Жилая архитектура России

Жилая архитектура России

Содержание

Введение

. Социально-историческая ситуация в России 1920-х - начале 1930-х годов и ее влияние на жилую архитектуру

. Архитектурные поиски и решения социалистического жилого дома в Москве

3. Архитектурные поиски и решения социалистического жилого дома в Ленинграде

Заключение

Список использованной литературы

Приложение

Введение

Первая треть ХХ века, являясь переломным периодом, занимает особое место в истории отечественной архитектуры. Этапы ее становления и развития представляют интерес как с точки зрения формообразования и эстетических поисков, так и в связи с экспериментами архитекторов послереволюционного периода в социально-бытовой сфере. Идейные проекты 1920-х - начала 1930-х годов остались, в большинстве своем, нереализованными из-за гипертрофированной социалистической направленности в отношении расселения и бытования граждан. Но существующие разработки архитектурных ансамблей, комплексов, зданий и сооружений внесли огромный вклад в развитие современной архитектурной мысли и до сих пор могут служить источником вдохновения.

В наше время, почти через столетие, можно дать объективную оценку результатам строительной деятельности, развернувшейся в период после Октябрьской революции и Гражданской войны. Творческие декларации 1920-х годов позволяют понять, что архитекторы и теоретики искусства ощущали себя на пороге сотворения новых канонов художественного формообразования. Характерными признаками их творчества стало почитание всего авангардного, ломающего старые порядки и утопически романтизирующего будущее в духе марксистско-ленинской пропаганды. Наиболее ярко эти установки проявились в планировании пространственной и предметной организации быта.

В своем первоначальном предназначении в качестве востребованного "участника" построения социалистического общества, экспериментальные архитектурные проекты оставались крайне недолгое время. То, что мыслилось предвосхищением зодчества исторически нового типа, на практике оказалось реалистично бесперспективным. И все же, благодаря попыткам поиска новейшего аспекта жилого строительства, сегодня можно получить достаточно полное представление об эстетической направленности рассматриваемого периода, в том числе о том, как представлялась пролетарская личность в рамках утопического социализма.

Таким образом, объектом исследования является экспериментальная жилая архитектура 1920-х - начала 1930-х годов, предметом - типизация экспериментальной жилой архитектуры. Целью представленной работы стала попытка проанализировать между собой основные типы жилья в социально-историческом контексте.

Задачами дипломной работы являются:

а) выявить влияние послереволюционных общественных настроений на жилую архитектуру;

б) обозначить новшества, свойственные экспериментальной архитектуре 1920-х - начала 1930-х годов;

в) сравнить формально-эстетические стороны различных типов экспериментальных строений;

г) рассмотреть наиболее известные примеры жилой архитектуры указанного периода времени;

д) определить значение рассматриваемых концепций для художественной культуры в целом;

Данная дипломная работа состоит из трех глав. Первая посвящена рассмотрению исторических обстоятельств, поставивших перед архитекторами задачу разработки обновленного типа жилища. В ней анализируются наиболее яркие стилистические течения, рассматривается проблема содержательного наполнения теорий, их место и роль в системе культуры, а также общий вид эстетики и поэтики отвечающей запросу пришедшего к власти пролетарского социального класса. Во второй и третьей главах представлена попытка искусствоведческого анализа практических и теоретических проектов зданий новых типов.

Данная работа написана с использованием искусствоведческих трудов, монографий, биографий художников, исторической литературы, научных и публицистических статей.. Наиболее полезными в изучении вопроса социальной ситуации рассматриваемого периода стали книги доктора исторических наук Н. Б. Лебиной - "Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920-1930-е годы"1 и "Петербург советский: "новый человек" в старом пространстве"2, написанная в соавторстве с В. С. Измозиком. В них развернуто описаны подробности быта и моральной направленности первых десятилетий после Октябрьской революции.

Особо ценными оказались труды исследователя советской архитектуры, искусствоведа и архитектора С. О. Хан-Магомедова - "Архитектура советского авангарда"3 и "Пионеры советского дизайна"4, представляющие собой многосторонний и масштабный разбор главных художественных авангардистских и экспериментальных концепций.

Составить представление об истиной оценке реформ жилой архитектуры современниками, помогла книга Н. А. Милютина "Соцгород. Проблемы строительства социалистических городов"5, а также советская публицистика 20-х и 30-х годов ХХ века.

жилой архитектура дом строение

1. Социально-историческая ситуация в России 1920-х - начале 1930-х годов и ее влияние на жилую архитектуру

Рождение новой архитектуры - это многоступенчатый сложный процесс, тесно связанный с предшествующими традициями и органично вырастающий из них. Октябрьская революция раскрыла потенциальные возможности творцов, ускорила их творческое созревание. Прежняя стабильность традиционного разноклассового общества была утеряна - в ускоренном темпе менялись образ жизни, межличностные отношения, одежда, эстетические представления. К архитектуре стали предъявляться новые требования реорганизации жизненного пространства человека, в связи с радикальным преобразованием социального строя. Соответственно, перед архитектором переломного периода стояла задача выявить общие закономерности и спрогнозировать развитие общества на ближайшие годы. Огромное разнообразие проектных предложений обуславливалось отсутствием конкретного рационального представления о будущем, понимаемое лишь как города, утратившие полярность роскоши и крайней бедности в едином пространстве.

О бытовой ситуации имеющей место в России начала ХХ века красноречиво говорит статистика, приведенная в статье члена Академии строительства и архитектуры СССР Б.Р. Рубаненко: "Как показывает перепись 1912г. в Москве в коечно-каморочных квартирах обитало около 350 тыс. человек, а в подвалах и полуподвалах 125 тыс. человек. Кроме того, примерно 27 тыс. московских квартир были переуплотнены, сверх всякой возможности, в них проживало около 400 тысяч человек (в среднем 15 человек на одну квартиру). Таким образом, в ненормальных, можно сказать в катастрофических, жилищных условиях в Москве в 1912 г. проживали в общей сложности 850 тыс. человек, что составляло свыше 70% всего населения города".

Рабочий класс крупных городов дореволюционной России размещался в нескольких типах помещений малопригодных для проживания, следствием чего являлись крайняя скученность, антисанитария, высокая смертность. Часть рабочих помещалась в заводских казармах, разделенных по категориям на "холостые" (артельные спальные комнаты на 100-110 мест) и "семейные" (казармы коридорного типа с комнатами площадью до 15 м2 и плотностью заселения на 2-3 семьи). Коечно-коморочный тип квартир представляли собой чердачные и подвальные помещения без санитарно-гигиенических приспособлений и мебели в доходных домах, где на одного человека приходилось примерно 2,5 м2.. Большое количество рабочих проживало в ночлежных домах и пригородных полуземлянках.

Таким образом, улучшение бытовых условий и благоустройство жильем всех трудящихся граждан стало первостепенной и неотложной задачей. Уже в конце 1917 года началась государственная конфискация личной жилой площади буржуазии, на которую переселялись трудящиеся. В марте 1919 года на VIII съезде Революционной Коммунистической Партии была принята программа ВКП(б), где в разделе к области жилищного вопрос указывалось следующее: "Стремясь к разрешению жилищного вопроса, особенно обостренного в период войны, Советская власть экспроприировала полностью все дома капиталистических домовладельцев и передала их городским советам ; произвела массовое вселение рабочих из окраин в буржуазные дома; передала лучшие из них рабочим организациям, приняв содержание этих зданий на счет государства; приступила к обеспечению рабочих семей мебелью и т. п. Задача ВКП состоит в том, чтобы, идя по вышеуказанному пути и отнюдь не задевая интересов некапиталистического домовладения, всеми силами стремиться к улучшению жилищных условий трудящихся масс, к уничтожению скученности и антисанитарности старых кварталов, к уничтожению негодных жилищ, к перестройке старых, постройке новых, соответствующих новым условиям жизни рабочих масс, к рациональному расселению трудящихся".

В 1918 г. в крупных городах под руководством видных архитекторов были созданы проектные мастерские, в которых предстояло решить каким должно быть жилище советского трудящегося с гигиенической и социальной точек зрения: где оно будет находиться - в деревне, городе или поселении совершенно нового типа - как будет устроен быт, где пролетарий будет работать и отдыхать, растить детей. В своем выразительном облике, жилая архитектура должна была стать отражением гуманизма, доступности, простоты и демократичности обновленного социального строя.

В своих созидательных поисках, архитекторы опирались как на опыт проработок идей социалистически-утопического характера, ведущих свою историю от эпохи Возрождения, так и на труды столпов марксистско-ленинской теории. В этих творческих базисах красной нитью проходили несколько основных задач:

насаждение бытовой коллективизации общества;

отчуждение женщины от эксплуатирования в приватном домашнем хозяйстве и привлечение ее к общественно-экономическим формациям ;

введение в быт активов научно-технической отрасли;

замена понимания "семьи", как отправной социальной ступени на понятие "коллектив";

ликвидация противопоставления деревни и города.

Таким образом, передовые архитекторы, при разработке проектов жилой архитектуры нового типа, руководствовались потребностями предполагаемого коммунистического общества будущего, несуществующего в реальности.

В.И.Ленин писал: "...не привлекая женщин к общественной службе, … к политической жизни, не вырывая женщин из их отупляющей домашней и кухонной обстановки, нельзя обеспечивать настоящей свободы, нельзя строить даже демократии, не говоря уже о социализме".1 Одной из главных опций усиления влияния коммунистической советской власти, он так же находил мероприятия по переопределению трудящихся на ежедневную систему общепита, как замену "индивидуального хозяйничества отдельных семей общим кормлением больших групп семей".2 Впервые, официально тема раскрепощения женщин была поднята на Первом Всероссийском съезде работниц:: "Вместо доморощенных печного горшка и корыта должны быть созданы как в городе, так и в деревне, общественные кухни, общественные столовые, центральные прачечные, мастерские для штопанья платья, артели для чистки белья и квартир и т.д.".3 В своих выступлениях Ленин огромное значение придавал проблеме выхода женщины из традиционного домашнего угнетения, и напрямую связывал решение этого вопроса с успешной перестройкой быта. Так, в 1919 году он заявлял: "Положение женщины при ее занятии домашним хозяйством все еще остается стесненным. Для полного освобождения женщины и для действительного равенства ее с мужчиной нужно, чтобы было общественное хозяйство и чтобы женщина участвовала в общем производительном труде...

… речь идет о том, чтобы женщина не была угнетена ее хозяйственным положением в отличии от мужчины... даже при полном равноправии остается все же эта фактическая придавленность женщины, потому что на нее сваливают все домашнее хозяйство. Это домашнее хозяйство в большинстве случаев является самым непроизводительным, самым диким и самым тяжким трудом, какой осуществляет женщина. Это труд чрезвычайно мелкий, не заключающий в себе ничего, что сколько-нибудь способствовало бы развитию женщины.

...Мы теперь серьезно готовимся к расчистке почвы для социалистической постройки, а самая постройка социалистического общества начинается только тогда, когда мы, добившись полного равенства женщины, примемся за новую работу вместе с женщиной, освобожденной от этой мелкой, отупляющей, непроизводительной работы...

Мы создаем образцовые учреждения, столовые, ясли, которые освободили бы женщину от домашнего хозяйства... учреждения эти, избавляющие женщину от положения домашней рабыни, возникают всюду, где только есть малейшая к тому возможность"1.

Для действительной оценки степени новаторства этих постулатов стоит учесть существовавший на момент первой трети ХХ века уровень развития бытового хозяйства, основным регулятором которого была женщина. Это: подавляющий ручной труд, практически полное отсутствие механизации, малая электрификация и прочие аспекты, превращающие ежедневную работу в изматывающую, рутинную, бесперспективную трату времени в атмосфере всеобщего революционного накала и всесторонних преобразований. Проблема реконструкции семейных бытовых устоев не предполагала (в ленинской трактовке) реконструкцию принципа взаимоотношений внутри самой социальной ячейки. Однако, изменение принципа создания и восприятия семьи стало важной частью концепции социального эксперимента 1920-х - начала 1930-х годов. Первые послереволюционные годы советской России характеризует некоторое пренебрежение, непочтительное отношение градостроителей, архитекторов, политиков и социологов к вопросам быта, уверенность в адекватности попыток радикального слома его традиционных устоев и нежелание признавать домашнее хозяйство основополагающей матрицей всех жизненных процессов. Однако, несмотря на нечеткие очертания и кажущуюся субъективность содержательного наполнения, быт оказался наиболее упрямой и устойчивой консервативной характеристикой, свойственной каждому человеку. По мнению Селима Омаровича Хан-Магомедова, именно консерватизм быта "отражает, в частности, преемственность в развитии целого комплекса благоприобретенных элементов культуры, передающихся через эстафету поколений именно в сфере быта. В "отгороженности" же быта от общественной жизни, если учитывать автономию сферы быта, можно увидеть сформировавшуюся в ходе развития человеческого общества особую форму жизнедеятельности, которая создает условия для формирования некоторых важных черт личности. А во внешней "неупорядоченности" (для постороннего взгляда) быта можно увидеть проявление личности, потребность человека в психологической раскованности"1. В связи с этим особо полезна практика постановки эксперимента в области усовершенствования домашней жизнедеятельности, одновременно с модернизацией всего общества отдельно взятой страны и периода времени, благодаря чему можно осознать свойства быта, как значимого социально-культурного явления.

Образные идеи улучшения предметного пространства 20-х годов прошлого века, колебались от частного авторского понимания и видения проблемы общественного запроса. Так некоторые ограничивались самым необходимым для достижения комфортабельности: совершенствованием санитарных и гигиенических условий, увеличением метража рассчитываемого на одного проживающего, улучшением функциональности планировок и включения в пространство необходимого технического и инженерного оборудования, оснащением меблировкой в расчете на заселение конфискованных у буржуазии квартир - "покомнатно". Радикально настроенные архитекторы подразумевали под реконструкцией быта задачи глобального свойства: отказ от семьи, ее постепенное отмирание, как базовой ячейки организации общества и равноправная ее замена - коммунистическим коллективом. То есть, дом, состоящий из отдельных единиц - квартира для семьи, сопоставляется соответственно с городом, складывающимся из независимых жилых узлов - домов-коммун, предназначенных для крупной равноправной общности мужчин и женщин, проживающих вне традиционного института брака. Причинами изменений массового общественного подхода, в основном в среде молодежи, к моральному аспекту семьи и брака, стала крайне нестабильная историческая ситуация времен революции и гражданской войны. Спорный вопрос гражданских союзов, свободного сожительства, внебрачных детей обсуждались в прессе, в лекториях, на агитационных трибунах. Так, в 1921 году Александра Михайловна Коллонтай, будучи заведующей Женотделом ЦК РКП (б), заявила: "Коммунистическое хозяйство упраздняет семью, семья утрачивает значение хозяйственной ячейки с момента перехода народного хозяйства в эпоху диктатуры пролетариата к единому производственному плану и коллективному общественному потреблению.

Все внешние хозяйственные задачи семьи от нее отпадают: потребление перестает быть индивидуальным, внутрисемейным, его заменяют общественные кухни и столовые; заготовка одежды, уборка и содержание жилищ в чистоте становится отраслью народного хозяйства так же, как стирка и починка белья. Семья как хозяйственная единица с точки зрения народного хозяйства в эпоху диктатуры пролетариата должна быть признана не только бесполезной, но и вредной.

Забота о детях, их физическое и духовное воспитание становится признанной задачей общественного коллектива в трудовой республике. Семья, воспитывая и утверждая эгоизм, ослабляет скрепы коллектива и этим затрудняет строительство коммунизма"1.

Подобная общность предполагает не только изменение личных взаимоотношений в диапазоне обновленной базовой ячейки общества, но и изменение позиции касательно вещей, находящихся в частной собственности - стремление к максимальному обобществлению. Таким образом, можно отметить широчайший размах мнений касательно степени решительности изменений общественного быта, что в свою очередь отражалось в архитектуре различно радикального функционала.

Осознание важность исторического значения свершившейся социалистической революции побуждало художников мыслить шире и утопичней, чем когда-либо. Молодые архитекторы и художники, находясь на эмоциональном революционном подъеме, осознанно порывали с дореволюционными традициями, отказываясь признавать классическое понимание искусства, его ценности и идеалы красоты, воспринимая их как упадничество и формализм; стремились отыскать бунтарский художественный образ наиболее подходящий для современной им эпохи. В переломный момент смены политического строя искусство предназначалось не столько для удовольствия, сколько для выработки эффективных способов агитации с использованием технических приемов свойственных авангардным художественным школам. Так, "группа молодежи и преподавателей ВХУТЕМАСа (Высшие художественно-технические мастерские) - Н. В. Докучаев, Н. А. Ладовский и др. видели путь к этому в том, чтобы каждую форму или комбинацию форм рассматривать в символическом плане: например, куб считался выражением покоя, а сдвиги плоскостей и форма спирали отождествлялись ими с динамикой революции. Для того чтобы придать своим сооружениям еще большую экспрессию, сторонники символического толкования архитектурных форм иногда вводили в свои проекты мотив механического вращения частей здания или применяли иные приемы эстетизации индустриальных машинных форм".

Таким образом, левое искусство должно было стать одним из голосов пропаганды коммунистической идеологии. Вопреки серьезным финансовым сложностям, а так же крайней необеспеченности первых революционных лет и периода после гражданской войны, творчество развивалось в ускоренных темпах, подогреваемых систематически объявляемыми конкурсными проектами на сооружение зданий различного общественного назначения.

В то же время, при всей кипучей деятельности, новаторские революционные течения не имели централизованного органа гласности. В ответ на дефицит узконаправленной публицистики, под редакцией поэта Владимира Маяковского, сублимирующего в своем творчестве общественные настроения 20-х годов, с 1923 по 1925 год в свет выходил литературный художественный журнал "ЛЕФ", целью которого было "способствовать нахождению коммунистического пути для всех родов искусства" Журнал ознакомлял читателя не только с творчеством отечественных представителей революционного авангарда, но и с зарубежными деятелями, творящими в рамках пролетарской культуры. В этом заключалась ценность журнала, как вестника мировой специализированной практики.

В 1923 г., в первом выпуске журнала, Владимир Маяковский писал: "...мы - лучшие работники искусства современности. До революции мы накопили вернейшие чертежи, искуснейшие теоремы, хитроумнейшие формулы - форм нового искусства. Ясно: скользкое, кругосветное брюхо буржуазии было плохим местом для стройки. В революцию мы накопили множество правд, мы учились жизни, мы получили задания на реальнейшую стройку в века. Земля, шатаемая гулом войны и революции, - трудная почва для грандиозных построек. Мы временно спрятали в папки формулы, помогая крепиться дням революции".1

Стоит отметить, что неприязнь творческой молодежи классического искусства являлось не догмой, а больше модной тенденцией, связанной с революционными народными настроениями. Исторические примеры говорят о том, что искусство всегда оставалось на службе политической пропаганды вне зависимости от меняющихся эстетических идеалов. Так, коммунистические идеи, касающиеся творчества в СССР, во многом основываются на ленинской теории о наследии культуры, которая в свою очередь опирается на учения К. Маркса и Ф. Энгельса. Ленин многократно, особенно в первую пятилетку Советской России, когда выстраивался фундамент новой культуры, акцентировал внимание, на потребности просеивания мировых художественных традиций исходя из соображений марксистского мировоззрения. Марксизм же не призывал изобретать новую пролетарскую культуру, но предлагал развивать в ее рамках наилучшие традиции и образцы интернациональной истории искусства. В контексте данной темы авторитетно мнение Ленина, высказанное им в беседе с деятельницей немецкого коммунистического движения Кларой Цеткин: "Мы чересчур большие "ниспровергатели". Красивое нужно сохранить, взять его как образец, исходить из него, даже если оно "старое". Почему нам нужно отворачиваться от истинно-прекрасного, отказываться от него, как от исходного пункта для дальнейшего развития, только на том основании, что оно "старо"? Почему надо преклоняться перед новым, как перед богом, которому надо покориться только потому, что "это ново"? <...> Здесь много лицемерия и, конечно, бессознательного почтения к художественной моде, господствующей на Западе. Мы хорошие революционеры, но мы чувствуем себя почему-то обязанными доказать, что мы тоже стоим "на высоте современной культуры". Я же имею смелость заявить себя "варваром". Я не в силах считать произведения экспрессионизма, футуризма, кубизма и прочих "измов" высшим проявлением художественного гения. Я их не понимаю. Я не испытываю от них никакой радости".1

Все же, наиболее популярными, прогрессивными и актуальными в архитектурном творчестве на период 1920-х - начала 1930-х годов были два авангардистских направления производственного искусства "измов", каждое из которых пропагандировало свои методы и принципы жилищного строительства, при этом одинаково отрицая традиционную базу в пользу новой оппозиционной архитектуры: конструктивизм, идеологами и теоретиками которого были архитекторы Моисей Гинзбург и братья Александр, Леонид и Алексей Веснины; и рационализм, творческим лидером которого стал архитектор Николай Ладовский.

Конструктивисты провозгласили ведущими принципами функцию и прагматизм, отрицая образно-художественное формообразование. Одной из важнейших фаз протекания проектирования в архитектуре, являлось конструирование. Выразительными особенностями метода был полный отказ от декора в пользу динамики простых геометричных конструкций, вертикалей и горизонталей, открытого технически-конструктивного каркаса строения; свобода планировки здания, некоторые объемы которого зачастую значительно выделяются из общего формата, повисая в пространстве; точные вычисления физических качеств стройматериала по отношению к его функциональной принадлежности, использования передовых технологий и материалов (стекло, железо, бетон).

В 1922 году на базе Института Художественной Культуры (ИНХУК(а)) Александр Веснин создал теоретическую концепцию первой группы архитекторов-конструктивистов, основными положениями которой было: создание новых целесообразных и утилитарных вещей и форм, определяющих дух нового времени и человека в нем живущего; вещи и формы должны быть прозрачно конструктивны, эргономичны, математичны и понятны, не отягощены декоративной изобразительностью; главнейшей задачей художника является не изучение исторических художественных школ, а освоение законов сочетания основных пластических элементов; художнику нужно создавать произведения равные по степени суггестивности передовым инженерно-техническим новшествам. В 1924 году под авторством еще одного ведущий теоретика советского конструктивизма Моисея Гинзбурга издается наиболее известная книга-манифест "Стиль и эпоха", в которой он рассуждает о дальнейшем становлении архитектуры на пути технической и социальной эволюции. В 1925 году Гинзбург и Веснин во главе группы единомышленников учреждают единую творческую организацию конструктивистов - Объединение Современных Архитекторов (ОСА) и дочерний журнал "Современная Архитектура" ("СА") просуществовавшие до 1930 года включительно.

Рационалисты, признавая тесную связь между функциональным и конструктивным решением, больше внимания уделяли последнему, изучая законы восприятия человеком архитектурного объема в городской среде с физиологической, психологической и биологической точек зрения. Таким образом, понятие "пространства" стало ведущим в рационалистической творческой платформе. В атмосфере непрекращающегося полемизирования 1920-х рационалисты, во главе с Н. Ладовским, заняли более либеральную позицию, чем ультрарадикальные конструктивисты. Они предлагали осваивать заделы оставленные прошлым, и учитывать эту практику в проектировке утилитарно-функционального здания.

Комиссия живописно-скульптурно-архитектурного синтеза (Живскульптарх), существовавшая в 1919-1920 годах, стала первой проектной площадкой для приверженцев рационалистического метода в архитектуре. В 1920 году при учебном заведении Высших Художественно-Технических Мастерских (ВХУТЕМАС) Николай Ладовский создает свои Объединенные мастерские (Обмас), где готовит архитекторов на основании разработанных им творческих положений промышленного искусства рационализма. За три года работы Обмас группа единомышленников созрела до уровня творческой организации - Ассоциация Новых Архитекторов (АСНОВА), в составе которой числились такие незаурядные зодчие как Константин Мельников и Эль Лисицкий.

Рационалисты не смогли организовать полноценную периодику, освещающую их творческую деятельность - первый выпуск подготовленного ими журнала "Известия АСНОВА" был опубликован в 1926 году под редакцией Э. Лисицкого, он же стал последним. В дальнейшем, статьи публиковались в различных публицистических изданиях посвященных вопросам искусства и архитектуры в частности.

На протяжении нескольких лет творческие организации конструктивистов и рационалистов ОСА и АСНОВА вели между собой плотную конкурентную борьбу за конкурсные проекты и реальное строительство. Однако ОСА, несмотря на свое доведенное до крайности абсолютизирование инженерной конструкции, оказалась более востребованной и популярной. В свою очередь, в творческом объединении АСНОВА, в 1928 году происходят внутренние разногласия, в следствии чего организация упраздняется, а ее негласный лидер Николай Ладовский посвящает свое творчество урбанистке.

Так или иначе, и архитекторы-конструктивисты, и рационалисты отличались амбициозным, политизированным и утопическим видением зодчества будущего, желанием превозмочь эклектический диссонанс между наружным декоративизмом и внутренней структурой здания. Главным приемом механизирования, модернизирования и удешевления строительства было введение в процесс последних успехов инженерии, а так же стандартизация и типизация проектирования.

Если архитектура первой половины 1920-ых годов носила преимущественно поисковый, экспериментальный характер, то завершение Гражданской войны и переход к НЭПу во второй половине этого десятилетия отмечен оживлением строительства и реализацией многих аналитических разработок. Появляются первые комплексно застроенные жилые массивы и целые районы для рабочих, где одновременно с жилыми домами могли возводиться культурно-бытовые учреждения, общественные здания и пр. Такими в Ленинграде стали районы Щемиловка, Автово, Малая Охта. Первые жилые массивы - бывшей Дангауэровке, на Шаболовке и на улице Усачева в Москве, застройка Тракторной улицы и Палевский жилой массив в Ленинграде. Ведущим направлением в архитектуре становится конструктивизм, которому стали следовать уже зрелые крупные зодчие.

В наиболее передовом выражении конструктивизм отвечал целям формационного строительства, но далеко не всегда во внимание принимался тот факт, что реальные технические условия не соответствуют заявленному контексту - это объясняет частую противоречивость и утопичность творческих проектов архитекторов. Акцентированная индустриальность и механизированность принципов конструктивизма расходились с методом ручного труда, преобладающего в строительстве 20-х годов. Зачастую, штукатуря такие доступные материалы как кирпич, деревянные стропила и балки достигался подражательный эффект железобетонной конструкции, что в корне противоречило одному из важнейших принципов конструктивизма - правдивости архитектурного объема за счет конструкции и материала. Таким образом, из метода архитектурного творчества конструктивизм постепенно превращается в декоративный стиль со своими приемами и способами формообразования. Многие архитекторы, на волне увлечения конструктивизмом, использовали в своих проектах и постройках только его внешние признаки, такие как свободный план, обнажение конструкции, ленточное остекление и пр.

Можно вывести несколько главных положений, от которых отталкивались послереволюционные архитекторы. В ходе Октябрьской революции и Гражданской войны произошел громадный социальный сдвиг - возникло государство, основанное на новейших принципах, ранее казавшихся фантастическими; у власти оказалось угнетаемое и эксплуатируемое прежде большинство; революционные романтические настроения породили устремления начать все заново, на новом месте, с чистого листа; потребности граждан-пролетариев кардинально отличаются от потребностей ранее господствующих классов. Все это приводило к мысли - строить надо иначе.

Создание новейшего типа социалистического жилья и освобождение женщины от тяжести индивидуального быта - стали одними из главных идей в построении пролетарского общества. В программе VIII съезда ВКП(б), в разделе общеполитических принципов, пунктом пятым указано следующее: "Буржуазная демократия в течение веков провозглашала равенство людей независимо от пола, религии, расы и национальности, но капитализм не позволил нигде осуществить этого равноправия на деле, а в своей империалистической стадии привел к сильнейшему обострению расового и национального гнета. Только потому, что Советская власть есть власть трудящихся, она смогла до конца и во всех областях жизни впервые в мире провести это равноправие вплоть до полного уничтожения последних следов неравенства женщины в области брачного и вообще семейного права. <...> Не ограничиваясь формальным равноправием женщин, партия стремится освободить их от материальных тягот устарелого домашнего хозяйства путем замены его домами-коммунами, общественными столовыми, центральными прачечными, яслями и т. п."1

В этой направленности интереснейшие эксперименты были предприняты архитекторами-конструктивистами в конце 1920-х - начале 1930-х гг. Разработанные ими проекты домов-коммун, где бытовые нужды удовлетворялись с помощью общественного обслуживания, и жилых сооружений, оснащенных благоустроенными общественными институтами, претворяют в жизнь представления о радикальном переустройстве быта и эмансипации женщины.

Важной аксиомой социалистической утопии была мысль о кардинальной переделке человека в коммунальное, лишенное индивидуалистических инстинктов тело. Едва ли не основным орудием этого преобразования надлежало стать жилье нового типа, так называемые "фаланстеры", где граждане проникались идеями коллективизма и освобождались от домашних обязанностей, семьи, и всего затормаживающего процесс созидания человека обновленной формации.

Французский философ и социолог Франсуа Фурье замышлял "фаланстеры" как намеренно возведенные дома высотой от 3 до 5 этажей, оборудованные комнатами для коллективного отдыха, обучения, развлечений и индивидуальными спальнями для каждого отдельного участника коммуны.

Таким образом, каждый человек имел личное пространство внутри объединенного. В России, популяризация идеи коллективного жилья настала после выхода в свет романа Н. Чернышевского "Что делать?". Так, в Петербурге, в 1863 году, благодаря инициированию писателя и публициста Василия Слепцова, возникла первая подобная Знаменская коммуна. В течении года коммунары стремились сровнять свои потребности и траты, однако неудобство быта, по словам А. Герцена, трансформировала передовую общность в "казарму отчаяния человечества".

Вопреки провалу коммуны 60-х годов XIX века, в первое время ленинцы пробовали реанимировать русский "фаланстер", теперь переименованный в дом-коммуну. Но вслед за окончанием Октябрьской революции наиболее малоимущая и необеспеченная часть граждан желала повышения качества быта, что не предполагало их переселения в подобные прежним коммунальные условия, подорвавшие бы авторитет большевиков в глазах пролетарского сообщества. "Победивший класс решено было наделить весьма существенным знаком господства - квартирой. Жителей рабочих казарм начали переселять в квартиры буржуазии и интеллигенции. Первые мероприятия жилищной политики большевиков, таким образом, не соответствовали теории социализма".1

Все же, в 1919 году, в СССР образуется соображение жилищно-санитарной нормы, подсчитанной по принципу наименьшего количества объема воздуха, в котором нуждается человек для комфортного нахождения в замкнутом пространстве. Предполагалось, что человеку достаточно от 25 до 30 м3,, или около 8 м2 площади на квартирующегося. Таким образом, идея "фаланстера" все еще была актуальна в среде советского коммунизма.

Первыми официальными коммунарами в СССР стала партийная большевистская власть, сразу после революции учредившая новую элитарную форму коллективного жилья в Петрограде, и чуть позже в Москве. Уже в конце октября 1917 года в помещениях здания Смольного института проживали около шестисот человек - семьи большевистского руководства Петрограда. Там же располагалась крупная библиотека, ясли, музыкальные классы, санитарно-гигиенические комнаты, пищеблок. В 1918 году на базе гостиница "Астория" появляется первый Дом Советов, затем, подобное жилищное образование организуется в Москве - гостиница "Националь". Дома Советов, с некоторой натяжкой, так же можно отнести к типу элитарной коммуны, где проживали такие политические деятели, как Владимир Ленин, Надежда Крупская, Мария Ульянова, Яков Свердлов.

Редкие и исключительно престижные первые советские фаланстеры имели малую эквивалентность относительно идеи создания новой коммунальной материальности, больше выполняя функцию спасательного круга для советских чиновников в крайне трудных и непривычных для них условиях. Однако, в 1923 году ВЦИК РСФСР особым декретом прекратил тенденцию увеличения количества стремящихся пожить в Домах Советов. Гостиницы стали репатриироваться к осуществлению своей обычной задачи оказание услуг краткосрочного проживания гостям столиц, правительство же стало переезжать в отдельные квартиры.

В начале 1920-х годов задачу привить фаланстеры на почве СССР, взяли на себя молодые революционно-настроенные комсомольцы. Первые молодежные коммуны, юноши и девушки основывали спонтанно на базах дореволюционных прифабричных казарм, сгруппировавшись в целях форсирования трудностей материального и бытового характера в суровых условиях времени. Таким образом, тема распределения комсомольцев внутри коммуны по половому признаку, на тот момент не поднималась, так как обобществление быта в таких условиях было вынуждено, доведено до предела.

С 1923 года в СССР проходили ежегодные проверки бытовой обстановки молодых трудящихся, в ходе проведения которых обнаружилось, что в Петрограде одна треть молодежи, проживают в подобных инициативных фаланстерах и не имеют личного спального места. После обследования власти вынуждены были развернуть целую кампанию под лозунгом "Отдельную постель каждому гражданину, в частности, каждому подростку".

Одна из газет писала в начале 1924 года: "Молодежь скорее, чем кто-либо, должна и может покончить с традициями отмирающего общества. Пролетарский коллективизм молодежи может привиться только тогда, когда и труд и жизнь молодежи будут коллективными. Лучшим проводником такого коллективизма могут явиться общежития-коммуны рабочей молодежи. Общая коммунальная столовая, общность условий жизни - вот то, что необходимо прежде всего для воспитания нового человека".

Все-таки мысли о создании коллективизированного тела с помощью новейших форм и типов жилья не были единственно важными для коммунистической власти, поэтому полноценные советские коммуны, отмеченные на государственной возникли только в конце 1920-х годов, когда в СССР разгорелись споры на политико-социальном, градостроительном и архитектурном уровнях о типах жилищ для трудящихся, и дом-коммуна расценивался как основной из них, что естественно ставило перед архитекторами ребром вопрос о понимании упорядочивания жилого пространства в соответствии с рамками личного. Первой и главенствующей стала мысль о том, что нового человека невозможно сформировать в условиях старых архитектурных пространств - в зданиях привычной планировки. Уже в 1926 году организаторы всесоюзного конкурса архитектурных проектов поставили перед архитекторами задачу: "…проникнуться новыми запросами к жилищу и возможно скорее дать проект такого дома с общественным хозяйством, который превратил бы так называемый жилищный очаг из тесной, скучной, а подчас и тяжелой колеи для женщины, в место приятного отдыха. Новая жизнь требует новых форм".

В конце 1920-х годов, Центральный Жилищный Коммунистический Союз разработал особые предписания - "Типовое положение о доме-коммуне". В соответствии с данным инструктажем граждане, вселяющиеся в новый дом, обязаны воздержаться от закупки и перевоза личных предметов мебели и быта. Это правило заселения в коммуну говорило о предпринятых радикальных способов отказа от традиционных границ личного пространства, которые зачастую складываются с помощью зависимости от лично накопленного вещевого наполнения пространства.

Самое толкование понятия дома-коммуны было различно: некоторые архитекторы полагали, что это должен быть единый архитектурный объем, в котором объединены индивидуальные квартиры и коммунальные учреждения. По такому принципу в Ленинграде были спроектированы Бабуринский, Батенский и Кондратьевский жилмассивы; другие производили попытку реализовать иной тип коллективного жилья, существовавший в форме двух-четырехкомнатных семейно-индивидуальных квартир с умывальником, подобием кухни и персональным санитарно- гигиеническими приспособлениями, но ванно-душевой комплекс рассчитывался единственным на несколько квартир; третья форма жилища формировалась отдельными жилыми комнатами, соединенными небольшим помещением для подогрева пищи, остальные удобства и атрибутика полагалась быть общей и располагаться в коридорах - предполагалось, что совместное использование обязательных гигиенических приспособлений позволит быстрее осуществить переход к более развитому коллективному быту. "Именно этим руководствовались создатели проекта студенческого дома-коммуны, разработанного в Бюро научно-технических кружков Ленинградского института коммунального строительства. Проект имел название "Октябрь в быту". Предполагалось, что в здании будет проживать "одинаковое количество мужчин и женщин", "в одинаковых условиях, не выделяясь в особые этажи или корпуса". Дом должен был состоять из двухкоечных спален для супружеских пар и четырехкоечных "холостых кабин". Пищу предполагалось доставлять в термосах с ближайших фабрик-кухонь. А одежду коммунары должны были хранить в "туалетно-вещевых комнатах". Еще в более жесткой форме идею коллективизации быта высказал архитектор Н. Кузьмин. Он планировал, например, сделать в доме-коммуне общие спальни на шесть человек. Муж и жена на законном основании могли в соответствии с особым расписанием уединяться в "двуспальню" или "кабину для ночлега".1

На деле экспериментальные дома-коммуны показали отрицательные результаты в эксплуатации из-за ультрарадикального понимания идеи общего быта. Фанатичное стремление к довлеющему контролю ревнителей новых социальных ориентиров порой достигала такого уровня когда жизнь поселенца дома-коммуны рассчитывалась по минутам уподобляясь заводскому конвейеру, или прямой трактовке идеи французского архитектора Ле Корбюзье - "дом - машина для жилья". Фантасмагоричность подобного типа дома-коммуны заключалась и в манкировании экономических возможностей молодого СССР, и в пренебрежении оценки степени подготовленности социального среза к подобным коренным изменениям. Во властном дискурсе советских архитекторов второй половины 1930-х годов все большее место занимала так называемая интимизация жилого пространства. В передовой статье номера журнала "Архитектура СССР", вышедшего в мае 1936 года, отмечалось: "В трактовке жилья должен сказаться элемент известной интимности".1 Действительно, сталинская градостроительная политика внешне базировалась на индивидуализации жилищного пространства, но коснулось это в первую очередь и в основном привилегированных слоев советского общества. В остальных же случаях вопросы предоставления жилья решались путем покомнатного расселения. В ближайшей перспективе основным типом жилой ячейки осталась квартира - на этом пути архитекторы видели решение проблемы массового жилищного строительства. В годы первых пятилеток пристальное внимание было направлено на поиски экономичного и удобного для нее решения, со стандартизацией отдельных элементов.

Большинство архитектурных проектов осталось нереализованными из-за тяжелой финансовой ситуации в стране, восстанавливающейся после революции и гражданской войны. А так же из-за не рационального подхода к проектированию, в том числе в использовании практически недоступных строительных материалов. Хотя, с другой стороны, архитекторы могли позволить себе высокий полет фантазии в разработках именно в связи с отсутствием их реализации. Это позволяло отсекать лишнее в ходе дискуссий, так как особенностью подхода пролетарского государства к творческой жизни стало развитие различных направлений в борьбе идей и мнений.

Всего в течении нескольких лет конструктивизм стал уверенно переходить из метода строительства в стиль, и в конечном итоге - в стилизацию. Еще в 1923 году В. Маяковский предостерегал: "Конструктивисты! Бойтесь стать очередной эстетической школкой.

Конструктивизм только искусства - ноль. Стоит вопрос о самом существовании искусства. Конструктивизм должен стать высшей формальной инженерией всей жизни. Конструктивизм в разыгрывании пастушеских пасторалей - вздор. Наши идеи должны развиваться на сегодняшних вещах".

Кроме того, страдала подготовительная база строительства, использование низкокачественных материалов быстро снизило ажиотаж вокруг новейшей экспериментальной жилой архитектуры, оказавшейся мало приемлемой для проживания.

На рубеже 1920-х - 1930-х годов строительство приняло наибольший размах со времен Октябрьской революции. В связи с этим назревали споры, отличающиеся максимализмом суждений о концепции пролетарского поселения в будущем: одни голосовали за возведение исключительно крупных городов, складывающихся из исполинских домов- коммун; другие высказывали предложения об анемохории отельных коттеджей вдоль автострад, вместимостью в одну семью. В то же время наиболее здравомыслящие, рассудительные архитекторы и деятели градостроения акцентировали внимание на нужде в многогранном рассмотрении положений социалистического расселения, отбрасывая утопические крайности. Среди архитекторов и общественности все больше сквозило недовольство столь долгой стабильностью аскетичной направленности архитектуры, появилось желание изменить уклон в ту сторону, которая лучше отражает, в том числе и художественно, содержание эпохи, соответствует очередному этапу развития СССР. Эта ситуация содействовала возрождению классического характера искусства, в том числе архитектуры со второй половины 1930-х гг. Изменения претерпевали позиции даже таких убежденных конструктивистов, как братья Веснины и Гинзбург. В 1934 году они писали: "Советская наша архитектура развилась в тот период, когда мы были бедны до крайности. На нашу долю выпало выковать язык новой архитектуры в то время, когда нам приходилось снижать стоимость каждого кубометра стройки. Теперь мы стали богаче, у нас стало больше возможностей, мы можем себе сейчас позволить отказ от аскетизма и гораздо более широкий размах. Вполне естественно, что наша палитра должна стать полноценной творческой палитрой".

. Архитектурные поиски и решения социалистического жилого дома в Москве

На подъеме моральной политизированной агитации за создание домов-коммун, как передового типа жилья, для воспитания и проживания в них "нового" человека - социалиста и коммуниста, Московское бюро пролетарского студенчества в 1929 году подготовило типовой проектный документ, регламентирующий строительство студенческих коммун с максимальным бытовым слиянием. Предполагалось, что юноши и девушки, поступающие в московские Вузы и технические училища, является самой благоприятной и чувствительной аудиторией для восприятия социальных изменений, проводимых, в том числе, посредством архитектурно-планировочной революции. Выдержки из документа, полный текст которого приведен в труде Селима Омаровича Хан-Магомедова "Архитектура советского авангарда", главе "Студенческие коммуны. Студенческие общежития", дают максимально полное представление о том, каким виделся дом-коммуна в одном из первых своих, радикальном внутреннем устройстве.

"Всем исполбюро и профкомам ВУЗов, рабфаков и техникумам Московской области Задание для проекта студенческого "Дома Коммуны" на 2000 человек.

<...> Московское Бюро Пролетарского Студенчества считает, что <...> при строительстве студенческих общежитий необходимо придерживаться проекта постройки "Дома Коммуны". <...>

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДОМА КОММУНЫ

. В основу кладется принцип коммунального использования личной площади студента в общежитии. За счет универсальной комнаты создается ряд помещений общего пользования (создаются взамен: спальная кабина, чертежная, комната занятий, библиотека, клубные помещения и др.).

. Деление помещений проводится по специализации вмещаемых бытовых процессов как-то: сон, принятие пищи, физкультура, учеба, отдых и проч.

. Исходным положением является экономическое равенство коммуны и благоустроенного общежития, определяемого ориентировочно 50 кубометров здания на 1 коммунальника.

. В основу подбора живущих кладется общность их учебных интересов (коммуна техников, коммуна медиков, коммуна музыкантов и проч.).

УСТАНОВКА В РАЗРЕШЕНИИ БЫТОВЫХ МОМЕНТОВ

. Вопрос собственности

Принимая во внимание, что все необходимые потребности будут удовлетворены коммунальным хозяйством и обслуживанием, в собственных вещах нет нужды. Собственность сохраняется на одежду, на карманные предметы и временно (впредь до полной специализации коммун) на учебные пособия. Oдежда для сна- коммунальная.

. Вопрос семьи

Семья, как замкнутая ячейка, не существует в коммуне. Дети изолируются в соответствующие помещения (ясли, детский сад и проч.). Родителям, равно как и другим членам коммуны, доступ в детские помещения открыт. Ввиду того, что и муж и жена являются равноправными членами коммуны, для них обязательно исполнение общего регламента. В остальном они предоставлены самоопределению.

. Обслуживание

Трудоемкое обслуживание или требующее применения специальных орудий и машин (кухня, парикмахерская, пошивочная, обувная, работы с пылесосом и др.) производится специальным техническим штатом. Элементы самообслуживания вводятся в быт лишь в целях самовоспитания. Время, затрачиваемое на это, должно быть минимально, чтобы не мешало производительности умственного труда студента.

ПОМЕЩЕНИЯ ДЛЯ БЫТОВЫХ ПРОЦЕССОВ И ПОЯСНЕНИЕ К НИМ:

. Сон

Помещения сна рассчитываются на 100 % живущих. За счет отбывающих на производственную практику размещаются гости, подшефные рабочие или крестьяне, а также родственники.

Спальные кабины, при условии достаточной вентиляции, предпочитаются общим спальням, которые следует применить лишь в случае экономического выигрыша в площади. Число совместно размещенных в кабине должно быть не менее двух и не более четырех. Парную кабину предпочесть по той причине, что в этом случае отпадет учет и проведение стационарной пропорции между холостыми и женатыми.

Вблизи спален разместить помещения для утренней и вечерней зарядки, души, умывальные, уборные и гардероб для хранения личного и ночного платья. Планировка помещений должна обеспечивать возможно более загрузку помещений путем очередности (до пяти очередей), одновременно устраняя сутолоку рациональным распределением выходов.

. Дети

В контакте со спальным корпусом должен быть детский, заключающий ясли с детьми до 3-летнего возраста включительно. Детский дом для детей старшего возраста не устраивать, так как предполагается, что к моменту въезда в коммуну ее члены бездетны. Необходимо все же предусмотреть в будущем расширение детского корпуса.Детский корпус должен иметь особо благоприятные гигиенические условия, зеленые насаждения, удобную площадку и проч.

Расчетное число детей - 5 % от всех живущих.

Вспомогательные помещения в детском корпусе по имеющимся нормам.

. Принятие пищи

Группа помещений принятия пищи заключает столовую на одновременное размещение 25 % живущих, буфет, кухню, кладовые для провизии, талонную, мойку, заготовочную и проч., соответственно 100 % живущих и 25 % одновременно принимающих пищу.

Столовая должна иметь удобное сообщение с вестибюлем, спальной группой и группой отдыха. Кладовая должна иметь отдельный выход наружу.

. Учеба

Учебная группа состоит из общей комнаты занятий с возможностью подразделения ее на меньшие участки для групповых занятий. Одновременно предусматриваются кабины для индивидуальных занятий. Кроме того, должны иметься чертежная и библиотека с читальным залом и соответствующими вспомогательными помещениями.

. Отдых.

Общий зал совместного отдыха с размещением эстрады для лекций, вечеров самодеятельности и гастролей передвижных театров, танцев, снарядовой гимнастики, для приема гостей и проч. Размер зала из расчета на 50 % живущих.

Разместить поблизости помещения кружков и студий: ИЗО, музыкальные, хоровые, драматические, фото, политические, литературные, производственные, научные и др.

. Обслуживающая группа

1.1. Медицинский пункт с дежурством врача.

2.2. Парикмахерская.

.3. Прачечная.

.4. Швейно-починочная.

.5. Обувная.

.6. Ремонтная мастерская.

.7. Газоубежище.

.8. Телефон и почта.

.9. Сберкасса.

.10. Справочная.

. Управление хозяйством (помещения)

1.1. Местный комитет.

2.2. Управл. делами и канцелярия.

.3. Бухгалтерия.

.4. Машинистки.

.5. Завед. хозяйством.

.6. Материальная часть.

.Квартир для служащих не предусматривать.

Примечание: Экономическое равенство коммуны и общежития повышенного типа выражается на одного живущего: спальная кабина + учебная группа + зал совместного отдыха = комната общежития.

Так как на 1 живущего в комнате общежития дается 6 кв. м площади, то ориентировочно, считая, что площадь, необходимая для сна, может составить лишь половину, т.е. 3 кв. м, остающиеся 3 кв. м распределяем поровну между учебой и отдыхом.

Общая кубатура здания, как сказано ранее, не должна выходить за пределы 50 кубометров на одного живущего". 1

Одним из первых концептуальных экспериментальных проектов домов-коммун, стало строительство 1929-1930 годов - студенческого общежития Текстильного института по проекту архитектора И. С. Николаева, на улице Орджоникидзе в Москве. [илл. 1-12] Конкурс проектантов, по результатам которого победила архитектурная разработка Николаева максимально приближенная к заданию Пролетстуда, был организован Текстильстроем в целях строительства демонстрационного образцового здания дома-коммуны и навыка формирования среды для созидания человека пронизанного эстетикой и убеждениями коллективизма и коммунальной телесности.

Постройка характеризуется крайне строгим, радикальным подходом к поставленной задаче обобществления и упорядочивания быта, минимизации личного пространства, стандартизации и механизации распорядка дня, что достигается акцентированной функциональной строгостью архитектурного решения здания.

Соблюдение идеи создания небольшого размера спальных кабин, сохраняющих при этом максимальную функциональность, по признанию И. С. Николаева, стал трудностью для разработки проекта здания. Сокращение метража достигалось установкой двухъярусных кроватей при полном отсутствии какой-либо иной меблировки. Для комфорта нахождения в столь малых помещениях, рассчитанных сугубо для сна и, по

1.Задание на проектирование, раздел "Общие требования" первоначальной задумке, лишенных даже окон - архитектор предложил разместить над объемом комнат вентиляционные шахты, в разы усиливающие приток свежего воздуха. Таким образом при строительстве, не считая камеры воздухообмена, размер каждой их 1008 кабин составил - 2,7 на 2,3 м2 при высоте потолков в 3,2 м, а так же их местонахождение, в отличие от исходной планировки, передвинулось к внешним стенам восьмиэтажного спального корпуса, тем самым снабжая комнаты окнами.

К основному спальному шестигранному объему с двумя ортогональными резалитами на фронтоне примыкает санитарный корпус. Вход в коммуну расположен в следующем за санитарным, третьем, общественном корпусе, предназначенном для учебных занятий и досуга. Здесь помещались: спецстоловая, зал для физических упражнений и спорта, библиотека и читальный зал, детский сад для ребят до четырех лет (при расчете, что супружеская пара студентов к моменту окончания института может иметь детей максимально четырехлетнего возраста), медицинский пункт, прачечная, помещения для разнообразных досуговых центров и одноместные комнаты для обучения. При этом планировочная компановка всех общественных помещений производилась в зависимости от предполагаемого уровня шума: от громких залов к тихим комнатам для самостоятельных учебных процессов. Корпус снабжен направленными на север трапециевидными шедами. Внутренняя сторона непрозрачного наклонного перекрытия фонаря экранирует падающие солнечные лучи, за счет чего обеспечивается постоянное диффузное естественное освещение. Подобные индустриальные архитектурные элементы, используемые в жилых или околожилых помещениях, стали визитной карточкой советского конструктивизма.

Таким образом, благодаря радикальному функционализму планировки студенческого дома-коммуны, формировалась строгая конвейерная последовательность ежедневных бытовых действий. "После пробуждающего всех звонка студент, одетый в простую холщевую пижаму (трусики или иной простой костюм), спускается для принятия гимнастической зарядки в зал физкультуры или поднимается на плоскую кровлю для упражнений на воздухе, в зависимости от сезона. Закрытая ночная кабина подвергается, начиная с этого времени, энергичному продуванию в течение всего дня. Вход в нее до наступления ночи запрещен. Студент, получив зарядку, направляется в гардеробную к шкафу, где размещена его одежда. Здесь же поблизости имеется ряд душевых кабин, где можно принять душ и переодеться. В парикмахерской он доканчивает свой туалет. Приведя себя в порядок, студент "лет в столовую, где за стойкой принимает короткий завтрак или пьет чай; после чего ему предоставляется право распорядиться временем по своему усмотрению: он может уйти на занятия в вуз, или идти в общую комнату для учебы, или, если он готовится к зачету, взять отдельную кабину для занятий. Кроме того, в его распоряжении находятся общая читальня, библиотека, чертежная, аудитория, студия и пр. Для некоторых, кому будет предписано врачом, будет установлен дополнительный срок принятия пищи - второй завтрак. Обед в столовой является дежурным в обычное время, к которому предполагается возвращение студентов из вуза. После обеда и промежутка после него возобновляются краткие вечерние занятия с неуспевающими, ведется общественная работа и т. д. В выборе способа использовать свой вечер студент совершенно свободен. Коллективное слушание радио, музыки, игры, танцы и др. разносторонние способы самодеятельности создает сам студент, используя инвентарь коммуны. Вечерний звонок, собирающий всех на прогулку, заканчивает день. По возвращении с прогулки студент идет в гардеробную, берет из шкафа ночной костюм, умывается, переодевается в ночной костюм, оставляет свое платье вместе с нижним бельем в шкафу и направляется в свою ночную кабину. Спальная кабина в течение ночи вентилируется при помощи центральной системы. Применяется озонирование воздуха и не исключена возможность усыпляющих добавок"1.

Четкость и слаженность общественных действий, многократно механически повторяющихся сотнями людей, должен был гарантировать исключительно обоснованный минимализм, исключающий любые помещения непрямого назначения, неимение безфункциональных коридоров и проходов, разумно обоснованную компиляцию небольших замкнутых помещений,с расчетом избежания в плотно заселенном здании скученности, скрытой помощи передвижения крупных людских масс. Архитектору "предоставляется свобода <...> в проектировке <...> помещений коммунального жилья, но при этом предлагается учесть следующие основные моменты жизни будущих жильцов дома-коммуны: 1) Шумные беседы в общих гостиных залах, пение, игры на музыкальных инструментах. 2) Коллективное слушание музыки, пения, радио. 3) Игры в шахматы, шашки. 4) Отдых в совершенно тихой обстановке за чтением газет, журналов и сон. 5) Занятие учебой в общих тихих помещениях и одиночное занятие учебой в одноместных кабинах. 6) Чертежные. В проекте требуется показать расстановку мебели, предметов обстановки, комнатных растений, инструментов. Необходимы балконы"2.

Общежитие было заселено в 1931 году. В прессе было нарисован следующий образ проживания в нем: "Этот дом-коммуна не только жилье - это комбинат учебы и отдыха. Большой освещенный мягким светом зал для занятий. Кабинки для бригадной проработки заданий. Столовая, коридоры для гимнастики, комнаты для кружков. Студент хранит книги, лекции, готовальни в своем шкафчике, возле зала занятий. Обувь, мыло, белье - весь этот скарб лежит в личном ящике туалетной. Человек спит в комнате, по своей рациональной разгруженности, чистоте воздуха напоминающей стеклянную террасу. Жилец такой комнаты встает с проветренной и веселой головой. Анатомия дома радует своей разумностью. Спальный корпус стоит отдельно от общих комнат, сну никто и ничто не мешает. Спальная кабина очищена от бытовых потрохов"1.

Несмотря на исключительную продуманность каждой детали и тщательную разработку мест общего пребывания, реальные студенты догматично следовали предписанным правилам социального эксперимента крайне недолгое время: спальные кабины пополнились предметами мебели и личного обихода, что противоречило исходной концепции; режим дня со звонками, оповещающими о времени смены действий - не мог удовлетворить каждого проживающего в доме коммунара. Изначальная планировка здания сохранялась на протяжении почти 40 лет, после чего, в 1968 году, в ходе преобразования общежития под руководством Я. Б. Белопольского, который консультировался с И. С. Николаевым, был реконструирован общественный корпус, а спальные кабины объединены попарно и увеличены частью метража просторного центрального коридора. В период перестройки общежитие пришло в запустение, окончательно технически устарело и находилось в аварийном состоянии, последние студенты были выселены в 1996 году. В 2000-х годах в здание начались реставрационные работы.

Таким образом, на основе студенческого дома-коммуны архитектора И. С. Николаева можно составить представление об одном из существовавших на рубеже 1920-х - 1930-х годов типов экспериментальной жилой архитектуры. Однако попытка социального переустройства быта была предпринята не только в отношении прогрессивной "коммунистической" молодежи. Внедрение нового взгляда на частное жилое устройство трудящихся и их семей, можно проследить, рассматривая пример московского жилого дома-коммуны для работников Наркомфина СССР, архитекторов М. Я. Гинзбурга и И.Ф. Милиниса, построенный в 1928-1930 годах на Новинском бульваре. [илл. 13-20]

Над разработкой здания трудились рупор эпохи конструктивизма - Моисей Яковлевич Гинзбург, в творческом сотрудничестве с архитектором Игнатием Франциевичем Милинисом. В строительстве использовались передовые современные инженерные разработки и материалы. Техник и инженер Сергей Леонидович Прохоров, прямо на строительной площадке наладил производство бетонитовых камней, а так же, специально для возведения передового здания дома-коммуны Наркомфина, разработал новые материалы: фибролит, ксилолит, торфоплиты.1

Данное экспериментально здание считается домом переходного типа с пространственными жилыми ячейками, так как семейное устройство быта не подвергалось здесь полному подавлению, а лишь частично переходят в современный темп общественного обслуживания бытовых нужд.

Дома-коммуны переходного типа подготавливались Секцией типизации Строительного Комитета РСФСР, тогда, к вопросу бытового устройства в первый раз подошли с научной точки зрения в размахе страны. Задачей архитекторов стало создание жилых секций такого типа, чтобы в них предусматривалась возможность поселения семьи не как прежде - в одной комнате, а в одной квартире, пусть и малометражной. Секция типизации проделала работу совершенствованию и созданию новых типизированных методов проектирования жилищных ячеек. "Стремясь экономичности не за счет снижения качества строительства и уменьшения комфортности жилья архитекторы Секции типизации предварительно выработали основные требования, которым должны были отвечать их проекты, с учетом норм того времени и уровня развития науки и техники. <...> Большое значение придавалось анализу размеров и форм помещений квартиры с учетом графика движений и схемы расстановки оборудования. Тщательно обрабатывались пропорции отдельных комнат, <...> с учетом расстановки мебели. <...> было обращено внимание на рационализацию планировки квартиры и на уменьшение в связи с этим вспомогательной площади. Прежде всего были сведены к минимуму все внутриквартирные переходы и коридоры <...> Следующим шагом была рационализация оборудования передней, кухни и ванной, что позволило уменьшить их размеры <...> более чем в полтора раза"1.

Таким образом было выведено несколько типов квартир с улучшенной планировкой. Где одной буквенной литерой маркировались однокомнатные квартиры, литерой с добавлением числа - двух- и трехкомнатные соответственно.

Тип А - секционная квартира, подразделяется на:

·тип А2 - квартира из двух комнат в расчете на четверых жильцов. Совмещенный санитарный узел;

·тип А3 - квартира из трех комнат: две из них изолированные и предполагаются жилыми, третья - общая, оснащена большой спальной нишей и объединена с кухней внутренним функциональным окном.

Секционные квартиры типа В конструктивно-планировочно усложнены размещением лестницы, ведущей к санузлу:

- тип В2 - квартира из двух комнат с одной или двумя спальными нишами, санитарный узел совмещен.

Квартиры типа С - одноэтажные, с пенетрирующим функциональным коридором.

Квартиры типа D и F - двухэтажные, обслуживающиеся коридором. При этом, тип квартиры F показал себя как наиболее продуктивный, в экономическом смысле, из всех разработанных в принципе. Однокомнатные квартиры F, представляли собой прихожую с лестницей, ведущей в жилую комнату, где около окна, скрываемый ширмой, помещался кухонный альков.

Пониженная часть жилой ячейки включала нишу для сна и миниатюрный совмещенный санитарный узел. Подобная квартира рассчитывалась на 3-4 жильцов. "Архитекторы Секции типизации считали что в отличии от домов-коммун с полным обобществлением быта жилая ячейка типа F позволяет создать экономичный коммунальный дом переходного типа, где изолированные квартиры для каждой семьи будут органически сочетаться с общественными помещениями"1.

Квартиры типа Е - трехэтажные, так же со сквозным коридором, для проектов домов-коммун типа малосемейного общежития.

Дом Наркомфина строился как многофункциональное комплексное сооружение из четырех корпусов различного назначения: жилой, общественный, детский и служебный, где размещались помещения технически-бытового обслуживания.

Корпус жилого функционала из шести этажей, с одной лестничной клеткой по обоим концам прямоугольного здания. Первый этаж образован каркасными столбами, разработанными Гинзбургом, по всей видимости под влиянием Ле Корбюзье. Кроме того, их применение было обусловлено желанием найти большую безопасность и устойчивость при возможных земляных оползнях - так как под домом проходит русло подземной реки. В проекте были применены квартиры многообещающего типа F, и его разновидности - типа F2. Архитектор здания Моисей Гинзбург отмечал: "Тип F важен для нас, как переход к коммунальному типу жилья, отвечающему общественным процессам дифференциации семьи и стимулирующему пользование помещений коллективного характера.

Особенно важным для нас в типе F является то, что такая квартира открывает перед жильцами новые социально-бытовые возможности. Общий светлый коридор может превратиться в своеобразный плацдарм, на котором смогут развиваться чисто коллективные функции общения.

В целом, комплекс однокомнатных квартир типа F - это уже первый организм, приводящий нас к социально более высокой форме жилья - к коммунальному дому. Присутствие горизонтальной артерии - светлого коридора - позволяет органически включить в этот тип общественную столовую, кухню, комнаты отдыха, ванные помещения и т. д. Это все коммунальные помещения, которые должны стать неотъемлемой частью нового жилья.

Вместе с тем мы считаем важным моментом учет при постройке новых домов диалектики растущей жизни. Невозможно данный дом сделать в настоящий момент обязательно коллективным, как это пытались делать до сих пор, и что приводило обычно к отрицательным результатам. Нужно сделать так, чтобы этот дом мог иметь возможность постепенного естественного перехода на коммунальное обслуживание в целом ряде функций. Вот почему мы стремились сохранить изолированность каждой ячейки, вот почему мы пришли к необходимости создания кухни-ниши со стандартным элементом, отнимающим минимальное место, могущем быть вовсе вынесенным из квартиры и позволяющим в любой момент перейти к коллективно обслуживаемой столовой. Мы считаем совершенно необходимым в нашей работе создание ряда моментов, стимулирующих переход на социально более высокую форму бытового уклада, стимулирующих, но не декретирующих ее"1.

Лестничные пролеты были связаны между собой широкими коридорами на втором и пятом этажах. Весь объем здания разделен по центру на две равные части: так, на трех первых этажах располагаются квартиры большей площади, из трех комнат для многочисленных семей, Однако, все квартиры в своей планировке двухэтажные, вход в них осуществляется из общего коридора.

Верхние три этажа отведены под одно- и двухкомнатные квартиры малого метража без кухонь, оснащенные лишь небольшим кухонным элементом.

На ярусе второго этажа, крытым переходом, жилой корпус связан с коммунальным - кубическим зданием в четыре этажа.

Дом Наркомфина не смог осуществиться, как дом-коммуна переходного типа. Через несколько лет после сдачи дома в эксплуатацию, от этой идеи отказались сами жильцы: так галерею проходящую рядом с нижним коридором второго этажа, изначально предназначавшуюся для встреч и общения коммунаров, переквалифицировали в частные кладовые; солярий и сад на крыше остался недостроенным, так же мало пользовались и общей столовой. Однако, прачечная и детский сад, функционировали максимально успешно относительно всех остальных организаций общественного обслуживания жилого комплекса.

Сдача дома Наркомфина в 1930 году совпала по времени с критическим переломом в судьбе архитектуры в СССР: все профессиональные объединения были распущены, а вместо них возник Союз советских архитекторов, призванный определять облик новой советской архитектуры. Конструктивизм и рационализм были заклеймены как "формализм" и иностранные заимствования, чуждые советскому человеку. В архитектуре был объявлен курс на "освоение классического наследия".

3. Архитектурные поиски и решения социалистического жилого дома в Ленинграде

Мысли о появлении домов-коммун в Петрограде, как эталонного показательного жилья для трудящихся, во всех отношениях отвечающего большевистскому мировоззрению, возникли сразу же после свершения Октябрьской революции. Предполагалось, что светлое и радостное коммунистическое будущее наступит быстрее, если воплотить в жизнь принципы коллективизации и всеобщего равенства решительно во всех аспектах быта.

Уже в 1918 году под государственное управление и расчет, в соответствии с декретом "Об отмене частной собственности на недвижимости в городах", попали все здания и сооружения пригодные для жилья, куда в срочном порядке производилось перемещение масс рабочих и трудящихся. Так, в первую пятилетку после Октябрьской революции в экспроприированный жилой фонд Петрограда, по официальным бумагам, было заселено 300 тысяч человек на крайне выгодных условиях чрезвычайно низкой квартплаты. Таким образом, правило предоставления жилья разнообразной степени комфортабельности в прямой зависимости от финансовой состоятельности арендатора - осталось в прошлом и замещалось пониманием качества общественно полезного труда рабочего. Впрочем, безвозмездное дарствование государством жилой площади фактически исключало приток ресурсов на восстановление и ремонт квартирного актива, неуклонно ветшавшего от гипертрофированного не функционального использования уже к концу 1920-х годов и выбывшего из эксплуатации на треть.

Эксплуатация реквизированных капиталистических зданий шла по дороге бесконтрольного появления импровизированных коммун, понимавшихся как центры воспитания и культуры нового пролетариата. Так Михаил Иванович Калинин - "всесоюзный староста" и председатель Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета - в 1919 году сам основал и там же проживал в коммуне с обобществленным бытом на 32 человека. "Одним из наиболее ярких явлений в жилищной области, вызванных духом Октябрьской революции, являются дома-коммуны или рабочие дома. <...> В то время идея образования домов-коммун преследовала, главным образом, политические цели. Победоносный пролетариат выбрасывал из барских гнезд буржуазию, завладевая ее квартирами. С другой стороны, мыслилось превратить большие дома, экспроприированные у буржуазии, в очаги коммунистической культуры. Дом-коммуна представлялась общежитием, в котором хозяйственный уклад и быт должны были способствовать развитию коллективистских начал у населения дома. В этих домах коммунистическое бытие должно было воспитывать коммунистическое сознание. Это бытие предполагалось создать путем организаций различного рода коммунальных учреждений в домах <...> целью коммуны было: освобождение женщины от домашних работ, от кухонного рабства и приобщение ее к общественно полезному труду, к общественной жизни.

Если в 1918 г. образование рабочих домов носило стихийный характер, то, начиная с 1919 г. мы имеем планомерное систематическое развитие этого дела под руководством Жилищных отделов. При последних образовались "особые секции рабочих домов", задачей которых было управление существующими и забота об образования новых рабочих домов.

<...> Рабочие дома связаны с предприятиями, которые в значительной мере содействуют их благоустройству, а в некоторых случаях и содержанию <...> на фоне общей разрухи наших жилищ <...> В большинстве из них путем организации планомерной и систематической трудовой повинности всего населения дома удается правильно содержать и квартиры, и владение в целом.

<...> Другой вопрос - это насколько дома-коммуны действительно являются "коммунальными". В этом отношении дома-коммуны ничего не дали и своего названия не оправдывают <...> Отдельные кухни по-прежнему прикрепляют женщин к домашней работе. Редко в какой коммуне имеются вообще какие-либо коммунальные учреждения: ясли, детский сад и проч. Надежды на дома-коммуны, как на очаги коммунистической культуры, оказались иллюзиями и цели своей не достигли.

Этот опыт доказал, что нельзя создавать коммунальную жизнь в домах капиталистической эпохи, выстроенных для мелкобуржуазного быта. Дом-коммуну необходимо строить заново по особым заданиям и планам"1.

Таким образом, на бывшие дома буржуазии, по своим характеристикам несоответствующих новым принципам хозяйства, была сложена основная вина в провале первых попыток реализации идеи перестройки быта. Проблема должна была урегулирована постройкой специально спроектированных под нужные цели и задачи зданий, которые своим видом приведут архитектурный облик города к единому знаменателю. Две концепции здания нового типа, подвергались наибольшим дискуссиям - идея коммуны как небольшого поселения в рамках города-сада; и коммуна как автономный комплекс помещений личного и коллективного характера, самодостаточный за счет обобществления домашнего хозяйства. Однако, как приверженцы идеи коммуны-сада, так и адепты "дома - машины для жилья" - не видели будущего общей идейной концепции в стенах реквизированных доходных домов.

Одной из первых таких коммун в Ленинграде, построенной на волне восторженного общественного энтузиазма к перестройке быта, стал дом-коммуна Инженеров и писателей на углу улицы Рубинштейна и Пролетарского переулка (сейчас - Графский переулок). [илл. 21-28]

По утверждению историка Дмитрия Юрьевича Шериха, есть данные о том, что изначально, неформально, проект имел название - "дом радости", так как представлял собой передовой для Ленинграда, потерявшего к тому времени статус столицы, характер здания нового, гостиничного типа. Таким образом, еще более ироничным выглядит тот факт, что спустя всего несколько лет после введения здания в эксплуатацию, за ним закрепилось, благодаря меткой характеристике поэтессы Ольги Фёдоровны Берггольц, другое нарицательное имя - "Слеза социализма". Все же в своей концепции, дом-коммуна задумывался триумфальным шагом в светлую перспективу всепоглощающего коммунизма и еще одним увесистым ударом по консервативному порядку домашнего угнетения женщины. Кроме того, данная коммуна была исключительной благодаря характеру занятости ее поселенцев: творческой интеллигенции Ленинграда - писателей, поэтов, инженеров-графиков.

Построенная по проекту известного архитектора Андрея Андреевича Оля в 1929-1930 годах, на средства паевых взносов членов Ленинградского союза писателей и Общества Инженерно-технических работников. Строительство было окончено в 1930 год. Дом, под одной крышей которого находились коллективный детский сад, столовая, библиотека, гардеробная, парикмахерская, прачечная, сразу же заселили и ввели в эксплуатацию.

При скупости внешней художественной выразительности, планировка зависима сугубо от аскетичного функционализма, заложенного в концепцию строения гостиничного типа: коммуна на 52 квартиры из двух, трех и четырех комнат без кухонь, с выходом на фасад маленьких квадратных балконов, расположенных в шахматном порядке. Квартиры были связанны коридором, усеченным по сторонам двумя лестничными пролетами. Из коридора можно попасть в санитарные гигиенические помещения общих душевых.

Большая открытая терраса предназначалась под солярий для прогулок, принятия солнечных ван, небольшого цветочного сада, и вместе со скатной крышей создают ступенчатый силуэт торца дома.

Помещение столовой занимавшее большую часть объема первого этажа, в архитектурном отношении было выделено полосой ленточного остекления, облегчающей общий внешний вид скупого на художественную выразительность здания. Ежедневное продовольственное трехразовое содержание обеспечивалось Государственной организацией общественного питания - Нарпит, по системе персональных ежемесячных продовольственных карточек.

Первыми коммунарами в большинстве своей стали члены Союза писателей. Наиболее известные из которых были семейные пары: Ольга Фёдоровна Берггольц с мужем - литературоведом Николаем Молчановым, и Ида Наппельбаум с мужем - поэтом Михаилом Фроманом. Основная часть информации о бытности дома-коммуны Инженеров и писателей, может быть почерпнута из их воспоминаний.

"Его официальное название "Дом-коммуна инженеров и писателей". А потом появилось шуточное, но довольно популярное в Ленинграде прозвище - "Слеза социализма". Нас же, его инициаторов и жильцов, повсеместно величали "слезинцами". Мы, группа молодых (очень молодых!) инженеров и писателей, на паях выстроили его в самом начале 30 х гг. в порядке категорической борьбы со "старым бытом" <...> Мы вселились в наш дом с энтузиазмом... и даже архи непривлекательный внешний вид "под Корбюзье" с массой высоких крохотных клеток-балкончиков не смущал нас: крайняя убогость его архитектуры казалась нам какой-то особой строгостью соответствующей времени. <...> Звукопроницаемость же в доме была такой идеальной, что если внизу, на третьем этаже… играли в блошки или читали стихи, у меня на пятом уже было все слышно вплоть до плохих рифм. Это слишком тесное вынужденное общение друг с другом в невероятно маленьких комнатках конурках очень раздражало и утомляло"1.

В условиях дефицита, охватывающего все стороны промышленности рубежа 20-х - 30-х годов, Архитектор А. А. Оль, в соавторстве со своими учениками - К.А. Ивановым и А.И. Ладинским, при строительстве здания были невольно обязаны применять наименее дорогостоящие материалы, усиленно экономить бюджетные средства.

В свою очередь, Ида Наппельбаум писала: "При входе в дом, в первом подъезде была общая раздевалка с дежурным швейцаром и телефоном для связи с квартирами. Не только приходящие гости, но и многие жильцы маленьких квартир, оставляли свою верхнюю одежду в раздевалке. На этажах, в коридорах в специальных эркерах устроили парикмахерскую, читальню, а в первом этаже был детский сад (только для ребятишек, живущих в доме).

Окна и двери верхнего этажа выходили на плоскую крышу - солярий. Туда выносили столики из квартир и принимали гостей. Там дети катались на трехколесных велосипедах, там сушили белье, выращивали цветы, хотя солнца было не так уж много. Жильцы в большинстве были молодые, начинающие строить свою жизнь. Инженерный состав, правда, был более солидного возраста, а писатели в основном молодые. <...> В доме было шумно, весело, тепло, двери квартир не запирались, все запросто ходили друг к другу. Но иногда на дверях появлялась записка: "Не входить - работаю" или "Не входить - мать больна". Иногда внизу в столовой устраивались встречи с друзьями, с гостями, приезжали актеры после спектаклей <...> В этот период впервые после суровой жизни последних лет военного коммунизма стали входить в быт советских людей развлечения, елки, танцы...

<...> Первое время население дома радовалось освобождению от хозяйственных забот, но не зря этот дом прозвали "слезой социализма" <...> Выяснилось, что не всех устраивает одинаковое питание - одним, оно дорого, другие - хотят разнообразия. Особенно сложным было положение с детьми. Оказалось что необходимо иметь домашний очаг. И вот - на ванны положены большие доски, на них развернута кухня - примусы, электрические плитки. Мало-помалу дом-коммуна начал терять свои отличительные черты"1.

Жильцы дома-коммуны пережили блокаду, в период репрессий многие были арестованы и высланы. Столовая потеряла статус "коммунарной", и стала общественной городской. В 1962-1963 годах производился капитальный ремонт строения, в ходе которого была разрушена коридорная система, перепланированы квартиры, с добавлением небольшого кухонного пространства в счет масштабов общественных помещений.

В Ленинграде известен еще одна жилая постройка нового типа - дом-коммуна Общества Политкаторжан, расположенный на Троицкой площади (ранее - площадь Революции). [илл.29-34]

"Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев было создано в 1921 году, объединив 2381 человека (народовольцы, землевольцы, большевики, меньшевики, анархисты, эсеры, будённовцы, социал-демократы Польши, беспартийные). Это были люди разных политических взглядов, которые самоотверженно боролись с царизмом. Одной из целей общества стало оказание материальной и моральной помощи своим членам, чаще всего людям пожилого возраста"2. В ленинградском подразделение общества входили пятьсот резидентов, бывших революционеров и борцов за свободу, включая те объединения, которые прекратили свое существование по тем или иным причинам. Желая улучшить бытовую ситуацию бывших политических заключенных, в 1929 году Общество приняло решение о постройке кооперативного дома, и в тот же год на создание проекта был объявлен Всесоюзный конкурс. Проект был разработан архитекторами: Григорием Александровичем Симоновым, Павлом Васильевичем Абросимовым и Александром Фёдоровичем Хряковым. В сентябре 1930 года был заложен фундамент, само строительство в 1931-1933 годах велось за счет паевых взносов трестом Ленжилгражданстрой. К ноябрю 1932 года были готовы Петровский и Невский жилые корпуса, полностью возведение дома-коммуны, по официальным документам, было закончено 1 декабря 1933 года.

"В 1934 году общество закончило строительство в Ленинграде собственного жилого дома. Его местоположение одобрил С. М. Киров - он считал, что бывшие революционеры заслужили право жить в одном из самых красивых мест бывшей Российской столицы"1.

Дом-коммуна состоит из трех корпусов - трех, шести и семи этажей в высоту. Основной массив, где помещались разногабаритные квартиры, своим продолжительным фасадом направлен к площадь, революции, а фронтоном на набережную Невы. Конструктивистская методика построения комплекса на 145 квартир размером в две или три комнаты, проявилась во вписанных друг в друга геометрических объемах корпусов, крайне скупой и аскетичной художественной выразительности, плоских перекрытиях, функциональной планировке. Концептуальный базис заключался в ярком примере коллективизации быта: уже традиционно, квартиры не имели кухонь - продовольственное снабжение осуществлялось в столовой, но еда могла выноситься и разогреваться в персональных жарочных электрошкафах. Два малых корпуса имели планировку коридорного типа. В составе этих зданий, на нижних этажах, так же находились : зал для общих собраний на 500 мест, оборудованный киноэкраном; Музей истории революционного движения; прачечная, ясли, библиотека; существовали помещения для функционирования общественных собраний по интересам, таким образом, нежилой массив представлял собой 4 тысячи м2. Дом отапливался собственной котельной.

Дом-коммуна Политкаторжан в своем прямом назначении просуществовала всего несколько лет, до конца 30-х годов. "Если в "Путеводителе по Ленинграду", изданному в 1934 году, можно найти сведения о Ленинградском отделении Всесоюзного общества бывших политических каторжан и ссыльнопоселенцев, то в путеводителе 1935 года никаких сведений нет: именно в этом году по указанию Сталина общество было ликвидировано.

<...> Существовала горько-ироничная шутка: "НКВД из нас извлек квадратный корень - из ста сорока четырех квартир неопечатанными остались двенадцать"1.

К 1938 году 80% коммунаров были репрессированы. В 1950-х годах здание было реконструировано, со сменой внутренней планировки, однако внешний вид дома-коммуны остался неизменным. "Динамика асимметричной композиции сильнее всего выражена в структуре главного корпуса, состыкованных из двух неравных по высоте, взаимно сдвинутых пластин. В месте уступчатого сочленения они дополнительно связаны длинными балконами и навесом на тонких круглых столбах. Общественная зона выделена внизу горизонтальной лентой остекления, создающей иллюзию, будто основной массив плывет над невесомым прозрачным основанием. Торец дома превращен в полуцилиндр <...> смягчающий поворот к Петровской улице. В сложную игру объемов включаются высокий узкий параллелепипед с вертикальной полоской остекления лестницы и многоэтажный переход на легких столбах, ведущий к диагональному корпусу, фасад которого прошит пунктирными строчками лежащих окон коридоров.

Террасы и многочисленные балконы, стеклянные поверхности и солярий на плоской крыше подчеркивают раскрытость здания к пространству площади и акватории Невы, а рустовка стен оттеняет весомую пластику объемов. <...> Однако, один из лучших домов конструктивизма с его верно найденным масштабом постоянно подвергался нападкам за стилевую чужеродность историческому ядру города"1.

Заключение

Парадоксально, что проекты архитекторов, выполненные в соответствии со всеми провозглашенными ими манифестами - оказались антифункциональны и практически неосуществимы в данных материалах. Искусственно придуманная конструктивность и отказ от художественного наполнения проекта привели промышленное искусство в тупик, сделав его фактически непригодным для его прямого назначения - использования человеком в жизненном обиходе.

Можно сделать вывод, что послереволюционные общественные настроения стали основным фактором влияния для изменения принципов подхода к жилой архитектуре. Это привело к разработке экспериментальных проектов по созданию различных типов домов-коммун, где бытовые и личностные аспекты жизни должны были быть сведены к минимуму. Существующая архитектурно-проектная документация и отдельные примеры построенных зданий, говорят о разной степени строгости подхода к идее коллективизации: от фанатично-догматичного до вполне демократичного и комфортабельного.

Нужда в создании жилого элемента нового вида возникла в связи с трудностями общественного расселения в первые годы советской власти. На подъеме народного энтузиазма 20-х годов XX века, уже после экспроприирования квартир и домов капиталистов, большинство политизированных обществоведов, архитекторов и градостроителей исключали возможность изменения уклада жизни не просто отдельных индивидов, но целого социального класса в рамках здания старого типа, построенного под нужды и эстетические запросы буржуазии.

Первейшими задачами организации дома-коммуны были:

освободить женщину от тягот домашнего труда и воспитания детей;

выработать у людей чувство единения и сплоченности;

развить в коллективе потребность к внутреннему самоуправлению и выполнению правил всеобщего распорядка дня;

максимально механизировать аспекты повседневной жизнедеятельности, депривировав из личного жилого пространства все предметы бытового функционала.

Дома-коммуны традиционно относились к государственным объединениям, семья члена или работника которых получала в распоряжение комнату, как правило, с одним общим на этаж санузлом, ванной комнатой и душевой. Кухня заменялась общей столовой, в доме так же могли находиться библиотека, игровая комната, кинозал и прочие культурно-просветительские помещения общественного пользования. Таким образом, исключая период сна, вся жизнь коммунаров проходила максимально коллективизировано.

Даже в узких рамках рассмотрения лишь феномена домов-коммун, можно отметить антиномический характер творческих поисков и решений. Это дало возможность исследовать проблему наиболее многогранно, а также в ходе экспериментально-практического строительства раскрыть фактические достоинства и недостатки каждого из путей перестройки переустройства домашнего хозяйства.

Первые послереволюционные годы - время поисков путей развития новой советской архитектуры, романтического восприятия действительности, когда самые смелые мечты казались осуществимыми, а архитектуре предназначалась роль важнейшего инструмента преобразования мира. Естественными были отказ от всего старого, в том числе и от веками сложившихся форм архитектуры, явственное стремление создать новый архитектурный язык. Это особенно остро ощущается в проектных предложениях, не реализованные в натуре, а зачастую и вовсе не предназначенные к реализации, они, тем не менее, оказали огромное влияние на всю мировую архитектуру ХХ век. Таким образом, передовые архитекторы, при разработке проектов жилой архитектуры нового типа, руководствовались потребностями предполагаемого коммунистического общества будущего, в реальности несуществующего.

По истечению времени становилось очевидным, что авангардистское движение конструктивизма неуместно в рамках действительной жизни. Таким образом, радикализм середины 1920-х постепенно сменяется сначала внешней стилизацией под конструктивистские особенности выразительности, а затем подвергается остракизму в пользу более социально-поляризованного функционализма 30-х годов XX века.

Проекты 1920-х годов - особая страница в истории зодчества, наглядно свидетельствующая о том, какой огромный творческий потенциал несла в себе архитектурная мысль того времени. Тесно смыкаясь с агитационно-массовым искусством, архитектура становилась символом новой жизни. Поиски новых композиционных и художественных средств становились важным условием выявленного нового идейно-художественного содержания архитектуры. Во многом оно было связано с образами романтически воспринимаемой техники. Вера в ее безграничные возможности вдохновляла архитекторов на создание сложных объемно-пространственных композиций. Каждое крупное по значимости здание, построенное советскими архитекторами в 1920-е годы, было частью большого эксперимента, каким можно назвать всю советскую архитектуру того времени. В первой половине 1930-ых годов основные усилия архитекторов были перенесены с поискового проектирования на проектирование реальное - зданий и сооружений, которые предполагалось начать строительством в самое ближайшее время

Конструктивизм, получивший в конце 1920-х годов все черты архитектурного стиля, принес нашей стране мировую славу, вывел ее в лидеры процесса развития зодчества, внес важнейший формообразующий вклад в современную архитектуру на раннем этапе формирования нового подхода к жилой архитектуре будущего.

Список использованной литературы

1. "Динь-Бом" - слышно там и тут // Вечерний Петербург. - 1992. - 27 мая
2. "Слеза социализма" // Санкт-Петербургские ведомости. - 1996. - 12 октября
3. Авангард в культуре ХХ века (1900-1930 гг.): Теория. История. Поэтика : В 2 кн. / [под ред. Ю.Н. Гирина]. - М., 2010
4. Анинский Л.А. Ольга Бергольц: "Я… ленинградская вдова" /Текст/: из цикла "Засадный полк" / Л.А. Анинский // Нева. - 2005. - №6.

Архитектура Москвы 1910-1935 гг. / Комеч А. И. <https://ru.wikipedia.org/wiki/Комеч,_Алексей_Ильич>, Броновицкая А. Ю., Броновицкая Н. Н. - М.: Искусство - XXI век, 2012. - С. 225-232. - 356 с.

Бочаров Ю. П., Хан-Магомедов С. О. <https://ru.wikipedia.org/wiki/Хан-Магомедов_С._О.> Николай Милютин. - М.: Архитектура-С, 2007. - 180 с.

1. Былинкин Н.П. История советской архитектуры 1917-1954 гг. - М. 1985
2. Вайтенс А. Г. Архитектура конструктивизма в Ленинграде: идеи и результаты // Сто лет изучения архитектуры России : Сборник научных трудов. - СПб.: Институт им. Репина РАХ, 1995.

Васильев Н. Ю. <https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Васильев,_Николай_Юрьевич&action=edit&redlink=1>, Овсянникова Е. Б. <https://ru.wikipedia.org/wiki/Овсянникова,_Елена_Борисовна>, Воронцова Т. А. <https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Воронцова,_Татьяна_Алексеевна&action=edit&redlink=1> Жилой дом Совнаркома и ВЦИК // Васильев Н. Ю., Овсянникова Е. Б., Воронцова Т. А., Туканов А. В., Туканов М. А., Панин О. А. Архитектура Москвы периода НЭПа и Первой пятилетки / Идея издания: Энвер Кузьмин; Концепция издания, текст предисловия: Николай Васильев, Елена Овсянникова. - М.: ABCdesign, 2014.

1. Вечерняя Москва. - 1932. - 3 апр.

Возрождение коммуны <#"justify">Приложение

СПИСОК ПРОЕКТОВ И ОСУЩЕСТВЛЕННЫХ ПОСТРОЕК ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ ЖИЛОЙ АРХИТЕКТУРЫ МОСКВЫ И ЛЕНИНГРАДА 1920-х - НАЧАЛА 1930-х ГОДОВ

КОНКУРСЫ

1.Конкурс на проект типового коллективного жилища для застройки пригородной зоны Петрограда. 1921.

2.Конкурс на проекты застройки двух жилых кварталов в Москве показательными домами для рабочих. 1922.

.Конкурс жилых домов с квартирами для рабочей семьи, живущей обособленным хозяйством. Организатор: Моссовет. 1925.

.Конкурс на проект жилого дома, приспособленного как для одиноких рабочих, так и для рабочих семей, не ведущих обособленного хозяйства. Организатор: Моссовет. 1926.

.Товарищеское соревнование на эскизный проект жилого дома трудящихся. Организатор: Объединение Современных Архитекторов (ОСА) и журнал "Современная Архитектура". 1926-1927.

6.Конкурс на проект общежития студентов Коммунистического университета национальных меньшинств Запада в Москве. 1929.

7.Всесоюзный межвузовский конкурс на студенческий дом-коммуну на 1000 человек для Ленинграда. Организатор: научно-техническое студенческое общество Ленинградского института коммунального строительства (ЛИКС). 1929-1930.

8.Конкурс на проект Зеленого города, Москва. 1929-1930.

9.Внутренний товарищеский конкурс на эскизный проект дома-коммуны. Организатор: Мособлжилсоюз. 1930.

.Закрытый конкурс на проект комплекса на Красной Пресне в Москве. 1932.

НЕОСУЩЕСТВЛЕННЫЕ ПРОЕКТЫ ЗДАНИЙ И КОМПЛЕКСОВ

1.Н. Ладовский. Коммунальный дом. Экспериментальный проект. Организация Живскульптарх. 1920.

2.В. Кринский. Коммунальный дом. Экспериментальный проект. Организация Живскульптарх. 1920.

.Г. Мапу. Коммунальный дом. Экспериментальный проект. Организация Живскульптарх. 1920.

.Л. Бетеева. Проект дома для жилтоварищества ВХУТЕМАС. Мастерская А. Веснина. 1925.

.Ф. Ревенко. Проект дома для жилтоварищества ВХУТЕМАС. Мастерская А. Веснина. 1925.

.А. Урмаев. Проект дома для жилтоварищества ВХУТЕМАС. Мастерская А. Веснина. 1925.

.А. Зальцман. Проект дома для жилтоварищества ВХУТЕМАС. Мастерская А. Веснина. 1925.

.И. Голосов. Жилищно-конторское здание кооператива "Электро". 1925.

.Н. Марников. Экспериментальный проект. 1927.

.Н. Марковников. Экспериментальный проект двухэтажного дома-коммуны. 1927.

.В. Воейков, А. Самойлов. Дом-коммуна - общежитие на 300 человек. По заказу Комитета содействия рабочему жилищному строительству РСФСР. 1927.

.Л. Залесская. Разработка типовых жилых секций для муниципального строительства. ВХУТЕМАС. Мастерская Н. Ладовского. 1927.

.А. Машинский. Разработка типовых жилых секций для муниципального строительства. ВХУТЕМАС. Мастерская А. Веснина. 1927.

.И. Голосов. Проект жилого дома кооператива "Новкомбыт". 1928.

.Секция типизации Стройкома РСФСР. Проект коммунального дома с ячейками типа Е1. 1928

.Секция типизации Стройкома РСФСР. Проект коммунального дома с квартирами А2, А3. 1928

.Секция типизации Стройкома РСФСР. Проект коммунального дома на базе ячейки типа F. 1928

.А. Сильченков. Проект коммунального дома с консольно нависающими жилыми комнатами. 1928.

.З. Розенфельд. Проект дома-коммуны для Пролетарского района Москвы. 1929.

.М. Барщ, В. Владимиров. Проект дома-коммуны. 1929.

.Н. Кузнецов. Проект дома-коммуны. МВТУ. 1929.

.В. Сапожникова. Проект дома-коммуны в Ленинграде. 1929.

.Г. Клюнков, М. Прохорова. Полукольцевой сблокированный дом. ВХУЬЕИН. Мастерская К. Мельникова. 1929-1930.

.Ф. Белостоцкая, З. Розенфельд. Проект дома-коммуны для Бауманского района Москвы. 1930.

.С. Покшишевский. Проект дома-коммуны для Ленинграда. 1930.

.А. Буров, Г. Кириллов. Проект общежития студентов горного института в Москве. 1930.

.А. Смольницкий. Экспериментальный проект дома переходного типа. 1930.

.О. Вутке. Экспериментальный проект дома-коммуны. 1930-1931.

ПОСТРОЕННЫЕ ЗДАНИЯ И КОМПЛЕСЫ

1.Б. Вендеров. Поселок кооперативного товарищества "Дукстрой", Москва. 1924-1925.

2.А. Голубев. Жилищно-конторское здание - Дом Кожсиндиката на Чистопрудном бульваре. Москва. 1925-1927.

.М. Гинзбург, В. Владимирова. Жилой дом Гсстраха на ул. Малая Бронная. Москва. 1926-1927.

.Б. Великовский. Жилой дом Госстраха на Дурновском переулке. Москва. 1926-1927.

.А. Фуфаев. Жилой дом кооператива "Дукстрой" на Ленинградском шоссе. Москва. 1927-1928.

.Г. Мапу. Дом-коммуна в 4-м Сыромятническом переулке. Москва. 1927-1930

.Б. Иофан, Д. Иофан. Жилой комплекс на Берсеневской набережной. Москва. 1927-1931.

.Г. Вольфензон, С. Леонтович, А. Барулин. Дом-коммуна на ул. Хавской. Москва. 1928-1929.

.Б. Шатнев. Бывший жилой дом Управления Московско-Курской железной дороге на ул. Земляной Вал. Москва. 1928-1929.

.А. Самойлов. Жилой дом кооператива научных работников и преподователей на ул. Дмитриевского. Москва. 1928-1930

.М. Гинзбург, И. Милинис. Жилой дом Наркомфина на Новинском бульваре. Москва. 1928-1930.

.Н. Ладовский. Кооперативный жилой дом на ул. Тверская. Москва. 1928-1931

.А. Оль. Дом-коммуна Инженеров и писателей на ул. Рубинштейна. Ленинград. 1929-1930.

.М. Барщ, В. Владимиров, И. Милинис, С. Орловский, А. Пастернак, Л. Славина. Жилой дом на Гоголевском бульваре. Москва. 1929-1930.

.М. Гинзбург, С. Лисагор. Жилой дом в Росткино. Москва. 1929-1930.

.И. Николаев. Студенческий дом-коммуна во 2-ом Донском проезде. Москва. 1929-1931.

.В. Кильдишев. Дом-коммуна в Басманном тупике. Москва. 1929-1931.

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ

1)И. Николаев. Студенческий дом-коммуна в Москве. 1929-1931. Фрагмент внешнего вида

2)И. Николаев. Студенческий дом-коммуна в Москве. 1929-1931. Фрагмент внешнего вида

)И. Николаев. Студенческий дом-коммуна в Москве. 1929-1931. Фрагмент внешнего вида

)И. Николаев. Студенческий дом-коммуна в Москве. 1929-1931. Аксонометрия

)И. Николаев. Студенческий дом-коммуна в Москве. 1929-1931. План жилого этажа

)И. Николаев. Студенческий дом-коммуна в Москве. 1929-1931. План первого этажа

)И. Николаев. Студенческий дом-коммуна в Москве. 1929-1931. Два варианта проекта спальных кабин

)И. Николаев. Студенческий дом-коммуна в Москве. 1929-1931. Два варианта проекта спальных кабин

)И. Николаев. Студенческий дом-коммуна в Москве. 1929-1931. Интерьер. (зал для занятий)

10)И. Николаев. Студенческий дом-коммуна в Москве. 1929-1931. Спальный корпус в 2013 году. Реконструкция. Архитектор В. Кулиш

11)И. Николаев. Студенческий дом-коммуна в Москве. 1929-1931. Санитарный корпус.

12)И. Николаев. Студенческий дом-коммуна в Москве. 1929-1931. Учебный корпус.

)М. Гинзбург. Жилой дом Наркомфина в Москве. 1928-1930. Дворовый фасад дома. Фото 1930-х годов.

)М. Гинзбург. Жилой дом Наркомфина в Москве. 1928-1930. Открытая галерея второго этажа с выходом на торцевую часть дома. Фото 1930-х годов

)М. Гинзбург. Жилой дом Наркомфина в Москве. 1928-1930. Пространство первого этажа на колоннах

)М. Гинзбург. Жилой дом Наркомфина в Москве. 1928-1930. Фрагмент внешнего вида. Фото 1930-х годов

)М. Гинзбург. Жилой дом Наркомфина в Москве. 1928-1930. Вид на фасад жилого корпуса

)М. Гинзбург. Жилой дом Наркомфина в Москве. 1928-1930. Фрагмент внешнего вида. Фото 2008 года

)М. Гинзбург. Жилой дом Наркомфина в Москве. 1928-1930. Внутреннее помещение. Фото 2008 года

)М. Гинзбург. Жилой дом Наркомфина в Москве. 1928-1930. Фрагмент внешнего вида. Фото 2008 года

)А. Оль. Дом-коммуна Инженеров и писателей. Ленинград (Санкт-Петербург). 1929-1931. Фрагмент внешнего вида. Фото 2014 года

)А. Оль. Дом-коммуна Инженеров и писателей. Ленинград (Санкт-Петербург). 1929-1931. Фрагмент внешнего вида. Фото 2014 года

)А. Оль. Дом-коммуна Инженеров и писателей. Ленинград (Санкт-Петербург). 1929-1931. Фрагмент дворового фасада. Фото 2014 года

)А. Оль. Дом-коммуна Инженеров и писателей. Ленинград (Санкт-Петербург). 1929-1931. Фрагмент дворового фасада. Фото 2014 года

)А. Оль. Дом-коммуна Инженеров и писателей. Ленинград (Санкт-Петербург). 1929-1931. Вид с торца здания. Фото 2014 года

)А. Оль. Дом-коммуна Инженеров и писателей. Ленинград (Санкт-Петербург). 1929-1931. Фрагмент внешнего вида.. Фото 1930-х годов

)А. Оль. Дом-коммуна Инженеров и писателей. Ленинград (Санкт-Петербург). 1929-1931. Лестничные клетки и пролеты. Фото 2014 года

)А. Оль. Дом-коммуна Инженеров и писателей. Ленинград (Санкт-Петербург). 1929-1931. Лестничные клетки и пролеты. Фото 2014 года

)Г.А, Симонов, П.В. Абросимов, А. Ф. Хряков. Дом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. 1931-1933. Вид со стороны набережной.

)Г.А, Симонов, П.В. Абросимов, А. Ф. Хряков. Дом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. 1931-1933. Строительство дома. Фото 1930-х годов

)Г.А, Симонов, П.В. Абросимов, А. Ф. Хряков. Дом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. 1931-1933. Фрагмент здания. Фото 2013 года

)Г.А, Симонов, П.В. Абросимов, А. Ф. Хряков. Дом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. 1931-1933. Интерьер (Зал для собраний)

)Г.А, Симонов, П.В. Абросимов, А. Ф. Хряков. Дом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. 1931-1933. Вид со стороны набережной. Фото 2013 года

)Г.А, Симонов, П.В. Абросимов, А. Ф. Хряков. Дом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. 1931-1933. Фото - Альбом "Санкт-Петербург с птичьего полета" - СПб.: Изд."Новатор", 2012. С.109