терроризм правовой экстремизм конституционный
Впервые термин "экстремизм" и образованные на его основе слова и словосочетания появились в законодательстве участников СНГ в начале 90-х гг. XX в. В 2000 г. Советом глав правительств СНГ была принята Программа государств СНГ по борьбе с международным терроризмом и другими проявлениями экстремизма на период времени до 2003г. В ней содержалось поручение Межпарламентской Ассамблее СНГ разработать проект законодательного акта по вопросам борьбы с международным терроризмом и другими проявлениями экстремизма. Однако принятие данного закона в установленный срок не произошло. Тем временем в Российской Федерации в силу возрастающей угрозы проявлений экстремизма был принят Федеральный закон <consultantplus://offline/ref=CE6B9BF0D72FD8958AC669D40AAEE11A1D2DA89664DEF50F6493034BB2DCcFI> от 25 июля 2002 г. "О противодействии экстремистской деятельности". В последующем именно на основе данного закона Российской Федерации был разработан Модельный закон <consultantplus://offline/ref=CE6B9BF0D72FD8958AC66CDB09AEE11A182EA09E64D7A8056CCA0F49DBc5I> государств СНГ от 14 мая 2009 г. N 32-9 "О противодействии экстремизму", а также национальное законодательство государств СНГ в рамках предотвращения распространения экстремизма(в частности, Белоруссии, Молдовы, Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана). В ряде стран СНГ (например, в Азербайджане, Туркменистане, Узбекистане, Армении и Украине) специальный закон о противодействии экстремизму до сих пор не принят, хотя в национальном законодательстве этих государств термин "экстремизм" встречается достаточно часто. При этом, как ни странно, отсутствие в некоторых странах СНГ законодательного определения понятия "экстремизм" не является препятствием для установления юридической ответственности за него. Так, например, ст. 244.1 и 244.2 Уголовного кодекса Республики Узбекистан 1994 г. устанавливают ответственность за изготовление, распространение или хранение с целью распространения материалов, содержащих идеи религиозного экстремизма, за создание или руководство, а также за участие в религиозных экстремистских организациях, не раскрывая содержания понятия экстремизма. Похожая ситуация наблюдается в Азербайджане, где составляется список государств, предположительно участвующих в поддержке радикальных течений, но в национальном законодательстве этой страны понятие экстремизма отсутствует. Впоследствии этого может создаваться возможность для оценочного понимания правоприменителями значения терминов "экстремизм" и "экстремистская организация".
В тех же государствах содружества, где определение понятия "экстремизм" законодательно закреплено, имеются свои особенности. Так, понятие экстремизма по белорусскому, молдавскому, казахстанскому, киргизскому и таджикскому законодательству является практически полным воспроизведением понятия экстремистской деятельности, который содержится в первоначальной редакции российского антиэкстремистского Закона 2002 г. В последующем понятийный аппарат этого Закона претерпевал существенные изменения: в частности, некоторые формы российского понятия "экстремистская деятельность" были исключены, другие из них преобразованы, а также добавлены новые формы.
Однако в национальные законы о противодействии экстремизму других стран СНГ соответствующие изменения не вносились. Вследствие этого стала возможной ситуация, когда одно и то же деяние по законодательству одного государства - участника СНГ признается экстремистским, а в другом - таковым не является. Например, в ст. 1 Закона Республики Беларусь "О противодействии экстремизму" указываются такие формы экстремистской деятельности, как "захват или удержание государственной власти неконституционным путем", "создание незаконных вооруженных формирований" и "унижение национальной чести и достоинства", которые были исключены из российского Закона <consultantplus://offline/ref=CE6B9BF0D72FD8958AC669D40AAEE11A1D2DA89664DEF50F6493034BB2DCcFI> "О противодействии экстремистской деятельности" в 2007 г.
В то же время понятие экстремизма по законодательству Молдовы, Казахстана и Таджикистана имеет свои отличительные черты. Так, ст. 1 Закона Республики Казахстан "О противодействии экстремизму" в качестве самостоятельных форм экстремизма выделяет "организацию вооруженного мятежа и участие в нем" и "разжигание родовой и сословной розни". Согласно ст. 1 Закона Республики Молдова к формам экстремистской деятельности относятся "самовольное присвоение полномочий должностного лица", "провоцирование массовых беспорядков" и "пропаганда исключительности, превосходства или неполноценности граждан по признаку их пола, взглядов, политической принадлежности, имущественного положения или социального происхождения". В соответствии с законодательством Таджикистана к формам экстремистской деятельности также относятся "присвоение властных полномочий" и "осуществление массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма по мотивам идеологической, политической ненависти либо вражды".
Законодательство по борьбе с экстремизмом некоторых государств - участников содружества независимых государств носит декларативный характер. В частности, в Белоруссии и Молдове приняты и действуют специальные антиэкстремистские законы, однако ни уголовная, ни административная ответственность непосредственно за осуществление экстремистской деятельности не установлена.
Модельный закон СНГ в понятие "экстремистская деятельность" добавляет к числу прочего общественно опасные деяния, которые ни в одном другом из государств СНГ экстремистскими не признаются. К ним относятся, в частности, применение насилия или угроза его применения в отношении должностных лиц, органов власти, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, различного рода объединений или других организаций в целях препятствования деятельности этих лиц или принуждения их к изменению решений, а также совершение преступления в целях мести за правомерные действия других лиц с целью скрыть другое неправомерное действие.
Таким образом, можно предположить, что участники СНГ при необходимости могут расширить понятие экстремизма путем внесения дополнения национального антиэкстремистского законодательства вышеуказанными формами.
В Модельном законе СНГ, а также в законах Таджикистана и Молдовы о противодействии экстремизму помимо определения понятия "экстремистская деятельность" содержится также определение понятия "экстремизм", которое построено на основе выделения его наиболее существенных признаков. В российском законодательстве подобный подход не используется. В частности, в ст. 1 <consultantplus://offline/ref=CE6B9BF0D72FD8958AC66CDB09AEE11A182EA09E64D7A8056CCA0F49B5C05079AC411806B5674ADAcAI> Модельного закона СНГ под экстремизмом понимается деятельность, направленная на посягательство основ конституционного строя или безопасность государства, а также на нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, которая осуществляется при помощи отрицания правовых и общепринятых норм и правил. В законе Республики Таджикистан под экстремизмом понимается "выражения лицами крайних действий, которые призывают к дестабилизации, изменению конституционного строя в стране, захвату власти разжиганию любого вида вражды".
Кроме того, в ряде законов о противодействии экстремизму стран СНГ выделяются, помимо прочего, отдельные виды экстремизма. Согласно ст. 1 Закона Республики Казахстан "О противодействии экстремизму", в этой стране существуют такие разновидности экстремизма, как политический, национальный и религиозный. При этом каждый из названных видов экстремизма имеет свое собственное определение. Например, под политическим экстремизмом подразумевается "насильственное изменение конституционного строя, а также нарушение суверенитета Казахстана, подрыв национальной безопасности или же обороноспособности государства, захват власти или насильственное ее удержание, создание, руководство и участие в незаконном формировании, организация мятежа и также участие в нем, разжигание разного рода розни". Национальный же экстремизм понимается как "разжигание расовой, национальной и родовой розни, в том числе связанной с насилием или призывами к нему". Религиозный экстремизм по законодательству Республики Казахстан трактуется как "разжигание религиозной вражды или розни, которая связана в том числе с насилием или призывами к насилию, а также применение любой религиозной практики, вызывающей угрозу безопасности, жизни, здоровью, нравственности или правам и свободам граждан".
В законодательстве Республики Узбекистан существует заметка лишь о религиозном экстремизме, но значение данного термина не дается.
Особенно интересным является определение понятия "экстремистские материалы", которое по законодательству о противодействии экстремизму стран СНГ также имеет свои отличительные признаки.
Во-первых, ни один из законов о противодействии экстремизму государств СНГ в отличие от российского законодательства не относит работы руководителей социалисткой партии Германии и итальянской фашистской партии к экстремистскому содержанию.
Во-вторых, в некоторых законах о противодействии экстремизму стран СНГ, в том числе в Модельном законе <consultantplus://offline/ref=CE6B9BF0D72FD8958AC66CDB09AEE11A182EA09E64D7A8056CCA0F49DBc5I> СНГ "О противодействии экстремизму", имеются указатели на еще одни примечательные признаки экстремистских материалов. Так, согласно ст. 3 Закона Республики Таджикистан "О борьбе с экстремизмом" материалами экстремистской направленности могут быть признаны анонимные документы, а в соответствии со ст. 1 Закона Республики Беларусь "О противодействии экстремизму" к экстремистским материалам относится только та информационная продукция, которая признана экстремистской только по основанию решения суда. Статья 1 Модельного закона СНГ "О противодействии экстремизму" дает другую и при этом самую широкую трактовку понятия экстремистских материалов за счет включения в него публикации, которые обосновывают или оправдывают социальное, расовое, национальное, этническое или религиозное преимущество, а также официальные материалы запрещенных организаций экстремистской направленности.
Между тем понятийный аппарат российского законодательства о противодействии экстремистской деятельности продолжает обновляться, что влечет за собой внесение изменений в национальное антиэкстремистское законодательство других стран СНГ. В частности, в конце 2012 г. российский антиэкстремистский Закон был дополнен еще одним оценочным понятием - "символика экстремистской организации", под которой понимается зарегистрированная официально символика организации, в отношении которой по основаниям, предусмотренным законодательством, судом принято и вступило в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности.
Однако, во-первых, остается неясно, почему ст. 1 <consultantplus://offline/ref=CE6B9BF0D72FD8958AC669D40AAEE11A1D2DA89664DEF50F6493034BB2CF0F6EAB081407B5674BAED7c7I> российского антиэкстремистского Закона раскрывает только определение понятия "символика экстремистской организации", хотя ч. 1 ст. 20.3 <consultantplus://offline/ref=CE6B9BF0D72FD8958AC669D40AAEE11A1D2CA39A65DBF50F6493034BB2CF0F6EAB081405BD61D4c3I> КоАП РФ устанавливает административную ответственность за публичную демонстрацию атрибутики и символики радикально направленных организаций.
Во-вторых, экстремистские организации могут вполне спокойно осуществлять противоправные действия без символики, иметь официально не зарегистрированную символику или изменять официально зарегистрированную символику каждый раз при совершении правонарушений.
В-третьих, возможна ситуация, когда экстремистская организация будет отрицать свою принадлежность к какой - либо атрибутике или символике либо, наоборот, разработает новую символику и атрибутику, публичное демонстрирование которой необходимо будет ограничивать с помощью решения суда. Поэтому представляется необходимым закрепить в законодательстве о противодействии экстремистской деятельности стран СНГ более четкие признаки понятий атрибутики и символики экстремистской организации.
Вызывает также большой интерес сравнительный анализ понятия "экстремистская организация" по законодательству стран - участников СНГ. Согласно ст. 1 <consultantplus://offline/ref=CE6B9BF0D72FD8958AC669D40AAEE11A1D2DA89664DEF50F6493034BB2CF0F6EAB081407B5674BAED7c7I> Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" под экстремистской организацией понимается общественное или религиозное объединение, а также любая другая организация, в отношении которых судом принято и вступило в силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением деятельности экстремистской направленности. В соответствии со ст. 1 Закона Белоруссии "О противодействии экстремизму" под экстремистской организацией может также пониматься и должностное лицо, финансирующее экстремистскую деятельность с использованием имеющихся у лица полномочий и за счет средств экстремистской организации.
Казахстанский законодатель трактует экстремистскую организацию как юридическое лицо или объединение лиц, которые осуществляют экстремизм и по решению суда признанные экстремистскими. Молдавский законодатель прямо оговаривает, что экстремистской организацией может быть также средство массовой информации. То есть трактовка понятия экстремистской организации в странах СНГ существенно отличается и может наполняться своим собственным содержанием в зависимости от национального законодательства.
Таким образом, на основании понятийно-терминологического анализа законодательства о противодействии экстремистской деятельности стран СНГ можно выделить следующие проблемы:
Во-первых, отсутствие полноценной правовой основы противодействия экстремизму в рамках СНГ. В пяти из одиннадцати государств - участников СНГ отсутствуют специализированные законы о противодействии экстремистской деятельности, хотя в законодательстве каждого из них либо имеются упоминания об экстремизме, либо за это деяние установлена соответственная юридическая ответственность;
Во-вторых, рассогласованность понятийного аппарата законодательства о противодействии экстремистской деятельности. Модельное и национальное законодательство государств СНГ содержит различные подходы к определению понятий "экстремизм", "экстремистская деятельность", "экстремистская организация", "экстремистские материалы";
В-третьих, присутствует огромное количество оценочных понятий в законодательстве о противодействии экстремистской деятельности стран СНГ. Правоприменитель, раскрывая то или иное понятие, руководствуется исключительно своими личными воззрениями о нем, что может повлечь расширительное толкование законодательства о противодействии экстремистской деятельности и произвольное установление события правонарушения;
В-четвертых, декларативный характер законодательства о противодействии экстремистской деятельности стран СНГ. С одной стороны, в ряде государств СНГ приняты и действуют специальные антиэкстремистские законы, с другой - юридическая ответственность непосредственно за осуществление экстремистской деятельности не установлена.
Представляется, что необходима планомерная совместная работа как Межпарламентской Ассамблеи государств СНГ, так и самих стран СНГ по унификации модельного и национального законодательства о противодействии экстремистской деятельности в целях своевременного выявления, предупреждения и пресечения деятельности одного из наиболее распространенного радикального течения.
Заключение
Изучив тему реферата, можно сформулировать следующие выводы.
В современной научной литературе одной из наиболее радикальных форм политических течений считается экстремизм. Его термин определяется, как правило, одинаково и обозначает приверженность лица или группы лиц в своих идеях и замыслах к крайним взглядам и исходящих из этого действиям.
Законы Российской Федерации в своей интерпретации экстремистской деятельности закрепляют перечень обособленных и наказуемых деяний, которые характеризуют экстремизм, но не раскрывают его сущности и не определяют его основополагающие признаки.
На данный момент в юридической науке не выработана единая концепция для определения понятия экстремизма. Сам по себе экстремизм можно охарактеризовать как распространение радикальных догм, доктрин, идей с целью установления собственной государственной идеологии. В.В. Устинов в своих работах по вопросам экстремизма охарактеризовывал его как "агрессивное настрой личности, существенным внешним проявлением которого служит нетерпимость к мнению оппонента, суждение которого ориентировано на общепризнанные нормы, а также склонность к силовым или иным крайним вариантам решения различного рода проблем".
Отсутствие в современной российской юриспруденции единого подхода к трактовке понятия "экстремизм" можно объяснить тем, что на территории России существует 83 субъекта, обладающих собственными традициями, характерными чертами устройства и исторически складывавшимся менталитетом. Именно такое многообразие и порождает различные понятия и трактовки экстремизма, для каждого субъекта характерен "свой" экстремизм с его специфическим проявлениями. Отдельную трудность также составляет и тот факт, что невозможно определить, где заканчивается свободное распространение идей, а начинается экстремизм. Стоит обратить внимание, что борьбу с экстремизмом не следует отождествлять с борьбой с инакомыслием, именно поэтому, соответствующие нормативно-правовые аспекты не должны противоречить принципам, закрепленным в Основном Законе Российской Федерации. Основные положения Конституции Российской Федерации закрепляют идеологическое многообразие, а также устанавливают, что никакая идеология не может быть признана в качестве обязательной или государственной на территории Российской Федерации; гарантируют свободу мысли и слова, при этом запрещая пропаганду или агитацию, возбуждающие различного рода ненависть и вражду.
Экстремизм часто путают и объединяют с радикализмом, что, не совсем верно. Разделяя позицию Ю.И. Авдеева, трудно не согласиться, что для экстремизму присущи такие черты, как высокая общественная опасность, антисоциальный характер деятельности, который противоречит нормам, закрепленных в Основном Законе РФ, что, в свою очередь, не свойственно радикализму.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что перед современным законодательство стоит необходимость выработать максимально приемлемое определение понятия "экстремизм", которое полностью осветило бы всю сущность этого негативного явления, а это в свою очередь, даст возможность любому участнику складывающихся в обществе отношений регулировать свое поведение в соответствии с ним. Новая норма должна отражать все особенности данного феномена, действовать в рамках общепризнанного законодательства, что не позволит органам власти по-своему трактовать данное понятие и исключит простор для должностного произвола в этой сфере. Также законодателю следует не забывать о многообразии сфер жизни, в которые успел проникнуть экстремизм.
На основании проведенного выше анализа можно сформулировать, что экстремизм это ни что иное как противоправное общественно-опасное состояние, которое охватывает все сферы жизни общества и имеет главной целью подрыв государственного и общественного устройства путем крайних мер. Оно выражается в непринятии иных суждений, категоричности, а также насильственном навязывании собственных идей в обществе и государстве.
В заключение, стоит отметить, что в данной работе максимально полно отражены все характерные для экстремизма признаки как одного из основных радикальных течений, а также выделены присущие данному феномену черты и выделены основные цели его деятельности.
Библиографический список
1.Закон Республики Молдова от 21 февраля 2003 г. N 54-XV "О противодействии экстремистской деятельности".
.Закон Республики Таджикистан от 8 декабря 2003 г. N 69 "О борьбе с экстремизмом".
.Закон Республики Казахстан от 18 февраля 2005 г. N 31-III ЗРК "О противодействии экстремизму".
.Закон Кыргызской Республики от 17 августа 2005 г. N 150 "О противодействии экстремистской деятельности".
.Закон Республики Беларусь от 4 января 2007 г. N 203-З "О противодействии экстремизму".
6.Федеральный закон <consultantplus://offline/ref=CE6B9BF0D72FD8958AC669D40AAEE11A192BA19B65D7A8056CCA0F49DBc5I> от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму".
.Федеральный закон <consultantplus://offline/ref=CE6B9BF0D72FD8958AC669D40AAEE11A1D2AA99865DCF50F6493034BB2DCcFI> от 25 декабря 2012 г. N 255-ФЗ "О внесении изменений в статью 20.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях и статью 1 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности".
8.Постановление Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ от 23 мая 1993 г. "О сотрудничестве во имя безопасности".
9.Никитин А.Г. Идеология экстремизма как угроза национальной безопасности России // Актуальные проблемы экономики и права. 2010. N 3. С. 121 - 128.
.Постановление Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ от 23 ноября 2012 г. N 38-16. URL: http://www.iacis.ru/.
11.URL: http://www.cisatc.org/133/163/531.html.
12.Авцинова Г.И. Радикализм политический // Политическая энциклопедия: В 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 2001. С. 311.
.Грачев А.С. Политический экстремизм. М., 1987. С. 23.
.Даниленко В.И. Радикализм // Современный политологический словарь. М., 2010. С. 723.
.Дробижева Л.М., Паин Э.А. Социальные предпосылки распространения экстремизма и терроризма // Социальные и психологические проблемы борьбы с международным терроризмом. М.: Наука, 2012. С. 40.
.Козлов А.А. Молодежный экстремизм. СПб., 2008. С. 26.
18.Козлов А.А. Феномен экстремизма. СПб., 2000. С. 81.
19.Краткая характеристика состояния преступности в Российской Федерации за январь - декабрь 2012 г. URL: http://mvd.ru/presscenter/statistics/reports/item/804701/.
20.Макиавелли Н. Государь: Соч. М., 1998.
21.Московичи С. Век толпы. М., 1998. С. 270.
.Пугачев В. Курс лекций по политологии. М., 20122. С. 68.
.Степашин С.В. Политический экстремизм как угроза конституционным гарантиям Российского государства и общества // Политический экстремизм в Российской Федерации и конституционные меры борьбы с ним. М., 2008. С. 5.
.Устинов В.В. Обвиняется терроризм. М.: Олма-Пресс, 2012. С. 16.
.Устинов В.В. Правовое регулирование и механизмы противодействия терроризму и экстремизму в Российской Федерации: действующая нормативно-правовая база и перспективы ее совершенствования // Государство и право. 2012. N 7. С. 34 - 35.