Этико-правовой морализм русской философии права

Этико-правовой морализм русской философии права

Контрольная работа

Этико-правовой морализм русской философии права

1. Этико-правовой синтез в концепции возрождённого естественного права П.И. Новгородцева

Русская традиция философии права является во многом парадоксальной и противоречивой. С одной стороны, религиозно- философская мысль начала XX века не отличалась особым вниманием к проблемам права и правового обоснования общественного бытия. Поиск некого абсолютного добра, абсолютного синтеза «правды - истины» и особой «правды-справедливости», стремление к религиозному переосмыслению реальности затмевали собой поиск практических путей воплощения нравственных идеалов. С другой стороны, для русской философии права в начале XX века было присуще рассмотрение в различных плоскостях проблемы соотношения права и нравственности, придав ей метафизическую основательность, социальную и индивидуально-субъективную конкретность. Синтез идей морали и права, (при безусловном примате морали) позволял по-новому рассмотреть вопросы правосознания и осмысления субъектом своих действий. Современные исследователи отмечают, что теоретический потенциал исследования нравственности, столь характерный для этико-правовых учений второй половины XIX в., был дополнен высоким философским уровнем, а также конкретным социально-психологическим анализом нравственности.

Одним из наиболее ярких представителей этической философии права в России конца XIX - начала XX века был Павел Иванович П.И. Новгородцев. Именно он был учителем И.А. Ильина, Б.П. Вышеславцева, Г.В. Флоровского и других, чьи труды составляют гордость русской философской и правовой мысли. В своих работах «Право и нравственность» (1899), «Нравственная проблема в философии Канта» (1901), «Мораль и познание» (1902), «Нравственный идеализм в философии права» (1902) и др. П.И. Новгородцев развивает идею некой особой «самостоятельности этического начала» и «самоочевидной абсолютности» нравственного сознания. Философ в своих трудах раскрывает естественное право в этическом ключе, показывая приоритет нравственного начала для становления правосознания. Вопрос взаимоотношения морального поиска отдельной личности и правовых запросов общества является одним из важнейших вопросов теории видного русского юриста и философа.

Раскрывая характер наметившегося к тому времени общего кризиса правосознания, П.И. Новгородцев пытался наметить пути его разрешения, неоднократно акцентируя внимание на необходимости создания особой философии права, которая могла бы определить дальнейший путь развития юриспруденции. Кризис правосознания показал несостоятельность веры, которая питала политическую мысль XIX века: веры в абсолютное воплощение правового государства в практическом действительном выражении. Именно ее крушение угнетало сознание и будила потребность нового осмысления проблемы. П.И. Новгородцев об этом говорил следующее: «Общее значение происходящего кризиса я выразил в форме крушения идеи земного рая». Мыслитель утверждает, что человечество не только возвращалось к пониманию рая «неземного», но и освобождалось от утопической веры в возможность эффективного сочетания свободы и равенства в рамках государства. Главным проповедником прежнего мировооззрения Новгородцев считал юридический позитивизм, поэтому данное направление было подвергнуто мыслителем жёсткой критике. Противостояние демократической и либеральной идеи, которые содержат эти два противоположных начала, является проявлением переживаемого кризиса.

Провозгласив необходимость обращения к философско-правовому идеализму в целом ряде работ, вызвавших широкий интерес к этой проблеме, П.И. Новгородцев стал признанным главой школы «возрожденного естественного права» в России. Целью данной статьи является рассмотрение основных составляющих концепции П.И. Новгородцева, в философско-правовом и нравственном контексте.

Идею естественного права П.И. Новгородцев рассматривает как исторический факт и как результат философского осмысления человеком своего бытия. В рамках исторического анализа идеи естественного права философ показывает возможное моральное начало естественно-правового сознания, а также раскрывает основные этапы эволюции естественного права, выделяя наиболее существенные стороны его развития и существования как необходимого элемента естественно-правового мышления. П.И. Новгородцев в своих трудах утверждал, что идея естественного права возникла не в Новое время, как утверждали многие мыслители, она существовала также в античную эпоху, и в Средневековье. Данное положение подчёркивают большинство современных исследователей творчества П.И. Новгородцева, такие как И.А. Кацапова, Я.А. Глухих, А.В. Скоробогатько и др.

Для утверждения естественно-правового начала, как универсальной причины юридического бытия общества П.И. Новгородцев обращается к философии И. Канта и Г.Ф.В. Гегеля. До Канта в истории философско- политической мысли речь шла, подчеркивает П.И. Новгородцев, преимущественно лишь об основаниях естественного права, о его значении как объективного закона жизни. Субъективная же сторона права оставалась не раскрытой, то есть обсуждение вопроса об отношении естественного закона к потребностям личности, оставались без рассмотрения. Естественно-правовое направление, которое являлось по существу защитником личностной тенденции права, выдвигала личную свободу граждан универсальным критерием правового и государственного начала. Но то, как осмыслить границы и цели этой свободы для многих мыслителей оставалось нерешенной задачей. Ведь свобода, как универсальная этическая категория может проявляться как в самоограничении, так и в самоутверждении. Поэтому, П.И. Новгородцев считает, что анализ категории свободы представляет трудности, и они проявляются в изучении как естественного, так и положительного права.

В пределах естественно-правовой школы совершившийся поворот к новому осмыслению правового начала произошел, по мнению П.И. Новгородцева, под влиянием именно кантовской философии. Мыслитель указывает на два недостатка, которые были распространены в старой философии права: первый заключался в том, что, понятие общества выводилось из случайной деятельности индивидов, философия права отрицала внутреннюю и обособленную ценность общества. Другой недостаток виделся в отрицании самостоятельного достоинства индивида, значения отдельных личностей и провозглашение общества некой конструкцией, которая стоит над личностью, как единственно возможное воплощение его главной идеи. В этом отношении кантовское учение об автономии воли сразу устранило оба недостатка.

Ставя в основу этики волю, не субъективную, содержащую случайный и временный характер ее проявления, а волю в ее совокупном морально-разумном воплощении, И. Кант, подчеркивает П.И. Новгородцев, подводит основание для формирования новой социально- философской теории. В рамках теоретического анализа идеи естественного права П.И. Новгородцев, сначала, стремится выявить соотношение исторического и философско-теоретического методов исследования воплощений идей, что в свою очередь предоставляет возможность определить задачи и перспективы этого анализа. П.И. Новгородцев считает, что свойство идеи как универсального начала заключено по существу в стремлении за пределами своего времени объединять в себе различные впечатления, т. е. воскрешая прошлое, предсказывать будущее и поэтому переживать настоящее. Соглашаясь со всеми требованиями исторического метода анализа явлений общественной жизни, П.И. Новгородцев настаивает на расширении возможностей при изучении исторической действительности.

Наряду с исторической задачей возникают другие проблемы, которые не укладываются в пределы собственно исторического метода изучения и имеют самостоятельное значение: например вопросы.

Параллельно с историческим, существует особое философское изучение идей, которое не касается вопроса их исторического происхождения и значения, а рассматривает их внутреннюю и собственную ценность.

Исследуя политическую мысль XVII-XVIII вв. П.И. Новгородцев отмечает, что образование наилучшего государственного строя зависит не только от желания объединения людей в сообщество для поиска порядка и власти, но и от «добровольного согласия всех свободных людей перейти из естественного состояния в гражданское, в государственное». Возможность идеи объединения усилий для перехода в новое состояние мыслилось как стремление практическим образом перестроить сознание личности в новое, правовое состояние. Понимание иллюзий первоначальных замыслов и надежд мыслителей утвердить на земле некое совершенное «государство разума», воплощающего в себе принципы свободы, равенства и братства, строго регламентированные законом, переросло к концу XIX века в кризис правосознания.

С течением исторического времени стала очевидна невозможность через государство воплотить идеальную мечту человечества - гармонию права. Человечество не смогло создать идеальную, или наиболее к ней приближенную правовую конструкцию, которая смогла бы позволить реализовать людям их интересы и потребности в полной мере. Осознание этой неспособности привело к кризису философско-правовой мысли XIX века. Позитивное понимание права, с которым П.И. Новгородцев связывает кризис правосознания, дало возможность возрождения естественного права, ибо положительным результатом кризиса является новое понимание общественного идеала как особой бесконечной абстрактной задачи, имеющей смысл морального требования и предполагающей бесконечное действие при приближении к нему. Гармония свободы и справедливости, представляемая как идеальный образ, оказывается императивом нравственного действия, внутреннего морального совершенствования каждой личности в отдельности а не планом государственного устройства.

Возможность преодоления кризиса правосознания П.И. Новгородцев, прежде всего, связывает с возрождением концепции естественного права. Он писал: «Общим выходом из этого кризиса я признал неизбежную замену конечного совершенства началом бесконечного совершенствования». Другими словами, открытия перспективы дальнейшего правового совершенствования возможно, через обращение к истокам внутреннего морально-регулятивного чувства, которое, подразумевается, присуще индивиду изначально.

Это вынужденное преодоление веры в построение рая на земле путём усовершенствования позитивной правовой регламентации, однако, не отменяет реальной ценности права и государства. Наоборот, только освобождение от заблуждения, что улучшение жизни, возможно только через ее внешние формы, усиления нормативной регламентации, без обращения к внутреннему моральному чувству приводит к подлинному историческому признанию права, ибо показывает его высшее призвание и нахождение его истоков в глубинах духовной жизни личности.

Анализируя философские доктрины И. Канта и Г. Гегеля, П.И. Новгородцев приходит к выводу о возрождении идеи естественного права как воплощения идеи всеобщего императива по отношению к положительному праву, к его содержанию. Кроме того, заинтересовавшись судьбой идеи естественного права, философ-правовед пришел к мысли о возрождении сущности естественного права, через формулирование нрвственного императива, его воплощения в реальных действиях личности как права на свободу волеизъявления, творческого проявления и автономию существования.

Естественно-правовая теория у П.И. Новгородцева не была простым продолжением теории XVII-XVIII веков, в которой естественный закон и естественное право понимались как первоначальные нормы, закрепленные в результате общественного договора. Она понималась им как вечное неотъемлемое право личности, имеющей нравственную основу и руководствующейся абсолютными ценностями. Естественное право он определял как «совокупность моральных (нравственных) представлений о праве (не положительном, а которое должно быть изначально)», как «идеальное построение будущего и нравственный критерий для оценки существующей независимо от фактических условий правообразования». П.И. Новгородцев был убежден, и это признаётся современными исследователями, что жизнь человека должна определяться высшими нравственными законами, иначе она подлежит суду и осуждению.

Отстаивая самостоятельное нравственное и духовно-культурное значение права, не сводимое к категориям силы и расчета к закону, как таковому, возрожденная естественно-правовая доктрина должна была, сменив позитивистские парадигмы, утвердить нравственное достоинство человека, наделенного свободой и ответственностью. Итак, по П.И. Новгородцеву, формальный характер кантовского учения о морали обозначает «личность как абсолютную цель» абстрактным идеалом нравственного волевого действия. В этом случае необходимо обратить внимание на: «осуществление нравственности в жизни и ее связь деятельными силами истории».

Сила морального чувства проявляется в обосновании действий личности. Поэтому в центре теории П.И. Новгородцева находится понятие автономной нравственной личности. Личность эта автономна, она морально осмысливает свои действия и поступает в соответствии со своими нравственными постулатами.

Моральная идея личности - абсолютная основа естественного права, но раскрывает себя при только при метафизическом осмыслении. Это некий идеальный образ психологически индивидуальное переживание, внутренняя временная дизгармония. Реализовывая себя через нравственное действие, человек преодолевает это переживание становясь социально значимым и полезным. Личность, как «нравственная основа общественности», придает в таком понимании новое осмысление функционирования и генезиса общественной жизни. Мыслитель утверждает, что: «Общество по своему существу есть неограничение личности, а ее расширение и восполнение». Именно морально-волевая регламентация мыслей и действий личности признаются П.И. Новгородцевым безусловными началами норм правотворчества и бытия государства.

Личность, воплощающаяся в своих поступках выдвигается как исходный пункт общественной реальности. Перед ней встаёт грандиозная задача раскрытие в себе и дальнейшее осуществление нравственного закона, а затем воплощение его в жизни общества. Поиск содержания, соответствующего моральной норме, требует постоянного морального творчества. Творчество же, преобразующее общественное бытие, не противопоставлено ему, но осуществляется лишь внутри его, в сознании реальности, независимой от человеческой воли. Проблемы «свободного творчества» права, противоположности государства и личности, общего закона и индивидуальной свободы явились преломлением важнейших вопросов, поставленных русской философией начала XX века в области философии права.

Таким образом, личность ставилась в связь с обществом, что является важным условием для ее нравственного развития. При этом сохранялась безусловная ценность кантовского принципа рассмотрения действительности с точки зрения главной идеи, но гегелевское наполнение нравственности живым содержанием действительности было «очень важным восполнением к индивидуализму кантовской морали». Вопрос об осуществлении нравственного закона в мире выявил необходимость осмысления высшего синтеза сущего и должного, никогда не реализуемого до конца в эмпирической реальности. Черты такого синтеза доступны лишь метафизическомувзору в области сверхопытного, трансцендентного. Тем самым философия естественного права П.И. Новгородцева утверждала связь доступных научному анализу областей с миром абсолютных ценностей и начал.

Следуя такой связи, П.И. Новгородцев отстаивает независимость идеи должного от данных внешнего и внутреннего опыта. Необходимо, по его мнению, преодолеть дуализм этических норм и теоретических суждений о действительности, нравственности и науки. Мыслитель подчёркивал, что: «Наука характеризуется точностью своих заключений, а этика (или мораль) безусловностью своих перспектив». Стремление П.И. Новгородцева к синтезу сущего и должного подтолкнуло его к поиску трансцендентных, сверх опытных начал. Эту проблему в русской философии пытался решать В.С. Соловьев, а П.И. Новгородцев вслед за ним занялся разработкой аксиологических проблем.

Определив идеал личности, как исходный принцип. П.И. Новгородцев рассматривает исторически известные примеры организации общественной жизни. В каждой из этих попыток он обнаруживает недостаток, коренящийся в не учете природы человека. Всякая попытка объединиться на началах свободы, равенства, справедливости и братства с неизбежностью приводит к принуждению, игнорированию индивидуальной свободы. П.И.Новгородцев в своих трудах ссылается на Платона и Фихте, как тех мыслителей, у которых предусматривались меры по поддержанию и сохранению, установившегося порядка вещей в идеальном сообществе.

Этический идеал П.И. Новгородцева позволяет по-новому посмотреть на процесс правотворчества. Следуя идеалистическому осмыслению социальных процессов стало возможно преодоление тупика историзма и вульгарного социологизма превративших в служанку действующее законодательство. П.И. Новгородцев выступил против формально-юридической позитивной науки, поклоняющейся позитивному праву. Он настаивает на особом матафизически осмысленном праве, которое имеет в своей основе моральную философию.

Кантовские постулаты практического разума помогли П.И. Новгородцеву обосновать значимость нравственности как закона личной и общественной жизни. Идея естественного права позволила выработать критическую позицию по отношению к социальной жизни. Естественное право П.И. Новгородцева противопоставило себя существующему праворегулированию и устремилось в будущее юридической науки. Будущее право, считал он, может быть только идеальным. «Когда наше сознание обращается к будущему, оно ожидает не каких бы то ни было форм, а идеальных и лучших».

П.И. Новгородцев считает, что включение естественного права в существующую правовую практику необходимо, поскольку только таким образом можно преодолеть засилье государства в правовом регулировании. Он настаивал на том, что над государством стоят некоторые высшие нормы, которым оно должно подчиняться, из которых оно черпает и свое оправдание, и свои «руководящие начала». Естественное право предполагает этическую норму, которая должна стоять над государством и не является таким образом продуктом его воли. Однако чёткого определения воли государства мыслитель не даёт, также как нет в его учении механизма осуществления и регламентации волевого принуждения государства. Такой постановкой вопроса П.И. Новгородцев настаивает лишь на некой нравственной обязанности власти перед обществом и личностью, но ставит тем самым власть в сложное положение, поскольку цели государства не всегда совпадают с целями всего общества и отдельной личности.

П.И. Новгородцев пытается преодолеть утвердившуюся в философии мысль о первичности общественного начала над личностным: «Общество реально только в лицах и в отношениях лиц, и хотя в обществе отдельные лица находят новое свое проявление, неведомое им по личному обособленному опыту, и в этом общественном проявлении своем реальность отношения, а не субстанции».

Кроме того, П.И. Новгородцев считал, что нельзя связывать и отожествлять общественный идеал с национальной миссией какого-либо отдельно взятого народа. «Идея избранничества и высшего предназначения, ставящего данный народ выше всех других, идея преимущественных прав на абсолютное царство духа есть только особая форма абсолютизации исторических явлений, и в этом смысле не имеет своего философского оправдания». На том же основании отвергает он и такие отдельные начала общественной жизни как народовластие, парламентаризм, социализм и т.п. Мыслитель полагает, что временные и конкретные средства осуществления общественного идеала, подсказанные затруднениями и нуждами общественной жизни, принимать за абсолютный идеал.

Концепция естественного права П.И. Новгородцева предполагает рассматривать личность как «нравственную основу общественности». Такой подход совпал с общим направлением русской социальной философии того времени, определившей для себя направление развития условно обозначаемый как путь «от марксизма к идеализму».

Оценивая значение позитивизма и марксизма для понимания общественно-правовых явлений, П.И. Новгородцев полагал, что теория К. Маркса, также как и Г. Спенсера, основывается на эволюционизме. Эта вера предполагает, что имманентные законы развития капиталистического общества с неотвратимой неизбежностью приводят человечество к своему идеалу - коммунизму, осуществит прыжок «из царства необходимости в царство свободы». Развенчанию этого идеала и посвятил П.И. Новгородцев большую часть своих трудов. Мыслитель полагает, что идея земного рая возникала и на более ранних этапах человеческой истории, но свое обоснование и подкрепление успехами в области научной и практической деятельности она получила с конца XVIII столетия. Это проявилось в распространении парламентаризма и других элементов общественного волеизъявления.

Обосновывая приоритет личностного начала в общественной жизни П.И. Новгородцеву пришлось решать сложную теоретическую задачу состоящую в необходимости сочетания и синтеза моральной воли личности и объективной этики общественности. Для разрешения этой проблемы он обратился к философии И. Канта и Г. Гегеля и попытался соединить этическую теорию первого с логикой философии права второго. Эта попытка удалась ему лишь отчасти, поскольку принципы, заложенные в концепциях немецких философов не допускают абсолютного синтеза. Индивидуализм кантовской морали не был дополнен гегелевской идеей действительного и остался главным критерием построения правовой теории П.И. Новгородцева.

Обобщая взгляды П.И. Новгородцева на сущность естественного права и необходимость возрождения естественно-правового мышления, необходимо отметить, что естественное право, по его мнению, представляет собой необходимую нравственную основу права положительного, так как всякая норма положительного права нуждается в нравственном оправдании. Поэтому нравственное начало является также необходимым фактором усовершенствования, прогрессивного развития положительного права.

Таким образом, П.И. Новгородцев переосмысляет естественное право в этическом ключе, определяя его как «совокупность нравственных представлений о праве» и как «идеальное построение будущего и нравственный критерий для оценки, существующий независимо от фактических условий правообразования». Нравственный приоритет проявляется в мотивированных действиях личности, волевом проявлении для воплощения правового идеала. Главным элементом правового идеала моральное творчество личности направленное на торжество справедливости в обществе. В целом концепция П.И. Новгородцева сводится к идее осуществления кантовского категорического императива в социальной жизни, возможности его развития через исторический процесс. Перспектива такого осуществления мыслится П.И. Новгородцевым в форме правового идеала, воплощающего в себе высшее устремление нравственного сознания, синтеза нравственного абсолюта и социальной нормы.

. Философско-правовая концепция И.А. Ильина

Наиболее последовательное и четкое решение философско-правовых проблем, преодоления отрицательного отношения к праву в угоду морали дал русский философ И.А. Ильин. В своей работе «О сущности правосознания» ученый указал основную причину правового нигилизма: неразвитое правосознание, как адекватное представление общества и конкретного индивида о праве. По Ильину, человек, обладающий развитым правосознанием способен интуитивно проникнуть в высший духовный смысл правовых отношений. Без правосознания человек, как утверждал Ильин, человек будет жить собственным произволом, и будет терпеть произвол от других.

Кроме того, развитое правосознание - это лучший залог исполнения норм права. Развитому правосознанию, по мнению И.А. Ильина, соответствует три признака, три так называемые «аксиомы правосознания»:

1внутреннее духовное достоинство человека;

2внутренняя автономия человека;

3взаимное духовное признание.

По мысли И.А. Ильина, нормальное правосознание не сводится исключительно к верному знанию положительного права. Оно включает в себя основные функции душевной жизни: волю, чувство, воображение и все, культурные и хозяйственные компоненты человеческой души.

Переживание одного «положительного права», его осознание недостаточно для наличия нормального правосознания. Под положительным (позитивным) правом понимается, прежде всего, та система правовых норм, которая формально регулирует общественные отношения. В своих рассуждениях ученый идет дальше: положительное право нередко противоречит развитому нормальному правосознанию. Истоки этих противоречий кроются в требованиях естественного права по отношению к позитивному. В этом и состоит дуализм положительного и естественного права, лежащий в основе правосознания. О сущности этого дуализма будет сказано ниже, рассмотрим каждый из этих компонентов подробнее.

Положительное право основывается на основных компонентах: знании и принятии права. Знание права обязательно для жизни народа. Народ, не знающий законов своей страны, ведет не правовую жизнь или довольствуется самодельными и неустойчивыми зачатками права. Следствием подобного незнания является произвол сильного и запуганность слабого. С одной стороны человек, не знающий юридически четко очерченных своих обязанностей, не может их исполнять, бессилен против притязаний более могущественного; с другой - люди не знающие своих полномочий, произвольно превышают их или трусливо уступают силе, что ведет по образному выражению ученого к утрате правовой вменяемости.

Сущность нормы права по Ильину в том и состоит, что она творится сознательными существами для сознательных существ, мыслящими субъективными для мыслящих субъектов. Вышесказанное относится к качественным характеристикам человеческой личности, которые соответственно выделяют ее из животного мира и наделяют чертами субъекта права. Субъектом права по определению может быть исключительно человек и никакой другой член животного мира. По этой причине нелеп и опасен такой порядок жизни, при котором народу недоступно знание его права в случаях, когда значительная часть народа неграмотна или правовые нормы изложены недоступным языком. При этом нужно всегда иметь ввиду лучшем случае между народом и правом воздвигается иерархия корыстных посредников, обслуживающих народную темноту в свою пользу, превращающих толкование закона в профессиональный кривотолк. Таким образом, правосознание народа вырождается от невозможности непосредственно принять право в сознание. Смысл осознания права заключается в том, чтобы исследователь добросовестно и всесторонне подходил к толкованию права, иначе говоря «предметно».

Нельзя удовлетвориться исключительно прагматическим изучением нормы права для конкретного случая (казуса). Подобный подход воспитывает умелых с точки зрения юридической практики, но абсолютно беспринципных практикантов, задерживающих рост истинного правосознания в стране. Важно, чтобы совместный и беспристрастный подход к выяснению точного смысла закона реализовывался не только ученым-юристом, но и простым правоприменителем - человеком. Постоянная работа над выяснением истинного смысла закона позволяет, по мысли философа, добиться сразу нескольких положительных результатов. Во-первых, интеллектуальная работа над нормами позитивного права позволит усовершенствовать его нормы. Сказанное относится к такому признаку правовой нормы, как формальная определенность и абстрактность содержащихся в ней предписаний. Юридическая техника нового времени пошла не по пути регулирования каждого конкретного случая жизни, как это было характерно для права Древнего мира. Последнее делало бы невозможным и неэффективным реализацию правовых предписаний, так как нельзя учесть все казусы. Задача права состоит всё же несколько иная: в предельно обобщенной абстрактной форме предлагать правило поведения распространяющееся на все аналогичные ситуации. Средством данного процесса являются: формулировка тезиса, логических определений, под действие которых подпадает все многообразие человеческих отношений.

Сущность процесса правотворчества заключается в том, чтобы разработать оптимальные формулы для более эффективного регулирования общественных отношений. Гражданин, исследуя закоулки законов, устанавливая шаткость терминологии, а так же раскрывая неустойчивость мысли, обнаруживая существование понятий с неопределенным содержанием, логических пустот и лишних терминов, разрабатывая классификацию юридических понятий создания и применения права. Подобная работа необходима для ликвидации логических дефектов в определениях, преодоления корыстного кривотолка, обнажает дефекты правосознания и, что самое главное, повышает качество правотворчества.

Во-вторых, процесс совершенствования положительного права, рассмотренный в предыдущем пункте повышает общекультурный уровень. И.А. Ильин раскрывает этот тезис следующим образом. Сущность создания правовой нормы (формулы позитивного права) заключается в том, чтобы сохранить, повторить и распространить единожды обретенное «верное» решение спора и конфликта и закрепить найденный «верный» способ поведения: «пусть будет то же самое во всех одинаковых случаях». Мысль обладает особой способностью фиксировать, закреплять и сохранять свои содержания, доведя их до максимальной ясности и определенности и сообщая им внутреннюю непротиворечивость, т.к. она делает их смыслами и подводит их под законы тождества и противоречия. Благодаря этому право может решать следующие задачи:

1.сохранение и накопление, уяснение и упрощение правил, которые регулируют жизнедеятельность человеческого общества;

2.дисциплинирование инстинктивных порывов и произвольных посланий силой разумной тождественности;

3.постепенное приучение людей к самоограничению и увеличение бесспорной сферы человеческих отношений;

4.справедливое «уравнение» одинакового в жизни людей.

Сказанное означает неуклонный прогресс правосознания, стоящего на основании позитивного права. Для его реализации необходимо два условия. Прежде всего, это прогресс юридической науки. В ситуации, когда юриспруденция непредметна и пристрастна, там вырождается сама сердцевина правового мышления и быстро утрачивается интерес к праву; ученый приближается к типу старого подьячего и от данного «научного крючкотворства правосознание меркнет. В суждениях о праве воцаряется шаткость и злокачественная туманность. Вторым условием развития правосознания на базе позитивного права является живой контакт между юридической наукой и сознанием народа. Важно, чтобы содержание положительного права было органически введено в сознание народа ясно и определенно. Это правосознание должно убедить человека о самом «существовании» положительного права; о своей «связанности» им, о единстве и неизменяемости нормы права. Необходимо, чтобы каждый фактически знал то, что ему по праву «можно», «должно», «нельзя», чтобы практически был доступен чувственному восприятию его правовой статус. В этом заключается сущность одного из аспектов правосознания, основанного на знании права.

Важным компонентом правосознания наряду со знанием права является и признание (принятие) права. Духовное назначение права заключается по И.А. Ильину в том, чтобы жить в душах людей, наполняя своим содержанием их переживания, воздействуя на их жизнь и на внешний образ действий. Задача права в том, чтобы создавать в душе человека мотивы для лучшего поведения. Ошибочным, по мнению И.А. Ильина, является точка зрения о ненужности мотивации правового поведения. Недопустимым является положение, при котором важен лишь результат: подчинение правовым предписаниям из лени или корысти, не нарушение из страха, оно превращает право в пустую формальность, признак правонарушения и предел, от которого допустимо уголовное преследование понимаются за сущность права.

Главный смысл признания положительного права состоит в том, чтобы человек, усмотрев его объективное значение, добровольно вменяет себе в обязанность соблюдение его правил и воспитывает в этом направлении не только свои сознательные решения, но и тайные помыслы и порывы. В данном случае совершается особый акт духовного приятия положительного права, которое требует особой зрелости ума и воли, особого равновесия души; оно должно быть зрячим, свободным от идеализации, творческим и преобразующим.

Показывая важность мотивов правосознания, И.А. Ильин приводит следующий пример. Раб, ставший вольноотпущенником, унесет на свободу весь уклад своей прошлой жизни и наполнит свободную форму желаниями, правами и деяниями, достойными раба. Никакая правовая и политическая реформа не может сама по себе переделать психику человека, привыкшего пассивно покоряться и скрежетать. Слепая покорность предписанию права исключительно из страха и корысти низводит человека на уровень животного, неспособного к праву и лишенного правосознания. Мотив соблюдения права в данном случае является корнем правосознания, если он попирает и унижает свободу духа и лишает человека уважения к себе, то правосознание несет разлагающееся начало. Перед человеком встает дилемма: либо отвергнуть право принципиально, либо признать его принципиально.

Таким образом, раскрывается еще один элемент правосознания, опирающегося на фундамент положительного права - признание права.

Все вышесказанное актуально и действенно лишь в той мере, в какой нормы положительного права справедливы. В философской системе И.А. Ильина последовательно проводится деление права на естественное и положительное.

Концептуально эта идея была заимствована ученым из богатого наследия естественно-правовой школы. Можно сказать, что в понимании естественного права И.А. Ильин следует За идеалистической традицией, которая была основательно разработана Гегелем. При этом, в качестве «противоядия» против духовного «тоталитаризма» гегелевской философии Ильин использует персоналистский принцип абсолютной духовной автономии личности, «нерастворимой» в духовной целостности (в Боге).

Если под позитивным (положительным) правом понимается совокупность правовых норм, зафиксированных в исходящих от государства нормативно-правовых актах или, иначе говоря - конкретно историческое воплощение права, то под естественным правом понимается конкретная сущность, идея права. Поэтому необходимо определить, какой вид права является основополагающим в правосознании. Ильин отрицает понимание правосознания, как знания, существующих, и зафиксированных в нормативно-правовых актах норм права. Как сформулировал мыслитель, естественное право - это систематически очищенное правосознание, предметно-созерцающего верховную цель права и духа. Это есть высший духовный смысл, он никогда не может быть выражен в эмпирической, материальной форме. Правосознание человека есть интуитивное проникновение и попытка понять духовный смысл правовых отношений. Раскрывая своё определение, он писал: «Ценность, лежащая в основании естественного права, есть достойная, внутренне-самостоятельная и внешне-свободная жизнь всего множества индивидуальных духов, составляющих человечество. Такая жизнь возможна только в виде мирного и организованного равновесия субъективных притязающих кругов; равновесия, каждому одинаково обеспечивающего возможность духовно-достойной жизни.». Таким образом, для И. А. Ильина естественное право виделось как некий идеал, и человеческое правосознание, стремясь к нему, становится более совершенным, оно становится способным к формированию и восприятию позитивного права.

К сожалению, очень часто форма не соответствует содержанию: конкретно историческое воплощение права в нормативно-правовых актах различных государств, противоречит его сущности. В этом заключается дуализм между положительным (позитивным) и естественным правом.

Задача развитого правосознания довести идею естественного права до её оптимального воплощения в формальных нормах положительного права. Это означает, что нормальное правосознание, начиная борьбу за право, должно осуществить три самостоятельных акта познания:

1.установить объективный смысл положительного права;

2.формулировать в раскрытом виде объективную идею естественного права;

3.усмотреть скрытое, но не полное присутствие идеи в смысле и найти такую формулу для смысла, которая точно и неискаженно воспроизводила бы сущность идеи.

В результате последовательно осуществляемых данных мероприятий дуализм естественного и положительного права снимается. Нормальное правосудие должно учитывать это обстоятельство и решать конфликт в пользу естественного права.

Сказанное обосновывается тем, что положительное право является организованной попыткой формулировать естественное право. В случае конфликта роль положительного права сводится до суррогата естественного. Первое искушение, которое возникает у неопытного правоприменителя, заключается в утрате положительным правом своей правоты, последовательным и принципиальным развенчанием любого права. Право начинает изображаться как «простое проявление» власти, силы и насилия, как орудие, служащее организованному господству имущего класса (как в марксистской концепции права). Этот кризис может разрешиться двумя способами. С одной стороны он может привести к разложению правовой жизни, с другой приведет к более углубленному обоснованию и пониманию права и к зарождению нового правосознания.

И.А. Ильин подробно останавливается на анализе второго пути. Поле борьбы для разрешения данного конфликта - правотворчество, реализуемое в двух формах: борьбой за право в объективном смысле и борьбой за право в субъективном смысле. Традиционный путь борьбы за объективное право, это путь сотворения нормы, не отвечающие потребностям общественного развития заменяются на новые. В данном случае правовая система, привлекая внутренние резервы, самосовершенствуется, становится более гибкой и отвечающей современным требованиям, повышая тем самым доверие к себе.

Право обладает способностью обновляться на своих внутренних путях и, пока эта способность сохраняется, - правосознанию предстоит мирное и органическое развитие. Задача создателя правовой нормы в этом случае заключается в следующем. Ученый юрист должен научно вскрыть идею естественного права и сделать ее общим достоянием. И.А. Ильин по этому вопросу говорил: «Истинный законодатель, есть художник естественной правоты, её искатель и служитель. Для него - «лучшее» есть всегда то, что лучшее на самом деле и само по себе: ибо им руководит добрая воля». Люди, создающие и формулирующие новые правовые нормы, должны выработать в себе особый акт правосознания или правовой совести, проверяющий или впервые формулирующий эту идею и заставляющий положить ее в основе норм в качестве истинной и предметно обоснованной ценности.

Параллельно создаются, таким образом, две самостоятельные нормативные системы, которые неизбежно сталкиваются друг с другом, два правовых статуса. Стремление человека поступать «по совести», по своему внутреннему убеждению, есть ничто иное, как реализация своим поведением норм естественного права, понимание и принятие которых заложено в подсознании человека. Этот субъективный процесс или путь борьбы за право объективно воспринимается и отображается многими как правонарушение.

По логике И.А. Ильина, подобное утверждение неверно и поверхностно, т.к. элемент насильственности может вовсе отсутствовать и, кроме того, наличное правонарушение направлено исключительно на позитивное право во имя торжества идей естественного права. В последнем случае, по мысли И.А. Ильина, в жертву наиболее важному правоохраняемому интересу был принесен наименее важный.

Но не всегда подобное противоречие решается насильственным путем. Мало того, каждый из людей, если им руководит естественное правосознание, будет искать и найдет возможность приблизить свой положительно-правовой статус к естественному. Он может немедленно перестать осуществлять свое «неестественное» полномочие и затем погасить его отречением: так, естественное правосознание побудило в свое время некоторых помещиков «отпустить на волю своих крестьян». Аналогично развитое естественное правосознание побуждает гражданина добровольно брать на себя дополнительные обязанности публичного характера. Как отметил ученый, нормальное правосознание побуждает не уклоняться от принятия и несения публичных полномочий и обязанностей, а напротив, искать их и радеть о них, - постепенно приучает человека переживать публичные полномочия как обязанности гражданина, а публичные обязанности как неотъемлемые полномочия.

Важным вопросом в философско-правовой системе И. А. Ильина является вопрос о соотношении права и морали, т. к. нормы морали существенно влияют на формирование понятия естественного права.

Ильин проводит разграничение между правовыми нормами и нормами мора ли по следующим основаниям. Во-первых, по тому авторитету, который устанавливает правила (в праве это внешний авторитет: общество, в лице уполномоченных на то людей; в морали - внутренний авторитет: голос совести). Во-вторых, по порядку, в котором правило формулируется (в праве - поэтапное, четко регламентированная процедура правотворчества, в морали - индивидуальное ощущение голоса совести.) В- третьих, по тому, кто получил предписание (в праве - каждый член общества; в морали - те кто добровольно признают голос своей совести). В-четвёртых, по тому поведению, которое предписывается в норме (в праве - внешнее поведение, которое отражается в сознании; в морали - внутреннее поведение и чувство, которое выражается во внешних поступках). И наконец, в-пятых: по санкции (в праве - угроза понести наказание, в морали - укор совести).

Эти различия показывают, что нельзя отождествлять моральное чувство и правосознание, но этические категории несомненно присутствуют в праве (особенно в естественном), они задают принципиальное направление в формулировании норм права, и внутреннего сознания необходимости их выполнения.

Таким образом, для оптимального развития правосознания необходимо решить вопрос о дуализме положительного и естественного права. В идеале субъект права должен стремиться к их примирению. В случае конфликта приоритетом обладают положения естественного права. Однако формирующееся правосознание может вступить на этот путь лишь при соблюдении следующих условий:

1.иные средства борьбы за обновление неверного права ужи использованы, исчерпаны и не привели к необходимому результату;

2.решение должно приниматься не из чисто личных и своекорыстных побуждений, а из воли к общему благу;

3.решение должно проистекать из нормального правосознания, т.е. из воли к цели права;

4.разрушение должно охватывать только определенные нормы положительного права, но не разрушать его в целом;

5.изменения не должны нарушать естественных прав человека.

Теперь необходимо рассмотреть основные аксиомы правосознания, по И.А. Ильину. Правосознание, как и любое другое общественное явление, имеет определенные закономерности своего внутреннего развития, без наличия которых его существование невозможно. В философско-правовой системе И.А. Ильина они получили наименование аксиомы правосознания. Такими аксиомами правосознания являются: закон взаимного признания, закон духовного достоинства, закон автономии.

Закон взаимного признания

Человек является единственным биологическим видом, который наделен духовными способностями. Чувство собственного достоинства есть необходимое и подлинное проявление духовной жизни: оно есть знак того духовного самоутверждения, без которого немыслимы ни борьба за право, ни политическое самоуправление, ни национальная независимость. Гражданин, лишенный этого чувства, - политически недееспособен; народ, не движимый им, - обречен на тяжкие исторические унижения.

Сущность закона духовного достоинства И.А. Ильин определяет как силу, противоречащую инстинкту самосохранения. Главная черта последнего творить жизнь, исключительна для себя, иначе говоря, зоологический индивидуализм. В конечном итоге он способен увлечь душу в состояние, унизительное для ее духовного достоинства. Обуздать эти порывы может лишь полное подчинение инстинкта духу, возможное лишь через утверждение собственного духовного достоинства.

Содержание данного закона легче усвоить, совершая путь «от противного», последовательно показывая состояние общества и личности, не обладающей духовным достоинством. Прежде поговорим о личности с деформированным чувством духовного достоинства.

Правосознание людей, не уважающих себя, не обладающих личным достоинством, характеризуется отсутствием духовного центра, определяющего иерархию ценностей индивидуума.. Все душевные качества подвергаются вырождению: так, волю заменяет упрямство, уважение к себе - самолюбие, чувство собственного достоинства - тщеславие.

Отсутствие духовного достоинства превращает человека в раба. Трагизм его положения обнаруживается тогда, когда он пытается освободить себя внешним бунтом; в то время как источник противоречий лежит в нем самом. Результатом этого служит потеря доверия к себе и своим силам. Всякое испытание ввергает этого человека в состояние растерянности, страха, покорности всякому внешнему воздействию. Как следствие произошедших изменений - явление, которое несколько десятилетий спустя Э. Фромм назовет «бегством от свободы». Таковы изменения в личности индивида от отсутствия личного достоинства.

Не менее тяжкие последствия устанавливаются и для общества и государства, выбравшего этот путь. По мнению И.А. Ильина, основа взяток, публичной коррупции, демагогии, международного корыстного предательства - это духовная слепота, дефект духовного достоинства создает расшатанную волю; готовность выдать (духовное, объективное, общее) за (личный интерес и приобретение). Политический режим подобного рода обречен на разложение под давлением корысти отдельных лиц.

Более серьезные последствия возможны в случае, когда государство и личность одновременно друг в друге отрицают наличие духовного достоинства. Личность в этом случае заменяет истинный патриотизм и государственный образ мыслей формальной покорностью. Однако под грузом мести вызревает исток будущего недовольства, будущих жестких потрясений.

Народ, не умеющий уважать свое духовное достоинство, создает негодующую власть, вынашивая больное самочувствие больную идеологию. Создавая свою власть, такой народ не умеет передать ей ни чувства собственного достоинства, ни уважения к себе. Он учреждает власть, которая не верит в духовное назначение государства, игнорирует свои права и обязанности, которые не понимает сущности правосознания и его необходимости для оптимального развития государственности. Главное для такой власти: видимость государственной покорности и политической лести.

Результатом отсутствия духовного достоинства у государства, народа и личности явилось учреждение в XX веке тоталитарного политического режима, включающего в себя в концентрированном выражении все вышеизложенные недостатки.

Таким образом, закон духовного достоинства означает наличие у любого субъекта права (государства, личности и др.) четко очерченных прав и обязанностей и готовности равным образом бороться за первое, реализуя свой частный интерес; и исполнять второе, реализуя интерес публичный. Генетически происходя из богатого наследия естественноправовой школы (концепция общественного договора), данный принцип приобрел особое внутреннее звучание в работе И.А. Ильина.

Закон автономии

Один из важнейших признаков духовного существа является его автономия. Автономия духовного существа предлагает самостоятельное решение таких мировоззренческих вопросов, как: добро и зло, право и обязанность и др. Автономная личность, следуя собственному убеждению, принимает ответственность за содеянное.

Быть гражданином по И.А. Ильину, значит, прежде всего, иметь самостоятельные убеждения в том, что есть добро и зло, в чем состоит сущность человека и его назначение, что такое право и государство и какова их высшая цель. Ильин также формулирует, что государство и национальная духовная культура соотносятся также как естественное и позитивное право. Гражданину необходимо иметь самостоятельные убеждения по вопросам политики: он должен понимать сущность государства и власти, понимать духовную природу и назначение политики, а главное иметь сознательную и зрелую волю к объективной цели права и государства. Вне этих рамок гражданин не способен ни к личному, ни к политическому самоуправлению. Звание дееспособного гражданина предполагает в человеке интеллектуальную и волевую, а вместе - духовную зрелость. В противном случае личность не способна к устройству ни своей, ни чужой жизни.

Истинным творцом своей жизни является гражданин, ведущий автономную духовную жизнь. Важнейшим условием для реализации данного правила является оптимальное сочетание внутренней автономии и ее неестественного внешнего проявления. Гражданин должен иметь возможность вовне определять себя так же, как он определяет себя внутренне: ему необходимо правовое признание и внутренняя гарантированность личной свободы. Неправильна в этой связи позиция тех общественных деятелей, которые подобно стоикам и аскетам пытались построить жизнь вне прав личной свободы: отказ от внешнего проявления духовной автономии пагубно сказывается на продуктивности внутреннего мира человека. Данный акт вносит раскол в цельность человеческого существования.

Глубоко ошибаются также те мыслители, которые пытаются внедрить правопорядок и государственность, игнорируя право личности. Право и государство теряют всякий смысл без развитой системы правосознания, а правосознание соответственно бессильно и бесплодно вне сферы своего приложения: публичного и частного права. Связь между гражданством и личной свободой есть связь взаимной обусловленности: человек лишенный права на внешнее самоопределение никогда не станет гражданином. Обратный процесс не менее опасен: вчерашнему рабу свободу предоставить теоретически можно, но это высшее духовное благо для одних может сказаться опаснейшим ядом, губительным для индивидуума и народа. Результатом этого будет являться не вывод ненужности свободы, а о необходимости систематической внутренней подготовки к ней. «Свобода совести священна, но она мертва и безразлична для того, кто живет без веры и убеждений. Свобода слова есть драгоценное средство для оформления духа, но как предоставить ее человеку, способному произносить лишь хулу и оскорбления? Свобода печати не есть право распространения лжи и клеветы; свобода собраний не есть право злоупотребления своей собственностью».149

Правопорядок невозможен без правосознания, а правосознание требует духовной автономии. И обратно: только духовная автономия обусловливает здоровое правосознание, и только такое правосознание способно вынести бремя внешней свободы.

Освободить человека не значит разнуздать его, в данном случае необходимо научить свободному признанию своих прав и обязанностей. Свободу нельзя получить из третьих рук, ее можно приобрести только самому в самостоятельном, напряженном борении за свою духовную автономию.

Вторая основа правосознания, это способность человека к внутреннему самоуправлению, духовной и волевой самодисциплине.

Сущность взаимного духовного признания состоит в следующем. Правоотношение состоит из четырех элементов: субъектов, объекта, взаимных прав и обязанностей, юридических фактов. Нас в данном случае интересуют субъекты и взаимные права и обязанности. Субъекты права могут быть таковыми лишь при наличии такого качества как дееспособность, понимаемого как способность осуществлять своими действиями предоставленные законом права и обязанности. Однако правовые отношения невозможны и без признания каждым субъектом прав и обязанностей своего контрагента. Иначе говоря, юридическая гарантированность прав и свобод превращается в фикцию без доверия людей друг к другу.

По этой причине следует рассматривать правопорядок как систему взаимного духовного признания. Следует отметить, что такое признание осуществляется не только правом; оно лежит в основании любого духовного общения людей.

В основе акта духовного признания человека лежит признание за ним духовного достоинства и права на автономию. В результате этого возникают взаимное уважение и взаимное доверие. Взаимное уважение лежит в основе как частного, так и публичного правоотношения.

В частном правоотношении, где ни одна сторона не властвует над другой, но обе подчиняются правовому авторитету: царит идея свободного и равного соглашения о взаимных правах и обязанностях. Договор о правах не имеет смысла без взаимного уважения: согласиться на заключение договора значит, в первую очередь признавать духовную автономию и духовное достоинство человека, т.е. уважать его. Контрагент, не уважающий своего контрагента, творит нелепое дело: заключая договор, он сам не верит, что он его не заключает; он не придает ему значения, не ценит его и не считает себя обеспеченным.

В публичном правоотношении, где одна из сторон имеет полномочие на власть, другая - обязанность подчинения, взаимное уважение еще более необходимо. Гражданин должен уважать свою власть как творческий источник права, так как тот, кто духовно признает право и чтит его достоинство, не может не узнавать волю, уполномоченную создавать закон и применять его. Достоинство права переносится на того, кто его императивно устанавливает; власть воспринимается как компетентный судья в вопросе о «лучшем» и «худшем», правосознание власть предержащего является живым критерием юридического «добра» и «зла». В нормальном публичном правоотношении личность узнает в распоряжениях власти свой собственный голос и волю; благодаря этому гражданин сохраняет в лояльности свою автономию и уважает свою власть так, как он уважает себя. Гражданину естественно не отрывать себя от своей власти и не противопоставлять себя ей: он должен чувствовать себя в ней и ее в себе, передавая это в слове «мы», «наше». И тогда он переносит в нее чувство собственного достоинства и испытывает ее достоинство, ее честь, ее славу как свою собственную.

С другой стороны и власть должна видеть в своих гражданах достойных и желанных сотрудников в деле государственного строительства; она доверяет их воле и их признанию; она рассчитывает на их поддержку и не боится их свободной инициативы: доверием граждан она утверждает свое доверие к себе. Таким образом, сущность третьей аксиомы правосознания: взаимное доверие субъектов права друг к другу.

И.А. Ильин связывает решение проблемы правового нигилизма, прежде всего с возрождением на качественно новом уровне правосознания, которое способно поднять правовую культуру до небывалых высот.

Духовно верное правосознание дано в зачатке каждому человеку за исключением душевнобольных. Развиваясь, оно превращается в один из важнейших факторов исторического процесса.

Жизненность и прочность любого государства зависит от духовного здоровья и силы народного правосознания.

Правосознание способствует приобретению значения правовой нормы, а, следовательно, и ее жизненной эффективности. Через правосознание правовая сила получает свою санкцию, свое освещение и теряет свой одиозный характер. Иначе говоря, правосознание есть тот благородный источник, в котором перерождаются и бесправная сила и бессильное право: право становится благородной силой, а сила становится силой правоты.

Правосознание жизненно необходимо праву. Если право устанавливает внешний порядок деятельности людей, то правосознание помогает внутреннему признанию его. Иначе говоря, для того, чтобы получать все выгоды современной демократии, необходимо иметь адекватное ей правовое сознание.

Право как система социальных норм регулирующих поведение людей носит абстрактно - отвлеченный характер, не может предусмотреть все многообразие жизненных ситуаций. В этом случае общественные отношения регулируют правосознание, с привлечением 3-х его основополагающих аксиом.

Правосознание важно и как средство обновления права. Первая глава нашего исследования была посвящена дуализму положительного и естественного права, в основе которого лежит борьба за справедливое право. Оптимально разрешить эту проблему может только развитое правосознание. Ильин говорил, что «... новый мир должен создать новое правосознание, покоящееся на любви к духу и на воле к безусловному благу».

Из вышесказанного следует, что только развитое правосознание способно определить границы подлинной духовной автономии индивида, которая одновременно и не посягала бы на прерогативы государственной власти, а была важной составляющей процесса поиска оптимальной правовой системы.

3. Философско-правовой морализм русского революционного народничества

Изучая русскую философско-правовую и этическую традицию, вряд ли можно дать объективную оценку, ограничиваясь лишь рассмотрением трудов по вопросу соотношения права и морали на категориальном и понятийном уровнях, принадлежащих русским мыслителям только либерального направления, изучение теоретического наследия которых на сегодняшний день приобрело особую актуальность в отечественной философско-правовой и этической мысли. Однако, не стоит забывать о том, что и в других направлениях русской философской мысли, например в народническом позитивизме также изучались и анализировались подобные проблемы. Современные исследователи, например Г.Ч. Синченко, отмечают, что исконные теоретические проблемы права в русской философии обсуждались в общем контексте с нравственными и религиозными началами жизни.

Необходимо отметить, что в 70-е годы XIX века в рамках теоретических построений, авторами которых были виднейшие представители революционного народничества, такие как, например М.А. Бакунин, П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский и др., идея философского осмысления вопросов права и государства, справедливости и свободы в этическом контексте начала активно проникать в русскую философскую традицию. Можно сказать, что народники привнесли некую особую нравственно-критическую традицию в осмысление государства и права, которая отражала социально-нравственную сторону развития русской философской мысли в целом.

Народническое понимание права как социального явления, как особого начала в регуляции общественной жизни базировалось на субъективном осмыслении внутреннего потенциала человека, стремящегося к прогрессу и нравственному развитию. Основой критики идеи торжества права как универсального начала социального бытия выступало представление о праве как о навязанной доктрине поведения состоятельным меньшинством в своих корыстных интересах. На этой основе формировались этические основания критики народниками права и государства, однако встаёт вопрос, приводила ли эта критика к полному отрицанию государственно-правовых начал (М.А. Бакунин), или давала возможность понимания возможного постепенного отождествления права и морали с последующим доминированием последней с целью построения нового справедливого солидарного общества (П.Л. Лавров).

Как же мыслители народнического направления определяли понятие права? Здесь необходимо обратится к творчеству П.Л. Лаврова известнейшего представителя русской позитивистской мысли, в трудах которого был сформулирован свой особый подход к поставленной проблеме. Необходимо будет определить, как рассматривалось мыслителем соотношение категорий права и справедливости в рамках его теории этического антропоцентризма.

П.Л. Лавров критикует существующие на тот период времени понятия права, он считает, что в целом, право как система норм выступает как техническое, нормативно-рекомендательное обеспечение выполнения идеи справедливости и возможности физического и духовного развития каждого, но зачастую оно напротив функционирует для угнетения большинства во имя интересов меньшинства. Мыслитель, используя критическую методологию, пытается выявить соотношение понятий справедливости, права и возможного торжества солидарности в обществе, наталкивается на целый ряд серьезных противоречий. Критическая мысль для П.Л. Лаврова это особое проявления рационального творчества личности. «критическое мышление в отличие от догматического и от скептического, ставит себе задачею разделить весь комплекс приобретений и продуктов мысли на классы и области, в которых мысль в различной степени утверждает, отрицает и сомневается, на основании строго разбора причин, для этого существующих как в самих условиях нашего мышления, так и в приложении этих условий к различным приобретениям и продуктам этого мышления». Отсюда очевидны и справедливы обязательные требования к определенному интеллектуальному и духовно-нравственному уровню развития исследователя. Право как идея для П.Л. Лаврова не норма, не структура определённого социального действия, это в первую очередь право на критику, на поиск истины и справедливости, руководствуясь субъективным пониманием этих категорий.

Мыслитель связывает понятие права с понятиями справедливости и достоинства личности, а также в критическом осмыслении Он писал: «Прежде всего о праве. Или прогресса нет, или он есть воплощение в общественные формы сознания лжи и несправедливости. Я сознаю истину и справедливость в иных формах, чем те, которые налицо, указываю на ложь и несправедливость в том, что есть, и хочу бороться против этой сознанной лжи и несправедливости. Где право, отрицающее мое право на это? В живых личностях? Но пусть они докажут мне, что я ошибся; пусть спорят со мной; пусть борются со мной; это их право; я его не отрицаю; но и я имею право им доказывать, что они ошибаются, имею право с ними спорить и бороться».

Отсюда следует, что право по Лаврову может существовать как торжество личной борьбы личности за справедливость, нравственность и достоинство, это присуще естеству человека, но не как само воплощение той же справедливости. Это подчёркивали некоторые исследователи его теории прогресса. Право это есть возможность критики и последующего развития мысли на этой основе, вот каково должно быть главное его не нормативно-формальное а концептуальное содержание.

Далее, стоит отметить, что в целом понятие справедливости в учении П.Л. Лаврова также основывается на понимании человеческого достоинства как торжества индивидуального рационального сознательного начала. Достоинство личности Лавров понимает как некое «идеальное Я», которое создаётся человеческим сознанием, наряду с образом своего действительного «Я»: «Фантазия создает перед человеком вне его «действительного Я» другое, идеальное «Я», которое остается относительно постоянным при беспрестанном изменении чувств, желаний и душевных состояний человека. Это идеальное Я - личное достоинство человека». Источник чувства справедливости Лавров видит в способности человеческого сознания к творчеству, которое: «расширяет личный идеал достоинства по мере расширения человеческих отношений». С течением исторического времени происходит, рост достоинства личности, стремление получить больше пользы для себя, которое, в конечном счёте ведёт к осознанию необходимости справедливых взаимоотношений .

Далее мыслитель продолжает, что ни в обществе, ни в истории нет начала, отменяющего право на критику существующих предписаний, если они противоречат внутреннему убеждению личности. Это право понимается как право естественное, продукт индивидуальной деятельности личности однако подробной характеристики П.Л.Лавров данному понятию не даёт. Он вопрошает о том где существует право: «.В целом обществе? Но это абстракт, который, как абстракт, против меня, существа реального, не имеет ровно никакого права; а в своем реальном содержании распадается на личности, имеющие не более права, как и я. В истории? Но все реальное содержание истории заключается опять-таки в деятельности личностей. Из них одни умерли, и против меня, живого, мертвецы никакого права не имеют; другие живы и имеют права столько же, как и я».

И далее философ-позитивист заключает: «.Итак, права бороться за истину и справедливость никто отнять у меня не может, если я сам не отниму его у себя во имя вреда, который может выйти из моей деятельности; во имя недоверия к моему личному разуму ввиду исторического разума общества; во имя моего бессилия ввиду громадных сил организованного общества». Какая может быть опасность от того, что личность укажет обществу на ложь и несправедливость в его формах и будет стремиться воплотить в жизнь истину и справедливость? Если личность будет говорить и меня не послушают, если её действия будут безуспешны, то пострадает по мысли П.Л. Лаврова только она. Если личность послушают и общество «.устроится с большею истиною и справедливостью, то это будет не вред, а наивысшая польза».

П.Л. Лавров не наделяет и не предписывает содержанию правовых норм императивного предназначения, он лишь пытается соизмерить возможное существование права и с возможно глубоким нравственным убеждением личности, которое для мыслителя носит, безусловно, императивный характер. Мораль не просто должна быть ведущим началом в регуляции общественного поведения, она более эффективно реагирует на изменения в обществе, так как не имеет писаной, фиксированной формы.

Необходимо отметить, что Лавров не отрицал положительную роль права и закона в общественном развитии, однако и отмечал проблемы в рассмотрении закона как наиболее эффективного социального регулятора. Он говорил: «.закон сделался преобладающим началом, и по праву началом прогрессивным. Он обеспечил жизнь слабого от произвола сильного. Он, закрепив договоры, дал общине возможность свободного и широкого экономического развития. Он был одним из могущественнейших орудий для воспитания в людях понятия об их нравственной равноправности, о человеческом достоинстве вне всяких случайных обстоятельств происхождения, имущества и т. п. Но и закон не всегда был и есть элемент прогрессивный». Возникает вопрос, почему закон не всегда является прогрессивным элементом для общественного прогресса.

П.Л. Лавров отмечает, что в любом законе есть «наклонность к застою», которая неизбежно развивается с усилением в обществе так называемого «формального элемента закона», он полагал, что в первую очередь «закон есть всегда буква; жизнь общественная в своем непрерывном органическом развитии неизбежно разрастается в категории несравненно более разнообразные, чем мог предвидеть законодатель, и перерастает быстро условия, при которых законодатель, даже самый добросовестный, написал свою формулу. Тот, кто захочет во что бы то ни стало втискивать все разнообразие жизни в установленные формулы кодекса, будет не прогрессивным деятелем». На этой основе критика закона становится трудно осуществимой и он теряет значение для дальнейшего общественного развития. Эволюция критической мысли, у личности происходит от чувств к разуму: при недопущении критики мысль формирует догматический элемент, мешающий нравственному прогрессу личности.

Право, закреплённое и предписанное к исполнению, если оно не отвечает убеждению личности может быть пересмотрено, или даже отвергнуто. Поэтому результат торжества нравственного убеждения может быть признан как некий особенный феномен естественно-правового бытия: «Нравственно лишь действие, согласное с убеждением; развивающим элементом в личности можно считать лишь действия, совершаемые согласно убеждению; но договор может требовать от меня действий, которые были согласны с моим убеждением, когда я подписывал договор, и стали не согласны, когда приходится его исполнить».

Нужно отметить, что у П.Л. Лаврова, несмотря на его, изначально позитивистскую философскую позицию было свое особое понимание проблемы договора, как начала государственно-правовых отношений.

Рассматривая договор как воплощение предписанного нормативного права, существующего в обществе, Лавров полагает, что договор является прогрессивным началом лишь в том случае, когда он «ограждает слабейшего от произвольного изменения ценности со стороны сильнейшего». Когда более умный, более знающий, более богатый человек заключает договор с менее умными, менее знающими, менее богатыми, то нравственная обязательность договора должна лечь всею своею тяжестью на первого». Простые люди могли не понять, принятых условий договора, могли не иметь возможности от них уклониться. Поэтому каждое подобное обстоятельство, «.уничтожая справедливость договора, подрывает и его нравственную силу. Исполнение его может быть важно в глазах общества для поддержания общественного порядка, государственного закона, священного обычая, но никак не справедливости».

Если «.договор выходит из пределов условий прогрессивного развития - именно из условий справедливости, - когда он требует от обеих договаривающихся сторон или от одной из них таких услуг, которые не подлежат вовсе оценке или невознаградимы никакою ценностью» - то в этом случае, по мысли П.Л. Лаврова наступают самые тяжёлые последствия права предписанного в содержании любого договора. Другими словами, это лишает человека свободы выбора. В.В. Богатов отмечал, что у П.Л. Лаврова: «Требование свободы личности (через осознание) есть требование свободы от фатального, предопределенного действия среды на личность». Понятие о законах функционирования общества позволяет личности соотнести степень справедливости общественных порядков, в которых эта личность живет и действует, с идеальным образом. И однажды поняв несправедливость общественного устройства, личность может считать себя свободной восстать против кажущегося ей социального зла.

П.Л. Лавров заключает, что весь нравственный и юридический смысл договора заключён в обязанности человека выполнить условие, обдуманно на себя принятое, закреплённое в договоре. Но государственный договор, считает философ, заключают как бы одни лица, а его действия распространяется и на других. Честность требует исполнения договора, содержание и условия такого договора критически мыслящая личность должна обязательно выполнить, но такой поступок будет лицемерный и лживый. В этом случае «Заключение договора одним лицом от имени других, вовсе не имеющих понятия о заключаемом договоре, но тем не менее обязанных исполнять его, нарушает самые элементарные требования справедливости, следовательно, противоречит понятию о прогрессе».

Мыслитель пытается разрешить проблему действенности и легитимности государственного договора во временном и пространственном контексте, обозначая приоритетное начало нравственного развития личности и ставя моральное предписание для социального действия выше правового начала. Он вопрошает: «Насколько можно признать справедливым контракт, заключенный одним поколением и обязывающий ряд последующих поколений до тех пор, пока им не вздумается разорвать этот контракт насильственно или валить его кровью?». Договор как и закон содержит в себе в первую очередь формальную сторону. Цель и содержание договора менее зависит от «внутреннего убеждения договаривающихся, а более от разных пунктов закона в отношении, например, сроков подачи бумаг, числа и свойства свидетелей, слова, написанного так или иначе, и т.п.». По этому П.Л. Лавров утверждает, что даже «самый законный договор может быть в сущности самым бесчестным делом, как самое честное условие может быть незаконно». Закон становится прогрессивным элементом и нравственною силою лишь тогда, содержит в себе два особых положения, раскрывающих его содержательную сторону.

Первое положение, по мнению философа, гласит, что всякий договор, требующий услуги, которая предполагает искренность, точно так же как всякий договор, связывающий волю человека на жизнь или на значительный период времени, сам по себе преступен.

Во втором случае можно отметить, что договор, даже заключаемый относительно услуг, допускающих оценку, справедлив лишь тогда, «когда договаривающиеся стороны одинаково поставлены в отношении понимания договора и возможности не заключать его». Следовательно, законодательство, чтобы быть нравственным, должно запрещать все безусловные договоры (то есть договор без возможности его расторжения) а во всех иных случаях должно обеспечивать договаривающимся возможность заявить свою искренность пред самым исполнением договора или уклониться от его исполнения.

Отсюда П.Л. Лавров, делает вывод, что начало справедливости в таких договорах, полностью отсутствует, они предполагают лишь одно: существование сильной организации или большинства лиц, для которых договор выгоден. Торжество нравственного начала и индивидуального развития личности в этом случае невозможно. Таким философ видит торжество государства, детерминированного правом, который выразился в его антиутопии «государства знающего», как особой системы самосохраняющего начала, и не признающую индивидуальную мораль личности, естественное право на критику, а лишь жёстко предписывающую свои нормы поведения. Это отмечал в своих работах отечественный исследователь В.Г. Графский.

Стоит определить, в чём основное содержание принципа справедливости в антропологической этике П.Л. Лаврова. Прежде всего, он определяет справедливость как осознание человеком своего равноправия в различной деятельности с другими людьми, осознание достоинства других личностей, рожденное состраданием в рамках нравственной деятельности. Он пишет: «Отчеканенная формула справедливости гласит: «Каждому по его заслугам, каждому по его достоинству».

1.необходимость оценки чужого достоинства, или самоценности личности, другого «Я». Для этого необходимо знание людей, истории, национальных особенностей, что достигается в результате направленной интенции на другую личность, другое «Я»;

2.оценка чужого достоинства связана с убеждениями личности: осознания равноценности моего и другого «Я». П.Л. Лавров утверждает:

«Чужое достоинство, это мое достоинство». Человек обязан жертвовать ради другого человека случайными выгодами, низменными благами, даже в случае жизненной необходимости: «.все, что я признал равноправным со мной, должно быть для меня святыней, которую я должен уважать, или святыню собственного защиту чужого достоинства, Как для последнего я обязан жертвовать случайными выгодами низменными благами, даже в случае нужды жизнью, так и в защиту чужого достоинства вошедшего в мое убеждение, я должен бросаться на борьбу, чтобы из этого не вышло»;

3.после того, как личность осознала для себя справедливость, как необходимый элемент своего существования, она не должна делать какие- либо послабления для себя, или отступления. П.Л. Лавров утверждает: «Немножко справедливым быть нельзя, как можно быть более или менее знающим, твёрдым в своих мнениях, страстным . Кто несколько отступает от справедливости в своих чувствах и действиях, тот совершенно несправедлив».

В тоже время осознание справедливости есть продукт не только разумной деятельности человека, он связано в представлении П.Л. Лаврова в изначальной потребности личности в наслаждении. Однако, эта потребность не просто увязывается с вопросом о том, что есть истинное наслаждение, оно также дает размышления о его формах существования.

П.Л. Лавров заключает, что каждая личность, не знающая о справедливости, о праве, о юридическом начале, стремится наслаждаться на счет всего окружающего. Следствием этого является «усвоение всего, что доступно силам личности; и не только мгновенное усвоение того, что служит или может служить к наслаждению, но стремление удержать в своем исключительном владении подобные предметы истекает из того же начала. Это стремление усвоить и удержать усвоенное есть источник собственности, которая, следовательно, как видели, не заключает в себе ничего относящегося к юридическому началу, к вопросу о справедливости. Но из этого же источника усвоения вещи в личности, не признающей чужого исключительного права собственности, выходит воровство.».

Говоря о других представителях народнической традиции нужно сказать о том, что другой видный представитель революционного народничества М.А. Бакунин основывал свои взгляды на том, что существует изначальное право любого человека на торжество личной свободы. Это свобода не просто выбора, а некого духовного творчества, в том числе творчество обычаев и норм поведения. Поэтому категория свободы занимает ведущее место в его этических и философско-правовых исканиях. Все же юридические законы представляются как внешне навязанные, игнорирующие естественные для человека законы, порабощающие человека. Однако исчерпывающей формулировки этического закона свободы М.А. Бакунин не формулирует.

Свобода отдельных личностей выступает при этом как некий априорный принцип, определенным образом сочетаемый в концепции мыслителя с принципом равенства, справедливости, солидарности, а также некоторыми другими принципами и требованиями программы анархизма, важнейшим среди них стало в конечном итоге требование разрушения государства, и писаных позитивных законов. Такие законы представляются несовместимыми с равенством и свободой людей и общностей.

В.Г. Графский отмечал, что в трудах М.А. Бакунина отсутствует сколько-нибудь развернутый анализ объективных условий, необходимых для утверждения свободы. Свобода, как и благоденствие, писал М.А. Бакунин, может осуществляться в социальной среде лишь с учетом неизменных естественных законов, управляющих этой средой. Свобода индивида, по определению М.А. Бакунина, есть не что иное, как «отражение его человечности или его человеческого права в сознании всех свободных людей, его братьев, его равных».

Со всей определенностью идеолог русского анархизма указывал также на тесную взаимосвязь реальной свободы с реальной возможностью удовлетворять материальные и духовные потребности. Кроме того, подчёркивается взаимозависимость свободы индивидуальной и свободы коллективной. «Коллективная свобода и благосостояние реальны лишь тогда, - утверждал М.А. Бакунин, - когда они представляют собою сумму индивидуальных свобод». Необходимо увидеть то стремление которое желает выразить мыслитель, а именно: признать свободу главной ценностью, которую может сдержать лишь невозможность коллективного преумножения.

Сопоставляя индивидуальную и коллективную свободу, М.А. Бакунин видел в достижении реальной свободы для каждого подлинную цель истории, а в уважении человеческого достоинства личности выражается высший нравственный закон. Государство закрепляет за собой «право силы» - «победоносную аргументацию ружья с наведенным курком», так Бакунин раскрывает сущность государственно-правового принуждения. И все же это всесильное государство не может обойтись в своей деятельности без моральной санкции (одобрения) подданных, т. е. народных масс. Поэтому массы, даже если они «укрощены силой государства», тем не менее, должны еще затем быть приведены «к моральному признанию его (государства) права».

Еще один деятель народнического направления в философии и социологии Н.К. Михайловский утверждал, что личность имеет право свободного выбора линии собственного поведения и деятельности, а значит, имеет собственную моральную позицию и может самостоятельно оценивать самостоятельные явления. Однако личность имеет сильную тягу к подражанию. Неумолимая тяга людей к коллективному подражанию возникает у них в особой социальной ситуации: при подавлении их индивидуальности и неизбежного в этих условиях появления «героя», увлекающего остальных любым действием - преступным или милосердным, нравственным или имморальным.

Правовые нормы, закреплённые государством, предписывает человеку образец поведения, не давая разъяснения его необходимости, заставляя подражать и не делать свой моральный выбор. Герой, у Михайловского, это личность, присваивающее себе право на образец подражания на торжество своей индивидуальности, без оглядки на существующие правовые нормы, и подражание в итоге может приобретать самые крайние формы, поскольку всецело опираются на моральный выбор героя. Например, явление самоубийства, которое, по мнению Н.К. Михайловского: «благодаря своему резкому и мрачному характеру несколько более изучено с интересующей нас стороны. Разумею самоубийство. Здесь значение примера и подражания не подлежит никакому сомнению». Однако это тоже борьба за сохранение индивидуальности, которая выражается в стремлении к свободе, к личной неприкосновенности, к равноправности, к солидарности, к взаимопомощи. Человек присваивает себе право этой борьбы, психологически противопоставляя возможность подражать самому с возможностью быть образцом для подражания.

Необходимо отметить, что для идеологов народничества было характерно противопоставление традиционного представления о праве и возможности нравственного развития, поиска истинной справедливости и свободы морального выбора личности. Причём критически мыслящая личность сама выбирает путь морального творчества, поэтому мораль - это главный социальный регулятор, критически осмысленный и точный. Однако из вышеизложенного также следует, такая недооценка права, в императивном смысле более значимого для жизни общества приводит отнюдь не к моральному прогрессу, а постепенной трансформации самого понятия о нравственности, а в дальнейшем к правовому нигилизму и имморализму.

Таким образом, можно заключить, что в целом, в русской философии к концу XIX века сложилась особая традиция рассмотрения проблемы соотношения права и морали. У представителей как либерально-правового, так и народнического направления этические категории выступали как определяющее начало к осмыслению совершенствования идеи права. Однако, применяя сходные категории, их осмысление и значение было различным. Представители народнической философии, пытались показать приоритет индивидуального морального творчества, на основе критики существующего нормативного содержания права, тем самым, недооценивая конструктивное значение последнего. Представители философско-правового направления, считали, что личность должна решать грандиозную задачу поиска, раскрытия в себе и дальнейшее осуществление нравственного закона, а затем воплощения его в жизни общества.

правосознание морализм народничество

Литература

1. В.Г. Кузнецов и др.: Философия. - М.: ИНФРА-М, 2004

. Жоль К.К.: Введение в философию, или Пропедевтика к философии (философия для любознательных). - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2014

. Жоль К.К.: Введение в философию. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004

. Нерсесянц В.С.: Философия права. - М.: НОРМА, 2004

. Смазнова О.Ф.: Право и время. - Великий Новгород: НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2004

. Мелешко Е.Д.: Идея синтеза морали и права в теории федерализма А.С. Ященко. - Тула: ТГПУ им. Л.Н. Толстого, 2013

. Нерсесянц В.С.: Философия права. - М.: НОРМА, 2003

. Нерсесянц В.С.: Философия права. - М.: НОРМА, 2003

. СПбГУ, Философский фак-т; Отв. ред.: А.Ф. Замалеев, Ю.Н. Солонин: Философия в Санкт-Петербурге (1703-2003). - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2013

. Алексеев С.С.: Восхождение к праву. Поиски и решения. - М.: НОРМА, 2012

. За ред. О.Г. Данільяна; Рец.: В.В. Шкода, О.В. Петришин: Фiлософiя права. - Київ: Юрiнком Iнтер, 2012

. Лейст О.Э.: Сущность права.