крепленное в нормативных правовых актах и используемое в юридической практике как нормативное предписание, выражающееся в провозглашении существующим обстоятельства, в действительности не имеющего места, и несуществующим в действительности произошедшего события, посредством которого заведомо ложное положение, ставшее общеобязательным, условно признается истиной, возможность опровержения которой, как правило, не имеет никакого юридического значения.
Юридическая фикция представляет собой правовую категорию, использование которой в законодательной и правоприменительной практике осуществляется уже на протяжении многих веков. Анализируя действующие российское законодательство, можно обнаружить множество примеров использования правовых фикций. Некоторые базовые положения основ современного законодательства берут начало от фиктивных предположений, например: если не будет доказано противное, каждый считается честным; если не доказан злой умысел, всегда предполагается добросовестность и др. Используя фикцию, законодатель экономит правовой материал, распространяя один и тот же правовой режим на несколько правовых явлений. Можно согласиться с тем, что юридические фикции сходны с такой математической категорией, как мнимые величины - не существующие в действительности, но позволяющие решать самые разнообразные прикладные и теоретические задачи.
Исследование проблемы правовых фикций осуществлялось до недавнего времени, в основном, исследователями цивильного права, которые рассматривали фикцию как прием юридической техники. Современные авторы рассматривают фикцию как нормативное предписание, кроме того, в настоящее время исследование правовых фикций осуществляется не только теоретиками-цивилистами, но и исследователями других отраслей права, в том числе, в рамках уголовного права.
Таким образом, фикция в праве - это придуманный еще древними римлянами способ сделать невозможное или несуществующее возможным и доказанным. Для создания фикции какой-либо факт или явление, существование которого невозможно подтвердить или доказать объективно, признавался существующим. И это либо порождало определенные правовые последствия, либо становилось одним из этапов системы доказываний каких-либо категорий более высокого уровня. Фикция - это выдумка, получившая узаконенное право на жизнь. Если фикция признавалась, то ее оспаривание с любых позиций становилось невозможным. Фикция - это ложь, признанная истиной ради чего-то или кого-то. В этом аспекте фикция сродни аксиоме или презумпции, то есть логической формуле, не требующей дополнительного доказательства.
2. Появление юридической фикции в законодательстве
Категория «предположений» в праве имеет давнюю историю, берущую начало со времен образования первого права. Взгляды исследователей в разные эпохи на институт фикции, их допустимость, недопустимость в праве постоянно изменялись и складывались в систему веками. Мы полагаем, что данный факт был во многом связан с самой природой этих явлений, ведь фикция - в буквальном переводе с латинского (fictio) - означает вымысел, нечто несуществующее, нереальное.
Правовая фикция имеет многовековую историю. Данный институт известен со времен Аристотеля, а широкую известность он приобрел во времена римского права. Основным назначением преторских фикций в римском праве являлось, прежде всего, восполнение пробелов в неурегулированных законом общественных отношениях. Институт правовой фикции, бесспорно, является оправданным и по сегодняшний день.
Основоположником изучения фикции как явления является Аристотель, с трудами которого связано истолкование понятий «закон» и «фикция». Всем известен древнейший парадокс «Лжец» (парадокс Эвбулида). Согласно данному парадоксу, простейшей формой выражения парадокса «Лжец» является предложение: «Это предложение ложно». Аристотель выразил убеждение, что разрешение противоречий типа того противоречия, которое содержится в парадоксе Эвбулида, может быть найдено. Он называл данный парадокс «софизмом» и указывал, что следует проводить различие между теми высказываниями, где говорится, что нечто есть что-то такое вообще, и теми, где говорится, что нечто есть что-то такое в каком-то одном отношении. «Поскольку относительно лжеца «нелегко заметить, прилагается ли «вообще» к (выражению) «говорить правду» или (к выражению) «говорить неправду», (раскрыть софизм) кажется трудным. Однако, - замечает Аристотель, - ничто не помешает, чтобы один и тот же вообще говорил неправду, а в каком-то отношении и чем - то - говорил правду или чтобы в чем-то он был правдив, а вообще-то неправдив».
В период дифференциации форм научного знания фикция покидает философскую почву и начинает этап собственного правового осмысления. Исконно фикции получили широкое распространение в древнем римском праве; как отмечают многие исследователи данного вопроса, это было связано с формализмом римского квиритского права. Типичным примером фикции в древнем римском праве является, как отмечает М.Н. Марченко, ситуация, когда иностранец «по вымыслу» признавался римским гражданином, если выступал истцом или ответчиком по иску, установленному для римских граждан (признавался «по вымыслу», т. к. иностранцы были ограниченны в праводееспособности и не имели тех прав, что римляне). Также одной из причин появления фикций в древнем римском праве является так называемый лигисакционный судебный процесс, базировавшийся на законах XII таблиц. Последний, несмотря на его постоянное совершенствование римскими юристами, обогащение правом других народов (например, правом Древней Греции), имел постоянные отставания от потребностей развивающегося гражданского общества, в связи с чем препятствовал его стремительному развитию и совершенствованию.
Для преодоления существовавшего формализма и догматизма судебные магистраты стали выдавать формулу для ведения дел в суде, так называемый подготовительный процесс. Данная формула представляла собой «приказ претора судье вынести решение, приняв во внимание указанные принципы, и наделяла судью необходимыми полномочиями по данному делу».
Особое место среди формул занимали формулы-фикции, которые давали судье указание присоединить к существующему несуществующий факт и разрешить дело по образцу другого случая. Как отмечает П.М. Резиньков, использование фикций было вынужденным приемом в силу невозможности отказаться от формализма старых законов. Учитывая, что преторские фикции в основном использовались в рамках судебного процесса, их с определенной условностью можно считать процессуальными. На деле получалось так, что с помощью издаваемых римским претором формул существовавшее ранее право применялось с новыми потребностями скоропостижно развивающегося гражданского общества. Как правильно отметил А. Диденко, применение преторских фикций было связано с несовершенством юридического мышления, по мере развития которого они неминуемо теряли свое значение.
Со временем процессуальные фикции исчезли из римского права и правоприменения, на смену им пришли фикции, содержащиеся в нормах материального права, ярким примером, может служить случай с попаданием воина в плен и его возращением домой, приводимый ранее.
С приходом XIX века к юридической фикции вновь было направлено пристальное внимание правоведов. Иеринг, исследуя римское право, писал, что «по законному предписанию при известных обстоятельствах факт, который в действительности не наступил, принимается за наступивший для того, чтобы к случаю, в котором имеет место фикция, получило применение то юридическое последствие, которое законы собственно и определили только на случай, когда вымышленное событие имело место…принятие не случившегося или не имеющегося в наличии за наличное, чтобы без вреда для юридической подследственности применять старое право к новым отношениям…». Фикция есть юридическое принятие факта (положительного или отрицательного) в противоречии с действительностью с целью создать искусственным путем историческое или догматическое основание для известных юридических правил, которые требуются с точки зрения справедливости или пользы, но не могут быть обоснованы средствами доселе действующего права.
Суть фикции - в применении известного юридического качества для данного фактического состава, лишенного этой квалификации. Сущность фикций вообще и юридических в частности состоит в уподоблении или, вернее в приравнивании того, что фактически существует, к тому, чего в действительности нет в данном случае, но что бывает и юридически нормировано уже ранее.
В отечественном праве первым из ученых юристов фикция в праве была предметно изучена профессором Казанского университета Д.И. Мейером в середине XIX века. Д.И. Мейером была написана монография «О юридических вымысле и предположениях, о скрытых и притворных действиях», вышедшая в Казани в 1895 году и явившаяся фундаментальной базой для последующего исследования фикций и презумпций. Прямого указания на фикцию данная монография не содержит, здесь фикция подменяется понятием «вымысел права» и определяется как «вымышленное существование факта, о котором известно, что он вовсе не существует, или существует в другом виде» [11]. В своей монографии Д.И. Мейер рассматривал вымысел как своеобразное средство преодоления формализма римской юриспруденции, он писал: «Практическая сила вымысла предполагала формализм как условие своей жизни, но юристы рушили его, и он отслужил его службу… и вымысел оказался совершенно лишним приемом в праве». При этом следует отметить, что Д.И. Мейер категорически отстаивал мнение о невозможности использования вымысла в «любом юридическом быту», о ненужности и даже вредности его в русском праве.
Итак, назначение фикции, по мнению исследователей римского права, выражается в приравнивании одного факта к другому с целью применения к новым отношениям старого права, это, прежде всего, связано с характером римлян изменять, не отменяя, то есть строить новое, не разрушая старое. В этом отношении они были правы, так как анализировали римское право не по мере его развития, а весь массив сразу, рассматривали фикции только с точки зрения их принадлежности одной правовой системе, одной территории, одному виду государственного и общественного устройства. При этом, следует отметить, что данное понимание фикции, по их мнению, допустимо только в отношении исторических фикций (например, фикции права магистратов, которые изначально в законе XII таблиц заложены не были и образовались в результате правоприменения уполномоченных лиц и слияния права эдилов и преторского права), но не допустимо в отношении фикций, заложенных в право изначально (например, признание воина рабом, признание гражданина умершим и т. д.), потому что относительно данных фикций нельзя сказать, что они своей целью имеют применение старого права к новым отношениям, потому что они сами есть право.
Одной из наиболее известных работ зарубежных исследователей XIX века следует считать специальное монографическое исследование, посвящённое юридическим фикциям, проведенное немецким профессором Демелиусом. Он был ярым противником использования фикций в праве, чем до того сильно злоупотребляли немецкие юристы. Демелиус считал, что самая сущность судебной фикции состоит в том, чтобы безнаказанно насиловать истину. Из изложенного мы можем увидеть, что предназначение фикции в римском праве сводилось к тому, чтобы с ее помощью преодолеть формализм и консерватизм римского права. На данной почве складывается мнение о фикции, как о некоем переходном явлении (методе), от которого следовало избавиться, как только римское право достигнет соответствующего уровня развития. В послереволюционное время в отечественном праве проблеме юридической фикции почти не уделялось внимания ученых-правоведов того времени.
Упоминание советских исследователей о фикции можно было встретить лишь при рассмотрении последними каких-либо других правовых явлений, например, презумпций. Фикция не вписывалась в юридические технологии советского времени, хотя при этом следует отметить, что когда иные средства были исчерпаны, то фикции все же применялись в советском законодательстве. Более того, следует также отметить, что первый действовавший в советском союзе УПК РСФСР 1923 года, созданный для поддержания существовавшей тоталитарной системы, которая, как известно, формально признавала, но на деле полностью игнорировала и отрицала права человека, не исключением являлись права человека и в уголовном судопроизводстве.
Законы 1934-1937 годов сделали УПК РСФСР 1923 года своеобразной фикцией в том плане, что с существовавшей системой народных судов были введены так называемые «особые совещания», «двойки», «тройки»; последние при осуществлении своей деятельности сводили на ноль процессуальные права советского гражданина, предусмотренные уголовно-процессуальным кодексом, тем самым существовавшая система правосудия была превращена на деле в квазиправосудие.
Плохая изученность фикций в советский и постсоветский период привела к крайне узким трактовкам данного правового явления. Учеными-правоведами того времени рассматривались лишь узкие трактовки правовой фикции в зависимости от отраслевой специфики.
Первое послереволюционное предметное исследование института правовой фикции связано с именем В.И. Каминской. По мнению В.И. Каминской, используя фикцию, условно принимается за истину положение, на самом деле заведомо истинным не являющиеся, с целью придать ему такой правовой характер, какой оно должно было бы иметь, если бы оно было истинным. По мнению В. К. Бабаева необходимо рассматривать вопрос о правовых фикциях в двух аспектах: с точки зрения их содержания и как «применяемый в праве технико-юридический прием, которым несуществующее положение (отношение) объявлялось существующим и приобретало обязательный характер в силу закрепления его в правовой норме. А.М. Нашиц считала, что сущность приема фикции заключается в искусственном уподоблении или приравнивании друг к другу таких вещей, которые в действительности различны.
Теоретики процессуального права В.М. Горшенев и А.П. Заец рассматривали правовую фикцию как «закрепленное в правовых актах и используемое в юридической практике нормативное предписание в виде специфического способа (приема), выражающегося в провозглашении существующим факта или обстоятельства, в действительности не имеющих места».
З.М. Черниловский, исследуя фикции в праве как технико-юридический прием, писал, что «суть юридической фикции, как бы ее не интерпретировали, в том, чтобы через очевидную «неправду» защитить те частные и общественные интересы, без удовлетворения которых ставится под вопрос существование той или иной системы институтов или одного из них».
На основании изложенного, можно согласиться с Марохиным Е.Ю., который в истории возникновения и развития взглядов на юридическую фикцию в правовой науке выделял так называемые периоды принятия и активного использования в праве юридической фикции (римское право, конец XIX века) и периоды, отрицающие возможность использования в праве фиктивных категорий (середина XIX века, советский период российского права).
Появление фикции в праве связано со стремлением государства тем или иным способом урегулировать постоянно изменяющиеся общественные отношения. Стремление законодателя придать общественным отношениям определенную степень урегулированности имеет объективный характер, сам способ, с помощью которого достигается урегулированность, является фиктивным, так как закрепляет несуществующее положение в законе. Объяснить существование фикций в праве можно исходя из соотношения содержания и формы права, из внутренних особенностей права как регулятора общественных отношений, в частности, несовпадение юридической формы (права) и социального содержания (общественные отношения, нуждающиеся в правовом регулировании). Именно формальная определенность способствует образованию разносторонней правовой формы и не совпадению в некоторых случаях формы с содержанием. В связи с этим нельзя согласиться с учеными-правоведами, которые полагают, что ложь юридической фикции не проникает в ее содержание, а касается лишь правовой формы.
Итак, на основе вышеизложенного, мы можем заключить:
во-первых, что фикция, есть способ существования права в неадекватной своему внутреннему содержанию форме, именно с помощью фикции право получает признак фиктивности;
во-вторых, предметом фиктивных положений могут быть только те общественные отношения, которые нуждаются в правовом регулировании;
в-третьих, с помощью правовых средств законодатель обличает в правовую форму такое положение, которое заведомо является ложным (вымышленным), например «считается несудимым», «не является преступлением» и т. д.
Таким образом, исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что в теории права бесспорным является суждение о том, что генезисом фикции является стремление тем или иным способом урегулировать общественное отношение, находящееся в ситуации невосполнимой неизвестности. Способ, с помощью которого достигается урегулированность, является фиктивным, ибо закрепляет несуществующее положение существующим в действительности. Само же стремление законодателя обусловлено материальными факторами и имеет сугубо объективный характер.
3. Классификация юридических фикций
Классифицировать юридические фикции можно следующим образом:
) По отраслевой принадлежности. В этом смысле можно говорить о конституционно-правовых фикциях, административно-правовых фикциях уголовно-правовых фикциях, гражданско-правовых фикциях, семейно-правовых фикциях и т.д.
) В зависимости от принадлежности к той или иной части правовой системы:
а) фикции публично-правовые, т. г. фикции, используемые в публично-правовых отношениях (в публичном праве);
б) фикции частно-правовые, т.е. фикции, используемые в частно-правовых отношениях (в частном праве).
) По юридической силе: а) правовые фикции, содержащиеся в законах; б) правовые фикции, содержащиеся в подзаконных актах.
) По генетическим и функциональным связям: а) правовые фикции материальные, т.е. правовые фикции, используемые материальным правом; б) правовые фикции процессуальные, т.е. правовые фикции, используемые процессуальным правом.
Можно говорить о принципиальной разнице материальных и процессуальных правовых фикций в том смысле, что если первые, главным образом, отражают содержательную сторону правовых отношений, то вторые - гарантируют экономию процессуальных средств, определенным образом смягчают процессуальные формальности.
С точки зрения представлений о юридической процедуре в целом развитие таксона может идти в следующем направлении:
а) правовые фикции, используемые в правотворческой процедуре;
б) правовые фикции, используемые в правореализующей процедуре. Вторая позиция должна быть продолжена следующим образом:
а) правовые фикции, используемые в процессуальной процедуре;
б) правовые фикции, используемые в материальной процедуре.
) По характеру производимых деформаций. С этой позиции нормы-фикции выглядят объективно неравнозначно, и это определяется спецификой использования метода установления фикций, а соответственно, спецификой отражения в праве информации, представляемой социальной действительностью. В этой связи можно говорить о трех вариантах деформации:·через уподобление или приравнивание объектов; ·через утверждение несуществующего существующим;·через предварительное или последующее моделирование действительности, - что находит свое подтверждение в текстах нормативно-правовых актов в наличии трех вариантов норм-фикций:
а) правовые фикции искусственного уподобления и приравнивания понятий и обстоятельств, которые в действительности различны и даже противоположны
б) правовые фикции признания реальными несуществующих обстоятельств и отрицания существующих;
в) правовые фикции признания существующими обстоятельств и ситуаций до того, как они стали существовать на самом деле или возникли позже, чем это было в действительности.
) По способу словесного выражения в тексте нормативно-правового акта:
а) правовые фикции, имеющие внешнее словесное выражение в тексте нормативно-правового акта;
б) правовые фикции, не имеющие внешнего словесного выражения в тексте нормативно-правового акта.
) По способу закрепления (объективации) в реальной действительности:
а) правовые фикции судебные, т.е. правовые фикции, установление которых производится в судебном порядке;
б) правовые фикции внесудебные, т.е. правовые фикции, для установления которых судебный порядок не требуется. Данный критерий разрабатывался для разграничения норм-фикций, объективация которых невозможна без надлежащих процессуальных действий, с одной стороны, и норм-фикций, объективация которых происходит вне судебного производства - с другой.
) По характеру идеализации в процессе нормативного установления:
а) правовые фикции изменяющихся предметов, объявленных не изменяющимися при определенных условиях;
б) правовые фикции непрерывности изменения предмета, если изменения весьма существенны.
) В зависимости от их обусловленности теми или иными реалиями:
а) правовые фикции как устойчивые юридические конструкции (модели) разной степени сложности, обусловленные особенностями юридического познания и тенденциями развития юридической мысли в целом;
б) правовые фикции, обусловленные потребностями юридической практики.
Поскольку обстоятельствам, которые указаны в правовой фикции, придается юридическое значение и они обретают качество юридических фактов, следовательно, классификация указанных явлений может быть соотнесена в некоторой части.
) В зависимости от опосредования воли и сознания человека (условно-волевой, или предположительно-волевой, критерий):
а) правовые фикции, опосредующие события;
б) правовые фикции, опосредующие действия.
) В зависимости от опосредования волевой направленности деяний:
а) правовые фикции, опосредующие правомерные действия;
б) правовые фикции, опосредующие противоправные действия.
Помимо указанных вариантов правовые фикции можно распределить на несколько видовых групп, исходя из наиболее частотных поводов для формулирования законодательной воли методом установления фикций. Группы частотного употребления в целом демонстрируют возможности норм-фикций как достаточно самостоятельной и вполне адекватной правовым потребностям связки контекста социальной реальности, позволяющей восполнить пробелы в знаниях и информации о ней и придающей, таким образом, законченный вид социально-правовому конструкту в целом. Можно представить себе следующие группы частотного употребления:·расчетные правовые фикции; правовые фикции-сроки;·правовые фикции, указывающие на порядок возложения юридической ответственности; правовые фикции, закрепляющие результаты действий (процессов);·правовые фикции, определяющие порядок осуществления действий; правовые фикции юридических конструкций, в т. ч. дефинитивные правовые фикции; статусные правовые фикции, в том числе: правовые фикции, определяющие статус субъектов правоотношений; правовые фикции, конструирующие объекты правоотношений; правовые фикции, конструирующие статус некоторой территории.
Таким образом, видно, что правовые фикции классифицируются по многим характеристикам и с разных сторон (по характеру производимых деформаций, по способу словесного выражения и т.д.). Это, конечно, говорит о высоком уровне разработанности, но, на мой взгляд, классификация правовых фикций на используемые в правотворческой и правореализующей процедурах может включать в себя ряд «мелочных» характеристик.
4. Проблема определения признаков юридической фикции
Последние два десятилетия характеризуются резким возрастанием интереса к категории юридической фикции: этому приему юридической техники посвящается большое количество научных статей, монографии, диссертационные работы. Пришло четкое осознание того, что юридическая фикция представляет собой межотраслевой объект исследований, и достижения отдельных отраслей права, отражающие как позитивные, так и негативные проявления данного феномена, должны анализироваться теорией права и критически осмысливаться. Пока этот процесс далек от завершения. В классическом понимании фикция рассматривается как прием юридической техники, с помощью которого несуществующее считается существующим и наоборот, что имеет определенное юридическое значение. Тем не менее, вопрос о понятии и признаках юридической фикции как приема юридической техники остается дискуссионным, что неудивительно, поскольку исследователи вкладывают в это понятие различный смысл. В научной литературе чаще всего называют следующие признаки юридической фикции.
. Ложность (условность). Ложь (обман), как отмечает известный психолог П. Экман, «… намеренное введение в заблуждение другого человека». Обман - широкое понятие, включающее в себя не только представление ложных информации, но и факт умолчания об истине либо замалчивание некоторых сведений. Факты искажения, безусловно, должны носить умышленный характер (речь идет о прямом либо косвенном умысле).
Вопрос о соотношении фикции и лжи прямо или косвенно затрагивался некоторыми учеными-юристами. В целом в науке можно выделить два подхода к решению проблемы ложности (условности) юридической фикции.
В основе первого подхода лежит тезис об истинности как неотъемлемом свойстве норм права. Сторонники второго подхода отрицают возможность применения к правовым нормам критериев «истина» или «ложь», поскольку правовые нормы не отражают действительность, а фиксируют должное, т.е. правовая норма рассматривается инструмент активного воздействия на реальность. Следует согласиться с Р.К. Лотфуллиным в том, что норма права так или иначе основывается на окружающей действительности, и закрепляет не только то, что должно быть, но и то, что уже есть. В тех случаях, когда законодатель устанавливает фиктивное положение, он намеренно искажает действительность, но заведомо ложные положения, получая отражение в правовых нормах, приобретают характер условной истины, поскольку нормы права общеобязательны. Потому некорректно утверждение В.И. Каминской о том, что «ложь юридической фикции, несмотря на ее очевидность, не проникает в ее содержание, она относится лишь к ее оболочке». Ложность юридической фикции заключается в ее содержании.
Считаем, что юридическая фикция характеризуется относительной ложностью. Это означает, что, как правило, в фикции заложено противоречие реальной действительности. Тем не менее, ряд фикций направлен на устранение невосполнимой неизвестности. Так, согласно п. 3 ст. 45 Гражданского кодекса Российской Федерации, «Днем смерти гражданина, объявленного умершим, считается день вступления в законную силу решения суда об объявлении его умершим». Если рассмотреть данное положение на предмет соотношения с реальностью, то следует отметить, что вряд ли данный гражданин умер именно в тот день, когда вступило в силу решение суда. С другой стороны, ничтожно малая вероятность того, что смерть произошла в указанную дату, сохраняется.
. Юридическая неопровержимость. Речь идет именно о юридической неопровержимости, так как, к примеру, можно фактически опровергнуть фикцию об одновременной смерти лиц, умерших в один и тот же день, представив суду письменные доказательства - свидетельства о смерти, но это не повлечет никаких юридических последствий. По мнению О.А. Курсовой и Р.К. Лотфуллина встречаются такие фикции, которые все же могут быть опровергнуты юридически.
Некоторые ученые предлагают говорить не о неопровержимости юридической фикции, а об ее неоспоримости. Как отмечает И.Л. Ишигилов, юридическая фикция может быть опровергнута, но не может иметь в основе какой-либо спор. Да и, собственно, оспаривать фикцию нет необходимости, ведь правотворческий орган специально применяет такой прием юридической техники. В качестве примера того, что юридическая фикция может быть опровергнута, автор приводит уже упоминавшуюся ст. 46 ГК РФ (последствия явки лица, объявленного умершим). Как утверждает И.Л. Ишигилов, в данном случае мы имеем дело с опровержением, которое не имеет в своей основе спор - это прямо предусмотрено в ГК РФ (гл. 30), который гласит, что данное дело рассматривается в порядке особого производства, а не искового, которое предполагает существование спорных правоотношений [10, с. 5-9]. Речь идет о презумпции, а не о фикции. Спора о праве в данной ситуации действительно нет - в порядке особого производства устанавливается факт, имеющий юридическое значение - то, что данное лицо живо.
. Универсальность. Этот признак означает, что юридические фикции распространены во всех отраслях права, во всех правовых системах современности и их бытие не ограничено историческими рамками. Как справедливо отмечают И.Л. Ишигилов и Р.К. Лотфуллин, этот признак не является специфическим для юридической фикции. То же самое можно сказать и о других средствах юридической техники - о принципах права, презумпциях, аксиомах и т.д.
. Способность юридических фикций вызывать друг друга. Этот признак свойственен далеко не всем юридическим фикциям. О.В. Танимов, приводя примеры, иллюстрирующие высказанное им суждение, указывает, что в результате усыновления ребенка могут быть изменены место и дата его рождения. Но здесь нет двух фикций, которые вызывали бы друг друга. В усыновлении фикция не усматривается, поскольку усыновитель и усыновленный не считаются кровными родственниками, а лишь приравниваются к ним. Изменение даты и места рождения ребенка по своей сути фиктивны, но они не вытекают из усыновления с необходимостью. То же самое касается приведенных автором примеров появления электронного документа и следующей за ним электронной цифровой подписи. Здесь вообще нельзя сказать, что речь идет о фикции. Абстрактные (идеальные) объекты нельзя считать фикцией.
Таким образом, юридические фикции в большинстве случаев существуют автономно, так как каждая юридическая фикция предусматривается для конкретного случая. Как правило, появление юридической фикции вызывается не другой юридической фикцией, а необходимостью регулирования определенных общественных отношений.
. Цель применения юридической фикции, указание на которую иногда встречается в определении ее понятия. При этом авторы называют различные цели применения юридических фикций. Так, Е.А. Джазоян выделяет следующие цели, которые преследуются при применении фикции как технико-юридического приема: 1) приравнивание (распространение правового режима); 2) совершенствование структуры фактических составов; 3) изменение имущественно-правового положения лица; 4) признание несуществующего существующим и наоборот; 5) искусственное конструирование субъекта гражданского права.
Таким образом, даже из приведенных примеров видно, что цели применения фикций крайне разнообразны и зависят от многих факторов - разновидности фикции, задач, решаемых субъектом, применяющим фикцию и т.п. К тому же цели, преследуемые при применении приема фикций, порой могут достигаться и с помощью других средств юридической техники, например, аналогии. Следовательно, вряд ли целесообразно вводить цель применения юридической фикции в определение ее понятия.
. Формальность и категоричность. Иногда также говорят об императивности фикций, их общеобязательности. Эти признаки фикций вытекают из предыдущих. Поскольку фикция является приемом юридической техники, и, в частности, с ее помощью конструируются правовые нормы, фикция не может не испытывать на себе влияние формализма права. Она является одним из средств формализации нормативного материала и упрощения структуры фактических составов. Формальность фикции также обусловливает возможность ее использования в юридическом процессе в качестве формального доказательства, не имеющего значения для познания объективной истины, но необходимого в целях процессуальной экономии. Категоричность фикции отрицает возможность осуществления сконструированной при ее помощи ситуации.
Как отмечает И.Л. Ишигилов, юридическая фикция «звучит однозначно, признавая то или иное явление как существующее «без колебаний». Это привносит в регулирование общественных отношений ясность, понятность и определенность.
. Произвольность формулирования фикции. Действительно, нет четких признаков, по которым можно было бы обнаружить в норме права юридическую фикцию. Не всегда она формулируется с помощью оборотов «как бы», «как если бы» или «считается». Особенно это справедливо для латентных фикций, которые можно обнаружить, только проведя сопоставительный анализ данной нормы права с другими. Кроме того, само по себе употребление определенного слова или оборота не дает еще оснований констатировать использование фикции. Нельзя сказать, что фикция как прием юридической техники применяется только в исключительных случаях; нередко этим приемом пользуются без особой нужды. На наш взгляд, выделение данного признака не добавляет к характеристике юридической фикции ничего специфического.
. Редкость. Как отмечает Е.А. Джазоян, к использованию фикций законодатель и субъекты права прибегают достаточно редко. Полагаем, данный признак не является специфическим для юридической фикции. Так, презумпцию тоже нельзя назвать часто используемым приемом юридической техники.
. Исключительность. Фикция применяется в ситуациях невосполнимой неопределенности или невозможности существования какого-либо явления в реальной действительности, когда другие технические приемы применять при регулировании соответствующих общественных отношений нецелесообразно или не столь эффективно. Фикции сразу же выделяются из общего ряда средств юридической техники: они подменяют действительность. Именно в этом проявляется их исключительность: ведь они заставляют принимать за существующее несуществующее и наоборот. Полагаем, выделять данный признак юридической фикции излишне; - у каждого средства юридической техники свои назначение и сфера применения.
. Ограничительный характер толкования. Как отмечает Е.А. Джазоян, толкование фикций не должно носить расширительный характер, так как фикция сама по себе уже выходит за рамки формальной определенности права. С этим утверждением автора можно согласиться, но вряд ли стоит выделять его в качестве отдельного признака юридической фикции - по сути, он вытекает из шестого признака.
юридический фикция право юриспруденция
11. Очевидность. Она характерна не для всех юридических фикций, поскольку существуют латентные, скрытые фикции, существование которых можно обнаружить только при толковании нормы права.
. Легальность. Как отмечает О.А. Курсова, это очень важный признак, который характеризует юридическую фикцию как совершенно законное явление. В связи с этим некоторые ученые так и говорят: «легальные правовые фикции». Следует отметить, что такая формулировка неудачна. Достаточно именовать фикцию или легальной (законной), или правовой. Полагаем, выделение названных признаков не добавляет ничего нового к понятию юридической фикции: раз это средство юридической техники, то, стало быть, оно применяется на законных основаниях и вполне осознанно.
. Юридические фикции употребляются с целью вызвать определенные юридические последствия. Эти правовые последствия могут быть абсолютно разными. Например, с целью сохранения тайны усыновления можно изменить запись даты и места рождения усыновленного ребенка - ст. 135 СК РФ; с целью процессуальной экономии ст. 118 ГПК РФ предусматривает, что судебное извещение считается доставленным лицу, которое не сообщило о перемене своего места жительства во время производства по делу, по известному суду адресу, даже если лицо по этому адресу не проживает или не находится. Полагаем, данный признак очень важен, поскольку фикция всегда вызывает конкретные юридические последствия (потому она и юридическая).
Таким образом, с учетом проанализированных признаков юридической фикции как приема юридической техники, считаем возможным предложить следующее определение ее понятия: юридическая фикция - это прием юридической техники, при помощи которого конструируется юридически неопровержимое относительно ложное положение, которым существующее признается несуществующим и наоборот, содержащееся в источниках права или соглашении сторон и влекущее определенные юридические последствия.
5. Роль и значение фикции для права
Использование понятия юридической фикции актуально в сфере правоприменительной и правотворческой практики, а также имеет отношение к совершенствованию механизмов правового регулирования в большинстве правоотношений. Однако данное понятие пока не имеет легальной дефиниции и относится, скорее, к логико-семантической характеристике таких норм права, которые сопряжены с элементами «юридического вымысла».
Правовые фикции существуют благодаря тому, что юридические термины имеют неправовое значение, нестандартное применение таких значений является ложным, независимо от того есть ли оправдание этой ложности. Фикция является ложной, а правовая фикция является юридической неточностью, обе же они рассматриваются в качестве «метафоры». В соответствии с этимологией, фикция, с одной стороны, это преднамеренная ложь, а с другой - юридическая фикция связана с правовыми нормами, системой верных утверждений. Таким образом, мы имеем дело с логическим противоречием: правовая фикция одновременно верное и ошибочное утверждение. Мы понимаем фикцию как преднамеренную неточность, однако, лишенную всех компонентов «настоящей лжи».
Анализируя применение юридических фикций мы можем сказать что не все фикции должны быть осуждены, ведь зачастую они восполняют недостающую неизвестность. Понимание отдельных положительных признаков юридических фикций приводят нас непосредственно в царство юридической правды и показывает сложное взаимоотношение между юридической правдой и естественной правдой, а также закономерности воздействия норм юридического языка. Вот почему юридическая фикция является асферичным высказыванием. Обычно мы понимаем фикцию как ложь, то есть преднамеренное ошибочное заявление, однако при применении фикция лишается компонента фактической лжи.
Юридические фикции в конституционном праве имеют сущность, несколько отличную от тех, что встречаются в других отраслях права. Появление юридических фикций в конституционном праве определено обстоятельствами мировоззренческого, идеологического свойства, и происходит это неосознанно. В то же время не исключается целенаправленное формирование, по вполне объяснимым политическим мотивам, «имитационно-манипулятивных» юридических конструкций в виде юридических фикций. Юридические фикции в конституционном праве возникают в качестве особых гносеологических феноменов, детерминируемых иррациональностью политики, а также особенностями человеческого сознания. Эти феномены, получая юридическую институционализацию, сообщают заведомую условность, сюрреалистичность институтам (элементам) конституционно-правовой системы.
К достоинствам теории фикции следует отнести то, что она обосновывает отсутствие юридического лица как такового, признавая его законодательно закрепленной формой осуществления хозяйственной деятельности; наделяет эту форму правосубъектностью и вводит ее в гражданский оборот в качестве самостоятельного, независимого от его учредителей субъекта, обладающего обособленным имуществом. Недостатком является необходимость допуска организаций со статусом юридического лица в гражданский оборот в разрешительном порядке. Вместе с тем указанный недостаток с течением времени и изменением социальных условий осуществления хозяйственной деятельности успешно преодолен практической юриспруденцией.
Применение юридических фикций в гражданском праве продиктовано, в первую очередь, природой социально-экономических отношений, которые носят противоречивый характер и не могут быть решены путем использования обычных правовых средств.
Закрепление в гражданском процессуальном законе юридических фикций позволяет сделать вывод о сочетании достоверности, вероятности и даже заведомой недостоверности при установлении обстоятельств дела. Исходя из этого, под гражданской процессуальной фикцией необходимо понимать установленное нормами гражданского процессуального права и вызывающее определенные юридические последствия признание не соответствующего действительности факта существующим (или наоборот).
Итак, подводя итог, отметим, что значение фикций велико. Они были крайне полезны во всех архаичных юридических системах. В настоящее время их количество сократилось, да и применение фикций сильно ограничено. Это связано с тем, что постоянно совершенствуется искусство доказывания, находят применение все более технологичные методы установления юридических фактов.
Не следует рьяно критиковать юридические фикции. Их существование оправдывается исключительно правовыми целями, главная из которых - стремление к порядку и эффективности.
Значение фикций состоит в том, что они:
. способствуют переводу обыденной реальности в реальность правовую;
. устраняют неопределенность в правовом регулировании;
. помогают упростить юридические отношения и сделать правовое регулирование устойчивым и стабильным;
. способствуют охране прав граждан;
. помогают добиться справедливости порой на грани или наперекор истине;
. сокращая ход и объем правовой деятельности, облегчают усыновление обстоятельств и тем самым делают правовую систему экономной;
. способствуют эффективности юридической деятельности.
Заключение
Фикция чаще всего используется в частном праве. Наиболее яркими случаями применения ее являются такие ситуации, как усыновление и признание человека без вести пропавшим. Несмотря на то что усыновление не является фактом подтверждения биологического отцовства, это правовая категория, в рамках которой усыновленный может и не иметь связи с усыновителем, но она порождает значимые правовые последствия.
Конечно, правовая фикция - это один из многочисленных способов облегчить жизнь и служителя правопорядка. Когда суд отправляет повестку, а налоговая инспекция - уведомление о выплате транспортного налога по указанному самим гражданином адресу, а не по фактическому месту его проживания - гражданин считается уведомленным, хоть это и не так. Затраты на выяснение места его жительства неэквивалентны бонусам, получаемым от реального уведомления. Так что фикция - это что-то такое, что кажется одним большим плюсом. Но это не всегда так. Состязательный процесс в уголовном судопроизводстве делает установление вины ничем иным, как фикцией. Суд оценивает не объективную истину, а аргументы сторон. Так что окончательное решение суда является правовой фикцией. Факт вины доказан, признан, но может отличаться от истины.
В настоящее время юридическая фикция широко используется российским законодателем. Ее существование в праве оправдывается исключительно правовыми целями, главная из которых - стремление к эффективности правового регулирования.
Список использованных источников
1.Баранов В.М., Курсова О.А. Запоздалые заметки о правовых фикциях. Обзорная рецензия классических трудов Д.И. Мейера, Г.С. Мэна, Г.Ф. Дормидонтова // Проблемы юридической техники: Сб. ст. - Н. Новгород: 2010. - с. 785-823.
2.Данилова Е.С. К вопросу о понятии, классификации и значении юридических фикций /Е.С. Данилова. // Юридическая наука. - 2014. - № 3. С. 112-118.
3.Джазоян Е.А. Категория фикции в гражданском праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. / Е.А. Джазоян. - М.: 2012. - 34 с.
.Диденко А. Фикции и презумпции в гражданском праве / А. Диденко // Юристъ. - 2015. - №. 8. - С. 53-61.
5.Дождев Д. В. Римское частное право: Учебник для вузов / Д.В. Дождев. - М.: НОРМА - ИНФРА М., 2011. - 426 с.
.Душакова Л.А. Правовые фикции : автореф. дис. … канд. юрид. наук / Л.А. Душакова. - Ростов н/Д: 2014. - 28 с.
.Ишигилов И.Л. Понятие юридических фикций / И.Л. Ишигилов // Сибирский юридический вестник. - 2013. -№ 1. - С. 5-17.
.Каминская В.И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе / В.И. Каминская. - М.: 2001. - 290 с.
.Курсова О.А. Фикции в российском праве : автореф. дис. … канд. юрид. наук / О.А. Курсова. - Н. Новгород, 2011. - 29 с.
10.Лазарев В.В. Теория государства и права. / В.В. Лазарев. - М.: Юрайт-Издат, 2015. - 765 с.
11.Лотфуллин Р.К. Юридические фикции в гражданском праве / Р.К. Лотфуллин. - М.: Юрист, 2012. - 214 с.
12.Малько А.В. Теория государства и права. / А.В. Малько. - М.: РИОР, 2015. - 642 с.
13.Марохин Е.Ю. Юридическая фикция в современном российском законодательстве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. / Е.Ю. Марохин. - Ставрополь: 2014. - 28 с.
.Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действиях // Избранные произведения по гражданскому праву. М.: Центр Юринформ, 2003. - 349 с.
15.Марченко М.Н. Теория государства и права. / М.Н.Марченко. - М.: Проспект, 2016. - 542 с.
16.Никиташина Н.А. Юридические предположения в механизме правового регулирования (правовые презумпции и фикции): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. / Н.А. Никиташина. - Абакан: 2014. - 29 с.
.Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. - М.: 2002. - 1016 с.
18.Панько К.К. Фикции в уголовном праве и правоприменении / К.К. Панько. - Воронеж : Истоки, 2010. - 232 с.
.Резиньков П.М. Генезис становления и развития понятия «юридическая фикция» / П.М. Резиньков // Право и государство: теория и практика. - 2011. - № 9 (81). - С. 14 - 20.
20.Резиньков П.М. Юридические фикции в праве / П.М. Резиньков // Право и государство: теория и практика. - 2011. - № 10 (82). - С. 15 - 22.
.Танимов О.В. Юридические фикции и проблемы их применения в информационном прав: Дис. … канд. юрид. наук. / О. В. Танимов. - Саранск: 2014. - 32 с.
.Тарасенко В.В. Ложное предположение в правовом аспекте // Право: современные тенденции: материалы II междунар. науч. конф. (г. Уфа, апрель 2014 г.). - 2014. - С. 115-120.
.Танимов О.В. Фикции в международном праве / О.В. Танимов // Московский журнал международного права. - 2014. - № 4. - С. 9-16.
.Танимов О.В. Система юридических фикций в современном российском праве / О.В. Танимов // Вестник Российской правовой академии. - 2013. - № 1. - С. 11-27.
.Теория государства и права: Учебник / Под ред. В.К. Бабаева. - М.: Юристъ, 2013. - 678 с.
.Экман П. Психология лжи / П. Экман. - Мн.: Питер, 2013. - 342 с.