Реконструкция картины советской 'левой оппозиции' в отражении одного из наиболее важных информационных неподцензурных изданий в СССРлевых'

Реконструкция картины советской 'левой оппозиции' в отражении одного из наиболее важных информационных неподцензурных изданий в СССРлевых'

Введение

Выпускная квалификационная работа посвящена деятельности левых кружков и организаций через призму информационного правозащитного самиздатского бюллетеня «Хроники текущих событий» в 1970-х годах.

Актуальность данной темы заключается в том, что подпольная деятельность правозащитников или активистов умеренно-либерального, или правого направления рассматриваются, как правило, чаще, чем подпольные группы левого толка. Критика позднего советского периода «слева», с марксистских или лево-либертарных позиций представляет большой интерес, так как советская власть формально провозглашала действие марксистских постулатов в идеологии, в конституции, в официальных документах, тем не менее, реальность и практика были далеки от провозглашённых идеологических принципов, учитывая, что Советский Союз всё же отставал от западных стран, в частности, в плане уровня жизни населения. В критике господствующего строя подпольные «левые» могли критиковать его с позиций марксизма, сославшись на уважаемых в рамках идеологии классиков. Они, как правило, указывали, во-первых, на превращение марксизма в идеологию, которая ретуширует, скрывает, отрицает социально-экономический конфликт интересов; во-вторых, на различие между общественной собственностью на средства производства и государственной собственностью, считая первую форму - подлинной формой социалистической, всенародной собственности, которой рабочие, по факту, могут управлять; в-третьих, на положение, что при социализме государство, согласно позиции классиков, должно отмирать, а не усиливаться. Левые нередко ссылались на В.И. Ленина, который критиковал бюрократизациюаппарата - превращение коммунистов вбюрократов (из письма Г. Я. Сокольникову от 22 и 28 февраля 1922 года). Они выражали свою обеспокоенность тем, что в социалистическом государстве привилегированные бюрократы совершенно не подотчётны большинству населения и большинство не способно влиять на действия привилегированных чиновников. Они сравнивали советский строй с «казарменным коммунизмом», который существовал, несмотря на отрицание этого факта официальной идеологией.

Историографический анализ

Историографию, которая связана с темой данной работы, можно разделить на три группы. Первая группа отражает историографию по общей тематике диссидентства и самиздата в СССР. Вторая группа исторической литературы посвящена «Хронике текущих событий». Третья группа - литература, посвящённая левому подполью в СССР.

Историография по диссидентству и самиздату.

Существует обширное количество работ и статей по развитию самиздата и диссидентского движения в СССР, как зарубежных, так и отечественных. В первую очередь, следует отметить некоторые монографии, а впоследствии, перейти к обзору небольших статей, которые рассматривают диссидентство и самиздат с точки зрения разнообразных аспектов.

Одна из самых известных и фундаментальных монографий, посвящённых деятельности диссидентов в СССР это монография Л.М. Алексеевой «История инакомыслия в СССР: новейший период»,в которой описывается развитие деятельности подпольно оппозиции в СССР в послесталинское время вплоть до 1980-х годов. Данная работа имеет большую ценность ещё и потому, что Людмила Алексеева десятилетиями была непосредственно вовлечена в правозащитную деятельность. Тематику данной монографии можно разделить на две части. Первые главы посвящены национальным и религиозным движениям (Национальные движения в Прибалтийских республиках и Грузии, баптисты и шестидесятники, движения евреев и немцев за возвращение в Израиль и ФРГ соответственно и т.д.). Во второй части описывается поэтапно развитие правозащитного движения в СССР. Социалистам же отведена отдельная глава «Социалисты», в которой описывается деятельность некоторых упомянутых в выпусках «Хроники текущих событий» левых активистов. По сравнению с другими группами, деятельность социалистов описана весьма коротко, что отражает непопулярность левых групп в диссидентской среде. Правозащитный бюллетень «Хроники текущих событий», в данной работе, был упомянут Л.М. Алексеевой в главе, посвящённой развитию движения за права человека в СССР, и его создание, как таковое, характеризуется как важное событие в истории диссидентского движения, в целом.

Работа А.В. Шубина «Диссиденты, неформалы и свобода в СССР»по своей проблематике является более широкой. История инакомыслия в СССР рассматривается в ней в общественном контексте, поэтому в поле зрения автора попадают также неполитические неформалы. В структуре нет четкого и последовательного разделения общественно-политических движений, как в работе Алексеевой, и по сути, тематика не сфокусирована соответственно исключительно на общественно-политические аспекты инакомыслия и стиль изложения более неформальный. При этом, автор старается объяснить причины возникновения инакомыслия в том числе среди студенчества. Примечательна также монография французского исследователя Сесиля Вессье. «За вашу и нашу свободу! Диссидентское движение в России», которая по своей тематике сходна с монографией Людмилы Алексеевой и в ней описываются различные направления оппозиционного подполья, при этом, не делая акцента на социалистов.

Среди отечественных научных статей, существует огромное количество обзорных статей, которые рассматривают деятельность правозащитного и оппозиционного движения, как правило, с 1950-х по 1980-е годы, в целом, без углубления в какие-либо конкретные аспекты. Например, статьи таких авторов, как М.В. Стрелец, К.С. Иванова, Г.М. Барашков и т.д. Иногда отдельно рассматривался вопрос отношений Запада и советских диссидентов как в статье Л.А. Королевой и А.А. Королева. Л.А. Королевой также рассматривалась роль самиздата, а именно, оппозиционных журналов.Часто, в отдельности, рассматривался аспект неподцензурной литературы и самиздата как у Р.А. Соловьёва.ons of the USSR: Medvedev, Sakha. пиляций интервью. . имосвязанными в данной рабоыеского еских взглядов. тельность описана

В англоязычной историографии, существует множество статей, которые рассматривают самиздат и диссидентское движение в различных контекстах. Например, примечательна статья Джея Бергмана, в которой рассматриваются позиции по идеологии нацизма советских диссидентов разных идеологических направлений. Статья Ричарда Дина посвящена позиции диссидентов по вопросу поддержки Западом правозащитного движения в СССР. Представляет интерес изучение аспекта ангажированности информации в статьях правозащитного самиздата в рамках кейса литовского самиздата в статье Томаса Олежука.В некоторых работах поднимался вопрос восприятия диссидентами СССР существующего социально-политического строя, в частности, у Харви Фаерсайдаи, также, у Джея Бергмана.

Среди обзорных онлайн-проектов, посвящённых истории инакомыслия в позднем СССР примечателен курс «Человек против СССР», опубликованный на портале Arzamas, в котором Александр Даниэль, как один из бывших редакторов «Хроники текущих событий», в своих лекциях рассказывает об истории развития инакомыслия в СССР, и даёт интервью, в котором он вспоминает о своей деятельности.

Историография по «Хронике текущих событий».

История «Хроники текущих событий» пока не стала предметом специального монографического исследования. Однако существуют статьи, посвящённые «Хронике…». В частности, примечательна статья Г.В. Кузовкина «Научное издание «Хроники текущих событий» и новые возможности для изучения Самиздата», опубликованная в альманахе «Acta Samizdatica/Записки о Самиздате» в 2012 году, а также тематическая статья, в которой «Хроники текущих событий» рассматриваются в рамках определённого контекста, написанная тем же автором в сотрудничестве с А.А. Кирзюком «Людская молвь…» в «Хронике текущих событий»: к созданию справочника слухов послесталинской эпохи.», опубликованная в том же альманахе. В остальных же случаях «Хроника текущих событий» рассматривается как часть самиздата и упоминается в исследованиях, посвященных историисамиздата и диссидентского движения.

Историография по левому активизму

В отличие от общей тематики диссидентства и самиздата, исследований по истории левых подпольщиков существует немного, тем не менее, книги и статьи, которые посвящены именно левому политическому подполью, имеются.

Один из известных авторов работ по левому активизму в СССР - А.Н. Тарасов, который сделал обзор квазиреволюционных, с его точки зрения, левых движений в позднем СССР и РФ, а в одной из своих работ, автор также упоминает о деятельности советских левых подпольщиков.В книге «Левые в России…» не акцентировано внимание на левых 1970-х годов, тем не менее, имеется отдельная глава, которая посвящена предшественникам российского левого движения, в которой описывается деятельность некоторых активистов позднесоветского периода. Данная книга имеет определённую ценность, поскольку сам Тарасов являлся, по сути, левым подпольщиком, но не упоминался в выпусках «Хроники текущих событий». Имеющаяся в вышеперечисленных работах информация помогает дополнить некоторые чрезвычайно краткие характеристики подпольных левых движений, которые даны в «Хронике…».

Иван Рублёв является одним из ведущих специалистов по вопросу левого подполья в позднем СССР. Заслуживает внимание, в частности, статья «Колесо истории не вертелось, оно скатывалось»…», опубликованная в журнале «Неприкосновенный запас». В ней рассказывается о различных левых движениях в Ленинграде, как тех, которые не были упомянуты в выпусках «Хроники..», так и, к примеру, о «Ленинградской групп». По деятельности левых оппозиционеров имеются, как правило, или обзорные статьи, как в случае со статьёй М.В. Глуховой, Л.А. Королёвой и А.Н. Молькинаили же статьи, которые посвящены деятельности конкретных активистов, которые получили широкую огласку. В частности, А.Н. Молькин написал статью про Цуркова.

Проблема исследования заключается в наличии определённого различия между образом подпольных левых группи кружков, созданного в выпусках «Хроники текущих событий» от того, какие эти группы были на самом деле. Это особенно важно, учитывая жесткие цензурные условия в Советском государстве, в котором любая несоответствующая партийной линиилитература была фактически запрещена, и самиздат существовал, фактически, на нелегальных условиях. Несмотря на то, что редакцией бюллетеня было заявлено, что в выпусках, они отказываются от любых оценок и субъективности, тем не менее, следует выявить элементы ангажированности материалов, которые могут выражаться, например, в слишком коротких сообщениях о них, или отсутствии упоминания некоторых активистов. Один из главных вопросов исследования заключается в степени репрезентативностидемонстрациибюллетенем общей картины нарушений прав диссидентов различных политических взглядов.

Объектом и основным источником в данной работе является первый советский информационный неподцензурный правозащитный бюллетень «Хроника текущих событий», который выпускался с 1968 по 1982 годы. Бюллетень выходил, в основном, раз в два месяца. Выпуски «Хроники текущих событий» стремились наиболее беспристрастно освещать нарушения прав человека со стороны карательных органов Советского государства. Одна из главных тем - преследование различных подпольных оппозиционных группировок - рассматриваемых в этой работе левых кружков, а также умеренных либералов, правозащитников, активисты, членов религиозных организаций, представителей депортированных национальных меньшинств, в частности крымских татар) и т.д. Материалы «Хроники» фиксировали задержания, описывали судебный произвол по отношению к оппозиционерам, ход судебных процессов и положение инакомыслящих в тюрьмах, лагерях и психиатрических больницах.

Предметом данного исследования является деятельность левых подпольных кружков в Советском Союзе в 1970-х годах. Под левыми кружками здесь подразумеваются, в основном, коммунистические, социалистические, марксистские группы, которые оспаривали легитимность установившегося советского государственного строя или же, считая Советский Союз, в целом, всё же, социалистическим государством, требовали ликвидации множества привилегий в рамках партийно-государственной элиты, искали«правильный», в отличие от существовавшего, как они считали, вектор к социализму и требовали демократизации системы. Их деятельность ограничивалась, как правило, обсуждением дискуссионных проблем, созданием кружков, печатью материалов в подполье или распространением листовок. Деятельность левых групп имела место не только в крупных городах, но и в провинции.

Методологическая основа исследования. В данной работеиспользовался исторический метод исследования, поскольку определённые явления(т.е. деятельность левых подпольных групп и их репрезентация в «ХТС») хронологически рассматривались в развитии и в частности, был определён временной промежуток их активности- 1970-е годы. В пределах соответствующего метода, обобщая использованные данные, были выявлены определенные тенденции: изменение роли и значения подпольных левых организаций и кружков, в частности, и левой идеи, в общем, в пределах диссидентской среды в СССР.Информация о развитии левого движения в подпольных условиях в прошломпомогает понять, в том числе, и те проблемы с восприятием идей левого спектра общественностью, которые имеются и сегодня. Также, исследование проводилось в рамках синтеза двух областей исторического знания -история идей/интеллектуальная история и политическая история. Развитие идеологий и программ представителей тех течений левой идеи (марксисты-ревизионисты), которые не соответствовали официальной партийной линии в СССР семидесятых годов двадцатого века анализировалось здесь соответственно в рамках истории идей. В свою очередь, изучение аспекта роли и значения левых кружков и организаций в рамках политического подполья и диссидентской среды в позднем СССР относится к области политической истории. Из этого следует, что аспекты политической истории и интеллектуальной истории оказываются взаимосвязанными, поскольку здесь рассматривались как важность левых групп, так и развитие их идей.

Новизна данной работы заключается в том, что бюллетень «Хроника текущих событий» рассматривается как инструмент формирования и канал распространения представлений о деятельности левых групп в СССР среди узкой части общественности: идейных течениях, акциях, лидерах и т.д.

Цель данного исследования- реконструкция картины советской «левой оппозиции» в отражении одного из наиболее важных информационных неподцензурных изданий в СССР.

Задачи исследования:

Изучить процесс сбора информации для «Хроники текущих событий», особенности редакционной политики, механизм распространения выпусков бюллетеня. диссидентский левый оппозиция

Рассмотреть основные тенденции развития «левых» кружков, которые были упомянуты в «ХТС»

Выявить специфику репрезентации «левой оппозиции» в выпусках «Хроники текущих событий».

Источниковедческий анализ.

Источники, связанные с темой данной выпускной квалификационной работы, можно разделить на два вида - выпуски «Хроники текущих событий» и источники, связанные с деятельностью диссидентов. К сожалению, каких-либо дополнительных источников (в том числе редакционных материалов) по «Хронике текущих событий», помимо самого бюллетеня, нам обнаружить не удалось. Вероятно, подпольные условия существования бюллетеню в Советском Союзе в 1970-х не позволяли сохранять черновики статей или внутреннюю переписку между членами редакции.

«Хроника текущих событий»

Основным источником в данной работе являются выпуски подпольного информационного бюллетеня «Хроники текущих событий», выпущенные с 1970 по 1979 годы в СССР. Они доступны в Интернете по адресу #"justify">Источники по самиздату и диссидентству

В основном, источники по диссидентской деятельности можно разделить на четыре группы:активистский самиздат; мемуары и интервью; ведомственные документы; периодика. Первая группа состоит из программных документов, статей, перепечаток и внутренней корреспонденции диссидентов. Вторая группа состоит из воспоминаний, мемуаров самих активистов, а также, компиляций интервью. Третья группа состоит из ведомственных документов (КГБ и органы внутренних дел), связанные с судебными делами по диссидентам. Четвёртая группа - советская периодическая печать, в которой иногда выражалась официальная позиция по отношению к диссидентам. Источники последних двух групп не использовались в данной работе, соответственно, они здесь рассматриваться не будут.

В данной работе использовались некоторые документы, найденные в архиве истории инакомыслия общества «Мемориал». Большинство документов самиздата в России хранятся в архивах общества «Мемориал». Они часто публиковались не только самостоятельно, но и перепечатывались для того, чтобы они вошли в машинописные сборники самиздатских документов, которые создавались при содействии редакций международных радиостанций, так называемых «вражеских голосов», которые для многих диссидентов являлись площадкой для высказывания своих позиций. (например, РадиоСвобода (RFE-RL (Radio Free Europe - Radio Liberty)). В Архиве истории инакомыслия общества «Мемориал», в рамках изучения рассматриваемой в этой работе темы были найдены несколько фондов различных левых активистов. В частности, был обнаружен один из сборников материалов самиздата (Коллекция малотиражных изданий и копийных материалов радио «Свобода», Фонд 158), в котором имеется анонимное сообщение о следствии, аресте и судебных тяжбах «ленинградских активистов» под руководством Андрея Резникова, которое уместно сравнивать с материалом на ту же тематику, которое было опубликовано в «Хронике текущих событий». В рамках изучения темы деятельности левых активистов в 1970-х годах, обнаружены также: дело Анатолия Авакова (Коллекция личных дел, фонд 155), в котором имеется, разве что, статья из одной местной газеты 1990-х годов, в которой он вспоминает о своей деятельности; фонд «ленинградцев», в котором имеется один из номеров подпольного журнала «Перспективы» и другие вспомогательные материалы (Коллекция личных дел, фонд 155), а также 15 дел в рамках фонда с материалами (журналы, письма) Раисы Лерт (Фонд 133).

Общество «Мемориал» также занимается публикацией таких источников как документы Инициативной группы по защите прав человека в СССР (одним из основателей которой был на момент начала 1970-х годов, марксист Леонид Плющ), Московской Хельсинкской группы, официальных рассекреченных документов КГБ и ЦК КПСС, связанные с судебными делами подпольных активистов, а также, публикация списков жертв политических репрессий.

В онлайн-доступе также имеются подборки документов по судебным делам, опубликованные в рамках эмигрантских издательств. Например, в этой работе используется подборка документов по делу Леонида Плюща из серии «Вольное слово», выпущенное издательством «Посев», который состоит как из открытых писем Инициативной группе по правам человека СССР, так и общественных выступлений самого Плюща.

Источниками по диссидентству также являются мемуары участников диссидентского движения. В этой работе использовались мемуары таких левых диссидентов Михаил Хейфец и Леонид Плющ. Они, как правило, находятся в открытом доступе и некоторые из которых публиковались на их персональных интернет-страницах или на сайте Сахаровского центра. Что касается онлайн-пространства, существует обширное количество интервью бывших диссидентов, к примеру, Радио Свобода или Эхо Москвы.

Обоснование структуры

Выпускная квалификационная работа из двух основных глав, которые подразделяются, в свою очередь, на параграфы. В первой главе будет рассмотрен правозащитный бюллетень «Хроника текущих событий» как источник по истории диссидентского движения в СССР. В первом параграфе поясняются основные редакционные принципы и выделяется значение данного бюллетеня в диссидентской среде; описывается история становления «Хроники текущих событий» с момента ее появления в 1968 году, а также, описывается процесс распространения бюллетеня, расширения тематики и географииописываемых в бюллетене событий. Второй параграф посвящён репрезентациидеятельности «левых» активистов, которые были упомянуты в выпусках «Хроники» с 1970 по 1979 гг.Во второй главе представлены представляющие особый интерес примеры левого активизма. В первом параграфе описывается деятельность Леонида Плюща,одной из ключевых фигур советского правозащитного движения 1970-х годах. Второй параграф посвящён деятельности «Ленинградской группы» во второй половине 1970-х годов.

Выборка активистов, которые описывались в данной работе зависела от трёх основных факторов:их принадлежности к левому политическому направлению, значимости в диссидентской среде и репрезентативности. Во-первых, левыми, как правило, являлись социалисты, анархисты, которые различаются по степени послереволюционной стратегии (например, использования государственного аппарата в революционное время), по разным интерпретациям понятия «революционная ситуация» и т.д. Основными критериями принадлежности к левой идее является их направленность на революцию, нежели принятие существующих институтов власти и экономики;на принципы самоуправления и представительства эксплуатируемого класса в политике и экономике; на принятие парадигмы классовой борьбы и классового антагонизма соответственно; на модернизационные и анти-традиционалистские мотивы в идеологии. Во-вторых, целесообразность выделения описания деятельности и репрезентации судебных дел левых активистов в главы или параграфы зависела от их значимости. Критерии значимости, в свою очередь, заключаются в степени имеющейся информации об активистах в выпусках «Хроники текущих событий».Деятельность активистов, которая описана слишком кратко не может априори рассматриваться в рамках отдельной главы. Деятельность же тех активистов, чья деятельность описана подробно в нескольких выпусках подряд заслуживает отдельного анализа в рамках кейса. В-третьих, при достаточной степени репрезентативности и если эта выборка, в целом, отражает разнообразие идеологических течений левых оппозиционеров в диссидентской среде, описание деятельности и судебных дел всех левых активистов, упомянутых в «Хронике..» необязательно.

Первая половина 1970-х годов не была пиком активности подпольных левых организаций в СССР, ибо деятельность активистов, в том числе, и С.К. Пирогова как наиболее значительного активиста этого периода, не имела такого же значения, как у «ленинградцев» и Леонида Плюща, и социально-политические взгляды активистов периода первой половины семидесятых имели больше сходства, нежели различий, а идеология не имела такой же степени примечательности и уникальности.

По причине значимости судебных дел Леонида Плюща и ленинградской «Левой оппозиции», им посвящены отдельные параграфы во второй главе. Первый параграф посвящён деятельности Леонида Плюща. Его деятельность прежде всего представляет интерес тем, что она описана самим Леонидом Плющом в его воспоминаниях достаточно подробно, а также, имеется литература, в которой подробно описывается его судебное дело. Во-вторых, Леонид Плющ являлся одним из немногих левых, который не скрывал своей симпатии к марксистской теории, и при этом, активно участвовал в правозащитном движении, которое не было, по сути, марксистским. Что же касается деятельности «Ленинградской группы», то она примечательны, прежде всего, тем, что лица старшего школьного и студенческого возраста, которые не имели какой-либо связи ни с левым подпольем, ни с диссидентским движением и не имея в своём распоряжении самиздатской литературы смогли создать своё объединение, организовать кружки, сформировать программу и т.д.Существование подобных прецедентов было характерно именно для второй половины 1970-х годов.

Следует подчеркнуть, что в выборку вошли не все левые, которые когда-либо упоминались в выпусках «Хроники текущих событий» с 1971 по 1979 годы. Умеренные левые либералы на момент 1970-х годов - Юрий Орлов или Петр Григоренко не были включены в выборку, поскольку они не имели революционные взгляды и активно не высказывались за принципы рабочего самоуправления. Некоторые лица, которые на судебных процессах называли себя социалистами, по факту, ими не являлись, поэтому они также не включены в основную выборку. В первом параграфе второй главы не упоминаются Валерий Ронкин и Сергей Хахаев. Они не включены в выборку, поскольку уже имеющаяся выборка левых активистов уже достаточно репрезентативна, а они, по сути, также, высказывались о необходимости введения производственной демократии.

В заключении, подводится итог данного исследования.

Глава 1. Бюллетень «Хроника текущих событий» как источник по истории диссидентского движения в СССР

Прежде чем описывать деятельность левых подпольных активистов, которые упоминались в выпусках «Хроники текущих событий» следует прежде всего, выяснить, что из себя представляло данное издание, как оно распространялось, и какое значение оно имело в диссидентской среде.

§1. Редакционная политика, тематика и распространение бюллетеня

Формат правозащитного бюллетеня заключался прежде всего в отсутствии каких-либо оценок и предоставлении достоверной информации о нарушении прав человека в СССР соответственно, поэтому проявлений предвзятости «редакционной политики» здесь не могло существовать по определению. С другой стороны, бюллетень не мог априори охватить всё разнообразие нарушений прав человека в СССР, поэтому материалы, как правило, посвящены нарушению прав участников оппозиционного подполья и политическим заключённым. «ХТС - источник добросовестной информации о положении с правами человека в СССР. Название отвечает назначению издания: оно констатирует нарушения прав человека в СССР, правозащитные выступления и факты осуществления гражданских прав «явочным порядком». Фактологичность определила принцип подачи материала: «Хроника» принципиально воздерживается от оценок».Это означает, что теоретически выпуски бюллетеня в рамках выбранного формата должны были максимально развёрнуто описывать ситуацию во всех направлениях оппозиционного подполья, как это только было возможно, хотя ангажированность редакционной политики может заключаться не в подаче материала, а в частоте, качестве и количестве материалов, посвящённым активистам. Значение «Хроники» для диссидентского движения заключалось в том, что распространение данного издания внутри диссидентской среды способствовало консолидации и укреплению неформальной оппозиции, а также увеличению количества оппозиционеров. Можно также отметить, что универсальность формата, который предполагает информирование о репрессиях в отношении диссидентов любого идеологического спектра является одной из причин популярности данного издания не просто как источника информации, но и как канала связи, который предназначен для взаимопомощи внутри подпольной среды: «…поскольку «Хроника» создала постоянную связь между разделенными расстояниями островками нарождавшегося правозащитного движения, а также между правозащитниками и участниками других диссидентских направлений, помогла распространению идей и влияния правозащитного движения».

Людмила Алексеева подчёркивает, что сводки о положении политзаключённых являются важнейшим элементом «Хроники…», и в них пытались подробно осветить многочисленные аспекты не только нарушения их прав и судебные дела, но и описать, в целом, тюремные и лагерные условия, и в некоторых случаях, упомянуть, в том числе, и о бытовых аспектах. Более того, для политзаключённых, обращения к внешнему миру через «Хронику» являлась способом обратной связи, и даже, советские спецслужбы не смогли предотвратить утечку информации. «Публикуются сведения о болезнях политзаключенных, о назначении наказаний, о стеснениях в переписке и в свиданиях, о нормах питания, о жилищных условиях и условиях работы, а также о протестах против притеснений со стороны лагерной администрации и открытые письма политзаключенных на волю. Благодаря «Хронике» советские политзаключенные обрели впервые возможность апелляции к внешнему миру. Прорыв немоты, на которую они долго были обречены, оказался необратимым. Вопреки всем стараниям прекратить утечку информации из мест заключения и несмотря на наказания за передачу вестей на волю, поток самиздата пошел из мест заключения».

Данный бюллетень был основан в 1968 году, а первый выпуск вышел 30 апреля.Александр Даниэль, историк диссидентского движения и один из участников редакции «Хроники текущих событий» в 1970-х годах полагает, что необходимость в выпуске подобного правозащитного бюллетеня возникла из-за многочисленных сообщений о нарушениях прав человека, исходящих из разных регионов, и соответственно, назрела необходимость в систематизации этой информации. «Во время взлета протестного движения, в 1968 году, к московским правозащитникам начало стекаться огромное количество информации о протестных выступлениях в провинции, о случаях противостояния произволу властей, о нарушениях прав человека, о репрессиях и так далее. Примерно в начале весны 1968 года возникла идея информационного бюллетеня - естественно, самиздатского».Как отмечает Людмила Алексеева, предшественниками данного издания являлись выпускаемые ранее информационные бюллетени крымских татар.

Советские спецслужбы знали о выпуске данного издания, поэтому редакторы «Хроники текущих событий» очень часто менялись по независимым от них причинам. В таких условиях, раскрывать адрес редакции было очень рискованно, поскольку был велик риск полного прекращения даже подпольного выпуска бюллетеня. Первым редактором «Хроники» была Наталья Горбаневская. После ее ареста в декабре 1969 г. и до 1972 г. - Анатолий Якобсон. В дальнейшем редакция через каждые два-три года менялась, главным образом из-за арестов.Даниэль уточняет, что после ареста Горбаневской, Татьяна Великанова стала ответственна за всю организационную часть редакции вплоть до 1978 года: «После ареста Натальи Горбаневской Анатолий Якобсон взял на себя редакционную и литературную подготовку следующих выпусков «Хроники», а Татьяна Великанова стала ответственна за всю организационную часть. И выполняла эту роль вплоть до своего ареста в 1978 году». Только на начальном периоде становления издания, Наталья Горбаневская, по сути, была единственным участником редакции, а редакционный коллектив сложился только в начале 1970-х годов.

Тематический охват бюллетеня формировался постепенно. Если стиль изложения, оформление, декларируемая беспристрастность, редакционные принципы оставались теми же практически на всём протяжении его существования, то тематические разделы и географический охват менялись со временем. Первоначально, «Хроника…» освещала исключительно события в Москве, и реже - в Ленинграде. Тот факт, что именно через Москву проходила неподконтрольная властям информация предопределило широкое освещение московских событий: «Преимущественно через Москву осуществляется связь с Западом, что оказалось самым эффективным путем распространения неподконтрольной властям информации - через радиостанции, вещающие на СССР, и через тамиздат. (…) …пять из семи разделов первого выпуска посвящены событиям в Москве, два - в Ленинграде».По мере роста популярности бюллетеня, много сообщений начало исходить из регионов, из провинции. «Специфика условий работы редакции «Хроники» объясняет происходящее время от времени сужение сети ее корреспондентов, но тем не менее географический охват возрос в первый же год: в ХТС № 7 (апрель 1969 г.) сообщается о событиях в 34 местах, в № 11 (декабрь 1969 г.) - в 32; в № 12 (февраль 1970 г.) - в 18, (вероятно, часть корреспондентов была утрачена в связи с арестом Натальи Горбаневской); в № 27 (октябрь 1972 г.) - в 35».

Довольно большую роль в бюллетене играли материалы, связанные с национальными и религиозными движениями. Александр Даниель отмечает, что с начала 1970-х годов, начали поступать сообщения из Литвы, связанные с нарушениями прав литовских католиков. C этого периода, этим сообщениям позднее отводилась отдельная глава. Также, отдельные главы были посвящены крымско-татарскому национальному движению и религиозным движениям. «Например, начиная где-то с 1971 года в «Хронику» стали поступать сообщения из Литвы. В этот момент там развивалось протестное движение литовских католиков, в основном направленное против ущемлений религиозных свобод. В 1972-м литовские католики стали издавать свой бюллетень - «Хроника Литовской католической церкви», явно по образцу московской «Хроники». Таким образом, установились очень тесные связи между московскими и литовскими диссидентами. С самого начала очень тесными были связи с крымско-татарским движением. Как известно, в 1944 году крымских татар выслали, они жили в основном в Средней Азии и боролись за возвращение на родину. Аналогичная история происходила с некоторыми религиозными движениями. Например, с баптистами-инициативниками. Постепенно эти разнородные группы объединялись с московскими правозащитниками. Таким образом, московское правозащитное движение становилось рупором всех диссидентских сообществ». Людмила Алексеева также подтверждает эту информацию, и добавляет, что первая информация о крымских татарах в «Хронике..», несмотря на устойчивую связь редакции с крымскотатарским правозащитным движением, появилась только в 1969 году, а события из Литвы освещались периодически с 1970 года, а на постоянной основе - с 1971 года.

Александр Даниэль вспоминает, что он решил отойти от работы в «Хронике текущих событий», когда обыскали его друга, и в результате обыска, обнаружились рукописные материалы, связанные с «Хроникой…», соответственно, существовал риск того, что его поместят в лагерь, и это стало одной из причин его ухода: «Поводом послужила простая вещь: у моего друга, с которым мы вместе занимались «Хроникой», провели обыск и изъяли почти готовый 59-й выпуск. Там было полно текстов, написанных от руки, в том числе и моей рукой. И я сказал: ребята, все, давайте заменять команду. Помимо всего прочего, я совершенно не стремился попасть в лагерь, я и так все про него знал, во многом - благодаря той же работе в «Хронике»». Ещё одной причиной ухода из редакции «Хроники текущих событий» стало то, что с его точки зрения судебные процессы и многочисленные нарушения прав политических заключённых стали однообразными и совершенно обыденными, а по сему, не удивляли, в отличие от начального периода существования издания, когда информирование о судебных процессах было в новинку: «Когда в 1968 году людям стали рассказывать, что делается в залах суда и в политлагерях, как ведется следствие, как выгоняют с работы, - это все читали, потому что это было абсолютно новым. Люди как губки впитывали эту информацию, они хотели это знать. Но сколько времени губка может впитывать одно и то же? В восемнадцатый раз прочитав, что при таком-то судебном процессе по такому-то политическому делу была нарушена такая-то статья УПК, человек пожмет плечами и скажет: «Ну понятное дело, ее всегда нарушают. Зачем мне это читать, да еще и с риском для себя?» В какой-то момент я даже Тане Великановой говорил, что, кажется, пора закрывать лавочку, потому что уже не очень понятно, зачем мы это делаем. Татьяна в принципе была согласна, - но, конечно, невозможно было просто взять и спустить этот флаг».Тем не менее, какой бы однообразной информация ни была, какой бы тягостной редакционная работа ни была, выпуск правозащитного бюллетеня полезен, поскольку, как уже было упомянуто ранее, бюллетень полезен не только функцией информирования, но и как канал обратной связи, который помогает консолидировать подполье в их взаимопомощи.

Единственный способ распространения данного бюллетеня - многочисленные перепечатки «нулевой копии». Задача редакции - верификация информации, которая была сообщена способом передачи информации через читателей «Хроники». Именно такой метод редакции бюллетеня не позволяет сохранять подавляющее количество корреспонденции, связанной, с созданием выпусков, учитывая подпольные условия: «Как распространялась «Хроника»? Сначала делалась так называемая нулевая закладка - 10-12 экземпляров бюллетеня. Их отвозили в провинцию и перепечатывали. Эти вторичные перепечатки тоже расходились и перепечатывались. Это был обычный самиздатский механизм распространения текста по цепочкам. Только здесь по этим же цепочкам еще и приходила обратно информация. Задачей издателей «Хроники» было свести эту информацию воедино, верифицировать, проверить, обработать и включить в бюллетень».

Что касается поиска информации для издания, то механизм поиска информации приводится Людмилой Алексеевой, которая сослалась на пятый выпуск «Хроники…»: «... Каждый ... легко может передать известную ему информацию в распоряжение «Хроники». Расскажите ее тому, у кого вы взяли «Хронику», а он расскажет ее тому, у кого он взял «Хронику» и т.д. Только не пытайтесь единолично пройти всю цепочку, чтобы вас не приняли за стукача».Следовательно, читатели «Хроники», которые знают других читателей «Хроники» могли участвовать в процессе создания бюллетеня. У редакции «Хроники…» имелись свои критерии верификации приходящих данных, определения точности информации об одном и том же событии. «Во-первых, очень часто информация об одних и тех же событиях приходила сразу из нескольких источников. Мы их сверяли - и, если в каких-то деталях были расхождения, мы эти детали в «Хронику» не включали. Если что-то казалось совсем неправдоподобным, мы это тоже не включали. Иногда ошибались, когда совсем неправдоподобные сообщения оказывались при ближайшем рассмотрении правдой».Существовали и такие ситуации, когда приходящая информация приходила от ненадёжных, с точки зрения редакции, информаторов, которые склонны искажать информацию, как в случае приведённого Даниэлем примера со Звиадом Гамсахурдией, в рамках которого редакции казалось, что методы физического воздействия, которые им приведены совершенно нерелевантны на момент семидесятых годов и это соответствовало «здравому смыслу», казалось само по себе разумеющимся фактом, учитывая сравнение методов физического воздействия разных эпох, но только спустя какое-то время, она подтверждается проверенными источниками: «…Когда нам впервые пришло сообщение о специальных методах физического воздействия, которые применялись к заключенным в тюрьмах Грузии (в первую очередь, к уголовникам, но и к политическим тоже), мы решили, что это совершенно неправдоподобно. Мы о таком слышали только про сталинские времена, с нашими в Москве так никогда не обращались. А здесь - «пресс-камеры» (это камеры, где специально обученные уголовники выбивают из сокамерника признание)… Мы тогда и термина такого не знали. Кроме того, нашим источником по Грузии был такой Звиад Гамсахурдиа, а мы его считали крайне ненадежным, со слишком бурной фантазией. Так что мы не поверили и отложили эту информацию. И только год спустя пришли подтверждения от нескольких людей, в ответственности и аккуратности которых мы были совершенно уверены».

В итоге, следует отметить, что правозащитный бюллетень «Хроника текущих событий» имел важнейшее значение в подпольных оппозиционных условиях советского строя периода семидесятых годов, редакционная политика которого заключалась, по сути, в стремлении к беспристрастному описанию нарушения прав инакомыслящих политических активистов и отсутствию каких-либо оценок, и, в целом, освещение прецедентов нарушения прав активистов любых идеологических взглядов предопределило популярность бюллетеня среди как левых, так и правых активистов. «Хроника…» имела значение,как и средство обратной связи между осуждёнными диссидентами и теми диссидентами, которые находились на свободе, и даже советские спецслужбы не могли остановить утечку информации. Одними из основных и представляющий интерес материалов в бюллетене являются сводки о положении политзаключённых, и они ценны прежде всего описанием в том числе и бытовых условий нахождения, описания их болезней, и выпуски «Хроники…», в целом, являются хорошими и достоверными источниками, которые помогают реконструировать картину тюремного и лагерного быта в позднем СССР. Необходимость в создании правозащитного бюллетеня назрела ввиду необходимости в систематизации приходящей информации о нарушениях прав оппозиционеров. Тематика же и географический охват расширялись со временем. Если в первых выпусках, как правило, освещали события, которые происходили в Москве и Ленинграде, то в последующих, освещали события и в Крыму, и в Латвии, формировались постоянные главы, например, про крымскотатарское национальное движение, грузинское национальное движение и религиозные объединения. Распространялся бюллетень через многочисленные перепечатки «нулевой копии», а информация приходила из разных источников: читатели «Хроники» могли быть соучастниками создания выпусков, сообщая через посредников о происходящих событиях, а задача редакции заключалась в систематизации и верификации этой информации.

§ 2. Роль и место «левых» течений и активистов в материалах «Хроники»

Итак, что же отличало оппозиционных сторонников левой идеи в СССР в 1970-х годах? В условиях советского строя, как правило, многие диссиденты называли себя социалистами, но таковыми не являлись. В частности, согласно выпуску «Хроники текущих событий» от 20 июня 1970 года, подсудимый Симас Кудирка, обвинённый в измене родины ввиду того, что сбежал на рыболовном судне в американские территориальные воды и пытался остаться на борту американского катера, защищаясь в суде, опирался в защитительной речи на классиков социализма: «Защитительную речь произнес сам КУДИРКА. Он цитировал ГЕРЦЕНА, МАРКСА, ЛЕНИНА. Объяснял разницу между социалистической теорией и практикойв Литве».В этом случае, следует выяснить, являются ли его социалистические убеждения искренними или же, цитированием хотел произвести впечатление на суд? В том же выпуске, указывается, что подсудимый имел националистические взгляды и делал особый акцент на национально-освободительную борьбу «лесных братьев»: «КУДИРКА говорил о борьбе литовского народа против ассимиляции. Он рассказал о десятилетней борьбе «лесных братьев», которые почти все погибли и умерли в концлагерях. Даже работники органов КГБ подтверждают, что погибло 50 тысяч литовских партизан: "Мировая история еще не знала стольдлительного и потребовавшего стольких жертв партизанскогодвижения". КУДИРКА высказал единственную просьбу к Верховному суду и правительству СССР - предоставить Литве независимость». Каких-либо других свидетельств или доказательств его интереса к левой идее не имеется, что соответственно приводит к выводу, что указанием на авторитеты, он таким образом, хотел себя обезопасить или произвести впечатление на суд.

Казалось бы, Юрия Орлова в 1950-60-х годах можно было причислить к демократическим социалистам, потому что он публично выступал за «демократический социализм»: «Однако еще в 1956 году Орлов чуть было не лишился карьеры ученого из-за своего выступления на партийном собрании, посвященном обсуждению доклада Хрущева на ХХ съезде КПСС. Тогда он публично назвал Сталина и Берию "убийцами, стоявшими у власти" и выдвинул требование "демократии на основе социализма".С другой же стороны, в одном из своих интервью, он явно разделяет свою позицию в 1956 году и сейчас. «Ю. ОРЛОВ: Да, да, да. Так что тогда это можно было считать, что это социал-демократическая левая речь. С. КОРЗУН: А сейчас ваша политическая позиция какова? Как вы себя позиционируете? Ю. ОРЛОВ: В ней защита прав человека. Потому что права человека - не партийная деятельность… (…) А если пришлось бы занимать политическую позицию, я был бы левый центр социал-демократии. (…) Я очень много читал марксистских книг, очень много. Я фактически книгу за книгой Маркса и Энгельса читал еще в школе, том за томом. И идеалом для меня были социалистические идеи Энгельса». В свою очередь, его лепта в основание Московской Хельсинкской Группы, говорит о том, что со временем его взгляды стали более правыми, менее политизированными и сводилиськонкретно к правозащитной деятельности. Таким образом, социал-демократов или леволибералов не следует причислять к социалистам, в данном случае.

В этом разделе также не будет сделан упор на тех активистов, чью идеологическую принадлежность нельзя чётко идентифицировать или же вовсе марксистами и социалистами не являлись, но тем не менее, они, например, вносили лепту в распространение подпольной социалистической литературы. Например, у некого Александра Абрамова в распоряжении имелись сочинение «Марксизм - этап духовного развития человечества», которое рассматривалось следствием в качестве антисоветской литературы. Тем не менее, не имеется какой-либо информации в открытых источниках об его взглядах. Согласно одному из выпусков «Хроники..», Пётр Старчик был обвинён в распространении неортодоксальной марксистской литературы, и в частности, работ Джиласа и листовок с призывом свержения «диктатуры партии»: «СТАРЧИК обвинялся в массовом (многие сотни) распространении листовок антисоветского содержания (с призывом к свержению "диктатуры партии") с эмблемой - "пятиконечной свастикой" и в изготовлении аналогичных надписей. На обыске у него найдена "антисоветская литература» (упоминались «Новый класс» ДЖИЛАСА, «Просуществует ли Советских Союз до 1984г.?" АМАЛЬРИКА, 41 экз. "клеветнического журнала "Хроника", в том числе 14 экз. N19, и другие")».При этом, информации об его истинных политических взглядах не имеется, и тема его отношения к теории государственного капитализма вовсе не раскрыта, ив семидесятых, он фокусировался скорее на диссидентской правозащитной деятельности. Более того, в 38 выпуске «Хроники текущих событий» было сообщено про суд в Таллине и в рамках суда, одним из фигурантов судебного дела являлся Артём Юскевич. В последнем слове Юскевич пытался доказать суду, что он является настоящим коммунистом и что, по факту, он не имеет либеральных взглядов. «В последнем слове ЮСКЕВИЧ заявил, что считает себяматериалистом, убежденным марксистом-ленинцем, коммунистом. Всю жизнь он критиковал недостатки, и никогда это не называлось «антисоветской деятельностью». (…) Он сказал: "Я жил обеспеченно и мог бы жить тихо, но этого мне не позволили мои убеждения. Меня сделали демократом 13 декабря1974 года, я им никогда не был и после выхода из тюрьмы никогда не буду заниматься демократической деятельностью. Я хочу нянчить внуков и спокойно жить." (…) в последнем слове, как и в защитительной речи, ЮСКЕВИЧ много цитировал Ленина».На самом же деле, Яскевич являлся одним из руководителей Демократического Движения Эстонии и руководителем демократически-позитивистской ветви данной партии, а по сему, данную организацию левой назвать нельзя. «В общем, не секрет, что ДДЭ раздробилось на два крыла. Одно руководствовалось идеями религиозной демократии: его возглавлял я и еще один человек имя его тебе ничего не скажет. Второе крыло - демократы-позитивисты, в философии - последователи Канта. Его возглавляли Юскевич и Киренд».

Социалисты и марксисты, как правило, указывают на необходимость введения элементов прямой демократии, и в частности, рабочей демократии, демократии производителей; гегемонии общественной собственности на средства производства как экономической основы экономики будущего в целях того, чтобы экономические ресурсы и блага распределялись в рамках общественного интереса, и чтобы эксплуатация, как таковая, исчезла, и соответственно, исчезло производственное отчуждение, и возникли социально-экономические условия для возникновения всесторонне развитой личности. Законы зачастую считаются частью надстройки, которая легитимирует существующий строй, и в рамках, которых, принципы права действуют для одних, но не действуют для других. В данном сегменте, речь будет идти именно о тех левых активистах, которые попадают под вышеперечисленные характеристики, и также, будет указаны причины, по которым их можно считать левыми.

В выпуске «Хроник текущих событий» №22 от 1971 года было опубликовано краткое сообщение о том, что в Литве Вацлав Севрук не был допущен к экзаменам по причине, скорее всего, активного отстаивания своих неортодоксальных марксистских убеждений. «ВАЦЛАВ СЕВРУК не допущен к экзаменам по философии в аспирантуру Вильнюсского университета... из-за "мании марксизма и правдоискательства"».Далее, в последующих выпусках «Хроники.», упоминаний о нём не будет. Итак, что именно позволяет охарактеризовать Вацлава Севрука как марксиста? В своих воспоминаниях о Леониде Плюще, который также являлся неортодоксальным марксистом, и, следовательно, который будет упомянут в этой работе позже, Севрук характеризует себя сам как марксист.Важно отметить, что Вацлав был арестован по делу Леонида Плюща по распространению «Хроники..» по стране и утечки издания на Запад, но в «Хронике текущих событий», которая, так или иначе, освещает аресты, обыски и суды жертв политических репрессий против диссидентов, об аресте Вацлава Севрука в 1972 году по делу Плюща упомянуто по каким-то причинам не было. Также, согласно судебным материалам, Вацлав Севрук себя виновным в распространении запрещённой литературы не признавал и идентифицировал себя как «марксиста-лениниста», и по ним также выясняется, что он работал инженером-социологом. «Севрука Вацлава Леоновича, 1940 г. рождения, уроженца гор. Ленинграда, литовца, гражданина СССР, беспартийного, с высшим образованием, не судимого, ст. инженера-социолога завода "Эльфа", жителя гор. Вильнюс. В предъявленном обвинении по ч. 1 ст. 68 УК ЛитССР Севрук виновным себя не признал. Он пояснил, что указанную литературу хранил, обсуждал ее с другими лицами, преследуя научные цели, "в целях выработки правильных и тактически умелых аргументов для обоснования своей марксистско-ленинской позиции". Однако расследованием установлено, что эта литература распространялась и среди лиц, некомпетентных в вопросах теории марксизма-ленинизма».

В двух выпусках «Хроники текущих событий» от 1973 и 1974 года имеются упоминания о Сергее Кузьмиче Пирогове из Архангельска, и в обоих случаях, описание его ареста, следствия, обысков и судебного процесса является весьма объёмным и относительно детализованным, в отличие от кратких сообщений большинства других левых активистов, о которых сообщалось в «Хронике..». В 30 выпуске «ХТС», рассматриваются арест, обыски, следствия и экспертиза по делу Пирогова. В частности, упоминается, что в 1960-х годах, он уже был ранее осужден за критику советской действительности с позиции марксизма.Согласно информации, данной в бюллетене, обыски проводились не только в квартире самого Пирогова, но также на его даче, и квартире его мамы, причём обыски проводились и Архангельским УМВД, и КГБ. В сообщении, упоминаются вещи, которые были изъяты в ходе обысков. «Изъяты 2 номера "ВЕЧЕ", работы А.Д.САХАРОВА, какие-то стихи о Сталине, книги, фотографии, фотопленки, блокноты с записями, 2 радиоприемника, пишущая машинка и др.».Ему вменяли в вину причастность к самоубийству преподавателя Архангельского рыбного техникума Владимира Соколова, с которым Пирогов не был знаком, что являлось поводом для обыска и утверждалось, что за ним шла слежка. В сообщении раскрываются некоторые подробности о следователях, которые вели его дело, а также сообщается о многочисленных задействованных свидетелях в разных городах СССР. В конце статьи, упоминается, что по состоянию на ноябрь 1973 года, осуждённый находится на стационарной судебно-психиатрической экспертизе в институте им.Сербского.

В выпуске от 17 июля 1974 года делу С.К. Пирогова была отведена целая глава. В ней раскрывается более подробная информация о его деле, по сравнению с предыдущим выпуском бюллетеня с его упоминанием. В частности, здесь подробно описываются обстоятельства, связанные с самоубийством Соколова, выявляются подробности обысков, показаний свидетелей и следствия; повторно приводится хронология его дела и других предшествующих уголовных дел; кратко описана его биография. В 1974 году мать обвиняемого Н.Г.Пирогова неоднократно жаловалась Н.В. Подгорному на насильственные методы ведения следствия. В письме Н.В. Подгорному, Н.Г. Пирогов упоминает о своих социально-политических убеждениях, что позволяет его охарактеризовать как не-ортодоксального марксиста и левого активиста: «…Любое наказание лишением свободы или ссылкой было бы бессмысленной репрессией за естественные и логические проявления инакомыслия, которое сложилось у меня уже в систему честных и прогрессивных убеждений в духе югославского марксизма, официальной идеологии югославских коммунистов (СКЮ)». Впоследствии в статье говорится о том, что мера пресечения была заменена на подписку о невыезде и приводится цитата из обвинительного заключения, в которой Пирогов обвиняется в распространении бюллетеня. Сам же Пирогов себя виновным не признавал и считал себя политическим заключённым: «Уж лучше лишить меня гражданства, чем судить меня за заведомую ложь, в чем я не могу быть виновным по убеждениям и по характеру. Жизнь в СССР для меня стала невозможной по морально-этическим причинам».В итоге, в статье говорится скорее о материалах дела, нежели об идеологии, которой придерживался Пирогов, но идентифицировать убеждения здесь можно довольно чётко. Почему упоминание Пирогова заслужило отдельной главы в «Хронике текущих событий», в отличие от других упомянутых левых активистов? Скорее всего, потому что он был связан непосредственно с распространением «Хроники текущих событий», и обвинительный приговор как раз был обусловлен этим обстоятельством.

Что касается идеологии, которой придерживался С.К. Пирогов, то именно под влиянием работ Д. Лукача и М. Джиласа он пришёл к своим взглядам и убеждением, помимо этого, рассматривал и классический марксизм, и работы Плеханова, которые были, как ни странно, также действенны в критике советского строя. Он преподавал политэкономиюв Архангельском лесотехническом техникуме,и, как отмечает Козлов, пытался критически осмыслить теоретическое наследие Маркса и совершенно не был удовлетворён их официальной советской трактовкой, а по сему, в таких условиях, он был вынужден обращаться к работам восточноевропейских марксистов-ревизионистов, таких как Д. Лукач, М. Джилас и т.д.Причём, работы восточноевропейских неортодоксальных марксистов, Пирогов переводил сам. Д.С. Козлов указывает на то, что эти переводы были опубликованы в газетах и журналах официально распространяемых в СССР газетах и журналах восточноевропейских коммунистических партий. Соответственно, это позволило выработать систему взглядов, в рамках которой Советское государство жестко критикуется с марксистской точки зрения.По сути, эти официальные переводы трудов Лукача и Джиласа, сделанные Пироговым могли стать теоретической основойдля выработки позиции других будущихподпольных левых кружков и объединений, в том числе, и во второй половине семидесятых годов, помимо тщательного изучения ими теоретического наследия Маркса в целях критики господствующего строя. Помимо вклада в переводы работ восточноевропейских марксистов-ревизионистов, от других левых активистов и марксистов, Пирогов отличался прежде всего тем, что открыто провозглашал существовавший советский строй не социалистическим. В его представлении речь определённо не шла о «деформированном социализме», который надо реформировать, а о «государственном капитализме», эксплуатации рабочих государственно-бюрократическим классом, и видел решение соответствующей проблемы в введении элементов рабочего самоуправления по образцу югославских.По сути, позиция большевиков по отношению к элементам рабочего самоуправления при их концепции «партийного авангарда» было крайне негативным, и, к примеру, большевистская фракция «Рабочей оппозиции» в начале 1920-х годов была разгромлена, ввиду «анархо-синдикалистского уклона». Так и спустя десятилетия, партийная линия в отношении таких уклонов не изменилась, а местами, даже усилилась. Вместе с тем, Пирогов слишком идеализировал степень рабочего самоуправления в Югославии, поскольку и там, и социально-экономический строй можно было характеризовать какгосударственно-капиталистический, а доля государственной собственности в экономике оставалась доминирующей. Эта идеализация, однако, объяснима тем, что существовала нехватка релевантной информации в условиях информационной монополии государства. Следует заметить, что даже в лагерях, он продолжал, так или иначе, просветительскую деятельность. «В Мордовских лагерях родилась его дружба с такими же, как он, «студентами» - так называли лагерные старожилы молодых людей, оказавшихся в конце 1950-х в заключении по политическим статьям. Как ни парадоксально это звучит, лагерь был еще одним шагом к свободомыслию. За колючей проволокой продолжались разговоры о политике, проводились своеобразные «конференции», на которых молодые заключенные выступали с докладами о Марксе, Плеханове, Лукаче. Общение продолжилось и после освобождения».

В 33 выпуске «Хроник текущих событий» от 10.12.1974 упоминается Георгий Михайлович Давиденко. Информация о нем является очень краткой - в списке политических заключённых, находящихся в Пермских лагерях. Охарактеризовать его как левого, как социалиста позволяет название организации и характеристика её в качестве «революционной» («Революционная партия интеллектуалистов Советского Союза» - РПИСС), а также взгляды - приверженность марксистской концепции классовой борьбы и рассмотрение советского общества как социалистического, но деградирующего. «Создали типографию, проводили совещания, написали и распространяли статьи: «Трамполизм», «Рождение новых классов и борьба при социализме». Об этих статьях в приговоре сказано: "...утверждали о деградации социалистического общества, о вырождении комсомола".Согласно сообщению, РПИСС была создана в результате слияния нескольких организаций. В сообщении упоминается слово «трамполизм», однако редакция «Хроники.» не располагала данными о содержании данного понятия: «Сведениями об идейной платформе организации "Хроника" не располагает; известно лишь, что они называли себя «антитрамполистами», но какое содержание вкладывалось в термин "трамполизм" - неясно».Георгий Давиденко работал слесарем и являлся бывшим членом КПСС. Он был арестован в марте 1971 года и получил 4 года заключения в пермском лагере.

В статье «Уральской исторической энциклопедии» о Давиденко, помимо данных о его деятельности и РПИСС, уже отмеченных в статье «Хроники…», упомянут идеолог группы Василий Спиненко, а также указаны методы, через которые РПИСС поддерживали конспирацию. «Для овладения методами конспирации чл. группы Виктор Семилетов поступил в спецшколу при Мин-ве внутр. дел». Более того, деятельность РПИСС разворачивалась в нескольких советских городах. «Расследование деятельности "Рев. партии интеллектуалов" проходило в Свердл., Красноярске, Хабаровске и Горьком». Ведущий идеолог РПИСС же был отправлен в псих.лечебницу, где содержался до конца 1983 года.В главе «Социалисты» книги Людмилы Алексеевой «История инакомыслия в СССР», помимо уже упомянутых данных, раскрыты некоторые идеологические постулаты, которых придерживались члены рассматриваемой группы. Они указывали, что для строительства нового справедливого общества, правящим классом должна стать именно инженерно-техническая интеллигенция.Это соответственно позволяет причислять их к «новым левым», поскольку «новые левые», как правило, скептически относились к классической теории классовой борьбы буржуазии и пролетариата и они убеждены, что уровень сознательности пролетариата настолько низок, что социальные изменения под силу лишь интеллигенции, но это скорее было применимо к Западу, в рамках которого благополучие пролетариата постепенно росло с течением времени, учитывая рост популярности концепции «социального государства», что соответственно умерило их позиции. Тарасов, который сам являлся оппозиционным социалистом в семидесятые, но в «Хрониках..» не был упомянут, также пишет про их идеологию, и причисляет РПИСС к «новым левым» и неомарксистам. «…совмещала в своих программных документах положения неомарксизма, левой социал-демократии и «новых левых» (в духе идей Герберта Маркузе и Чарлза Райта Миллса). Свердловские леворадикалы и демократические левые времен перестройки считали РПИСС одной из своих предшественниц».

О Георгии Дударевебыло написано в 34 выпуске «Хроники текущих событий» и его упоминание ограничивается лишь сжатым описанием его статьи в самиздате. «Полемика вокруг "Письма вождям" расценивается автором как симптом важных перемен, происходящих в СССР. Г.Дударев призывает «всю оппозицию" объединиться вокруг "марксистов-ревизионистов», посколькупредлагаемый ими путь "наиболее реален для сегодняшнего дня"».Рассматривать его как левого позволяет собственно тематика его самиздатской статьи, причём, скорее всего, его взгляды сходны со взглядами С.К. Пирогова, ибо под марксистами-ревизионистами обычно подразумеваются такие восточноевропейские теоретики как Лукач, Джилас, которые критиковали просоветские режимы в Европе и т.д. К сожалению, какой-либо дополнительной информации, как с открытых источников, так и с архивных, найти о нём не удалось.

Единственное упоминание Ю.И. Фёдорова имеется в 36 выпуске «Хроники текущих событий» и заключается лишь в кратком сообщении об его освобождении и нахождении под надзором. «Освободившийся в начале 1975г. Ю.И.ФЕДОРОВ (Хр.12) приехал в Лугу под Ленинградом и поставлен под надзор.ФЕДОРОВ, бывший следователь МВД, отбыл 6-летний срок по делу об организации "Союз коммунистов"».Судя по краткой сводке, подпольную организацию можно отнести к левым движениям, однако, насколько идейным являлся Фёдоров?

Лен Карпинский в «Хронике текущих событий» был упомянут в 37 выпуске в разделе, посвящённому внесудебным преследованиям. В тексте сообщается об его окончательном исключении из КПСС, ввиду обнаружения слишком большого количества писем Отто Лацису, хотя, как отмечается в сообщении, они выдержаны в духе марксизма. «КАРПИНСКОГО исключили из партии после того, как в его рабочем столе обнаружили стопку отпечатанных на машинке научных статей, заметок и эссе по социологии, политической экономии, экономике. Среди этих материалов - 11 экземпляров письма, отправленного из Праги и адресованного КАРПИНСКОМУ. Автор письма - Отто ЛАЦИС, сотрудник журнала "Проблемы мира и социализма". ЛАЦИС излагает свои взгляды на некоторые острые проблемы общественных наук. И письмо, и другие найденные материалы выдержаны в духе марксизма и лояльны по тону. Одно из главных обвинений, которые предъявлялись КАРПИНСКОМУ, - количество экземпляров письма. ЛАЦИС исключен из партии и уволен с работы. КАРПИНСКИЙ после исключения из КПСС также снят со своего поста».Здесь также даётся справка, согласно которой становится выясняется, что. начиная с 1960-х годов, его должность имела всё меньший и меньший ранг, начиная с момента публикации им статьи о театральной цензуре в «Комсомольской правде». «Л.В.КАРПИНСКИЙ был в начале 1960-ых годов секретарем ЦК ВЛКСМ по идеологии, а затем, так же как в свое время его отец, членом редколлегии «Правды». После опубликования в "Комсомольской правде" его статьи (в соавторстве с Ф.БУРЛАЦКИМ) "На пути к премьере", посвященной театральной цензуре, он был выведен из редколлегии "Правды" и работал в секретариате "Известий", затем в институте социологии АН СССР, и, наконец, в "Прогрессе"».Лен Карпинский примечателен прежде всего тем, что был одним из немногих подпольных активистов, который, первоначально, до попадания в опалу, являлся частью советской идеологической элиты и занимал такие высокие должности как секретарь ЦК ВКЛСМ по идеологии или член редколлегии газеты «Правда».

В сообщении «Хроники…» не было упомянуто, что в 1969 году, Лен Карпинский написал статью, осуждающую советское вторжение в Чехословакию, и более того, готовил сборник статей с критикой советского строя, о чем стало известно властям, следовательно, из сообщения бюллетеня совершенно не ясны причины, по которым деятельность Карпинского стала неугодна властям. «В 1969 г. под впечатлением вторжения советских войск в Чехословакию пишет статью "Слово - тоже дело", позднее изъятую органами КГБ. Эта статья, а также работы других вольнодумцев должны были составить содержание первого из серии "самиздатовских" сборников, которые Лен и сложившийся вокруг него кружок единомышленников задумали издавать в начале 70 х гг. Сборники должны были стать формой коллективного исследования советского общества и его истории с независимых, демократических позиций. Замысел, однако, не удалось претворить в жизнь: о нем еще на ранней стадии осуществления стало известно властям».Согласно воспоминаниям Валерия Писигина, в молодости, Карпинский самостоятельно, не ссылаясь на каких-либо официальных интерпретаторов, изучал работа раннего Маркса и уже в 1960-х годах осознал, что ссылаясь на классиков и поняв свободный и антибюрократический дух произведений, можно критиковать существовавший тогда советский строй.Сам же позднее стал одним из идеологов Перестройки, а с 1989 года являлся политическим обозревателем популярной на то время газеты «Московские Новости».При этом, его взгляды и в 1990-е оставались, в целом, марксистскими, при этом, к примеру, в речи 1992 года, рассуждая о результатах приватизации, он высказывал некоторые воззрения, которые можно посчитать левыми и социалистическими по своей сути, поскольку не считал свободу рынка признаком человеческой свободы: «Свобода вообще категория, которая не применима к товару или к деньгам. Свобода как категория применима к человеку. И когда мы это говорим, мы ставим вопрос: а кто стал свободным в результате освобождения цен? Покупатель - нет, поскольку прилавки не пополнились ассортиментом. Кроме того, пошел процесс обеднения и примитивизации ассортимента, поскольку монопольный производитель, который и остался монопольным, имеет два пути. Он может увеличивать производство и доходы, а может увеличивать цены и сокращать производство, и таким образом сохранять доходы. Наш монопольный производитель пошел по второму пути. Значит, покупатель не стал свободен. Не стал свободен, между прочим, и производитель тоже. Наибольшую свободу получила опять чиновная структура, которая и не думала никуда исчезать, и которая ухватила свой шанс и пока его держит, соединить в одних руках собственность на властные функции с собственностью на капитал. Вот это коммерциализированное тоталитарное образование является для нас сейчас очень большой опасностью».Воспоминания Писигина также подтверждают его вполне марксистское видение. В советском и российском обществе, как он считал, существовало разделение между власть имущими и простым народом, а не разделением между «демократами» и «не-демократами», что похоже на теорию классового антагонизма и классовой борьбы и на разделение собственников и пролетариев, но не доведенной до крайности. «Люди в нашей стране, считал Лен Вячеславович, в своем абсолютном большинстве делятся не по политическим признакам, они состоят не из "демократов" и "недемократов". Люди делятся так, как они традиционно делились здесь всегда: на начальство и неначальство. Вот в чем дело».

В 38 выпуске «Хроник текущих событий» в разделе «Из писем и обращений политзаключённых» было упомянуто письмо Михаила Хейфецак западным писателям-коммунистам с туманным призывом к справедливости. Конкретных политических требований здесь не выдвигалось вовсе, а также, в сообщении прямо не указаны политические взгляды Хейфеца. «3. Михаил ХЕЙФЕЦ, август 1975г. Писатель, осужденный Ленгорсудом в сентябре прошлого года на 6 лет лагерей (Хр.34), коротко рассказывает о своем «деле». Он обращаетсяк литературной общественности всего мира, а особо к Джеймсу ОЛДРИДЖУ, АльбертуКАНУ, Андре СТИЛЮ - западным писателям-коммунистам и призывает их «сделать все, чтобы правда и справедливость восторжествовала".

Так как в данном сообщении не имеется прямого указания на его политические взгляды, соответственно, возникает такой вопрос: каковы доказательства его социалистических убеждений, по крайней мере, на момент 1970-х годов?Их, по сути, мало, но они всё же имеются. В рецензии Михаила Хейфеца на книгу С.Г. Кара-Мурзы «Евреи, диссиденты и еврокоммунисты», Хейфец указывает на то, что в молодости он являлся еврокоммунистом. «Поскольку я был и «советским евреем», и «так называемым диссидентом» (приговор Ленгорсуда от 11.09.1974), а в молодости симпатизировал еврокоммунизму, то, естественно, весьма польстило - неужели оказался в истории тем гигантом, что сокрушил советский строй? Решил удостовериться».Упоминание об этой рецензии, в свою очередь, существует в ответе на рецензию от самого автора данной работы, опубликованной в газете сталинистского толка «Дуэль» в 2003 году, а сам оригинал рецензии Хейфеца найти весьма затруднительно.

В своих воспоминаниях «Советская жизнь: опыт и мысли» Хейфец указывает, что вскоре после десталинизации, он находился под влиянием марксистских идей, как и многие шестидесятники, которые на первых порах, идеализировали обновление социализма после катастрофических годов правления Сталина, который, как им казалось, исказил замечательную идею. «Имя Сталина как-то незаметно стало исчезать из печати. Время от времени появлялись статьи или очерки, которые дерзали поставить под сомнение основы сталинского режима. Повторяю, мы находились во власти марксистских идей, всё так, но… Но применение их выглядело в наших глазах принципиально по-иному. Как тогда говорили, «по-ленински»…».В 1968 году считал чехословацкие реформы, проведённые во время «Пражской весны» истинным проявлением социализма. Следует также обратить особое внимание на то, как он понимает социализм. Он полагает, что в социализме должен быть исключён государственный произвол, а государство, в свою очередь, не должно доминировать над человеком, а прислушиваться к его требованиям. По сути, он считал, что в случае с «Пражской весной», слова не расходились с делом, и рабочий теперь был не отчуждён от государственно-бюрократической машины. Это говорит о том, на момент 1968 года, теория государственного капитализма ему была близка, хотя скорее, он всё придерживался идеализированной концепции народного государства, которое прислушивается к мнению большинства.«Подлинный социализм - каков он? Да вот, например, - при социализме политбюро ЦК КПЧ отменило цензуру в СМИ. Вообще - нет цензуры! При подлинном социализме возможна, более того, законная свобода печати. Фантастика! Законными считались разнообразные общественные организации - пункт, немыслимый в Советском Союзе…. Партия действительно становилась «рабочей» - не по названию только, т. е. опиралась на мнение заводских и фабричных коллективов. Партия становилась демократической, т. е. мнение партийного большинства на самом деле определяло мнение партийного руководства… Понимаю, что сегодня восторги того времени выглядят нелепыми, сейчас - это просто азбука нормальной партийной, нормальной государственной жизни. Но - Чехия обозначила наши, российские горизонты, наши, российские цели и мечтания - отсюда столь огромная роль её в мировой политике. То есть мы видели в чехословацких реформах некий необходимый опыт - необходимый для всех социалистических стран, инициативу, жизненность которой можно проверить на сравнительно маленьком участке, в малой стране, и осознать - что в её опыте годится другим, а что нет, где выход, а что смотрится тупиком, что может выжить в нашем обществе, а что не выдержит усилий, отомрёт…».

С другой стороны, позднее,Михаил Хейфец несколько критически отзывается не только о советской вариации марксизма, но и о марксизме, вообще. «Отнюдь не в укор теоретикам, но сложилось так, что мир, который социалисты вообразили в своём социальном мечтании, оказался миром, где людей накормили и напоили досыта и допьяна, где ни у кого не возникало проблем с одеждой, обувью, бытом… Да, нелепо укорять кого-то из мыслителей XIX века в наше время - они были и остаются благородными людьми. Но им ошибочно воображалось, что накормленный и напоенный коммунистический мир станет новыми Афинами, где свободный человек воспользуется необыкновенным изобилием, чтобы сделаться, наконец, творцом. Это была мечта творческих личностей, какими, несомненно, являлись Маркс и Энгельс, - но, увы, мечта ошибочная, противоречащая природе обычного человека».Скорее всего, он не был ознакомлен с неомарксизмом, наследием Франкфуртской школы, которые указывали на гуманистическую составляющую марксизма и на необходимость упора на гуманистические аспекты теории Маркса и отказа от слишком поверхностной трактовки материализма с «накормленностью» и «напоенностью» как необходимыми условиями для развития человека. Учитывая вышеперечисленные материалы, следует сделать вывод о том, что в 1970-х годах, то есть в рассматриваемый в данной работе период, у Хейфеца всё же оставалась вера в марксистскую теорию, отличную от советской трактовки, а уже ближе к нашему времени, он стал критически относится к теории, как таковой, хотя и уважая личность Маркса.

Про Анатолия Авакова, который в 1970-х годах являлся студентом механико-математического факультета университета в Свердловске в «Хронике текущих событий» упоминается очень кратко и сжато в кратких сообщениях. В частности, в выпуске №39 от 12 марта 1976 года указывается то, что он являлся, по факту, марксистом, который считал, что советская действительность является проявлением ревизионизма.К сожалению, в открытых источниках невозможно найти какую-либо информацию касаемо его деятельности в 1970-х годах, тем не менее, сохранились некоторые его статьи, датированные началом 1990-х годов, в которых примечательны как его воспоминания о его подпольной деятельности и арестах, так и эволюция его взглядов к этому моменту времени. Уже в 1968 году, Аваков занимал позицию против оккупации Чехословакии и считал себя анти-милитаристом. «В своём письме в ЦК КПСС я требовал освобождения всех диссидентов-заключённых в СССР, прекращения репрессий против народа, прекращение оккупации Чехословакии».Сам же уже с ранних лет критически относился к советской действительности, и по мере преследований со стороны властей, он все больше выражал свою неприязнь к существующему строю «…Я с детских лет живо интересовался общественными делами, политикой, имел независимые суждения и не считал себя советским человеком. Жизнь при коммунистическом режиме была несовместимой с моими убеждениями, совестью, а поэтому и раньше в отношении меня часто органами КГБ устраивались провокации».В 1969 году, во время суда над Аваковым, его позиция заключалась в разделении коммунистов на «правильных» и «неправильных». «На суде я избрал линию противопоставления одних коммунистов (реакционных, консервативных, агрессивных) другим коммунистам (прогрессивным, умеренным, либеральным)».Следует также заметить, что Аваков одобрял процессы перестройки, и продолжал и впредь указывать на разделение коммунистов на прогрессивных и реакционных. «Многие прогрессивные, неиспортившиеся коммунисты ещё коммунисты подключились к реформаторскому, демократическому процессу, и только зловредные, полоумные старцы тешат себя иллюзиями о возврате к мрачному прошлому».Это говорит о том, что несмотря на то, что в «Хронике текущих событий», Анатолий Аваков был назван «марксистом», если судить по его использованию, например, такого выражению как «либеральные коммунисты», его убеждения и взгляды становились всё более леволиберальными или социал-демократическими, нежели марксистскими, учитывая, что в своих воспоминаниях, он не конкретизирует требования прямой демократии, не фокусируется на производственные и общественно-экономические факторы, а больше пишет про условия заключения, про свой арест. Тем не менее, разделение коммунистов, в данном контексте, является важным. В итоге, несмотря на то, что в прошлом, он считал себя независимым коммунистом, он очень часто употребляет слово «коммунистический режим», «большевизм», и пытается его изобличать, учитывая его аресты и заключение в лагерях, что говорит о том, насколько актуальными не то что антисоветские, но и в целом, антикоммунистические взгляды вскоре после прекращения существования СССР, что и предопределяет, в целом, его импульсивный дискурс.

Сопоставляя представление левых в выпусках «Хроники текущих событий» 1970-х годов и данные об их деятельности, следует отметить, что выпуски не способны раскрыть специфику их деятельности, поскольку редакционное позиционирование предполагало, как правило, приоритет на описание судебных дел и нахождение активистов в тюрьмах и лагерях. Более того, в выпусках «Хроники..» принципиально не давалось никаких оценок деятельности активистов. В семидесятых, в выпусках бюллетеня, сообщения о них, как правило, были короткими, фрагментарными. Активисты упоминались в выпуске, в большинстве случаев, единично, а не несколько выпусков подряд. (Исключение первой половины 1970-х годов - дело С.К. Пирогова). Описание характера их деятельности, в основном, ограничивались одним словом (например, «марксист-ревизионист»)и упоминанием принадлежности к определённой подпольной организации. Короткие упоминания подобного рода не способны характеризовать их идеологическое направление, поскольку они могли интерпретироваться настолько широко, что под категорию «социалист» могли попадать и социал-демократы, социал-либералы. За всё десятилетие, левые удостоились около 25-30 упоминаний в бюллетене, меж тем, освещение деятельности таких политических групп как, например, крымские и грузинские национальные движения имело место постоянно, и их идеология могла раскрываться гораздо более подробно. Изредка сообщения о самиздате левой тематики имели место в соответствующих разделах бюллетеня. Тем не менее, в выпусках бюллетеня существовали исключения из правила, когда деятельность конкретных активистов левого толка освещалась достаточно подробно, и были приведены даже фрагменты программных документов. О них речь пойдёт в следующей главе.

Глава 2. Индивидуальные и коллективные практики советских «левых»

§ 1. Леонид Плющ: идеи и деятельность

В данном параграфе раскрывается освещение судебного произвола по отношению к Плющу, а также, аспекты его деятельности. В семидесятых годах, Леонид Плющ был правозащитником с марксистскими взглядами, что само по себе являлось редкостью. Более того, будучи тогда марксистом, он приложил усилия в создание Инициативной группы по правам человека в СССР. Также, случай с использованием карательной психиатрии по отношению к нему получил широкую огласку не только в диссидентской среде, но и за рубежом.

Особенно примечательны упоминания Леонида Плюща в 40, 50 и 51 выпусках «Хроники текущих событий». Одна статья была посвящена непосредственно самому Плющу и, в частности, его выступлениям за рубежом, судебному делу и нахождению в Днепропетровской спецбольнице. В 50 и 51 выпусках Леонид Плющ был упомянут как один из фигурантов дела Юрия Орлова и отмечены, в частности, связи дела Орлова с делом Плюща. Следует отметить, что упоминание и описание Плюща в выпусках «Хроники..» является гораздо более подробным, чем у других подпольных левых. Причины, по которым Леонид Плющ удостоился таких подробных упоминаний, по сравнению с другими социалистами, в выпусках «Хроники..», будут рассмотрены далее.

В первом сообщении с упоминанием Леонида Плюща были описаны 2 пресс-конференции с его участием: в Лондоне 3 февраля 1976 года и в Париже 4 февраля 1976 года, которые получили огласку за рубежом. В свою очередь, тексты этих выступлений Плюща стали распространились в самиздатской среде.В первую очередь, в статье даётся краткая справка о деле Плюща, о которой он в этой пресс-конференции не упоминал. Из него становится понятна предполагаемая причина столь подробного описания его делав «Хронике…»: он являлся одним из информаторов данного издания, а также, в целом, вызванная им широкая огласка касаемо нарушения прав политзаключённых в СССР и международной кампании по освобождению Плюща. «1964г. - письмо в ЦК КПСС о необходимости демократизации; первое столкновение с КГБ - от него требуют не писать подобных писем "почему-то в течение двух лет". 1966-71гг. - самиздатские статьи ПЛЮЩА. 1968г. - письмо в «Комсомольскую правду» по поводу дела ГИНЗБУРГА и ГАЛАНСКОВА, последовавшее за этим увольнение с работы. Сбор информации для «Хроники текущих событий" и "Украинского вестника". Членство в Инициативной группе по защите прав человека в СССР. Арест, категорический отказ ПЛЮЩА от дачи показаний, «диагноз" - шизофрения). С июля 1973г. по 8 января 1976г. Леонид ПЛЮЩ находился в Днепропетровской СПБ (Хр.29-39)».Леонид Плющ являлся в своё время редким примером того, что он и совершенно открыто в диссидентской среде придерживался марксистских взглядов и считал себя истинным коммунистом, и предавал огласке мировой общественности репрессии против политических заключённых в СССР, как и многие другие диссиденты и правозащитники, которые вовсе марксистами не были. Далее, из пресс-конференции пересказываются оценки Плюща о масштабах карательной психиатрии по отношению к политическим заключённым в рамках одной днепропетровской спецбольницы и отвратительных условиях и далее, даются несколько выдержек из пресс-конференции, в которой он достаточно подробно описывает не только свои условия нахождения там, но и других политзаключённых. «По оценке ПЛЮЩА, в Днепропетровской больнице содержится около 60 "политических", из них большинство - душевно здоровые люди. Фельдшерами служат уголовники, заканчивающие срок; они часто истязают больных, вымогая взятки - еду, одежду, сигареты и пр.В наказание за «плохое поведение» врачи назначают болезненные инъекции - как правило, сульфазин (серу)».

Если первая лондонская пресс-конференция больше посвящена аспектам именно карательной психиатрии, то в парижской пресс-конференции, он поднял тему национального вопроса. В обоих пресс-конференция имеется указание на общественно-политические убеждения Леонида Плюща, и сам он был против принципов социал-дарвинизма. «И в первом и во втором интервью ПЛЮЩ подчеркнул, что он был и остается убежденным коммунистом. Он сказал, что для него это значит "бороться за общество, в котором не будет животной борьбы дарвинского типа за материальное благосостояние; за общество, где дух освободится от первенства живота и превратится в творчество". ПЛЮЩ считает, что единственной попыткой построения истинно коммунистического общества была "Пражская весна" 1968 года. "...абсолютно неприемлем для советской бюрократии... но мне кажется, что для населения СССР это было бы единственной возможностью и доступным путем выхода из политического, социального и духовного тупика, в котором оно находится".Здесь можно заметить значительное влияние идей неомарксистов на мировоззрение Плюща, потому что они тоже указывали, и в частности, Фромм, что марксово наследие выступает против примитивного стремления реализации корыстных интересов или конкуренцию, направленную на уничтожение личности и провозглашало всестороннюю развитую личность в качестве гуманистического идеала. Как и у многих упомянутых в работе неортодоксальных социалистов, в своё время, он возлагал большие надежды на «Пражскую весну» 1968 года как выражения «очеловечивания» социалистического строя, а не формы контрреволюции.

Открытое письмо Т.С. Ходорович Леониду Плющу, выдержки из которого были опубликованы в том же выпуске «Хроники текущих событий», вновь подтверждает его приверженность марксизму, учитывая, что в этом письме имеет место критика его взглядов «справа» и марксизма, как такового, и в частности, теории классовой борьбы, которая является одним из фундаментальных основ марксистской теории, и неверно интерпретирует эту теорию будто насилие над личностью, и соответственно, обесценивание личностного аспекта в марксизме является нечто самоценным и основополагающим, и следовательно, репрессии в сталинском СССР не означают отхода от марксизма, что является довольно спорным утверждением. «"... Знала ли я, начиная борьбу за Ваше освобождение, что Вы - марксист, то есть человек, который проповедует идеологию, отрицающую все для меня святое: Бога, христианство, свободу как высшее, не отчуждаемое от человека благо, в отличие от марксистки "свободы как осознанной необходимости"? Конечно, знала. И все же боролась. Боролась прежде всего потому, что Вас бесчеловечно покарали за ненасильственные действия, за убеждения, воплощенные в словах и достойных поступках. (…) Я не видела никакого противоречия между теорией классовой борьбы, которой нас обучали в школе, и повальными арестами, рыданиями подруг, в одну ночь лишившихся родителей, страхом, не отделимым от всего нашего быта...".В своём письме она продолжает высказывать идею неприятия идей марксизма, «создания нового человека», но выражала значительное сочувствие Леониду Плющу в связи с его высокими нравственными качествами, как она считает, и в целом, теми испытаниями через которые он прошёл в рамках карательной психиатрии. «Уважаемый Леонид Иванович, я не призываю Вас к перемене мировоззрения. У меня нет для этого ни прав, ни слов, ни сил, ни надежды. Вы пронесли свои убеждения через страдания, и это не может не вызвать глубокого уважения в Вам. Но не к Вашим убеждениям.(…)Но мы - Вы, я, все живущие и жившие в Стране Советов - обязаны обладать особо тонким слухом, особо острымзрением, недремлющей совестью во всем, что касается "светлых идеалов», «переустройства мира», «создания нового человечества" и т.п. Уверены ли Вы, что Запад, спасший Вас и приютивший, останется тем же Западом, если вверит будущее своих народов марксизму-ленинизму?».

В 50 выпуске, Леонид Плющ упоминается в «Хронике…» в связи с делом Юрия Орлова, и в частности, здесь отмечено, что А.В. Снежневский вызывается в суд по просьбе Орлова в связи с эпизодом, связанным с Плющом. Никакого описания идеологической принадлежности Плюща здесь не имеется, а скорее, исключительно описание судебного дела и наказания инакомыслящих, в том числе, через карательную психиатрию.Впоследствии, связь дела Орлова с эпизодом, связанным с Леонидом Плющом раскрывается. Отмечается та официальная позиция, которая отрицает существование карательной психиатрии, как таковой, ибо Снежневский как официальное лицо заявлял, что условия в лагере и условия в спецбольнице якобы несопоставимы: «Говоря об обвинениях, связанных с делом ПЛЮЩА, ОРЛОВ вспоминает о своем визите (вместе с женой ПЛЮЩА) к проф. СНЕЖНЕВСКОМУ (Хр.36). Последний сказал им: «Неужели вы думаете, что в лагере ПЛЮЩУ было бы лучше, чем в больнице?" Именно поэтому ОРЛОВ просил вызвать СНЕЖНЕВСКОГО свидетелем. ОРЛОВ напоминает, что по делу ПЛЮЩА, давно уже законченному, подвергались преследованиям КОВАЛЕВ и ТВЕРДОХЛЕБОВ. Потом так же будут судить тех, кто будет утверждать, что процесс ОРЛОВА - политический, а не уголовный».Далее, описываются обстоятельства надзора над Плющом в Днепропетровской спецбольнице и отмечаются противоречия в медицинских показаниях и диагнозах как проявления определённого произвола, что подтверждает существование именно карательной психиатрии, направленной на подавление воли политических заключённых: «Свидетельницы В.П.БЛОХИНА и Л.А.ЛЮБАРСКАЯ (Хр.38), врачи-психиатры, осуществлявшие надзор за Леонидом ПЛЮЩОМ в Днепропетровской СПБ, дают показания об обстоятельствах и мотивах этого надзора, противоречащие одно другому и предыдущим заключениям о здоровье Плюща БЛОХИНУ, назвавшую болезнь ПЛЮЩА "вялотекущей шизофренией в параноидальной форме", ОРЛОВ спрашивает, согласна ли она с мнением проф. СНЕЖНЕВСКОГО, что "вялотекущая шизофрения никогда не переходит в параноидальную форму". Ответа не было. После допроса этихдвух свидетельниц ОРЛОВ с трудом добивается разрешения дать дополнительные показания и рассказывает о своей беседе соСНЕЖНЕВСКИМ, в ходе которой тотсказал, что "случай Плюща сложный и надо посоветоваться в Институте Сербского"... После этого разговора ПЛЮЩУ была проведена экспертиза, через месяц - еще одна. Диагнозы разошлись».

В 51 выпуске, были опубликованы письма, связанные с делом Орлова, и в которых Леонид Плющ был снова упомянут. В частности, в приложении к протоколу от М. Ланда вновь упомянуты противоречия в показаниях врачей, издевательские условия свиданий с Плющом, и также, в кассационной жалобе английского адвоката Макдональда было отмечено, что показания Плюща не были рассмотрены судом.

Существует множество статей и воспоминаний, в которых рассказывается о действии карательной психиатрии по отношению к Плющу в первой половине 1970-х годов, так как его случай вызывал международную огласку и чаще выделяется правозащитный аспект, нежели идеологический, однако, в рамках данной работы, уместнее выделить идеологический и социально-политический аспекты. Какие убеждения имел Леонид Плющ в 1970-х годах? Какой деятельностью занимался? Как отмечал сам Плющ в одном из интервью, будучи ранее математиком, он впоследствии сосредоточился на деятельности в рамках самиздата и сам стал «гуманитарием». «После того, как меня в 1968 году выбросили с работы и никуда не принимали, готовя осуждение за тунеядство, я волей-неволей стал профессиональным "революционером". Нас закалял КГБ... Я весь отдался самиздату. И размышлениям над фундаментальными проблемами нашей жизни - политическими, философскими, религиозными, национальными... И сам не заметил, как изменился у меня спектр интересов, сам тип мышления. Математик превратился в гуманитария - литератора, психолога, философа. Это изменение началось еще до ареста 1972 года, и закрепилось в эмиграции, которая дала возможность узнать действительную историю и культуру Украины, тщательно искажаемую и скрываемую в СССР».Будучи на то время независимым марксистом, он активно сотрудничал с правозащитными организациями, которые не являлись марксистскими и солидаризировался с требованием соблюдения советским государством провозглашённых им же законов и прав человека, что является одним из основополагающих требований диссидентского движения, в котором особо выделен правовой аспект. Следует подчеркнуть, что это происходило до подписания Хельсинкского соглашения. «Уже первая легалистическая общесоюзная организация Инициативная группа защиты прав человека в СССР, включала Мустафу Джемилева. Из Украины вошли мы с Генрихом Алтуняном, "марксисты", как и Костерин, и Григоренко, как и многие крымские татары. И, как и многие из них, постепенно изживающие марксистско-ленинские иллюзии. Эти иллюзии сыграли даже некоторую позитивную роль для становления правозащитной идеологии. Власть упорно, грубо разрушала их, способствуя превращению иллюзий интернационализма и социалистической демократии в требование: "Соблюдайте свои собственные законы". В свою очередь несоблюдение их властями раскрывало всю лживую сущность социалистической демократии и вынуждало обращаться к западной, то есть "буржуазной". Постепенно мы все осознали нашу основную задачу - разоблачение советского бесправия и развитие правового сознания в СССР: "имеем право - осуществляем его явочным порядком". Так от права на слово и печать перешли к праву на демонстрации, а затем и организации».

Леонид Плющ был арестован 15 января 1972 года в Киеве и на тот момент он уже являлся членом Инициативной группы по защите прав человека в СССР. Согласно открытому письму данной организации, философией марксизма Плющ интересовался еще будучи студентом-математиком и приобретал всё более оппозиционные взгляды, по мере того, как изучал окружающую действительность и до конца держался за свои собственные .убеждения: «На путь ведущий к психиатрической лечебнице, Леонид Плющ вступил ещё девятнадцатилетним студентом-математиком, когда со всей страстью и со всей добросовестностью, свойственной его натуре будущего учёного, начал тщательно изучать философию, в первую очередь, работы классиков марксизма. Результаты такого изучения нетрудно предугадать: расхождение между теорией социализма и практикой социалистической государственности. Марксист Плющ, не являясь политиком ни по складу натуры, ни по характеру деятельности, воспринял как личную трагедию. А дальше он поступил по извечной логике российского интеллигента, который, будь он толстовцем, народником или марксистом, шел всегда до конца, принося в жертву и себя, и покой близких».В этом письме в качестве приложений также даётся биографическая справка, краткое содержание двух официальных психиатрических экспертиз и их заключения. В дальнейших открытых письмах, опубликованных в том же сборнике документов, связанных с делом Плюща его всё так же неоднократно характеризуют как марксиста, который занимался постоянными интеллектуальными поисками и обладавшего исключительной интеллектуальной честностью. Помимо этого, в данном сборнике опубликованы многочисленные документы, связанные как с первым протестным письмом в редакцию «Комсомольской правды» в защиту Синявского и Гинзбурга, так и открытые письма Инициативной группы по защите прав человека, в которых нельзя найти каких-либо специфически марксистских воззрений.

Будучи студентом в 1960-х годах, как отмечает сам Плющ в книге «На карнавале истории», ему понравились многогранность и отсутствие поверхностности и примитивизма в рамках стиля изложения Ленина и Маркса, в отличие от Мао и Сталина, а также, форма изложения мысли, благодаря которому читателю становятся понятными сложные идеи. Также, из данного пассажа становится понятно, что Леонид Плющ был ознакомлен с «Философско-экономическими рукописями 1844 года», которая вдохновила западных неомарксистов на изучение гуманистической составляющей марксовой мысли. «Настойчивое повторение одной и той же мысли является способом всестороннего ее рассмотрения и диалектического развития. (…) Ленину удавалось таким способом доносить до массового читателя очень сложные идеи. У Сталина и еще более у Мао Цзэдуна этот метод изложения сменился простейшими силлогизмами, которые за счет бесчисленных повторов вдалбливаются в головы людей, как формулы гипнотизера. Ленин, а еще более Маркс, показывают, какая глубокая связь существует между мыслью и формой ее изложения. Когда я впоследствии познакомился с «Философско-экономическими рукописями 1844 г.» Маркса, то был поражен художественной глубиной формул Маркса. Красота стиля Маркса принципиально отлична от притчевого стиля Христа и Ницше. У Маркса - диалектический стиль, в котором тонкая игра слов, подвижность слова, его многозначность отражает диалектическую подвижность мысли, ее многогранность, что в свою очередь отражает диалектику природы и общества».В то же время, он отмечает как официальная советская идеология опускала нестандартные интерпретации марксовой мысли, как в случае с ролью религии. «Но ведь опиум является также и обезболивающим средством. И в самом деле Маркс, развивая свою мысль, говорит о том, что религия есть «сердце бессердечного мира». Последняя мысль не находит никакого развития в советской официальной идеологии».Несмотря на то, что вышеперечисленные воззрения датируются шестидесятыми годами, тем не менее, критическое осмысление марксистского наследия с его стороны оставалось основополагающей частью его социально-политических убеждений и в семидесятых годах, и поэтому, уместно указывать на данные замечания.

Что касается подпольной деятельности Плюща до момента ареста, то есть до 1972 года, то он отмечает непопулярность независимой марксистской мысли в советской оппозиционной среде; подчеркивает некоторые сложности с продвижением марксистского направления в советском самиздате начала 1970-х на примере неизвестного автора работы «Трансформация большевизма», а значит, возникали большие проблемы даже с поиском подходящей подпольной литературы нужного толка. Об этих проблемах, Плющ пишет довольно подробно. Конечно, он отмечает, что непопулярность марксистской обусловлена воздействием официальной пропаганды среди интеллигенции, однако, неприятие вызвано скорее всего огромнейшей корреляцией между идеологией и реальностью. В реальности люди сталкивались с консерватизмом элиты, огромнейшим давлением государства и бюрократии на любого гражданина, и также, постепенной стандартизацией идеологии, которая казалась думающему меньшинству всё менее и менее убедительной, а потому, абсурдной. Терминология, используемая властями, казалась невыносимой, и по сему, идеология начинает восприниматься как совокупность машинально выполняемых обрядов, которые выполняются просто для того, чтобы спасти своё положение, обеспечить карьерный рост и выжить: «У москвичей удалось достать анонимную «Трансформацию большевизма» - типичный для оппозиционных марксистов анализ трагедии революции, т.е. критика советского строя с позиции теоретических и программных работ партии большевиков. Однако было и новое - попытка проанализировать причины деградации революции. (…) Пренебрежение многих москвичей к марксистской терминологии и цитатам приводило к тому, что статьи марксистского толка не получали широкого распространения в самиздате. Это причина того, что ни «Трансформация большевизма», ни книга Ивана Дзюбы «Интернационализм или русификация?», ни моя первая работа (И. Лоза «Письма к другу»), ни многие другие марксистские статьи не пошли широко по Москве, а значит, и по РСФСР, т.к. Москва связывает оторванные друг от друга группы. Я, например, тщетно искал программную работу, поволжских марксистов «Закат капитала». И это понятно - ко всей этом фразеологии выработалась идиосинкразия. И не антимарксисты в этом повинны... (…)В драме таких марксистов повинны специфически советские условия: нежелание антимарксистов слушать марксистскую оппозицию и некоторый догматизм, инертность мышления марксистов. И то, и другое - психологическое последствие официальной пропаганды».В первой половине семидесятых годов, незадолго до своего ареста, помимо участия в создании Инициативной группы по защите прав человека в СССР, он часто был задействован в спорах и полемике. В частности, он придерживался той точки зрения, что СССР экономически являлся государственно-капиталистическим государством, что отмечалось в том числе и западными неомарксистами, которые пришли независимо к тем же выводам несколько десятилетиями ранее, изучая наследие Маркса и сопоставляя теоретические воззрения с возникшими после 19 века социально-экономическими условиями. При этом, представляет интерес характеристика советского общества как «идеократии», т.е. власти идеи, причём термин, как отмечает Плющ, связан с понятием «теократии», что, в принципе, не лишено оснований, так как официальная трактовка марксизма, навязанная властями, являлась, по сути, догматической и донельзя примитизированной: «В Харькове я действительно встретил замечательных людей, - вспоминал он, - мы провели несколько дней в постоянных спорах. Особенно длительными были дискуссии с Аркадием Левиным. Оказалось, что общая характеристика строя у нас совпадала: государственный капитализм экономически, идеократия - власть идеи (т.е. аналог теократии, которая подразумевает практическую власть особого социального слоя - жречество, бюрократию). Термин «идеократия» мы ввели независимо друг от друга и независимо от Н. Бердяева («Истоки и смысл русского коммунизма»). То же произошло с термином «государственный капитализм». Только здесь харьковчане исходили из анализа Ленина, я же - из молодого Маркса и Ленина».Сам же Плющ отмечал, что на момент первой половины 1970-х, работ Маркузе или Фромма у него не было в наличии, что подтверждает тот факт, что к сходным выводам, как и у этих авторов, Плющ пришёл независимо, и к тому же, в жестких условиях ограничений свободы распространения литературы. «К сожалению, работ западных структуралистов не было (кроме одной статьи Леви-Стросса в «Вопросах философии»), как не было работ К. Юнга, Э. Фромма, Г. Маркузе. Пришлось по крохам выуживать цитаты, искривленное изложение их работ в «критической» литературе. На Западе представить не могут этой пытки - глотать сотни «критических» «марксистских» статей ради нескольких достоверных цитат, из которых приходится извлекать истинный смысл (а ведь вне контекста они могут восприниматься искаженно!)».По сути, он отделял себя и от правящей идеологии, и от идеологии либералов-правозащитников, и от идеологии социал-демократов. «Либеральных марксистов» Плющ марксистами не считал по определённым причинам. «У русских демократов и у восточноукраинских патриотов общее - абстрактность сознания, мистифицированность политической направленности. Эта абстрактность особенно видна у «либеральных марксистов» (т.е. немарксистов), например, у Роя Медведева. Медведев с его «классовым» подходом столь же далек от рабочих и крестьян, как и его оппоненты - демократы и русские националисты. Его «объективизм» - нежелание мыслить до конца, нежелание уйти в «марксистскую» ересь, отойти от устарелых догм, и потому у него субъективное восприятие страны и истории, не научно-объективный анализ, а неосознанный страх перед потерей «основ» под ногами, перед будущей кровью народного бунта».В дальнейшем, в своих воспоминаниях, автор пишет о том, как доставал необходимую подпольную литературу в разных городах, о своих поездках по Советской Украине, и как решались дела с арестом других политзаключённых.

§ 2. «Ленинградцы»: молодежные левые группы как феномен 1970-х гг.

В первый раз, «Ленинградская группа», одним из руководителей которой был Андрей Резников, упомянута в «Хронике текущих событий» в 40 выпуске от 20 мая 1976 года в разделе кратких сообщений. Сначалав сообщении описывается тот прецедент, за который члены этой группы были арестованы и допрошены, и без каких-либо сомнений, их можно охарактеризовать как левых, поскольку ими высказываются революционные лозунги и одобряется коммунизм в их толковании.Пример «ленинградцев» является одним из немногих в своё время, когда молодёжь старшего школьного или раннего студенческого возраста пыталась публично заявить о своих намерениях, что было в позднесоветских условиях довольно опасным. «24 февраля, в день открытия 25 съезд КПСС, с галереи Гостиного двора на Невский проспект трое молодых людей сбросили около 100 листовок. Листовки написаны от руки, печатными буквами, текст кончается словами: «Да здравствует новая революция! Да здравствует коммунизм!".С другой стороны, арест и наказание на первых порах не было настолько же суровым, насколько у других политзаключённых, поскольку Резников провёл в тюрьме КГБ всего лишь месяц, и был вскоре отпущен. Скорее возраст являлся, в данном случае, фактором смягчения приговора. «4 марта был арестован один из участников этой акции, 17-летний студент 1 курса мат-меха ЛГУ Андрей РЕЗНИКОВ, выпускник 121-й (математической) школы. Ему было предъявлено обвинение по ст.191-1 УК РСФСР. РЕЗНИКОВ находился под следствием во внутренней тюрьме Ленинградского КГБ ("Большой дом») около месяца, после чего выпущен под ответственность родителей. Дело его передано в комиссию по делам несовершеннолетних при Ленгорисполкоме. Формально он из университета не исключен, но к занятиям не допускается».Следует обратить внимание на молодой возраст допрашиваемых в рамках этого дела. Среди всех упомянутых оппозиционных левых в «Хронике» их можно считать самыми молодыми фигурантами каких-либо судебных дел, связанных с политическими обвинениями: самые молодые из задержанных в Ленинграде в 1976 году учились в 9 классе.Все они были исключены из своих учебных заведений. Также следует заметить, что в данном сообщении имена двоих других основных участников инцидента, среди которых фигурировал, к примеру, Цурков, не были названы в «Хронике»: «Двое других участников события 24 февраля (десятиклассники или прошлогодние выпускники) вызываются на допросы. Допрашиваются выпускники 121-ой школы, среди них студент 1 курса истфака ЛГУ СТРОГОВ. Подвергнут 10-часовому допросу старшеклассник (15 лет) из 317 школы. Многие из допрошенных - участники городского туристического клуба, в котором состоял и РЕЗНИКОВ. Почти все допрошенные исключены из ВЛКСМ и из школы».

Далее, «ленинградцы» были упомянуты в отдельном разделе в 51 выпуске «Хроники текущих событий». Здесь достаточно подробно описываются не только детали судебного процесса, но и приводится манифест подсудимых с их требованиями и основными идейными позициями. В начале кратко приводится в сокращённом виде та же информация об аресте, что и в 40 выпуске. «Ленинградцы» считали себя марксистами и считали установившийся тогда социально-экономический строй - государственным монополистическим капитализмом, как и некоторые другие оппозиционные марксисты, о которых уже упоминалось в этой работе. «5. Пользуясь марксистским анализом действительности группа пришла к выводу, что строй, существующий в СССР, является государственно-монополистическим капитализмом».При этом, что характерно, они считали восхождение большевиков и установление данного строя на первых порах прогрессивным, что в принципе, соответствует некоторым детерминистским позициям марксизма касаемо соотношения базиса надстройке и соответствия надстройки «объективным предпосылкам», и в частности, производительным силам. С другой стороны, они не указывают, что в первые десятилетия советской власти существовал социализм, а это значит, что, по их мнению, скорее всего, СССР никогда не был социалистическим, и поэтому, к примеру, о «деформированном рабочем государстве», и вообще, постулировании того, что социализм в рамках советского строя существовал, но впоследствии, деградировал, не может идти и речи. Скорее всего, о советском проекте можно говорить, как, в данном случае, об модернизационном проекте: «…6. Установление в России этого строя после революции 1917г. было закономерно и неизбежно.... 7. Установление этого строя было тогда прогрессивно…».Характеристика современного «ленинградцам» советского общества, в целом, не расходится с общепринятыми интерпретациями понятия «застой», ведь в большой части общественности ощущалась апатия и усталость от переизбытка идеологического давления со стороны советского государства и тотальным противоречием между заявленными постулатами и реальностью: «8. Анализ современного состояния советского общества привел группу к выводу, что советский строй уже выполнил свою историческую функцию и к настоящему моменту изжил себя. Следствием и главным симптомом этого является поразивший наше общество кризис, выражающийся в потере массами веры в официальную «религию», в росте их гражданской апатии, в идейном и нравственном тупике, в росте моральных уродств... Наш строй вступил в нисходящую полосу своего развития. Чтобы человечество сделало следующий шаг по пути прогресса, необходимо заменить его более передовым строем - социализмом...».«Ленинградскую группу» можно рассматривать как «новых левых», поскольку именно «новые левые» на Западе хотели отойти от классической марксистской модели классового антагонизма между пролетариатом и буржуазией, и заявляли то, что в современных тогда условиях, именно интеллигенция (и частично, студенчество) должны укрепится и стать ведущим революционным классом со своим классовым самосознанием. То, как они понимали термин «класс» не соответствовало классическому марксистскому определению класса, связанному с отношением людей к средствам производства, т.е. отношения собственника и наёмного работника. Это произошло ввиду того, что на Западе, улучшался уровень жизни рабочих, укреплялась рабочая аристократия, и соответственно, пролетариат, зачастую, поддерживал правящие политические партии и не имели революционные взгляды, поэтому, ввиду лоялистской позиции пролетариата на Западе, революционная инициатива должна перейти именно к интеллигенции и студенчеству. Также, наиболее вероятным путём к социализму, они считали мирный реформистский путь, хотя ортодоксальный марксизм делал бы ставку на революционную составляющую и накопление существующих в обществе и экономике противоречий, которое неизбежно бы произошло на пути к новому обществу в рамках диалектической логики общественного развития.С их реформистской позицией, многие ортодоксальные марксисты усмотрели бы также бернштейнианство, т.е. одобрение этической части марксизма, но не революционной, а также, улучшение условий в рамках существующих институтов власти и экономики. «11. Интеллигенция является самым передовым классом конца ХХ в. 13. Революционный процесс перехода к социализму может протекать в мирных формах, если правящий класс, реально оценив положение, пойдет на уступки и своевременно демократизует существующую систему. Такое оттеснение от власти бюрократии сможет происходить средствами обычной политической борьбы в рамках правовой конституционной системы».В конце концов, они считали, что интеллигенция с соответствующими воззрениями должна укрепится на политической арене, при этом, непоследовательно «ленинградцами» предлагается и революционная партия авангардного типа, и мирный переход к социалистическому строю. «16. Интеллигенция тогда сможет сыграть свою авангардную роль и повести за собой массы, тогда сможет породить сильную и организованную оппозицию, когда она сама окончательно сформируется в класс, осознает свои кровные интересы, сформулирует свою идеологию, выдвинет свою программу и создаст свою собственную политическую партию, боевую, сплоченную, авангардного типа. 17. Для всего этого интеллигенции надо преодолеть три свои слабости: идейно-теоретическую, организационную и моральную. Для этого, в свою очередь, надо организовать в критически мыслящих кругах широкий обмен информацией и идеями, обсуждение всех злободневных вопросов, полемику по ним».

Далее, в статье заявляется о том, что в 1978 году, «ленинградцы» выпустили три номера журнала «Перспективы», которая в этом выпуске «Хроники…» зовётся «Перспектива». Впоследствии, в конце года, были проведены обыски фактически у всех основных членов «Ленинградской группы», и соответственно, дальнейший выпуск журнала был под вопросом. Что характерно, среди изъятых в результате обыска вещей были обнаружены выпуски «Хроники.», что говорит о значении данного издания для любого политического подпольщика в 1970-х годах, невзирая на идеологические разногласия. «12 октября были проведены обыски у лидеров группы -студента 2-го курса пединститута Аркадия ЦУРКОВА, Андрея РЕЗНИКОВА и его восемнадцатилетней жены Ирины ФЕДОРОВОЙ. Изъяли "Архипелаг ГУЛаг», «Хронику текущих событий», «Из-под глыб», «Перспективу". Тогда же провели обыск у девятнадцатилетней Ирины ЛОПОТУХИНОЙ. У нее изъяли пишущую машинку, фотооборудование и закладку третьего номера журнала"Перспектива"».в той же статье упоминается арест Александра Скобова и отмечено, что в своей квартире он организовывал «коммуну», в рамках которой проводились дискуссии и обменивался самиздат. Неясно, проведено ли, в данном случае, различие между «коммуной» и тематическим кружком или кружок намеренно имел «коммунальное» позиционирование. Данный вопрос будет пояснён позднее в этой работе. «16 октября арестовали студента 4 курса исторического факультета ЛГУ Александра СКОБОВА, члена редакции журнала "Перспектива», организатора «коммуны» (в квартиру, которую снимал СКОБОВ, приходило много молодежи, обменивались самиздатом, вели дискуссии; здесь бывали гости из других городов; «коммуна» просуществовала полтора года; в сентябре 1978 года милиция разогнала ее). По словам прокурора, против него возбуждено дело по ст.70 УК РСФСР».По данным статьи в «Хронике.», вскоре после ареста Скобова, коллеги по группе выступили с протестом и охарактеризовали себя именно как «левая оппозиция» относительно существовавшей власти, и также, был арестован ещё один член «Ленинградской группы» - Аркадий Цурков, проводились допросы. «А.РЕЗНИКОВ, И.ФЕДОРОВА, А.ЦУРКОВ, И.ЛОПОТУХИНА и Лев КУЧАЙ подписали обращение с призывом выступить в защиту СКОБОВА. В этом обращении они называют себя «группой левой оппозиции". 25 октября провели обыск у студента 3 курса филологического ф-та ЛГУ Алексея ЧИСТЯКОВА. 31 октября арестовали Аркадия ЦУРКОВА. Его также обвиняют по ст.70 УК РСФСР. Многочисленные допросы (вызывали уже человек 30-40) ведутся по делу N70. Следователи КГБ БЛИНОВ, КАРМАЦКИЙ, КУЗНЕЦОВ, ЛЕПЕТУНИН, ЦЫГАНКОВ отказываются объяснить суть дела, называя ее следственной тайной. В ответ РЕЗНИКОВ и ФЕДОРОВА отказались от дачи показаний».

Самая подробная статья, посвященная делу «Ленинградской группы» была опубликована в 53 выпуске «Хроники текущих событий» 1979 года выпуска. Она является одной из самых больших статей, посвящённым подпольным социалистам в СССР, которые когда-либо публиковались в период с 1970 по 1979 годы. Как правило, объём статей и сообщений, в которых упомянуты подпольные левые в статьях «Хроники…» относительно мал, но в случае «ленинградцев», их дело получило широкий резонанс в диссидентской среде. Причём, нет какой-либо информации о том, что кто-либо из «ленинградцев» сотрудничал с «Хроникой…» или принимал участие в распространении бюллетеня (как, в частности, Леонид Плющ, который чётко идентифицировал себя как марксист), по сему, сам факт достаточно обширного описания дела «ленинградцев» в «Хронике..» является довольно примечательным.В статье упор сделан прежде всего на судебный произвол по отношению к «ленинградцам» и описанию их судебных дел, а про идеологию написано очень мало. В начале статьи даётся информация, которая была приведена о них в ранее выпущенных номерах бюллетеня: о первом аресте Резникова, Цуркова и Скобова, который был связан с распространением листовок с призывами к новой революции в 1976 году; об отчислениях из учебных заведений Цуркова и Скобова; об организации коммуны Скобовым и повторные аресты ленинградцев в 1977-78 гг. В основном, статья посвящена делу Цуркова, которое рассматривалось Ленинградским городским судом. Обвинения заключались в распространении антисоветской литературы и попытки создания антигосударственной политической организации, причём в рамках нескольких советских городов.Фигурантам данного дела всячески заставляли дать показания, однако Алексей Хавин и Ирина Лопатухина отказались дать показания, а Лопатухиной, в свою очередь, сотрудники органов внутренних дел, угрожали избиением. В протоколе суда, однако, было указано, что показания Хавин подтвердил.Следует отметить, что некоторые участники дела, свидетели не пытались скрывать свои политические взгляды перед судом, высказывались о своём согласии с идеологией журнала «Перспективы», что являлось, в данном случае, довольно рискованным шагом. Это отличает их от тех политических осуждённых, которые под давлением раскаивались и жалели о содеянном. «Всем свидетелям задавали вопрос: "Как вы относитесь к слышанным вами высказываниям ЦУРКОВА (или - к виденной у него литературе)? Являются ли они клеветническими?" ЛОПАТУХИНА отказалась отвечать на этот вопрос. ХАВИН сказал, что не считает их клеветническими (см. также "Дело Хавина" в разделе "Разные сообщения"). Доставленный из воинской части ФОМЕНКОВ (имеются показания, что ЦУРКОВ привозил ему в часть "Перспективу») заявил, что целиком согласен с направлением журнала; он попытался пространно обосновать свою позицию, но его прервали и при помощи приехавшего с ним офицера удалили из зала. Остальные свидетели подтвердили "клеветнический характер" высказываний ЦУРКОВА и материалов журнала».Сам же подсудимый признал своё участие в издании, при этом, не признал того, что журнал имел «клеветнический характер». Более того, следует подчеркнуть, что он себя характеризовал в суде не как марксист-ленинист, а как просто марксист. С его стороны, позиция была довольно честной, поскольку правящие круги, в данном случае, считают «клеветой» любую информацию, которую невыгодно распространять в крупных масштабах, а Цурков же, скорее всего, считал себя тем человеком, который пытается разоблачить злоупотребления властью и, в целом, пролить свет на то, чьи на самом деле интересы государство активно защищает, и не боится на это указывать публично даже в суде. «Сам ЦУРКОВ признал свое участие в издании "Перспективы" и авторство инкриминируемых ему статей; он взял на себя также авторство всех статей, авторы которых не были установлены на предварительном следствии. Но виновным он себя не признал,сказав, что журнал не носил клеветнического характера. Из инкриминируемых ему высказываний он отверг те, в которых говорилось о вооруженной борьбе с советской властью. Свои взгляды ЦУРКОВ квалифицировал на суде как марксистские."Марксистско-ленинские?" - переспросили его. "Нет,марксистские."».В последнем слове, он настаивал на том, что будет продолжать борьбу и от своих взглядов публично не отрекался, а, напротив, продолжал активно их провозглашать. «В последнем слове ЦУРКОВ еще раз сказал, что не признает себя виновным; он заявил, что после освобождения будет продолжать борьбу. (…) в ответ на приветствия собравшихся у здания суда друзей он прокричал: "Да здравствует демократическое движение!"».В итоге, Цурков был приговорён с учётом требований адвоката. «Прокурор потребовал для ЦУРКОВА 6 лет лагерей и 3 года ссылки. Адвокат просил, учитывая возраст подсудимого и состояние здоровья его (сильная близорукость, тромбофлебит, холецистит) и его матери (она -инвалид 2 группы), снисхождения. (…) Приговор: 5 лет лагерей строгого режима и 2 года ссылки».

Органы правопорядка могли закрывать глаза на случаи насилия и беспредела по отношению к оппозиционерам и открыто нарушать принципы беспристрастности суда. В частности, в статье был упомянут случай с нападением на Андрея Резникова и на его жену - Ирину Фёдорову. В итоге, к 10 суткам ареста приговорили не обидчиков, а пострадавших, скорее всего, потому что органы правопорядка делали всё возможное, чтобы воспрепятствовать деятельности оппозиционеров. «В ночь с 30 на 31 марта, когда Андрей РЕЗНИКОВ и его беременная жена Ирина ФЕДОРОВА шли по улице, на них напали 8 человек. Андрея избили. Его жену повалили на землю. 31 марта судья Куйбышевского районного народного суда г. Ленинграда КОТОВИЧ дала РЕЗНИКОВУ 10 суток ареста».Среди проявлений судебного произвола также стоит выделить наличие специальной массовки, и невозможность приглашения кого-либо из друзей, хотя в случае с делом Цуркова, кто-то всё же смог пробиться в зал заседаний. Некоторых пробившихся в зал суда арестовывали и при этом, выдвигали заведомо ложные обвинения, как и в случае с избиением Резникова и его жены, хотя насилие применялось как раз в сторону жертв. «В зал, где судили ЦУРКОВА, постарались не пустить никого из друзей подсудимого. Зал был заранее заполнен "спецпубликой". Без помех пропустили лишь мать ЦУРКОВА. На первое заседание удалось пройти И.ФЕДОРОВОЙ. Свидетелей пытались удалять из зала сразу же после их допроса. Они, ссылаясь на ст.283 УПК РСФСР, отказывались, но им удавалось пробыть в зале только до ближайшего перерыва - после перерыва их уже не впускали. Когда ЛОПАТУХИНА после перерыва попыталась снова войти в зал, ее повалили на землю, повредив при этом руку, и стали звать милицию: "Чего она тут разлеглась?!" (…) Утром4 апреля в суд пришли москвич Лев КУЧАЙ и Виктор ПАВЛЕНКОВ. Их вытолкали из здания суда, ударив при этом Качаяв живот. ПАВЛЕНКОВ и КУЧАЙ ушли от суда и пошли по Невскому. Тут к ним снова подошел милиционер и попросил документы. Их затолкали в машину и отвезли в 5 отделение милиции. Там им предложили подписать протокол о том, что они «выражались нецензурно и приставали к гражданам", при этом милиционеры все время матерились. ПАВЛЕНКОВА и КУЧАЯ поместили в камеру. 5апреля судья Куйбышевского районного народного суда г.Ленинграда Л.П.САМАРИНА дала им по 15 суток ареста, выразив сожаление, что не может дать больше».

В статье также упоминается, что Цурков сумел официально оформить брак с Лопатухиной даже в следственном изоляторе, однако, на встречу им отвели всего лишь 5 минут. «23 мая в Следственном изоляторе Ленинградского УКГБ состоялась регистрация брака А.ЦУРКОВА и И.ЛОПАТУХИНОЙ. После регистрации новобрачным дали пятиминутное свидание в присутствии представителей тюремной администрации. Через несколько дней в Ленинградское УКГБ вызвали "для беседы" И.ФЕДОРОВУ. В ходе "беседы" она спросила сотрудника КГБ, почему ЦУРКОВУ и ЛОПАТУХИНОЙ дали всего 5 минут свидания. Тот ответил, что большего они не заслужили, поскольку ЛОПАТУХИНА - тоже преступница».

Тем временем, возникло еще одно дело «ленинградцев» - дело Хавина. Его задержали прямо возле здания суда, в котором судили Скобова. «непосредственно после того, как он давал показания в качестве свидетеля».Основное обвинение заключались не только в авторстве статей журнала «Перспективы», но также, и в хранении наркотиков, однако в ходе обысков в квартире Скобова и Резникова, они не были обнаружены. Тем не менее, впоследствии, следователи нашли пакет, но как считают подсудимые, он был подкинут. «ХАВИНА обвинили в хранении наркотиков. При аресте его обыскали, но никаких наркотиков не нашли. Затем у него отобрали одежду на повторный обыск и в его отсутствие нашли в ней зашитые пакеты с наркотиками. 20 апреля был проведен обыск на квартире РЕЗНИКОВА, где последнее время жил ХАВИН, - наркотиков не нашли.23 апреля на квартиру РЕЗНИКОВА пришли еще раз с обыском. На этот раз следователи сразу отодвинули шкаф и извлекли из-за него пакет с наркотиками. РЕЗНИКОВ уверен, что этот пакет подкинут; он направил жалобу прокурору Ленинграда. На том же обыске изъяты записи о суде над ЦУРКОВЫМ. В первые же дни по делу ХАВИНА было допрошено несколько десятков человек, среди них - известные милиции наркоманы». В статье была приведена выдержка из открытого письма общественности А.Резникова и И.Фёдорова в связи с арестом Хавина. Что характерно, они продолжали настаивать на своих убеждениях и даже готовы понести ответственность за них, но не готовы, при этом, к явно инспирированному обвинению в хранении наркотиков. «Мы вынуждены просить защиты у общественного мнения - в нашей стране (надеемся,что таковое здесь имеется) и за рубежом, у всех честных людей. Помогите нам защититься от ложных обвинений! Если от нас хотят отделаться, пусть судят за то, что мы действительно сделали, если осмелятся поставить нам это в вину! Спасите наших друзей, спасити Алешу Хавина, сидящего в "Крестах» по несправедливому, инспирированному обвинению!».В итоге, Хавина арестовали на 6 лет, и, как и в случае с браком Лопатухиной и Цурковым, его успели зарегистрировать. «Незадолго до ареста Алексей подал в ЗАГС заявление на регистрацию брака с Ириной ВЕРЕЩАКА. Регистрация была назначена на 25 мая. В июле ХАВИНА осудили на 6 лет усиленного режима. Его брак зарегистрирован».

Сообщения о репрессиях советских властей против «Молодежной оппозиции в Ленинграде» имели место также и в других подпольных изданиях. В частности, в одном из анонимных сообщений 1979 года выпуска, даётся справка об их деятельности и описываются судебные тяжбы. Данный формат статей является практически идентичным с сообщениями в «Хронике текущих событий», однако, в отличие от статьи в «Хронике..», больший упор сделан на описание судебного дела, нежели идеологии, и об их идеологических постулатах сказано несколько меньше, и зачастую, местами, описание даже более подробное, чем в «Хронике». Отмечается, что данная группа никогда не получала внешнего финансирования или же поддержки, и вела абсолютно независимую от других активистов деятельность. Крайне интересным является тот факт, что по сути, у них были в распоряжении чрезвычайно ограниченные, скудные источники информации. а по сему, даже в этих условиях, они сумели сохранить критическое отношение к существовавшему тогда строю. «Единственными источниками информации для них были советская пресса, да собственные глаза и уши».

В статье упомянуто о первом аресте 17-летнего Андрея Резникова, который произошёл 4 марта 1976 года вскоре после попытки распространения информации, о судебном следствии, а также о наказании таких участников группы, как Аркадий Цурков, Александр Фоменков и Александр Скобов. В статье отдельно говорится о некоторой корректировке программной политики «ленинградцев» с момента появления журнала «Единство»/ «Перспективы» в 1978 году. «К этому времени часть группы перешла на позиции «свободных объединений»: предполагалось создание «домашнего университета», проведение диспутов на политические, социальные, правовые, моральные темы, организация «коммуны», осуществляющей на практике взгляды участников диспутов».При этом, их деятельность сопровождалась трудностями, поскольку у таких членов группы как Резников или Цурков проводились обыски, а также, с ними в КГБ проводились допросы.

Таким же образом, как и в "Хронике..." говорится об аресте Скобова и Цуркова осенью 1978 года и также упомянуты следователи; написано про результат Судебно-психиатрической экспертизы по делу Скобова. Что же касается суда над А.С. Цурковым с 3 по 6 апреля 1979 года, то хроника процесса, так или иначе, была расписана как в анонимном сообщении, так и в "Хронике...", тем не менее, следует отметить, что если в статье "Хроник текущих событий" про суд над Цурковым упоминается очень сжато о событиях, которые произошли незадолго до суда, то в анонимном сообщении, в частности, было сообщено про судебный произвол в отношении одного несчастного случая, который произошёл с Резниковым. "За несколько дней до суда, когда Андрей РЕЗНИКОВ и его беременная, на 8 месяце, жена Ирина шли ночью по улице, на них напали 8 дружинников и повалили на тротуар; Андрея избили, а на следующий день, 31 Марта, народный судья Куйбышевского района г.Ленинград КОТОВИЧ приговорила его к 10 суткам ареста за мелкое хулиганство».Что касается описания периода судебных заседаний по делу Цуркова, то в двух статьях имеются некоторые различия. Если в статье «Хроники..» говорится о наличии И. Фёдоровой в первый день суда, то в анонимном сообщении, писалось, что в этот день, при наличии «спецсвидетелей», Ирине Резниковой удалось попасть в зал заседаний, и более того, отмечена её реплика в суде, в отличие от статьи «Хроники…». «Она рассказала, что ЦУРКОВ вёл себя на суде мужественно, не скрывал своих демократических убеждений, признал сам факт участия в журнале, но виновным себя не признал, отвергал обвинение в призывах к насилию».Как и в статье «Хроники текущих событий», в анонимном сообщении упоминается о дальнейшем применении насилия к свидетелям после того, как они отказались от навязанных судебных показаний.«…После чего обоих, вопреки уголовно-процессуальному кодексу, удалили из зала, а ЛОПОТУХИНУ, пытавшуюся снова попасть туда, повалили и избили».Дальнейшее же сходство двух статей заключается в упоминании показаний И. Мальского, Лопотухина, Андрея Хавина, свидетеля Тимченко; требований адвоката Цуркова; последнего слова подсудимого, приговора по делу Цуркова; также, задержании , ареста,краткосрочного заключения, и в целом, полицейского произвола в отношении приехавших на суд Льва Кучая и Виктора Павленкова в течение первой половины апреля 1979 года; заочного суда над Скобовым. …». В «Хронике текущих событий» о деле Хавина в том же выпуске написано отдельно в разделе «Разные сообщения», а в анонимном сообщении, оно упомянуто вместе с остальными делами «ленинградцев». В то же время, здесь не имеется выдержки из открытого письма Резникова и Фёдорова общественности.

Какую дополнительную информацию о«молодёжной оппозиции» в конце 1970-х годах можно извлечь из интервью и воспоминаний активистов и их коллег? В частности, в интервью одному из известнейших специалистов по левому подполью Дмитрию Рублеву А.И.Резников отмечает, что на момент семидесятых годов, у него и его коллег не было каких-либо связей с диссидентским движением, и более того, они даже не знали о нём.Тем не менее, следует отметить, что в одном из выпусков «Хроники текущих событий» с упоминанием «ленинградцев», указывается, что в результате одного из обысков был обнаружен один из выпусков «Хроники..», правда, не было уточнено у кого именно из членов группы это было обнаружено. Скорее всего, Резников подразумевает тот период, когда они только начинали свою деятельность, то есть, ориентировочно 1976 год. Он считает, что тогда придерживался левых взглядов по причине того, что для многих юношей существует определённый контраст между беззаботной жизнью в семье и суровыми реалиями самостоятельной жизни, где человека не любят так же, как в семье, и это являлось основной характеристикой «новых левых» по его мнению.Как указывает сам Резников, вопреки распространённой информации (в том числе и в «Хронике текущих событий») о том, что бросали листовки с галереи Гостиного двора в Ленинграде, они, по факту, бросали их в подземный переход. «Да, мы разбросали примерно сотню листовок, но не с галереи, а бросали сверху в подземный переход через Невский проспект. Их содержание напоминало то, что потом рефреном вошло в «Перестройку»: «так дальше жить нельзя» и т. п. Заканчивалась листовка словами: «Да здравствует свобода, демократия, коммунизм!». Это дословно. Кроме меня в ней участвовали Саша Фоменков и Саша Кузьмин. Он был младше Фоменкова по возрасту. Его тоже задерживали. Мы с Фоменковым одновременно эти листовки бросали с двух сторон перехода, а Саша был внизу и смотрел, как все это происходит, как реагирует народ».Они скептически относились к рыночным отношениям, как таковым, что было типично для многих марксистов, в том числе и к таким мерам как к хозрасчёту (переходу предприятий на самоокупаемость и самофинансирование), даже если на самом деле, это могло улучшить экономические условия в соответствующий момент времени.Можно предположить, что для них тогда отсутствие товарно-денежных отношений не являлось неким далёким идеалом, а они скорее считали, что отмена денег будет возможной в ближайшую перспективу, а для этого всего лишь необходимо решить проблему с сознательностью интеллигенции как революционного класса, по его мнению. В то же время, они не могли конкретизировать те предпосылки или хотя бы социально-экономические признаки коммунистического общества, рассчитывая на самоорганизацию масс, хотя бы потому что они не делали глубокого анализа социально-экономической обстановки в их молодом возрасте. «Мы считали, что люди как-то организуются сами. Формы, в которых это произойдет, мы не могли назвать, но полагали, что, будучи лишенными бюрократического пресса, люди сами найдут этот путь».Резников подтверждает, что в рамках их группы существовала молодёжная коммуна, и она являлась нечто большим, чем просто кружок по интересам. В ней в действительности действовали принципы совместного проживания, а также, в ней принимали участие в том числе и хиппи: «Это были полдома, где жили постоянно 5-7 человек, а во время разных хипповских тусовок останавливались до 20 человек, которые потом постепенно «рассасывались». У меня тогда оказалось почему-то больше денег, чем у других, и я одно время обязался обеспечивать их всех хлебом и ливерной колбасой. Но не потянул финансовую нагрузку. Сжирали очень много. В большой комнате на первом этаже были нары, на втором - несколько комнат с обычной обстановкой. Мы постоянно что-то обсуждали. В коммуне останавливались всякие волосатые люди, кто автостопом ездил. Их тогда не называли «хиппи», говорили - «волосатые». Наркотики у них бывали. (…) …я хочу сказать, что далеко не все там были в составе «Левой оппозиции». Просто была неформальная молодежь».Резников также подтверждает информацию о том, что в 1970-х годах у них не было в наличии какой-либо неофициальной литературы по левой теории, кроме разрешенной литературы, и даже в таких условиях, им удалось сформировать свою радикальную позицию, меж тем как максимум, что большинство левых диссидентов могли достать, это, к примеру, восточноевропейскую литературу таких теоретиков как Джилас, и могли даже знать о существовании теорий Маркузе и Фромма: «Идеи Маркса и Ленина мы проходили в школе и, естественно, как-то использовали эти знания. Бакунина и Кропоткина читали постольку, поскольку это было опубликовано... Западных авторов мы не читали. (…) …мы не владели языками и уже потому в оригиналах не могли читать заграничную литературу. В тех же библиотеках в оригинале, на иностранных языках, какие-то вещи были доступны, а русские издания лежали в спецхранах».«Левая оппозиция», в основном, не была в полной мере реформистской, поскольку допускала как насильственный вариант перехода власти к народу, так и мирный, в зависимости от ситуации: «…Мне казались логичными с этой точки зрения идеи Ленина, что революция это всегда некое прерывание власти... Насколько я помню, он говорил, что революция может быть связана с вооруженной борьбой, если свергаемые сильно сопротивляются. Тогда возникает необходимость вооруженной борьбы. Но такая необходимость может и не возникнуть. Мы считали, что революция еще не подразумевает вооруженную борьбу, но допускает».Судя по позициям программных документов их группы, они считали, что в их эпоху, ситуации, когда власть захватывается насильственно, не возникает, поэтому можно рассматривать преимущественно мирный переход власти к интеллигенции как прогрессивному классу, и ждать уступок со стороны правящего класса. Несмотря на то, что они считали Ленина авторитетом на момент семидесятых, они не поддерживали ключевую ленинскую концепцию «демократического централизма», т.е. концепцию «партийного авангарда» и узкой группы «профессиональных революционеров», которые фактически господствуют над всеми остальными членами партии. Вместо этого, они предлагали федерацию децентрализованных структур, что сближает их, по сути, с либертарными марксистами или же анархо-синдикалистами.Резников вспоминает, что позиция его группы заключалась в том, что в СССР диктатура пролетариата и социализм уже существовали, но социализм, по сути, предполагает существование правящего класса - бюрократии. «Наша основная идея сводилась к следующему: в СССР существовал социализм, как строй... Социализм пережил себя, как когда-то капитализм, и должен быть свергнут. В отличие от официальной концепции, где указывалось, что социализм сам по себе мирно перерастет в коммунизм, мы полагали, что в этой формации существует свой собственный правящий класс - бюрократия. Мы считали, что его необходимо свергнуть».Тем не менее, в одном из своих программных документов, цитаты из которого были приведены ранее в этой работе, они указывают на то, что в СССР господствовал государственный капитализм, который на первых порах был прогрессивным. Скорее всего, они исходили из позднего ленинского определения социализма как формы государственного капитализма, направленного на интересы рабочих и крестьян. «Социализм есть не что иное, как ближайший шаг вперёд от государственно-капиталистической монополии. Или иначе: социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращённая на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией».Для них практически единственным источником о левых идеологиях, которые отходят от «партийной линии» КПСС являлись официальные полемические работы с критикой этих идеологий, в частности, «мелкобуржуазных», как в случае с левыми идеологиями.Ещё одним источником информации для Резникова и его коллег являлись «вражеские голоса», однако они начали слушать иностранные радиостанции только после 1979 года. «Да, «голоса» мы слушали, и в первую очередь не «РС», а «Голос Америки» и BBC. Но уже после 1979 года. В то время это стало уже неотъемлемой частью жизни оппозиционного интеллигента. Передавали друг другу способы борьбы с глушилками. В 1975-1976 годах практически не слушали».В рамках «Левой оппозиции», Цурков поддерживал маоизм и искренне верил в идеологическую направленность маоистской политики против бюрократизации элиты, но Резников относился к этому скептически: «Меня смущали издержки культурной революции, всякие хунвейбины. Не могу сказать, чтобы мне это сильно нравилось. У меня было сложное отношение. Во всяком случае, одна из цитат «Великого кормчего» ходила между нами, что «только плывя против течения бурной реки, можно воспитать подлинно революционный характер». В виде одной цитаты это у нас присутствовало».«Левая оппозиция» не была особо вдохновлена «Пражской весной» как некоторые более опытные оппозиционные марксисты, и, в частности, Леонид Плющ. «Я не сказал бы, что мы сильно вдохновлялись идеями этих движений. Вообще, мы об этих идеях не знали. Скорее, мы воспринимали подавление этих движений Советским Союзом, как позор, как момент, очень тяжелый для нас психологически. Но нельзя сказать, что мы как-то вдохновлялись идеями Дубчека. Этого не было. Знали, что мы их задавили, и от этого было очень стыдно и неприятно».Как вспоминает сам Резников, в конце 1970-х годов, «Левая оппозиция» распалась, и, по сути, он являлся единственным активистом в данном неформальном движении, а впоследствии, сфокусировался именно на правозащитной деятельности, отойдя от своих революционных взглядов. «Во-первых, вокруг меня все сели, наша группа перестала существовать, и я остался один. Во-вторых, у меня значительно расширился кругозор, поскольку в связи с арестами участников нашей группы на меня вышли люди из демократического диссидентского движения. Моя деятельность после 1979 года стала трансформироваться в правозащитную, исследовательскую деятельность. Я стал изучать историю оппозиционных движений в советское время. Я продолжал считать себя левым, но был ассимилирован в демократическое правозащитное движение. (…) В этой ситуации, когда и наркотики и Олимпиада, я решил бежать. У меня были знакомые геологи, поехал на Алтай. Там можно было устроиться на работу прямо на месте. На Алтае я прожил два года и там постепенно отошел от левых убеждений».Следует отметить, что отход левых от своих убеждений не являлся редкостью. В частности, упомянутый в этой работе Леонид Плющ уже в начале 1980-х отошёл от марксистских позиций, и начал идентифицировать себя исключительно как правозащитник и сторонник украинского национального движения.

Ведущие члены ленинградской «Левой оппозиции» придерживались разнообразных течений левой идеи или, как правило, рассматривали себя как марксистов, но с влияниями анархизма. «Так, Скобов определял себя как марксиста, но находящегося под влиянием «новых левых», реформистских и анархистских идей. Близкий к кружку с декабря 1976 года Алексей Хавин так же склонялся к анархизму. Фоменков указывает, что его понимание коммунизма было связано не только с марксизмом, но и с христианством». Цурков идеологически поддерживал не только маоизм, но также действия немецкой леворадикальной террористической группировки RAF, и предлагал организовать демонстрацию в их защиту у консульства ФРГ.

Какие общие воззрения имелись у оппозиционных левых, чья деятельность описана в выпусках «Хроники..» в их восприятии СССР? Если выделять общие тенденции, которые прослеживались на всём протяжении 1970-х годов, то очевидно, что большинство подпольных левых активистов придерживалось взглядов восточноевропейских марксистов-ревизионистов и в частности, были знакомы с работами Лукача или Джиласа, при этом мало кто из них имел доступ к работам таких неомарксистов как Герберт Маркузе или Эрих Фромм и других «новых левых». Скорее всего, в советских условиях, работы восточноевропейских авторов являлись наиболее доступными из всей неподцензурной литературы. Это означает, что большинство подпольных левых в этот период, и, по крайней мере, те, кто был упомянут в выпусках «Хроники», считали, что социально-экономическим строем в Советском Союзе образца 1970-х годов являлся государственный капитализм, в рамках которого существовал классовый антагонизм между господствующим классом бюрократии и эксплуатируемого класса рабочих. Разница же заключалась в разногласиях, которые касаются тактики и идеалов, к которым следует стремится. В частности, архангельский активист С.К. Пирогов примечателен тем, что идеализировал югославскую вариацию социализма, в которой, фактически, реализовывались элементы рабочего самоуправления, к примеру, в распределении общей прибыли предприятия между работниками. Имелись также мнения, в частности, у Давиденко, что в СССР существовало социалистическое общество, но оно, при этом, деградировало. «Ленинградцы» рассуждали таким же образом, выдвигая свою версию теории государственного капитализма, и исходили из ленинского определения социализма как государственного капитализма, направленного на народные интересы. У нескольких активистов (у Давиденко и у ленинградской «левой оппозиции») высказывалось положение о том, что в грядущей революции революционным классом должен стать не классический пролетариат, а интеллигенция, как и у других «новых левых» на Западе, которые пришли независимо к тем же самым выводам. Некоторые левые активисты фактически являлись бывшими партийными работниками и работали в редакциях партийных газет как, например, в Лен Карпинский, а, значит, имели более широкий доступ к литературе, которая была недоступна многим остальным левым активистам, и переписывались с левыми из Восточной Европы. Определённую популярность в этой среде имел еврокоммунизм, то есть, идеологическая линия некоторых коммунистических партий стран Зарубежной Европы, чья позиция расходилась с официальной советской идеологией, и на их мировоззрение повлияли идеи «новых левых», Антонио Грамши и т.д. На многих левых, в том числе Лена Карпинского и Леонида Плюща повлияло введение советских войск и войск стран-сателлитов в Чехословакию в 1968 году, что позволило ещё более критически относится к советскому строю и соответственно, возникла потребность в поиске социалистической альтернативы. В диссидентской среде редко интересовались деятельностью левых активистов, ввиду её незначительности даже в рамках политического подполья, за редкими исключениями, и, также, имелись определённые проблемы с поиском подпольной литературы и самиздата, тамиздата с критикой советского строя с левых позиций, и в частности, об этом пишет Леонид Плющ в своих воспоминаниях. Если «шестидесятники», к примеру, верили в «правильный социализм», то в оппозиционной среде 1970-х гг. эта вера начинала угасать. Кто-то размышлял над социалистическими альтернативами нынешнему строю, а кто-то полностью погрузился в правозащитную деятельность. При этом, смена взглядов у левых активистов была не редкостью. В частности, Леонид Плющ и члены ленинградской «левой оппозиции» впоследствии отказались от левых взглядов после нескольких лет лагерей и тюрем. Пример не единичный и не редкий, поскольку известно, что Солженицын до лагерей имел, в целом, коммунистические анти-сталинистские взгляды, и только потом, становился защитником русского национализма.

При этом, следует учитывать, что существуют прецеденты, когда те оппозиционеры, которые на судебных процессах заявляли, что они являются социалистами и всячески цитировали Ленина, Маркса, на самом деле, ими не являлись, а имели праволиберальные или же националистические взгляды. (Вацлав Севрук, Артём Юскевич). Умеренные левые либералы (Юрий Орлов), чьи социально-политические взгляды постепенно «правели» в течение 1970-х годов, но являлись устойчиво леволиберальными, также не могут считаться социалистами. Даже факт обнаружения при обыске неподцензурной марксистской литературы вовсе не свидетельствовал о приверженности ее обладателя левым взглядам.

На фоне всего подпольного левого спектра семидесятых исключительно выделяется «левая оппозиция» из Ленинграда. Во-первых, в отличие от большинства подпольных левых в СССР 1970-х, большинство членов группы являлись школьниками старших классов и студентами начальных курсов. Во-вторых, они не имели какой-либо связи с диссидентским движением и, в том числе, с другими левыми активистами, а действовали автономно и независимо от них. В-третьих, в их распоряжении не имелось какой-либо неразрешенной и редкой литературы, и они не имели возможности достать её соответственно. Однако, даже в этих условиях, в условиях, когда активистам была доступна только разрешённая литература, им удалось сформировать свою программу.

Среди левых подпольных активистов старшего поколения особенно ярко выделяется Леонид Плющ. Он - один из немногих левых, который одновременно и чётко идентифицировал себя как марксист, неоднократно это доказывал, и был одним из основоположников диссидентского движения и, в частности, Инициативной группы по правам человека в СССР.

Заключение

«Хроника текущих событий» являлась одним из важнейших неподцензурных изданий в СССР. Бюллетень состоял из сводок, сообщений, статей о произволе правоохранительных органов, судебных процессах, информировал об условиях содержания политических заключённых в лагерях и тюрьмах, делал обзоры самиздатской и тамиздатской литературы. Бюллетень также имел значение как канал коммуникации, в том числе и обратнойсвязи, обеспечивая в том числе контакт политических заключенных с внешним миром.Данное издание было популярно не только среди участников правозащитного движения, но и в целом в оппозиционной среде вне зависимости от взглядов активистов. Бюллетень распространялся через многочисленные перепечатки нулевой копии, через круг доверенных лиц. Информация приходила в редакцию из разных источников, и сами читатели являлись соредакторами правозащитного бюллетеня. Задача редакции заключалась в верификации тех данных, которые были предоставлены читателями и информантами.

В рамках исследования была задана цель реконструкции картины подпольного левого движения в СССР в отражении правозащитного бюллетеня в 1970-х годах. Декларируемая редакцией «Хроники текущих событий» беспристрастность описания событий, связанных с деятельностью левых подпольщиков, в целом соблюдалась, невзирая на то, что теоретически ангажированность могла проявляться в отсутствии некоторых материалов о левых, и по сему, освещение судебных дел и заключений в «Хронике..» могло не отражать фактической ситуации в левом подполье. На самом деле, освещение деятельности, частота упоминаний левых активистов относительно достоверно отражала те процессы, которые происходили в левом подполье.

Советские левые были, в основном, марксистами разного толка, которые придерживались революционных взглядов, исходили из теории классовой борьбы в разных её проявлениях. Общая позиция у левых подпольных активистов в отношении СССР, характеристики природы и особенностей советского строя заключалась в том, что в стране существует государственный капитализм, классовый антагонизм между государственно-бюрократическим классом и пролетариатом. Как правило, у оппозиционных активистов различались взгляды на стратегическую перспективу развития страны. Кто-то, как Пирогов, полагал, что СССР должен стремится к элементам рабочего самоуправления как в Югославии, кто-то, как «ленинградцы», считали, что интеллигенция должна быть движущей силой грядущей революции. В развитии левого подполья прослеживаются две основные тенденции. В первой половине 1970-х годов прецеденты активности левого движения в СССР были единичными, разрозненными и незначительными, во второй половине 1970-х годов с появлением «ленинградцев», левое подполье активизировала свою деятельность и укрепило своё значение в оппозиционной среде.

Фактически все статьи и сообщения о левых активистах в «Хронике» были написаны в нейтральном ключе, и в них, по сути, не высказывалось каких-либо оценочных суждений со стороны редакции. Тематика правозащитного бюллетеня предполагает беспристрастность, ибо статьи и сводки носили преимущественно информационный характер. Редакция «Хроники текущих событий» стремилась охватить как можно больше случаев нарушений прав инакомыслящих независимо от их взглядов, и личные пристрастия, как и мировоззрение членов редакции не имели решающей роли. Поэтому, среди критериев, которые могут помочь выявить приоритеты редакции, являются количество и качество сообщений, посвящённым подпольным левым. В течение 1970-х годов в выпусках «Хроники текущих событий» можно найти до 30 сообщений, посвящённым левым, но только единицы материалов посвящены подробному описанию судебных дел, как в случае с Плющом или «ленинградцами». Общая закономерность, которая действовала на всём протяжении 1970-х годов, заключается в том, что материалов про левых в «Хронике…» существовало гораздо меньше, чем материалов, посвящённым репрессиям против правозащитников, членов национальных движений, в частности крымского, и христианских объединений. Они, в отличие от левых, были удостоены постоянных тематических разделов в бюллетене, что свидетельствует и о фактическом значении этих движений в диссидентской среде (в отличие от социалистов), и об определенной доли пристрастности «Хроники…» в отношении левых.

В течение 1970-х гг. в репрезентации деятельности левых активистов в выпусках «Хроники…» можно выявить две основные тенденции. В первой половине 1970-х гг., как правило, сообщения и сводки про государственный произвол в отношении левых подпольщиков, были короткими и носили фрагментарный характер. Единственным исключением был относительно большой материал, посвящённый судебному делу С.К. Пирогова (32-йвыпуск «Хроники…» в 1974 году). Начиная со второй половины семидесятых, ситуация несколько поменялась. Специальных материалов по делам левых стало больше. Особенно примечательны, в частности, главы в выпусках бюллетеня, посвящённые делу Леонида Плюща и ленинградской «левой оппозиции».Стало больше упоминаний писем и самиздатской литературы, в которой поднимается тема еврокоммунизма. Так как бюллетень носил правозащитный характер, большинство сообщений касалось судебных процессов, положения политических заключённых в лагерях. Идеологическая составляющая левого спектра оппозиции в освещении «Хроники» не имела приоритетного значения, и чаще всего обозначалась краткой характеристикой: «социалист», «марксист-ревизионист». Вместе с темв материалах по«ленинградской группе» приводилась относительно большая выдержка из одного из программных документов данной организации, а также фрагменты открытых писем.

Более пристальное внимание «Хроники» к судьбе левых подпольных активистов во второй половины 1970-х годов объясняется не главным образом не просто изменениями вредакционной политике бюллетеня, но сами эти изменения были обусловлены теми процессами, которые происходили внутри оппозиционных кругов и интеллигенции в этот период. Как свидетельствуют эксперты, «в ситуации ухудшения экономической обстановки, а с 1978 года - в условиях усиления репрессий против инакомыслящих в СССР, стали появляться группы, которые боролись не за «универсальные права человека», а за конкретные социальные интересы. (…). Одновременно заметен рост групп с левыми программами, что разрушает представление о магистральном пути развития советского инакомыслия от подполья и поисков «правильного социализма» к борьбе за права человека и «общедемократические ценности» - это скорее отражает биографический опыт столичных диссидентов, но не общую ситуацию».В этих условиях взгляды левых приобретали все большую популярность. Этот процесс нашел отражение в репрезентации картины левой оппозиции на страницах «Хроники текущих событий».

Список использованных источников и литературы

Источники

Хроника текущих событий. 1971. №20. [Электронный ресурс]. URL: #"justify">Без дураков. Гость - Юрий Орлов [Электронный ресурс]. / интервью сост. С.Корзун // Эхо Москвы. URL: #"justify">Юрий Орлов. Человек-Легенда. / интервью сост. К. Горелик // Радио Свобода [Электронный ресурс]. URL: #"justify">Хроника текущих событий. 1975. №35. [Электронный ресурс]. URL: #"justify">Хейфец М. Р. Избранное : в 3 т. [Электронный ресурс]. / М.Р. Хейфец. -Харьков. правозащит. группа. - Харьков : Фолио, 2000. - (Новая историко-мемуарная серия).URL: #"justify">Хроника текущих событий. 1971. №22. [Электронный ресурс]. URL: #"justify">Т.С. Ходорович. История болезни Леонида Плюща : [Письма Л. Плюща из психиатр.больницы, отзывы о нём друзей, заявления в Прокуратуру и др. документы в его защиту][Электронный ресурс]. / сост. и коммент. Т. С. Ходорович. -Амстердам: Фонд им. Герцена, 1974. URL: #"justify">Заметки по еврейской истории. 2010. № 125.[Электронный ресурс]. URL: #"justify">Карпинский Л.В. Жить не по лжи. // Московская школа гражданского просвещения. [Электронный ресурс]. URL: #"justify">Литература

Алексеева, Л. М. История инакомыслия в СССР: новейший период. [Электронный ресурс]. / Л.М. Алексеева. М.: Моск. Хельсинк. группа, 2012. URL: #"justify">Даниэль А. Ю. Хроника текущих событий / А.Ю. Даниэль. - Курс №40 «Человек против СССР» // Arzamas [Электронный ресурс]. URL: #"justify">Даниэль А. Ю. Я чувствовал себя рыбой, которую назначают ихтиологом. / интервью сост. И. Каликтеевской / Курс №40 «Человек против СССР» // Arzamas [Электронный ресурс]. URL: #"justify">Тольц В. "Хроника текущих событий" и карательная политика «далеко от Москвы» [Электронный ресурс]. / В. Тольц. - Радио Свобода. URL: #"justify">Козлов Д. С. «Хроника» об Архангельске и в Архангельске. / Д.С. Козлов. - Livejournal. [Электронный ресурс]. URL: #"justify">Козлов Д.С. Инакомыслие в провинциальном советском городе: 1950-е - 1980-е гг. (на материалах Архангельского Севера)[Электронный ресурс]. / Д.С Козлов. - Livejournal. URL: #"justify">Козлов Д.С. «Хроника»: четыре копии для Архангельска. [Электронный ресурс]. / Д.С. Козлов. - Polit.ru URL: #"justify">Писигин В. Гражданское сопротивление Лена Карпинского (Вместо предисловия). [Электронный ресурс]. / В. Писигин.- Партия Яблоко. URL: #"justify">Тарасов А.Н. Революция невсерьёз: штудии по истории и теории квазиреволюционных движений. / А.Н. Тарасов. - Екатеринбург, Ультра.Культура, 2005. - 528 с.

Рублёв Д. И. Новые левые в СССР. интервью с А.И. Резниковым [Электронный ресурс]. Альтернативы. 2012. №2. URL: #"justify">Рублёв Д.И, Казаков Е.А. «Колесо истории не вертелось, оно скатывалось». Левое подполье в Ленинграде, 1975-1982. [Электронный ресурс]/ Д.И. Рублёв, Е.А. Казаков. Неприкосновенный запас. 2013. № 5(91). URL: #"justify">За вашу и нашу свободу! Диссидентское движение в России / Сесиль Вессье; пер. с франц. Е. Баевской, Н. Кисловой, Н. Мавлевич. - М.: Новое литературное обозрение, 2015. - 576 с.

Иванова К. С., Поморцева Ю. В., Орлянский Е. А. Историческое значение правозащитного движения в СССР // СТЭЖ. 2011. №13. URL: #"justify">Барашков Г. М. Диссидентское движение в СССР (1960-1970-е годы) // Изв. Сарат. ун-та Нов. сер. Сер. Экономика. Управление. Право. 2007. №1. URL: #"justify">Королева Л.А., Королев А.А., Молькин А.Н. Политика Запада в отношении советских диссидентов (1950-1980-е гг.) Политика, государство и право. 2014. № 10 (34). С. 37-44.

Bergman, Jay. Soviet Dissidents on the Holocaust, Hitler and Nazism: A Study of the Preservation of Historical Memory. The Slavonic and East European Review, vol. 70, no. 3, 1992, pp. 477-504. www.jstor.org/stable/4211013 <http://www.jstor.org/stable/4211013> ., Richard N. Contacts with the West: The Dissidents' View of Western Support for the Human Rights Movement in the Soviet Union. Universal Human Rights, vol. 2, no. 1, 1980, pp. 47-65. www.jstor.org/stable/761802 <http://www.jstor.org/stable/761802> ., Harvey. Dissident Visions of the USSR: Medvedev, Sakharov &Amp; Solzhenitsyn. Polity, vol. 22, no. 2, 1989, pp. 213-229. www.jstor.org/stable/3234832.

Oleszczuk, Thomas. An Analysis of Bias in Samizdat Sources: A Lithuanian Case Study. Soviet Studies, vol. 37, no. 1, 1985, pp. 131-137. www.jstor.org/stable/151615.

Bergman, Jay. Was the Soviet Union Totalitarian? The View of Soviet Dissidents and the Reformers of the Gorbachev Era. Studies in East European Thought, vol. 50, no. 4, 1998, pp. 247-281., www.jstor.org/stable/20099686 <http://www.jstor.org/stable/20099686>

Кузовкин Г. В. Научное издание «Хроники текущих событий» и новые возможности для изучения Самиздата//Acta Samizdatica/Записки о Самиздате: альм.: пилот. вып. С.36-45. М., 2012.

Тарасов А.Н., Черкасов Г.Ю., Шавшукова Т.В. Левые в России: от умеренных до экстремистов. Под редакцией А. М. Верховского. - М.: Институт экспериментальной социологии, 1997. - 232 с.

Тарасов А.Н. Революция не всерьёз. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений. - Екатеринбург: Ультра.Культура, 2005. - 528 с.

Казаков Е.А, Рублёв И.Р. «Колесо истории не вертелось, оно скатывалось». Левое подполье в Ленинграде, 1975-1982. // Неприкосновенный запас. 2013. № 5(91)

Рублёв И.Р. «Новые левые» в СССР. // Альтернативы. 2012. №2. С. 141-155.

Глухова М.В., Королева Л.А., Молькин А.Н. Социалистическое оппозиционное движение в СССР. 1950-1980 гг.//История и археология. 2014. № 4. [Электронный ресурс]. URL: http://history.snauka.ru/2014/04/965

Молькин А.Н., Королева Л.А. Диссидент Аркадий Самсонович Цурков // Современные научные исследования и инновации. 2015. № 2 [Электронный ресурс]. URL: http://web.snauka.ru/issues/2015/02/46330

Кузовкин Г.В., Кирзюк А.А. «Людская молвь…» в «Хронике текущих событий»: к созданию справочника слухов послесталинской эпохи. // Acta Samizdatica/Записки о Самиздате: альм.: №3. М., 2016

Королева Л.А., Гарькин И.Н. Оппозиционные журналы о сопротивлении режиму в СССР (1950-1980 гг.)// Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2014. № 3.