он представляет собой существо социальное, поэтому будет ошибочным утверждение, что человек приобретает все свои ключевые личностные характеристики исключительно с рождения, генетическим путем. В первой главе данного исследования было выяснено влияние двух ключевых факторов на становление и развитие личности А.Х. Бенкендорфа - макросреды (исторической эпохи, сложившейся в определенное царствование) и микросреды (ближайшего окружения, семьи). Так как в предыдущих параграфах исследования уже были проанализированы исторические периоды, в которых родился, жил и действовал Бенкендорф, а также было определено и рассмотрено влияние фактора семьи в жизни этого деятеля, то в данном параграфе исследования перед нами стоит задача краткой характеристики людей, входивших в ближайший круг общения Александра Христофоровича Бенкендорфа, и определение их влияния на его личность.
Прежде необходимо разделить все ближайшее окружение А.Х. Бенкендорфа на две группы: личное и профессиональное. К личному окружению относятся его жена Елизавета Андреевна Донец-Захаржевская (1788 - 1857) и близкий друг Михаил Семенович Воронцов (1782 - 1856). К профессиональному окружению нами будут причислены ближайшие коллеги Бенкендорфа - управляющие III отделением С.Е.И.В.К. Максим Яковлевич фон Фок (1777 - 1831) и Леонтий Васильевич Дубельт (1792 - 1862).
Итак, жена Александра Бенкендорфа - Елизавета Андреевна Донец- Захаржевская - происходила из старинного дворянского рода, ведущего свои корни из Речи Посполитой. Их свадьба состоялась в 1817 году, после торжественного возвращения А.Х. Бенкендорфа из Заграничного похода и его назначения на военно-административную должность в Малороссию. Именно здесь, в Харькове он и познакомился со своей будущей супругой, которая на тот момент была вдовой подполковника Павла Гавриловича Бибикова, еще в 1812 году погибшего в бою с французами под Вильно. О Елизавете Андреевне сохранилось не так много сведений. Это была сильная, заботливая женщина, искренне любившая А.Х. Бенкендорфа. Она была хорошо осведомлена об одном из его главных недостатков, отмечаемых современниками - чрезмерном волокитстве за женщинами - и готова была мириться с этим. В 1827 году, в тот момент, когда А.Х. Бенкендорф был на пике своей карьеры, пользовался доверием и любовью у императора Николая Павловича, они купили имение Фалль, в последующие годы ставшее их общим домом.
Важно отметить, что в семье Александра Христофоровича и Елизаветы Андреевны не было сыновей. У них было пять девочек (три из которых - Анна, Мария и София - были родными для Бенкендорфа в этом браке). При этом современники отмечали абсолютно равную любовь Александра Христофоровича ко всем своим детям, характеризуя его как «замечательного отчима» для неродных для себя детей.
Елизавета Андреевна была женщиной тихой и скромной. В ее обществе Бенкендорф находил успокоение и отдых после тяжелых дней профессиональной службы и постоянных разъездов по стране в сопровождении императора. Она почти все свое время проводила в их имении, занимаясь всеми хозяйственными вопросами домашнего быта и принимая многих известных гостей. Например, в поместье Фалль заглядывала с визитом англичанка Элизабет Ригби, известная художница, желавшая получить личное знакомство с преданным слугой российского императора. В имении Бенкендорфов, набираясь творческого вдохновения, гостил известный поэт и дипломат Ф.И. Тютчев. Здесь же Елизавета Андреевна принимала именитую немецкую певицу XIX века Генриетту Зонтаг, тут искали вдохновения художники-пейзажисты Л.Х. Фрикке и М.Н. Воробьев. Известно, что бенкендорфское имение дважды посещал и император Николай I, в один из своих визитов он посадил несколько деревьев в фамильном парке. Помимо всего прочего, госпожа Е.А. Бенкендорф была кавалерственной дамой ордена Св. Екатерины - государственной награды, которой отмечали заслуги в благотворительности.
Стойко перенося все недостатки мужа, Елизавета Андреевна до конца жизни осталась ему верной, надежной спутницей и помощницей в делах домашних, семейных.
Другим близким человеком, хорошим другом на протяжении всей жизни Александра Бенкендорфа являлся его ровесник, граф Михаил Семенович Воронцов (1782 - 1856). Их дружба была обусловлена многими факторами, прежде всего они были чрезвычайно близки в своих взглядах на жизнь, общество и профессиональную карьеру. Михаил Семенович также происходил из знатного рода, его отцом был русский посланник в Лондоне Семен Романович Воронцов.
Благодаря возможностям отца, Михаил получил великолепное домашнее образование. В возрасте десяти лет он уже спокойно говорил на французском и английском языках, знал латынь, греческий и немецкий. Помимо языков, ему очень нравилось играть в шахматы. Интеллектуальная нагрузка была сопряжена с физическими упражнениями - его обучали фехтованию, верховой езде, мореплаванию.
Стоит сказать, что профессиональный воинский путь у друга Бенкендорфа получился столь же стремительным и не менее славным. Как и у Александра Христофоровича, настоящий воинский путь начался у него с Кавказа, куда они вместе и отправились из Астрахани в качестве волонтеров в армию знаменитого военачальника П.Д. Цицианова. Пройдя через целую череду боевых столкновений с горцами, Михаил Семенович сумел заслужить одобрение у руководства армии: в возрасте двадцати двух лет граф Воронцов уже являлся кавалером орденов Св. Георгия 4-й степени, Св. Анны 3-й степени и Св. Владимира 4-й степени.
Воронцов принимал непосредственное участие и в последующих военных конфликтах России: в войне с Наполеоном периода 1805 - 1807 гг., и в русско-турецкой войне 1806 - 1812 гг. Именно в конфликте с Турцией в 1810 г. в возрасте двадцати восьми лет им было заслужено генеральское звание. Стоит отметить, что достигнуть этого карьерного успеха ему удалось даже быстрее, чем его товарищу А.Х. Бенкендорфу, получившему звание генерал-майора лишь двумя годами позднее. Михаил Семенович не был обделен командирскими способностями, которые в совокупности с личной храбростью и любовью к риску вылились в итоговый успех при штурме сильнейшей на тот момент европейской крепости Турции - Базарджик. За успех в этом деле, помимо генеральского звания, граф Воронцов был удостоен ордена Св. Владимира 3-й степени, а его Нарвскому пехотному полку были пожалованы особые знамена.
Наравне с Александром Христофоровичем граф Воронцов по праву считается одним из героев Отечественной войны 1812 года. Он известен как один из участников сражения под Смоленском в составе армии князя Багратиона; в Бородинской битве находился в самом центре активных боевых действий - Багратионовых флешах, куда была направлена основная атака французов. Здесь же Воронцов получил серьезное ранение штыком в рукопашном бою. Позднее, понимая всю опасность, грозившую Москве с продвижением французов, Михаил Семенович отказался от возможности эвакуировать свое имущества из дома, находившегося на Немецкой улице. Вместо этого он приказал использовать имевшиеся в распоряжении подводы для вывоза огромного числа раненых солдат.
В ходе Заграничного похода он отличился в целом ряде сражений. Особенно запоминающейся вышла битва при Краоне (1814), в которой граф сумел выдержать натиск армии, руководимой самим Наполеоном.
Примечательна его деятельность на посту командующего оккупационным корпусом во Франции, характеризующая его как мудрого руководителя. Им лично был составлен особый свод правил, которые порицали использование телесных наказаний в корпусе, т.к. он считал невозможным «палкой» побуждать солдат к достойному несению службы. Помимо этого, в подразделениях организовывались ланкастерские школы, обучавшие как простых солдат, так и младших офицеров. Также известно, что перед самым выводом корпуса из Франции он распорядился выплатить из личных средств все долги офицеров и солдат перед местными жителями. Эта сумма была настолько большой, что Михаил Семенович был вынужден продать собственное, доставшееся ему по наследству от княгини Екатерины Дашковой, приходившейся ему теткой, имение Круглое.
Много теплых слов заслужил граф М.С. Воронцов от современников, будучи на посту генерал-губернатора Новороссии. Находясь в этой должности с 1823 года, он, как талантливый хозяйственник, сумел многое изменить в этом богатом природой и ресурсами крае в лучшую сторону (собственно, как того и желал его друг Бенкендорф, когда еще будучи совсем молодым пребывал в этих землях). Именно при Воронцове город Одесса увеличил свое благосостояние и добился значительного расширения своей торговой значимости; в Крыму был дан существенный ход развитию искусства виноделия, усовершенствована дорожная сеть полуострова, проведены успешные опыты разведения новых видов сельскохозяйственных культур; с 1828 года началось развитие пароходства в Черном море.
Если же обратиться к профессиональному окружению графа А.Х. Бенкендорфа, то основное внимание стоит уделить личностям управляющих III отделением С.Е.И.В.К., с которыми у Александра Христофоровича сложились устойчивые профессиональные взаимоотношения.
Первым делом обращает на себя внимание фигура М.Я. фон Фока, ставшего самым первым управляющим при Бенкендорфе. Он имел немецкие корни, свою служебную карьеру начал еще в 1793 году в лейб-гвардии. С 1802 года, в течение пяти лет он находился на службе в департаменте Министерства коммерции, два года служил в полиции Московской губернии, а затем стал чиновником Министерства полиции. После Отечественной войны, в 1813 г. он был назначен руководителем Особой канцелярии при МВД. И свой пост он занимал вплоть до образования III отделения С.Е.И.В.К.
Современники отмечали: это был одаренный, умный, исполнительный, образованный чиновник, которому А.Х. Бенкендорф был безмерно обязан своей репутацией достаточно умного человека. Дипломат и знаменитый мемуарист Ф.Ф. Вигель характеризовал Фока как «немецкого мечтателя», который не упрекал общественное свободомыслие и считал его вполне себе обычным делом. Но, по сложившемуся у Вигеля мнению, не всякое свободомыслие фон Фок полагал достойным законной защиты - для России был необходим просвещенный образ мыслей, и только таких людей стоило бы защищать. Также Вигель отмечал личные качества фон Фока, характеризуя того как абсолютно незлопамятного, доброжелательного человека, «не искавшего ничьей погибели».
В свою очередь исследователь Б.Л. Модзалевский, называл фон Фока
«душою» всей сложившейся полицейской системы. Согласно его данным, это был по-немецки устроенный, неутомимый человек, обладавший незаурядным административным опытом, огромным чувством ответственности за результат и свободным владением четырьмя языками. Он служил идеальным дополнением к личности главноуправляющего III отделением А.Х. Бенкендорфа, который не обладал хорошим образованием и устойчивыми, административными способностями. Б.Л. Модзалевский отмечал, что их отношения можно было охарактеризовать как «дружеские».
Надо сказать, что сам М.Я. фон Фок выступал как борец с бюрократией
это явление он называл ненасытным «гложущим червем, которого следует уничтожить огнем и железом». Одновременно Максим Яковлевич отмечал тотальное засилье коррупции в правительственных кругах всех уровней, а борьбу с ней он называл благотворным делом, но «чем дальше продвигаешься, тем больше встречаешь виноватых…».
Важность фигуры фон Фока подметил в своем дневнике А.С. Пушкин, после смерти Максима Яковлевича в 1831 году написавший о том, что Россия потеряла действительно «человека доброго, честного и твердого». Сам факт смерти управляющего III отделением поэт эмоционально охарактеризовал как «бедствие общественное».
Из профессионального окружения Бенкендорфа стоит особо выделить фигуру Леонтия Васильевича Дубельта. Он стал третьим управляющим III отделения (после М.Я. фон Фока и А.Н. Мордвинова), являясь при этом ближайшим помощником главноуправляющего при А.Х. Бенкендорфе, а потом и при А.Ф. Орлове. В жандармерии ему удалось сделать замечательную карьеру. В 1830 году он служил губернским жандармским штабс-офицером, спустя шесть лет получил повышение до начальника штаба. С 1839 года он совмещал сразу две должности: и начальника жандармского штаба, и управляющего III отделением С.Е.И.В.К. Это был очень влиятельный человек, занимавший одну из самых главных должностей российской империи времен Николая I. Кстати, именно заслугой Дубельта является принятие особого документа - «Положения о жандармерии» (1836) где впервые были в нормативном порядке закреплены служебные обязанности жандармов.
Конечно, положения и инструкции подобных документов были недостаточно конкретными, что и приводило к всевозможным кривотолкам и злоупотреблениям полномочиями в жандармской среде. Но стоит заметить, что подобное обстоятельство было обусловлено самой сутью происхождения всей высшей полиции, основанной исключительно по воле императора, и вследствие этого пользовавшейся огромными привилегиями. Фактически же приоритет основных инструкций принадлежал личным распоряжениям и приказам шефа жандармов.
Современниками у Л.В. Дубельта отмечались его ум и сострадание к свободомыслящей молодежи. Известный критик А.И. Герцен дал ему весьма положительную характеристику, назвав того «лицом оригинальным», при этом отметив, что «он наверно, умнее всего третьего и всех трех отделений собственной канцелярии». Примечательно и то, что описывая этого человека, Герцен едко подмечал: «Много страстей боролись в его груди, прежде чем голубой мундир победил или, лучше, накрыл все, что там было».
Таким образом, можно утверждать, что ближайшее окружение А.Х. Бенкендорфа (личное и профессиональное) в значительной степени восполняло имевшиеся у него личностные недостатки, главными из которых были нехватка образования, рассеянность в продолжительных рутинных делах, недостаточная проницательность в решении серьезных управленческих вопросов. Будет уместным признать, что окружение графа в своей основе состояло из умных, образованных людей, а также коллег, которые, несомненно, понимали всю степень ответственности за свои действия при работе в III отделении С.Е.И.В.К.
Разумеется, личность А.Х. Бенкендорфа как шефа жандармов и руководителя III отделением привлекает к себе особое внимание. Он известен, прежде всего, как суровый и жесткий проводник реакционного курса императора Николая I, окрашенного преимущественно в негативные тона. Таким он представляется как для широкого круга общественности, так и для определенного слоя историков. Подобная характеристика кажется нам слишком предвзятой и однобокой. Необходимо отдельно остановиться на сохранившихся и дошедших до нас свидетельствах современников графа о его персоне.
Имеющиеся в распоряжении воспоминания современников о личности Александра Христофоровича можно разделить на группы: воспоминания коллег, деятелей искусства и литературы, воспоминания декабристов.
В первую очередь необходимо обратить внимание на воспоминания коллег А.Х. Бенкендорфа. Интерес здесь представляют записки А.Ф. Львова, служившего при Бенкендорфе адъютантом корпуса жандармов. О своем шефе он отзывался в положительном ключе, характеризуя его как «доброго начальника». В тон ему обращено заявление Э.П. Строгова, также проходившего службу под началом Бенкендорфа и назвавшего графа «добрейшим существом». Строгов полагал, что его непосредственный начальник был вовсе не способен на злые, коварные деяния.
Друг и хороший боевой товарищ С.Г. Волконский (и, кстати, участник декабристского мятежа) отзывался о Бенкендорфе как о «мыслящем и доброжелательном человеке с чистой душой и светлым умом». Управляющий III отделением Л.В. Дубельт, занимавший эту должность в завершающий период жизни Бенкендорфа, дополнял эту характеристику, называя того «человеком ангельской доброты». Из имеющихся оценок коллег Александра Христофоровича можно заключить, что подчиненные и сослуживцы с глубоким уважением и позитивом отзывались о своем начальнике.
Стоит рассмотреть характеристики шефа жандармов и в литературной среде. Удивительно, но человек, по факту руководивший цензурой в российском государстве первой половины XIX века, удостоен со стороны литераторов также весьма лестных отзывов.
Например, определение «добрый» очень часто повторяется по отношению к персоне Бенкендорфа в воспоминаниях известной мемуаристки А.О. Смирновой-Россет. В свою очередь, дипломат и писатель Ф.И. Тютчев, после личного знакомства с Бенкендорфом, свидетельствовал о доброте и честности главноуправляющего III отделением, о чем наглядно говорит реплика: «Это одна из самых лучших человеческих натур, какие мне доводилось встречать».
Известнейший русский писатель и поэт А.С. Пушкин, описывая А.Х. Бенкендорфа, называл того «жженкой». Поэт объяснял подобное сравнение тем, что жженка имеет аналогичное по своему воздействию
«полицейское, усмиряющее и приводящее все в порядок влияние, но только на желудок». Это не единственная характеристика, данная великим поэтом Бенкендорфу. К примеру, в письме к князю П.А. Вяземскому он характеризует шефа жандармов как человека «благородного и беспечного, вовсе не злопамятного».
Со своей стороны князь П.А. Вяземский в 1832 году в письме к А.С. Пушкину описывал визит к нему Раевского, проходившего в ту пору по делу декабристов. Излагая подробности, князь свидетельствовал, что Раевский в конце концов был «совершенно очищен во мнении государя <…> и в этом деле помог ему Бенкендорф, которым он очень доволен». Кроме того, князь называл шефа жандармов человеком «со свойственными ему благими намерениями», который «может ошибаться, но повинуясь при этом голосу своей совести». Но стоит подчеркнуть, что тот же П.А. Вяземский критиковал методы работы учреждения, возглавляемого Бенкендорфом. Особое недовольство у князя вызывала практика тайной перлюстрации личной корреспонденции, проводившаяся полицейскими в почтовых отделениях по всей империи.
Теперь же стоит обратиться к отзывам декабристов. Как известно, во время декабристского мятежа на Сенатской площади генерал А.Х. Бенкендорф находился рядом с императором Николаем I. Император, в отличие от своего брата Александра I, полностью доверял своему опытному приближенному. Этим объясняется тот факт, что после успешного подавления мятежа, Александр Христофорович был включен в состав специального комитета, носившего название «Тайный комитет для изыскания соучастников злоумышленного общества», образованного с целью рассмотрения дел мятежников. Позднее приставка «тайный» была убрана из названия комитета, дабы продемонстрировать гласность, открытость и законность следственного процесса над виновными (на этом настоял сам Бенкендорф, так как считал, что подобный шаг поможет завоевать общественное доверие на первых порах воцарения новой власти).
Следственный комитет в общей сложности проработал полгода, было проведено порядка 146 заседаний и проводилось множество допросов, в которых принимал участие Бенкендорф в качестве одного из дознавателей. И очень показательно, как сами участники процесса характеризовали А.Х. Бенкендорфа.
Так, многие декабристы писали в своих мемуарах о его корректности в следственном процессе. Некоторые из впоследствии осужденных даже выражали слова признательности, отмечая его благожелательный настрой и оказываемую моральную помощь. Осужденный майор Н.И. Лорер писал: «Бенкендорф вел себя благороднее всех…». Это мнение декабрист подкреплял конкретным сравнением поведения двух дознавателей: если Александр Христофорович вел себя спокойно и сдержанно, то князь Чернышев все время кричал и запугивал допрашиваемых. Майора Лорера в этой точке зрения поддерживал поручик Н.Р. Цебриков, который тоже писал о благородстве, спокойствии и лаконичности Бенкендорфа в ходе проведения всех дознавательных мероприятий.
Генерал М.А. Фонвизин в личных письмах отмечал: «Из членов тайной Следственной комиссии всех пристрастнее и недобросовестнее поступал князь Чернышов: допрашивая подсудимых, он приходил в яростное исступление, осыпал их самыми пошлыми ругательствами <…> Пристойнее вели себя князь А.Н. Голицын и генерал-адъютант граф А.Х. Бенкендорф, у которых вырывалось сердечное сочувствие и сострадание к узникам».
Интересны свидетельства судимых И.А. Анненкова и поручика А.С. Гангеблова: первый описывал советы, даваемые Бенкендорфом допрашиваемым солдатам и офицерам - «говорил он о милосердии Государя, призывал к чистосердечному покаянию и откровенности…»; второй же утверждал, что поведение Александра Христофоровича, не смотря на тревожную обстановку, воздействовало на него «успокоительно».
Всего за время работы комиссии к высшей мере наказания - казни - было приговорено 5 человек (П.И. Пестель, С.И. Муравьев-Апостол, М.П. Бестужев-Рюмин, К.Ф. Рылеев и П.Г. Каховский). Дознаватель А.Х. Бенкендорф занимался в основном Северным обществом (по поводу Южного общества расследование вел князь А.И. Чернышев). Исследователь Н.Я. Эйдельман подсчитал, что из числа тех, кого лично допрашивал А.Х. Бенкендорф, было больше оправдательных приговоров (24 оправдательных вердикта из 89), нежели среди подследственных А.И. Чернышева (11 оправдательных вердиктов из 100).
Показательно, что сами декабристы признавали благородство и со стороны императора Николая I. Барон и декабрист А.Е. фон Розен честно писал в своих записках, что Николай Павлович имел полное право применить к мятежникам, согласно букве воинского Устава, высшую меру военного трибунала. Все основания для этого у государя были - восставшие являлись действующими кадровыми военными, находившимися под присягой, они с оружием в руках фактически восстали против государства и власти, что по Уставу влекло за собой суровое наказание для всех причастных. Однако император, в том числе благодаря советам своих приближенных, решил устроить открытый, гласный судебный процесс, конечно, во многом рассчитывая также завоевать в народе поддержку и показать обществу ясность и легитимность выносимых властью решений.
Статус обязывал А.X. Бенкендорфа присутствовать на казни пятерых приговоренных к повешению участников-руководителей мятежа. Казнь состоялась 13 июля 1826 года. Поведение Александра Христофоровича в этот день отмечали многие свидетели. Тот же барон Розен вспоминал эпизод, произошедший во время исполнения приговора: осужденный П.В. Аврамов просил дозволения передать свои воинские знаки отличия брату, который являлся капитаном Павловского полка. Однако солдат из оцепления не позволил ему этого сделать. Декабриста поддержал А.Х. Бенкендорф, который благородно согласился исполнить его просьбу.
Майор Н.И. Лорер, описывая все происходившее в тот страшный день, утверждал, что общее поведение Бенкендорфа, его заметная тревожность, а также специальное промедление с исполнением казни - все это до последнего выдавало в нем ожидание вестей из Царского Села о помиловании осужденных.
Офицер М.М. Нарышкин в свою очередь описывал случай, произошедший после того, как троих осужденных не удалось казнить с первой попытки, их стали заново готовить к повешению, и в тот момент Бенкендорф воскликнул: ««Во всякой другой стране...», но тут же замолк на полуслове». Мемуаристка А.О. Смирнова-Россет тоже писала о негативном отношении Александра Христофоровича к проведению смертной казни по отношению к декабристам.
Будучи уже в статусе руководителя III отделением С.Е.И.В.К. Бенкендорф старался упростить, насколько это было возможным, судьбу осужденных к каторге своих бывших сослуживцев. Так, он распорядился, чтобы женам сосланных декабристов не чинили препятствий при отправке в Сибирь. Помимо того, он иногда выступал в качестве исполнителя некоторых просьб самих декабристов. Например, он отказал жене декабриста И.Д. Якушкина переехать к мужу в Сибирь. Подобное решение принадлежало самому мужу-декабристу, обратившемуся с просьбой к Бенкендорфу воспрепятствовать этому «опрометчивому» желанию жены. Александр Христофорович честно исполнял взятые на себя обязательства.
Конечно, положение А.Х. Бенкендорфа в статусе человека, поставленного охранять самодержавие от возможного повторного сценария декабря 1825 года, и одновременно приходившегося многим декабристам другом и сослуживцем, было весьма незавидным. Тем не менее, имея в своем распоряжении влиятельную должность, Александр Христофорович различными способами старался помогать многим из сосланных в Сибирь.
В этом плане показательны его отношения с другом, сослуживцем и участником декабристского мятежа С.Г. Волконским, которого суд приговорил к двадцати годам каторжных работ (позднее срок уменьшили до десяти лет). Волконский в своих воспоминаниях писал о хорошем обращении со стороны надзирателей и выражал искреннюю признательность своему «служебному товарищу и другу не только светскому». Его восхищало то, что Бенкендорф нисколько не изменил своего отношения к нему, и даже после всего случившегося «он смог сохранить несколько крох моего имения».
Приведенные в исследовании свидетельства современников только подчеркивают тот факт, что не таким уж и «суровым и ужасным» был шеф жандармов и руководитель III отделения С.Е.И.В.К. Его личности были свойственны многие положительные человеческие качества: доброта, честность, сострадание, верность дружбе, благородство. Разумеется, первостепенным понятием для Бенкендорфа, несмотря на всю двойственность положения в деле декабристов, служило понятие долга. И в первую очередь это понятие было обращено в сторону императора и государства, причем именно в том смысле, каким его себе представлял и мыслил сам Александр Христофорович. Участвуя в расправе над декабристами, Бенкендорф честно исполнял поручение, переданное ему Николаем Павловичем. Свое личное отношение к казни участников мятежа А.Х. Бенкендорф выразил в собственных мемуарах словами: «Я не имею права подвергать сомнению деяния монарха, но я не желал бы более принимать участие в экзекуциях и постараюсь их более не допустить».
Из-за своей политической позиции и занимаемого поста А.Х. Бенкендорф был удостоен не только положительных характеристик у современников. К примеру, тот же А.И. Герцен так отзывался о руководителе III отделения (уже после его смерти): «Обманчивый добрый взгляд <…> Быть может он и не сделал всего зла, что мог бы, но и добра он не сделал, ему не доставало - энергии, воли, сердца…».
Российский государственный деятель, барон М.А. Корф тоже скептически оценивал личность Бенкендорфа: отмечая популярность, которой пользовался Александр Христофорович при жизни, и его добродушие и благородство, барон в то же время считал, что шеф жандармов был весьма далек от понятий образованности и образцовости, и был скорее посредственностью: «Он никогда не был ни деловым, ни далеким человеком, и всегда являлся орудием лиц, его окружавших».
А вот газета «Северная пчела», во главе которой стояли издатели Ф.В. Булгарин и Н.И. Греч, после смерти шефа жандармов напечатала следующие строки: «Государь лишился преданного слуги, <…> Отечество - полезного и достойного сына…».
Таким образом, личность А.Х. Бенкендорфа заслужила действительно много оценок современников. Большинство представителей общественной среды России периода царствования Николая I в целом положительно отзывалось о личных качествах шефа жандармов и руководителя III отделением С.Е.И.В.К. Сослуживцы, декабристы, коллеги - все эти современники в своих воспоминаниях, мемуарах и записках делились мнением о Бенкендорфе, особо выделяя его главные черты - доброту, честность, корректность поведения, готовность всегда прийти на помощь и оказать содействие. Причем подобные характеристики он заслужил уже в бытность шефом жандармов и руководителем III отделения, и оценивали его люди, многих из которых он по долгу службы должен был контролировать и преследовать. Стоит признать, что были, разумеется, и полярные мнения о его личности. Некоторые из современников определяли А.Х. Бенкендорфа посредственным чиновником, поддающимся влиянию своего более образованного окружения.
Заключение
Личность Александра Христофоровича Бенкендорфа выделялась следующими характерными чертами: в бытность его действующим военным российской армии - храбростью, отвагой, умелыми командирскими навыками, самостоятельностью, любознательностью и определенной степенью легкомыслия и безрассудства (особенно в боевой обстановке); в период его карьерного возвышения при занятии поста руководителя III отделением С.Е.И.В.К. и шефа жандармов - прямотой характера, преданностью императору и служебному долгу, исполнительностью, инициативностью, стремлением оправдать доверие государя, но и при этом леностью в рутинных делах государственного управления.
Во многом из-за своих личностных качеств у него не сложились доверительные отношения с императором Александром Павловичем. Но в период правления Николая I он смог найти себе применение в создаваемой императором системе государственной безопасности, нацеленной на исполнение законов и контроль за общественным настроением.
А.Х. Бенкендорф по складу своего характера в значительной степени был схож с императором Николаем Павловичем. Собственно, благодаря этому фактору между ними надолго установились теплые, доверительные, дружеские отношения. Управленческие возможности Бенкендорфа, требовавшие от него заниматься решением рутинных вопросов, были далеки от идеальных и по свидетельствам современников оставляли желать лучшего. Однако человеческие качества его были на высоте. Во многом благодаря им, а также своему военному, боевому опыту, на него и обратил свое внимание император Николай I, увидевший в личности Бенкендорфа идеальную фигуру защитника и охранителя престола.
Как глава III отделения С.Е.И.В.К. А.Х. Бенкендорф стремился четко и добросовестно исполнять поручения Николая I. Безусловно, управленческих данных и административных способностей ему на этом посту не хватало. Как, вполне вероятно, не хватало и должного уровня образования. Но Бенкендорф отнюдь не был глупым человеком: руководить III отделением он был назначен с 1826 года, и с этого момента он сумел окружить себя умными, знающими людьми, которые по мере необходимости помогали ему в обустройстве столь серьезной политической организации.
Весь период своей деятельности на посту руководителя Бенкендорф отстаивал вверенное ему монопольное право осуществлять политический сыск и иные мероприятия, которые император отвел в компетенцию новой политической структуры. Эта организация существовала на автономных началах, т.е. абсолютно на самостоятельной основе относительно других государственных учреждений той эпохи. А.Х. Бенкендорф как руководитель III отделения и одновременно шеф жандармов выступал в качестве официального лица, уполномоченного представлять персональные интересы государя.
Служба императору, исполнение его воли - все эти понятия в сознании Бенкендорфа, как человека военного, были неотделимы от понятия долга перед Отечеством. Безусловно, как человек неглупый, он хорошо осознавал всю непопулярность в народной среде своего статуса в качестве главы карательно- надзорной организации с фактически неограниченными полномочиями и методами воздействия. Но для него самого это был священный долг, который необходимо было выполнять несмотря на порицание и осуждение.
При этом общественная реакция на деятельность III отделения изначально имела противоречивый характер. Одних представителей интеллигентного общества отпугивали методы работы политической полиции, практиковавшей доносы, вербовавшей на службу агентов из различных социальных слоев, использовавшей проведение обысков, вскрытие посылок и писем в почтовых отделениях, тайную слежку. Иные же представители передовой части общественной среды искали возможности сотрудничества с органами полиции. Однако правительственная элита сама отвергла потенциальную возможность ведения равного диалога с общественными представителями, т.к. император не испытывал доверия как к дворянам, дискредитировавшим себя еще в момент декабристского мятежа, так, разумеется, и к иным представителям российского общества.
У современников А.Х. Бенкендорф заслужил множество отзывов и оценок. И стоит признать, что большинство представителей российского общества положительно оценивало его. В первую очередь акцент в их мемуарных сочинениях, записях, воспоминаниях делался на его личных, человеческих качествах. Все современники - сослуживцы, литераторы, декабристы, коллеги по работе в III отделении - все они говорили о Бенкендорфе как о человеке, в первую очередь выделявшимся из массы окружения своей добротой, сдержанностью, честностью, благородством и отзывчивостью. Что особенно важно, подобные оценки своей личности он заслужил уже будучи руководителем III отделения и шефом жандармов. Профессиональные качества А.Х. Бенкендорфа современниками оценивались значительно скромнее: критики называли его посредственным чиновником, легко поддающимся влиянию своего окружения, обвиняли его в лени, посредственности и необразованности. Тем не менее, почти все сходились во мнении, что это был хороший, достойный уважения и признательности человек.
Список источников и литературы
Источники
Сочинения А.Х. Бенкендорфа
1.Бенкендорф А.Х. III отделение о себе самом // Вестник Европы. 1917. №3. С. 86-90.
2.Бенкендорф А.Х. Воспоминания (1802 - 1837). М.: Российский фонд культуры, 2012. 763 с.
3.Бенкендорф А.Х. Император Николай I в 1830 - 1831 гг. Из записок графа А.Х. Бенкендорфа // Русская старина. 1896. T. 88. С. 74-86.
4.Бенкендорф А.Х. О России в 1827 - 1830 гг. Ежегодные отчеты III отделения и корпуса жандармов // Красный архив. 1926. №6 - 7. С. 119-140.
Воспоминания, дневники, письма
5.Басаргин Н.В. Воспоминания, рассказы, статьи. Иркутск: Восточно- Сибирское книжное издательство, 1988. 542 с.
6.Вигель Ф.Ф. Записки. СПб.: Университетская типография, 1891 - 1893. 327 с.
7.Волконский С.Г. Записки. СПб.: Синодальная типография, 1901. 560 с.
8.Воронцов М.С. Некоторые правила для обхождения с нижними чинами в 12 пехотной дивизии (1815) // Русский архив. 1877. № 6. С. 167-171.
9.Вяземский П.А. Старая записная книжка. М.: Азбука, 2012. 416 с.
10.Ганцова-Берникова В.А. Отголоски декабристского восстания // Красный архив.1926. Т.З. С. 190-204.
11.Герцен А.И. III отделение // Голос минувшего. 1918. №4 - 5. С. 57-65.
12.Голенищев-Кутузов П.М. Из памятных записок // Русский архив. 1883. С. 221-222.
13.Грюнберг П.Н. Записки Бенкендорфа. 1812 год. Отечественная война. 1813 год. Освобождение Нидерландов. М.: Языки славянской культуры, 2001. 279 с.
14.Дегтярев К.Н. Письма А.Х. Бенкендорфа к графу М.С. Воронцову // Российский мемуарий
15.Дубельт Л.В. Биографический очерк и его письма // Русская старина. 1888. Т. 60. С. 240-251.
16.Дубровин Н.Ф. К истории русской цензуры 1814 - 1820 гг. // Русская старина. 1900. T. 104. С. 105-128.
17.Дубровин Н.Ф. Отечественная война в письмах современников. СПб.: Университетская типография, 1882. 730 с.
18.Жихарев С.П. Записки современника. М.: Издательство Академии наук, 1955. 835 с.
19.Каратыгин П.П. Бенкендорф и Дубельт // Исторический вестник. 1887.
№10. С. 173-180.
20.Корф М.А. Заметки барона // Русская старина. 1896. T. 86. С. 472-483.
21.Лорер Н.И. Записки декабриста. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1984. 576 с.
22.Львов А.Ф. Записки композитора // Русский архив. 1884. №4. С. 74-79.
23.Марголис А.Д. Письма жен декабристов А.Х. Бенкендорфу // Сибирь и декабристы. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1983. № 3. С. 241-249.
24.Никитенко А.В. Дневник. М.: Захаров, 1955. Т. 1. 640 с.
25.Перегудова З.И. Охранка. Воспоминания руководителей политического сыска. Т. 1 - 2. М.: Новое литературное обозрение, 2004. 1112 с.
26.Полевой Н.А. Дневник Н.А. Полевого (1838-1845) // Исторический вестник, 1888. № 3. Т. 31. С. 654-674.
27.Попов М.М. А.С. Пушкин // Русская старина. 1874. С. 694-695.
28.Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. М.: Воскресенье, 1996. Т. 14. 578 с.
29.Розен А.Е. Записки декабриста. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1984. 576 с.
31.Смирнова-Россет А.О. Дневник. Воспоминания. М.: Наука, 1989. 792 с.
32.Строгов Э.И. Записки // Русская старина. 1905. №5. С. 314-321.
33.Тютчев Ф.И. Полное собрание писем сочинений. М.: Классика, 2004. 644с.
34.Фок М.Я. Письма к А.Х. Бенкендорфу // Русская старина. 1881. Т. 32. С. 112- 123.
35.Фонвизин М.А. Сочинения и письма. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1979. 432 с.
36.Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. М.: Наука, 1991. Т. 2. 560 с.
37.Штейнгель В.И. Сочинения и письма. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1985. 608 с.
38.Аллер С. Описание наводнения, бывшего в Санкт-Петербурге 7 числа ноября 1824 года. М.: Книга по требованию, 2011. 277 с.
39.Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989. 528 с.
40.Бибиков Г.Н. А.Х. Бенкендорф и политика императора Николая I: Автореф. дис. канд. ист. наук / Г.Н. Бибиков. М., 2009. 27 c.
41.Бороздин К.М. Опыт исторического родословия дворян и графов Бенкендорфов. СПб.: Тип. Имп. Рос. академии, 1844. 24 с.
42.Вацуро В.Э., М.И. Гиллельсон. Сквозь «умственные плотины». М.: Книга, 1986. 385 с.
43.Висковатый П.А. Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество. M.: Современник, 1989. 494 с.
44.Выготский Л.С. История развития высших психических функций. М.: Педагогика, 1983. Т. 3. 359 с.
45.Гордин Я.А. Мятеж реформаторов: 14 декабря 1825 года. Л.: Лениздат, 1989. 400 с.
46.Гринин Л.Е. Личность в истории: современные подходы // История и современность. 2011. №1.
47.Добровольский А.В. На память чугуевскому улану. СПб.: Университетская типография, 1912. 115 с.
48.Долгоруков П.В. Российская родословная книга. СПб.: Тип. Э. Веймара, 1855. Т. 2. 327 с.
49.Зимин И.В. Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть ХIХ - начало ХХ в. М: Центрполиграф, 2011. 730 с.
50.Ключевский В.О. Сочинения. Курс Русской истории. М.: Мысль, 1989. Т. 5. 479 с.
51.Лемке М.К. Николаевские жандармы и литература. 1826-1855 гг. СПб.: Издание С.В. Бунина, 1903. 626 с.
52.Лурье Ф. Полиция и провокаторы. СПб.: ИнКА, 1992. 417 с.
53.Ляшенко Л.М. Александр I: Самодержавный республиканец. М.: Молодая гвардия, 2014. 347 с.
54.Мироненко С.В. История Отечества: люди, идеи, решения. М.: Политиздат, 1991. 374 с.
55.Мироненко С.В. Страницы тайной истории самодержавия. Политическая история России первой половины ХIХ столетия. М.: Мысль, 1990. 235 с.
56.Модзалевский Б.Л. Пушкин под тайным надзором. СПб.: Пушкинский дом, 1999. 576 с.
57.Невелев Г.А. Истина сильнее царя. М.: Мысль, 1985. 244 с.
58.Олейников Д.И. Бенкендорф. М.: Молодая гвардия, 2014. 436 с.
59.Олейников Д.И. Николай I. М.: Молодая гвардия, 2012. 339 с.
60.Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России. М.: Мысль, 1982. 207 с.
61.Парменов А.А. О проблемах становления и развития личности в нестабильном обществе // Известия. Гуманитарные науки. 2010. №4
62.Пресняков А.Е. Апогей самодержавия. Николай I. Л.: Брокгауз-Ефрон, 1925. 99 с.
63.Пыляев М.И. Замечательные чудаки и оригиналы. М.: ОлмаМедиа, 2014. 304 с.
64.Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре I. СПб, 1908. 560 с.
65.Рахматуллин М.А. Император Николай I и семьи декабристов // Отечественная история. 1995. №6. С. 18-23.
66.Рослякова О.Б. III отделение в царствование императора Николая I: Автореф. дис. канд. ист. наук / О.Б. Рослякова. Саратов, 2003. 23 c.
67.Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М.: Издательство Питер, 2009. 592 с.
68.Сидорова М.В. Состоящие при Малом Дворе. Семейство Бенкендорф // Гатчина сквозь столетия
69.Троцкий И.М. III отделение при Николае I. М.: Издательство всесоюзного общества политкаторжан, 1990. 318 с.
70.Удовик В.А. Воронцов. М.: Молодая гвардия, 2004. 448 с.
71.Федоров В.А. Солдатское движение в России в первой четверти XIX в. М.: Слово, 1963. 205 с.
72.Чукарев А.Г. Тайная полиция России. 1825 - 1855. М.: Кучково поле, 2005. 700 с.
73.Швец Ю.П. О причине провала реформ Александра I // Известия АГУ. 2008. №4-5
74.Шильдер Н.К. Император Александр I. Его жизнь и царствование. СПб.: Издание А.С. Суворина, 1897. Т. 2. 450 с.
75.Шильдер Н.К. Император Николай I. Его жизнь и царствование. СПб.: Издание А.С. Суворина, 1903. Т. 1. 902 с.
76.Шумигорский Е.С. Императрица Мария Федоровна (1759 - 1828). СПб.: Типография И.Н. Скороходова, 1892. Т. 1. 440 с.
77.Эйдельман Н.Э. Герцен против самодержавия. Секретная политическая история России XVIII - XIX вв. М.: Мысль, 1984. 368 с.
78.Экштут С.А. На службе российскому Левиафану. Историософские опыты. М.: Прогресс-традиция, 1998. 294 с.
Приложение №1
Символика рода Бенкендорфов
Таблица 1. Изменение символики рода Бенкендорфов
Сквозь золотистое поле проходит голубая поперечная лента, а в ней - три алые розы. Герб украшен дворянским шлемом с вознесенными ввысь двумя крылами: голубое - правое, красное - левое. Крылья меж собой разделяет еще одна алая роза, намёт красноватый, подложенный золотистым.Когда А.Х. Бенкендорфу был пожалован графский титул (1832) элементов в геральдике только добавилось: щит и полоса оказались окаймлены узкой серебристой каймой, над щитом появилась графская корона, и над ней - еще одна, возвышающаяся над серебряным дворянским шлемом. Появились три страусовых пера: крайние два - из серебра, а срединное - золотое. Щит был окружен лентой, на которой была нанесена надпись латиницей: Perseverance (от англ. «упорство, стабильность»). Этот девиз близкий друг С.Г. Волконский характеризовал как «постоянство», а с латыни он имеет значение «сохранение».
Приложение №2
Типология роли личности в истории
В подтверждение тезиса о важности личности А.Х. Бенкендорфа для истории страны, воспользуемся схемой историка и социолога Л.Е. Гринина, включающей в себя ряд критериев и показателей, позволяющих научно обосновать данный факт.
Таблица 2. Роль А.Х. Бенкендорфа в истории России
КритерииПоказатели1. Время воздействия на общество При жизни/ после смерти2. Роль в государственном управлении и жизни общества Непосредственная /опосредованная3. Характеристика деятельностиАктивное и успешное участие во внешнеполитических конфликтах (на Кавказе, с Францией, Турцией) в первой четверти ХIХ в. Государственный чиновник, непосредственный «проводник воли» и планируемого охранительного, реакционного курса императора Николая I во второй четверти ХIХ в.4. Наличие альтернатив личности Безальтернативность и незаменимость его фигуры с точки зрения императора5. Личные заслуги Воинские награды: Орден Андрея Первозванного, Ордена Св. Георгия 3 и 4 ст.; Св. Владимира 1-3 ст.; Св. Анны 1-3 ст.; Св. Александра Невского с алмазами; орден «Пур-ле- Мерит»; орден Белого орла; Св. Стефана; Св. Губерта, Белого сокола; Полярной звезды и обладатель золотого наградного оружия. Гражданские награды: Возведен в графское состояние в 1832 году.