t Wait to Get to Heaven (F. Flagg), The Ocean at the End of the Lane (N. Gaiman), The Girl on the Train (P. Hawkins), BRIDGET JONES: MAD ABOUT THE BOY (H. Fielding), The Help (K. Stockett). В указанных произведениях были выявлены отрезки текста, представляющие интерес с точки зрения исследуемой области.
Структурно выпускная квалификационная работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии.
Введение включает в себя обоснование темы научного исследования, определение целей и задач, актуальность, научную новизну работы, ее теоретическую и практическую значимость.
В первой главе даются сведения о понятии речевого акта, его роли в теории речевых актов, значимых аспектах (основных понятиях, структуре, успешности), классификациях речевых актов, определении в них места и статуса речевого акта приказа.
Во второй главе приводятся основные средства выражения речевого акта приказа в современном английском языке, выявляются основные тенденции в интерпретации способов выражения речевого акта приказа.
В заключении приводятся основные результаты и выводы проведенного исследования.
Библиография включает в себя список научной литературы отечественных и зарубежных авторов, посвященной проблематике исследования, а также перечень произведений художественной литературы.
Теоретическая значимость исследования заключается в попытке обобщить современные тенденции научных направлений в изучении речевого акта приказа.
Практическая значимость выпускной квалификационной работы состоит в возможности использования результатов ее исследований в практике преподавания английского языка учащимся различных уровней и категорий, в разработке лекционных курсов, спецкурсов и семинаров по теоретической грамматике, в теории и практике перевода.
Глава 1. Речевой акт приказа в свете теории речевых актов
.1 Теория речевых актов: речевой акт и его аспекты
Многие исследователи отмечают, что приблизительно до второй половины ХХ века традиционным подходом к изучению языка был принцип «от формы к значению». Но начиная со второй половины ХХ века центр интересов исследователей начал перемещаться в сторону изучения функционирования языка в процессе речевой деятельности, то есть на коммуникативный его аспект. Новый подход к языку основывался на теоретическом представлении о нем (о языке) как о деятельности индивидуума, направленной на достижение конкретных целей. Таким образом, внимание лингвистов сместилось на проблемы речевого общения, а также на факторы прагматического контекста, в котором это общение, как известно, осуществляется. Такой подход, именуемый сейчас прагмалингвистическим, признается лингвистами ведущим при изучении высказываний. С его признанием и появилось в обиходе лингвистов такое понятие, как речевой акт.
Так как нас интересует, прежде всего, понятие «речевой акт приказа», необходимо разобраться, какое отношение оно имеет к собственно понятию «речевой акт», широко используемому исследователями. Очевидно, что понятие «речевой акт приказа» должно быть составляющей понятия «речевой акт». Поэтому рассмотрим подробнее данное явление.
Как отмечают многие исследователи, само понятие «речевой акт» обязано своим происхождением так называемой теории речевых актов. Речевой акт специалисты нередко и сегодня называют одним из ключевых в последующем развитии прагматической лингвистики («лингвопрагматики», «прагматики», «прагмалингвистики»), в которую впоследствии была преобразована теория речевых актов. Многие исследователи отмечают значительную роль теории речевых актов в становлении и развитии коммуникативной лингвистики.
Обратимся к понятию «речевой акт», «теория речевых актов» и определим их место в коммуникативном анализе речи.
Центральным понятием теории речевых актов является собственно понятие «речевой акт», которое в рамках этой теории изначально обозначало «элементарную единицу языковой коммуникации». Сами основы идеи теории речевых актов зародились еще в 30-е гг. ХХ века: исследователи отмечают аналитико-философское происхождение теории речевых актов (М.А. Кронгауз (2001), Н.И. Формановская (2002), М.Л. Макаров (2003), Е.Д. Боброва (2012) и другие). И позднее, в 1955 г., эти идеи были изложены английским ученым Дж. Остином (который является общепризнанным создателем теории речевых актов) в лекциях для Гарвардского университета (США), позже опубликованных под названием How To Do Things With Words (в русском переводе «Слово как действие» [25]. Освещенные в лекциях идеи лингвисты часто определяют как возвращение к деятельностному подходу к языку. Суть теории речевых актов сводилась к тому, что, произнося высказывание в реальной ситуации общения, человек совершает ряд действий: во-первых, приводит в работу артикуляционный аппарат, во- вторых, называет какие-либо объекты (людей, места), сообщает что-то о них собеседнику. При этом говорящий может оказывать на слушающего определенное воздействие (например, раздражать, пугать, веселить, просить, обещать, приказывать и т.п.). Таким образом, под речевым актом можно понимать «производство конкретного предложения в условиях реальной речевой деятельности» [15, с.337]. При этом все действия говорящего определяются его намерениями, или интенцией (как обозначается намерение в рамках теории речевых актов).
Таким образом, мы можем рассматривать приказ как речевой акт, произнесенный с целью оказать определенное воздействие, а именно с целью приказать. То есть интенция говорящего в данном случае будет заключаться в желании побудить слушающего к определенным действиям, вызвать у слушающего соответственную реакцию на высказывание
.2 Структура речевого акта
Дж. Остин, рассмотрев понятие речевого акта и назвав его «целостным речевым актом», выделил три его сущности: локутивный, иллокутивный и перлокутивный акты [15, с. 336]. Таким образом, речевой акт стали рассматривать как трехуровневое образование, которое можно анализировать на каждом уровне [12, с. 258]. Рассмотрим подробнее вышеуказанные уровни.
Локутивный акт представляет собой собственно акт произнесения. Дж. Серль, чтобы уточнить такое определение локутивного акта, выделил в этом акте «акт высказывания» и «пропозициональный акт». Пропозициональный акт представляет собой акт обозначения определенной ситуации, который в свою очередь можно разложить еще на два акта - «акт референции» (для обозначения в ситуации лиц и объектов) и «акт предикации» (для приписывания определенных свойств и отношений обозначенным в акте референции лицам и объектам) [12, с. 258]. Результат (продукт) локутивного акта называют локуцией [15, с. 337].
Осуществление иллокутивного акта сопровождает локутивный акт. Иллокутивный акт представляет собой второй уровень речевого акта и интерпретируется как действие, которое совершается в определенных условиях (в ходе говорения, то есть осуществления локутивного акта), а главное, с определенной целью, при этом цель доводится говорящим до сознания адресата [12, с. 259]. Таким образом, намеренность и направленность являются важными характеристиками иллокутивного акта. Исследователи отмечают центральное место, которое отводится иллокутивному акту в теории речевых актов (М.А. Кронгауз (2001), Н.И. Формановская (2002), М.Л. Макаров (2003) и другие). Именно иллокутивный акт чаще всего является объектом исследования, именно иллокутивный акт чаще всего подразумевается, когда говорят о речевом акте. Анализируя иллокутивный акт, во-первых, можно выявить намерения при произнесении локуции, что определяется как иллокутивная цель. Кроме того, сущность иллокутивного акта проявляется в речевом акте в его важнейшей характеристике - в качестве иллокутивной силы или иллокутивной функции, которая является значением высказывания, определяющим то, каким образом его нужно воспринимать [30]. У иллокутивной силы можно определить интенсивность [22, с. 163]. Примечательно, что иллокутивная силой обладают только высказывания, произнесенные в определенном контексте. Изолированные от контекста предложения могут содержать в себе лишь иллокутивное предназначение или иллокутивный потенциал [12, с. 259]. Дж. Серль выделял также индикаторы иллокутивной силы, к которым относил в том числе интонацию, ударение, порядок слов, наклонение глагола и перформативные глаголы. Такие индикаторы определяют иллокутивную силу, с которой должно восприниматься высказывание [22, с. 164].
Результат же речевого воздействия выражается в перлокутивном акте (перлокуции) - третьем уровне речевого акта. Причем результат достигается посредством целенаправленного намерения воздействовать на адресата, то есть интенционально [22, с. 164]. Другими словами, перлокутивный акт обозначает изменения в ситуации общения (например, в мыслях и чувствах адресата), которые вызывает речевой акт. Такие изменения также называют перлокутивным эффектом [12, с. 260]. Примечательно, что перлокуция не очень сильно привязана к самому высказыванию, не зависит от плана содержания самого предложения, использованного при производстве высказывания, а определяется прагматическим контекстом [22, с. 164].
Таким образом, в зависимости от точки зрения, с позиции которой рассматривается речевой акт, возможно определить три типа актов, входящих в его структуру. С точки зрения языкового состава определяется локутивный акт. С точки зрения цели и условий ее реализации - иллокутивный акт. И, наконец, с точки зрения результата речевого акта - перлокутивный акт [15, с. 338]. Такой взгляд на строение речевого акта можно применить к любому высказыванию, рассматриваемому как речевое действие [13, с. 102], в том числе к речевому акту приказа.
.3 Классификация речевых актов
Как уже отмечалось, именно на иллокутивном акте сосредоточили основное свое внимание Дж. Остин и последователи его теории. Как отмечают авторы, сам переход от анализа локутивного акта к анализу иллокутивного акта является началом перехода от традиционного семантического подхода к подходу прагматическому [15, с. 338].
Примечательно, что одной из важнейших задач теории речевых актов стало выявление всего разнообразия иллокутивных сил с последующей классификацией иллокутивных актов, соответствующих этим силам. При этом в основу большинства классификаций речевых актов, существующих в настоящее время, заложен именно второй уровень анализа речевого акта, то есть иллокуция.
Следует отметить, что проблема классификации речевых актов привлекала внимание многих отечественных и зарубежных лингвистов.
«Пионером» типологии речевых актов считают Дж. Остина, построившего классификацию речевых актов, в основе которой встало понятие цели [15, с. 336], «в соответствии с иллокутивной силой входящих в них высказываний» [25, с. 119]. Дж. Остин выделил следующие пять типов («классов» - [25, с. 118]) речевых актов («иллокутивных актов»):
1)вердиктивы, для выражения говорящим своей положительной или отрицательной оценки чего-либо или кого-либо;
2)экзерситивы, для осуществления властных функций говорящего, реализации его авторитета (приказания, распоряжения и т.п.);
3)комиссивы, для выражения обещаний и других взятых на себя обязательств;
4)бехабитивы, для регулирования общественного поведения и взаимоотношений коммуникантов и т.п. (поздравления, извинения и пр.)
5)экспозитивы, для определения говорящими своего места в дискуссии («я признаю», «я отрицаю» и т.п.) [25, с. 119].
Мы не будем останавливаться на подробном описании каждого типа, представленного Дж. Остином, отметим лишь, что его классификация считается производной от классификации перформативных глаголов [30]. Таким образом, процедура выделения классов речевых (иллокутивных) актов представляла собой следующее: были выделены все перформативные глаголы, они же были разбиты на классы, которые представляли собой одно- временно классификацию перформативных глаголов и иллокутивных актов [4, с. 7].
Исследователями отмечается, что сам Дж. Остин признавал определенные недостатки своей классификации: во многих конкретных случаях невозможна однозначная интерпретация речевого акта, кроме того, границы между классами не всегда могут быть точно установлены, между классами могут быть пересечения [15; 30; 22]. Логичным представляется то, что теория была подвергнута и внешней критике: исследователей смущали расплывчатые формулировки и привязка классификации к перформативным глаголам, отмечалось, что классификации не доставало универсальности [15, с. 340]. В том числе Дж. Серль, критикуя классификацию Дж. Остина, настаивал на более строгих основаниях классификации и на разграничении классификаций перформативных глаголов и иллокутивных актов. Поэтому Дж. Серль выдвинул альтернативную типологию иллокутивных актов, которая является наиболее представительной и в определенной степени общепринятой [15, с. 341]. Его типология была основана на 12 критериях («лингвистически существенных параметрах» - [30]), среди которых выделяются основные: иллокутивная цель, направление приспособления и условия искренности [22, с. 166]. На основании вышеуказанных критериев, Дж. Серль выделяет 5 базисных типов иллокутивных актов:
1)репрезентативы (или ассертивы): для сообщения адресату о некотором (реальном) положении дел; оцениваются по шкале: «истина» - «ложь»; для них характерно приспособление слов к реальности, а выражаемое ими психологическое состояние - убеждение.
2)директивы: чтобы добиться от слушающего совершения действия; для них характерно приспособление реальности к словам, а выражаемое психологическое состояние - желание.
3)комиссивы: для возложения на говорящего обязательства совершить действие или следовать определенной линии поведения; для них характерно приспособление реальности к словам, а выражаемое психологическое состояние - намерение.
4)экспрессивы: для выражения психологического состояния относительно положения дел, заданных пропозицией; они не имеют направления приспособления, и им соответствуют различные психологические состояния.
5)декларации: для внесения изменений в статус указываемого объекта (полномочным лицом); им не соответствует никакое психологическое состояние, зато для них характерны оба направления приспособления.
Примечательно, что, несмотря на существование множества других типологий речевых актов, приведенная выше классификация Дж. Серля имеет статус наиболее представительной и общепринятой (по крайней мере, отмечается, что она принимается многими исследователями) [22, с. 166]. Многие другие исследователи занимались проблемой типологии речевых актов, пытаясь выстроить их классификацию по иллокутивной направленности, коммуникативной цели и другим признакам. Однако, следует отметить, что многие из таких классификаций по сути дела сводятся к модификациям классификаций «пионеров» типологии речевых актов - Дж. Остина и Дж. Серля. Существование же большого количества классификаций само по себе является показателем того, что вопрос классификации речевых актов остается открытым и сегодня, когда исследователи делают попытки расширить уже существующие классификации речевых актов и дополнить их новыми видами. Таким образом, речевые акты представляют большой интерес у лингвистов и сегодня.
Так как нас интересует речевой акт приказа, следует отметить, что в представленной классификации его можно отнести к классам директивов. Попробуем определить более точно его место в классификации речевых актов.
.4 Типология побудительных речевых актов
Классификация речевых актов по Дж. Серлю, о которой речь шла выше, а также анализ теоретической литературы, посвященной типологизации речевых актов с точки зрения прагмалингвистического подхода, показывают, что среди всех речевых актов вообще выделяется такой тип речевого акта, который «представляет собой попытки… со стороны говорящего… от весьма скромных до весьма агрессивных… добиться того, чтобы слушающий нечто совершил» [28, с. 182]. То есть авторы отмечают существование такого речевого акта, для которого воздействие на слушающего с целью побуждения его совершить определенное действие является существенной характеристикой. Такие речевые акты, как правило, в литературе называют директивными речевыми актами. При этом директивность представляется одной из характеристик любого высказывания. Таким образом, все высказывания можно проанализировать с точки зрения директивности, разделив их на директивные и недирективные [9]. Следует отметить, что многие авторы обозначают директивные речевые акты термином «побудительные речевые акты» (Е.Б. Петрова (2008), А.Е. Волкова (2011), Е.В. Лобанова (2011), В.В. Кулундарий (2014) и другие). В целом, по результатам анализа научной литературы, становится понятно, что сама терминология, касающаяся категории побудительности, представлена неоднозначно, и необходимо принимать это во внимание при исследовании данной категории.
Так как само понятие «приказ» подразумевает «указание, подлежащее неукоснительному исполнению» [24], то есть подразумевает воздействие с целью побудить к выполнению определенных действий, становится очевидно, что сам речевой акт приказа должен быть отнесен к директивным (побудительным) речевым актам. Поэтому в дальнейшем остановимся на рассмотрении и классификации именно директивных (побудительных) речевых актов, чтобы определить в ней место и статус речевого акта приказа. Следует отметить, что проблема типологизации побудительных (директивных) речевых актов на протяжении долгого времени привлекала зарубежных и отечественных лингвистов, работа которых касается области прагматики, семантики и теории общей коммуникации. Рассмотрим точки зрения различных авторов на классификацию речевых актов с иллокутивной функцией побуждения.
Е.Б. Петрова, пытаясь обобщить имеющиеся классификации типов побудительных речевых актов, предлагает сопоставительный анализ некоторых таких классификаций. Изначально отмечая, что классифицировать побудительные речевые акты возможно в отношении трех аспектов - семантического, синтаксического и коммуникативно-прагматического - своей целью выбирает построение обобщенной классификации побудительных речевых актов с ориентацией на коммуникативно- прагматический аспект. Для этого используется таблица, где сравниваются типы речевых актов, предложенные разными исследователями. По результатам анализа Е.Б. Петрова определяет основную группу побудительных речевых актов, которые выделяют большинство авторов: приказ/приказание, просьба, мольба, предупреждение, совет, разрешение, запрещение/ запрет, предложение/предлагание, требование, рекомендация, предостережение [26, с. 126]. Примечательно, что речевой акт приказа, по мнению Е.Б. Петровой и других лингвистов, чьи исследования она обобщила, можно выделить в отдельный вид речевых актов.
Следует отметить, что большинство исследователей стремятся в своих классификациях обозначить основные группы типов речевых актов побуждения. При анализе теоретической литературы, затрагивающей проблемы классификации побудительных речевых актов, было замечено, что,как правило, исследователи противопоставляют 2-3 класса побудительных речевых актов на определенных основаниях.
Например, Т.В. Ларина отмечает тенденцию многих исследователей противопоставлять две основные группы побудительных речевых актов: директивы и недирективы [20, с. 207]. Это противопоставление основывается по большей части на «опции» слушающего (адресата) совершать или не совершать действие, к которому его побуждают. То есть, упрощенно говоря, такое противопоставление базируется на разнице между приказом и просьбой, с которыми в данном случае ассоциируют классы директивов и недирективов, соответственно. При этом Т.В. Ларина ссылается на некоторых исследователей, которые обращали внимание на тот факт, что адресант может признавать или не признавать право адресата не совершать действие (Дж. Лайонз (1977), Дж. Лич (1983), А. Цуи (1994) и другие) и считали целесообразным классифицировать побудительные речевые акты по данному признаку, выделяя среди них, например, директивы и реквестивы [20, с. 207]. Можно также отметить замечания А. Вежбицкой по поводу отличия приказов и просьб: «приказ содержит в глубинной структуре предположение, что адресат должен делать то, что хочет от него говорящий; просьба содержит в глубинной структуре предположение, что адресат может сделать, а может и не сделать то, чего хочет от него говорящий» [6, с. 257].
А.Е. Волкова тоже предлагает разделение побудительных речевых актов на два основных класса, обращая внимание на коммуникативную позицию участников речевого акта (более высокую/низкую), которая определяет право «говорящего в разной степени воздействовать на волевую сферу адресата» [7, с. 135]. На основании всего вышеизложенного ею выделяются две группы побудительных высказываний, в зависимости от категоричности выражения побуждения, эти группы она, однако, называет иначе: императивные высказывания и диспозитивные высказывания [7, с. 135].
Примечательно, что А.Е. Волкова говорит о «градуальных рядах побудительных высказываний разных видов по степени убывания категоричности выражения волевого компонента автора» [7, с. 136]. И представляет такие ряды для каждой группы побудительных высказываний. Например, следующий градуальный ряд представляется для императивных побудительных высказываний (по степени убывания категоричности высказывания): приказ, распоряжение, разрешение, запрет, инструкция, предписание, заказ, требование, команда, принуждение, указание, просьба. Соответственно, диспозитивные побудительные высказывания выстраиваются в следующий градуальный ряд: просьба, совет, мольба, приглашение, завет, запрос, убеждение, упрашивание, наказ, предложение, призыв наставление, заклинание, рекомендация, увещевание [7, с. 136].
Очевидно, что две основные группы побудительных высказываний, определенных А.Е. Волковой, сопоставимы с группами, о которых упоминает Т.В. Ларина по результатам анализа классификаций различных авторов. Нам же интересны, в первую очередь, первые указанные в каждой классификации группы - директивы и императивы - так как именно они включают в себя речевые акты приказа. Еще раз отметим признаки, по которым речевые акты приказа включаются в эти группы: приоритетная статусная позиция адресанта (которая дает ему власть на такие речевые акты), категоричность выражения побудительности, и, как следствие, облигаторность каузируемого действия (то есть отсутствие возможности адресата отказаться от выполнения действия).
Многие исследователи предлагают делить побудительные речевые акты на три группы. Например, Е.И. Беляева [2] подразделяет директивные речевые акты (побудительные речевые акты) на прескриптивы, реквестивы и суггестивы исходя из трех признаков: приоритетности статуса говорящего, облигаторности каузируемого действия, а также бенефактивности действия для говорящего [26, с. 128]. Е.Б. Петрова отмечает классификацию Н.И. Формановской, схожую с классификацией Е.И. Беляевой, в которой учитываются два признака: социальный статус адресанта и выгодность действия для участников речевого акта. При этом выделяются следующие три «подвида» побудительных речевых актов: инъюнктивы, или прескриптивные (предписывающие) речевые акты, реквестивы и адвесивы. Е.Б. Петрова отмечает незначительные несовпадения в отнесении речевых актов к разным классам в типологиях этих двух авторов [26, с. 129]. Отметим, что такие речевые акты как приказ, распоряжение, разрешение, запрещение, инструкция, предписание, заказ в обеих классификациях относятся к группе прескриптивов (Н.И. Формановская называет их так же инъюнктивами), и отличительными признаками данной группы можно считать приоритетность позиции говорящего, что влечет за собой облигаторность каузируемого действия. Бенефактивность действия при этом не имеет решающего значения.
В.В. Кулундарий так же делает попытку обобщить такие «тройные» классификации побудительных речевых актов. В своей статье «О природе побуждения и побудительности» он представил в виде таблицы результаты анализа классификаций некоторых исследователей, в том числе Н.И. Формановской, классификация которой упоминалась выше [17, с. 243]. По результатам анализа утверждается, что побудительные речевые акты организованы, по сути, в три основные группы. В итоговой таблице, которую В.В. Кулундарий представил в своей статье, наглядно выявляется «терминологическое разнообразие обозначения» таких групп. Таким образом, В.В. Кулундарий показывает, что первую группу составляют речевые акты, именуемые разными исследователями терминами прескриптивы, инъюнктивы, облигативы, директивное побуждение, и побудительная интенция категорического директивного типа. Примечательно, что во всех классификациях бесспорным ядром этой группы можно считать речевой акт приказа и близкие к нему по иллокутивной силе речевые акты (например, речевой акт запрещения, который представляется многими исследователями как переосмысленное в запрещение волеизъявление). Вторая группа включает в себя речевые акты, которые исследователи обозначили терминами реквестивы, оптативное побуждение, побудительная интенция смягченного директивного типа, к третьей группе относят речевые акты, именуемые суггестивами, адвисивами, нейтральным побуждением или побудительной интенцией нейтрального директивного типа [17, с. 243]. Стоит отметить, что, если отнесение речевых актов к первой группе практически не вызывало сомнений у авторов классификаций, то определение речевых актов ко второй и третьей группе нельзя назвать однозначным ввиду субъективных оценок указанных авторов.
К.С. Неустроев так же отмечает три коммуникативно-прагматических типа, на которые делятся побудительные высказывания: 1) «с основным значением приказ», 2) «с основным значением совет», 3) «с основным значением просьба» [23]. Очевидно, что данное разделение побудительных высказываний на группы (типы) совпадает со структурой классификаций других авторов, замеченное В.В. Кулундарием в своем исследовании, упомянутом выше. Еще более очевидно, к какой группе в данной классификации можно отнести речевой акт приказа. Примечательно, что автор отмечает для этой группы «с основным значением приказ» обязательность для исполнения, а также необходимость статусного превосходства говорящего, наделяющего его властью.
Таким образом, мы видим, что многие исследователи склоняются к разделению побудительных речевых актов именно на три группы, хотя до сегодняшнего момента еще не пришли к согласию относительно распределения речевых актов по таким группам. При этом терминология, используемая в таких классификациях, так же неоднозначна и, возможно, требует переработки и дальнейшей систематизации.
Подводя итог всем вышеизложенным типологиям побудительных речевых актов, предложенных и проанализированных разными авторами, необходимо отметить, что четкой, построенной на общих основаниях классификации речевых актов вообще и побудительных речевых актов в частности не существует, и на данном этапе развития прагмалингвистики вряд ли возможна. Проблема в том, что само явление речевого акта зависит от множества факторов - лингвистических и экстралингвистических, так как любое высказывание существует не самостоятельно, а включено в поток коммуникации [21, с. 245]. Не случайно Т.В. Ларина отмечает «пессимизм» некоторых исследователей по отношению к возможности выделить точные критерии для четкого определения типов речевых актов, ссылаясь на мнение Дж. Лича, Дж. Томаса, Л.П. Ступина, К.С. Игнатьева и других [20, с. 206]. Конечно, как отмечают Дж. Лич и Дж. Томас, «понимание социально- ролевых отношений, наряду с контекстуальными и паралингвистическими характеристиками, помогают сузить возможную интерпретацию этих понятий» [20, с. 206], однако классификация речевых актов даже в случае анализа ситуации и подтекста диалога остается весьма условной. Существенной трудностью является то, что трудно учесть и систематизировать абсолютно все экстралингвистические компоненты: «кроме мимики, кинесики и проксемики сюда попадают практически все обстоятельства и события, сопровождающие акт общения» [22, с. 113]. Кроме того, если при анализе речевого акта фиксировать абсолютно все, акцент в анализе может значительно сместиться к описанию ситуации. С другой стороны, умалять значение факторов, которые необходимо учесть, нельзя, так как иначе существует риск увеличения субъективизма в оценке. Таким образом, необходима осторожная избирательность при привлечении в анализ всех возможных факторов.
Кроме того, можно назвать еще препятствие процессу типологизации речевых актов, которое отмечает Н.И. Формановская: в реальных условиях общения не одна, а несколько иллокутивных функций может принадлежать одному высказыванию, таким образом, интенция говорящего получается размытой. В таких условиях трудно отнести высказывание к определенному классу [32, с. 116].
Таким образом, учитывая все вышесказанное, мы будем рассматривать речевой акт приказа как директивный (побудительный) речевой акт, относящийся к группе прескриптивов. И в дальнейшей работе, при исследовании возможных средств выражения речевого акта приказа в современном английском языке, будем ориентироваться на признаки, присущие данной группе, для выявления речевых актов приказа в художественных произведениях английских и американских авторов.
Следует также отметить, что теория речевых актов в своем первозданном виде, не дополненная другими исследовательскими инструментами, сама по себе не используется. Это объясняется рядом недостатков той первоначальной теории, которые отмечали сами авторы. Среди недостатков теории можно выделить: сложность разделения речи на «отрезки», единицы, которые могли бы соответствовать речевым актам. Кроме того, возможная множественность функций одного и того же высказывания может представлять проблему. Помимо вышесказанного, неточность классификаций речевых актов, о которой речь шла выше, приводит к затруднениям. Таким образом, теория речевых актов, подарив науке немало замечательных идей, сама оказалась порой не в состоянии анализировать живую речь. Речевой акт, по сути, представлялся изолированным, однонаправленным, игнорирующим логику развития коммуникации [22, с. 172]. Однако, слабость самой теории не стала причиной отказываться от нее. Некоторые исследователи, например, Н.И. Формановская, отмечают выдающуюся роль самого понятия «речевой акт» в современной науке, несмотря на недостатки и критику теории речевых актов [32, с. 120]. Дальнейшее развитие и переработка теории включили ее в такие общие концепции, как лингвистическая прагматика и когнитивная лингвистика. А некоторые понятия теории, например, иллокутивная сила высказывания, (коммуникативная) интенция и прочие, стали предметом изучения многих исследователей.
В заключение можно отметить, что дальнейшее развитие теории и понятий, используемых в рамках теории речевых актов, позволит и дальше уточнять оттенки речевых смыслов высказываний. А так как роль языка как инструмента общения возрастает, возрастает и значение выявления таких оттенков.
.5 Успешность речевых актов
Следует отметить, что в рамках теории речевых актов заслуживает внимания такое понятие, как коммуникативная неудача и связанные с этим явлением понятия успешности и неуспешности речевого акта. Как правило, говорящий с помощью высказывания (речевого акта) намеревается достигнуть определенной цели. И, в зависимости от некоторых обстоятельств, цель может быть достигнута или не достигнута. Таким образом, речевой акт может расцениваться, соответственно, как успешный или неуспешный [13, с. 103]. То есть речевой акт считается успешным, когда достигается определенная реакция адресата, на которую адресант, как правило, рассчитывает - такую реакцию исследователи называют адекватной [15, с. 345; 8, с. 106]. Соответственно, неадекватная реакция адресата является показателем неуспешности речевого акта.
Исследователи отмечают разные причины, приводящие к такой неадекватной реакции адресата, то есть к коммуникативной неудаче. Например, И.М. Кобозева называет уместность речевого акта как одно из необходимых условий его успешности. При этом отмечает, что некоторые условия успешности речевого акта связаны с «фактором адресата», то есть при произведении речевого акта адресант должен учитывать определенные характеристики адресата. Они могут быть общими для всех возможных речевых ситуаций, например, владение языком, на котором произнесено высказывание. Кроме того, характеристики адресата могут быть специфическими, имеющими значение в конкретной ситуации речевого общения, такие как его социальный статус, степень близости отношений с ним, система его ценностей [13, с. 103].
Н.И. Формановская так же отмечает необходимость учитывать фактор адресата, в том смысле, что адресат является, прежде всего, интерпретатором направленного на него высказывания. Сам процесс интерпретации представляет собой понимание как когнитивную операцию [32, с. 80]. Т.А. ван Дейк называет такое понимание (процесс интерпретации) прагматической интерпретацией, которая подразумевает приписывание адресатом каждому высказыванию статуса конкретного речевого акта, или определенной иллокутивной силы. При этом существуют различные «каналы» поступления к адресату информации, необходимой для идентификации речевых актов. К таким каналам поступления информации могут относиться: свойства грамматической структуры порожденного высказывания, паралингвистические характеристики, само восприятие ситуации, знания о говорящем, знания о предшествующих коммуникациях, о предыдущих речевых актах, знания общего характера, в том числе о мире и правилах взаимодействия в нем [5, с. 14]. Н.И. Формановская соглашается, что такая информация может способствовать правильному пониманию высказывания [32, с. 80]. Л.С. Гуревич так же называет точное определение адресатом иллокутивной силы высказывания как одно из необходимых условий для возможной адекватной реакции адресата, то есть для успешности речевого акта [8, с. 106].
Но неправильное (или неточное) определение иллокутивной силы высказывания может быть лишь одной из причин коммуникативной неудачи [15, с. 345]. Я.Н. Еремеев утверждает, что вопрос о том, выполнять или не выполнять желание адресанта, адресат решает в конечном итоге в каждом конкретном случае сам. И что слушающий не должен представляться бездумной машиной, при умелом обращении с которой она будет исполнять все желания говорящего. Напротив, интенцию адресата тоже необходимо учитывать, так как процесс общения предполагает результат взаимодействия всех участников коммуникации, в том числе взаимодействия их интенций [10]. Поэтому, как утверждают исследователи, при произведении речевого акта необходима также «фаза предварительной оценки адресата на возможный перлокутивный эффект» [8, с. 104], чтобы убедиться, что адресат, по крайней мере, понимает, что нужно делать, как нужно сделать, и имеет возможность это сделать [10]. Поэтому для успешности речепроизводственной деятельности необходимо обращать внимание на то, чем могут руководствоваться слушающие при выборе той или иной реакции на высказывание.
Все вышесказанное об успешности речевых актов может быть применено при анализе любого речевого акта, в том числе речевого акта приказа. Таким образом, при рассмотрении речевого акта приказа мы сможем говорить о его успешности/неуспешности и выявлять соответствующие причины коммуникативной неудачи при неадекватной реакции адресата на высказывание.
Подводя итоги исследования литературы, касающейся термина «речевой акт», можно отметить следующее.
Приблизительно со второй половины ХХ века акцент внимания исследователей смещается с изучения структуры языка на его использование в речи. В результате появилась теория речевых актов, предложившая довольно оригинальную точку зрения на язык как инструмент действия и, соответственно, на высказывание как действие, произведенное в процессе речевой деятельности.
В рамках теории речевых актов речевой акт представляет собой трехуровневое образование, которое можно анализировать на каждом уровне. То есть в зависимости от точки зрения, с позиции которой рассматривается речевой акт, возможно определить три типа актов, входящих в его структуру. С точки зрения языкового состава определяется локутивный акт. С точки зрения цели и условий ее реализации - иллокутивный акт. И, наконец, с точки зрения результата речевого акта - перлокутивный акт. Такой взгляд на строение речевого акта можно применить к любому высказыванию, рассматриваемому как речевое действие. При этом центральное место в теории речевых актов отводится иллокутивному акту, при анализе которого определяются такие важные его параметры, как иллокутивная цель (определяемая интенцией говорящего), иллокутивная сила высказывания (определяемая индикаторами иллокутивной силы). Таким образом, намеренность и направленность - важнейшие характеристики иллокутивного акта.
Одной из важнейших задач теории речевых актов стало выявление на втором уровне анализа речевого акта всего разнообразия иллокутивных сил с последующей классификацией иллокутивных актов, соответствующих этим силам. Типология речевых актов, предложенная одним из основателей теории речевых актов, Дж. Серлем, и сегодня считается представительной и общепринятой, несмотря на существование множества других классификаций, в том числе представляющих собой модификации типологии Дж. Серля.
Исходя из классификации Дж. Серля, речевой акт приказа, который является предметом исследования в данной работе, относится к классу директивов, целью которых является достижение совершения слушающим какого-либо действия. Для более точного понимания места речевого акта приказа в классификации речевых актов был проведен анализ классификаций данного класса речевых актов (в литературе такие речевые акты обозначаются как директивные или побудительные), по результатам которого можно отметить следующее.
Большинство исследователей подразделяют побудительные (директивные) речевые акты на две или три группы, к одной из которых относят речевые акты, имеющие, как правило, такие яркие признаки, как категоричность высказывания, облигаторность каузируемого действия и статусное превосходство говорящего. Таким образом, речевой акт приказа, бесспорно, выделяется большинством исследователей в отдельную группу. При этом необходимо отметить неоднозначность и разнообразие терминологии, используемой различными авторами для обозначения таких групп речевых актов и при описании всех категорий побудительности вообще. Поэтому вопрос терминологии требует дальнейшей переработки и систематизации. Кроме того, очевидно, что общей точной классификации побудительных речевых актов до сих пор не существует. Некоторые исследователи вообще выражают сомнения в возможности выделения четких критериев для более четкой классификации ввиду того, что очень много факторов - лингвистических и экстралингвистических - могут влиять на результат интерпретации того или иного речевого акта. Поэтому вопрос точной классификации побудительных речевых актов, как и вопрос точной классификации речевых актов вообще, остается открытым.
Тем не менее, несмотря на возможные недостатки существующих классификаций, как уже упоминалось, мы достаточно точно можем определить характеристики, по которым речевые акты интерпретируются как речевые акты приказа. Кроме того, в рамках теории речевых актов возможно определить успешность/неуспешность речевого акта, в том числе речевого акта приказа, в зависимости от достижения говорящим цели. Таким образом, все вышеуказанные характеристики предлагается использовать в дальнейшем при анализе средств выражения речевого акта приказа (для выявления таких речевых актов в художественных произведениях английских и американских авторов).
Глава 2. Средства выражения речевого акта приказа в современном английском языке
Многие исследователи в трудах, посвященных изучению директивных речевых актов, описывают различные средства их выражения (Е.И. Беляева (1992), Я.Н. Еремеев (2000), Т.В. Ларина (2009), Е.В. Фомичева (2009), В.В.
Кулундарий (2015) и другие). Мы же в данной работе будем ориентироваться на их опыт и попытаемся выбрать из представленных средств способы выражения таких директивных речевых актов, как приказы (и близкие к ним по иллокутивной силе высказывания).
Прежде всего, следует отметить, что в естественном языке буквальное значение высказывания и его смысл зачастую расходятся [22, с. 168]. Теория речевых актов предлагает рассматривать такие высказывания как косвенные речевые акты, которые представляют интерес в исследованиях многих лингвистов. Поэтому в дальнейшем в нашей работе мы будем ориентироваться на понятия прямых и косвенных речевых актов.
Следует отметить, что по результатам анализа литературы, посвященной исследованиям побудительных речевых актов, в том числе речевого акта приказа, можно отметить, что средства выражения речевого акта приказа могут быть условно разделены на две группы - императивные предложения и неимперативные предложения. В дальнейшем нашем исследовании будем ориентироваться на такое деление.
2.1 Императивные предложения как средство выражения речевого акта приказа
Прямым средством выражения директивов, в том числе речевых актов приказа, являются императивные (побудительные, повелительные) предложения. Их коммуникативная функция и языковая семантика совпадают. Главная функция императивных форм - собственно побуждение, и уже тип прагматического контекста определяет конкретную, выраженную данными языковыми формами иллокуцию. Так как нас интересует речевой акт приказа, при рассмотрении особенностей употребления императивных предложений для выражения таких речевых актов будем ориентироваться на такие признаки грамматического контекста, как облигаторность каузируемого действия и приоритетность позиции адресата.
Существует несколько видов императивных предложений, которые могут использоваться для выражения речевого акта приказа в современном английском языке. Рассмотрим подробнее каждый вид.
2.1.1 Императивные предложения с синтетической императивной формой глагола
Для выражения речевого акта приказа, прежде всего, используются глагольные императивные предложения с синтетической формой императива: сказуемое в таких предложениях выражено глаголом в повелительном наклонении. Рассмотрим примеры использования такого императивного предложения в произведениях художественной литературы английских и американских авторов:Sit down, he said, blocking my path [38, p. 119].
В приведенном выше примере адресантом является полицейский, адресатом - допрашиваемая. Соответственно можно говорить о приоритете позиционной роли говорящего. Кроме того, из контекста понятна облигаторность выполнения действия, которую адресант обеспечивает не только вербальными средствами, но также невербальными - физически преграждает путь и заставляет садиться. Все вышеперечисленные факторы могут быть признаками только категоричного директива. Таким образом, у нас есть все основания полагать, что в данном случае высказывание может быть отнесено к речевым актам приказа.
Для сравнения рассмотрим следующее высказывание, произведенное тем же адресантом (полицейский) с тем же адресатом (подозреваемая):
Don t go anywhere near Blenheim Road, Ms Watson, Gaskill said. Don t contact your ex-husband unless its important, and do n t go anywhere near Anna Watson or her child [38, p. 120].
В приведенном высказывании тем же адресатом теперь использованы отрицательные повелительные предложения. Некоторые авторы отмечают, что такие предложения считаются прохибитивными, в них происходит переосмысление значения волеизъявления в значение запрещения [14, с. 316]. Нам известна более высокая статусная позиция адресанта относительно адресата. Само по себе использование императива при такой социально- психологической дистанции делает высказывание категоричным и обязательным к исполнению. Отрицательная же форма императива добавляет в ситуацию еще большую степень категоричности и облигаторности. Поэтому в данном конкретном случае становится понятно, что высказывание может быть расценено только как приказ.
В литературе также упоминается такое явление, как двойной императив, то есть к глаголу, обозначающему действие, к которому побуждают, присоединяется еще один императив, как правило, при помощи союза and. В итоге создается впечатление логического следствия в результате выполнения последовательности действий [23]:
Here, just calm down and tell me again what she said [36, p. 253].
Высказывание адресовано начальником подчиненному, что говорит о позиционном превосходстве первого, поэтому императив трактуется как директивный речевой акт, содержащий иллокуцию приказа. Примечательно, что в данном высказывании используется лексическая единица just для усиления эмоционального эффекта приказа.
В современном английском языке нередко встречаются императивные предложения, в которых употребляется личное местоимение 2-го лица единственного числа you в роли подлежащего при сказуемом, выраженном формой императива. Такое личное местоимение придает высказыванию особую эмоциональную окраску (раздражение, нетерпение). То есть такие предложения имеют эмфатический характер. В ходе исследования художественных произведений английских и американских авторов были выявлены такие побудительные предложения:
You put them all back, the way they were. And then the silvery empress voice added, in a voice that was now also unmistakably Old Mrs. Hempstocks, Varmints [37, p. 213].
Ситуационный контекст дает нам понять, что здесь действительно имеет место раздражение адресанта, которое передается не только императивной конструкцией с местоимением you в роли подлежащего, но также семантикой и графическим оформлением слова Varmints (слово выделено в самом тексте курсивом, что дает нам основание понимать особенную интонацию его произнесения).
She said, Asked you to name yourself, I did. I ent heard moren empty boasts of age and time. Now, you tell me your name and I ent asking you a third time. She sounded more like a country girl than she ever had before. Perhaps it was the anger in her voice: her words came out differently when she was angry [37, p. 55].
В приведенном выше примере так же проявлено раздражение и нетерпение, которые распознаются по различным прагматическим признакам. Во-первых, высказывание является повторной попыткой побуждения адресата к действию: первое высказывание с аналогичной иллокутивной силой было выражено ранее в тексте обычным императивным предложением (Name yourself.). Во-вторых, о состоянии гнева, сильного раздражения нам сообщает семантика фразы the anger in her voice. Представляется логичным, что для усиления иллокутивной силы приказа императивного предложения адресант использовал прямое обращение к адресату в императивной конструкции.
Вообще стоит отметить, что в предложениях с особой экспрессией, в том числе в императивных конструкциях, довольно часто используются дополнительные средства усиления иллокуции приказа. Рассмотрим пример ниже:
You tell me right this minute who else youve told ab - I didnt tell nobody nothing about a pie, I - [39, p. 331].
В вышеуказанном высказывании, имеющем эмфатический характер в виду использования эмфатического you в роли подлежащего при сказуемом, выраженном формой императива, используется хрононим (лексическое средство выражения времени [29, с. 86]) right this minute. Он указывает на необходимость мгновенного исполнения действия и усиливает категоричность приказа сам по себе. А учитывая то, что хрононим (его главная часть) выделен в тексте курсивом, а значит, выделяется в речи посредством использования особой интонации, можно сделать вывод о еще более высокой степени категоричности приказа. Следует отметить, что в речи могут использоваться и другие подобные этому хрононимы, указывающие на необходимость мгновенного исполнения действия - так называемые модификаторы мгновенности [29, с. 89]: now, right now, immediately, at once и другие.
Иногда в английском языке встречаются такие предложения, в которых глагол do в отрицательной форме (dont) стоит перед эмфатически выделенным местоимением уоu. Как правило, это относится к призывам к действию с выражением нетерпения и упрека, что очень характерно для таких речевых актов, как приказ. Рассмотрим на примере употребление такой формы:
Don t yo u w orr y, said an old voice. Youre safe as houses. Safern most houses Ive seen. Theyve gone [37, p. 214].
В данном случае высказывание произведено адресантом, имеющим приоритетную позицию по отношению к адресату. Возможна интерпретация такого высказывания, как побуждение с упреком, имеющего достаточно высокую степень категоричности. Особенно это становится понятно после дальнейшего рассуждения по поводу сложившейся ситуации. С точки зрения адресанта адресат должен успокоиться, так как очевидно, что угроза миновала. И предполагается, что адресат должен обладать фоновыми знаниями, достаточными, чтобы понять, что больше всего от ситуации пострадал другой человек, для спасения которого и должно быть обращено внимание всех участников действия.
Категоричность и экспрессия самих по себе категоричных и экспрессивных отрицательных повелительных конструкций могут быть усилены дополнительными языковыми средствами:
Fuck you, Tom, Anna says, getting up from the table. Do n t yo u lump me in with her [38, p. 379].
Приведенное выше высказывание усилено употреблением нецензурной лексики, которая выдает крайнюю степень раздражения и возмущения адресанта. Поэтому неудивительно, что адресант выбирает такую форму выражения директива, которая сама по себе выражает оттенок упрека или нетерпения - отрицательное императивное предложение со сказуемым в повелительном наклонении и эмфатическим местоимением you в роли подлежащего. С учетом всего вышесказанного высказывание может расцениваться только как приказ.
Могут также использоваться хрононимы для усиления иллокуции запрета отрицательных императивных конструкций:
Rule Number Two: do n t yo u ever let that White Lady find you sitting on her toilet. I dont care if youve got to go so bad its coming out of your hairbraids. If theres not one out back for the help, you find yourself a time when shes not there in a bathroom she doesnt use [39, p. 38].
В вышеуказанном примере иллокуция запрета усилена лексической единицей выражения времени (хрононимом) ever. Таким образом, время исполнения действия, указанного в побуждении, растягивается на неопределенный срок. Сам хрононим выделяется в потоке речи особой интонацией, так как автор выделил ее в тексте графически - курсивом. В результате речевой акт приказа приобретает очень строгий и категоричный оттенок. Хотя стоит отметить, что употребление хрононима в данном случае не является облигаторным с точки зрения результата речевого акта - в его отсутствии содержание запрета остается тем же и ответная реакция ожидается та же. Поэтому в подобных случаях исследователи обычно отмечают факультативность использования таких лексических средств, хотя они и усиливают строгость и категоричность высказывания.
Также следует отметить особенности обращения в императивных предложениях к 3-му лицу, особенно к использованию неопределенно- личных местоимений:
…Ruby suddenly started barking orders. Somebody call an ambulance! Merle, bring me a couple of blankets. Tot, go call Norma and tell her whats happened [36, p. 12].
Некоторые исследователи утверждают, что использование неопределенно-личных местоимений может способствовать ослаблению императивности, так как в этом случае снимается личная ответственность за совершение требуемого действия [14, с. 316]. В приведенном выше примере заметна такая разница между личной и «общей» ответственностью за совершение действий. Высказывания с прямым обращением к конкретным адресатам должны в данном случае обладать большей иллокутивной силой приказа и быть потенциально более успешными, то есть вероятность их исполнения адресатами теоретически выше. Хотя опять же стоит отметить, что на иллокутивную силу речевого акта и его успешность влияют не только структурные особенности его выражения, но и главным образом прагматические факторы. Рассмотрим в качестве примера следующий речевой акт приказа, в котором мы также наблюдаем использование неопределенно-личного местоимения в роли подлежащего при сказуемом:
Quiet! he shouted. Everyone stand still! [35, p. 367].
Принимая во внимание ситуационный контекст, при котором было произведено данное высказывание (опасность обрушения угрожала ученикам, все растерялись, кроме учителя - адресанта высказывания), можно сказать, что в данном случае использование неопределенно-личного местоимения не способствует смягчению императивности, а скорее наоборот, является средством обращения к ответственности каждого в экстремальной ситуации, отягощенной состоянием шока и паники. В той конкретной ситуации необходимость выполнить действие должна была касаться всех присутствующих, что и привело адресанта к выбору такой формы выражения интенции.
.1.2 Инфинитивные императивные предложения
Достаточно редко, но встречаются в английском языке инфинитивные повелительные (императивные) предложения. Как отмечают исследователи, обычно они используются для выражения команд (приказов) и малотипичны для английского языка вообще [14, с. 317]. В исследуемых произведениях художественной литературы английских и американских авторов нам встретился один такой пример:
Im afraid I had a little accident arriving here, he told me, cheerfully. But not to worry [37, p. 13].
В приведенном примере адресат высказывания так же имеет приоритетную позицию по отношению к адресату, по крайней мере, он в этом убежден (в отношениях «взрослый - ребенок»), а использование инфинитивного императивного предложения само по себе добавляет категоричности. Поэтому данное высказывание определенно может считаться приказом.
.1.3 Императивные предложения с аналитической формой глагола
В английском языке также существуют аналитические формы императива: конструкции со служебным глаголом let, в которых местоимение в объектном падеже выражает субъект действия. Некоторые лингвисты выражают сомнения при отнесении таких форм к повелительному наклонению, другие трактуют их как особые формы повелительного наклонения [14, с. 317]. Исследователями отмечается экспрессивность, которую добавляет высказыванию использование таких конструкций [19, с. 283]. Тем не менее, в произведениях художественной литературы английских и американских авторов нам встретились аналитические формы императива в побудительных предложениях, в том числе содержащих в себе иллокуцию приказа. Рассмотрим некоторые примеры таких высказываний.
…the doctor… did not wait for an answer, and said, Le t s ge t her downstairs. I need an MRI right away. And off she went again… [36, p. 166].
Анализируя ситуационный контекст высказывания, прежде всего, необходимо отметить, что адресант имеет институтивную приоритетную позицию в данном речевом акте: доктор является вышестоящим для всего присутствующего медицинского персонала. Обстановка и фоновые знания всех участников предполагают, что действие, к которому побуждает посредством императивного предложения вышестоящий нижестоящих, является облигаторным для исполнения, а высказывание относится к разряду категоричных директивных актов, то есть его можно трактовать в данном случае как приказ.
Now, now, Rach, he says, grabbing my arm and hoisting me to my feet effortlessly. Le t s not do anything stupid [38, p. 382].
Фоновые знания о ситуационном контексте позволяют нам считать такое директивное высказывание категоричным и обязательным к исполнению: убийца останавливает попытку свидетеля к бегству и своим высказыванием запрещает другие такие попытки. Категоричный запрет, как известно, является одной из форм приказа. Сама ситуация представляется очень напряженной: участники только что физически боролись, попытка адресата к бегству вызвала раздражение и гнев адресанта. Поэтому можно предположить, что побуждение имело экспрессивный характер, что подтверждает предположение некоторых авторов о том, что аналитическая форма императива служит для создания эмоционально-усиливающего эффекта [19, p. 284].
.1.4 Императивные предложения с конечными формативами
Императивные предложения, выражающие речевой акт приказа, могут быть модифицированы конечными формативами в виде присоединительных вопросов (также их могут называть присоединительными императивами -
[16, с. 53]). Рассмотрим примеры использования таких структур в высказываниях:
Fetch me some water, will you? [39, p. 132].
Aibileen, get me a little more iced tea, would you, please? Hilly asked. I go and get the pitcher from the refrigerator [39, p. 185].
.1.5 Безглагольные эллиптические императивные предложения
Поскольку речевой акт приказа в основном имеет место в диалогической речи, которой свойственно стремление к языковой экономии и, как следствие, употребление большого количества эллиптических структур, совершенно естественно существование эллиптических форм выражения императива. Исследователи выделяют две основные группы безглагольных эллиптических императивных предложений: именные и наречные. Рассмотрим примеры использования таких предложений в произведениях художественной литературы:
Name, said the man on reception, who, worryingly, was very fat himself [35, p. 50].
Вышеприведенное высказывание представляет собой именное безглагольное эллиптическое императивное предложение. Ситуация, в контексте которой было произнесено высказывание, может быть отнесена к категории «стандартизированных… с заранее известным ритуалом поведения» [2, с. 70] - секретарь в клинике требовал сообщить необходимую для стандартной процедуры оформления информацию. У адресата высказывания не было возможности не предоставлять такую информацию, поэтому речевой акт считается прескриптивным, близким по иллокутивной силе высказывания к приказам. Следует также отметить, что использование в речи эллиптических предложений указывает на достаточную информированность участников речевого акта об упомянутых в нем явлениях. В таких случаях отсутствующие члены императивного предложения без труда могут быть восстановлены. Адресант, очевидно, предполагал, что адресат без труда справится с задачей восстановления полного предложения, от которого было образовано эллиптическое, поэтому выбрал такую экономичную форму выражения речевого акта.
Для речевого акта приказа, указанного в отрывке ниже, адресант использовал наречное безглагольное эллиптическое императивное предложение:
Whats your toothbrush look like? asked Lettie. Quickly [37, p. 130]. Для ситуации, в которой был произведен вышеуказанный речевой акт, характерен «дефицит времени» [2, с. 71], что подтверждается нашими фоновыми знаниями о том, что ответ был необходим очень быстро ввиду экстремальности ситуации и нехватки времени. Отнесение же высказывания к речевым актам приказа определяется приоритетной статусной позицией говорящего.
Следующее высказывание состоит из нескольких наречных безглагольных эллиптических императивных предложений:
My fathers cheeks were burning red, now, and his lips were thin. He said, Outside. Into the hall. This minute [37, p. 92].
Анализ ситуационного контекста позволяет нам понять крайнюю степень эмоционального напряжения адресанта. Учитывая еще и приоритетную позиционную роль говорящего, мы можем сделать вывод об облигаторности и высокой степени категоричности высказывания. Очевидно, что по существу данный речевой акт не предполагает отказа в побуждении, что окончательно убеждает нас в том, что высказывание следует отнести к речевым актам приказа. Следует также отметить, что безглагольные эллиптические предложения отличаются большей категоричностью, не допускающей отказа от выполнения действия, к которому побуждают. В то время, как глагольные конструкции могут предполагать такую «опцию» по возможности не подчиниться побуждению.
.1.6 Междометные императивные предложения
В современном английском языке также встречаются императивные предложения, состоящие из одного междометия - междометные императивные предложения. Как правило, такие предложения выражают команду или приказ [27, с. 242]. Рассмотрим пример употребления такого предложения:
Shhh! Im on the PHONE! [35, p. 10].
Речевой акт состоит из двух предложений (высказываний). Первое высказывание представляет собой междометное восклицательное императивное предложение, употребить которое говорящего заставили очень сильные эмоции и экстренность ситуации [27, с. 242]. Высказывание произведено адресантом, имеющим позиционное превосходство (в отношениях «мать - дети»). Все вышеупомянутое указывает на категоричный характер побуждения, что позволяет нам отнести высказывание к речевым актам приказа. Следует отметить, что данное высказывание сопровождается предложением, выражающим объяснение причины побуждения, что очень характерно для англоязычного речевого поведения: таким образом говорящий указывает на вынужденный характер действия, к которому побуждает адресата, тем самым смягчая прямое давление, оказываемое на него [20, с. 275].
Как видно из всего вышесказанного, можно выделить множество особенностей использования императивных предложений для выражения речевого акта приказа. И это представляется совершенно естественным, так как иллокуция приказа подразумевает высокую степень категоричности, а именно императивные предложения могут ее обеспечить. Возможно, поэтому многие авторы отмечают, что для выражения иллокуции приказа императивные предложения подходят наилучшим образом и что они составляют ядро функционально-семантического поля категории побудительности [31, с. 157]. Неудивительно, что в произведениях художественной литературы частотность употребления императивных предложений для выражения речевых актов приказа является самой высокой.
2.2 Неимперативные предложения как средство выражения речевого акта приказа
Кроме собственно императивных (побудительных, повелительных) предложений, в английском языке побуждение может выражаться другими коммуникативными типами предложений - по форме своей предложения могут использоваться повествовательные и вопросительные. В рамках теории речевых актов такие предложения, как уже упоминалось, интерпретируются как косвенные побудительные речевые акты, представляющие собой предикативные модели, которые в литературе нередко обозначается терминами «конвенции» (языковые и речевые) или «рамочные конструкции», закрепленные в языковом сознании носителей языка. М.Я. Блох относит такие предложения к предложениям промежуточного коммуникативного типа, которые совмещают в себе черты, как правило, двух основных коммуникативных типов, которые, в свою очередь, формируются посредством четко сложившихся, предикативных моделей [3, с. 171].
Рассмотрим подробнее употребление непобудительных (неимперативных) типов предложений для выражения речевого акта приказа в современном английском языке на примерах высказываний, взятых из произведений художественной литературы английских и американских авторов.
Как отмечают многие авторы, чтобы распознать побудительные признаки при анализе повествовательных и вопросительных конструкций, необходимо ориентироваться на прагматические параметры коммуникации. Поэтому будем учитывать такие параметры в нашем анализе.
Как показывает анализ теоретического и практического материала, повествовательные по форме предложения широко используются в качестве средства выражения интенции приказа. В свою очередь такие повествовательные предложения можно условно разделить на группы. Рассмотрим каждую группу таких предложений отдельно с точки зрения возможности выражения иллокуции приказа в определенном прагматическом контексте.
2.2.1 Повествовательные предложения с глагольными предикатами в форме изъявительного наклонения
В английском языке для выражения интенции приказа также очень часто используются повествовательные предложения с глагольными предикатами в форме изъявительного наклонения простого настоящего времени, простого будущего времени и настоящего продолженного, в которых побуждение выражено эксплицитно. Рассмотрим на примерах использование всех указанных форм.
Прежде всего, необходимо отметить предложения с перформативными глаголами. К таким предложениям относятся конструкции с предикатами директивной семантики, как в примере высказывания, указанного ниже:
Order another complete check on all the OR machines immediately [36, p. 190-191].
Предложение относится по форме к повествовательному типу предложения, при этом имеет побудительную интенцию, выраженную через директивную семантику глагола. Очевидно, в данном предложении опущено подлежащее, что характерно для устной речи в целях экономии языковых средств. К побудительным высказываниям данное предложение нам помогает также отнести предполагаемая ответная реакция, которая схожа с реакцией, следующей за обычными побудительными предложениями в подобном ситуационном контексте (в данном случае беспрекословное подчинение). А социально-психологическая дистанция между участниками коммуникации («начальник - подчиненный») позволяет нам определить позиционное превосходство адресанта, что делает данное побудительное по цели высказывания предложение категоричным и облигаторным, что соответствует характерным чертам речевого акта приказа. Наличие же хрононима immediately дополнительно усиливает иллокуцию приказа, делая его более категоричным.
В следующих примерах демонстрируется использование повествовательных предложений со сказуемым в простом настоящем времени:
Ursula Monkton was at the bedroom door. W e don t ta lk to hi m, she told to my sister. We wont talk to him again until hes allowed to rejoin the family [37, p. 99-100].
В приведенном выше примере речевой акт в форме повествовательного предложения со сказуемым в изъявительном наклонении настоящего времени выражает категорическую команду-указание, очень схожую по иллокутивной силе с приказом (на что указывает нам ситуационный контекст). Адресант находится по отношению к адресату в позиционном превосходстве (в отношениях «няня - ребенок»), поэтому побуждение в данном случае обязательно к исполнению. Как мы знаем из контекста, адресат принял приказ к исполнению, что само по себе подтверждает иллокуцию высказывания.
Рассмотрим подобный пример, в котором используется та же форма предложения с подобными целями высказывания:
W e don t hit , I said despairingly. W e don t hit . Im going to count to... to... Its not OK to hit [35, p. 135].
Здесь так же имеет место позиционное превосходство адресанта над адресатом (в отношениях «мать - ребенок»), а также соответствующая ответная реакция. Примечательно, что в данном случае для усиления иллокуции приказа использован синтаксический повтор - характерное для английского языка средство эмфазы, используемое для усиления воздействия на адресата [19, с. 284].
We cant afford it! And we do not take orders from the Holbrooks! [39, p. 15].
А в данном высказывании, в котором так же использован глагол в изъявительном наклонении настоящего времени, о категоричности побуждения нам сообщают ситуационный контекст (данному высказыванию предшествовала полемика, поэтому очевидно состояние сильного напряжения и возмущения говорящего), а также паралингвистические элементы коммуникации, например, интонация, которая выражена, прежде всего, графически (посредством использования восклицательного знака).
В английской речи встречаются также повествовательные высказывания-запреты, которые формально выражают отсутствие у адресата желания совершать какое-либо действие (некоторые исследователи относят такие высказывания к «маркированным национально-специфическим средствам выражения побуждения» [16, с. 54]):
Go upstairs, he says. Go into the bedroom and shut the door. You mustnt call anyone, OK? I mean it, Anna. Y o u d on t wa nt to c a ll a nyo ne . Not with Evie here. We dont want things to turn nasty. Anna doesnt look down at me. She clutches the child to her chest, steps over me and hurries away [38, p. 395].
Выделенный в данном отрывке речевой акт, по сути, является запретом, хотя по форме - выражением волеизъявления адресата. На самом деле у адресата отсутствует «опция» выбора: запрет, выраженный в данном высказывании, является категоричным и облигаторным, что подтверждают также другие сопутствующие высказывания, тоже категоричного характера, выраженные другими языковыми средствами.
Следующие примеры демонстрируют использование повествовательных переложений со сказуемым в настоящем продолженном времени:
Not so fast. Nobo d y s go ing anywhere before you put all those things back like they were. Theres Boötes missing from the sky. Theres an oak tree gone, and a fox. You put them all back, the way they were [37, p. 212-213].
Ситуационный контекст подсказывает нам, что здесь имеют место субординативные отношения и что любые действия слушающих должны быть, прежде всего, «санкционированы» говорящим. Поэтому высказывание является категоричным и облигаторным побуждением.
…You can ruin your own life if you want to, but yo u re not r uining mine. Not any more [38, p. 65].
В данном случае участники коммуникации находятся как будто в близкой социально-психологической дистанции, но фоновые знания подсказывают нам, что адресант больше не считает адресата вправе вмешиваться в свою жизнь, на этом основании заявляет о своей приоритетной позиции в данной ситуации. Поэтому указанный речевой акт можно интерпретировать как речевой акт приказа.
Aunt Elner, you are not going on the radio, let me talk to them [36, p. 241]. Примечательно, что в вышеуказанном примере автор выделил в тексте курсивом слово not для выражения особенной интонации, которая используется здесь для усиления иллокуции запрета, то есть для усиления его категоричности (запрет - одна из форм приказа). Еще учитывая убеждение адресанта в приоритетности своей позиции, можно с уверенностью сказать, что она (адресант) вложила в свое высказывание интенцию приказа.
В речи также встречаются предложения, в которых побуждение передается эксплицитным способом через будущее действие адресата. Е.И. Беляева отмечает, что такой речевой акт приобретает иллокутивную силу приказа при субординативных отношениях (при обращении старшего к младшему) [2, с.74], как в приведенных ниже примерах:
You will eat your food, said my father. You will at least try it. And apologize to Miss Monkton [37, p. 91].
Высказывание состоит из нескольких предложений, являющихся, по сути, перечислением действий, к которым побуждает адресант. Все высказывания по форме представляют собой повествовательные предложения с глагольным сказуемым в изъявительном наклонении в неопределенном будущем времени (в последнем из которых, очевидно, опущено подлежащее и вспомогательный глагол, что характерно для устной диалогической речи). Из ситуационного контекста нам понятно позиционное превосходство адресанта (в отношениях «отец - сын»), поэтому мы можем заключить, что указанные речевые акты имеют иллокутивную силу приказа.
Mother looked off, sighed. W e ll d is c us s it later, Eugenia. Come on to the kitchen, let me introduce you to the new maid, Pascagoula [39, p. 69].
В вышеуказанном примере субординативные отношения («мать - дочь») так же определяют категоричность и облигаторность действий, указанных в побуждении. Единственное отличие от предыдущего примера - в данном случае лишь адресант был убежден в своем позиционном превосходстве, рассчитывая на конкретную реакцию адресата, а именно подчиниться приказу. Но из контекста мы знаем, что дочь уже взрослая, только что вернулась из колледжа, где жила самостоятельной жизнью. Поэтому адресант шел на определенный риск, выбирая такие речевые стратегии, ведь адресат мог не признавать позиционного превосходства и поэтому не подчиниться приказу. Что и произошло: But I didnt follow mother to the kitchen. Получается, что данный речевой акт не был успешным, вероятно, речевая стратегия была выбрана неудачно (при сложившейся на тот момент социально-психологической дистанции между коммуникантами приказы со стороны адресанта были неуместны).
Интенция приказа может выражаться имплицитно посредством повествовательных предложений. Как правило, значение побуждения в таких высказываниях может пониматься только при анализе их ситуативной семантики. К таким высказываниям относятся, например, предложения, в которых описывается состояние дел, требующее, по мнению говорящего, изменения. Такое высказывание само по себе становится мотивом действий адресата с целью изменить ситуацию, а кроме того, приобретает иллокутивную силу приказа при приоритетной позиции говорящего. Рассмотрим примеры таких высказываний:sniffs. It is not appropriate for the two of you to watch together, and she flips the channel, stops on an afternoon rerun of Lawrence Welk [39, p. 83].
Вышеуказанное повествовательное предложение мы можем интерпретировать как речевой акт приказа, поскольку семантика фразы It is not appropriate указывает нам на то, что говорящий оценивает текущее состояние дел, как требующее изменения. И, кроме того, из ситуационного контекста нам понятна приоритетность позиции говорящего над всеми слушающими (в отношениях «мать - дочь» и «хозяйка - служанка»).
Похожий пример встретился в другом источнике, в котором первая часть высказывания представляет собой повествовательное предложение, выражающее оценку говорящим текущего состояния дел:
A voice said, This is unacceptable. … On what authority do you harm my child? A pause… [37, p. 210].
Фоновые знания обеспечивают всем участникам коммуникации понимание приоритетности позиции говорящего. Они (фоновые знания) так же дают нам основание полагать, что целью высказывания было прекратить (запретить) действия, производимые адресатами. Семантика фразы This is unacceptable указывает на мнение говорящего о ситуации - он хочет ее изменить, так как считает недопустимой. Ввиду всего вышеуказанного высказывание принимает иллокутивную силу приказа. Примечательно, что за речевым актом последовала ответная реакция адресатов - они прекратили недопустимые по мнению адресанта действия, что дополнительно подтверждает иллокуцию приказа. Таким образом, речевой акт может считаться успешным, а стратегия говорящего - адекватной.
2.2.2 Повествовательные предложения с глагольными предикатами в форме сослагательного наклонения
Хотя считается, что формы сослагательного наклонения при выражении побуждения используются скорее для смягчения интенции говорящего, тем не менее, встречаются случаи их употребления и для выражения даже таких категоричных директивных речевых актов, как приказ. Рассмотрим такой случай употребления сослагательного наклонения:dialing tone continued, and over it, I heard Ursula Monktons voice saying, Properly brought-up young people would not even think about sneaking off to use the telephone, would they? I did not say anything, although I have no doubt she could hear me breathing. I put the handset down on the cradle, and went back into the bedroom I shared with my sister [37, p. 78].
Вышеуказанное высказывание Урсулы Монктон представляет собой повествовательное предложение с глагольным предикатом в форме сослагательного наклонения. Ситуационный контекст позволяет нам понять, что действия мальчика (адресата), на которые намекает Урсула (адресант) в своем высказывании, не были разрешенными и угрожали ее безопасности. Из контекста мы знаем, что адресат обладал необходимыми фоновыми знаниями о ситуации и, очевидно, понял правильно иллокуцию высказывания адресанта. Произнося высказывание, адресант предполагал конкретную ответную реакцию адресата - немедленно прекратить начатое. Наличие таких предполагаемых ответных действий адресата на высказывание дает нам право считать его (высказывание) побудительным [34, с.305-310]. Учитывая все вышесказанное, а также позиционное превосходство адресанта (в отношениях «няня-демон - воспитанник-мальчик»), можно считать такое побудительное высказывание категоричным и облигаторным. Все перечисленные факторы соответствуют характеристикам речевого акта приказа. Реальные же ответные действия адресата - он беспрекословно подчинился (испугался, положил телефон, оставил попытки звонить) - только подтверждают это.
.2.3 Повествовательные предложения с модальными предикатами
Большинство исследователей выделяют повествовательные предложения с модальными предикатами в отдельную группу средств выражения побуждения. Рассмотрим возможности употребления таких предложений для выражения речевых актов приказа.
Для выражения облигаторности и долженствования, которые характерны для речевого акта приказа, в английском языке могут быть использованы различные модальные глаголы, такие как must, have to, ought to, shall, should, to be to и другие. С помощью этих глаголов коммуниканты определяют различные оттенки модальных значений.
При этом следует отметить, что использование модальных глаголов для выражения побуждения, в том числе категоричного (то есть речевого акта приказа), прежде всего, связано с национальным характером англоязычного общения. Как утверждают многие исследователи, уважение личного пространства и соблюдение дистанции между собеседниками заставляют англичан прибегать к более «мягким» конструкциям с модальными глаголами [11], которые позволяют формально обойти прямое давление, придают характер «тактичного нажима» побудительному высказыванию [31, с. 159].
Особенностью модального глагола must является то, что он выражает долженствование в самом широком смысле, безоценочно по отношению к сообщаемому [1, с. 313]. Как отмечает Е.И. Беляева, он может использоваться для выражения любых типов директивных речевых актов. Но при приоритетной позиции говорящего (особенно не подвергающейся сомнению), а тем более при побуждении к действию, бенефактивному для слушающего, высказывание с использованием глагола must выражает
категоричное побуждение, имеющее иллокутивную силу приказа [2, с. 76- 77]:
You must essen, eat, … like a person, not a chazzer, a pig. When animals eat, they fress. People essen. Eat like a person [37, p. 196].
В вышеуказанном примере фоновые знания о ситуации позволяют нам, прежде всего, понять приоритетную позицию говорящего (в отношениях «властная бабушка - внук»). Кроме того, действие, к которому побуждает бабушка-адресант, можно считать бенефактивным для внука-адресата, так как целью воспитательных действий бабушки является благо внука. Таким образом, мы можем понять, что данное высказывание относится к прескриптивному типу директивов, то есть его можно отнести к речевым актам приказа.
Значение глагола must усиливается при использовании его в отрицательной форме, при этом оно выражает необходимость не делать что- либо [1, с. 313] или категоричный запрет [20, с. 190], что мы можем наблюдать в следующем примере:
You mus t n t c a ll anyone, OK? [38, p. 395].
Приоритетная позиция говорящего, о которой мы знаем исходя из контекста, позволяет нам отнести данное высказывание, построенное с использованием модального глагола must в отрицательной форме, к прескриптивным речевым актам. Его категоричность, как мы уже упоминали, усиливается отрицательной формой модального глагола. Высокая категоричность соответствует той ситуации, которую мы наблюдаем по контексту (маньяк обращается к своей жертве), поэтому кажется логичным выбор адресантом такого средства выражения приказа. Примечательно, что в данном высказывании используется эквивалент присоединительного императива ОК?, который, во-первых, служит для поддержания обратной связи с адресатом, а, во-вторых, по крайней мере, формально смягчает категоричность конструкции побуждения и поддерживает необходимую для английских коммуникантов вежливость общения [16, с. 53].
Еще одним модальным глаголом, выражающим долженствование, является глагол have to. В отличие от глагола must, он выражает не необходимость выполнения действия вообще, а вынужденную необходимость, обусловленную сложившимися обстоятельствами [1, с. 314]. Указание на вынужденный характер побуждения к действию вообще характерно для англоязычной коммуникации, оно тоже является одной из формальных стратегий смягчения импозитивности высказывания [20, с. 275]. Рассмотрим некоторые примеры использования конструкций с модальным глаголом have to.
Listen, you have to stop this, OK?... Please, Rachel, you cant call me like this all the time. You ve got to sort yourself out [38, p. 32].
В первом высказывании используется конструкция с модальным глаголом have to. Фоновые знания о ситуации позволяют нам понять приоритетную позицию говорящего, которая определяет облигаторность выполнения указанного в побуждении действия и придает высказыванию иллокутивную силу приказа. Использование модального глагола have to можно объяснить стремлением говорящего смягчить категоричный директив. Это намерение говорящего снизить хотя бы формально прямое давление на слушающего (формально, так как и без его использования результат от произнесения высказывания ожидался бы тот же) подтверждается также использованием эквивалента присоединительного императива ОК?, характерного для придания общению вежливости. В указанном примере имеется также другое высказывание, построенное с использованием сочетания to have got to, которое характерно для употребления в разговорной речи [1, с. 315] и имеет то же значение, что и to have to.
Отрицательная форма глагола to have to, как правило, придает ему оттенок отсутствия необходимости что-либо делать. Рассмотрим следующий пример:
Now, she said, you step into the bucket. You do n t ha ve to take your shoes off or anything. Just step in [37, p. 189].
Модальный глагол shall, как утверждается, выражает, в отличии, например, от глагола must, особый оттенок категоричности [2, с. 78]. Поэтому объяснимо его использование в следующих примерах:
No person shall require any white female to nurse in wards or rooms in which negro men are placed…
…The officer in charge shall not bury any colored persons upon ground used for the burial of white persons [39, p. 173].
Приведенные выше предложения - часть свода законов, применяемых в первой половине ХХ века на юге США по отношению к чернокожим. Очевидна облигаторность действий, указанных в приведенных примерах. Очевидно также статусное превосходство адресанта (законодателя). Все вышесказанное позволяет нам отнести высказывания к категоричным приказам, поэтому использование в данном случае модального глагола shall, придающего высказыванию еще больший оттенок категоричности, а также «излишней настойчивости» и даже грубости, вполне логично.
В следующем высказывании использован модальный глагол be to: If you talk to Safron about the pages you are not to give her any idea that you are not one hundred per cent in love with Stock- [35, p. 307].
Институализированная субординация, которая имеет место в данной ситуации общения (в отношениях «начальник - подчиненный»), позволяет говорящему использовать модальный глагол be to для выражения побуждения к действию, предварительно запланированному. Сам по себе глагол придает высказыванию оттенок категоричности, что вполне допустимо выражать при данных отношениях между коммуникантами («начальник - подчиненная»).
Высказывания с использованием модального глагола can в отрицательной форме принимают значение запрещения (которое является отрицательной формой приказа), как в следующем примере:
Same rules as yesterday, little pitcher, she said. Yo u c a n t le a ve the property. If you try, I will lock you in your bedroom for the rest of the day, and when your parents come home I will tell them you did something disgusting [37, p. 85].
В данном случае отмеченное высказывание, в котором использована конструкция с модальным глаголом can в отрицательной форме, произведено адресантом, имеющим статусное превосходство над адресатом (в отношениях «няня - мальчик») и вкладывающим в высказывание свое волеизъявление по запрету совершения действия. Примечательно, что иллокуция приказа (запрета) усиливается в данном случае использованием угрозы в последующем высказывании.
Подводя итоги возможностям использования модальных глаголов при выражении речевого акта приказа, в целом можно отметить, что для этого необходимо соблюдение условия приоритетности позиции говорящего. Соблюдение этого условия обеспечит высказыванию категоричность и облигаторность выполнения указанного в нем действия.
.2.4 Повествовательные предложения с пассивными конструкциями
Достаточно часто в приказах, инструкциях и запретах встречается использование пассивного залога. Как отмечают исследователи, данная конструкция служит для реализации стратегии дистанцирования (уклонения), то есть для формального смягчения категоричности директивного речевого акта, что характерно для английских коммуникантов даже при выражении категоричных побуждений [20, с. 274]. Рассмотрим в качестве примера случай из романа «Бриджит Джонс. Без ума от мальчишки», а именно ситуацию посещения главной героиней клиники по снижению веса, где медицинский работник побуждает ее к следованию правилам диеты:
Bridget, said the nurse, yo u re s upp os e d to replace the meals with the protein products, not eat them as well [35, p. 51].
В вышеприведенном примере очевидно позиционное превосходство адресанта над адресатом (в отношениях «медицинский работник - пациент»), очевидна облигаторность действия, к которому побуждают адресата (предполагается, что пациенту необходимо строго соблюдать предписания). Но, как уже упоминалось, даже при обладании власти над адресатом, английские коммуниканты не стремятся демонстрировать свое статусное превосходство, а наоборот, пытаются его минимизировать, используя стратегии смягчения прямого воздействия. В данном случае снижение давления происходит за счет пассивной конструкции, при использовании которой достигается выведение адресата из ситуации, что способствует смягчению эффекта непосредственного давления на собеседника и выражению уважения к его личной автономии. В таком случае приказ выражается в виде правила, которое необходимо выполнять.
Рассмотрим еще один пример использования пассивного залога при выражении речевого акта приказа:
Miss Leefolt look down at her, start shaking her finger. Mae Mobley, you know yo u re no t s uppos e d to climb up out of your crib! [39, p. 15].
Ситуационный контекст подсказывает нам эмоциональное состояние адресанта, а использование им невербальных средств общения усиливает иллокуцию высказывания (на усиление экспрессивности приказа влияет физическое расположение участников разговора, а также использованные жесты, которые можно было понять только определенным образом, так как им присуще значение директивности). Кроме того, фоновые знания позволяют определить позиционное превосходство адресанта (в отношениях «мать - дочь»), а также его пренебрежительное отношение к адресату (мать никогда не приласкает своего ребенка, применяет методы насилия в целях воспитания, общается с ним только с позиции превосходства с целью дать указания). Становится очевидно, что данное высказывание является категоричным приказом. Однако даже в этом случае говорящий прибегает к использованию пассивной конструкции, которая создает эффект смягчения прямого давления.
Стоит отметить, что во всех приведенных примерах смягчение давления на собеседника за счет использования пассивных конструкций является скорее формальным. Создается некая иллюзия смягчения директива, но на самом деле иллокутивная сила приказа (предписания) остается неизменной. Адресату не предоставляется возможности не совершать действие, к которому его побуждают. Однако использование адресантами стратегий дистанцирования для выражения речевых актов приказа представляется логичным или необходимым в связи с особенностями отношения английских коммуникантов к личной дистанции, личной автономии.
.2.5 Оптативные предложения
Многие исследователи выделяют в отдельную группу средств выражения директивных речевых актов оптативные предложения - синтаксические конструкции со сложным дополнением с глаголами желания и директивными предикатами. Нас в первую очередь интересует, какие из них употребляются для выражения речевого акта приказа, то есть для выражения наиболее категоричных высказываний из класса директивов. Как, например, отмечает Е.И. Беляева, оптативные предложения обладают разной степенью категоричности. Из всех возможных оптативных конструкций - I wish you would do X; I wish you to do X; I want you to do X; 1 should like you to do X - только конструкции типа I wish you to do X; I want you to do X не имеют смягчающего элемента и поэтому звучат более авторитарно. При этом, если соблюдены определенные прагматические условия, определенный прагматический контекст (например, приоритетность позиции говорящего) такие оптативные предложения интерпретируются как прескриптивные директивные речевые акты (например, речевой акт приказа): высказанное вышестоящим действие является облигаторным для нижестоящего [2, с. 72].
Рассмотрим примеры из произведений художественной литературы для подтверждения всего вышесказанного:
We want you to meet Ambergis and we… He disappeared again [35, p. 243].
В данном случае руководитель адресует высказывание своей подчиненной, такая социально-психологическая дистанция определяет приказной характер речевого акта, то есть говорящий имеет приоритетную инстутитивную позицию, поэтому данный речевой акт, выраженный с использованием оптативного предложения, может интерпретироваться как приказ, так как в таком случае действие, высказанное как пожелание вышестоящего, должно интерпретироваться как облигаторное для нижестоящего.
Billy. Mabel. Your mums been to the dentist and shes feeling poorly. Now. I want you to be a little lady and a little gentleman and be nice to her. Yes, Mr Wallaker, they said, like automatons, putting out their hands to hold mine [35, p. 300].
Учитель адресует высказывание своим ученикам, то есть говорящий имеет приоритетную инстутитивную позицию, поэтому данный речевой акт, выраженный с использованием оптативного предложения, так же, как и предыдущий, может интерпретироваться как приказ, так как действие, к которому побуждает вышестоящий, является облигаторным.
Для сравнения приведем пример использования в речи оптативного предложения, которое не может быть названо приказом в виду отсутствия приоритетности позиции говорящего:
I jus t wa nted yo u to keep the date free [35, p. 2].
В вышеуказанном примере читателю понятно, что адресант и адресат данного речевого высказывания находятся в близкой социально- психологической позиции (в отношениях «подруга - подруга»), поэтому данный речевой акт не является облигаторным, но подлежит удовлетворению в силу вежливости [2, с. 72]. Кроме того, наличие just смягчает директив. Все вышесказанное дает нам основание предполагать, что данное высказывание, скорее всего, не может считаться приказом.
.2.6 Вопросительные предложения
Особый интерес у исследователей вызывает использование вопросительных предложений для выражения директивных речевых актов, в том числе речевого акта приказа. Согласно теории речевых актов, вопросительные предложения могут быть косвенной формой выражения побуждения. Некоторые исследователи утверждают, что именно вопросительные предложения употребляются в большинстве случаев использования косвенных речевых актов вообще [33, с. 132; 23], хотя другие выражают сомнения по поводу широкого использования предложений такого типа для выражения категоричных высказываний, таких, как приказ [18, с. 287]. Однако, опыт многих исследователей, а также анализ произведений художественной литературы английских и американских авторов, подтверждает возможность использования вопросительных предложений для выражения речевого акта приказа. Рассмотрим далее подробнее возможности использования таких предложений.
Многие отмечают, что большая часть вопросительных предложений, использующихся для выражения побуждения, представляют собой так называемые «рамочные» конструкции: Could you … (please)? Can you … (please)? Will you … (please)? Would you … (please)? Wouldnt you …? Would it be too much if …? Would it be too much trouble …? Why dont you…? Why not do…? и др. [33, с. 132; 2, с. 23]. Так же их называют речевыми штампами. Такие конструкции могут быть отнесены к речевым конвенциям, на которые ссылаются многие авторы. Следует также отметить, что, если исходить из классификации предложений по коммуникативным типам, предложенной М.Я. Блохом, то данный вид предложений представляет собой промежуточный тип, а именно вопросительно-побудительный [34, с.323].
Рассмотрим ниже примеры использования таких конструкций для выражения речевых актов приказа:
Could you please tell your wife to stop lying to the police about me? Pretty low, dont you think, trying to get me into trouble? Telling police Im obsessed with her and her ugly brat? She needs to get over herself. Tell her to leave me the fuck alone [38, p. 141].
Вышеприведенное высказывание представляет собой текст электронного сообщения, состоящий из нескольких предложений (высказываний). Первое и, очевидно, главное по смыслу высказывание, представляет собой вопросительное предложение, образованное при помощи рамочной конструкции Could you please…?, которая в большинстве случаев является средством построения вежливых высказываний. Однако общий резкий тон письма, а также фоновые знания о ситуации и участниках коммуникации дают нам основание полагать, что даже первое высказывание, сформулированное в виде вопросительного предложения, обозначающего обычно вежливую просьбу, является категоричным директивным высказыванием. Из ситуационного контекста нам очевидно, что адресант, записывая обращение к адресату, находился в состоянии крайней степени раздражения и несдержанности (в том числе ввиду пребывания в алкогольном опьянении) и предполагал облигаторность действия, к которому побуждал. Примечательно, что даже в такой ситуации адресант выбирает характерные для его национальной культуры стратегии по выражению мысли косвенно, с помощью «рамочной» вопросительной конструкции (очевидно, в целях смягчения прямого воздействия и сохранения уважения к личной автономии).
Следующий пример так же является иллюстрацией того, как побуждение к действию, облигаторному для слушающих, выражается косвенно с помощью рамочной вежливой вопросительной конструкции:
Look, will everyone just SHUT UP?! [35, p. 134].
Данное высказывание, оформленное в виде вопросительного предложения, образованного с помощью рамочной конструкции Will you…?, мать адресовала своим детям (отметим приоритетность ее позиции) в состоянии неконтролируемого гнева, на что указывает восклицание и особый шрифт, который используется для написания некоторых слов в целях выражения экспрессивности интонации. Фоновые знания о ситуации и все вышеуказанные факторы позволяют нам отнести данный речевой акт к приказам. Указанный пример подтверждает тот факт, что даже при отсутствии крайней необходимости вежливого общения (например, в кругу семьи) английские коммуниканты все равно имеют тенденцию использовать вежливые формы выражения своих категоричных побуждений.
Таким образом, следует учитывать тот факт, что смягчение категоричных высказываний, таких, как команда, приказ, вполне характерно и для семейного дискурса. Так, для побуждения ребенка к действию родители часто употребляют вежливые вопросительные формы обращения. И только в случае, если ребенок не реагирует должным образом, когда раздражение родителей нарастает, они могут выбирают для побуждения уже другие формы, более категоричные [20, с. 268-269]. Мы можем проследить эту тенденцию в следующем отрывке из произведения художественной литературы:
He had somehow got onto his iPod without me noticing.
(1)What are you DOING???? I burst out. Yo u ve had your time. Your ne xt t i me is n t t ill fo ur o c loc k !
But I wasnt doing Skylanders for the whole forty-ive minutes. I was only playing for thirty-seven minutes because it was loading and you SAID you would save my time when I went to the toilet.