Понятие возвращения неосновательного обогащения

Понятие возвращения неосновательного обогащения

Содержание

Введение

1.Понятие и виды способов защиты гражданских прав, субсидиарность их применения

1.1Понятие и классификация способов защиты гражданских прав

1.2Понятие возвращения неосновательного обогащения

1.3Субсидиарный характер обязательств из неосновательного обогащения

2.Спорные вопросы соотношения требования о возвращении неосновательного

обогащения с некоторыми требованиями о защите гражданских прав

2.1Значение признака имущественной выгоды при соотношении кондикционных и деликтных требований

2.2Значение признака вины

2.3Анализ перехода права собственности в контексте признака индивидуальной определенности

Заключение

Список использованных источников

Введение

Актуальность темы исследования. В статье 12 Гражданского кодекса РФ законодатель установил способы защиты гражданских прав. Способы, перечисленные в данном перечне, могут использоваться для защиты практически любого субъективного права. Исследователи отмечают, что законодатель при создании этой нормы не придерживался строгого научного подхода, и поэтому она не устанавливает достаточно четкую систему способов защиты субъективных гражданских прав. Содержание одних из перечисленных в статье 12 ГК РФ способов защиты частично совпадает с содержанием других способов защиты. Защита одних и тех же гражданских прав может осуществляться различными (хотя и смежными) способами защиты. В связи с этим на практике возникают ситуации, когда суды по- разному толкуют и, соответственно, применяют нормы права, регулирующие порядок и способы защиты гражданских прав.

Кроме того, проблема скрывается также в том, что вышеуказанный перечень не является исчерпывающим.

В отношении некоторых способов защиты гражданских прав законодатель установил субсидиарный порядок их применения по отношению к другим способам защиты. В связи с этим возникают вопросы о применении в том или ином случае норм разных глав ГК, о соотношении вещных и обязательственных требований. Ответы на поставленные вопрос имеют не только теоретическое, но и практическое значение.

Цель дипломной работы - четкое разграничение способов защиты: требования из неосновательного обогащения необходимо отделить от других требований, по отношению к которым оно, согласно статье 1103 ГК РФ, применяется субсидиарно.

Для достижения данной цели был поставлен ряд задач:

1.Проанализированы нормы Гражданского кодекса, устанавливающие и регулирующие способы защиты

2.Проанализированы возможные коллизии этих норм

3.Исследованы классификации способов защиты и их значение для правоприменителя

4.Произведен анализ признаков, по которым производится отграничение способов защиты.

5.Проведено сравнение требований из неосновательного обогащения с требованиями из причинения вреда по признакам имущественной выгоды и наличия вины.

6.Проведено сравнение требований из неосновательного обогащения с виндикацией по признаку индивидуальной определенности вещи и переходу права собственности.

Теоретическую основу дипломной работы составили труды исследователей: Е.А. Суханова, Ю.К. Толстого, Д.В. Новака, А.П. Вершинина, А.В. Слесарева, Н.Г. Соломиной, Е.В. Вавилина, М.А. Рожковой, В.В. Витрянского, М.И. Брагинского, С.И. Братуся, Д.А. Ушивцевой, А.Л. Маковского, Д.Д. Гримма, О.С. Иоффе, Е.А. Флейшиц, А.В. Белова, А.Н. Арзамасцева, И.Б. Новицкого, А.А. Шамшова, Ю.К. Калмыкова, В.А. Тархова, Д.О. Тузова, В.С. Ема.

Нормативную основу исследования составила система действующих источников российского права: Гражданский кодекс РФ, Конституция РФ.

Эмпирической базой исследования явились интерпретационные акты, акты Конституционного Суда РФ, арбитражных судов, судов общей юрисдикции.

1.Понятие и виды способов защиты гражданских прав, субсидиарность их применения

1.1Понятие и классификация способов защиты гражданских прав

Законодателем понятие способов защиты субъективных гражданских прав не определено. В тексте статьи 12 ГК РФ приводится лишь неполный перечень основных способов защиты.

Так, А.П. Вершинин определяет способы защиты как «предусмотренные законом действия, которые непосредственно направлены на устранение препятствий на пути осуществления прав субъектами».

С. Васильев приводит похожее определение: «закрепленные законом меры принудительного характера, посредством которых осуществляется восстановление нарушенных или оспариваемых прав».

В. Витрянский определяет способы защиты как «предусмотренные законодательством средства, с помощью которых могут быть достигнуты пресечение, предотвращение, устранение нарушений права, его восстановление и (или) компенсация потерь, вызванных нарушением права».

В. Коновалов не приводит определения способов защиты, однако приводимое им определение защиты гражданских прав в общих чертах совпадает с определением способов защиты: «допускаемые правопорядком действия управомоченного лица, направленные на восстановление нормальных условий для осуществления его нарушенного права и (или) на восстановление первоначального состояния его имущественной сферы посредством возмещения причиненного ему вреда». Следует также упомянуть, что в его понимании в защиту гражданских прав входит также и защита охраняемых законом интересов .

С. Ем приходит к определению способов защиты через определение гражданско-правовых правоохранительных мер: это «закрепленные законом способы воздействия на правонарушителя или на его имущество, применяемые органами государства или уполномоченными органами» .

Можно заметить, что способы защиты употребляются в качестве синонимов к мерам, действиям, средствам. Несмотря на разницу в определениях, между ними можно проследить определенную степень сходства. При анализе множества определений способов защиты гражданских прав, предлагаемых в разные годы исследователями данного вопроса, можно заметить, что традиционными считаются следующие признаки способов защиты:

-закрепленность в законе;

-материально-правовой характер;

-принудительный характер.

Также в определениях часто упоминаются следующие цели:

-пресечение оспаривания либо нарушения;

-восстановление (признание) нарушенных (оспариваемых) прав и воздействие на правонарушителя;

-устранение последствий нарушения субъективных гражданских прав (ретроспективный характер)

-возложение имущественных обременений на правонарушителя

-понуждение правонарушителя к совершению действия неимущественного характера в интересах потерпевшего

-устранение препятствий на пути осуществления прав.

В специальной и учебной литературе наряду с понятием «способ защиты» зачастую упоминаются и такие понятия, как «методы», «меры», «средства» защиты. Часто их употребляют как синонимы, что в некоторых случаях является довольно грубой ошибкой.

Использование термина «меры защиты» и (или) «гражданско-правовые правоохранительные меры» в качестве синонима для термина «способы защиты» считается допустимым, так как термин «мера» является синонимом термина «способ» и означает совокупность и порядок действий, используемых для решения какой-либо задачи. Так, к гражданско-правовым правоохранительным мерам В.С. Ем, в числе прочих, относит негаторные и виндикационные иски, истребование неосновательного обогащения и другие меры защиты, предусмотренные законом.

Термин «средства правовой защиты» немного сложнее, так как он очень тесно связан с термином «способы защиты» и является, кроме того, одним их фрагментов, составной частью механизма защиты. Чаще всего исследователи соглашаются, что способы защиты служат некой конкретной цели, которую преследует субъект защиты, полагая, что с помощью этих способов он добьется пресечения нарушения своих прав или же сможет устранить последствия посягательств на свои права. В отличие от способов, средства защиты представляют собой «первоначальную реакцию» на нарушение или оспаривание прав субъекта защиты, или же «орудие», с помощью которого лицо воздействует на нарушителя, или же притязание, требование. К примеру, лицо, которое хочет, чтобы было осуществлено признание его субъективного права, может воспользоваться таким средством правовой защиты (средством защиты гражданских прав), как предъявление иска. Можно сказать, что, определив средство правовой защиты, лицо определит, каким образом оно будет добиваться защиты своих прав.

Под средствами правовой защиты следует понимать приемы, допускаемые законом для правомерного воздействия на нарушителя этих прав с целью принудить его к определенному поведению.

При анализе способов защиты необходимо также обратиться и к понятию требования, которое представляет собой право управомоченного лица на действие или бездействие другого субъекта, так как, закрепляя в законе различные виды прав требования управомоченного лица к обязанному, подлежащие принудительному осуществлению, законодатель регулирует способы защиты различных прав.

Закон называет конкретные требования (требование уплаты обусловленного вознаграждения (п. 2 ст. 184 ГК); требование вкладчиков к банку о выдаче вкладов (ст. 208 ГК); право кредитора требовать от должника исполнения его обязанности (ст. 307 ГК)) главными, в то время как требование о защите является дополнительным и носит главным образом охранительный (защитный характер). Главные же требования носят регулятивный характер.

Обратимся теперь к классификации способов защиты. В данном параграфе будут затронуты только те классификации, которые имеют значение для разработки темы работы.

При классификации способов защиты гражданских прав на виды можно составить более ясное понимание механизма защиты и, соответственно, получить более точное представление как о способах защиты, так и об остальных фрагментах механизма защиты. гражданских прав.

В науке гражданского права существуют различные критерии деления способов защиты гражданских прав, допускаемых законом (в зависимости от характера правоотношений, содержания, целей, форм реализации и т.д.).

Разнообразие классификаций обусловлено различными целями, которым он служат, различиями отдельных отраслей права, а также особенностями отдельных областей гражданского права (вещного и обязательственного права; потребительских, предпринимательских и других отношений).

Надо сказать, что значительная часть классификаций, предлагаемых исследователями, создана на основе статьи 12 ГК РФ, то есть в зависимости от особенностей востребования или, если более точно, по сферам применения. По этой классификациии способы защиты делятся на универсальные (перечисленные в статье) и на специальные (о которых косвенно упоминает последний абзац статьи 12 ГК РФ). К специальным относятся способы, урегулированные другими статьями ГК (кроме статьи 12) и иными законами. Однако более правильным критерием в данном случае является определение этого критерия, приведенное В.В. Витрянским. Он замечал, что «если общие способы носят универсальный характер и могут применяться для защиты, как правило, любого субъективного права, то все иные способы предназначены для защиты лишь определенных прав или для защиты от определенных нарушений».

Достаточно очевидной является классификация по возможности применения способов защиты судом, государственными органами или лицом самостоятельно (то есть с точки зрения субъекта защиты), которая была предложена Н.И. Клейн. По сути, такая классификация близка к классификации по формам защиты, так как одни способы защиты требуют обращения в юрисдикционный орган, а другие могут реализовываться участниками отношений самостоятельно.

Также нельзя не упомянуть классификацию, согласно которой способы защиты делятся на меры защиты и меры ответственности. Способы защиты делятся на меры государственно-принудительного порядка, обладающие признаками мер гражданско-правовой ответственности, и на меры защиты в узком смысле слова, не обладающие признаками гражданско-правовой ответственности. Такое подразделение способов защиты упоминают в своих монографиях А.П. Вершинин, С.С. Алексеев, а также авторы учебников, изданных под ред. О.А. Красавчикова и под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого.

Для классификации способов защиты вопрос определения понятий «меры защиты» и «меры ответственности» в гражданском праве также имеет значение. Как считает В.С. Ем, «меры гражданско-правовой ответственности имеют только им присущие отраслевые особенности, ибо каждой отрасли права присущи свои меры ответственности». При этом меры защиты, по его мнению, могут носить универсальный межотраслевой характер.

Так, С.И. Братусь, А.В. Вершинин указывают, что меры ответственности в гражданском праве совпадают по своему содержанию с мерами защиты и отличаются лишь субъектом, по отношению к которому они применяются. Однако с этим нельзя полностью согласиться. Меры защиты в узком смысле этого термина, кроме восстановительной, несут еще пресекательную и превентивную функцию. Меры ответственности, в отличие от мер защиты в узком смысле, являются ретроспективными и направлены на устранение последствий нарушения субъективных гражданских прав. При этом меры ответственности выражаются в дополнительных обременениях для нарушителя. Этот вопрос важен для определения термина «способ защиты».

Также способы защиты могут отграничиваться друг от друга по формам и основаниям применения, а также по юридическому и материальному содержанию. По данным критериям деления способы защиты гражданских прав подразделяются на следующие виды:

а)фактические действия управомоченных субъектов, носящие признаки самозащиты гражданских прав;

б)меры оперативного воздействия на нарушителя гражданских прав;

в)меры правоохранительного характера, применяемые к нарушителям гражданских прав компетентными государственными или иными органами.

А.П. Вершинин подразделяет способы защиты по содержанию. По данной классификации различаются меры, носящие «натуральный» или «денежный» характер. Несмотря на то, что взыскание и истребование денег являются самыми частыми явлениями при применении способов защиты, меры «натурального» характера являются более предпочтительными и должны быть приоритетнее, чем меры денежного характера.

По целям защиты весьма характерно, к примеру, разделение мер защиты на пресекательные, восстановительные и штрафные. В связи с принципом возмездности (п. 1 ст. 1 ГК РФ), действующим в гражданском праве, можно говорить о приоритете восстановительного характера мер защиты. При этом убытки, понесенные субъектом защиты, должны возмещаться нарушителем в полном объеме, в соответствии с принципом полноты гражданско-правовой ответственности и защиты гражданских прав.

Однако меры защиты (в узком смысле) имеют приоритет перед мерами ответственности, так как способы защиты должны быть направлены, прежде всего, на восстановление права, а не на наказание правонарушителя.

Важной по значимости классификацией является классификация по природе защищаемых прав. По данному критерию способы защиты гражданских прав делятся на:

-вещно-правовые

-способы защиты исключительных прав

2)Способы защиты прав в относительном правоотношении:

-способы защиты прав в обязательстве

-способы защиты прав в корпоративных отношениях.

Разделение способов защиты на вещно-правовые и обязательственные главным образом применяется при исследовании способов защиты вещных прав (хотя, безусловно, обязательственные способы защиты могут иметь своим объектом любое имущество и права, в отличие от вещно-правовых).

Деление же способов защиты на способы защиты в абсолютных и относительных правоотношениях обусловлено тем, что в абсолютном правоотношении собственнику или управомоченному лицу противостоит неограниченный круг лиц, в то время как в относительном правоотношении управомоченному лицу (лицам) противостоит определенное обязанное лицо (лица).

1.2Понятие возвращения неосновательного обогащения

Согласно пункту 1 статьи 1102 ГК РФ лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевший), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение).

Данный пункт определяет понятие кондикционного обязательства, или обязательства вследствие неосновательного обогащения. Из этого понятия видно, что для возникновения такого обязательства необходимо одновременное присутствие следующих условий: 1) наличие обогащения 2) за счет другого лица; 3) отсутствие правового основания для такого обогащения.

В содержание обязательства вследствие неосновательного обогащения входят субъективные права и обязанности его сторон.

Законодатель употребляет термин «обогащение» в двух значениях: обогащение как имущество (неосновательно приобретенное или сбереженное) и как юридический факт (если точнее, юридический состав) «приобретения или сбережения одним лицом (приобретателем) имущества за счет другого лица (потерпевшего), что подразумевает увеличение (при приобретении) или сохранение в прежнем размере (сбережение) имущества на одной стороне, явившееся следствием соответствующего его уменьшения или неполучения на другой стороне, влекущий за собой возникновение обязательства. В частности, в подп. 7 п. 1 ст. 8 ГК РФ неосновательное обогащение поименовано в качестве одного из оснований возникновения гражданских прав и обязанностей.

Именно в качестве юридического факта неосновательное обогащение приобретает свою значимость, ведь именно оно лежит в основе обязательства вернуть неосновательно приобретенное или сбереженное имущество.

Исходя из вышесказанного, можно заключить, что когда говорится о возвращении неосновательного обогащения, имеется в виду возвращение неосновательно приобретенного или сбереженного имущества. Эти термины равнозначны и могут употребляться как синонимы.

Обязанность вернуть неосновательное обогащение является основной обязанностью приобретателя перед потерпевшим. Эта обязанность корреспондирует праву потерпевшего требовать такое возвращение.

П. 1 ст. 1104 ГК РФ содержит норму, согласно которой по общему правилу имущество, составляющее неосновательное обогащение приобретателя, должно быть возвращено потерпевшему в натуре. Однако при этом в законе не урегулированы некоторые важные нюансы, которые приобретают на практике большое значение.

Для начала стоит отметить, что из текста статьи 1104 ГК неясно, какая вещь должна быть возвращена в натуре, как неосновательное обогащение: та же самая вещь или такая же вещь? Некоторые исследователи и вовсе считают, что как неосновательное обогащение могут быть возвращены только родовые вещи. И почти все авторы исключают возвращение индивидуально определенной вещи по кондиционному иску.

Некоторыми авторами приводился следующий аргумент в пользу возможности истребования по кондиционному иску индивидуально определенной вещи: в п.2 ст. 1104 ГК РФ говорится об ответственности приобретателя за недостачу или ухудшение неосновательно приобретенного или сбереженного имущества. Если приобретатель обязан возвратить вещь, определенную родовыми признаками, то нет смысла поднимать вопрос о его ответственности за повреждение конкретной вещи, полученной им от потерпевшего. Следовательно, в статье говорится об ответственности за повреждения индивидуально определенной вещи, а это указывает на то, что индивидуально определенная вещь может быть предметом кондиционного иска.

Во второй главе настоящей работы этот признак будет рассмотрен подробнее применительно к виндикационному обязательству.

Если толковать статью 1104 ГК РФ буквально, то кажется, что возвращена должна быть та же самая вещь, которая была неосновательно приобретена. Это соответствует определению слова глагола «возвратить»: получить обратно что-либо взятое, вновь обрести, так и принципу натуральной реституции.

Говорить о возвращении равноценного имущества в буквальном смысле этого слова, строго говоря, нельзя. Можно говорить о возмещении или компенсации. Аргументация исследователей, защищающих точку зрения, согласно которой «возвращению» подлежит другая вещь, представляется если не нелогичной, то, по крайней мере, оставляющей возможность для обоснованной критики. К примеру, хотя Д.А. Ушивцева признает, что «в законе говорится о «возврате» неосновательно приобретенного», далее приводится не совсем понятный аргумент: «потерпевшему обычно возвращается не то же самое, а такое же равноценное имущество. Поэтому даже в тех случаях, когда предметом обогащения явилась индивидуально определенная вещь, возврату согласно п. 1 ст. 1104 ГК подлежит не та же самая вещь, а равноценный ей заменитель». Нераскрытым остается вопрос, почему, если норма говорит о возврате, потерпевшему обычно возвращается не то же самое имущество? На эту же нестыковку в рассуждениях Д.А. Ушивцевой указывает и Н.Г. Соломина.

М.В. Телюкина, доказывая, что возврату при реализации кондикционного требования подлежат не те же самые вещи, что были получены как неосновательное обогащение, действует методом исключения. Она установила, что «когда предметом требования являются индивидуально определенные вещи, в первую очередь, должен быть предъявлен виндикационный иск, и только в субсидиарном порядке - кондикционный».

Возможно, имеет смысл говорить о неправильности названия статьи 1104 ГК РФ - «Возвращение неосновательного обогащения в натуре», так как неоднозначное толкование может привести к неверному выводу о необходимости возвратить то, что было получено? Но нет, о возвращении говорится и в тексте статьи, а значит, имеется в виду именно кондикция.

Целью кондикции является возвращение именно того имущества, которое незаконно приобрел или сберег приобретатель.

Таким образом, имеется следующая правовая конструкция: по общему правилу при применении статьи 1104 у приобретателя возникает обязанность вернуть индивидуально определенную вещь, а если эта вещь у него не сохранилась, то возникает обязанность возместить ее стоимость. Однако в таком случае возникает вопрос: а имеется ли по смыслу статьи 1104 у приобретателя возможность не возмещать стоимость вещи, а предоставить взамен точно такую же?

В главе о неосновательном обогащении такой возможности не предусмотрено. Однако, как считает Н.Г. Соломина, возможность вернуть другое имущество, а не деньги, существует, и она присутствует в общих положениях о прекращении обязательств - отступное. Однако в данном случае речь идет уже о прекращении кондикционного обязательства и возникновении вместо него нового.

Учитывая диспозитивность гражданского права, можно предположить, что потерпевший согласился принять от приобретателя другую вещь взамен утраченной, являвшейся неосновательным обогащением. Как классифицировать такие действия?

Н.Г. Соломина считает, что в данном случае имеют место обычные возмездные правоотношения, а конкретно - встречное исполнение обязательства. Но в таком случае придется выбирать: либо данные отношения являются договорными, и тогда нельзя применять положения о неосновательном обогащении, либо - если принять за истину, что данные отношения происходят в рамках кондикционного обязательства, - потерпевший, принимая «другую» вещь, действовал недобросовестно, так как законом в данном случае не установлено право выбора способа исполнения.

Данный спор носит терминологический характер, и, являясь важным для лучшего понимания сути кондикционного обязательства, особой практической ценности не представляет. Более того, такой подход порождает неразрешимые проблемы в области правоприменения. Ведь, даже если суд, исходя их характера правоотношения между потерпевшим и приобретателем, вынесет решение о возвращении потерпевшему именно тех вещей, которые принадлежали ему ранее, на практике может возникнуть такая ситуация, когда вещи потерпевшего смешались с такими же, объединенными общими родовыми признаками вещами приобретателя. В таком случае исполнить судебное решение будет невозможно.

Применение правила 1104 статьи в основном можно охарактеризовать коротким высказыванием О.С. Иоффе: "имущество управомоченному не возвращается, а компенсируется, но компенсируется в натуре, т.е. путем предоставления такого же количества однородных вещей".

Таким образом, понятием неосновательного обогащения охватываются понятия:

-неосновательно приобретенного или сбереженного за чужой счет имущества (предмета неосновательного обогащения)

-юридический состав, который становится основанием для возникновения обязательства, в содержание которого входит обязанность приобретателя вернуть предмет неосновательного обогащения и право потерпевшего требовать возвращения этого предмета.

1.3Субсидиарный характер обязательств из неосновательного обогащения

Защита одних и тех же гражданских прав может осуществляться различными (хотя и смежными) способами защиты. Е. В. Вавилин отмечает, что выбор в этом случае «зависит от характера охраняемого материального права, от существа правоотношений, самого способа защиты или субъекта гражданского права». Он также отмечает и тот факт, что в связи с этим «становится актуальным соотношение различных юридически значимых действий по эффективной защите тех или иных прав».

М.А. Рожкова указывает, что от выбранного способа защиты зависят непосредственные цели субъекта защиты: «использование такого средства правовой защиты, как односторонний отказ от исполнения, имеет непосредственной целью прекращение договорного отношения (способ защиты прав); использование такого средства правовой защиты, как предъявление претензии, может использоваться для достижения цели возмещения убытков» . Очевидно, что главной правовой целью субъекта защиты является защита его прав, однако эта цель может достигаться при достижении непосредственной цели.

Цель субъекта защиты детерминирует вид искового требования. Сама сторона спора может выбрать соответствующий иск как способ защиты нарушенного права и законных интересов. Как отмечает Н.Г. Соломина, даже несмотря на включение в ст. 1103 ГК РФ положения о субсидиарном применении правил гл. 60 ГК РФ к требованиям о возврате имущества из чужого незаконного владения, в юридической литературе до сих пор не снят вопрос о возможной конкуренции кондиционного и виндикационного исков.

Диспозитивный характер нормы вызывает определенные сложности: без тщательного анализа нельзя, к примеру, сказать, как обосновать в судебном иске свое право на возвращение утраченной вещи. Это может быть виндикационный иск, иск с требованием о реституции, иск о возвращении неосновательного обогащения - или же какой-либо другой иск.

Однако диспозитивность нормы в данном случае не следует понимать в том смысле, что субъект защиты абсолютно волен в своем выборе. Во- первых, его выбор ограничивается numerus clausus способов защиты, установленным статьей 12 ГК РФ (не указанные в законе способы защиты применяться не могут), во-вторых, необходимо учитывать «факторы, деформирующие условия, в которых право осуществлялось», правила о конкуренции исков, наконец, при защите права всегда приходится сталкиваться со сложившейся практикой применения отдельных норм права.

Для того чтобы определить область применения такого способа защиты субъективных гражданских прав, как возвращение неосновательного обогащения, необходимо отграничить данный способ от других, смежных. Нужно определить, с какими способами схоже возвращение, каким образом они соотносятся и в каком порядке применяются.

Понятие неосновательного обогащения по своей природе является довольно общим, абстрактным, и охватывает значительную часть гражданских правоотношений. Действия, вызвавшие факт неосновательного обогащения, могут быть правомерными или неправомерными, могут производиться потерпевшим, приобретателем или же третьим лицом.

Факт неосновательного обогащения является базовым для возникновения многих других гражданских правоотношений самой различной природы. Главным образом это касается обязательств вследствие причинения вреда, виндикационных исков, возвращения полученного в порядке реституции, а также нескольких других случаев (к примеру, п. 3 ст. 487 ГК РФ). В случае удовлетворения требования во всех указанных обязательствах достигается цель возвращения неосновательного обогащения: устранение экономического дисбаланса и ликвидация неосновательного обогащения одного лица за счет другого.

Статья 1102 ГК РФ практически сводит формулировку кондикционного обязательства к двум словам: «верни чужое». Не оставив в тексте этой статьи указаний ни на индивидуальную определенность вещи, ни на действия, лежащие в основе неосновательного обогашения, законодатель, по сути, создал норму, являющуюся общим положением для других норм.

В связи с такой неопределенностью и абстрактностью нормы возникают проблемы соотношения с другими способами защиты. Частично их решает статья 1103 ГК РФ.

Кондиционное обязательство нельзя ставить в один ряд с другими видами обязательств. Профессор А.Л. Маковский указывает, что данное обязательство «универсально для всех случаев, когда одно лицо приобретает (сберегает) имущество за счет другого без правового основания, и поэтому является родовым понятием по отношению ко всем обязательствам возвратить имущество, приобретенное (сбереженное) без достаточных правовых оснований». Однако из этого не следует, что во всех случаях, подпадающих под характеристику кондикционного обязательства, можно применять норму статьи 1102. Российский законодатель позаботился о том, чтобы не возникло «конкуренции исков» и установил субсидиарность применения кондикции как общей защитной меры по отношению к другим способам защиты.

Конкуренция исков известна еще со времен римского права. Традиционно выделяют сукцессивную, альтернативную, кумулятивную и элективную конкуренции исков. Первые три из них российскому праву известны, насчет же последней среди цивилистов долгое время ведутся дискуссии.

Собственно содержание термина «субсидиарность» в понимании большинства исследователей совпадает с содержанием термина «кумулятивная конкуренция», что означает возможность предъявления для восстановления права нескольких исков по одному и тому же основанию.

При элективной конкуренции исков в случае удовлетворения одного из этих исков возможность полного удовлетворения других исков не предусматривается, так как в ином случае имело бы место неосновательное обогащение. Такая конкуренция в теории имеет место в том случае, если нормы, касающиеся различных способов защиты права, могут быть одинаково применимы к спорному правоотношению. Невозможность существования конкуренции исков в отечественном гражданском праве убедительно показал О.С. Иоффе. Он также приводит последовательность проверки применимости различных способов защиты гражданских прав: сначала проверяется наличие договорного отношения, затем - возможность виндикации, после - основания для применения деликтного иска, и самой последней проверяется возможность применения кондикционного иска (в случае наличия «имущественного плюса» на стороне приобретателя).

В том случае, когда применению подлежат специальные правила, общие правила применяться не могут. Следовательно, прямому применению правила о кондикционном обязательстве подлежат лишь в тех случаях, когда правоотношение не урегулировано специальными правилами.

Однако вышесказанное не означает, что кондикционное обязательство является основным по отношению к виндикационному или к обязательству о возмещении вреда. Так же это не означает, что «виндикационное, реституционное, договорное, деликтное и другие требования о возврате имущества - разновидности кондикционного иска». Ведь виндикация может возникнуть и в том случае, когда неосновательного обогащения не было.

Е.А. Суханов указывал, что при наличии «взаимосвязанности оснований, когда одно основание, которое можно назвать главным, порождает другое - производное, закон допускает возможность субсидиарного применения наряду с главной мерой защиты дополнительной меры защиты».

Еще Д.Д. Гримм писал по этому поводу, что обогащение может иметь двоякое значение. По его мнению, юридическое значение обогащения может быть самостоятельным либо второстепенным. В первом случае оно представляет собой «основание и предел ответственности обогатившегося лица перед потерпевшим», а предметом иска потерпевшего является «возврат наличного обогащения обогатившегося, с прекращением обогащения падает самое притязание».

Таким образом, с этой точки зрения, кондикционное обязательство несет в себе резервную, восполнительную функцию, и его абстрактное описание связано с тем, что не во всех случаях виндикационные, реституционные и иные иски могут обеспечить восстановление экономического баланса и не допустить неосновательного обогащения одного лица за счет другого.

Кроме того, в некоторых случаях по специальной норме невозможно вернуть весь объем неосновательного обогащения. Д.В. Новак приводит пример с реституционным иском: в этом случае невозможно вернуть «доходы, извлеченные из полученного по ней имущества, составляющие косвенное обогащение приобретателя».

Во втором же случае обогащение может иметь двоякий смысл. Д.Д. Гримм писал, что «обогащение не имеет самостоятельного значения в тех случаях, где оно не является необходимым условием для возникновения искового притязания и где это притязание существует по самостоятельному, независимому от факта обогащения основанию».

Таким образом, постепенно вырисовывается следующая схема применения кондикции в отечественном гражданском праве:

-кондикция не является родовым понятием по отношению к другим требованиям о защите гражданских прав

-кондикция применяется только в случае невозможности применения других способов защиты гражданских прав (и при соблюдении некоторых других условий, о которых речь пойдет в следующих главах исследования)

-самостоятельное значение кондикция приобретает в том случае, когда отсутствуют основания для применения других способов защиты (в противном случае имела бы место элективная конкуренция исков)

второстепенное значение кондикция приобретает в тех случаях, когда иски, по отношению к которым установлен субсидиарный порядок применения кондикции, не могут полностью обеспечить защиту гражданского права, и применяется кондикция в таком случае только в той части, в которой право не защищено иным иском.

имущественный кондикционный иск обогащение

2. Спорные вопросы соотношения требования о возвращении неосновательного обогащения с некоторыми требованиями о защите гражданских прав

.1 Значение признака имущественной выгоды при соотношении кондикционных и деликтных требований

Отграничение сферы применения положений о возвращении неосновательного обогащения от сферы применения положений о возмещении вреда представляет на практике и в доктрине гражданского права существенную проблему и всегда вызывало самые жаркие споры среди цивилистов.

В некоторых ситуациях проводить подобное разграничение необходимо как для того, чтобы эффективнее защитить права истца, так и для того, чтобы не дать ему необоснованное преимущество перед ответчиком, неправомерно позволяя применить кондиционный иск вместо деликтного. Несомненно, что к таким ситуациям относится неправомерное пользование чужой вещью, объектом исключительных прав, хищение и многие другие случаи. В этих случаях речь может идти как о причинении вреда, так и о неосновательном обогащении.

Как отмечает Д.А. Ушивцева, и кондиционные, и деликтные отношения являются:

о имущественными

o относительными

o обязательственными

o внедоговорными

Выделение четких критериев разграничения вышеупомянутых видов исков затруднено в связи с разным пониманием цивилистами принципа субсидиарности применения норм о возвращении неосновательного обогащения, с разными подходами к конкуренции исков в российском гражданском праве и с некоторыми другими дискуссионными вопросами. Судебная практика по данному вопросу скудна и противоречива.

Для решения проблемы разграничения деликтного и кондикционного исков в литературе был предложен критерий имущественной выгоды. Этот критерий поддерживали и поддерживают такие исследователи, как Толстой, Носов, Невзгодина, Руденченко.

Сущность данного критерия заключается в том, что на стороне должника для возникновения обязательства из неосновательного обогащения должна быть имущественная выгода, так как без такой выгоды невозможно неосновательное обогащение. Если исходить из данного подхода, то в ситуациях, когда причинение вреда сопровождается получением правонарушителем за счет потерпевшего имущественных выгод без достаточного к тому основания, кондиционный иск получает преимущество перед деликтным.

Ю.К. Толстой обосновывал необходимость применения критерия имущественной выгоды недопустимостью применения принципа вины. В связи с тем, что иск из неосновательного обогащения имеет преимущество, заключающееся в том, что «для изъятия неосновательно полученной выгоды не требуется устанавливать вину обогатившегося лица; достаточно доказать факт получения имущественной выгоды без правового основания». Данное преимущество, по мнению Ю.К. Толстого, позволяет в наибольшей мере обеспечить охрану собственности. Кроме того, он предлагал «перевернуть» соотношение между кондиционным и деликтными исками» - то есть применять деликтный иск лишь после того, как будет ясно, что нет условий для применения кондиционного иска.

Суды нередко отменяют решения нижестоящих судов, в которых при решении вопроса о возмещении вреда не была надлежащим образом учтена, доказана или же не была определена ее степень.

Необходимо заметить, что преимущество одного интереса перед другим в большинстве случаев не может определяться заранее законодателем. Однако позиции некоторых исследователей противоречат данному тезису. Так, Ю.К. Толстой ставит интересы собственника заведомо выше интересов других лиц и государства, говоря о необходимости в первую очередь осуществлять охрану собственности, используя для этого самые удобные для собственника способы защиты. Профессор Суханов также поддерживает данный подход, говоря о том, что «кондиционный иск "в наибольшей степени обеспечивает принцип полного возмещения имущественного урона потерпевшего". В.С. Ем указывает на то, что объем возмещения по кондиционному иску может быть больше, чем по деликтному, и из этого делает вывод о целесообразности истребования убытков, причиненных потерпевшему в результате обогащения правонарушителя за его счет с помощью кондиционного иска. Климович пишет, что одно и то же сложное правоотношение может квалифицироваться по различным нормам, однако выбор конкретного иска должен быть обусловлен его преимуществами: «очевидно, что такой выбор должен быть предопределён какими-либо преимуществами иска, обеспечивающими большее практическое удобство его применения».

На аргумент касательно соблюдения «принципа полного возмещения имущественного урона потерпевшего», на котором основывался в своих исследованиях еще О.С. Иоффе, можно возразить, что на момент существования ГК РФ относительно деликтного иска данный принцип соблюдается благодаря существованию абз. 2 п. 2. статьи 15 ГК РФ: " Если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы».

Таким образом этот абзац определяет особый, нетипичный подвид упущенной выгоды.

Однако данный подход очень уязвим для критики. Сложности в его применении и толковании начинаются при первой же попытке анализа.

Во-первых, необходимо определиться с содержанием понятия «имущественная выгода». Несмотря на кажущуюся простоту, общепринятое определение данного понятия до сих пор не сформировано. Возникает вопрос: что же относится к имущественной выгоде? Ст. 128 ГК РФ определяет перечень объектов гражданских прав. В этом перечне нас интересует главным образом понятие имущества, так как именно о нем идет речь в статье 1102.

Касательно кондиционных исков дискуссии возникают по поводу отнесения к неосновательному обогащению получение такой имущественной выгоды, которая не вызывает возникновение у лица какого-либо имущественного права на приобретенное им имущество. (Хотелось бы специально отметить, что, несмотря на отсутствие прямого на то указания, исследователи в большинстве своем употребляют понятия «приобретение/ получение имущественной выгоды» и «приобретение/получение имущества» в одном и том же смысле).

Д.В. Новак замечает, что при системном толковании статей 128 и 1102 ГК РФ под приобретением имущества необходимо понимать «получение лицом:

1)вещей (включая деньги и ценные бумаги) либо

2)имущественных прав (прав требования, некоторых ограниченных вещных прав, например сервитута, а также исключительных прав)».

Но является ли одно только получение вещи приобретателем в фактическое владение без перехода права собственности приобретением имущества (получением имущественной выгоды) в смысле статьи 1102 ГК РФ?

Насчет этого вопроса среди исследователей цивилистики сформировалось две основных точки зрения. Согласно первой из них, применительно к вещам фактическое владение не означает получения имущественной выгоды и не является, таким образом, приобретением имущества. Это классическая точка зрения, ее придерживались Е.А. Флейшиц, М.М. Агарков, Е.А. О.С. Иоффе, Ю.К. Толстой, М.Я. Шиминова. В частности, по мнению Е.А. Флейшиц, «о приобретении имущества можно говорить только в случаях, когда у обогатившегося возникло на нее то или иное имущественное право».

Согласно другой точке зрения, приобретение имущества без приобретения имущественного права на него вполне может считаться имущественной выгодой, тем более что в законе нет на это запрета.

Можно заметить, что имущественная выгода как научная категория существует в двух смыслах: назовем их экономическим и юридическим или же узким и широким. В экономическом (широком) смысле получением имущественной выгоды можно назвать любое получение имущества приобретателем, даже если это просто фактическое владение, которое позволяет приобретателю пользоваться имуществом. Ценность такой выгоды определяется тем, что «оно дает объективную возможность в любой момент осуществлять пользование вещью». В юридическом (узком) смысле под имущественной выгодой понимается такое приобретение имущества, которое сопровождается приобретением на него права, либо приобретение имущественного права.

Разница между вышеупомянутыми подходами (касательно того, является ли фактическое владение без перехода права собственности приобретением имущества) заключается в том, что к обогащению относят получение имущественной выгоды либо в узком, либо в широком смысле.

Такое разграничение понятия имущественной выгоды (на понятие в узком и в широком смысле) не лишено пользы для лучшего понимания аргументации и подходов исследователей гражданского права к вопросу имущественной выгоды. К примеру, Д.О. Тузов, несмотря на то, что допускает обогащение вещами лишь в виде приобретения прав на них, все же признает фактическое владение вещью имущественной выгодой.

Стоит согласиться с Д.В. Новаком, А.Л. Маковским и другими авторами в том, что экономическую ценность владения вещью даже без приобретения какого-либо имущественного права на нее отрицать нельзя. Однако очевидным является и тот факт, что в данном случае необходимо обращаться не к экономической стороне вопроса, а к правовой, как это и делает большинство авторов. Возможно, имеет место определенная степень непонимания между различными исследователями, так как одни могут иметь в виду имущественную выгоду в юридическом смысле, а другие - в экономическом.

Однако нельзя говорить о том, что в законе имущественная выгода определяется в узком смысле. Об этом нигде не говорится, и, кроме того, стоит упомянуть ст. 302 ГК РФ, устанавливающую правила о добросовестном приобретении.

Возвращаясь к критике такого критерия разграничения деликтного и кондикционного исков, как получение имущественной выгоды, необходимо упомянуть также о трудностях, которые могут возникнуть в связи с применением данного подхода на практике. Так, Климович приводит пример причинения вреда двумя лицами совместно, в котором одно лицо получило имущественные выгоды в результате деяния, а другое - нет. По мнению Климовича, предъявлять к одному из лиц деликтный, а к другому - кондикционный иск было бы бессмыслицей. Такой же пример приводит и

В.А. Тархов: «...получается, что причинитель вреда, достигший удовлетворения своих корыстных интересов, будет нести ответственность по обязательству из неосновательного приобретения, а его товарищ, не успевший в осуществлении своих намерений, будет отвечать по обязательству из причинения вреда хотя бы они и действовали вместе».

А.Л. Маковский совершенно правильно высказался в том смысле, что разграничить иск из причинения вреда и иск из неосновательного обогащения в общем достаточно легко, а вот с частными примерами возникают трудности. Однако Ю.К. Толстой все же заметил, что «дело не в конкретных примерах», а в том, чтобы правильно квалифицировать соответствующие исковые требования, которые могут быть и непоименованными. Такие исковые требования могут располагаться в разных разделах и главах ГК. Примером такому требованию может служить п.2 ст. 1104, который уже неоднократно упоминался в настоящей работе. Он, несомненно, не содержит в себе кондикционного требования, но им предусмотрен типичный деликтный иск. В п.1 ст.1104 кондикционное требование содержится, но применимо оно лишь к имуществу, определенному родовыми признаками, так как индивидуально-определенное имущество взыскивается по виндикационному иску.

По мнению Ю.Х. Калмыкова, признак имущественной выгоды относителен, поскольку в обязательствах по ст. 1102 ГК на стороне должника всегда должна быть имущественная выгода, тогда как в деликтных обязательствах имущественная выгода на стороне должника может быть (хищение имущества) или не быть (вред причинен столкновением автомобилей).

Думается, что критерий получения имущественной выгоды имеет смысл применять только в совокупности с другими критериями, так как сам по себе он может правильно отграничить лишь часть кондикционных исков от деликтных.

Исследователями был предложен (как в качестве основного, так и в качестве дополнительного) критерий вины, о котором далее будет идти речь более подробно. Принимая за истину тот факт, что о неосновательном обогащении можно вести речь только в том случае, если на стороне приобретателя образовалась имущественная выгода за счет потерпевшего, все же необходимо учитывать, что особенностью деликтных исков является то, что при их применении важен факт виновности правонарушителя. По этой причине о субсидиарном применении требований о возвращении неосновательного обогащения можно говорить в двух смыслах: 1) когда отсутствуют условия для предъявления деликтного требования, но имеются налицо признаки неосновательного обогащения (однако это не означает обратного - что кондикционный иск не может применяться при наличии вины); 2) когда имущественное положение потерпевшего не защищается полностью деликтным иском - в этом случае возможно одновременное применение деликтного иска для возмещения вреда и кондикционного - для устранения деформации в имущественной сфере потерпевшего, возникшей в результате неосновательного возникновения имущественной выгоды на стороне приобретателя за счет потерпевшего.

В качестве примеров из судебной практики к последнему случаю можно привести:

А) Постановление ФАС Поволжского округа от 11 - 12 мая 2004 г. N А12-14268/03-С18. В этом постановлении суд специально обратил внимание на необходимость субсидиарного применения правил, определяющих обязательства вследствие неосновательного обогащения к требованиям о возмещении вреда. Суд указал на необходимость возмещения того, что было сбережено вследствие неосновательного пользования, по цене, существовавшей во время, когда закончилось пользование, и в том месте, где оно происходило, т.е. фактически применил нормы ст. 1105 ГК РФ о возмещение действительной стоимости неосновательно полученного или сбереженного имущества на момент его приобретения.

Б) В Постановлении от 12 апреля 2002 г. N А78-1908/01-С2-24/99-Ф02- 836/02-С2 ФАС Восточно-Сибирского округа указал, что «согласно ст. 1103 ГК РФ правила о неосновательном обогащении применяются также к требованиям о возмещении вреда, в том числе, причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица» и указал также на правильность применения судом нижестоящей инстанции норм статей 1102, 1107 ГК РФ. Таким образом суд признал правильным взыскание процентов за пользование денежными суммами, списанными со счета потерпевшего без должного на то основания.

Таким образом, можно говорить о том, что признак имущественной выгоды является основным, но не единственным признаком, отграничивающим кондикционное обязательство от иных, предусмотренных законом или договором.

.2 Значение признака вины

Среди подходов к разграничению сферы применения кондикционных и деликтных исков один на протяжении долгого времени имел наибольшее распространение. Данный подход основан на признаке вины лица, получившего обогащение. (В частности, данную концепцию развивал и поддерживал О.С. Иоффе). В одной из своих работ он писал: «Граница между названными обязательствами [деликтным и кондиционным] проходит по линии вины: если вина причинителя - налицо обязательство из причинения вреда, нет его вины - возникает обязательство из неосновательного приобретения имущества. И если может быть предъявлен деликтный иск... возможность предъявления кондиционного иска исключена. Кондиционный иск предъявляется только при отсутствии вины как одного из важнейших условий предъявления деликтного иска».

Согласно этой концепции, в случае виновности обогатившегося лица необходимо предъявлять к нему деликтный иск (принцип вины). В обратном случае (при отсутствии признака вины в поведении обогатившегося лица), необходимо оценивать предъявленный к нему иск как иск о возвращении неосновательного обогащения.

Некоторые авторы уточняют, что в данном случае имеет значение форма вины - то есть необходимо учитывать, явилось ли обогащение результатом умышленных действий причинителя вреда (приобретателя в терминологии главы 60 ГК РФ). Они считают, что деликтный иск при возникновении имущественной выгоды на стороне причинителя можно предъявлять лишь тогда, когда степень вины характеризуется ее умышленной формой. В обратном случае, при отсутствии умысла в поведении обогатившегося лица, необходимо предъявление иска о возвращении неосновательного обогащения. Эта концепция, по свидетельству А.В. Климовича, называлась в литературе «концепцией ограниченной вины», и не получила значительной поддержки в научной среде, «так как допускала предположение, что вина в форме грубой неосторожности не влечет гражданско-правовой ответственности».

Данная точка зрения (концепция ограниченной вины) была характерна в основном для исследований советских цивилистов (Донцов, В.А. Рясенцев, А.М. Белякова), хотя в основных чертах ее сформулировал еще Г.Ф. Шершеневич, который считал отграничительным признаком двух видов обязательств (деликтного и кондикционного) отсутствие умысла или грубой неосторожности в действиях приобретателя.

Д. Гримм, Н. Полетаев предлагали применять кондикционый иск только при добросовестном заблуждении со стороны приобретателя относительно неосновательности обогащения.

«Первопроходцы» в исследовании кондиционных обязательств заложили основу дальнейшего их применения в российском праве: ведь до 19 века в законодательстве Российской империи не было понятия кондикции. Неудивительно, что их позицию поддержало большинство советских ученых начала и середины 20 века: Гурвич, Флейшиц, Венедиктов, Иоффе, Чернышев. Особое место среди них занимает О.С. Иоффе. Этот ученый наиболее последовательно развивал теорию, основывавшуюся на принципе вины, и, надо заметить, его точка зрения в какой-то степени соотносится с виндикационной теорией Савиньи. Иоффе указывал, что кондикция применяется вместо деликтного иска только тогда, когда отсутствует признак вины, важнейший признак для возникновения деликтного обязательства и предъявления иска о возмещении вреда.

Несложно себе представить ситуации, когда (как и деликтные обязательства) кондикционные обязательства также могут возникнуть в результате виновного совершения общественно опасного деяния, запрещенного УК РФ под угрозой наказания. Обязательства, возникающие из такого деяния, повлекшего за собой убытки для потерпевшего и неосновательное обогащение для причинителя вреда (приобретателя), могут обладать всеми признаками кондикционных обязательств.

Однако, как считают сторонники разделения деликтных и кондиционных обязательств по признаку вины, в таких ситуациях факт виновности причинителя вреда в обогащении за счет потерпевшего будет свидетельствовать о возможности предъявления лишь деликтного иска, но никак не кондикционного.

Несмотря на то, что статья 1102 ГК РФ прямо устанавливает субсидиарный порядок применения норм о кондиционных обязательствах, до сих пор можно встретить в литературе точки зрения, которые, поддерживая категорическое разделение кондиционного и деликтного требований и не признавая их родственный характер, поддерживают конкуренцию исков в российском праве.

Данный подход, был неоднократно обоснованно подвергнут критике еще в литературе дореволюционного периода. Тем не менее, необходимо упомянуть, что его разделяли многие авторитетные исследователи права, и в их числе находятся те, на чьи исследования опирались предыдущие параграфы данной работы.

Некоторые исследователи доказывают несостоятельность критерия вины при разграничении кондиционного и деликтных обязательств, анализируя законодательство. В числе первых таким образом высказался А.А. Шамшов. Исследуя ГК РСФСР, он обращал внимание, что в статье 473, которая регулировала обязательства из неосновательного обогащения, не содержится никаких указаний на такое условие, как отсутствие вины приобретателя, а даже напротив, эта статья устанавливала, что неосновательное обогащение могло возникнуть и при наличии признака вины в действиях приобретателя.

Ссылаясь на работы советских исследователей, касающихся кондиционных исков, всегда необходимо упоминать, что природа кондиционного обязательства в ГК РСФСР не совсем совпадает с природой кондиции в ГК РФ. Как минимум, необходимо сказать хотя бы о том, что согласно ч. 4 ст. 473 ГК 1964 г. «имущество, приобретенное за счет другого лица не по сделке, но в результате других действий, заведомо противных интересам социалистического государства и общества, если оно не подлежит конфискации, взыскивается в доход государства». Наличие правила о взыскании неосновательного обогащения в пользу государства свидетельствует о том, что, то время как в настоящее время кондикция является мерой защиты гражданских прав, в советское время кондикция носила также и конфискационный, а также карательный характер, что является, в общем-то, значительным отступлением от изначального назначения кондикции, сформированного в римском праве.

Переходя к исследованию актуального Гражданского кодекса, нужно сказать, что и в нем можно найти немало достаточно весомых аргументов, свидетельствующих о невозможности применения признака вины к разграничению таких способов защиты гражданских прав, как кондикционный и деликтный иск.

В первую очередь об этом свидетельствует сама формулировка статьи 1103. В ней прямо говорится о том, что правила, предусмотренные главой 60, подлежат применению также к «требованиям о возмещении вреда, в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица». Такая формулировка, по мнению Ю.К. Толстого, недвусмысленно свидетельствует об отказе от принципа вины как критерия разграничения деликтного и кондикционного исков. О том же пишет и В. Белов.

Необходимо, однако, заметить, что недобросовестное поведение «обогатившегося лица» (несмотря на то, что в статье 1103 используется именно такой термин, несмотря на применявшийся в статье 1102 термин «приобретатель», думается, что эти термины являются синонимами) не всегда равно виновному поведению. Кроме того, вполне возможно, что уточнение «в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица» относится вовсе не к возвращению неосновательного обогащения, а к деликтным искам. Таким образом это уточнение устанавливает особое правило для тех случаев, когда к правилам ГК РФ о возмещении вреда применяются субсидиарно правила о неосновательном обогащении. Однако, несмотря на всю дискуссионность и возможную несостоятельность аргумента Ю.К. Толстого, приведенного в предыдущем абзаце, остается немало других аргументов, свидетельствующих совсем не в пользу применения принципа вины к разграничению деликтного и кондикцонного исков.

Учитывая универсальный характера института неосновательного обогащения, Н.Г. Соломина замечает, что, согласно общему смыслу положений ГК РФ о неосновательном обогащении, категория «поведение», «используется в самом широком смысле слова». Это означает, что поведение может быть виновным или безвиновным, добросовестным или недобросовестным. Например, в п.2 ст. 1102 прямо говорится о том, что неосновательное обогащение может быть «результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или происходить помимо их воли» - то есть ни о каких уточнениях касательно виновности данного поведения речи в главе 60 не идет.

Наиболее распространенную и последовательную позицию на настоящий момент можно сформулировать следующим образом:

-основополагающим фактором для применения кондикции является любое приобретение без достаточных правовых оснований чужого имущества;

-в этом смысле возможно предъявление иска о возвращении неосновательного обогащения как к лицу, действовавшему виновно, так и к лицу, в чьих действиях вины не прослеживается;

-следствием из предыдущих двух тезисов является вывод о том, что к неосновательному обогащению можно отнести случаи виновного обогащения правонарушителя за счет потерпевшего путем причинения ему убытков.

Этой точки зрения придерживаются также А.Л. Маковский и Толстой.

Справедливости ради стоит заметить, что Толстой высказывал аналогичное мнение еще тридцать лет назад.

Необходимо упомянуть еще об одном аргументе, направленном против принципа вины. Ю.К. Толстой при анализе признака вины совершенно верно замечает, что возвращение неосновательного обогащения, - «изъятие неосновательно полученной выгоды», если цитировать дословно, - не является мерой ответственности по той причине, что это изъятие не лишает причинителя части принадлежащих ему имущественных прав. Возвращается лишь неосновательно полученное, сверх этого кондикционный иск не позволяет изъять ничего. Именно по причине того, что возвращение неосновательного обогащения не является мерой гражданско-правовой ответственности, нельзя говорить о том, что в случае виновности обогатившегося лица в произошедшем обогащении иск к данному лицу необходимо квалифицировать как деликтный.

Толковать норму закона ограничительно без достаточных к тому оснований было бы неправильно. Такое толкование может привести к искажению смысла нормы, вложенного в нее законодателем, к изменению баланса гражданского оборота товаров и услуг.

В настоящее время наибольшее распространение получила так называемая концепция объективной противоправности неосновательного обогащения. Эта концепция возникла еще в среде цивилистов советского периода, ее поддерживали и развивали такие исследователи, как В.П. Грибанов, В.И. Кофман, Ю.К. Толстой, Н.А. Рудченко.

Возможно, объяснить перелом в точке зрения на развивающийся уже почти полтора века в российском праве институт кондикции в пользу отказа от принципа вины поможет анализ статей, регулировавших применение данного института права в советское время - ГК РСФСР 1922 г., ГК РСФСР 1964 г.

В Гражданском кодексе РСФСР 1922 года впервые был законодательно урегулирован институт неосновательного обогащения. В целом данный институт почти в неизмененном виде перешел и в ГК РСФСР 1964г.

При разработке ГК РСФСР 1922 г. законодатель достаточно сильно отошел от доктринального понимания кондикционных и деликтных обязательств. В частности, были введены нормы, позволяющие взыскивать неосновательное обогащение при совершении виновного деяния (например, 147 ГК РСФСР 1922г.), а также нормы, согласно которым деликтное обязательство могло возникать и в случае невиновного поведения лица (ст. 404 ГК РСФСР 1922г.). Наличие правила о взыскании неосновательного обогащения в пользу государства говорит о том, что в советский период кондикция носила также и конфискационный, а также карательный характер, что является, в общем-то, значительным отступлением от изначального назначения кондикции, сформированного в римском праве.

Однако и ГК РСФСР не упоминал о таком негативном признаке обязательств вследствие неосновательного обогащения, как отсутствие вины.

В настоящее время можно говорить о том, что ГК РФ еще больше расширил пределы применения кондикционных обязательств. В частности, п.2 ст. 1105 ГК РФ гласит: «лицо, неосновательно временно пользовавшееся чужим имуществом без намерения его приобрести либо чужими услугами, должно возместить потерпевшему то, что оно сберегло вследствие такого пользования». При этом закон не устанавливает никакой корреляции между возникновением кондикционного обязательства и добросовестностью покупателя. Очевидно, что в данном случае пользование может носить умышленный, ненамеренный или неосторожный характер.

С принятием ГК РФ некоторые исследователи решили сменить свою точку зрения на проблему разграничения кондикционного и деликтного обязательств по признаку вины. В частности, В.С. Ем пишет о том, что в настоящее время разграничение этих видов по данному признаку невозможно и предлагает использовать в качестве критерия разграничения признак наличия или отсутствия на стороне приобретателя имущественных выгод, хотя в предыдущие годы придерживался иной точки зрения.

.3 Анализ перехода права собственности в контексте признака индивидуальной определенности

Отграничивая возвращение неосновательного обогащения от других способов защиты гражданских прав, нельзя не упомянуть о виндикации, так как вещно-правовой характер виндикационного иска не стал препятствием для применения установления в ГК правила о субсидиарном применении к нему правил об обязательственном по своей природе кондикционном иске. О виндикации - истребовании имущества собственником из чужого незаконного владения - упоминает статья 1103 ГК РФ, устанавливающая соотношение применения правил о возврате неосновательного обогащения с другими способами защиты гражданских прав.

Необходимо также упомянуть, что, исходя из содержания статьи 1104 ГК РФ, находящейся в главе 59 ГК, можно заключить, что в ней может идти речь именно о виндикации: в статье говорится, в числе прочего, о возвращении имущества в натуре. Возвращено в натуре может быть как родовое, так и индивидуально определенное имущество, а по виндикационному иску, как и по всем вещным искам, возвращается именно индивидуально определенное имущество. Это обстоятельство учитывают и суды. Так, в Постановлении от 16.11.2000 N Ф04/2943-669/А70-2000 ФАС Западно-Сибирского округа указал на невозможность истребовать из чужого незаконного владения вещи, определенные родовыми признаками.

В статье 1104, как и в остальных статьях главы 59 ГК РФ, законодатель использовал термины «приобретатель» и «потерпевший», что может быть истолковано либо как «незаконный владелец» и «собственник» (что говорит в пользу виндикации), либо как «лицо, приобретшее право собственности на имущество незаконно» и «законный собственник» соответственно.

Судя по содержанию правовой литературы по вопросу соотношения возвращения неосновательного обогащения и виндикации, первым и важнейшим, а также самым спорным признаком, по которому можно разграничивать кондикцию и виндикацию, является признак индивидуальной определенности вещи. Виндикация является вещным иском, тогда как кондикция - обязательственно-правовым. Используя виндикационный иск, можно вернуть только индивидуально-определенную вещь, на которую истец имеет право собственности. В свою очередь, индивидуально определенная вещь не может быть истребована по правилам об обязательствах из неосновательного обогащения, так как в этом случае применяется виндикация, а основания для применения кондикции, которая по правилу ст. 1103 ГК применяется субсидиарно, отсутствуют. При этом вещи, объединенные родовыми признаками, которые невозможно выделить из имущества приобретателя, можно вернуть только по правилам о возвращении неосновательного обогащения, так как собственностью могут быть лишь индивидуально определенные вещи (ещё Е.В. Васьковский отмечал: «предметом вещных прав могут быть только вещи индивидуальноопределенные, предметом же обязательств - и родовые»).

Судебная практика как правило, подтверждает этот тезис. Так, в Постановлении ФАС Восточно-Сибирского округа от 14.10.2004 по делу N А10-6257/03-Ф02-4253/04-С2 ФАС указал: «исходя из заявленного истцом предмета иска (виндикация) в предмет доказывания по делу входят факты:

-незаконного владения ответчиком имуществом».

Истец не доказал наличие у него права собственности на истребуемое имущество и суд оставил его жалобу без удовлетворения.

В Постановлении ФАС Дальневосточного округа от 02.08.2004 по делу N Ф03-А51/04-1/1904 ФАС указал, что возможность предъявления виндикационного иска существует «при отсутствии между сторонами обязательственных отношений по поводу предмета спора», и такое требование «подлежит удовлетворению, если истец докажет следующее: принадлежность спорного имущества истцу на праве собственности (ином законном основании); незаконность владения этим имуществом со стороны ответчика; истребуемое имущество является индивидуально-определенным и находится у ответчика в натуре» .

Такова позиция большинства исследователей. Следствием из этой точки зрения является следующее правило: субъектом иска о возврате вещи из чужого незаконного владения является собственник либо иной титульный владелец, а субъектом иска о возвращении неосновательного обогащения является лицо, которое лишилось титула собственника.

Логичным выглядит и обратный вывод: если некое лицо незаконно лишилось титула собственника и его имущество перешло к другому лицу, то такое лицо может заявить кондикционный иск к нынешнему собственнику имущества, и в случае удовлетворения этого иска ответчик будет лишен титула собственника на данное имущество. Если же лицо оставило за собой титул собственника и лишилось только имущества (индивидуально определенной вещи), то такое лицо может подать виндикационный иск, по которому ответчика не требуется лишать прав на изымаемую вещь, так как он просто не имеет на нее никаких прав.

Однако в целях полноты исследования необходимо более подробно разобрать данный вопрос.

В частности, нужно определить, можно ли говорить о неосновательном обогащении, когда потерпевший не утрачивает право собственности на вещь? Каким образом и в каких случаях происходит утрата титула собственника?

От ответа на эти вопросы зависит, будет ли возвращена потерпевшему та же самая вещь или ее заменитель из числа однородных вещей, или же ему будет возмещена имущественная ценность вещи, а также, в случае возвращения той же самой вещи, будет ли она возвращена по виндикационному иску или по кондикционному.

Между признаком индивидуальной определенности вещи и переходом права собственности (титула) в связи с вышеприведенным тезисом о том, что только вещь индивидуально определенная может быть объектом вещных права, видится тесная связь. Вещным иском обладает только собственник. Но обладает ли собственник обязательственным иском, если взыскать вещь по вещному иску в связи с какими-либо обстоятельствами не предполагается возможным или же в данном случае необходимо говорить о переходе титула собственника?

О.С. Иоффе был сторонником четкого разграничения виндикации и кондикции по признаку индивидуальной определенности вещи. Более того, он считал, что именно выход вещи из разряда индивидуально определенных и переход в разряд родовых, обусловленный смешением этой вещи с имуществом ответчика, приводит к утрате собственником его титула - по той причине, что вещи в индивидуализированном состоянии, в котором она пребывала до совершения неосновательного обогащения, уже не существует. И право собственности в данном случае вынужденно заменяется правом компенсации утраченной вещи (в натуре или в денежном эквиваленте).

Так же считала и Е.А. Флейшиц, говоря о том, что при неосновательном обогащении, выраженном в переходе титула собственника к приобретателю, виндикация применяться не может, так как ее субъектом является только собственник имущества. А возникновение права собственности за счет потерпевшего влечет за собой обязанность приобретателя возместить стоимость полученной им вещи.

У данной позиции есть свои противники. В частности, А.Н. Арзамасцев считал, что по кондикционному иску индивидуально определенные вещи взыскиваться не могут, так как право собственности на предмет неосновательного обогащения не может передаваться приобретателю, - это «противоречило бы служебному назначению соответствующего института в гражданском праве, являющегося одним из средств защиты собственности». Исследователь допускает возможность неосновательного обогащения вещами только путем поступления их в незаконное фактическое владение приобретателя, и, таким образом, допускает, что субъектом кондикции может быть собственник.

Кроме того, существует мнение, согласно которому по иску о возвращении неосновательного обогащения нельзя вернуть индивидуально определенную вещь, так как в этом случае всегда применяется виндикация. Однако с такой позицией однозначно согласиться сложно, учитывая хотя бы п.2 ст. 1104 ГК РФ, в котором говорится об ответственности приобретателя имущества за недостачу или ухудшение такого имущества - данное положение потеряло бы смысл, если допустить, что объектом иска о возращении неосновательного обогащения могут быть только родовые вещи, ведь в таком случае невозможно отграничить имущество приобретателя от имущества потерпевшего, а, следовательно, и определить, чьему имуществу был нанесен вред. А.Л. Маковский по данному поводу задает риторический вопрос: «Действительно, виндицировать можно лишь индивидуальноопределенную вещь, но из чего следует, что ее истребование невозможно по правилам об обязательствах из неосновательного обогащения?».

Судебная практика, однако, вполне однозначно отвечает на этот вопрос. Так, в Постановлении ФАС Центрального округа от 20.06.2000 N А54-214/00- С2 ФАС указал, что в силу нормы ст. 301 ГК РФ возможно истребовать только индивидуально определенное имущество, и отказал в иске, не учитывая довод истца о возникновении обязательства ответчика возвратить имущество истцу из неосновательного обогащения.

Вполне логично задаться вопросом: а может ли в принципе право собственности на индивидуально определенную вещь без предусмотренных законом оснований перейти к другому лицу? Если придерживаться точки зрения А.Н. Арзамасцева, Е.Л. Невзгодина, Ю.Г. Бозиева, В.В. Былкова, то при незаконной передаче вещи можно иметь дело только с незаконным фактическим владением, а собственность незаконным путем перейти не может. Сторонники же так называемой «виндикационной теории» Савиньи, напротив, допускают возможность незаконного перехода права собственности к другому лицу. Более того, само по себе незаконное владение чужой вещью они не считают неосновательным обогащением.

В частности, К.И. Скловский, Е. Перкунов и Д.Г. Лавров считают возможной ситуацию, когда право собственности на индивидуально определенную вещь без предусмотренных законом оснований переходит к другому лицу. В таком случае виндикационный иск подать невозможно ввиду его природы, подразумевающей, что заявить его может только собственник вещи. Чаще всего такая ситуация возникает, если юридический факт, на основании которого перешло право собственности, впоследствии отпал. Это может произойти вследствие признания недействительным завещания, вследствие расторжения договора из-за непредоставления контрагентом встречного исполнения.

Таким образом, имеются уже как минимум две группы случаев, в которых применяется кондикция. Первый случай возникает тогда, когда приобретатель завладел индивидуально определенной вещью, и вследствие какого-либо обстоятельства (например, смешения данной вещи с имуществом приобретателя и перехода ее в категорию родовых вещей) она перешла к нему в собственность. Второй случай - когда вещь остается индивидуально определенной, но все же по какой-то причине право собственности переходит к приобретателю (causa finita).

Оба этих случая объединяет один критерий: переход права собственности на вещь. Однако некоторые исследователи полагают, что неосновательное обогащение может происходить как посредством получения индивидуально-определенной вещи или вещей, определенных родовыми признаками, в собственность, так и путем фактического завладения ими, не подкрепленного правом.

Как уже упоминалось, ст. 1102 ГК РФ не содержит указаний на то, что при неосновательном обогащении всегда должен происходить переход права собственности. Применительно к неосновательному обогащению законодатель оперирует такими терминами, как «приобретатель» и «потерпевший» (второе, видимо, акцентирует внимание на том, что данные отношения являются внедоговорными).

Думается, что данный критерий невозможно употреблять в качестве единственного при отграничении кондикционного и виндикационного исков, так как вполне возможны ситуации, когда собственник может заявлять кондикционный иск против незаконного владельца вещи. Как же отграничивать неосновательное обогащение от незаконного завладения вещью?

Ответ на этот вопрос уже был дан в первой главе настоящего исследования. Кондикция в структуре ГК РФ выполняет резервную, восстановительную функцию; при этом статья 1103 ГК РФ закрепляет субсидиарный характер применения кондикции по отношению ко всем правоотношениям по возврату имущества, полученного за чужой счет без правового основания.

Виндикация позволяет вернуть лишь то имущество, которое находится в незаконном владении третьего лица. Однако нередки ситуации, когда виндикацию просто невозможно применить. К примеру, когда вещь была потреблена, уничтожена, передана третьему лицу, либо, как уже упоминалось выше, смешалась с имуществом приобретателя. Кроме того, по виндикационному иску невозможно вернуть имущественную выгоду, которая была незаконно получена при приобретеннии или сбережении имущества приобретателем за счет этой вещи.

Однако, переход вещи в собственность приобретателя вследствие смешения вещей потерпевшего с имуществом приобретателя, до сих пор не был рассмотрен вплотную.

В самом деле, лишается ли потерпевший права собственности в этом случае?

Несомненно, что требовать возвращения своей вещи с помощью виндикационного иска может только собственник (исходя из содержания статьи 301 ГК РФ). Однако в случае перехода вещи в категорию родовых виндикацию не сможет использовать даже собственник, так как невозможно индивидуализировать вещь. Необходимо рассмотреть вопрос, является ли данная ситуация своеобразным исключением из общего правила, и может ли в данном случае применяться кондикционный иск.

Исследователи, которые придерживаются «виндикационной теории» Савиньи и при этом считают, что использование кондикции возможно лишь в отношении родовых вещей, попадают в некую логическую ловушку. Эта ловушка неизбежно приводит их к тому, что они вынуждены признавать переход права собственности к приобретателю в случае смешения вещи с имуществом этого приобретателя, а также то, что такой переход происходит на основании одного только факта смешения. При этом второе лицо, бывшее первоначальным собственником вещи, соответственно такое право утрачивает - даже если правовое основание для такого перехода отсутствует. Такой позиции придерживаются О. С. Иоффе, Ю. К. Толстой, Е. А. Флейшиц.

Если же в рамках виндикационной теории признать, что право собственности в таком случае не переходит, то невозможна ни виндикация, ни кондикция в отношении утраченной вещи - первая в связи с утратой вещи признака индивидуальной определенности, вторая - вследствие невозможности применения собственником.

Так, Д.В. Новак не соглашается с этой точкой зрения. Ссылаясь на труды Покровского, он соглашается с тем, что право собственности возможно приобрести лишь в отношении индивидуализированных вещей, ведь право собственности по своей природе является вещным правом. Следовательно, невозможно приобрести неиндивидуализированные вещи на праве собственности.

Однако это вовсе не означает, по его мнению, что смешение вещей является основанием для утраты права собственности. Если исходить из обратного, получается, что признание лица собственником и, соответственно, признание за ним права на виндикационный иск, зависит от субъективных факторов - к примеру, от того, сможет ли собственник доказать, что вещь является индивидуально определенной. Такой подход требует четкого разграничения вещей на индивидуализированные и родовые. Но такое деление вещей само по себе является крайне субъективным (в отличие, к примеру, от деления вещей на заменимые и незаменимые). Не найдется критериев отграничения и определений индивидуально определенных и родовых вещей в законодательстве РФ.

Дифференцирование вещей по признаку их индивидуальной определенности является крайне зыбким, условным.

Несмотря на то, что в свое время этот признак использовался в законодательстве РСФСР (Соломина отмечает, что «из смысла ст. 66 и 67 ГК РСФСР 1922 г. вытекало, что право собственности на индивидуально определенную вещь переходит к приобретателю вещи по договору в момент его заключения, а право собственности на вещь, определенную родовыми признаками, переходит к приобретателю с момента передачи вещи»), и на то, что данный подход и сейчас используется многими исследователями (Е.А. Флейшиц, В.В. Ровный, Б.Л. Хаскельберг), законодатель не зря постепенно отказывался от дифференцированного установления момента перехода права собственности по договору на индивидуальные и родовые вещи. Как минимум это связано с тем не подлежащим сомнению фактом, что каждая вещь сама по себе индивидуальна и конкретна - а, следовательно, каждая вещь может быть выделена из массы родовых.

Из массы аргументов pro и contra, приводимых исследователями по отношению к значению признака индивидуальной определенности вещи для отношений по поводу неосновательного обогащения, а также виндикации, можно выделить две важных группы.

Первая из них обращает внимание на принцип numerus clausus в отношении утраты права собственности: в законе и только в законе должен содержаться исчерпывающий перечень оснований прекращения права собственности. Вторая группа исследователей считает важным момент и основания приобретения права собственности у приобретателя.

Статья 235 ГК РФ, предусматривающая основания лишения права собственности, гласит: «Право собственности прекращается при отчуждении собственником своего имущества другим лицам, отказе собственника от права собственности, гибели или уничтожении имущества и при утрате права собственности на имущество в иных случаях, предусмотренных законом». При буквальном толковании данной статьи становится возможным сделать вывод о том, что лишение права собственности может происходить либо по основаниям, предусмотренным ГК РФ, либо по основаниям, предусмотренным другими законами, то есть перечень таких оснований является исчерпывающим.

Об исчерпаемости перечня оснований лишения права собственности пишет, в частности, Е.А. Суханов: "Прекращение права собственности происходит лишь в случаях, прямо предусмотренных законом", а также Д.В. Новак: «не подлежит сомнению, что в сфере вещных прав правовое регулирование должно строиться по принципу numerus clausus: в законе и только в законе должен содержаться исчерпывающий перечень оснований прекращения права собственности, так же, как и перечень, к примеру, ограниченных вещных прав».

Становится очевидно, что одного лишь факта неспособности собственника индивидуализировать свою вещь недостаточно для лишения его права собственности на нее. Однако исследователями были предложены многочисленные варианты толкования положений статьи 235 ГК РФ.

Так, если истолковать высказывание О.С. Иоффе о том, что «вещь в том виде, в котором она были индивидуализирована до неосновательного приобретения (сбережения), больше не существует, а право на нее прежний собственник утрачивает, и в обезличенном или по-новому индивидуализированном виде она становится собственностью третьего лица при неосновательном сбережении или самого приобретателя при неосновательном приобретении имущества», применительно к положениям современного законодательства, можно провести параллель с юридической гибелью имущества согласно п. 1 ст. 235 ГК РФ. Однако, если принять допустимость такого толкования, остается неясным, по какому основанию приобретает данное имущество новый собственник; таким образом, имущество попадает в так называемый «правовой вакуум».

В.А. Белов, разделяя точку зрения, предполагающую гибель имущества в результате его смешения с имуществом приобретателя, предлагает выход из ситуации «правового вакуума»: по мнению исследователя, основанием для приобретения данного имущества является создание новой вещи согласно норме п. 1 ст. 218 ГК РФ. Стоит оговориться, что В.А. Белов, говоря о прекращении права собственности при смешении вещей, упоминает сложный юридический состав: «лишение собственника фактического владения вещью (вещами); последующее смешение этой вещи (этих вещей) с вещами однородными».

Однако данный подход представляется сомнительным. Во-первых, очевидна некоторая доля искусственности в предположении о создании новой вещи. Если толковать п. 1 ст. 218 ГК РФ телеологически, вряд ли можно говорить о том, что законодатель предполагал ее так использовать. Во- вторых, п. 1 ст. 218 говорит о вещи, «изготовленной или созданной лицом для себя», что предполагает как минимум наличие воли лица на изготовление или создание вещи. А неосновательное обогащение может произойти и случайно, практике известны такие случаи (в результате некоего природного явления, действий посторонних лиц). Кроме того, закон говорит о «соблюдении закона и иных правовых актов» - но ведь смешение вещей может произойти и в результате правонарушения.

Расширительного толкования положений статей 235 и 218 ГК РФ также придерживаются В.С. Гербутов и А.О. Рыбалов. Последний аргументирует свою позицию тем, что право собственности гарантируется прежде всего защитой этого права против всех других лиц; а так как защита с помощью виндикации в случае смешения вещей невозможна, правильнее признать, что собственник утратил свое право на вещь. Однако при этом цивилист замечает, что "это вопрос не справедливости или политики права", а "вопрос простоты и разумности организации возможного государственного принуждения". Таким образом, утрата права собственности была обоснована тем, что невозможно применить виндикацию, и сама виндикации из следствия права собственности превращается в его предпосылку, что, по сути, является нарушением правил логики.

Весьма познавательно в этом плане Постановление Президиума ВАС РФ от 6 мая 1997 г. №663/96. Суд указал, что требование о виндикации не могло быть удовлетворено в связи с тем, что вещи, находящиеся на складе, не обладали индивидуальными признаками, соответственно, требование о виндикации не могло быть удовлетворено. Но истец получил защиту путем применения норм о кондикционных обязательствах, так как этот способ был единственно возможным в данном случае.

Если поставить вопрос более широко, можно обратиться к принципам права вообще и к тем из них, которые касаются права собственности.

Так, Д.В. Новак упоминает общие начала справедливости (aequitas), исходя из которых, «утрата права собственности прежним его обладателем и возникновение этого права у приобретателя возможны лишь в случаях, когда такая утрата происходит по воле прежнего собственника либо эта воля игнорируется правопорядком исходя из соображений общего блага (публичных интересов)». Воля лица, как известно, выражается и приобретает юридическое значение лишь после совершения юридического факта (как правило, это сделка).

Ознакомившись с основными взглядами и мнениями по вопросу значения индивидуальной определенности вещи для разграничения виндикации и возвращения неосновательного обогащения, следует заметить, что приведенные логические конструкции зачастую обладают недостатками. Несмотря на это, каждая из них имеет под собой довольно прочную правовую и теоретическую основу.

Однако наиболее подходящей для применения в современной правовой ситуации представляется следующая конструкция.

1)Собственник утрачивает свое право собственности на вещь в случае ее смешения с имуществом приобретателя либо в случае выбытия ее из владения приобретателя (вследствие ее потребления, гибели или передачи третьему лицу) даже несмотря на принцип numerus clausus в отношении способов утраты права собственности. Данные случаи придется признать исключением из этого принципа, так как вещное право может существовать лишь в отношении индивидуально определенной вещи (говорить об утрате права собственности на погибшую или потребленную вещь в принципе не приходится). Но приобретатель не приобретает права собственности на неосновательное приобретенное или сбереженное им имущество, так как приобрести какое-либо право без оснований невозможно.

Виндикация в силу объективных причин в случае смешения, потребления, гибели или передачи третьему лицу недоступна для лица, ранее являвшегося собственником. Именно для таких случаев в ГК РФ законодателем предусмотрена конструкция неосновательного обогащения. Выполняя функцию общей защитной меры, статья 1102 защищает гражданские права потерпевшего, когда виндикационный иск не может выполнить свою функцию и защитить эти права ввиду объективных причин (прекращения вещного правоотношения).

2)Субсидиарность кондикционного требования по отношению к другим требованиям о защите гражданских прав выражается в том, что кондикция может применяться дополнительно, наряду с другими требованиями, защищая права лица в той части, в какой их не защищает виндикация; такое употребление исков в литературе иногда называется кумулятивной конкуренцией исков (concursus cumulativus).

Из данной конструкции следует несколько выводов.

Первый из них заключается в том, что таким способом защиты своих прав, как возвращение неосновательного обогащения, может воспользоваться (в случае объективной невозможности вернуть имущество по иному иску) утерявшее это имущество без предусмотренных в законе оснований лицо (бывшее, но переставшее быть собственником).

Второй вывод заключается в том, что признак индивидуальной определенности вещи имеет опосредованное значение: он определяет, может ли использоваться в том или ином случае виндикация, но не является самостоятельным критерием отграничения виндикации от кондикции.

Третий вывод: собственник теряет, а приобретатель приобретает право собственности на вещь на основании смешения данной вещи с вещами приобретателя, так как потерять и приобрести право собственности можно лишь по основаниям, предусмотренным законодательством, однако в части потери права в настоящий момент в законодательстве отсутствуют объективно необходимые нормы, в связи с чем правоприменителю приходится восполнять этот пробел.

Четвертый вывод: классификация вещей на индивидуально определенные и родовые не подходит для разграничения виндикации и кондикции, так как носит субъективный, условный характер, что приводит к установлению определенной степени условности факта установления права собственности.

Заключение

Подводя итог проведенному исследованию, следует сказать о некоторых выводах, сделанных во время работы над ним и в процессе изучения специальной и учебной литературы по теме работы.

1.В российском законодательстве не дается понятия способов защиты субъективных гражданских прав. Однако, исходя из содержания различных норм ГК РФ и положений юридической доктрины, следует определить способ защиты гражданских прав как предусмотренные законом меры принудительного характера, которые могут использоваться по требованию управомоченного лица, направленные на устранение препятствий на пути осуществления прав субъектами, с помощью которых могут быть достигнуты пресечение, предотвращение, устранение нарушений права, его восстановление и (или) компенсация потерь, вызванных нарушением права

2.Существует достаточно большое количество классификаций способов защиты субъективных гражданских прав, каждая из которых преследует определенные цели. Наиболее важными из них являются классификации по следующим основаниям: по формам защиты, по наличию признаков гражданско-правовой ответственности, по формам и основаниям применения, по юридическому и материальному содержанию, по природе защищаемых прав, по природе правоотношений.

3.Понятие неосновательного обогащения может употребляться в двух смыслах: обогащение как имущественная выгода и обогащение как юридический состав, служащий основанием для возникновения соответствующего обязательства.

4.Кондикция может иметь самостоятельное и второстепенное значение при соотнесении ее с другими способами защиты гражданских прав. В первом случае отсутствуют основания для применения других способов защиты и присутствуют основания для применения кондикции, во втором случае присутствуют основания для применения обоих способов защиты, но вследствие того, что кондикция применяется лишь в той части, в какой другим способом защиты не обеспечена полная защита гражданских прав, возникает лишь кумулятивная, а не элективная конкуренция исков.

5.Признак имущественной выгоды как отграничительный признак не имеет самостоятельного значения и должен применяться лишь в качестве признака, который в принципе позволяет говорить о возникновении юридического состава, влекущего за собой возникновение отношения из неосновательного обогащения.

6.Для отграничения деликтных обязательств от кондикционных принцип вины в настоящее время использоваться не может в связи с отсутствием в действующем законодательстве каких-либо предпосылок к использованию данного критерия.

7.Кондикцией может воспользоваться только лицо, которое утратило право собственности и только в отношении того лица, которое приобрело такое право на имущество потерпевшего. В противном случае говорить о возникновении неосновательного обогащения (несмотря на безусловное наличие такого обогащения в экономическом смысле) не приходится.

8.Несмотря на отсутствие в законодательстве такого основания утраты права собственности, как смешение вещи с родовым имуществом приобретателя, и отсутствие такого основания приобретения права собственности на данное имущество, все же в связи с объективными предпосылками и отсутствием другой, более подходящей конструкции для урегулирования данных правоотношений, в случае смешения вещи с имуществом приобретателя потерпевший утрачивает право собственности на вещь, приобретая взамен него право требования к приобретателю, а приобретатель получает право собственности на выбывшую из владения и собственности потерпевшего вещь.

Список использованных источников

Нормативные правовые акты

1.Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая): федер. закон от 30.11.1994 № 51-ФЗ (в посл. ред.) // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32 Ст. 3301.

Судебная практика

2.Постановление Президиума ВАС РФ от 6 мая 1997 г. №663/96 // СПС Консультант Плюс (дата обращения: 10.05.2015)

3.Постановление ФАС Центрального округа от 20.06.2000 N А54-214/00-С2 // СПС Консультант Плюс (дата обращения: 15.05.2015)

4.Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 16.11.2000 N Ф04/2943-669/А70-2000 // СПС Консультант Плюс (дата обращения: 15.05.2015)

6.Постановление ФАС Поволжского округа от 11 - 12 мая 2004 г. N А12-14268/03-С18 // СПС Консультант Плюс (дата обращения: 05.05.2015)

7.Постановление ФАС Дальневосточного округа от 02.08.2004 по делу N Ф03-А51/04-1/1904 // СПС Консультант Плюс (дата обращения: 15.05.2015)

8.Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 14.10.2004 по делу N А10-6257/03-Ф02-4253/04-С2 // СПС Консультант Плюс (дата обращения: 17.05.2015)

9.Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 05.10.2005 N А43-2680/2004-27-98 // СПС Консультант-Плюс (дата обращения: 16.05.2015) Специальная литература

10.Алексеев С.С. Проблемы теории права. Т. 1. Свердловск, 1972.

11.Арзамасцев А.Н., Отв. ред.: Толстой Ю.К.: Охрана социалистической собственности по советскому гражданскому праву. Изд-во Ленингр. ун-та. Ленинград. 208 с. 1956 г.

12.Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. 3-е изд., стер. М.: Статут, 2011. 847 с.

13.Братусь С.И. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. 63

14.В.Г. Трофимов. Вопросы реализации прав на недвижимое имущество законным собственником при отказе в виндикационном иске по мотивам пропуска срока исковой давности // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2012. № 10.

15.Вавилин Е.В. Осуществление и защита гражданских прав. Российская академия наук, Институт государства и права. М.: Волтерс Клувер, 2009. 360с.

16.Вершинин А. П. Выбор способа зашиты гражданских прав. - СПб.: Специальный юридический факультет по переподготовке кадров по юридическим наукам Санкт-Петербургского государственного университета, 2000. 384 с.

17.Генкин Д. М. Право собственности как абсолютное субъективное право // Советское государство и право.

18.Гражданское право: В 3 т.: Учебник. Т. 1 / Под ред. С.А. Степанова. М.: Проспект, 2010.

19.Гражданское право: Учеб.: В 4 т. / Отв. ред. Е. А. Суханов. М., 2004. Т. I. Общая часть.

20.Гражданское право: учебник в 3 т. Т.1. 7-е изд., перераб. и доп. / Под ред. Ю.К. Толстого. М.: Проспект, 2013. 784 с.

21.Гримм Д.Д. Очерки по учению об обогащении. Тип. Шнакенбурга, 18911893. Вып. 1. 1891. 106 с

22.Груздев В.В. Проблема конкуренции исков // Юридическая наука,2011. №4.

23.Е.А. Флейшиц Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения /Всесоюзный институт юридических наук. - М.: Госюриздат, 1951. 239 с.

24.Ем B.C. Обязательства вследствие неосновательного обогащения в современном российском гражданском праве

25.Иоффе О.С. Обязательственное право. М., «Юрид. лит.», 1975. 880 с.

26.Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1965.

27.Калмыков Ю.Х. Принцип всемерной охраны социалистической собственности в гражданском праве. Саратов. 1987.

28.Климович А.В. Указ. соч. С. 47.

29.Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. О.Н. Садиков. М.: Контракт: Инфра-М, 1997.

30.Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть вторая: Учебно-практический комментарий (постатейный). Под ред. А.П. Сергеева. М.: Проспект, 2010.

31.Краснова С.А. Теоретические основы классификации гражданско-правовых способов защиты // Российский юридический журнал, 2011. №2.

32.Лоренц Д.В. Система гражданско-правовых притязаний и проблема их конкуренции

33.Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарий, алфавитно-предметный указатель. / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М: Международный центр финансовоэкономического развития, 1996.

34.Мозолин В.П. Гражданское право: в 2-х частях. Ч. 2. М.: Юристъ, 2005, 719 с.

35.Невзгодина Е.Л. О соотношении требования о возврате неосновательно приобретенного или сбереженного имущества с другими требованиями.

36.Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. М.: Статут, 2010.

37.Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950.

38.Постатейный комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй: в 3 т. Т. 3 / Под ред. П.В. Крашенинникова // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 13.03.2015)

39.Рожкова М.А. Средства и способы правовой защиты сторон коммерческого спора. М.: Волтерс Клувер, 2006. 416 с

40.Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. Т. I: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права / Отв. ред. Е.А. Суханов. - М.: Статут, 2014. - 958 с.

41.Рясенцев В.А. Деятельность от имени другого лица без полномочий (представительство без полномочий)// Вопросы гражданского права. М., 1958.

42.Слесарев А.В. Обязательства вследствие неосновательного обогащения: Дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2000.

43.Советское гражданское право / Под ред. О.А. Красавчикова. Т. 1. М.1985.

44.Соломина Н.Г. Обязательство из неосновательного обогащения: понятие, виды, механизм возмещения. М.: Юстицинформ, 2009. 153 с.

45.Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву.

46.Телюкина М.В. Кондикционные обязательства (теория и практика неосновательного обогащения) // Законодательство. 2002. N 3.

47.Толстой Ю.К. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества (юридическая природа и сфера действия). // Вестник Ленинградского университета. 1973. № 5.

48.Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР.

49.Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 1999.

50.Учебник гражданского права: В 2 вып.. - 1-е изд. - СПб.: Изд. юрид. кн. маг. Н.К. Мартынова.

51.Ушивцева Д.А. Возмещение по обязательству вследствие неосновательного обогащения // Российская юстиция. 2000. № 12.

52.Ушивцева Д.А. Обязательства вследствие неосновательного обогащения: вопросы теории и практики. М.: Слово, 2006. 195 с.

53.Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения.

54.Шамшов А.А. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения: Учеб. пособие / Под ред. Ю.К. Калмыкова.

55.Шевчук Д.А. Гражданское право. М.: Эксмо, 2009. 386 с.

56.Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 2.

57. Гражданское право: учебник в 3 т. Т.1. 7-е изд., перераб. и доп. / Под ред. Ю.К. Толстого. М.: Проспект, 2013. С. 343

58. Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. Т. I: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права / Отв. ред. Е.А. Суханов. - М.: Статут, 2014. С. 419422.

60. Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 16.11.2000 N Ф04/2943-669/А70-2000 //СПС Консультант Плюс (дата обращения: 06.05.2015)

61. Постановление ФАС Дальневосточного округа от 02.08.2004 по делу N Ф03-А51/04-1/1904 // СПС Консультант Плюс