Стереотипное представление о семье в русской и английской фразеологических системах
СТЕРЕОТИПНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О СЕМЬЕ В РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ СИСТЕМАХ
Введение
Насколько фразеологическая составляющая языка отражается на восприятии такого масштабного, и, в то же время, локального социального явления, как семья? Социологами отмечено, что данный конструкт, как основанное на браке и/или кровородственных отношениях объединение людей, имеет место быть в качестве универсального социального явления, или института, особенности развития и функции которого тесно связаны с историей и культурой этноса. Благодаря данной идее рождается вывод, что стереотип о семантики такого языкового поля, как семья играет важную роль в любой языковой картине мира, не смотря на определённую национальную специфичность.
Актуальность данной работы определяется следующими причинами:
1)стереотип «семья» является одной из важнейших ориентиров человеческого поведения, составляет один из ведущих концептов психологии межличностных отношений;
2)обнаружение национально-языковедческого своеобразия фразеологизмов,и сравнение данных русскоязычного стереотипа с подобными аналогичными характеристиками этого же стереотипа в английской этнокультуре даёт более чёткую формулировку ценностей двух языковых сообществ на материале семантического поля «семья»;
3)семантическое поле «семья» имеет небольшую исследовательскую с точки зрения ситуационной семантики, между тем как данный способ описания раскрывает возможности дальнейшего исследования этого объекта. Объектом нашего исследования является стереотип семантического поля семья.
Предметом - сопоставительный аспект стереотипов о семье в русской и английской фразеологических системах.
Цель дипломной работы состоит репрезентации стереотипа семья в русском и английском языках. В ходе достижения цели выявлены и предприняты следующие задачи:
1.Рассмотреть понятие стереотип в рамках языкознания и когнитивной лингвистики в частности, место стереотипа в системе научной парадигмы.
2.Проанализировать значение слова семья по данным фразеологического словаря русского и английского языков.
3.Выявить общие и различные признаки слов, которые относятся к лингво-культурной парадигме семья в русской и английской фразеологических системах.
4.Сопоставить стереотип семантического поля семья в русском и английском языках.
Теоретическая значимость исследования в основном представляет собой творческий подход к описанию термина семья в русском и английском языках, нахождение общих и различных признаков компонентов рассматриваемой лексической единицы и слов, пересекающихся с указанным словом (семья), что внесло определённый вклад в концептуальную теорию и в методику сопоставительных исследований.
Практическая ценность. Положения и выводы работы могут быть использованы в соответствующих разделах учебных курсов по общему и сопоставительному языкознанию, литературоведению, лексикологии, стилистики как русского, так и английского языков, при создании двуязычных словарей стереотипов и фразеологической библиографии.
Глава 1. Теоретические аспекты исследования стереотипов во взаимосвязи языка и культуры
1.1 Категория стереотип в современной научной парадигме
Термин «стереотип» сам по себе является вполне неоднозначным по своей семантической составляющей. В литературе иногда можно заметить, как отмечается его расплывчатость, нетерминологичность. Однако приведённые выше характеристики открывают границы для использования такого понятия в качестве обозначения крупного массива конкретного типа явлений, ведь «понятие стереотипности - достаточно емкое и многомерное образование» [20].
Стереотипом предстаёт изначально метафора, которая находит своё начало в типографском деле, где стереотипом обозначается монолитная печатная форма, рельефная копия с набора или клише (от греч. - твердый отпечаток). Наличие таких печатных форм позволяет осуществлять массовую печать, избегая повторный набор. Что касается метафорического смысла, то можно вывести, что стереотипом приходится что-то вроде укоренившегося постоянного образца чего-то, иначе говоря стандарты. Аргументом к трансляции этого определения на приемлемые нам представленческие факторы о мировой структуре, о себе и остальных, стало «широкое распространение компонентов стереотипного представления, ограниченное количество элементов, комбинированных в "наборе", а также их устойчивость» [13].
Можно сказать, что, феномен стереотипности, присущ, по меньшей мере, любой деятельности, что позволяет ему являться объектом рассмотрения в дисциплинах абсолютно различной научной направленности: культурологии, социологии, политологии, различных отраслях психологии, этнографии, физиологии, когнитивистике, лингвистике и так далее. Обилие ракурсов изучения объекта отражается особой спецификой на его определение и терминологическое утверждение, благодаря чему понятие стереотипа делится последовательностью особых терминов, отрефлексированных в приведённых далее понятиях: стереотип политический, социальный, мыслительный, ментальный, двигательный, поведенческий, этнический, культурный, расовый, этнокультурный, гендерный, профессиональный, речевой, языковой, коммуникативный и так далее.
Приведенный выше список не несёт в себе какой-либо упорядоченной классификации, ведь указанные в нем обозначения терминов различаются генетически (базово) и соотносятся с разными критериями (уровнями) научного анализа. Один и тот же стереотип может быть охарактеризован как феномен социальный, когнитивный, лингвистический и тому подобное. К примеру, этнический стереотип в качестве разновидности социального стереотипа, будучи ментальным образованием, может реализовываться в постулатах поведения и общения, речевых и языковых нормах.
Первое наиболее определенное и точное употребление слова «стереотип» в виде научного термина связывают с именем американского социолога (политолога) и журналиста У. Липпмана, он ввел понятие стереотипа в область социально-политического дискурса, изложив в 1922 г. личную концепцию общественного мнения. Автор концепции назвал стереотипами схематичные, упорядоченные, а также детерминированные культурой «картинки мира», находящиеся в сознании человека в виде образов, которые экономят усилия во время процесса восприятия сложных объектов мира, обеспечивая защиту его прав и ценностей. Это принятые в исторической общности образцы, которые позволяют воспринимать, фильтровать, интерпретировать информацию в процессе распознавания и узнавания окружающей действительности, основанные на предшествующем социальном опыте.
Работа У. Липпмана совершила сильное воздействие на следующие исследования в сфере стереотипного, и потому с начала тех времен в качестве предложений выступило большое количество определений стереотипа. Но, стоит заметить, что в первую очередь речь шла об этнических, этнокультурных стереотипах, под коими понимались устойчивые, обобщенные (утвержденные ходом истории) представления о психологических характеристиках этнических, национальных, культурных сообществ людей. В исследовании толкований более широкого понятия - социального стереотипа - также подчеркивается его соотнесенность с группой (категорией) людей как объектом стереотипизации (клеширования), но нужно сказать, что в качестве группы выступает не только нация или этнос, но и объединение людей, согласно другим социальным признакам: возрасту, полу, профессии и так далее.
В большинстве дефиниций социального стереотипа фигурируют и другие общественные объекты (события, явления). Для целостного обобщения, под социальными стереотипами следует понимать «стандартизированные, устойчивые, эмоционально насыщенные, ценностно-определенные образы, представления о социальном объекте» [41]. Подобная трактовка имеет схожие черты с терминологизацией стереотипа в политической психологии, где в качестве объекта образной схематизации и стандартизации предстаёт социально- политический объект (процесс, явление).
Н. А. Рождественская решает разделить стереотипы согласно содержанию на две категории: те, что характеризуют людей как членов определенных социальных, национальных и политических групп, и те, что описывают (в виде обобщения) личностные особенности людей по их поведению, физическим качествам, оформлению внешности и подобным характеристикам.
2 Рождественская Н.А. Роль стереотипов в познании человека человеком // П. Н. Донец предлагает иную классификацию, которая имеет базу на некотором числе ассиметричных оппозиций:
-личностные, которые имеют отношение к личностным субъектам, как к участникам определенных социальных сообществ, а также оппозиции вещественные, событийные, объектами коих предстают события, страны вещи и тому подобные явления;
-интенциональные (целенаправленные) и неожиданные (спонтанные);
-прагматические, которые за собой закрепляют связь с отражением эмоций, оценок, с ними когнитивные, отражающие исключительно вещественную, рациональную информацию;
-гетеростереотипы, иначе говоря представления о других, образы «чужого», а здесь же автостереотипы - самоопределение себя в роли члена некоего этноса или носителя некой культуры, образы «себя»;
-позитивные и негативные;
-интенсивные и медиальные.
Совокупность перечисленных черт, согласно мнению автора, необходима для разграничения между имиджем (позитивная окраска, конструируется интенционально), предрассудком (спонтанный, негативный заряд) и образом врага (интенциональное усиление предрассудка). Если следовать мнению Л. И. Гришаевой и Л. В. Цуриковой, стереотипы могут существовать не только в роли позитивных и негативных, но и также нередко оказываются нейтральными. Они имеют достаточно много схожих манипуляционных мотивов с ритуалами, традициями, обычаями, мифами, однако всё же стереотипы формируются на уровне скрытых умонастроений, которые преобладают в среде «своих». В исследованиях, проведенных на тему социальных стереотипов, рассматриваются моменты адекватности содержания тех или иных стереотипов, также с их источниками формирования, функционалом, факторами устойчивости стереотипов и их же динамики.
Объекты внимания социологического подхода к сущности стереотипа отличаются от сферы интересов психологического подхода, но сильно схожи с лингвистическим, несмотря на то, что в социологических (политологических, культурологических) определениях стереотипа имеет особое место психологический (когнитивный, ментальный) характер данного образования. По мнению В. С. Агеева, «нерасчлененные представления о социальных и психологических функциях социальных стереотипов, обусловленные смешением уровней научно-исследовательского анализа, может привести к однозначно негативным оценкам социальных стереотипов как явлений не только социального, но и психологического характера» [1: 96].
По мнению В. В. Красных, различие концепта со стереотипом состоит в большей конкретности и «ограниченности». Концепт, в понимании В. В. Красных, - это единица, которая относится к более высокому уровню абстракции, является своего рода «идеей», «понятием». Данное явление языка не имеет визуальных прототипических образов, хотя и допускает наличие визуально-образных ассоциаций, с ней связанных. Стереотип характеризуется образной природой. Концепт обнаруживает себя в валентностях, которые определяют «предсказуемые» блоки свободных ассоциаций, стереотип же проявляется в конкретных реализациях, представленных предсказуемыми ассоциациями. Концепт является феноменом парадигматического плана. Стереотип по своему характеру функционален, и более «широк», поскольку проявляет себя в коммуникативном поведении как таковом. Отметим, что концепты хранятся в виде гештальтов и пропозиций, стереотипы - в форме фрейм-структур.
Определяя стереотип как образ-представление, В. В. Красных выявляет в нем две основополагающие здесь ипостаси: стереотип поведения - определение поведения и действий, которые следует осуществлять, и естественным образом сам стереотип-представление (несёт за собой выполнение предикативной функции, и именно определяет, что ожидается в тех или иных ситуациях). Стереотипы-представления, в свою очередь, подразделяются на стереотипы- образы (представления о предметах) и стереотипы-ситуации (представления о ситуациях). В вопросе разграничения понятий концепта и стереотипа в данном вопросе получается исходить из понимания структуры концепта, представленного в работах С. Г. Воркачева, В. И. Карасика, М. В. Никитина, И. А. Стернина.
Исходя из специфики представленных различными учеными структурных моделей концепта, целый ряд исследователей выделяют в составе концепта «образ, который является определенным информационно-понятийным ядром, и который обладает некоторыми дополнительными признаками» [36: 219]. Составляющее понятия «дополнительные признаки» индифферентно в несхожих концепциях, однако многие авторы включают в него оценку, а также знания, фиксирующие опыт материального и/или духовного взаимодействия с референтом, результаты вербализации концепта в литературе, фольклоре и подобных.
Согласно с приведёнными идеями о структуре стереотипа и концепта можно предположить, что стереотип имеет своё развитие на базисе образной и оценочной крупных структурных составляющих концепта. Также можно взять во внимание, что образный компонент структурного скелета концепта вполне реален в представлении перцептивными и когнитивными (метафорическими) образами, а оценочный компонент общей (общеаксиолог ичееской), сенсорно-чувственной (эмоциональной), этической, эстетической, интеллектуальной, утилитарной оценкой, а также оценкой возможности, необходимости, уверенности, наличия. В процессе лексической и психологической стереотипизации обобщаются доминирующие в том или ином социуме (группе) образы, а также оцениваются, связанные с каким- либо понятийным постулатом.
Возможно, что существенную роль играют экстра-признаки культурологического характера (энциклопедическая, регулятивная, утилитарная, социокультурная, паремиологическая зоны структуры концепта, по И.А. Стернину), которые пребывают в непосредственном контакте с формированием оценок и также образов. Это дает основания определять стереотип как образ- представление, как эмоционально- интегрированную структуру, как деятельностно-ориентированное знание и говорить о высокой степени значимости культурологического компонента в его структуре. В основе стереотипизации могут лежать перцептивные образы, обеспечивающие процесс обобщения, стандартизации определенных признаков референта (предметов, явлений, лиц/категорий лиц, ситуаций).
В приведенном В. В. Красных примере стереотипа- представления «очередь» таковыми являются признаки «крик», «злоба», «агрессия», «грубость». Можно сказать, что стереотипизация концепта тесно соотнесена с «гипертрофией» конкретных концептуальных черт, их обобщением и стандартизацией в сознании лиц определенного круга (иначе сообщества). Концепт, имевший влияние подобных когнитивных операций, преобразуется в стереотип, или стереотипный концепт (данный термин встречается, в частности, в работах Н. Л. Дмитриевой).
1.2 Ключевые характеристики и функции стереотипов
Создание стереотипов - это закономерность психической жизни, в основе которой - физиологические законы работы мозга. Понимание такой природы стеротипа заложено в классических работах русской физиологической школы
И.П.Павлов (учение о динамической стеротипии), А.А. Ухтомский (учение о доминанте), П.А.Анохин (теория функциональных систем), Е. Н. Соколов (в его модели нервного импульса), а также в трудах Н. П. Бехтеревой и ее учеников.
Общая линия всех исследований- понимание стереотипа как способности мозга выработать единообразный ответ на сходные, однотипные внешние стимулы и раздражители. Мозг умеет распознавать повторяющие раздражители, а также объединять и интегрировать информацию - объединяя разных модальностей и интенсивности в сигналы группы, в зависимости от общего ситуации. Отфильтровывая незначительные различияи выявляя ключевой, доминирующий фактор восприятия, под действием которого возникает единая доминанта, позволяющая циклически и динамически обрабатывать поступающие извне новые раздражители, соответствующие образованной "матрице" памяти. Так возникает динамический стереотип.
Важно разграничить динамический стереотип и рефлекс (условный и безусловный). Динамический стереотип, в отличие от рефлекса становится относительно независимым от внешнего импульса и может запускаться в том числе и в непосредственном отсутствии такового. То есть динамический стереотип - это не прямая физиологическая реакция на воздействие среды, он приобретает опосредованный характер - ключевым звеном становится сформированные психологические механизмы (компоненты возникшей функциональной системы), возбуждающие нужную "матрицу памяти" (по Н.П. Бехтеревой), даже при отсутствии физиологического контакта с раздражителем. С физиологической точки зрения этот эффект объясняется наличием следов воздействия нужного раздражителя в нервной цепи, иными словами - в нервной системе формируются временные функциональные связи, фиксирующиеся в долговременной памяти.
Динамический стереотип - это механизм, наибольшей целесообразности и с биологической, и психологической точки зрения, так как позволяет сэкономить ресурса мозга, использовать их более эффективно - не тратить ресурсы на обработку малозначащих и повторяющихся воздействий среды, а быстро распознавать их давать максимально быстрый отработанный ответ, закрепившейся на уровне автоматизма. Это позволяет в первую очередь быстрее реагировать на опасность, на те факторы среды, которые могут представлять угрозу жизни и здоровью индивида. Динамический стереотип позволяет не тратить драгоценное время и ресурсы на обдумывание - а действовать автоматически и мгновенно, причем "до запуска сознательного мышления"и сознательного фокусирования внимания - запуская программы, созданные "жизненным" опытом данного индивида. Сформированный динамический стереотип обеспечивает постоянную готовность реагировать на соответствующие изменения, и происходит после каждой реакции на стимул, совершается автоматическая подготовка к последующей реакции.
Также благодаря наличию динамического стереотипа развивается способность мозга к прогнозированию. В работах Н.П. Бехтеревой детально рассматриваются механизмы возникновения "матриц памяти", обеспечивающих такие автоматические и полуавтоматические реакции. Мозг решает аналогичные задачи по принципу "меченых линий", т. е. "путем минимального использования территорий, когда все остальное поле предназначено для мышления".
Важную роль в функционировании "матриц памяти" играют эмоции и мотивация. Это ключевые психологические факторы, которыми опосредуется реакция на стимул, и которые в дальнейшем начинаю играть роль запускающего механизма для динамического стереотипа даже при отсутствии физического контакта с раздражителем. Стереотипы подвержены динамическим изменениям в зависимости от окружающей среды с её условиями, однако ввиду не одноразового применения функциональных особенностей стереотип стабилизируется, становясь малоизменяемым. Стереотип в динамике может иметь своё формирование разноуровневого плана: метаболическое, гомеостатическое, поведенческое, психическое, социальное и, что близко конкретной сфере, речевое.
С чем происходит типичная ассоциация о языковом/речевом стереотипе? Преимущественно это выражения,являющиеся готовыми и воспроизводимыми, чей устойчивый характер именуется никак иначе, как штамп и клише. К задачам науки о лингвистике относится анализ структуры и семантики данных единиц, а также их классификации. Нужно заметить, что основная трудность здесь состоит в том, что познание новых единиц языка следует вне контекста их функциональных особенностей. Часто бывает и так, что в сочетаниях изучаемого поля наблюдается контрастная коннотация, что демонстрирует, казалось бы, характеристику свободных словосочетаний, а в то же время и отличительную форму фразеологизмов. Согласно исследованиям последних лет, категория речевых стереотипов является скорее функционально-прагматической, чем морфосинтаксической[24]. Благодаря вышеперечисленному остаётся открытым вопрос о тенденции и типах проявления стереотипов в речи.
Далее, при изучении литературы, включающей в себя исследование областей языковой/речевой стереотипности, выявляется спектр и самих структурных единиц категорий, и их обозначение терминами, такими как клише, штампы, стереотипы речевые, стереотипы языковые, этикет речевой, также можно сюа отнести и стандартные реплики, сочетания, именуемые частотными, синтакситеские конструкции, рамки (каноны) композиционно-жанровые, единицы, образующие стиль текста (или речи), сюда включены и деловые стандарты с групповыми шаблонами, афоризмы, цитаты и крылатые выражения, стереотипизированные суждения и так далее.
Стоит отметить также и то, что помимо какой-либо отдельно взятой вербальной единицы, качеством стереотипности может обладать и крупный текст, особенно это встречается в литературе. Из этого следует, что лингвистический обхват стереотипа довольно широк. На объём влияния стереотипного компонента речи также оказали и коммуникационные теории, когнитивная лингвистика, прагмамика, психолингвистика, и немаловажное влияние на увеличение площади охвата стереотипизации имеет лингвокультурология. Подобное расширение содержательного компонента и объёма присвоило себе название многопланового явления, которое структурируется рядом деталей под влиянием лингвистических, социальных и психологических настроений (факторов).
Таким образом, стереотипы являются чувственно окрашенными образами, которые аккумулируют в себе процесс формирования социального и психологического опыта общения и взаимодействия индивидов. Обладая такой природой, стереотипы имеют целый ряд качеств, они цельны, устойчивы, консервативны, эмоциональны, рациональны, имеют ценностную окраску и т.д. Данные качества позволяют стереотипам выполнять следующие функции:
-передавать достоверную информацию;
-ориентировать в общем потоке информации;
-влиять на формирование реальности.
Первая функция - передача достоверной информации - имеет основу в системе «обширного» синтеза, который реализуется согласно наблюдению броского, особого образ действий и мышления участников иных культурных группировок культурной сферы. Оказываясь в чужой культуре, человеку свойственно обобщать и упорядочивать все, что он видит. Начиная с первых контактов человека с чужой культурой, он (человек) выстраивает классификации новой информации, тем самым, формирует относительно четкую модель данной культуры. При этом используются приемы упрощения и генерализации реальной действительности, которые позволяют выделять наиболее характерные черты этой культуры.
На основе всего разнообразия впечатлений формируется точно окрашенные границы другой культурной сферы, и также характеризуются члены данной культуры согласно тем или иным признакам. К примеру, основанием стереотипов пунктуальности и практичности немцев или радушия и склонности к употреблению алкоголя русских зачастую служат наблюдения за их реальным поведением.
Вторая функция - ориентированность в общем потоке информации - подразумевает, что стереотипизация позволяет создать упрощенную матрицу окружающей действительности, в ячейках которой формируются определенные социальные группы. Данный прием дает возможность достаточно оперативно дифференцировать людей по группам на основании стереотипных категорий, при этом ожидать от них (людей) определенного поведения. К примеру, если задать вопрос любому человеку относительно того, членам каких этнических групп свойственно предсказывать судьбу по линиям руки, то, скорее всего, он ответит, что цыгане. И, наоборот, если человек увидит на улице цыганку, которая разговаривает с прохожими, то, вероятнее всего, он подумает, что цыганка предлагает услуги гадания. Если же такого рода действия будут исходить, к примеру, от женщины, которая ничем не отличается по внешности от членов привычной среды культурного значения, выходит, что подобные мысли, вероятно, не зарождаются.
Следовательно, благодаря стереотипам человек может распределять социальное окружение на обозримые и понятные группы и, таким образом, упрощать сложность неизвестного культурного окружения.
Третья функция - влияние на формирование реальности - предполагает, что стереотипы позволяют четко разграничить свою и чужую этническую группу. Стереотипизация дает возможность оценивать и сравнивать чужую и свою группы и, таким образом, защищать свои традиции, взгляды, ценности своей группы. В этом смысле стереотипы представляют собой определенные защитные механизмы, которые служат для сохранения позитивной идентичности своей культурной группы.
Такого рода разграничение связано, прежде всего, с таким понятием, как ингрупповой фаворитизм, подразумевающий развитие более позитивного образа своей культуры в сравнении с прочими. Стереотипы, формируя определенную реальность, консолидируют свою культурную группу и устанавливают ее границы. Например, стереотипы-поговорки или анекдоты, которые существуют в каждой культуре: «незваный гость - хуже татарина», «что русскому хорошо, то немцу - смерть». В данных поговорках вполне отчетливо предстает конкретный образ других групп. Как уже ранее отмечалось, носители и создатели стереотипов - это определенные социальные группы, которые, взаимодействуя между собой, формируют те или иные социальные стереотипы по отношению друг к другу.
Наиболее известны из них - этнические стереотипы, характеризующие представления членов одних этнических групп о других. Следует отметить, что стереотипы проецируются, как правило, на многочисленные социальные группы. Личный опыт взаимодействия с представителями чужих культур зачастую не сможет привести к изменению того или иного стереотипа, даже, если отклонение от уже имеющихся представлений более чем очевидно. В этом случае личный опыт трактуется как некое исключение, а имеющийся стереотип все так же продолжает быть нормой.
Так как стереотип - это порождение группы, то использоваться он может лишь в отношениях между группами для оперативного понимания ситуации, а также, чтобы определить этническую или культурную принадлежность представителей разных групп. Понимание и определение осуществляется мгновенно, за счет знаков групповой принадлежности, которые и включают психологические механизмы стереотипизации, актуализируя соответствующие стереотипы. Причем для включения данных механизмов абсолютно неважно, что в реальности происходит, каким был личный опыт носителя стереотипов; главное - не ошибиться в понимании и определении.
В процессе межкультурного общения человек воспринимает других людей вместе с их действиями и через действия. От правильности и адекватности понимания тех или иных действий и их причин, как правило, зависит качество выстраивания взаимоотношений с другими людьми. В данном случае важную роль играют стереотипы, которые формируют определенные предположения о причинах и вероятных последствиях своих и чужих действий. Благодаря пониманию стереотипов человек наделяется теми или иными чертами и свойствами, на основании который, прогнозируется его поведение. Иными словами, не только вообще в коммуникации, но и в обстоятельствах межкультурных взаимоотношений стереотипы играют далеко не последнюю роль.
Стереотипы представляют собой составную часть системы ценностей, они обеспечивают определенные защитные механизмы общества. В связи с этим применение стереотипов имеет место в практически каждом межкультурном взаимодействии. Без применения данных предельно общих, культурно опосредованных схем анализа не только собственной группы, но и других культурных групп невозможно обойтись.
Взаимосвязь между культурной принадлежностью конкретного человека и приписываемых ему черт характера, как правило, не является адекватной. Люди, которые принадлежат к разным культурам, обладают различным пониманием действительности, что делает взаимодействие с единой позиции невозможным. Отталкиваясь от норм и ценностей своей культуры, человеку свойственно самому определять, какую информацию и в каком ключе оценивать, что, в свою очередь, влияет на характер межкультурного взаимодействия. К примеру, при разговоре с активно жестикулирующим итальянцем у немца, который привык к более спокойному стилю общения, может сформироваться стереотип о том, что итальянцы - чрезвычайно экспрессивны и неорганизованны. У итальянца, в свою очередь, может сложиться стереотип о том, что немцы - холодная и сдержанная нация.
Кроме того, стереотипы могут быть как полезными, так и вредными для коммуникации (в зависимости от способа и формы их использования). Как уже ранее было отмечено, благодаря эффективной стереотипизации человек может адекватно понимать ситуации и действовать, согласно новым обстоятельствам. В связи с этим стереотипы могут быть не только препятствиями в межкультурной коммуникации, но и нести определенную пользу, например, в следующих случаях:
-если стереотип осознанно используется. Человек должен осознавать, что стереотипы отображают групповые нормы и ценности, групповые черты и признаки, а не специфические качества, которые свойственны конкретному человеку данной группы;
-если стереотип носит описательный, а не оценочный характер. Предполагается, что в стереотипах отображаются реальные и объективные качества и свойства людей той или иной группы, но не их оценка как хороших или плохих;
-если стереотип точно передает информацию. Т.е. стереотип адекватно выражает признаки и черты той или иной группы;
-если стереотип видоизменен. Т.е. он основывается на определенных наблюдениях, на опыте общения с реальными людьми или отталкивается от опыта реальных ситуаций.
В условиях межкультурных взаимодействий стереотипы обладают особой эффективностью лишь тогда, когда они используются как первые и положительные догадки о том или ином человеке или определенных ситуациях, а не рассматриваются в виде единственно верной информации о них. Стереотипы теряют свою эффективность и затрудняют межкультурное взаимодействие в том случае, если человек ошибочно относит определенных людей не к тем группам, некорректно описывает групповые нормы, смешивает стереотипы с описанием того или иного человека и т.д. Все это приводит к тому, что стереотипы становятся серьезной помехой при межкультурном взаимодействии.
К основным причинам, препятствующим эффективной межкультурной коммуникации, относятся:
-Стереотипы не позволяют выявлять индивидуальные особенности людей. Процесс стереотипизации предполагает, что все члены группы имеют одинаковые черты. Данный подход используется в отношении как всей группы, так и к каждому отдельно взятому человеку на протяжении определенных промежутков времени, несмотря на индивидуальные установки.
-Стереотипы воспроизводят и углубляют определенные ошибочные утверждения и точки зрения до того момента, пока человек не начинает их принимать за реальные.
-Стереотипы формируются на полуправде и искажении информации. Сохраняя в себе подлинные характеристики стереотипизируемой группы, стереотипы при этом искажают реальность и выражают неточные представления о человеке (людях), с которым реализуются межкультурные взаимодействия.
Таким образом, человеку свойственно сохранять свои стереотипы, даже невзирая на противоречащую им реальность, в связи с этим в ситуации межкультурных взаимодействий весьма важно уметь правильно обходиться со стереотипами, т.е. понимать их и при необходимости суметь от них отказываться (например, если стереотип не соответствует реальности).
1.3 Стереотипы и их фразеологическая реализация как языковой фрагмент картины мира
В течение длительного отрезка времени сами фразеологизмы обозначались в качестве стереотипных словосочетаний. Для большего понимания вопроса хотелось бы процитировать Н.Н.Кириллову: «такому пониманию способствуют основные свойства фразеологической единицы, действительно сближающие стереотипные выражения с фразеологизмом: устойчивая раздельнооформленность и воспроизводимость. Отличает их от фразеологических оборотов отсутствие переносного значения, которая не востребована в данном случае, потому что в них заложены наиболее значимые фрагменты реального опыта этноса» [15:129].
Согласно такому свойству стереотипа, как характеристика сознания, можно сделать вывод, что том может представать как в форме различных языковых единиц, так и в качестве фразеологизмов. Важно и то, что само понятие о стереотипе представляет собой идеологический подтекст Большого фразеологического словаря, где авторы наделяют фразеологизмы функцией (или обличают её) рефлексии стереотипизированности культурного кода. Однако стоит заметить, что к свойствам стереотипизации единиц относят строгую структурированность, что контрастирует с творческой стороной вопроса. Здесь выделяется пара структурных единиц: отношение (чувственно-эмотивный компонент) и знание (информационно-когнитивная часть). Всё же встречаются работы, где целостность стереотипизации выялена благодаря взаимосвязи уже трёх структурных слоёв: поведенческого (даёт характеристику готовности к определённо окрашенному поведению, иначе говоря - социальная установка), когнитивного (составляет содержание стереотипа) и аффективного (другими словами - эмоционального).
Функциональность, как свойство стереотипизации, позволяет считать его более "широким" в контексте использования при коммуникации. В.В. Красных выделяет в стереотипе, как образе-представлении, два состояния:
представление (стереотип-представление с функцией предиката) и поведение (стереотип поведения совершает в языке прескрипцию предстоящих действий). Стереотипы-представления также имеют классификацию: ситуации и образы (первое - представление о картине происходящего, а второе - предмете). Из этого выходит, что стереотипизация может являться масштабным свойством системы языка, и контраст творчества и стереотипности тут предстаёт как отражение соотношения языка и речи. Вышеперечисленные структурные образы важны для работы системы речи, они обеспечивают ей баланс в языке. В случае, когда устойчивость теряется, исчезают базовые и длительно-существовавшие элементы, происходит крах в непонимания языковой системы, а при торможении приобретения новых единиц и языкотворческого застоя - медлительное вымирание. Не смотря на природу явления, конфликтность структурных элементов служит толчком к языковому и речевому развитию. Компоненты, которые устойчивы в своей воспроизводимости, можно окрестить "островками стабильности", создающими двигают речевое развитие вперёд, обогащая его новыми единицами, и при этом создавая отссылки к прошлому в пользу обогащения. Процесс внедрения и реализации стереотипа соотносят с явлением имплицирования. Преимущественно особенность, характеризующае имплицирование, подвергается текстовому рассмотрению. К подобным схемам относятся стилистика, замысел автора, пресуппозиция вместе с интенцией, интерпретация и другие подобные виды текстового обращения. При обобщении проблематики, имплицированность включает расзличные подходы и виды её изучения и анализа. Стартовая (базовая) позиция - текстовый смысл: имплицированность подвергается исследованию в случае, если семантика текстов образуется благодаря обстоятельствам воспроизведения, но исключая здесь её появление из совокупности включенных в нее деталей. К примеру, изречение "Уже десять часов" предстаёт в качестве побуждения к какомй-либо действию, где смысл самой фразы выдвигается на соседнюю позицию. Стартовая (базовая) позиция - коммуникативное взаимодействие: процесс импликации представляет собой взаимосвязь (контакт, диалог) получателя информации и адресанта, полярных пресуппозиций, обобщенного знания, интенции - всё это картина, демонстрирующая прагматизм подхода.
Процесс под эгидой семантического восприятия и интерпретирования: предметом в подобной деятельностной системе чаще всего является текстовый формам, широта восприятия которого зависит от цели субъекта исследования и поставленных им задач. В качестве продукта исследования предстаёт структурная составляющая (разработка) какого-либо процесса по выводу текстовой семантики. Система производства текста, что обладает, возможно, признаком конкретики при смысловой обработке. Смысл, характерный для такой проблематики, имеет аргументируется благодаря научной практичности и правил официальной коммуникации (делового общения).
Базовой позицией является текстовая составляющая и относящаяся к коему здесь cultural background. Культурный фон реулизует себя в большом количестве работ прецендентной и интертекстуальной тематик. Имплицитность имеет здесь выражение в компрессионности смысловых нагрузок. Отдельно взятые имена, языковые единицы вместе с относящимся к ним сочетаниями несут в себе возможность аккумулирования крупных объёмов информации лингвистического и культурного характера, что оличается от другого рода единиц и сочетаний. Подобная функция (свойство) имеет эвентуальный характер или же работает не завися от какого-то именно текстового образца, то есть имеет перманентную природу. Предмет импликат ивности имеет для большинства участников исследования глобальную характеристику процесса, а также предстаёт, как идущий параллельно с основными постулатами деятельности языка. Стереотипы, метафоры, зарождение и реализация символических и мифологических единиц, фреймовых и сценарных структур, прецендентные и интертекстуальные моменты, языковые игры и подобные деятельные системы и случаи данной связующей представляются отдельными гранями данной обширной общей деятельности.
В числе подобных явлений выступает и процесс, характерный для внедрения фразеологических единиц. Они представлены в качестве промежуточного результата длительного и не имеющего конца движения с применением имплицированности информационных потоков. Создаваясь на базе простора возможных сочетаний единичных лексических структурных объектов, объекты фразеологического употребления плотно фиксируются в языковой картине в качестве самостоятельных знаков, в какой-то мере создавая разрыв семантических связей словосочетаний прототипов. Влияние процесса о трансформациях сочетаний, считающихся устойчивыми в определённом семантическом поле, единицы фразеологической структуры приобретают вторичность смысловой самостоятельности, реализуясь потенциальными словами или знаками-представителями фразеологической системы, и, в последствии, обсретают возможность функционироватб в новых связях с единицами лексики, подготавливая базу свежих обновлений во фразеологическом поле.
Понятие стереотипа имеет однозначное определение (не беря в расчет первоначальное семантическое применение) и довольно крупное распространение, что позволяет классифицировать его характеристики, относительно различных категорий, в широком спектре. Благодаря своей когнитивной природе, стереотип в любом своём проявлении (в проявлении в любой из названных раннее сфер: психологии, этнокультурологии, социологии, языкознании и далее), является концептуальной единицей и может иметь место быть в любой из возможных сфер человеческого знания. Особенно стоит отметить их различие с понятием концепт (представленное относительно с точек зрения разных лингвистов) которое состоит, говоря обобщённо, в эмотивной природе стереотипа, которая контрастирует с конкретикой концепта и его стандартизацией.
Что касается видов стереотипов, то особому анализу подвергались динамический и языковой стереотипы: первый активно путают с рефлексомза счёт функции автоматизма для сокращения затрат мозговых ресурсов, но динамический стереотип имеет психологическую природу и мало зависит от внешнего воздействия, не являясь физиологией. Языковой же стереотип также можно соотнести к динамическому аспекту стереотипизации: он рефлексирует воспроизводимыми выражениями, представленными клише и штампами. Основными функциями в первой главе были обозначены такие влияния стереотипов, как передача определенной достоверной информации, которая ориентируется функциями и влияет на формирование представлений о реальности. Мы также рассмотрели ситуации, в которых стереотипы могут оказывать как отрицательное, так и положительное влияние на формирование образов языкового сознания, из коих можно сделать вывод об осторожном бравировании данным оборотом при составлении клишированного суждения.
Важно отметить и фразеологическую реализацию стереотипного компонента языкового сознания: явление имплицирования информации раскрывает смысловую реализацию стереотипа, одной из сторон коей как раз и является фразеологизация. Вышеперечисленное является предметом исследования первой главы работы.
Глава 2. Стереотипное изображение понятия «семья» в русской фразеологии
.1 Русская фразеология о категории «семья»
Фразеологические единицы сущностью своей являются более «представитель ными» структурными компонентами науки о лингвокультурологии: внутренн яя структура фразеологических единиц, репрезентованная в качестве носителя мотивированности, нередко содержит компоненты культурно- национального характера, ведь фразеологические единицы образуются согласно базированию на «образном представлении о действительности, отображающего по преимуществу обиходно-эмпирический, исторический и духовному опыту языкового коллектива, связанного с его культурными традициями».
Фразеология, по В.Гумбольдту, - «один из способов языкового мировидения, что даёт основание говорить о существовании в каждом языке фразеологической картины мира» [16:36].
Каким образом культура находит своё воплощение в языке, а именно во фразеологических единицах? В.Н.Телия10 выдвинула гипотезу, а потом последовала демонстрация траектории её реализации в области фразеологии. Идея предположения состоит в том, что «если единицы языка обладают культурно-национальной спецификой, то последняя должна иметь свои способы её отображения и средства соотнесения с ней, т.е. служить своего рода «звеном», соединяющим в единую цепь «тело знака» (а для знаков вторичной номинации - это и «буквальное значение» самого означающего) - с одной стороны, а с другой - концепты, стереотипы, эталоны, символы, мифологемы и т.п. знаки национальной и шире - общечеловеческой культуры, освоенной народом - носителем языка» [40, 215].
В случае, когда берётся контекст фразеологических единиц, получается, что у них посредником национально-культурной особенности оказывается метафоричный базис, сущность фразеологического выражения, метафоричная также гештальт-структура (нередко база, имеющая культурно- маркированные составные, обозначающая «культурные» реалии). Методом же обозначения национально-культурной специфики предстаёт «интерпретация образного основания в знаковом культурно-национальном «пространстве» данного языкового сообщества» [40, 215]. Тут стоит отметить, что между культурой и языком как такового прямого соотнесения нет: в данном случае стоит лишь выделить пресуппозиционный фактор в качестве ключа к дешифрированию. Интерпретация содержания культурного структурного каркаса, заключённого во фразеологической системе, не имеет своего сущесмвования без приобретённого раннее знания. Из этого следует, что содержание национально-культурной интерпретации фразеологических составляющих приходится на раскрытие оснований образа (имманентная форма фразеологичеких структурных единиц) при помещении исследования в национально-культурное пространство знаков языковых сообществ. Здесь следует пара методологических выводов:
1)Культурный код может быть "вылавлен" изнутри идиоматической формы: содержание культурного отпечатка, что существовали раньше нынешнего положения вещей - традиции и обычаи, события истории, бытовые реалии.
2)Понимания культурных процессов как меру, необходимую для лучшей ориентированности участника процесса в духовных, эмпирических, культурных аспектах жизни на базе, нормированной стереотипами, эталонами, символами, мифогемами и подобными отличительными особенностясм культурной стороны народа, укоренённой в конкретном языковом (национальном) социальном пласте. Из вышеизложенного можно сделать вывод, что вполне реальна переформулировка культурной коннотации, как данную эталонным ценностям.
Во фразеологии в следствие приведенного выше становится возможным выделение некоторых основных областей, и которые, по словам В.Н.Телия, являются источниками культурно-значимой интерпретации фразеологизмов. О них говорится сказано и в книге В.А. Масловой: «На фоне объекта исследования (лингвокультурологии - Н.П.) можно выделить несколько его предметов, каждый из которых тоже состоит из отдельных лингвокультурологических единиц. Здесь я указываю 9 таких предметов, но их количество может быть ещё увеличено:
1)объект лингвострановедения - безэквивалентная лексика и лакуны;
2)мифологизированные языковые единицы: обрядово-ритуальные формы культуры, легенды, обычаи, поверья, закрепленные в языке;
3)паремиологический фонд языка;
4)эталоны, стереотипы, символы, ритуалы;
)образы;
)стилистический уклад языков;
)речевое поведение;
)взаимодействие религии и языка;
)область речевого этикета» [25:12].
Далее обозревание фразеологической составляющей будет опираться на конкретно-исследоваемый компонент - семья. Семья может представать вариативной социальной универсалией, она обладает зачастую обладает часто выраженной национальной спецификой. «Семья, играя роль ячейки общества, является зеркалом, в котором отражаются социальные, правовые, демографические, культурные стороны жизни народов. Множество семей в крупном спектре социальных слоёв и страт представляют собой общество в целом и отражает сложную палитру системы общественных отношений».
Иначе говоря, передача поколенческого типа норм брачного и семейного поведенческого стереотипа, на фоне остальных институциональных норм, становится определённым наследием, направляющим образы быта и мысли участников культурной по конкретному поведенческому направлению.
Социологами отмечено, что концепт семьи - это многофункциональное социальное образование, однако внутреннее функционирование и черты, характерные для изменения, имеют непосредственную связь с исторической и культурной сторонами этнического поля.
Особенно яркое проявление в контексте лингвокультурной специфики стереотип находит в идиоматической сфере, которая ориентированна на рефлексию особеноо-постулативной мировой картины. Это находит своё проявление в особенности как часть внутренних форм частей процесса фразеологизации английского и русского языковых полей.
Изучаемое нами семантическое поле семья ориентируется на действительные сцепления, характерные предмету социального института, и имеет формирование, базируясь на разнице признаков:
-кровное родство - родство по браку / свойство (ср.: отец - муж - свекор);
-прямое родство - непрямое / косвенное родство (ср.: мать - тетя);
восходящие ветви и нисходящие ветви (первой, второй, третьей и т. д. степени) родства (ср.: отец - сын - внук; внук - отец - дед);
горизонтальные / боковые линии родства (ср.: брат - сестра); гендерная характеристика (ср.: сын - дочь).
Высокая степень продуктивности этих групп проявляется также в использовании синонимов, диминутивов (ср.: дедушка, дедка, дочка, сыночек, внучек, братец). Но наибольшее число таких вариантов фиксируется при обозначении социального и эмоционального ядра любой семьи - отца и матери (ср.: батька, батюшка - матушка, матка).
Показательно, что прямые кровные родственники представлены тремя основными ступенями (ср.: дед - внук; отец - сын), тогда как другие поколения родственников во фразеологических единицах фиксируются спорадически, причем в обобщенном значении предок (прадед). Например: Маменькин сыночек (сынок); Поперед батьки в пекло лезть; Внучка (дочь) Евы; Бабушкины сказки; Отцы и деды; Дочки-матери; Правда-матка.
Группа «Косвенное кровное родство» в русских фразеологических единицах представлена всеми ядерными единицами (ср.: дядя, тетка, племянник, племянница), но в отличие от номинаций прямого родства здесь словообразовательные синонимические варианты (прежде всего - диминутивы) фиксируются только при именовании мужчин по восходящей ветви (ср.: дядюшка, дядька). Например: Американский дядюшка; В огороде бузина, а в Киеве дядька; Голод не тетка.
Значительно менее активно в процесс идиоматизации включается лексика, характеризующая родство по браку / свойству, причем здесь также отмечаются определенные специфические свойства. Так, в русских фразеологических единицах обнаруживаются в основном номинация лиц, состоящих в браке: терминологические обозначения муж, жена и метафорическое (шутливо-разговорное) половина, тогда как среди свойственников отмечены только теща мать жены, невестка жена брата или сына, а также замужняя женщина по отношению к братьям и сестрам ее мужа и сват отец одного из супругов по отношению к родственникам другого супруга. Например: Муж и жена - одна сатана; Дражайшая половина; К теще на блины; Невестке в отместку.
В составе русской идиоматики можно обнаружить членов еще одной группы
«Участники семейных обрядов» - брачного (ср.: суженый жених, невеста лицо женского пола, вступающее в брак, сват человек, который сватает) или крещения (ср.: кум крестный отец по отношению к родителям крестника). Наконец, в процесс идиоматизации вовлекаются номинации лиц, не имеющих семьи или лишившиеся членов семьи в результате смерти последних. Характерно, что это только наименования первого младшего поколения - сирота, а также один из супругов (вдовец, вдова, вдовица).
Например: Христова невеста; Суженый-ряженый; Соломенная вдова.
Практически абсолютное число номинаций кровных и некровных родственников / свойственников в составе русских ФЕ дифференцировано по гендерному признаку (ср.: мать, отец, сын, дочь, дядя, тетя, сват), причем число единиц, называющих лиц мужского пола, примерно в полтора раза больше, чем женского. Обобщенные наименования фиксируются обычно по отношению к членам нуклеарной семьи, а также по отношению к предкам в традиционной семье. Например: Отправить к праотцам; Поминать своих родителей за чужим кануном; Хамовы дети.
Степень продуктивности использования членов семантического поля семья в составе идиоматики проявляется также в том, насколько регулярно формируются фразеологические единицы с данными членами. Наиболее активными в этом отношении оказываются ядерные терминологические обозначения прямых кровных родственников - мужчин, связывающих родителя и его ребенка (ср.:отец - 26 фразеологических единиц; сын - 18 фразеологических единиц), а также ребенка по отношению к другому ребенку в том же поколе нии (ср.: брат - 29 фразеологических единиц).
Несколько ниже процент использования наименования родительницы, а также ребенка женского пола по отношению к другому ребенку тех же родителей (ср.: мать -15 фразеологических единиц; сестра - 13 фразеологических единиц).
В целом, несмотря на то что, по данным социологов и культурологов, в современном российском обществе, как и во всем западном мире, ведущей является нукреарная семья (муж, жена, дети, проживающие вместе)[ 44,8], в идиоматике отражена система семейных отношений, занимающая среднее положение между нуклеарной и малой патриархальной. Это проявляется, например, в том, что кровные связи по вертикали оказываются значительно более значимыми (165 фразеологических единиц, или 85,05%), нежели брачные связи супругов (18 фразеологическихединиц, или 9,28%).
Частотность других членов поля не превышает четырех фразеологических единиц, причем две трети лексем из семантического поля семья фиксируются в составе фразеологизмов не более одного-двух раз. Таким образом, анализ внутренней формы русских фразеологических единиц свидетельствует о том, что для носителей языка семья представляет собой ячейку общества, ядро которой составляют члены нуклеарной семьи, причем связи родителей - детей оказываются более значимыми, нежели связи супругов. Значительно менее концептуально значимыми оказываются связи кровных родственников не по прямой линии. Еще в большей степени это относится к различного рода свойственникам. Вместе с тем русская семья (по данным идиоматики) достаточно патриархальна. Это проявляется не только в том, что в нуклеарной семье кровное родство играет бóльшую роль по сравнению с брачным союзом, но и в том, что номинации родственников мужского пола используются значительно чаще, чем женского (ср.:брат - 29 фразеологических единиц, сестра - 13 фразеологических единиц). Причиной этого, на наш взгляд, является то, что в российском обществе до настоящего времени в известной степени сохраняется установившийся с древнейших времен патриархальный уклад - с главенством мужчины в доме. Издревле мужчины несли ответственность за благополучие членов своего племени и семьи: добывали еду, защищали от врагов, возводили поселения, правили государствами. Это обусловило их привилегированное положение и в семейной иерархии. Кроме того, патриархальность русского концепта семья проявляется также в том, что он в большей степени ориентирован на прошлое, поскольку в целом номинаций родственников старшего поколения, то есть предков, больше, нежели номинаций поколения младшего, особенно второго поколения (ср.: дед (дедушка) - 11 фразеологических единиц; бабушка - 4 единицы; внучка - 2 единицы; внук- 1 единица). Наконец, анализ внутренней формы русских фразеологизмов явно указывает на то, что носители русского языка предпочитают употреблять основные терминологические обозначения членов семьи. Синонимические варианты (преимущственно словообразовательные и/или диминутивы) фиксируются исключительно в составе ядерной части семантического поля семья (нуклеарный тип), подчеркивая не только то, что именно связь родителей с детьми, а также детей между собой представляется наиболее значимой, но и то, что именно эти связи оказываются наиболее близкими в эмоционально- личностном отношении.
2.2 Фразеологическая реализация понятий «супруги» и «родители»
Семантическое поле семья достойно исследования в различных полях употребления, так как распространение составляющих среду лексических единиц уходит далеко за бытовой словарный обиход. Так, например, недалеко от домашней лексики ушли и пословицы с поговорками. Пословицы являются кладезем народной мудрости, в которой нашли отражение все явления человеческой жизни, представленные пословицами подчас с диаметрально противоположными точками зрения. Анализ лексикографических источников русского языка позволил выделить следующие категории, которые актуализируются в пословичном фонде относящимся к тематической группе «семья»:
категория «муж - жена» категория « родители и дети»; категория «свои люди»;
Прежде чем перейти к рассмотрению категории «муж - жена», следует отметить, что в стереотипном представлении о семье, и муж и жена имеют определенный статус и выполняют соответствующие ему функции:
«Мужик да собака на дворе, а баба да кошка в избе» [49];
«Мужу - соха, а жене - кросна» [49];
«Муж - в поле пахать, а жена - руками махать» [49];
«Добрая жена да жирные щи - лучше не ищи» [49];
«За мужа завалюсь - ничего не боюсь» [50].
«Беда тому, у кого жена за мужчину в дому» [48];
На примере этих пословиц становятся очевидными тематические стереотипные признаки концепта семья:
«муж - добытчик, защитник, жена - домохозяйка» [48].
Тематический признак «счастливая семья основывается на взаимопонимании», мы выявили в результате интерпретации следующих пословиц и поговорок:
«Не в деньгах счастье, а в добром согласье» [48];
«Жена мужу не прислуга, а подруга» [49];
«Муж и жена - одна сатана» [48];
«Родители берегут дочь до венца, а муж жену - до конца» [49];
«Добрая женитьба научает, а худая от дома отлучает» [50];
«И дому не рад, когда в семье разлад» [50];
«Женился на скорую руку, да на долгу муку» [50]
Обязательным условием семейного благополучия, исходя из стереотипного патриархального представления, считается трудолюбие жены, ее покорность мужу. Характерной чертой русского общества было пренебрежительное отношение к красивой жене, и подобному явлению есть объяснение: славянские народы претерпевали тяжёлый жизненный уклад, который заключался в постоянной борьбе за существование, зависимости людей от природных явлений, именно поэтому жена должна была быть сильной и трудолюбивой. Не последнюю роль играли социальное и материальное положение семьи, из которой мужчина брал себе жену, поскольку женщина из богатой семьи считалась избалованной и непокорной:
«Жена не икона на полочку ее не ставить» [50];
«Красивая жена - лишняя сухота» [50];
«Жену выбирай в огороде, а не в хороводе» [50];
«Богатство жены боком выйдет» [49];
«Богатую взять - станешь зять; бедную взять - хозяином стать» [48];
«Богатую взять - станет попрекать» [50]
Анализ данных паремий дает нам возможность выделить очередной тематический признак семьи: покорная, трудолюбивая жена, со стороны стереотипного описательного фактора, является важным критерием семейного благополучия.
Далее обратимся к не менее важной категории - категории «свои люди». Своими людьми являются дедушка, бабушка, брат, сестра, дядя, тетя, а также родственники, с которыми нет кровного родства: сноха, зять, свекровь, свекр, теща, тесть, деверь, золовка. Однако важно заметить, что отношения между «своими» бывают сложными, о чем и говорится в данных пословицах и поговорках, изучив которые мы пришли к выводу, что позволяют вывести постулативное суждение, что конфликты в отношениях между близкими не мешают им быть своими людьми:
«Свой своему поневоле друг» [48];
«Брат за брата не ответчик» [48];
«Полез в братство - забыл и братство» [48];
«Ему теперь и черт не брат» [49];
«Теща в дом - черт в дом» [50];
«Теша в дом - дом Содом» [50];
«Теща в дом - дом кверху дном» [49];
«Тесть любит честь, зять любит взять, а шурин глаза шурит и не любит дать» [49];
«Синица не птица, зять не родня» [49];
«Свекровь сушит кровь» [48];
«Невестку в отместку» [47];
«Лучше деверя четыре, чем одна золовушка» [47];
«Помнит свекровь свою молодость, потому и снохе не верит» [47];
«Свекровь - гроза, свекр выест глаза» [47];
«Сноха - во двор, свекровь - за стол» [47];
«Сноха веселится - свекровь злится» [47];
«Свой своему не враг» [47];
«Свояк свояка видит издалека» [47];
«Братская любовь крепче каменной стены» [47];
«Что за счеты между своими!» [47]
«Брат братом, а деньги не родня» [47]
Таким образом можно прийти к выводам, что в пословицах и поговорках заключены некоторые представления русского народа о счастливой семье. Помимо этого, в них транслируются знания об основных патриархальных и стереотипных устоях и укладах русской семьи.
Анализ показал, что в русской лингвокультуре наблюдается как по- ложительное отношение к браку, так и отрицательное:
«Для щей люди женятся, для мяса замуж идут», «Женаты - богаты, холосты - бедны» [50]
«Женихом весел, а мужем нос повесил», «Женишься раз, а плачешься век!» [50] язык стереотип фразеологический словарь
Однозначно отмечается важность этого события в жизни человека, необходимость относиться к этому со всей серьезностью и ответственностью:
«Сначала наживись, а потом женись» [50]
Наличие семьи в русской лингвокультуре является хорошим подспорьем в решении экономических задач, где совместный труд рассматривается как средство выживания и благополучия семьи: «Семейная кашка погуще кипит», «Семья воюет, а одинокий горюет», «Дружно - не грузно, а врозь - хоть брось». [47]
Что касается взаимоотношений в семье, то патриархальная модель, сформированная церковными традициями как в Росси, так и в англоговорящих странах, и остававшаяся неизменной веками, представляла собой следующее: муж - глава семьи, хозяин, требующий беспрекословного и абсолютного подчинения со стороны жены и детей. Соответственно, жена и дети должны были испытывать уважение и выражать ему полную покорность. Если говорить об относительно действительной картине бытового семейного мира взаимоотношений, то имели место три модели: доминирующее положение мужа, жены и паритет.
В русском паремиологическом фонде существует большое количество пословиц, в которых нашли отражение старинные домостроевские правила:
«Не наряд жену красит - домостройство», «Бабе дорога от печи до порога» [47], «Жена без грозы - хуже козы» [47], «Дал муж жене волю - не быть добру» [47], «Жену не бить - и милу не быть» [47], «Курица - не птица, баба - не человек» [47], «Жена - кабальный батрак» [47], «В девках сижено - горе мыкано, замуж выдано - вдвое прибыло» [47].
В русской лингвокультуре также наблюдается широкая распространённость пословиц, в которых определяется подлинный идеал семейной жизни, основанный на добром согласии между членами семьи: «Не надобен и клад, коли у мужа с женой лад» [49], «Муж и жена - одно дело, одно тело, один дух» [49], «Живут рука в руку, душа в душу» [49].
В паремиологическом фонде языка находят отражение трудности, с которыми сталкиваются люди в семейной жизни. К таковым относятся: ссоры супругов, материальные проблемы, злоупотребление алкоголем, супружеская неверность. Трудности жизни проверяют на прочность чувства и отношения.
По степени частотности употребления пословицы расположились в следующей последовательности:
1.Пословицы, представляющие эмоционально-психологическое взаимодействие супругов друг с другом и с родственниками, недостатки характера, способствующие возникновению конфликтной ситуации.
2.Пословицы, в которых представлена ситуация супружеских ссор.
3.Пословицы, отражающие проблему супружеской неверности.
4.Пословицы, представляющие ситуацию злоупотребления алкоголем в семье.
5.Пословицы, отражающие проблему материального неблагополучия
В русской лингвокультуре паремии актуализируют важность согласного про- живания в семье, и именно согласие во взаимоотношениях супругов определяет микроклимат семьи и является залогом ее благополучия и благосостояния, способствуя успешному решению хозяйственных вопросов и бытовых задач: «Согласье в семье - достаток в дому, раздоры в семье - пропадать всему» [48], «В семье разлад, так и дому не рад» [48].
Совместная жизнь, супружеская в частности, немыслима без столкновения интересов, расхождения во взглядах, попыток настойчиво приобщить к своей точке зрения, а подчас и перевоспитать свою «половинку», что преимущественно и более часто ведет к возникновению конфликтов, что может стать поводом для выдвижения идеи о том, ссора в семье естественна:
«Как ни колотись, без брани не житье» [48], «Сколько не мучиться, а без ссоры не прожить» [48]. Отмечается немаловажность каждого из супругов в формировании психологического микроклимата в семье, равно как и ответственность за возникновение ссоры возлагается на обоих индивидуумов социального маленького общества: «Сосед не захочет, так и миру не будет» [47].
Провербиальная представленность отражает как положительное отношение социума к наличию ссоры в семье: «Милые бранятся, только тешатся» [50], так и отрицательное: «Худой мир лучше доброй ссоры» [50]. В паремиологическом фонде также представлены поведенческие линии в данной проблемной ситуации:
Во-первых, исходя из патриархальных взглядов на семью, не нужно распространяться о неприятностях в семейных делах: «Плачь, молода жена, да про свое горе никому не сказывай!» [47], «Носи платье, не складывай; терпи горе, не сказывай!» [47], «Не выноси сор из избы» [50], «Сор мети, да в уголок хорони» [50]; во-вторых, не нужно вмешиваться в чужие семейные дела: «Не суди мужа с женой! Жену с мужем Бог разбирает» [50], « Муж с женой ругайся, а третий не мешайся!» [50]; в-третьих, нужно стараться предупреждать и сглаживать ссоры: «Худой мир лучше доброй ссоры» [49],
«Мягкий ответ - и ярости нет» [49], «Ласковое слово и буйную голову смиряет» [49]; «Ласковое слово не трудно, да споро» [49]; в-четвертых, в случае неудачи в предотвращении ссоры нужно не допустить преступления «точки не возврата»: «Гневайся, да не согрешай» [49], «Языком что хочешь мели, а рукам воли не давай» [49], «Браниться бранись, а рукам воли не давай!» [49], «Замахнись, да не ударь» [49], «Бранися, а за милого держися» [49], т.к. дом, в себе разделенный, обречен: «Дом, в себе разделенный, устоять не может» [49]. В русской паремиологическойлигвокультуре существует пословица, в которой отмечается недолговечность состояния ссоры между близкими и любящими людьми: «Ссора в своей семье до первого взгляда» [50].
Состояние материального недостатка, нужды, бедности является одним из краеугольных камней, проверяющих на прочность чувства и отношения. В паремиологическом фонде отмечается отрицательное влияние состояния нужды на взаимоотношения супругов, в первую очередь, на их чувства: «С деньгами мил, без денег постыл» [50], «Худ Роман, коли пуст карман» [50], «Худ Роман, когда пуст карман; хорош Мартын, когда есть алтын» [50]. Данные паремии отражают значимость экономического фактора во взаимоот- ношениях мужчины и женщины и подчас его приоритетность. В русском языке также существует пословица «С милым рай и в шалаше» [50], отражающая первостепенность в семейном счастье не особого бытового комфорта и наличие материальных благ, а любви, взаимопонимания, согласия с любимым человеком.
Состояние нужды, бедности препятствует удовлетворению насущных потребностей в пище, одежде, бытовом оснащении, что вызывает внутреннее недовольство, раздражение, которые являются причиной ссор супругов:
«Хлеба ни куска, так и в доме тоска» [50], «Нужда горюет, нужда воюет» [50] - порождает раздоры между добропорядочным гражданином и его женой). Состояние нужды оказывает ожесточающее воздействие на психику человека, делает его эгоцентричным, невосприимчивым к нуждам других людей, примеры чего существуют в русском языке: «Голодное брюхо ко всему глухо» [50].
Группа пословиц, представляющих ситуацию злоупотребления алкоголем в семье отражает осуждение этого явления в русском народе: «Пьянство - души потопление, семьи разорение» [50].
Пристрастие к алкоголю зачастую встаёт проблемой и в рамках семейного микросоциума: «Муж пьет, а жена горшки бьет» [50], «Муж - за чарку, а жена - за палку» [50]. Оно влечет за собой и другие отрицательные поступки такие, как: увлечение азартными играми, супружеские измены (как самих выпивающих, так и их «половинок»): «Пить да гулять - добра не видать» [50], «Жена у посудника (дома), и муж у посудника (в кабаке)» [50], «Муж пьяница, да жена красавица - все хорошо» [50].
Общепризнанно отрицательное влияние алкоголя на психику и интеллект человека, что также находит подтверждение в народной мудрости: «Не спрашивай: пьет ли, спрашивай: каков во хмелю» [50], «Как пьян - сам себе пан» [50], «Был Иван, а стал болван, а все винцо виновато» [50], «Баба пьяна - вся чужа» [50]. Такое состояние одного из супругов деструктивно охватывает настоящее и будущее пары. Пьянство мужчины является большим испытанием для пары и бедой для всей семьи. Злоупотребление алкоголем женщиной в патриархальном социуме возлагает на нее ещё большее порицание и последствия этого пристрастия более пагубны для семьи: «Муж запьет - полдома пропьет, жена запьет - весь дом пропьет» [48]. В лингвокультуре русского языка имеется пословица, представляющая семейное злоупотребление алкоголем: «Муж - за рюмочку, а жена - за стаканчик» [48]. Это, пожалуй, единственный случай, когда единство супругов не приветствуется.
Самым большим грехом и самым большим преступлением в патриархальном стереотипном представлении в семье считается нарушение супружеской верности, которое может стать следствием потери доверия, а в дальнейшем и распадом супружеского союза двух людей. Муж, как традиционный глава семьи, ответственен за соблюдение его женой правил благочестивой хранительницы домашнего очага: «Жене спускать, так в чужих домах ее искать» [48]. В русской лингвокультуре также имеется пословица, регламентирующая нравственное поведение мужа, представляющая морально-этическое требование к нему как к семейному человеку, и в то же время отражающая ситуацию недоверия к жене, превосходства мужчины над женщиной: «На чужих жен не заглядывайся, а за своей пригляди» [49]. И также в данной среде в качестве причины нарушения супружеской верности обоими супругами, согласно паремиологическому фонду, можно выделить такую причину, как мезальянс: «У старого мужа молодая жена - чужая корысть» [48], «У старого жена молода - беда не мала» [48], «Любит жена и старого мужа, коли не ревнив» [49], «Муж молод, жена стара - беда не мала» [49]. Несмотря на не очень одобрительное отношение к мезальянсу в русскоязычной пословичной культуре и более терпимое отношение к браку, где муж намного старше жены («Муж стар, а жена молода - дожидайся детей, муж молод, а жена стара - дожидайся плетей» [49]), ситуация значительной разницы в возрасте рассматривается как первопричина нарушения супружеской верности. Еще одной из причин измены жены принято считать пристрастие к алкоголю ее мужа: «Муж пьяница, да жена красавица - все хорошо» [49], «Жена у посудника (дома), и муж у посудника (в кабаке)» [49] - хотя в данной паремии злоупотребление алкоголем, возможно, является следствием, а не причиной.
В русской лингвокультуре отмечается ненадежность (вероломство) жены:
«Проводила мужа за овин - да и прощай, жидовин» [50], «Муж - за волками, а жена - за молодцами» [50]. Паремии русского языка отражают ситуацию «святого неведения» мужа в случае измены жены: «Опричь мужа, всяк знает, что жена гуляет» [50], «Муж того не знает, что жена гуляет» [50]
В русской лингвокультуре отмечается сдержанно-отрицательное отношение к супружеской измене мужчины: «Честный муж одну только жену обманывает» [49], «Вольно дурить, чужих жен любить» [49], «На чужемужню жену не заглядывайся» [49]. Русская лингвокультура расценивает измену жены как больший грех, по сравнению с таковым мужчины: «Муж согрешил, так в людях грех; а жена согрешила, домой принесла» [49], «Мужнин грех за порогом остается, а жена все домой несет» [49].
В русской лингвокультуре также существуют пословицы, отражающие отношение женатого мужчины или замужней женщины к другим супругам, при сравнении с которыми свои собственные явно проигрывают: «Чужая жена - лебедушка, а своя - полынь горькая» [47], «В чужую жену черт мед кладет, в свою уксусу подливает» [49], «У чужих жен мужья гляди каки: а у нас все вон эдаки» [47]. Отношение мужчины представлено следующими паремиями: «В чужую жену черт ложку меда кладет» [48], «Чужая жена всем девицей кажется» [48], «Дети лучше свои, а жена - чужая» [48], в которых явно прослеживается отсутствие любви и уважения к собственной жене. Отношение женщины в данном контекстном вопросе отличается от подобного мужского и характеризуется приверженностью христианской морали и канонам о браке и семье, выражающейся в богобоязни, осознании греховности чувства не к собственному мужу и готовности к самопожертвованию, с одной стороны: «Чужого мужа полюбить - себя погубить» [49], «Женатого целовать не сладко» [49], и состоянием зависимости и бесправия, с другой: «Чужой муж бы и мил, да не жить мне с ним; а свой постыл - волочиться с ним» [49].
Анализ паремиологического фонда русского и английского языков позволяет сделать вывод о близости народов в ценностном восприятии действительности, отражающей значимость семьи в жизни человека, и, исходя из данного сейчас параграфа - супружеской составляющей микросоциума. Далее речь пойдёт о таком компоненте семьи, как дети, который также занимает достойную нишу во фразеологическом поле.
2.3 Фразеологическая реализация понятия «дети»
В предыдущем пункте мы рассматривали лингвистическую составляющую понятия о семейном благополучии и наоборот, и дети в данном случае играют важную роль в формировании счастья в семье . Вместе с этим бытует и противоположное мнение: дети - это бремя и лишние хлопоты. Во все времена отношения родителей и детей были сложными, но близкими:
«Семья без детей, что фонарь без свечки»[50];
«Семья без детей - что часы без гирьки» [50];
«Женщина без ребят - пустая бочка с тряпками» [50];
«Дом с детьми - базар, дом без детей - могила» [50];
«Горе с детьми, но горе и без них» [49];
«Сын - отцу помощник» [49];
«Дочь - матери помощница» [49];
«Не нужен и клад, коли дети идут в лад» [49];
«Платят черной неблагодарностью» [49];
«Милые родители, денег не дадите ли? » [49]
«Посади его (сына - тунеядца) на шею, а на голову он и сам заберется» [48];
«Надейся на свою силу - лучше родного сына» [48];
«Дети - цветы жизни» [48];
«Дети - цветы жизни, но любят уход» [50];
«Малые детки - малые бедки, большие детки - большие бедки» [50];
«Малые дети - малые заботы, большие дети - большие заботы» [50];
«Сердце матери греет лучше солнца» [50];
«Родная мать и высоко замахивается, да не больно бьет» [50];
«Жена по мужу плачет росой, а по сыну - рекой» [50];
«Материны побои долго не болят» [50];
«Свое дитя мило» [50];
«Свое дитя немытомило» [50];
«Дитя хоть и криво, а отцу с матерью мило» [50]
Интерпретация данных паремий позволяет определить тематические признаки, присущие концепту семья:
Бездетная семья - несчастливая семья («Женщина без ребят - пустая бочка с тряпками» [49]; «Семья без детей, что фонарь без свечки» [49]; «Семья без детей - что часы без гирьки» [49]; «Дом с детьми - базар, дом без детей - могила» [49]).
Для любой матери ее ребенок самый лучший («Свое дитя мило» [49]; «Свое дитя немыто мило» [49]; «Дитя хоть и криво, а отцу с матерью мило» [49]) Мать - самый дорогой человек для ребенка («Сердце матери греет лучше солнца» [48]; «Родная мать и высоко замахивается, да не больно бьет» [48];
«Жена по мужу плачет росой, а по сыну - рекой» [48]; «Материны побои долго не болят» [48]; «При солнышке тепло, при матери добро» [48]; «Без матери дети - сироты» [49]; «Без отца - полсироты, без матери - полный сирота» [49]).
Также существует семейная парадигма, где отношения родителей и детей друг с другом не имеют взаимной отдачи, более того, нередкими являются случаи, когда родитель, реализующий себя в роли заботливого наставника и пытающийся наладить доверительные отношения с ребенком, встречает нежелательную для себя ситуацию непринятия подхода. В таких случаях говорят:
«Платят черной неблагодарностью» [48];
«Милые родители, денег не дадите ли? » [48]
«Посади его (сына - тунеядца) на шею, а на голову он и сам заберется» [48];
«Пока сын маленький, мать плачет: «Ой, умрет!»; большим стал, мать тоже плачет: « Ой, убьет!» [49];
«Плачет сын по отцу, что умер и мало денег оставил» [49]
«Умер наш тятя, не оставил ничего…» [49]
«Не надейся на сына: береги свою силу» [49]
«Родителей кормить - что старые долги платить» [49]
«Родительское сердце в детках, а детское - в камне» [49]
Некоторое отсутствие желаемого уважения между детьми и родителями являются одним из признаков стереотипного представления о семье, как патриархального компонента социальных отношений между людьми. В диалоге «родители - дети» важное место занимает такой фактор, как воспитание, что отражено в данных пословицах и поговорках:
«Сумел родить, сумей и воспитать» [50];
«Посеешь привычку - вырастет характер» [50];
«Гни дерево, пока гнется, учи дитятко, пока слушается» [50];
«Когда нянек много, дитя хромоного» [50];
«Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало» [50];
«Отец перед сыном потачкой не выдобрится» [50];
«Нелюбимого сына - лозой, любимого - жезлом» [50];
«У семи нянек дитя без глазу» [50]
В приведённых выше примерах заложен вывод о грамотности в вопросе воспитания и участности. Компонент дети в лингвокультурной среде обретает здесь лишённую личностного фактора описательную структуру. Акцент в приведённых пословицам и поговорках идёт именно на оценивание поступков детей, как участников семейного социального круговорота, что и стало площадью изучения в данном параграфе.
Во второй главе наше исследование стереотипизации во фразеологической системе идёт реализация семантического поля семья в русской языковой картине мира. Одной из основных черт исследования является национальная специфика: все лексические единицы поля семья имеют довольно яркий оттенок патриархального устроя русского быта. Здесь же обыгрывается степень продуктивности использования членов семантического поля семья в составе идиоматики , где наиболее активными в этом отношении оказываются описательные моменты касательно кровных родственников.
Использование синонимов, диминитивов - это одни из основных словообразовательных инструментов производных единиц семантического поля.
Рассмотрение же со стороны компонентов родители/супруги и дети идёт через их выражение путём таких фразеологически-оформленных структур, как пословицы и поговорки. Из проделанного анализа сделует вывод о чёткой патриархальной стереотипной базовой тенденции при ролевой иерархии в русской семье: женщина - хранительница очага, с которой социальный спрос о благочестии больше, чем с мужа, а мужчина - добытчик, который может реализовать себя и вне семейной системы координат, в образе коего мораль предстаёт часто не в пользу жены. Касательно компонента дети выводами служат аспекты воспитания и участности родителя в их жизни, а также инфантильная природа такого участника семейного семантического поля.
Глава 3. Стереотипное изображение понятия «family» в английской фразеологии
3.1 Английская фразеология о категории «family»
В предыдущей главе мы рассматривали фразеологическую сторону компонента семья через призму русской ментальной и патриархальной культуры. Далее последует описательная работа анализа англоязычных составляющих предмета изучения. Прежде чем говорить об английских фразеологизмах категории «family», стоит обратить внимание на их страноведческий компонент, а именно узнать о наиболее типичных чертах быта английской семьи.