Византийская империя XI-XII вв.: практика интеграционных процессов

Введение

К середине XI века Византийская империя, ослабленная как внутренними противоречиями, так и внешним давлением, столкнулась с прибывшими с востока тюрками-сельджуками. В условиях кризиса власти и развала армии, Византийская империя не смогла оказать отпор вторгнувшимся завоевателям. В 1071 году император Роман Диоген (1068-1071) неудачно попытался остановить вторжение кочевников на территорию империи, в результате чего византийские войска были разбиты в битве при Манцикерте, а сам император попал в плен. Это поражение, а также переворот в Константинополе против власти Романа Диогена лишили империю возможности организовать эффективную оборону границ. По этой причине, Византийская империя не только утратила свое влияние на Ближнем Востоке и лишилась власти над рядом зависимых от нее государств, но и почти полностью потеряла важнейший для государства регион - Малую Азию.

В 1081 году, с приходом к власти Алексея Комнина начинается процесс постепенного отвоевания Малой Азии у сельджуков, который растянулся почти на век, до конца правления императора Мануила Комнина в 1180 год, и так и не увенчался успехом. Конец этим попыткам был положен в битве при Мириокефале в 1176 году. По мнению Г.Г. Литаврина «….попытки отвоевать центр полуострова закончились катастрофой при Мириокефале(1176). Границы здесь временно стабилизировались, в основном в силу междоусобий в Иконийском султанате, но империя уже не имела сил не только на реконкисту, но и на действенный контроль над своими наместниками в восточных провинциях».

Проникновение масс тюрок-сельджуков на территории Византийской империи, неизбежно ставило византийскую власть перед необходимостью решать сельджукский вопрос. Однако она не имела достаточно сил, чтобы военным путем вытеснить сельджуков с занятых ими территорий. По этой причине, один из аспектов восточной политики императоров был направлен на попытки интеграции кочевников в структуры византийского государства и общества.

Актуальность данной работы обусловлена тем, что в современном глобальном открытом мире, в котором различные культуры и народы постоянно взаимодействуют между собой и влияют друг на друга, особый интерес представляет то, как эти народы выстраивают взаимоотношения друг с другом. Один из важных аспектов таких взаимоотношений - это интеграция народов с отличной культурой в государственную и общественную систему.

Новизна данной работы заключается в том, что взаимоотношения Византийской империи и тюрок-сельджуков занимают одно из важнейших мест в византинистике. Историк-византинист и специалист по истории тюрок Р.М. Шукуров, касаясь вопроса о византийско-тюркских взаимоотношениях в историографии отмечал: «При этом, турецкий (тюркский) вопрос решительно выводится за рамки внутренней жизни империи, тюркское начало квалифицируется как нечто сугубо чуждое и противоположное византийскому миру, а потому вдвойне разрушительное». Таким образом, проблема интеграции тюрок-сельджуков в Комниновский период всегда рассматривалась в контексте других проблем и не нашла своего отражения в самостоятельном исследовании. По этой причине представляется возможным рассмотреть комплексно проблему интеграции сельджуков в состав Византийской империи и благодаря этому, выделить как присущие только тюркам-сельджукам особенности интеграции, так и механизмы ее осуществления.

Объектом данного исследования является практика интеграции тюрок-сельджуков в состав Византийской империи в 1081-1180 годах.

Предмет исследования - непосредственные механизмы интеграционных процессов.

Цель данного исследования - выявить практику взаимоотношения Византийской империи с иноплеменниками на примере тюрок-сельджуков в условиях потери империей большей части малоазийских территорий.

Выполнению поставленной цели, будет способствовать решения следующих задач:

-        рассмотреть внешнеполитическое положение Византийской империи на востоке: в период предшествующий нашествию тюрок-сельджуков; в период активного завоевания сельджуками византийских территорий в Закавказье и Малой Азии; в период с 1081 по 1182 год, когда Империя предпринимала попытки отвоевать утраченные территории.

-        рассмотреть основные пути интеграции тюрок-сельджуков в Византийскую империю;

-        выделить ключевые особенности интеграции кочевников на примере тюрок-сельджуков.

Предложенное исследование охватывает хронологические рамки, начиная с 1071 года по 1180 год. Выбор нижней границы исследования обусловлен тем, что именно с 1071 года началось массовое проникновение тюрок-сельджуков на территорию Византийской империи. Выбор верхней границы исследования обусловлен тем, что после поражения при Мириокефале в 1176 году восточная политика Империи постепенно сходит на нет и к моменту смерти Мануила Комнина в 1182 году Империя оказывается погружённой в смуту, которая перечеркивает все попытки вернуть былое влияние в Малой Азии.

Территориальные рамки исследования охватывают Малую Азию и Северную Сирию - регионы, в которых Византийская империя в рассматриваемый период имела границы с сельджуками, а потому чаще всего соприкасалась с ними.

Источниковая база представлена, в первую очередь, трудами византийских хронистов.

О начальном этапе интеграции ценные сведения дает Анна Комнина в труде «Алексида». Ее историческое сочинение повествует о событиях с конца XI века по 1118 год. Так или иначе, практически в каждой главе Анна описывает малоазийскую политику своего отца. По этой причине в ее труде содержится достаточное количество сведений о турках-сельджуках и о характере их взаимоотношений с Византийской империей. Особенную важность эта работа представляет по той причине, что малоазийские события этого периода практически не упоминаются в других работах. Кроме того, в «Алексидае» Анна достаточно часто упоминает сельджуков, которые по разным причинам оказались на службе империи, что представляет особый интерес для нашего исследования. Сочинение было написано Анной Комниной уже после смерти своего отца в 1118 году. В основу ее сочинения по большей части легли собственные наблюдения, а так же свидетельства современников. И только начальная часть «Алексиады» представляет собой творческую переработку «Исторических записок» Никифора Вриенния Младшего - мужа Анны. Тот факт, что её сочинение дошло до нас во множестве списков, говорит об особенной популярности этого труда.

Для последующего периода с 1118 по 1180 год значимы два сочинения - «Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов» Иоанна Киннама и «История со времени царствования Иоанна Комнина» Никиты Хониата.

Иоанн Киннам являлся современников Мануила Комнина и занимал должность императорского грамматика. В ряде военных кампаний Мануила Киннам принял непосредственное участие. «Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов» Киннама представляет собой важный источник по истории Византийской империи XI века и в частности истории развития взаимоотношений Византии с сельджуками в этот период. Предположительно сочинение было написано в начале 80-ых годов XII века. Его основу составили как личные наблюдения Киннама, так и множество документов, рассмотренного им периода. Сочинение дошло до нас в нескольких списках, наиболее полным из них является Ватиканский, с которого в дальнейшем и были сделаны переводы этого труда на различные языки, в том числе и русский. Однако трудность для анализа представляет тот факт, что Киннам, следуя античной традиции в литературе, сознательно использовал для народов, населявших известный византийцам мир старые античные названия. Поэтому тюрки-сельджуки у него превратились в «персов». Впрочем, как и другие восточные народы. Однако, несмотря на это затруднение, большую часть замененных названий народов на «персов» можно идентифицировать исходя из ситуации, времени развития событий, географических данных, а также, частично, данных ономастики. Ценность этого источника в том, что автор, будучи личным свидетелем многих событий в царствование Мануила, по возможности беспристрастно и четко описывает их, делая акцент на все, что связано с войной и военными действиями. Описывая военные кампании автор неизбежно упоминает и о тюрках-сельджуках на византийской службе.

Сочинение Никиты Хониата также представляет особый интерес. Автор занимал важное положение в среде константинопольской знати в период правления Мануила Комнина и лично был свидетелем многих происходящих событий. Свою рукопись Хониат начал писать уже после падения династии Комнинов. Основной этап его творчества пришелся на начало XIII века. Опираясь на свидетельства очевидцев и собственные наблюдения, Хониат и составил свой труд. Это сочинение, также как и труд Анны Комниной, дошло до нас во множестве списков. В рамках данного исследования был использован только первый его том, повествующий о событиях с 1118 года по 1185. Также как и Киннам, Хониат достаточно кратко описывает период правления Иоанна Комнина, но зато подробно излагает те события, свидетелем которых он был. Среди всех византийских историков, творивших в данный период, Никита Хониат является наиболее беспристрастной фигурой, а потому он достаточно четко и полно описывает все современные ему события, которые касаются Византии. Затрагивает он и отношения с Иконийским султанатом. Особо ценна для исследования эта работа тем, что у Хониата содержатся детальные описания деятельности императоров, их малоазийской политики, а также тех переломных моментов, которые сыграли важную роль в будущем для византийцев.

Среди других источников, так или иначе затрагивающих тюркскую проблематику, можно отметить «Деяния франков и прочих иерусалимцев». В источнике описывается Первый крестовый поход(1096-1099) от лица неизвестного участника данного события. Наиболее важная часть этой хроники - описание пути крестоносцев через Византийскую империю. Автор четко подмечает все детали и особенности, Империи, которые являются уже привычными для византийцев, но чужды представителю латинского Запада. Благодаря этому здесь также достаточно часты упоминания о тюрках- сельджуках на византийской службе, которых автор называет «туркополами».

Среди восточных хроник можно выделить «Повествование о бедствиях армянского народа» Аристакеса Ластивертци - армянского хрониста конца XI- начала XII вв., который был свидетелем нашествия тюрок-сельджуков сначала в Армению, а затем и на территорию Византийской империи. Несмотря на некоторую тенденциозность и осуждение Византийской империи за беды армянского народа, автор в целом дает достаточно полную картину событий, происходивших в регионе во второй половине XI века, что дает нам возможность более полно представить себе масштаб и характер происходящего Степень научной разработанности проблемы. В основу теоретической базы данного исследования легли работы отечественных и зарубежных историков, посвященные как Византийской империи XI-XII веков в целом, так и проблемам интеграции и тюрок-сельджуков в отдельности.

Эти вопросы достаточно широко освещены в российской и советской историографии. Среди множества исследований, посвященных тюркской проблематике, в особенности можно выделить диссертацию Р.М. Шукурова «Тюрки в Византийском мире в XIII-XV веках». Несмотря на то, что монография посвящена периоду взаимоотношений тюрок-сельджуков, лежащему за рамками исследования, использованный автором понятийный аппарат, а так же детальный разбор механизмов проникновения и интеграции тюрок в Византийскую империю, является важным подспорьем для нашей работы. Историк анализирует тюркский элемент в Византийской империи эпохи Палеологов и отмечает, что в данный период он был достаточно значителен в империи. Так же автор обращает внимание на то, что многие тюрки оказались в империи еще до начала правления Палеологов.

Крайне важной монографией для нашей работы стала монография А.П. Каждана «Социальный состав господствующего класса Византии в XI-XII веках». В своем труде Каждан, анализирует не только социальное происхождение византийской знати, но также затрагивает и ее этнические корни. Александр Петрович отмечает, что в Византийской империи Комниновского периода присутствовал значительный тюркско-арабский элемент.

Среди исследований, посвященных непосредственно интеграции, важно отметить статью О.В. Ивановой «О путях интеграции иноплеменников в Византийской империи в VII-X вв. (преимущественно на примере славян)». В работе, автор детально разбирает механизмы интеграции иноплеменников в состав Византийской империи. Несмотря на преимущественно славянскую тематику статьи, О.В. Иванова делает важный вывод о том, что особенности политики империи по интеграции славян заключалась в том, что она стремилась полностью интегрировать те народы, которые оказались на внутренних территориях Византийской империи.

Еще одно исследование, посвященное малоазийской политике Империи в 1071-1176 годах, занимает особое место в отечественной историографии. Монография В.П. Степаненко « Византия в международных отношениях на Ближнем Востоке(1071-1176)» содержит ряд значимых сведений и выводов, касающихся проведения и итогов политики Византии в регионе. Наблюдения ученого представляют важность для исследования. Он отмечает тот факт, что, несмотря на успехи комниновской политики на востоке и оптимистичную оценку этой деятельности в историографии, Византии все же не удалось отвоевать этот регион. Таким образом, В.П. Степененко указывает на провал провал византийской политики, одной из черт которой являлась интеграция масс тюрок-сельджуков в состав Византийской империи.

Необходимо также уопмянуть статью В.А. Золотовского «Византийская армия при первых Палеологах: наемники на службе империи». В работе историк детально разбирает сущность наемничества в Византийской империи, его корни и структуру, а также отмечает особую роль наемников, как в рассматриваемый период, так и в предшествующий ему Комниновский. Среди групп наемников, В.А. Золотовский отмечает наемников на долгосрочной основе. Автор также отмечает тот факт, что для привязки наемников на долгосрочной основе византийские власти выделяли им во владение земли. Исходя из этого вывода, наемничество также можно рассматривать как форму интеграции иноплеменников в состав империи, что, безусловно, делает предоставленную статью крайне полезной для нашего исследования.

Ряд общих трудов, посвященных Византийской империи в целом также оказал существенное влияние на развитие отечественной историографии, касающихся интеграции иноплеменников. Среди них можно выделить, во-первых, монографию Г.Г. Литаврина «Как жили византийцы», посвященную общественному устройству византийской жизни. Наиболее важной частью этой работы для данного исследования является глава « Византийцы и иностранцы», описывающая взаимоотношениям ромеев с иноплеменниками и их восприятию друг друга, в которой историк приходит к немаловажному заключению: он отмечает, что византийцам негреческого происхождения была свойственна дихотомия т.е. раздвоение этнического чувства. Этот вывод позволяет точнее понять особенности интеграционных процессов, происходящих в Византии в XI-XII веках. Также необходимо отметить исследование А.П. Каждана « Византийская культура», в которой содержаться важные сведения, касающиеся восприятия мира византийцами, а в особенности роли и места империи в нем. В частности, автор поднимает вопрос об ойкуменической доктрине Византийской империи, исходя из логики которой, она и выстраивала свои взаимоотношения с различными народами.

Кроме того, для понимания особенностей интеграции, как взаимовлияния двух народов и культур друг на друга, важным подспорьем служит монография В.А. Арутюновой-Фиданян « Византия и Армения в X-XII вв.: Зона контакта» Применительно к Византии и тюркам-сельджукам можно также говорить о зоне контакта между двумя народами, одним из аспектов которой являлись тюрки-сельджуки на византийской службе, сохраняющие частично свой быт и культуру, но постепенно эллинизирующиеся.

Характеристику общего положения Империи в рассматриваемый период и сущность происходивших в ней изменений, раскрывает отдельная группа работ: «Геополитическое положение Византии в VII-XII вв.4», История Византийской империи. Время до Крестовых походов» и «История Византийской империи от начала Крестовых походов до падения Константинополя» А.А. Васильева, а также труд Ф.И. Успенского «История Византийской империи XI-XV вв.»

Однако, в этих трудах, вопрос интеграции тюрок-сельджуков практически не затронут. А.А. Васильев рассматривает взаимоотношения империи и кочевников преимущественно в рамках военного и политического противостояния двух народов. В той же логике анализирует эти взаимоотношения и Ф.И. Успенский.

Подводя итог краткому обзору отечественной историографии по данной проблематике, можно отметить, что, несмотря на достаточное количество работ, посвященных вопросам интеграции в целом и тюркам-сельджукам в частности, особенности византийской политики XI-XII веков недостаточно изучены и не отражены в отдельном исследовании, хотя ,практически каждый автор, занимающийся исследованием Византийской империи Комниновского периода, так или иначе затрагивал данный вопрос.

Методологической основой исследования является комплексный подход к изучаемым источникам. Особое место занимает в работе системный подход, который предполагает взаимовлияние друг на друга религиозных, экономических, социальных, политических и культурных факторов, комплексно влияющих на изучаемую проблематику.

Выбор тех или иных методов обусловлен конкретными целями и задачами исследования, а так же особенностями рассмотренных источников. В основу работы был положен метод источниковедческого анализа, который используется для отбора и внутренней и внешней критики источника. Помимо источниковедческого анализа, в работе был использован историко- сравнительный метод, который позволяет выделять общее и особенности исторических явлений.

1. Внешнеполитическое положение Византийской империи во второй половине XI-XII веках

Империя накануне вторжения тюрок-сельджуков.

Внешнеполитическое положение Империи накануне нашествия тюрок-сельджуков в середине и второй половине XI века значительно укрепилось. В ходе ряда военных кампаний, проведенных императором Василием II (976- 1025), Империи удалось установить контроль над Болгарией и почти полностью подчинить себе Балканы. На востоке же в результате деятельности, как Василия II, так и последующих императоров, в состав империи вошла Армения, часть Грузии, а также укрепилось положение в Сирии и Месопотамии. Особенные отношения в этот период сложились у Византийской империи с Арменией, которая традиционно выступала буфером между Империей и враждебными ей народами. Уже в правление императора Исаака Комнина в 1056 году последний армянский царь Гагик II из династии Багратидов был смещен с престола, и Армения, таким образом, лишилась государственности. Как было указано советским и российским византинистом В.П.Степаненко: «Экспансия Византии в Закавказье имела следствием образование на территории Малой Азии владений армянских экс-царей и крупных феодалов». Переселяя бывших армянских царей вглубь территории Малой Азии, империя тем самым стремилась снизить градус напряженности в самой Армении. Однако, армянское население было недовольно устранением своей государственности, а так же жесткой налоговой и религиозной политикой государства, направленной на подчинение армян-монофиситов Константинопольскому патриархату. По этой причине, на присоединенных к Империи армянских землях возникал потенциальный очаг напряженности, который при любом случае мог разгореться до конфликта. Это, а также общий упадок Империи, а в особенности ее военной системы в дальнейшем сыграли заметную роль во время нашествия тюрок-сельджуков. Как указывал еще А.А. Васильев: «Византийская империя была, однако, не в состоянии сохранить свою власть в Армении, население которой было недовольно как административной, так и религиозной политикой империи. Большая часть византийских войск, занявших Армению, к тому же была возвращена и отозвана для защиты Константина Мономаха сперва против восстания Льва Торникия, а затем - от печенегов. Пользуясь подобным положением дел, турки-сельджуки стали вторгаться в Армению и постепенно ее завоевывать».

Таким образом, Византийская империя в преддверии нашествия сельджуков сама лишила себя важного буфера, стоящего на пути коченвиков. Армянские исторические источники подтверждают это и ярко и в деталях описывают события нашествия тюрок-сельджуков, и во многом, вину за это, они возлагают именно на Византию. Современник этих событий армянский хронист Аристакес Ластивертци так описывал события 1054-1055 годов, в ходе которых тюрки-сельджуки окончательно захватили и разорили византийскую Армению: «Кто способен описать бедствия, принесенные им тогда нашей стране, чей разум способен их перечислить! Вся страна была покрыта трупами - заселенные места и безлюдные, дороги и пустыни, пещеры и скалы, дремучие леса и косогоры. В населенных местах дома и церкви были преданы огню, и пламя поднималось выше, чем в пещи Вавилонской! И подобными действиями опоганили всю страну, причем не раз, а трижды подряд возвращались туда, пока край совершенно не обезлюдел и не смолкли голоса животных!».

Потеряв влияние над Арменией, Византия оказалась уязвима для тюркского нашествия. Во-первых, вслед за завоеванием Армении, тюрки-сельджуки стали проникать и уже на собственно византийские территории и разорять их. Однако процесс их проникновения во внутренние области империи на время удалось остановить Исааку Комнину (1057-1059) - представителю малоазийской военной аристократии на троне, которому удалось временно отстранить от власти «гражданскую партию» столичной знати. В его правление империя успешно оборонялась от тюрок-сельджуков, что позволило Михаилу Пселлу написать восторженное, но не слишком правдивое сообщение: «Пожелал он также свести вместе восточных и западных варваров. Они трепетали перед Исааком и, познакомившись с его нравом, стали (тогда впервые!) вести себя совсем по-другому: вовсе прекратили набеги и искали только места, где бы им самим укрыться. Парфянский султан, готовый прежде на любую выходку, теперь разве что не ударился в бегство, нигде не закреплялся, нигде не задерживался и, самым удивительным образом превратившись в невидимку, не показывался ни одному человеку».

В результате, накануне массового тюркско-сельджукского вторжения непосредственно на имперские территории, византийские власти смогли подчинить себе Армению, которая являлась надежным государством-буфером на пути кочевников. Однако, во многом из-за постоянных мятежей и общей смуты внутри империи, связанной не только с прекращением Македонской династии, но и с постоянной борьбой столичной и провинциальной знати, а также со все большей феодализацией Империи и развалом армии, Византия не смогла организовать достойный отпор кочевникам с востока. В результате этого в дальнейшем сельджукам удалось занять доминирующее положение в регионе.

Первые проникновения тюрок-сельджуков вглубь Империи.

В результате переворота, устроенного столичной знатью, в 1059 году от престола отрекся император Исаак Комнин и передал престол Константину Дуке - правителю, при котором набеги тюрок-сельджуков на Империю значительно усилились. По мнению А.П. Каждана, политика Константина, направленная на максимальное сокращение расходов и пополнение казны была гибельной для Империи: « Пренебрежение военными нуждами страны и разрыв с провинциальной знатью, превращавшейся в основную военную силу империи, был чреват серьезной опасностью, поскольку положение на границах империи становилось все более напряженным».

И действительно, уже Михаил Пселл, во многом, благодаря интригам которого и пришел к власти Константин, отмечает: «Не ведал он в своем неведение и о том, что с ослаблением нашего войска сила врагов росла и они все больше теснили нас». В особенности это касалось тюрок-сельджуков, которые уже перестали ограничиваться одними набегами на Армению и стали проникать вглубь имперских территорий.

Смерть Константина в 1067 году привела на трон еще одного представителя малоазийской знати - Романа IV Диогена (1068-1071). С самого начала своего правления он занялся укреплением армии и вознамерился положить конец набегам тюрок-сельджуков на имперские территории. К 1071 году ему удалось собрать крупное войско, и василевс двинулся на территорию Армении. Там, в 1071 году его войска встретились с сельджуками в битве при Манцикерте, в ходе которой византийская армия потерпела сокрушительное поражение, а император был взят в плен. Об этом событии сообщают почти все современные хронисты, среди которых были как сирийские, армянские, грузинские, арабские источники, так и собственно византийские. Одно из самых красочных свидетельств этого события оставил Аристакес Ластивертци:

«И вот этого могущественного владетеля царского престола полонили, словно жалкого и грешного раба, и поставили перед персидским царем. Но господь и наказывает и утоляет боль, бесконечна сладость его человеколюбия, и порицаемого он не совсем ниспровергает, но после немногих испытаний прощает, дабы мы осознали собственную немощь. И он пощадил и облагодетельствовал владетеля своего престола! Звероподобному персидскому царю он внушил любовь и заботу, какую питают к любимому брату, и [персидский султан] охотно пощадил Диогэна и выпустил его».

В результате заключенного между султаном Алп-Арсланом и императором договора, последний обязался выплачивать султану ежегодную дань, передавал часть территорий, включавших в себя часть Армении и Сирии со столицей в Антиохии. Также Роман согласился выдать свою дочь за сына султана.

Однако, к тому времени ситуация в столице уже переменилась, и престол занял сын бывшего императора Константина X - Михаил VII Дука (1071-1078). Освобожденному Роману Диогену не удалось вернуть себе престол, и в итоге он был казнен новой властью. Несмотря на заключенный договор между султаном и Романом, император Михаил отказался соблюдать его, что и послужило сигналом для тюрок-сельджуков к завоеванию Малой Азии. «Одержавшим победу сельджукам был открыт почти беспрепятственный путь в Малую Азию, и вскоре турки основали султанат с центром в Никее, который носил выразительное название Румский (т.е. ромейский или византийский). Как любят повторят исследователи, с тех пор Император из окон дворца мог наблюдать за территорией, занятой его злейшими врагами».

Таким образом, к 1080-м годам тюркам-сельджукам удалось оттеснить границы Византийской империи на запад, тем самым уничтожив влияние Империи в Малой Азии.

Восточное направление политики Византийской империи в период правления первых Комнинов.

В результате очередного военного переворота в 1081 году к власти пришел представитель крупной земельной провинциальной знати - Алексей Комнин. К началу царствования Алексей, несмотря на молодые годы, уже имел богатый опыт участия в военных кампаниях и их непосредственной организации. В 70-ых годах XI века он участвовал в подавлении мятежей сначала против императора Михаила Дуки, а затем подавлял и мятежи против Никифора Вотаниата. В этот период Алексей проявил себя не только как талантливый полководец, но и как хороший стратег и даровитый дипломат. Не имея у себя под началом достаточного количества верных и обученных войск, ему удалось успешно подавить мятеж Никифора Вриенния Старшего в 1080 году. Все это сделало его весьма популярным в войсках, а также обеспечило ему поддержку части столичной знати. По этой причине, а также ввиду того, что император Никифор Вотаниат и его приближенные стали всерьез опасаться за свою власть, император решил избавиться от Алексея. Однако Алексей действовал на опережение, и поддержанный родственниками и большей частью войск, смог отстранить Никифора от власти и утвердиться на престоле, консолидировав вокруг себя значительные силы.

С самого начала своего правления Алексей энергично взялся за восстановление контроля над утерянными землями. Успех военных походов Алексея в Анатолии во многом был обусловлен тем, что со смертью Сулеймана в 1086 году, который был основателем Иконийского султаната, среди сельджуков началась борьба за власть1. По этой причине, султанат, формально оставаясь единым, распался на множество частей2». В 80-ых-90-ых годах XI века наибольшую опасность для Византийской империи на востоке представляли вассалы иконийского султана - эмир города Смирна Чаха, и правитель Никеи Абуль-Касим. Против них Алексей направил свои первые действия в Малой Азии.

Новый этап взаимоотношений между Империей и сельджуками связан с началом Первого крестового похода в 1096 году. Конечно, на начальном этапе похода, западные рыцари представляли огромную угрозу для Византийского государства. Причин для опасения у императора имелось несколько: во- первых, как отмечает Анна Комнина, император опасался, что крестоносцы на своем пути будут разорять византийские земли и грабить крестьян. Также император имел достаточные основания считать, что крестоносцы не будут соблюдать договоры с Византийской империей. Кроме того, опасность представлял тот факт, что некоторые крестоносцы, по мнению Алексея, имели намерение захватить при возможности Константинополь. В особенности это касалось одного из предводителей крестоносцев - Боэмунда Таренсткого, который под руководством своего отца Робера Гвискара в 1081-1083 годах участвовал в войне против Византии с целью захватить не только балканские территории империи, но и саму столицу.

Несмотря на эти опасности, императору удалось, где при помощи угроз, где дипломатией, договориться с рыцарями и переправить их в Малую Азию. Большинство из них к этому моменту формально стали вассалами императора и обещали, в случае успеха вернуть малоазийские византийские города, которые до этого захватили тюрки-сельджуки.

Уже в конце 1096 года византийцы и крестоносцы осадили Никею, и в июле 1097 года никейский гарнизон капитулировал перед византийскими войсками. Это было сделано по той причине, что император обещал сохранить город и его население и избавить от разграбления со стороны крестоносцев. После этого крестоносцы с боем прошли Малую Азию и основали ряд своих княжеств на Ближнем Востоке, среди которых наиболее важное место во взаимоотношениях с Византией заняло Антиохийское княжество. Поход крестоносцев через земли Иконийского султаната значительно ослабил это государство. Как писал Ф.И. Успенский: «Турецкий султан Кылыч-Арслан, выгнанный из Никеи, стесненный в Иконии, предоставивший всю Переднюю Азию ее собственным судьбам, не был уже более серьезным врагом для Византи, которая и поспешила восстановить свои права в Малой Азии». Другими словами, Империи впервые с 1071 года представилась реальная возможность отвоевать всю Малую Азию. Это было возможно, во-первых, благодаря активным действиям крестоносцев, во-вторых, благодаря тому, что в 1107 году, со смертью султана Кылыч-Арслана, в Иконийском султанате начались неурядицы, которые способствовали значительному ослаблению государства и фактическому его распаду на независимые части, которые лишь формально были подчинены Иконии.

Поэтому, уже в конце правления Алексея Комнина и его сына Иоанна (1118-1143) империя значительно укрепляет свое положение. Так, византийские войска в 1117 году одержали важную победу в битве при Филомелионе. Эта победа над сельджуками позволила империи вернуть под свой контроль практически все прибрежные территории Малой Азии, однако, на внутренней частью региона сельджуки сохранили контроль.2 В дальнейшем император Иоанн провел в походах большую часть своего правления, расширяя влияние в Малой Азии, как за счет земель тюрок-сельджуков, так и за счет земель Киликийской Армении и Антиохийского княжества крестоносцев.

Что касается Киликийской Армении, то в отличие от всей остальной Малой Азии, она не была полностью завоевана тюрками-сельджуками, и здесь утвердились армянские князья из династии Рубенидов. В ходе Первого крестового похода Киликийская Армения, пользуясь поддержкой крестоносцев смогла обрести свободу от Византии. В этом горном регионе на пути в Сирию, Рубениды решили сделать ставку на крестоносцев Антиохии в борьбе за независимость от Византийской империи. Но поскольку император Иоанн в своих походах ставил задачу не только вернуть малоазийские земли, но и присоединить вновь к Империи Антиохию и всю Сирию, то Киликийская Армения становилась той преградой, которую нужно было устранить на пути к этой цели. Таким образом, в 1136 году императору Иоанн Комнин смог захватить эту область и пленить местного правителя Льва Рубенида.

После смерти Иоанна в 1143 году на престол вступил его младший сын Мануил (1143-1182). Этот император отличался широтой замыслов и стремился вернуть влияние империи не только в Малой Азии, но и на Балканах и в Италии. Им даже предпринимались попытки отвоевать Египет у ослабевшей Фатимидской династии. Следствием такой политики стало то, что силы империи неизбежно распылялись, что привело к неминуемым издержкам. В Малой Азии же действия Мануила были направлены в основном против Иокнийского султаната. Император ставил себе цель захватить Иконию и навсегда покончить с тюркской угрозой.

Важным этапом восточной политики Мануила можно считать договор, заключенный в Константинополе с султаном Кылыч-Арсланом II в 1162 году. По этому договору султан обязался пресечь набеги тюрок-сельджуков на территории Империи, вернуть часть городов под власть Византии, а так же поддерживать императора в его военных кампаниях и не заключать договоров без его согласия.

Но, несмотря на достигнутые договоренности, султан Кылыч-Арслан II не стремился выполнять возложенные на себя обязательства - набеги турок продолжались, а города и крепости не были переданы императору. В результате этого император начал в 1176 году поход против султаната и двинулся к его столице - Иконии.

Начиная свой поход, император Мануил Комнин собрал достаточно значительное войско, состоящие как из чисто византийских отрядов, так и из большого числа наемников. Византийская армия превосходила по численности войска Иконийского султана, а потому император двинулся напрямую к столице султаната. Не видя возможности победить византийские армии в открытом сражении, султан Кылыч-Арслан II приказал своим войскам занять горные проходы в ущелье и подготовить засаду. На подходе к крепости Мириокефалон, император с большей частью армии попал в эту ловушку. Когда тюрки-сельджуки вышли из засад и начали атаку, в византийском войске возникла паника, которая привела к разгрому армии, но, в конце концов, императору с частью войска с трудом удалось отступить. Однако это поражение в битве при Мириокефеле перечеркнуло все планы Византийской империи на окончательное отвоевание Малой Азии у тюрок-сельджуков. После этого империя уже не предпринимала каких-либо серьезных попыток в этом направлении и ограничивалась лишь обороной собственных границ от набегов кочевников.

2. Особенности интеграции кочевников (на примере тюрок-сельджуков)

В сложившейся ситуации, когда тюрки-сельджуки оказались непосредственно в границах Византии, перед имперской властью стала задача интеграции иноплеменников.

Тюркский народ, как и любой народ, имели ряд своих особенностей, которые необходимо было учитывать в процессе интеграции. Представляется разумным выделить три такие особенности, обусловленные их религиозным, социально-экономическим и политическим положением.

Религиозный фактор.

Для понимания характера интеграции иноплеменников в состав Византийской империи крайне важно учитывать религиозный фактор. Византия, к моменту вторжения тюрок-сельджуков в середине XI века имела давнюю христианскую традицию, насчитывающую более семи веков с момента принятия Миланского эдикта в 313 году императором Константином Великим. Конечно, к XI веку от былого величия Римской империи не осталось практически ничего, однако, Византия сохранила свою государственность и традиционное имперское мировоззрение. Суть его заключалась в ойкуменической доктрине. Согласно этой доктрине, Византийская империя - государство, призванное нести свет веры Христовой «варварским народам», а в перспективе и подчинить их себе. В рамках подобной логики Византийский император является владыкой всех ныне живущих людей на бывших имперских территориях. Таким образом, потенциально тюрки-селджуки, проживая в этой местности, должны были следовать этому правилу и подчиняться императору.

Однако, в рассматриваемый период, Империя не имела достаточно сил, для того чтобы покорить все известные ей окрестные народы и привести их под свою власть. Вселенская миссия Империи в это время виделась как идея христианизации по православному образцу всех окружающих народов и через это вовлечение их в ойкумену т.е. цивилизованный мир. В свою очередь факт христианизации, таким образом, предполагал, что новообращенный народ ставится в зависимость от Империи. Кроме того, принятие христианства того или иного народа из рук императора автоматически ставило новообращенных в подчиненное положение. Ярким примером этому служит тот факт, что крещеные правители получали от императора титулы в византийской придворной системе. Таким образом, христианизация становилась первым и важным этапом на пути интеграции иноплеменников в состав Империи.

В последней четверти XI века перед Византийской империей встала важная задача, которая заключалась в необходимости решить вопрос с тюрками-сельджуками в Малой Азии. К моменту воцарения Алексея Комнина в 1081 году тюрки-сельджуки заняли почти всю Малую Азию и основали Румский султанат со столицей в Никее. Не имея сил решить вопрос возвращения Малой Азии чисто военным путем, Империи приходилось использовать различные методы для достижения своей цели. Перед византийской властью возникал вопрос о необходимости интеграции иноплеменников в состав Империи. Однако на пути интеграции стояли определенные трудности, одна из которых находилась в плоскости религии - тюрки-сельджуки исповедовали ислам суннитского толка и, оставаясь в таком качестве, не могли быть успешно интегрированы в византийское государство и общество.

Таким образом, представляется важным рассмотреть ряд  положений религиозной политики императоров из династии Комнинов, направленный на христианизацию тюрок-сельджуков в Малой Азии в период с 1081 по 1180 год. В период правления первых Комнинов Империя оказалась в достаточно агрессивном окружении нехристианизированных иноплеменников. Помимо тюрок-сельджуков на Востоке, на Балканах также возникали проблемы с язычниками-половцами. Кроме нехристианизированных кочевников, определенную опасность для целостности Империи представляли еретеки в виде павликиан, а также другие христианские конфессии, такие как армяне- монофиситы и национальные Церкви, как в случае с Болгарией.

По этим причинам религиозная деятельность Комнинов отличалась достаточной гибкостью. Одним из важных аспектов этой политики являлись попытки упростить процедуру крещения для мусульман, в том числе и для тюрок-сельджуков. Наибольшие усилия в этом вопросе прилагал император Мануил Комнин. Никита Хониат сообщает об этом: «В чине оглашения между другими определениями находится и анафема Богу Магомета, о котором последний говорит, что он « и не родил и не рожден» и что он есть олосфирос. Царь предположил уничтожить эту анафему во всех книгах, в которых содержится чин оглашения, начиная с книжки находящейся в Великой церкви. Повод к этому был весьма благовиден. Царь говорил, что всякая вообще хула против Бога служит соблазном для агарян, обращающихся в нашу богоугодную верую».

Как видно из этого сообщения, Мануила Комнина крайне волновал вопрос перехода мусульман в христианство, и его устремления направлялись на то, чтобы эту процедуру облегчить. Однако Константинопольский патриархат во главе с патриархом Феодосием отверг эти попытки императора, считая, что это станет отступлением от веры в истинного Бога.

Как отмечал современный российский византинист С.А. Иванов «…императоры, и особенно Алексей Комнин, прилагали большие усилия для обращения всех нехристианских групп населения, находившихся на византийской территории, и относились к этой задаче как к выполнению религиозного долга». Комнины видя ряд факторов, которые затрудняли иноверцам переход в христианскую веру, стремились упростить процесс их перехода в новую религию. Однако, как показывает случай с императором Мануилом Комниным, который попытался снять анафему с «Бога Магомета», эти попытки не увенчались успехом, в основном по причине противодействия византийской Церкви.

Таким образом, желая привести тюрок-сельджуков к православной вере, византийские власти предприняли попытки пойти на уступки, выраженные в упрощении процедуры крещения для мусульман, но данная политика не увенчалась успехом из-за противодействия со стороны церкви и иноверцев.

Социально-экономический аспект.

Помимо религиозного аспекта интеграции важно также выделить и её социально-экономический аспект.

Во-первых, говоря про взаимоотношения Империи и кочевников, важно учитывать тот факт, что никогда эта интеграция не проводилась по инициативе Империи. Кочевники, которые регулярно вторгались на Балканы из Причерноморских степей, либо разоряли города и селения византийцев и откочевывали обратно в степи, либо же пытались закрепиться и осесть на завоеванных территориях. В первом случае скорее приходилось думать об эффективной защите границ, а не об интеграции. А вот во втором уже вставал вопрос о том как, во-первых, вернуть территории под власть империи, а во- вторых, как встроить пришлые племена в структуру византийского общества и государства. Таким образом, первое, что мы можем отметить, говоря об особенностях социально-экономического аспекта интеграции кочевников, так это то, что эта интеграция всегда носила вынужденный характер и попытки для этого предпринимались постфактум, тогда, когда кочевники уже были либо у границ, либо на территории империи.

Во-вторых, что не менее важно, уклад жизни кочевников принципиально отличался от уклада жизни оседлых земледельцев, населявших территорию Византии. Как указывал академик П.Ю. Уваров: «Эффективность кочевого хозяйства и проистекавшая из нее способность выставлять неслыханное число умелых конных воинов были важными аргументами номадов в диалоге с народами оседлых цивилизаций. Но кочевники экономически не могли существовать без последних. Набеги, данничество, обмен (чаще всего неэквивалентный), формирование «своих» зависимых и полузависимых оседлых поселений (малоизвестные ранее «города кочевников») - вот неполный перечень форм этих взаимоотношений». В данном случае тюрки-сельджуки не были исключением, по этому, с одной стороны, они стремились эксплуатировать местное, преимущественно греческое и армянское население, а с другой стороны возникали проблемы в их интеграции.

Основная проблема заключалась в трудности перехода номадов от кочевого образа жизни к оседлому или полуоседлому. Даже в годы правления Мануила Комнина тюрки-сельджуки преимущественно вели кочевой образ жизни. Об этом сообщает Иоанн Киннам, описывая восстановление крепости Дорилей: «Но персы, с тех пор как усилились их набеги на Римскую империю, этот город сравняли с землей и превратили его в совершенно безлюдную пустыню, так что истребили все сказанное и не оставили даже следа прежнего великолепия. В таком состоянии находилась Дорилея. В то время около него в числе двух тысяч жили персы, по их обычаю, кочевьем. Царь изгнал их и недалеко оттуда, обведя город рвом приступил к постройке стен».

Так как кочевники весьма медленно и неохотно отказывались от кочевого образа жизни, византийским властям приходилось создавать особые условия для их интеграции в состав Империи. Это нашло свое отражение в политике, известной еще со времен Римской империи - включения кочевников в состав Империи на правах федератов. В таком случае, кочевники переходили на полуоседлый образ жизни и расселялись на границах Империи. В таком случае они сохраняли кочевой уклад жизни, но теперь на их плечи ложилась задача по защите границ и участия в военных кампаниях на стороне императора. Такую политику византийские власти регулярно применяли для всех кочевников, которые оказывались на ее территории. Так, известны случаи расселения печенегов и половцев на границах Империи, многие тюрки-сельджуки также существовали на подобных условиях.

Подводя итог социально-экономических особенностей интеграции иноплеменников, можно отметить, что важным препятствием на пути интеграции кочевников становился их кочевой образ жизни, ориентированный на скотоводство. Сталкиваясь с тем, что кочевники не собирались менять свой быт, Империя была вынуждена создавать для них определенные условия на своих территориях. Это нашло свое отражение в политике предоставления кочевникам земель и угодий на разоренных и обезлюдевших пограничных территориях, где тюркам-сельждукам было проще сохранять свой быт и нести службу.

Политическая составляющая.

Одной из особенностей византийско-сельджукских отношений был тот факт, что между Империей и тюрками-сельджуками не установилось на долгое время ни четких постоянных границ, ни определенного баланса сил, особенно в конце XI века. За весь период Комниновского правления в Византии, перемещения на территорию Империи тюрок-сельджуков носили стихийный характер, и массы неконтролируемых кочевников постоянно оказывались на территории Империи. Это, безусловно, ставило перед византийской властью определенные задачи, связанные либо с изгнанием кочевников с занятых территорий либо с их интеграцией.

Кроме того, в отличие от Болгарии или Армении, которые в первой половине XI века находились полностью под властью Империи, с тюрками- сельджуками ничего подобного не произошло. Несмотря на успешную деятельность крестоносцев в рамках Первого крестового похода, когда произошло отвоевание значительных византийских территорий, включавших в себя Никею и окрестные области, полной победы над сельджуками добиться не удалось. Новая столица сельджукского государства установилась в Иконии и там, поборов внутренние смуты и оправившись от поражений, кочевники закрепились. Примером подобных смут и установившегося паритета может служить распад Румского сулатаната в 80-ых годах XI века. Несмотря на благоприятную положение, по мнению В.П. Степаненко « в целом ситуация на границах империи, особенно на Балканах оставалась крайне напряженной. Это препятствовало активизации византийской реконкисты в Малой Азии, так воевать на два фронта в это время империя была уже не в состоянии».

Таким образом, на пути интеграции тюрок-сельджуков вставал тот факт, что сельджуки, несмотря на свою разрозненность и кочевой образ жизни, все же имели в Малой Азии свое государство, которое стремилось создавать необходимые условия для жизни кочевников. Кроме того, Иконийский султанат был государством, в котором основной религией являлся ислам - это также становилось барьером на пути интеграции мусульман-кочевников в состав православной Византийской империи. Также важно учитывать тот факт, что несмотря на временный подъем при правлении Комнинов, Византия не имела достаточно сил и ресурсов, для того чтобы решить сельджукский вопрос военным путем.

Эти причины, несомненно, становились весомым доводом для тюрок-сельджуков против интеграции в состав Империи. Конечно, подобная расстановка сил не могла устраивать Комнинов и, исходя из этого, они стремились переломить положение дел в Малой Азии. С одной стороны, это нашло свое отражение в постоянных военных походах в 1081- 1180 годах в Малую Азию с целью отвоевания завоеванных земель. Мануил Комнин же без малого даже предпринимал попытки уничтожить Иконийский султанат, для чего даже пытался захватить его столицу в 1176 году. Об этом сообщает Никита Хониат, упоминая, « что царь даже хвалился тем, что будет отвечать ему (султану Килич-Арслану II) в Иконии».

В рамках дипломатии усилия Империи были направлены в традиционном русле ойкуменической доктрины византийской империи. Императоры династии Комнинов стремились установить с сельджукскими султанами систему вассальных отношений, тем самым вовлекая их в орбиту влияния Империи и ставя их в формальную зависимость от нее. В связи с этим особую важность, вершину усилий византийской дипломатии представляет Константинопольское соглашение 1161 года между императором Мануилом и Кылич-Арсланом II. Согласно этому соглашению, о котором упоминает как Киннам, так и Хониат, сельджукский султан становился вассалом императора. После заключения этого договора император Маниул стал обращаться к султану Кылыч-Арслану II как к «сыну».

Историк-византинист В.П. Степаненко отмечал особенности таких обращений: «Термины родства «брат», «сын», «друг», имели титулярный характер и определяли место правителя и возглавляемого им народа в рамках ойкуменического сообщества». В данном случае, термин « сын» означает тот факт, что иконийский султан находился в подчиненном положении.

Иоанн Киннам довольно точно характеризует суть этого договора: « Довольно времени прожив в Византии и подтвердив вторичными клятвами прежние обещания, Кличестан отправился домой. А обещания его были таковы: иметь во всю жизнь вражду с теми, которые питают вражду к царю, и наоборот - дружбу с тем, которые хранят благорасположение к нему; отдать царю большие и важнейшие города, которыми он овладел; ни в коем случае не заключать мирных договоров с кем-либо из врагов без позволения царя; когда будет нужно, помогать римлянам и являться для этого со всеми силами, где бы не была война - на востоке или на западе; не оставлять без наказания своих подданных, которые привыкли жить грабежами и обыкновенно называются туркоманами, как скоро они совершат какое-либо преступление протии римской земли».

Таким образом, согласно договору 1161 года султан встраивался в типичную систему вассально-сюзеренных отношений, на тех же условиях, на которых существовали в тот момент Киликийская Армения и Антиохийское княжество. Однако, несмотря на заключенный договор, султан вскоре отказался от его соблюдения, что и послужило одной из причин начавшихся в 1176 году военных действий и закончившихся поражением имперских войск во главе с императором Мануилом в битве при Мириокефале.

Еще одной особенностью политики Империи в Малой Азии являлась практика создания укрепленных крепостей на границе с сельджуками и переселения большого количества греческого населения на эти территории. Таким образом, в регионе повышался удельный вес греческого населения, что способствовало упрочению положения Империи и предотвращало попытки тюрок-сельджуков проникнуть на эти территории. Помимо этого, рост удельного веса греческого населения также означал то, что тюрки- сельджуки, попавшие на византийские территории, легче включались в состав империи, по причине того, что они скорее отрывались от привычного для них уклада жизни и быстрее ассимилировались и принимали эллинскую культуру.

Исходя из всего вышесказанного, политику византийских императоров в отношении тюрок-сельджуков можно охарактеризовать двумя направлениями, выраженными в создании системы вассально-сюзеренных отношений, а также в строительстве крепостей, предназначенных для укрепления византийского влияния на возвращённых территориях.

Таким образом, особенности интеграции кочевников заключались в ряде важных факторов. Во-первых, тюрки-сельджуки были представителями другой религии - мусульманства. По этой причине усилия императоров династии Комнинов направлялись на то, чтобы, по меньшей мере облегчить переход кочевников в христианство. Однако, в этой плоскости им не удалось достичь успеха, во многом из-за противодействия со стороны Церкви и православных масс населения, которые крайне неохотно отказывались от церковной традиции и догматики в угоду сиюминутным целям, а так же со стороны самих тюрок-сельджуков.

Во-вторых, тюрки-сельджуки в большинстве своем продолжали вести кочевой образ жизни. Исходя из этого, византийской власти приходилось создавать определенные условия для безболезненного перехода кочевников на службу Империи, что нашло свое отражение в практике расселения кочевников на границах и включениях их в состав Империи на правах федератов.

В-третьих, важным препятствием на пути интеграции тюрок- сельджуков служил тот факт, что они имели в Малой Азии свое государство, которое Византия так и не смогла подчинить своему влиянию, несмотря на все попытки. В этой плоскости устремления византийцев, отражались как в дипломатической плоскости, так и в военной. Византийские власти, исходя из ойкуменической доктрины, стремились хотя бы формально подчинить Иконийский султанат и встроить его правителей в систему византийского управления. Однако, несмотря на подобные успехи в дипломатической деятельности, существование таких отношений между Византийской империей и Иконийским султанатом носило лишь формальный и декларативный характер. Об этом свидетельствует тот факт, что после достижения своих целей в борьбе с Данишмендидами Севастии султан Килич-Арслан II отказался соблюдать его положения, что и перевело взаимоотношения двух государств из плоскости дипломатии в плоскость войны. Важно отметить тот факт, что Византийская империя до падения власти Данишмендидов в восточной части Малой Азии в 1176 ,использовала это государство в борьбе с султаном Иконии и стремилось укрепить свое влияние за счет существующих между ними противоречий.

Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что во второй половине XI-XII веке, Византийская империя столкнулась с необходимостью интегрировать массы тюрок-сельджуков в свою структуру. С другой стороны, как и любой кочевой народ, тюрки-сельджуки обладали рядом особенностей и отличий от оседлых народов, населяющих Византийскую империю. Эти отличия лежали в религиозно- мировоззренческой, социально-экономической и политической областях. И именно на сглаживание этих особенностей на пути интеграции и была направлена деятельности византийских императоров из династии Комнинов в русле их малоазийской политики.

3. Практика интеграционных процессов

Тюрки-сельджуки в системе государственного и военного управления Византийской империи.

«Господствующий класс Византийской империи XI-XII веков представлял собой открытую социальную категорию: в Византии не существовало юридически определенного класса-сословия, доступ в которое регламентировался бы установленной правовой процедурой; вертикальная мобильность общества оставляла возможность для индивида подняться или, точнее, быть поднятым с любой общественной ступени до самых высоких государственных постов». Также важно отметить тот факт, что византийская знать была не только открыта для людей из низов, но также и для представителей других народов. И если сфера гражданского управления Византийской империи, которая традиционно считалась одной из лучших, состояла в основном из греков, то в военном управлении наблюдается более высокий процент иноплеменников. Во многом это было связано с тем, что военное дело Византии к концу XI века претерпело значительные изменения и важную роль в ведении военных кампаний стали занимать иностранные отряды наемников. Для тюрок-сельджуков, желавших поступить на византийскую службу, также открывался доступ в состав господствующего класса Византийской империи. Историк-византинист П.И. Жаворонков указывал по этому поводу: «Временем появления тюркской знати в византийском обществе считается середина XI в. На протяжении последующих 150 лет (до 1204 г.) количество знатных тюркских родов (многие из них в одном поколении) в империи достигло 15-20».

Императоры из династии Комнинов тратили достаточно сил и средств для того, чтобы завербовать на службу иноплеменников, которые владели мастерством ведения войны, отличным от византийскго. Таким образом, перебежчики получали власть, деньги и статус, а императоры приобретали верных сторонников, благополучие которых зависело лично от императора. Кроме того в лице перебежчиков они находили людей, которые достаточно хорошо разбирались и понимали ситуацию в народе или государстве, которое они покинули.

Таким образом, уже в правление императора Алексея Комнина, мы наблюдаем на службе империи знатных тюрок на высших руководящих постах империи. Так, Анна Комнина повествует о посланнике сельджукского султана по имени Чауш. Он, будучи направлен сельджукским султаном Тутушем ко двору Алексея для заключения мирного договора, был переманен императором на службу и принял крещение. После этого, используя султанскую грамоту, ему удалось изгнать турок из ряда прибрежных городов и областей. После этого его назначили дукой т.е. правителем города Анхиал, находящегося в Болгарии.

Также, нельзя не упомянуть видного византийского военачальника на службе у Алексея Комнина - Татикия. Татикий был выходцем из тюркской среды и рос вместе с Алексеем. Как отмечает Анна Комнина, в битве против Робера Гвискара при Диррархии в 1081 году Татикий начальствовал «над охридскими турками». Примечательно, что в данном случае император Алексей поставил выходца из тюркской среды командовать отрядом других тюрок.

Один из самых примечательных случаев перехода знатных тюрок на службу императора связан с его военной кампанией, которая проходила на севере Малой Азии за освобождение двух городов - Кизика и Апполонии. Когда императорские войска подошли к Апполонии, местный правитель города Илхан, видя невозможность сопротивления, сдает город. После этого, по словам Анны Комнины, правитель города со своими кровными родственниками получает от императора богатые дары, и принимают святое крещение. Этот случай, в отличие от двух других, примечателен тем, что вместе с Илаханом на службу империи переходит и весь его род.

В дальнейшем, один из знатных перебежчиков, по имени Скалиарий упоминается еще несколько раз. Анна Комнина вновь сообщает, что он был возведен в сан иперперилампра - представителя провинциальной знати.

Примечательно, что по ходу своего повествования, Анна Комнина называет и Илхана и Скалиария наемниками3, однако тот факт, что они крестились и получили от императора земли и титулы не подтверждает это.

С другой стороны, в дальнейшем Анна Комнина отмечает того же Илхана уже на службе у иконийского султана в 1096 году, где Илхан борется против крестоносцев. Возможно, что причиной возвращения Илхана на службу султана послужил именно Первый крестовый поход и необходимость защищать своих соплеменников. В любом случае, этот факт говорит о том, что интеграция не всегда проходила успешно и ее механизмы, такие как передача титулов, денег и крещение не обязательно прочно закрепляли иноплеменника на службе Империи.

В этот период императором принимались и другие попытки подкупа высокопоставленных тюрок, однако, они не всегда направлялись на то, чтобы перевести их на свою службу. Как в случае с турецким наместником Никеи Абуль-Касимом, император лишь затягивал время на переговорах, с целью укрепить оборону оставшихся под его власть городов в Малой Азии: «Так как Никомидией (это центр вифинской метрополии) владели тогда турки - правители Никеи, император, желая их оттуда изгнать, решил, пока они с Абуль-Касимом изъявляют друг другу свои чувства, построить у моря другую крепость».

С началом Первого крестового похода в 1096 году начинаются и успехи Империи в Малой Азии. Во многом это связанно с деятельностью крестоносцев, без которых вряд ли было возможно отвоевание региона. В результате заключенного между византийцами и крестоносцами договора, все отвоеванные города Империи возвращались под власть Византии.

Так, одним из первых городов на пути крестоносцев стала Никея - на тот момент, столица Румского султаната сельджуков. Приступив к осаде вместе с союзниками-византийцами под руководством Татикия, вскоре они добились значительных успехов. Император Алексей, не желая, чтобы город захватили крестоносцы, предложил никейскому гарнизону сдаться византийцам, что гарнизон и сделал, не видя помощи от султана. Взамен, сдавшиеся получали от императора деньги и титулы. Несмотря на то, что Анна Комнина не сообщает о конкретных лицах и титулах ими полученных, можно заключить, что сам факт получения титулов означает, включение тюрок в систему государственного управления. Скорее всего, как в случае с плененным Скалиарием, они получили второстепенные титулы провинциальной знати.

После смерти Алексея в 1118 году на престол вступил его сын Иоанн. С самого начала своего правления он энергично взялся за отвоевание малоазийских городов - тем более что тюрки не соблюдали мирный договор, заключенный с ними еще Алексеем. В 1119 году византийская армия осадила город Лаодикея, расположенный в юго-восточной части Малой Азии. Как сообщает Иоанн Киннам, до подхода основных сил во главе с императором, войском командовал некий Иоанн, который, «производил свой род из Персии». Как указывалось выше, при анализе сочинения Иоанна Киннама возникает определенная трудность с интерпретацией термина «персы», поскольку он использует его применительно почти ко всем народам, проживающим на Востоке. Однако с определенной долей вероятности, можно предположить, что Иоанн был выходцем именно из среды тюрок-сельджуков, поскольку чаще всего под персами подразумеваются именно они.

Еще один подобный пример содержится у Никиты Хониата. Так, он повествует о великом логофете Иоанне Аксухе - «родом персиянине», который попал в плен к византийцам при взятии Никеи в 1096 году, а уже при Иоанне достиг небывалых высот - стал великим доместиком т.е. главнокомандующем всей армии. Тот факт, что Иоанн Аксух был взят в плен именно в Никее - столице султаната в то время, а также же его тюркская фамилия не оставляет сомнений в его этнической принадлежности. Стоит отметить, что Иоанн Аксух став великим доместиком, сделался и самым знатным тюрком на византийской службе в рассматриваемый период т.к. должность великого логофета считалась одной из важнейших в Византийской империи, а сам логофет был приближен к императору.

В правление императора Мануила Комнина мы продолжаем наблюдать знатных тюрок-сельджуков на службе Империи. Иоанн Киннам приводит сведения о неком воине Пупаке, который неотлучно следует за императором Мануилом в ходе его малоазийских кампаний. В дальнейшем Киннам упоминает, что Пупака был племянником Сулеймана - правителя Иконии. Однако, тот факт, что в начале правления Мануила, мы обнаруживаем этого воина на службе Империи, а в дальнейшем он уже служит своему дяде Сулейману, позволяет предположить, что в конечном итоге Пупака оставил службу в Империи и вернулся обратно в столицу Иконии на сельджукскую службу.

Также, в ходе Второго крестового похода, описанного Иоанном Киннамом можно встретить еще одно имя: «Как скоро это дошло до слуха Кондрадова племянника Фридриха, человека чрезвычайно самолюбивого, в порывах необузданного и высокомерного, - он поспешно возвратился в Адрианополь, хотя шел впереди Конрада на два дня пути, и, истребив огнем монастырь, в котором прежде того погиб алеман, подал этим повод к войне между ними и римлянами. По этому случаю Просух напал на Фридриха, обратил его в бегство и произвел страшное побоище в рядах варваров». В отдельных других фрагментах сочинения Киннама также указывается Просух, которого историк называет опытным военачальником, и о котором говорится, что родом он был перс.

Таким образом, подводя итог интеграции тюрок-сельджуков в государственную структуру, можно сделать ряд выводов. В рассматриваемый период, мы наблюдаем в изученных исторических сочинениях сообщения, касающиеся перехода знатных кочевников на византийскую службу. Одни из этих кочевников перешли на службу Империи по собственной инициативе, другие - в силу сложившихся обстоятельств (подкупа или плена). Переходили кочевники как в индивидуальном порядке, о чем свидетельствуют примеры с Чаушем, Татикием и Иоанном Аксухом, так и группами, как это было при взятии Никеи или в случае с Илханом. Кроме того, важно отметить, что не всегда имперские механизмы интеграции работали успешно - часть знатных тюрок на службе Империи в дальнейшем покидали ее и возвращались в Иконийский султанат. Вероятно, причиной этому могли послужить, во-первых, чувство, что они находятся в «чужом» окружении т.е. несмотря на попытки их интегрировать, они сохраняли двойственность, как в чувстве национальной принадлежности, так, весьма вероятно, и в религиозной. Во-вторых, возможно, что их не устраивало то положение, которое они заняли в системе византийского гражданского и военного управления. Поэтому они покидали службу в поисках лучшей участи. В-третьих, что также весьма вероятно, оказавшись в рядах противников своих бывших соплеменников, они отказались от вражды с ними и вернулись на родину. О возможности такого развития событий упоминает Г.Г. Литаврин: « Даже знатные ромеи- иноплеменники сохраняли двуязычие, а порой, сколь ни прочный были их связи с господствующими кругами Империи, в случаях опалы или взрыва народно-освободительной войны против Византии на их родине многие из них тотчас «вспоминали» о своем происхождении и бежали туда в надежде на удачу и почетную роль».

Возвращаясь к тем тюркам, которые остались служить в Империи, можно отметить, что в основной своей массе эти люди занимали положение провинциальной знати и вписывались в воинское сословие на руководящие должности. Об этом говорит тот факт, что большинство упомянутых хронистами личностей участвовали в военных кампаниях вместе с императором и были способны выполнять ряд самостоятельных задач, например, осаждать города или вести войска в бой. Однако, нельзя утверждать, что все тюрки-сельджуки несли именно военную службу. Об этом говорит пример с Чаушем, ставшим правителем города Анхиал. Эти выводы также подтверждает А.П. Каждан. Анализируя господствующий класс Византийской империи в Комниновский период, он выявил, что арабо-турецкий элемент на гражданской службе составлял около 5 % (3 семьи), а в военной сфере около 10,5 %, что соответствует 9 семьям. (Приложение 2). Следовательно, тюрки- сельджуки на византийской службе не были редкостью, но и не имели доминирующего положения в сфере управления. Этот тезис подтверждается выводами П.И. Жаворонкова, в которых он утверждает, что тюрки составляли примерно 3% от всей византийской знати, общее число которой составляло порядка 340 семей.

Примеры массовой интеграции тюрок-сельджуков.

С самого появления тюрок-сельджуков на границе с Империей между византийцами и кочевниками происходили столкновения. Особенно частыми они стали после того, как тюрки в результате победы в битве при Манцикерте в 1071 году над войсками императора Романа Диогена заполонили Малую Азию. В течение следующих десяти лет они почти безраздельно господствовали в регионе, и только с приходом к власти Алексея Комнина начался процесс отвоевания малоазийских земель. В ситуации постоянного противостояния византийцев и кочевников неизбежно, при победе одной из сторон, в ее руках оказывалось достаточно большое количество пленных. Данный параграф будет посвящен вопросу интеграции турок, не относящихся к знати, которые оказались на службе или в плену в Византийском государстве.

Одной из первых об этой проблеме упоминает Анна Комнина в «Алексиаде». Однако, в данном случае ее сведения малоинформативные и сообщают лишь краткие факты пленения турок в ходе военных кампаний в 1086 году против эмира Никеи Абуль Касима, в кампании за освобождение Кизика2. Несмотря на то, что у Анны Комниной содержатся только отрывочные сведения о судьбах плененных турок, ряд других источников более содержательны по этому поводу. Так, латинская хроника «Деяния франков и прочих иерусалимцев», свидетельствующая о ходе Первого крестового похода, сообщает ряд сведений. Латинский хронист, повествуя о продвижении войск Боэмунда через Балканы, рассказывает о конфликте имперских войск и крестоносцев и произошедшей вслед за тем битве между ними: «Скоро они нашли туркополов и печенегов, сражающихся с нашими. Устремившись на них внезапно и храбро, они доблестно одержали верх. Схватили многих из них и скованных привели пред очи господина Боэмунда. Он сказал им: «Почему вы, негодные, убиваете народ Христов и мой? У меня нет никакой распри с вашим императором». Они ответили: «Мы не можем делать что-либо иное. Мы находимся в милости императора, и нам следует выполнять все, что он нам приказал». Боэмунд позволил им уйти ненаказанными». Латинская хроника «Деяния…» не оставляет никаких сомнений в том, что в составе имперских отрядов напавших на крестоносцев находились отряды христианизированных тюрок-сельджуков.

В следующий раз об имперских тюрках хроника сообщает при описании осады крестоносцами Никеи в 1096 году: «С приходом ночи их [лодки] спустили на само озеро, полные хорошо вооруженных туркополов. С рассветом суда уже шли в полном порядке, направляясь на город. Видя их, турки дивились, не зная, их ли это народ или императора. Когда же узнали они, что это народ императора, испугались до смерти, рыдая и сетуя». Таким образом, латинская хроника сообщает важные сведения, на которые не обращают внимания греческие хронисты. Во-первых, хронист четко отделяет турок на службе императора от никейских турок и остальных, называя их «туркополами». Во-вторых, термин туркополы предполагает именно христианизированных тюрок. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что уже при Алексее Комнине на службе Империи находилось определенное количество христианизированных тюрок-сельджуков, которые участвовали в военных кампаниях на стороне императора. Однако определить сражались ли они за деньги как наемники или составляли часть военного сословия и получали пронии, на основе данных источников не представляется возможным. Так или иначе, тот факт, что они были христианизированы, говорит о том, что важный этап интеграции осуществился.

После падения Никеи в 1097 году, местный гарнизон сдался императору, а взамен получил деньги и титулы. Об этом же, с некоторыми отличиями сообщает и хроника.4

Однако, несмотря на тот факт, что многие тюрки-сельджуки интегрировались в состав Империи именно как воины или федераты, часть пленных Империя использовала иначе. В 1097 году византийские войска заняли Эфес. По словам Анны Комниной «При этом многие были убиты, а в плен взяты не только рядовые воины, но и многие сатрапы; всего пленных было две тысячи. Узнав о пленных, император приказал рассеять их по островам».

Это первый случай у Анны Комниной, когда она сообщает о дальнейшей судьбе турецких пленных. Тот факт, что пленные были рассеянные по островам, позволяет предположить следующее: во-первых, эти пленные проживали в Эфесе как мирные жители, а не как воины. Во-вторых, скорее всего, именно по этой причине, они были интегрированы в состав Империи в качестве зависимого населения. В этом случае возможны два варианта: либо они продавались в рабство, которое к тому времени все еще существовало в Империи, либо они становились зависимым податным населением - париками.

В дальнейшем, о судьбах пленных турок сообщает и Иоанн Киннам. Повествуя о малоазийском походе Иоанна Комнина в 1122 году, после того, как он разбил печенегов, хронист сообщает, что император начал поход в непривычное зимнее время. Тюрки не ожидали нападения, а потому «царь одних между ними совершенно поработил, а других еще в большем числе обратил к православному учению, и чрез то увеличил римское войско.» Это упоминание свидетельствует о том, что византийцы подразделяли тюрок-сельджуков на разные категории - на тех, кто был способен нести воинскую службу и на тех, кто вписывался в зависимые слои населения.

Примечательно то, что ранее в византийских источниках, таких как «История» Никифора Вриенния Младшего и «Алексиада» Анны Комниной применительно к тюркам-сельджукам не сообщалось о факте христианизации, хотя, безусловно, что подтверждают как латинская хроника « Деяния франков и прочих иерусалимцев» и другие источники, массово христианизированные тюрки-сельджуки находились в Империи. Также показательна взаимосвязь, которую проводит Киннам, между христианизацией и несением службы. На основе этого сообщения можно сделать вывод, что интеграция кочевников в воинское сословие находилась в зависимости от их религиозной принадлежности. Другими словами, включение в состав войска тюрок-сельджуков в качестве его составной части, а не в качестве наемников, было возможно только при принятии ими православного учения.

Еще одно подобное свидетельство у Киннама можно обнаружить при его описании осады города Кастамон на севере Малой Азии. Хронист сообщает, что в результате захвата города, «персы, предлагаемой им свободе сами собою предпочетши рабство, удостоились за то царского благоволения и послужили к немалому усилению римского войска». Несмотря на то, что Киннам не указывает на то, что они приняли крещение, можно предположить, учитывая подобные случаи, что пленные не могли вступить в состав ромейского войска без принятия православной веры.

Во многом сообщения Киннама, касающиеся покорения тюрок-сельджуков, подтверждаются Никитой Хониатом, однако они содержат меньше сведений о дальнейшей судьбе пленных. Так, Хониат также указывает на то, что из города Кастамон император вывел большое число пленных.

В ходе военной кампании императора Иоанна Комнина, в его войске также содержаться турецкие контингенты. « И между тем, как римляне это делали, царь, тщательно осмотрев фаланги и разделив их по нациям и племенам, так чтобы соплеменники помогали соплеменникам, одну часть их составляет из македонян, другую из так называемых избранников, третью из скифов и еще одну из персов, перешедших к римлянам во время прежних войн».

Также, повествуя о битве при Мириокефале между войсками императора Мануила Комнина и тюрками-сельджуками Иконийского султаната, Никита Хониат сообщает: «Особенно пугало римлян то, что варвары, объезжая кругом лагерь, громко кричали своим единопленникам, которые ради выгоды или вследствие перемены веры давно уже перешли к римлянам, убеждая их в туже ночь выйти из лагеря, так как все, находящиеся в нем, с рассветом непременно погибнут». В этом сообщении примечательно то, что иконийские тюрки обращаются к своим единоплеменникам, т.е. к таким же как они тюркам-сельджукам.

Однако важно отметить, что не во всех случаях императоры стремились интегрировать кочевников в состав Империи. Так, при императоре Алексее, в ходе описанной выше миссии бывшего султанского посланника Чауша, тюрки- сельджуки были изгнаны из города Синоп. Еще одно упоминание о подобном случае можно обнаружить и у Иоанна Киннама, в ходе его повествования о создании пограничных крепостей Дорилей и Сувелей Мануилом Комниным: «В то время около него в числе двух тысяч жили персы, по их обычаю, кочевьем. Царь изгнал их и, недалеко оттуда обведя город рвом, приступил к постройке стен». Среди причин такого подхода можно предположить, как недостаточность средств для интеграции кочевников в данный момент, так и нежелание самих кочевников быть интегрированными.

Подводя итог политики императоров в отношении плененных турок- сельджуков, можно выделить ряд особенностей. Во-первых, императоры были не всегда заинтересованы в интеграции кочевников в состав Империи, и по возможности просто ограничивались изгнанием их с византийской территории. Во-вторых, те тюрки-сельджуки, которые оказывались в руках императора, так же делились на несколько групп. Одна часть из них включалась в византийское войско и принимала крещение, о чем свидетельствуют как «Деяния крестоносцев и прочих иерусалимцев», так и Иоанн Киннам. По всей видимости, эти тюрки вступали в состав Империи на правах федератов т.е. получали земли, вероятнее всего, как прониары или стратиоты. Другая часть пленных тюрок попадала под статус зависимых слоев населения. В этом случае были возможны два варианта: либо пленные порабощались, либо становились париками - зависимыми крестьянами.

Таким образом, в рассматриваемый период, мы наблюдаем, что в Византийской империи существовала достаточно разнообразная система интеграции кочевников, которая делила их на различные группы и отвечала насущным интересам государства. Во-первых, акцент в интеграции делался на воинское сословие. Так, плененные или подкупленные тюркские воины вписывались в структуру византийской армии и занимали в ней достаточно важное место. Во-вторых, судьба плененного мирного населения была различна: либо продажа в рабство, либо превращение в зависимых крестьян.

Система наемничества.

Трансформация Византийской армии в середине XI века, связанная с переходом от преимущественно стратиотского ополчения к феодальной армии - важный момент в истории военного дела Византии. Особенные трудности при перестройке армии Византийская империя испытывала в период после смерти Василия II. В возникшей ситуации ускоряющейся феодализации Империи, стратиотское ополчение больше не могло решать стоящих перед ним задач, по причине своей малочисленности и слабой подготовки. Поэтому инициатива в военном деле переходит, с одной стороны, к войскам, которые собирала крупная земельная аристократия, а с другой - к наемникам.

Применительно к периоду 1081-1180 годов, когда Империя утратила большую часть восточных территорий, которые традиционно поставляли значительные воинские контингенты, невозможность набора войска сказалась особенно сильно. Исходя из сложившегося положения дел, императорам часто приходилось формировать свое войско из среды наемников. Довольно часто этими наемниками становились тюрки-сельджуки. Конечно, наемничество нельзя рассматривать как полноценную интеграцию, однако, в процессе службы в византийском войске тюрки-сельджуки неизбежно соприкасались с повседневной византийской жизнью, культурой, бытом, религией и мировоззрением, что в перспективе могло послужить необходимом условием для окончательной интеграции этих кочевников на службу Империи. Служба в византийском войске предоставляла им возможность не только получать богатства, но и возможно, понять и принять культуру. Таким образом, византийцы хотя бы в теории переставали быть для тюрок-сельджуков «чужими», что, несомненно, стирало границы и устраняло непонимание друг друга, а оттого отторжение.

По этой причине, в данной главе мы рассмотрим наемничество как подготовительный этап интеграции. Но, несмотря на это, важно отметить, что наемничество в Империи имелось двух видов - краткосрочное, для выполнения определенных задач в рамках одной кампании и долгосрочное. Второй вид наемничества отражен в наиболее ярком виде в лице варяжской гвардии императоров.

Один из первых случаев, в котором упоминаются тюрки-сельджуки в качестве наемников на византийской службе относится еще к периоду правления императора Никифора III Вотаниата (1078-1081). В 1078 году, византийский полководец Никифор Вриенний Старший поднял восстание против власти нового императора. Не имея достаточно сил для того, чтобы отразить это нападение, император Никифор попросил помощи у турецкого правителя Никеи. Никифор Вриенний Младший так описывает это событие в «Исторических записках»: «Но так как Вотаниат не имел собственного войска, то отправил посольство к находившимся в вифинской Никее турецким вождям. Там стояли Масур и Солиман, дети Кутлума. Они тотчас же послали Вотаниату вспомогательного войска не менее двух тысяч, а вслед за тем приготовляли и другое». В дальнейшем Никифор сообщает, что Алексей Комнин, который командовал византийскими войсками и турками, которые и сыграли решающую роль, успешно подавил мятеж Вриенния.

Как видно из данного свидетельства, в этой ситуации тюрки были даны Никейскими правителями в качестве наемников или союзников византийским войскам на проведение определенной кампании по подавлению мятежа. Факт наличия тюрок-сельджуков в войске Алексея Комнина также подтверждает Анна Комнина.

В дальнейшем Анна Комнина, повествуя уже о мятеже Алексея Комнина против Никифора Вотаниата вновь упоминает о найме тюрок- сельджуков на службу, но на этот раз уже восставших: «Далее обстоятельства складываются следующим образом. На своем пути кесарь встретил турок, которые как раз переправлялись через реку Гебр. Осадив коня, он стал расспрашивать их, откуда и куда они идут. Затем кесарь обещает им много денег и всевозможные милости, если они отправятся вместе с ним к Комнину. Турки соглашаются на это. Кесарь потребовал от турецких военачальников клятву, чтобы скрепить договор. Они сразу же на свой манер дали клятву в том, что будут верными союзниками Комнину. После этого кесарь берет с собой турок и отправляется к Комниным».

В указанном случае уже тюрки-сельджуки выступают не в роли союзных наемных войск, которые предоставляются Никейским султаном для помощи императору, а в качестве независимой наемной силы, которая самостоятельно принимает решения. То, что это было именно наемничество, а не интеграция подтверждает тот факт, что основой для заключения договора служат деньги, а скрепляется он клятвой «на свой манер т.е. договор был скреплен между христианами и кочевниками-мусульманами, а это означает, что они сохраняли свою независимость от восставших и в дальнейшем от имперской власти.

Исходя из двух приведенных сообщений, тюрок-сельджуков условно можно разделить на две категории: союзников, которые предоставлялись сельджукскими султанами и непосредственно наемников ,которые самостоятельно нанимались на службу. Несмотря на это разграничение, существует трудность в отличие одних от других, поскольку в византийских источниках далеко не всегда указываются пути попадания тюрок-сельджуков на наемную службу. Однако, в статье В.А. Золотовского « Византийская армия при первых Палеологах: наемники на службе империи» содержится детальный разбор терминов союзники и наемники. В результате он делает вывод: «Следовательно, проведение четкого разграничения между семантически схожими категориями иностранных воинов, союзников и наемников на уровне не политической, а военной практики, не представляется возможным, что, в свою очередь, позволяет включит их в общую систему наемной службы».

В дальнейшем Анна Комнина регулярно сообщает о наемниках из среды тюрок-сельджуков на византийской службе. В ряд случаев, они предоставляются сельджукскими правителями. Союзных сельджуков можно обнаружить в войске Алексея во время его борьбы с сицилийским правителем Робером Гвискаром в 1083 году, в борьбе с печенегами, в подавлении восстания Лжедиогена, который воспользовался помощью половцев, в борьбе с сицилийцами под предводительством Боэмунда Тарентского и в ряде других случаев.

В правление Иоанна Комнина практика найма тюрок-сельджуков на византийскую службу продолжается, однако, факты о наемниках-тюрках встречаются реже, чем в годы правления императора Алексея. Возможно, это связанно с обострением византийско-сельджукских отношений в Малой Азии и усилением влияния Империи в регионе. Исходя из этого, можно утверждать, что ухудшение связей между Империей и сельджуками стало причиной отказа Иконийских султанов поставлять наемников на службу Византии. Однако, малоазийский территории сельджуков не представляли собой единого целого, несмотря на формальное подчинение Иконийскому султану, и некоторые части этого государства имели определенную свободу в принятии решений, в том числе и касающиеся найма на службу Империи. Возможность предоставления союзных войск византийским императорам во многом была связана с наличием противоречий между сельджукскими правителями, которые, преследую свои цели, посылали контингенты войск в византийскую армию.

Так, летом 1133 года, Иоанн Комнин готовя кампанию против города Кастамон, в котором правил сельджукский правитель Магомет достиг соглашения с султаном. Как сообщает Иоанн Киннам «Вслед за тем от какой-то причины Танисман умер, а вступивший на его место Магомет поссорился с филархом города Иконии, которого персы ставят выше прочих и называют султаном. Пользуясь этим, царь отправил в Иконию послов, снискал дружбу султана и убедил его вступить в союз с римлянами против Магомета. Посему вскоре пришел от него с войском один из важнейших сановников, в качестве поручителя и вместе союзного полководца, - и царь, с упомянутыми войсками пришедши к Ганграм, расположил под их стенами свой стан и готовился на следующй год сделать приступ».

Однако, ненадежность таких союзников была очевидна, поскольку в дальнейшем сельджуки покинули войско императора, по той причине, что правителю Кастамона и Иконийскому султану удалось достичь соглашения.

Таким образом, в правление императоров Иоанна и Маниула Комнинов, мы наблюдаем меньшее, количество явных тюркских наемников на службе Империи. Так у Никиты Хониата содержится упоминание о тюрках-сельджуках на службе Империи в ходе кампании 30-40ых годов против Киликийской Армении: Этот город и сам по себе был многолюден, обнесен крепкими стенами и расположен на утесистых скалах; а тогда он сделался еще сильнее, потому что в нем, как в безопасном убежище, укрылись люди, вполне вооруженные и весьма храбрые, к нему прибавлены были новые укрепления и он снабжен был всякого рода машинами. Царь наперед послал к этому городу часть своего войска, и именно составленную из персидских отрядов, которые он взял прежде, при занятии Гангры, - в намерении выведать чрез это расположения армян и с точностью узнать, что они имеют в виду».

В данном случае определить, что представляется под словом «взял» достаточно трудно. Возможно, учитывая факт того, что город Гангры захватили византийские войсками, это были именно интегрированные тюрки, однако, под этим же словом может подразумеваться и тот факт, что он их нанял на службу.

Уменьшение количества тюркских наемников на службе Империи можно связать со множеством факторов. Во-первых, уже в первой четверти XII века Империя оправилась от поражения 1071 года при Манцикерте и полного развала армии из-за постоянных гражданских смут и в Империи упала необходимость в наемниках, которых теперь заменяло постоянное войско. Во- вторых, к этому моменту мы наблюдаем на службе Империи определенное количество христианизированных и интегрированных тюрок-сельджуков, которые, вполне вероятно, и заменяли собой дорогостоящих и непостоянных тюрских наемников. В-третьих, обострение внешнеполитической обстановки в Малой Азии в середине XII века, а в особенности отношений Византии и Иконийского султаната, могло привести к тому, что ранее предоставляемые иконийским султанам наемники на византийскую службу, теперь, из-за этого конфликта интересов двух государств, отсутствовали в византийской армии.

Кроме того, важно отметить тот факт, что сельджукские наемники всегда использовались в кампаниях направленных не против других тюрок- сельджуков. Так, они участвовали в большинстве балканских кампаний византийских императоров, в борьбе Империи с Киликийской Арменией и государствами крестоносцев и лишь в редком случае деятельность таких наемников была направлена против других тюрок-сельджуков. По всей против своих соплеменников, а также политический расчет. Упоминаемый Никитой Хониатом случай о бегстве сельджукских наемников с осады города Гангры красноречиво подтверждает это.

Таким образом, имперская политика по интеграции тюрок-сельджуков находила свое отражение в нескольких аспектах. Во-первых, акцент делался на знатных высокопоставленных сельджуков, которые при переходе на имперскую службу занимали место в составе государственного и военного управления Империи. В рассматриваемый период мы наблюдаем определенное количество таких кочевников, выполняющих как военные функции, так и занимающиеся гражданским управлением. На византийской службе они оказывались либо добровольно, либо, по большей части в результате сложившихся обстоятельств, в которых выгоднее становилось стать подданными императора.

Другой аспект политики интеграции был связан с массовой интеграцией тюрок-сельджуков, которые оказывались в Империи различными путями. Среди них можно выделить, во-первых, переселение кочевников на византийские территории в поисках места для проживания. Во-вторых, важно отметить и тех кочевников, которые оказывались в плену у византийцев, а потому, неизбежно переходили на имперскую службу. В рамках массовой интеграции можно отметить два пути, которые определяли положение тюрок- сельджуков в Византийской империи. В случае пленения сельджукских воинов или их добровольного перехода на службу Империи, они вписывались в ряды второстепенной провинциальной знати и были обязаны нести военную службу. В случае же, если в руках Империи оказывались простые сельджукские крестьяне, то, как правило, они переходили, либо в категорию зависимого крестьянства, либо становились рабами. Также важно отметить, что в период 1081-1180 годов был широко распространен найм тюрок-сельджуков на военную службу. В данном случае, сельджуки могли наниматься как на краткосрочный период в рамках одной военной кампании, так и на долгосрочной основе, с тем, чтобы нести преимущественно пограничную службу.

Заключение

византийский империя сельджук

Столкнувшись после поражения при Манцикерте в 1071 году с захватом тюрками-сельджуками большей части Малой Азии, Византийская империя на протяжении следующего века стремилась вернуть утраченные позиции. В период правления первых трех императоров из династии Комнинов для этого предпринимались самые активные усилия. Однако попытки военным путем восстановить свое влияние в Малой Азии не увенчались успехом. Это, а также тот факт, что бывшие имперские территории интенсивно заселялись тюрками- сельджуками, неизбежно ставил Империю перед необходимостью каким-то образом решать тюркский вопрос в Малой Азии.

Русло византийской политики, помимо военных и политических действий было также направлено на интеграцию пришлых кочевников в состав государственной структуры Империи. При интеграции тюрок-сельджуков Византийской империи приходилось учитывать ряд особенностей, присущих этим кочевникам, для того чтобы обеспечить их наиболее полную интеграцию.

Во-первых, важным аспектом интеграции кочевников была христианизация. Без принятия крещения знатные кочевники не имели возможности занять место в системе военного и государственного управления, а тюркские воины и переселенцы - полноценно интегрироваться в государственную и общественную структуру.

Однако, все эти меры интеграции, хоть и имели определенный успех, но не позволили Византийской империи переломить положение дел в Малой Азии в свою пользу и вернуть регион под свой контроль. Конец этим попыткам положило поражение в 1176 году в битве при Мириокефале, где византийские войска были наголову разбиты Иконийским султаном Кылыч-Арсланом II, что предопределило расстановку сил в регионе до начала Четвертого крестового похода в 1204 году. Несмотря на поражение внешнеполитического курса Империи в Малой Азии в Комниновский период, можно утверждать, что в этот период в византийском государстве на всех его уровнях появился и закрепился империи.

Литература

1.       Анна Комнина. Алексиада. / Вступительное слово, перевод, комментарии и статьи Я.Н. Любарского. СПб: Алетейя, 2010.

2.       Аристакес Ластивертци. Повествование вардапета Аристакэса Ластивертци. М., 1968.

.         «Деяния франков и прочих иерусалимцев / Учебно-методическое пособие. Новосибирск: НГУ гуманитарный факультет, 2010.

.         Иоанн Киннам. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. Рязань: Александрия, 2003.

.         Никита Хониат. История со времени царствования Иоанна Комнина. В 2-х т. Рязань: Александрия, 2003. Т.1.

.         Никифор Вриенний. Исторические записки (976-1087). М.: Посев, 1997.

.         Матфей Эдесский. Хронография. Вагаршапат, 1898.

.         Михаил Пселл. Хронография. СПб: Алетейя, 2003.

.         Авилушкина Л.Т. «Хроника» Михаила Глики. СПб., 1996.

.         Арутюнова-Фиданян В.А. Византия и Армения в X-XII вв.: зона контакта. //Византия между Западом и Востоком. Опыт исторической характеристики. Серия «Византийская библиотека». Исследования / Под ред. Г.Г. Литаврина. СПб.: Алетейя. 1999.

.         Арутюнова-Фиданян В.А. Образ Византии в армянской историографии Х в. // Византийский временник. 1991. Т. 52. С. 112-135.

.         Арутюнова-Фиданян В.А. Несколько замечаний к положению на восточных границах Византии в 70-е годы XI в. С. 28-35. Вып. 2.

.         Безобразов П.В., Любарский Я.Н. Две книги о М. Пселле. М.: Алетейя. 2001.

.         Бибиков М.В. Историческая литература Византии. М.: Алетейя. 1998.

.         Борказян С.В. Армения и сельджуки XI-XII вв. Ереван: АрмССР, 1980.

.         Васильев А.А. История Византийской империи. В 2-х т. СПб.: Алетейя, 1998. Т.1.

.         Сказкин С.Д. История Византии: В 3-х т./ Отв. Редактор С.Д. Сказкин. М.: Наука. 1967.

.         Васильев. А.А. История Византийской империи. В 2-х т. СПб.: Алетейя, 1998. Т.2.

.         Византия: общество и церковь: Сборник научных статей / Кол.авт. Армавирский государственный педагогический институт. Кафедра истории России; Отв. ред. Малахов Сергей Николаевич. - Армавир: Б/и 2005.

.         Гусейнов Р.А. Из истории отношений Византии с сельджуками (по сирийским источникам) // Византия и Восток. М.,1971. Вып. 23 (86).

.         Гусейнов Р.А. Последствия сражения при Минцикерте (1071) для Закавказья. М.,1971. С. 148-152.

.         Гусейнов Р.А. Сельджукская военная организация // История и филология стран Ближнего Востока в древности и средневековье; (80). Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1967. Вып. 17. C. 131-147.

.         Гусейнов Р.А. Сельджукская тематика в современной историографии // Тюркологический сборник. М., 1970. С. 208-222.

.         Гусейнов Р.А. Сирийские источники по истории Византии XI-XII вв. С.120-128. Т. 33.

.         Гусейнов Р.А. Восточная политика Мануила Комнина: турки-сельджуки и христианские государства Сирии и Палестины. Взаимоотношения Византии и сельджуков в Малой Азии в XI-XII вв. // Средневековый Восток. История, культура, источниковедение. С. 120-126.

.         Жаворонков П.И. Положение и роль этнических групп в социально - политической структуре Никейской империи // Византийский временник. Москва: Наука, 1995. Т. 56 (81). С. 134-143.

.         Заборов М.А. Первый крестовый поход в изображении католического мракобесия // Средние века. М.: 1951. Вып.3. С. 307-314.

.         Золотовский В.А. Византийская армия при первых Палеологах: наемники на службе империи. // Византия: общество и церковь. Сборник наученных статей. Армавир, 2005. С. 206 - 239.

.         Иванов С.А. Византийское миссионерство: можно ли сделать из "варвара" христианина? - М.: Языки славянской культуры, 2003, 370 с.

.         Иванова О.В.. О путях интеграции иноплеменников в Византийской империи в VII-X вв. //Византия между Западом и Востоком. Опыт исторической характеристики. Серия «Византийская библиотека». Исследования / Под ред. Г.Г. Литаврина. СПб.: Алетейя. 1999. C. 11-47.

.         Исканян В.К. Армяно-византийские политические отношения со второй половины X в. до конца XI в. Ереван. 1950.

.         Каждан А.П. Византийская культура (X-XII вв.). 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Алетейя, 2006.

.         Каждан А.П. Загадка Комнинов //Византийский временник. Т.25.1964 - С.53-98.

.         Каждан А.П. Социальный состав господствующего класса Византии XI-XII вв. М., 1974.

.         Каждан А.П. Никита Хониат и его время. СПб.:Алетейя, 2005

.         Князький И.О. Византия и кочевники южнорусских степей. СПб: Алетейя, 2003.

.         Коробейников Д.А. Византийско-тюркская граница в Малой Азии (конец XIII в.) // Восточная Европа в древности и Средневековье. - Москва: ИВИ, 1999.

.         Коробейников Д.А. Византийско-тюркская граница в Малой Азии (конец XIII в.) // Восточная Европа в древности и Средневековье. М.: ИВИ, 1999. С.34-38.

.         Кучма В.В. Религиозный аспект византийской военной доктрины: истоки и эволюция. С. 45-65.

.         Кучма В.В. Военная организация Византийской империи. М.: Алетейя. 2001.

.         Лебедев А.П. Очерки внутренней истории Византийско-восточной церкви в IX, X и XI веках: От конца иконоборческих споров в 842 г. до начала крестовых походов - 1096 г. СПб: Изд-во Олега Абышко, 2003.

.         Лебедев А.П. Исторические очерки состояния Византийско-Восточной церкви от конца XI до середины XV века. М.: издательство Олега Абышко, 2012.

.         Литаврин Г.Г.Византийское общество и государство в X-XI вв: Проблемы истории одного столетия: 976-1081 гг. М.: Наука, 1977.

.         Литаврин Г.Г. Как жили византийцы.. СПб.: Алетейя, 1997.

.         Лютвак Э. Стратегия Византийской империи. М.: Русский фонд содействия образованию и науке.2000.

.         Поляковская М.А. Византия, византийцы, византинисты. Екатеринбург: Уральский университет. 2003.

.         Райс Т.Т. Сельджуки. Кочевники-завоеватели Малой Азии. М.: Центрполиграф, 2004.

.         Скабаланович Н. Византийское государство и церковь в XI веке, от смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина. СПб., 1884.

.         Скабланович М.Н. Византийское государство и Церковь в XI в. М.: Издательство Олега Абышко. 2004.

.         Степаненко В.П. Попытка реализации ойкуменической доктрины в конце XI - начале XII в. (к хронологии византийско-антиохийской борьбы за Равнинную Киликию. 1097-1108 гг.). С. 139-147.

.         Степаненко В.П. Из истории армяно-византийских отношений второй половины 10-11 в. С. 43-51.

.         Степаненко В.П. Армянские государства юго-восточных границ Византии в системе международных отношений на Ближнем Востоке. (XI - первая половина XII вв.). Л., 1978.

.         Степаненко В.П. Византия в международных отношениях на Ближнем Востоке (1071-1176). Свердловск: Урал. ун-т, 1988.

.         Тыпкова-Заимова В. Тюркские кочевники, византийская администрация и местное население на Нижнем Дунае (XI-XII вв.) // Восточная Европа в древности и средневековье. - Москва: Наука, 1978. С. 67-73.

.         Уваров А.А. Что такое Средние века?//Всемирная история: Средневековые цивилизации Запада и Востока. В 6-и т. М.: Наука, 2012. - С. 5-17

.         Успенский Ф.И. История Византийской империи. - М.: Астрель; АСТ, 2005. Т.4.

.         Успенский Ф.И. История Византийской империи. В 5-ти т. М.: Астрель; АСТ, 2005. Т.3.

.         Успенский Ф.И. Мнения и постановления константинопольских поместных соборов XI и XII вв. Одесса, 1899.

.         Фрейберг Л.А. Византийская литература эпохи расцвета IX - XV вв. М.: Наука. 1978.

.         Хвостова К.В. Византийская цивилизация как историческая парадигма. СПб: Алетейя, 2009.

.         Шиканов В.Н. Византия - щит Европы. Арабо-византийские войны VII- XI вв СПб.: Шатон, 2004.

.         Шукуров Р.М. Предварительные замечания о Чуждости в истории // Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья. М. "Алетейа", 1999. С. 9-30.

.         Шукуров Р.М. Формулы самоидентификации анатолийских тюрков и византийская традиция (XII-XIII вв.) // Причерноморье в средние века / Ред. С.П. Карпов. Вып. 5. М. 2001. С. 151-173.

.         Шукуров Р.М. Конфессия, этничность и византийская идентичность // Религиозные и этнические традиции. М., 2008. С. 243-262.

.         Шукуров Р.М. Тюрки в византийском мире в XIII-XV вв. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. - Москва: Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, 2011.

.         Шукуров Р.М. Зона контактов. Проблемы межцивилизационных отношений в современной византинистике // Византийский временник М.: 2003. Т. 59 (84). С. 258-268.

.         Юзбашян К.Н. Армянские государства эпохи Багратидов и Византия IX-XI вв. М.: Наука, 1988.

Приложение 1

Приложение 2

Рис. 2. Византийская империя к началу 80-ых годов XI века

Приложение 3

Рис. 3. Византийская империя в период правления Иоанна Комнина

Приложение 4

Табл. 1. Происхождение семей византийской знати