Сделать вывод о последствиях проведённых реформ
Методология данной работы предполагает исследование статистических данных и исследование последствий реформ для рынка труда и их влияние на социальную структуру общества.
После 2000-х годов происходили дискуссии о том, как сдержать рост нерегулярно занятых и защитить их условия труда. Было принято два закона в декабре 2006 года «Закон защите контрактных и частично занятых работников» и «Закон и защите уволенных работников». Они вступили в силу в июле 2007 года. Основная цель принятия этих законов - ограничить период найма по контракту с неопределённого срока до двух лет, и если работодатель использует нанятого работника больше этого периода, то он должен будет автоматически зачислить его в штат. Два этих закона и пересмотренный «Закон об отношения в сфере труда» обычно называют законом о защите нерегулярных работников.
Другой пример проведённой политики - система страхования рабочих, которая включает пособие по безработице, программу стабилизации занятости и программу развития рабочих навыков. Администрация Ким Дэчжуна обязала все компании предоставлять обязательное страхование, независимо от их размера. Администрация Но Мухёна расширила эту инициативу и на низкоквалифицированных иностранных рабочих и сезонных работников в рыбной ловле и сельском хозяйстве в 2004 году, сезонных рабочих в строительстве в 2005 году, и престарелых в 2006, а также расширило действие этого закона и на самые маленькие компании в 2006 году.
Можно сказать, что корейское правительство провело корпоративные и финансовые реформы, за счёт других секторов, включая домохозяйства. Такие приоритеты реформы не могут быть рассмотрены, как ошибки политики, но правительство должно быть ответственно за тот факт, что не было создано никаких эффективных контрмер для предотвращения растущей бедности домохозяйств. Только после 2005 года оно смогло провести исследования контрактных рабочих и провести соответствующую политику. Она была направлена только для заморозки роста контрактного труда на текущем уровне, но не смогла реализовать меры по включению контрактных работников в рынок труда или поощрить увеличение продуктивности труда.
1. Особенности 16 президентских выборов 2002 года
1.1 Положение страны перед выборами
Период 1997-2002 годов был весьма успешен для Южной Кореи в экономических и политических измерениях: был преодолён финансовый кризис, налажены отношения с Северной Кореей, но в то же время всё большую актуальность стали приобретать внутренние социальные проблемы, в частности, связанные с разницей в оплате труда и социальным обеспечением регулярно и нерегулярно занятого населения, расходы на социальные нужды, растущая безработица и проч.
Если обратиться к статистике, то можно увидеть, что Южная Корея, по сравнению со странами ОЭСР, тратит сравнительно мало на расходы по социальным нуждам: медицинскому обслуживанию, выплатам безработным, содержанию пенсионеров.
Социальные расходы (за 2002 год)
Страны В% от ВВПРасходы на медицинское обслуживаниеСоциальное обеспечение безработныхСоциальные расходы на пожилых людейОбщие расходы на социальные нуждыЮжная Корея2,60,117,5Нидерланды5,51,35,321,7Япония60,67,718,5Новая Зеландия6,314,518,9В среднем по странам ОЭСР5,70,96,519,5
Деятельность администрации Ким Дэ Чжуна привела к выходу из финансового кризиса, но спровоцировала рост безработицы, а также некоторые коррупционные скандалы, привели к негативной оценке его периода президентства. С одной стороны, это снизило популярность Но Му Хёна, как кандидата от партии Ким Дэ Чжуна, с другой стороны, привлекло сторонников, т.к. Но Му Хён выступал «за новых политиков», чего и желало прогрессивное население.
Администрация Ким Дэ Чжуна именовала себя «гражданским правительством», а политический курс был направлен, в первую очередь, на преодоление финансового кризиса, нормализацию отношений с Севером и продолжение либерализации. Проведение такого направления удалось за счёт социальной мобилизации населения и проведение националистической политики. Поколение, активно поддержавших курс Но Му Хёна, было названо «поколение 386». Это важно учитывать, потому что, как будет показано в дальнейшем, мнение именно этой группы избирателей решило исходы выборов.
Для того, чтобы узнать количество населения в срезе возрастных групп, необходимо обратиться к таблице:
Возрастная структура
Возрастная группа0-910-1920-2930-3940-4950-5960 и вышеОбщая численностьЧисл, в млн. чел.6,56,68,18,37,74,65,747,5*Бюро цензов
Очевидно, что большинство из тех, кто мог голосовать (всего 34.4 млн. чел.) составляли представители возрастных групп от 20 до 40 (16,4 млн. чел.), то есть примерно 48% от общего числа избирателей. Следовало бы предположить, что в руках именно этой группы населения были результаты выборов, но сначала необходимо узнать о том, кем являлись люди этого поколения.
Если к 2002 году эти люди находились в возрасте до 40 лет, значит, они родились в 60-х годах прошлого века и не были свидетелями Корейской войны. Кроме того, жили во времена военной диктатуры, и на их глазах был совершён переход к гражданскому правительству, которое в некотором смысле не оправдало их надежд. Всё это означает, что они стремились к изменению политической и социальной структуры общества, ведь среди этого поколения были и участники демократических восстаний, а поэтому и в большинстве своём это были активные граждане, придерживающиеся левых взглядов.
Как будет выяснено в дальнейшем, в корейском обществе того времени существовал явный идеологический раскол между представителями разных поколений, поэтому и программы, которые выдвигали кандидаты, и методы продвижения, которыми они пользовались, были весьма разные и нацелены на разную аудиторию. Необходимо рассмотреть особенности выборов 2002 года, повлекшие за собой смену политической ориентации правительства, а также кандидатов по отдельности.
1.2 Кандидатуры на президентских выборов 2002 года
На президентских выборах 2002 года в Южной Корее было представлено два кандидата: 56-летний Но Му Хён, от «Демократической партии» и 67-летний Ли Хве Чхан, от «Партии Великой страны». Чтобы понять их программы и результаты выборов следует рассмотреть их личности и карьеры.
Ли Хве Чхан родился в 1935 году в провинции Хванхэдо, которая после Корейской войны стала принадлежать северокорейской стороне. Он отучился в Сеульском Национальном университете и впоследствии, в 25 лет, стал судьёй, а в 46 лет - самым молодым судьей Верховного суда. Его карьера, в целом, складывалась удачно. В дальнейшем он вступил в «Партию Великой страны» и был избран от неё кандидатом на пост президента во время 15 и 16 президентских выборов. В своём политическом курсе он придерживался консервативной проамериканской политики, а также делал упор на экономический рост, что означало поддержку крупных финансовых конгломератов (чэболей). Кроме того, он выступал за «осуждение коррумпированного режима» и реформы старого строя, но, по иронии судьбы, оказался вовлечён в коррупционный скандал.
Но Му Хён олицетворял собой противоположность Ли Хве Чхану, если не во всём, то во многом. Он родился в Кимхэ, провинция Кёнсан-Намдо в 1946 году. Его семья была бедной, и он не смог учиться в ВУЗе, хотя был способным учеником в школе. Благодаря системе образования, существовавшей во времена Пак Чжон Хи, Но Му Хён сдал экзамены на диплом юриста экстерном, защищал интересы рабочих. Его предвыборная кампания апеллировала к интересам ущемлённых рабочих, а также молодёжи, которая, в свою очередь, придерживались прогрессивных взглядов.
Помимо различий в происхождении, образовании, карьере и политических программах, существовали и «концептуальные», что означает другое представление личности политика и взаимосвязи партия - лидер. Если Ли Хве Чхан представлял себя как часть организационной структуры партии, то Но Му Хён в связи с некоторой переоценкой деятельности Демократической партии Ким Дэ Чжуна вынужден был представлять себя самостоятельно, и менее ассоциировано с партийным аппаратом.
В общем и целом, можно сказать, что их кандидатуры представляли собой противоположные направления в развитии государства и политике: Ли Хве Чхан представлял собой старую систему, но стремившуюся к реформам и количественному экономическому росту; Но Му Хён же представлялся лидером нового поколения, который уделял внимание социальным проблемам, и направлен был на качественный экономический рост.
1.3 Идеологические различия предвыборных программ
Многие исследователи считают, что предвыборная гонка президентских выборов 2002 года была сравнительно идеалогизированной. С одной стороны, Ли Хве Чхан, который представлял крыло консерваторов от Партии великой страны, с другой стороны, популярный среди молодёжи, прогрессивно настроенный Но Му Хён. В чём были основные различия в программах, которые определили исход выборов?
Во-первых, следует отметить, что в Южной Корее обычно нет явного идеологического разделения на левых и правых, консерваторов и прогрессивных, но в этот раз проявились идеологические межпоколенные различия. Поколение 20 - 40 лет относило себя к более прогрессивным, нежели те, кто был в возрасте от 50 и выше, и поддерживало политику Но Му Хёна, и в общем по избирателям доминировали прогрессивные взгляды.
ИдеологияПроцент электоратаКонсервативная26.7Умеренная32.3Прогрессивная41.1*Korean Social Science Data Center 2002
Кроме того, в самих предвыборных кампаниях делался акцент на противоположные воззрения кандидатов на некоторые актуальные проблемы, которые волновали корейское общество того времени.
Наиболее острые проблемы:20-30 лет30-40 лет40-50 лет50 и старшеЯдерная проблема КНДР8.410.217.716.4Гибель двух школьниц13.27.15.46.5Перемещение административной столицы в другой регион (Чхунчхон)24.121.113.516.1*Cho Kisuk. Op.cit. P. 125.
Очевидно, что актуальные события того времени создали предпосылки возможности спекулирования на общественном мнении. Наиболее значительным и показательным для этого явлением стал антиамериканизм. Антиамериканизм вобрал в себя разные проблемы, которые, на первый взгляд, могут не иметь никакого отношения к Америке вообще.
Это движение было комплексным следствием, как растущего национализма Кореи, так и текущей неопределённости дальнейшего пути развития Южной Кореи. Но Му Хён однажды описал ситуацию в стране таким образом: «Либо мы вернёмся обратно в диктаторское прошлое эры Юсин, либо мы возродим эпоху реформ, либо мы будем двигаться в будущее». Если Ли Хве Чхан представлял интересы и более старого поколения и существующей политической элиты, то Но Му Хён, как уже было подчёркнуто, представлял идеи нового поколения, которое было воспитано в духе национализма и стремилось к независимости в политике. С этим и был связан антиамериканизм.
Во-первых, на отношение к США оказал влияние трагический инцидент с гибелью двух школьниц, по делу которого был вынесен оправдательный приговор, что вызвало волны возмущений, а фотографии школьниц в интернете повлияли, в свою очередь, на результаты выбора избирателей.
Во-вторых, немаловажную роль сыграла неопределённость в дальнейшей политике по отношению к Северной Корее. Общественное мнение было разделено на два лагеря: с одной стороны прогрессивная молодёжь, которая выступала за продолжение политики «солнечного тепла», с другой стороны - консерваторы, старшее поколение, которые и до этого критиковали эту политику, а после определённых событий и впредь были против неё.
К Америке это отношение имело в политическом и военном измерении. Как известно, Джордж Буш назвал Северную Корею одной из «осей зла», и соответственно, призывал страны-союзницы к присоединению в проведении определённой политического курса в отношении КНДР. Старшее поколение и программа Ли Хве Чхана поддерживали идеи американской администрации, потому что это поколение было свидетелем войны и относилась весьма насторожено к северному соседу, тогда как молодое поколение, несмотря на информацию о разработке ядерного оружия и несостоявшийся визит северокорейского лидера, стремилось к самостоятельности во внешней политике, в частности, по отношению к КНДР. Также, по их мнению содействие курсу США напоминает эпоху Холодной войны, что США используют РК в качестве барьера для не-распространения коммунизма. И судя по тому, что агитационный лозунг Но Му Хёна был «Выбирай мир или войну», противостояние идеологий было серьёзным. Немаловажную роль в создании мирного образа Севера сыграли Азиатские игры в Пусане, когда КНДР отправила свою команду и группу поддержки. Молодое поколение РК было впечатлено слаженной работой 250 северокорейских девушек.
Если посмотреть на образ Но Му Хёна, то очевидно, что он отражал в себе многое из того, к чему стремилось поколение-386 в своих идеях. Он был приёмным сыном человека, который был осуждён за сотрудничество с Северной Кореей во время войны и отказался отречься от коммунизма. Кроме того, он сам утверждал о намерении проводить политику «солнечного тепла» и не раз выказывал поддержку антиамериканским демонстрациям. Однажды, репортёр спросил его: «Вы когда-нибудь хотели съездить в США?», на что Но Му Хён ответил: «Я никогда не был в США, и я не поеду туда, чтобы сделать там фотографию для своей предвыборной кампании». Вообще, кампания Но Му Хёна стала срывать некоторые табу в южнокорейской политике: Закон о Национальной Безопасности и поддержка курса США.
Кроме открытого выступления за антиамериканизм и продолжение доверительной политики по отношению к КНДР Но Му Хён выдвинул проект переноса административной столицы из Сеула в области Чхунчхон, в город Тэджон. Обоим кандидатам важно было заручиться поддержкой этих регионов, т.к. они оба не имели к ним никакого отношения. В свою очередь, Ли Хве Чхан стремился выиграть больше голосов в Сеуле, поэтому выступал против этого, но, если посмотреть на результаты выборов, видно, что кампания Но Му Хёна была в этом смысле более успешной. В Сеуле Но победил с незначительным отрывом в 5%, тогда как в провинции Чхунчхон-Намдо и Чхунчхон-Пукто отрыв составил 11% и 7,5% соответственно, а в городе Тэджоне - 15.3%.
Ещё одной гранью предвыборной кампании Но Му Хёна являлась его политика в области труда. В Южной Корее рабочий, как правило, находился в ущербной позиции по отношению к работодателю. Забастовки подрывали производственную стабильность, и нужен был выход для уравновешивания позиций работодателя и работника. Но Му Хён в прошлом был защитником прав рабочих, поэтому он и был предпочтителен для выбора среди избирателей, занимающихся физическим трудом, тогда как Ли Хве Чхан был более предпочтительной кандидатурой с точки зрения бизнесменов.
Но были и ещё проблемы, которые освещались конкурентами по-разному и для решения которых выдвигались противоположные методы. Левое крыло, во главе с Но Му Хёном, предлагало провести реформу чэболей, как конгломератов, мешающих свободному функционированию рынку и образования фирм малого и среднего бизнеса, и препятствующих развитию прав и свобод наёмных рабочих. Также, они видели в чэболях пережиток авторитарной эры, который был связан с активной господдержкой РК и завязкой на США в экономическом развитии. Для решения проблемы внутренней конкурентоспособности бизнеса, для создания возможности установления Южной Кореи, как финансового центра Азии, необходимо было ограничить господдержку чэболей и вывести их ещё на более высокий уровень финансовой прозрачности.
С другой стороны, крыло консерваторов Ли Хве Чхана считало иначе. По их мнению, чэболи являлись неотъемлемым двигателем и модернизации и залогом экономического роста. Кроме того, поколение 50-60 летних граждан видело в отношениях с США гарантию национальной безопасности. Конечно, нельзя сказать, что обе стратегии были абсолютно неверны или наоборот. Обе стратегии имеют и достоинства и недостатки, нельзя забывать о прогрессе, которому способствовали чэболи и их возможности финансирования НИОКР, с другой стороны, рабочие слишком долго находились в угнетённом положении, и нужно было принимать какие-то меры для снижения классовой напряжённости для последующего экономического роста.
Как стало ясно, кандидаты олицетворяли два разных идеологических и возрастных полюсов: Ли Хве Чхан - консерватор, проводящий курс в духе эпохи авторитаризма и призывающий «судить коррумпированный режим», тогда как Но Му Хён олицетворял собой новый тип политического лидера, призывающего к «ликвидации старых политиков». Наиболее важными оказались проблемы молодого поколения и идеи «новых политиков», о чём свидетельствовали результаты выборов. Но кроме этого был ещё один фактор, который привёл к победе либерализма.
1.4 Роль интернета в ходе 16- х президентских выборов
С начала 1990-х и до начала 2000-х годов в Южной Корее стремительными темпами развивалась среда пользователей интернета. В 1994 году было создан Отдел развития высокоскоростной информационной связи, и был намечен примерный план развития этой отрасли. Приоритетным направлением выступило подключение к сети частных лиц, что привело в свою очередь к резкому увеличению числа активных интернет пользователей: в конце 1998 года подключение к сети имело около 2,5 млн. человек, а 5 млн. рубеж был достигнут в середине 1999 года. К марту 2000 - 15 млн. человек, к декабрю 2002 - 25 млн. человек, а к декабрю 2003 - 30 млн. человек были подключены к скоростной системе интернет соединения. Если учесть, что в 2003 году в Корее общая численность населения составляла около 42,76 млн. человек, а количество активных интернет-пользователей 32 млн. человек, то это означает, что 75% населения, включая стариков и детей, имело доступ во всемирную сеть. Конечно, это не могло не отразиться как на способах проведения предвыборных кампаний, так и на результатах президентских выборов 2002 года.
Оба конкурента использовали интернет-среду как пространство для продвижения своих кандидатур, но следует учитывать, что не только команда Но Му Хёна проводила активную агитацию в интернете, но и молодые волонтёры, которые поддерживали его политический курс, а его популярность возрастала по мере того, как выходили новые агитационные ролики в интернете. В связи с этим, лагерь Но Му Хёна выдвинул новый тезис оно и стало «правительством участия»
Согласно статистике, в 2002 году 80% людей в возрасте от 15 до 45 лет в Южной Корее активно пользовались интернетом, что также означает использование его в качестве СМИ, а именно: от 20 до 40 лет пользовалось интернет-СМИ в 85% случаях, тогда как свыше 50 лет - всего лишь 10%. В период с 21 ноября по 18 декабря количество посещений официального сайта Но Му Хёна в среднем составляло 300 тыс. раз в день, а 19 декабря достигло пика - 860 тысяч.
Интересно, что, согласно опросам, только 18% людей, пользовавшихся интернетом, смогли заявить, что доверяют информации из виртуального пространства, и она повлияла на их выбор, тогда как 54% придерживались традиционных СМИ. Но, на мой взгляд, респонденты были не искренни в своих ответах и вот почему.
Как было отмечено ранее, выборы проходили в условиях наименьшей явки избирателей (около 70%), а процент явки избирателей в возрасте от 20 до 30 лет составил лишь 47,5, что меньше на 20% по сравнению с уровнем предыдущих выборов, когда процент явки этой категории избирателей был 67,5.
Хотя количество принявших участие в выборах молодых людей и снизилось, количество «одинакового голосования» было высоким, потому что 62% людей в возрасте от 20 до 30 лет отдали свои голоса за Но Му Хёна, тогда как за Ли Хве Чана только 30%, среди избирателей в возрасте от 30 до 40 лет 59% голосов было отдано за первого кандидата, тогда как за второго 33%, а избиратели в возрасте от 40 до 50 лет отдали почти равное количество голосов: 47 и 49% соответственно; а вот избиратели в возрасте от 50 до 60 лет в своём большинстве предпочли Ли Хве Чхана, который получил почти 60%, против 40%. Очевидно, что присутствовала связь между посещением интернета и голосованием. Но есть ещё один факт, который может поставить окончательную точку в пользу доказательства того, что интернет сыграл свою роль в выборах 2002 года.
Помимо официальных агитационных сайтов кандидатов, выходцами из провинций Чолла было создано общество «NoSaMo» (кор. яз - «Общество любителей Но Му Хёна») и сайт с соответствующим названием. Добровольцы популяризировали кандидатуру Но Му Хёна в своём регионе, т.к. он не являлся выходцем из этих провинций, хотя выдвигался от партии, которая ассоциировалась с этими регионами. Как известно, в Республике Корее существует такой феномен, как регионализм. Он проявляется в следующем: количество данных голосов регионов, как правило, зависит от того, откуда родом кандидат на ту или иную должность. То есть, если Но Му Хён родился в провинции Южная Кёнсан, то большинство голосов из этой провинции было бы за него. Но Но Му Хён выдвигался не от той партии, которая была традиционна для его региона (Партия великой страны), а от партии, которая была преимущественно популярна среди провинций Чолла (Демократической партии).
Аналитики предсказывали, что голоса будут распределены под влиянием регионализма, свойственным Южной Корее, но на деле вышло всё не так, потому что Но Му Хён получил поддержку больше из провинций Чолла, а проценты проголосовавших за него по региона выглядят следующим образом: Пусан - 29.9 66.7, Сеул - 51.3 45, Кёнсан-Намдо27.1 67.5, Кёнсан-Пукто 21.7 73.5, Тэгу 18.7 77.8, Тэджон 55.1 39.8, Чолла-Намдо 93.4 4.6, Чолла-Пукдо 91.6 6.2, Чхунчхон-Намдо 52.2 41.2, Чхунчхон-Пукто - 50.4 42.9, Канвондо - 41.5 52.5, Кванджу - 95.2 3.6 Кёнги-до 50.7 44.2 Чечжу до 56.1 39.9. Как видно, согласно статистике, регионализм не проявил себя на 16 президентских выборах.
Аналитики решили, что результаты выборов отразили спадающую тенденцию регионализма в Южной Корее, но как показали последующие выборы президентов, эта тенденция не продолжилась. Следовательно, интернет повлиял на выбор избирателей, а именно, Но Му Хёна. Поэтому возможно, что респонденты, отвечая на вопрос «Каким источникам политической информации вы доверяете?» могли иметь в виду основные официальные сайты, но не любительские, которые могли восприниматься респондентами не как СМИ, и вообще, интернет на первых этапах существования мог восприниматься иначе.
1.5 Направление политики новой администрации
В результате шестнадцатых президентских выборов Но Му Хён стал президентом Республики Корея. Выборы прошли со своими особенностями, которые так или иначе были связаны с предшествующей администрацией и процессами демократизации. Кроме того, важным событием стали парламентские выборы 2004 года, потому что большинство мест в парламенте получила за полгода до выборов организованная сторонниками Но Му Хёна, бывшими членами Демократической партии, партия «Ёллин ури дан» («Наша открытая партия»). Она получила 152 мандата из 299 имеющихся, что означало доминирующее положение в парламенте, и лояльность действующему президенту. Общепризнанно, что на результаты выборов повлиял импичмент президенту 2004 года, потому как многими избирателями это было воспринято попыткой партии Ханнарадан «свергнуть легитимную власть». Так или иначе, президент остался в своём кресле, а новая администрация начала работу.
К началу 2000-х годов стало очевидным невнимание государства на проблемы социального обеспечения, с ним же было связано и недовольство населения, поэтому новая администрация, во главе с Но Му Хёном решило представить более социально ориентированный проект развития Южной Кореи. Такая политика была необходима, потому как уровень жизни был ниже, чем в среднем по странам ОЭСР. В будущем это могло бы привести к снижению потенциального экономического роста. Низкая рождаемость и стремительное старение население приводит к нехватке людских ресурсов, которые могли бы занять рабочие места. Низкие инвестиции в долгосрочные образовательные и социальные программы привели бы к тому, что страна просто не смогла бы самостоятельно обеспечить себя здоровым обществом и высококвалифицированными кадрами, которые в будущем остались бы конкурентоспособными на международном рынке, а страна могла эффективно развиваться. Как видно, переориентация на социальную сферу была залогом дальнейшего развития Южной Кореи. В основу поддержания продолжительного роста были положены общие принципы организации общества и работы: создание рабочих мест, повышение возможности самореализации человека, создание безопасного общества, в котором люди бы имели равные возможности реализации и т.д. Как видно из этого, правительство Южной Кореи стремилось воплотить в жизнь идею государства всеобщего благосостояния, взяв в качестве образца современные страны Северной Европы. Возможно, им бы это удалось, если бы реформы были проведены до конца и более эффективно.
2. Социальная политика
2.1 Рынок труда как предпосылка проведения реформ
Проблемы корейского рынка труда структурны, т.к. связаны со спецификой экономики Кореи, завязанной на крупных корпорациях, которые сыграли большую роль, как в зарождении, так и в преодолении кризиса 1997-1998 гг. Поляризация рынка труда происходила из-за необходимости структурных перемен на нём после кризиса, необходимости технологической адаптации к глобальной экономике и конкуренция с Китаем. Наследство несбалансированного развития предыдущих авторитарных режимов также можно выделить в качестве одного из факторов. Это привело к различным уровням готовности к переменам у крупных корпораций, и малых и средних предприятий (здесь и далее - МСП), что привело к проблемам увеличения разницы доходов на рынке труда.
В Южной Корее много пожилых людей продолжают работать, в то время как много молодёжи остаётся незанятой. В 2005 году около 30% престарелых людей старше 65 лет и старше продолжали работать, в то же время только 70% корейцев в возрасте от 25-29 лет были экономически активны., многие молодые корейцы избегали выхода на рынок труда, из-за низкой оплаты и нестабильного трудоустройства. В свою очередь, не получая помощи от детей, пожилые корейцы были вынуждены долго оставаться на рынке труда. В большинстве случаев брались за низкооплачиваемую работу, которая не давала долгосрочных гарантий. Проблема занятости стариков и незанятости молодёжи связана с внешними факторами, как кризис 1997 года, а некоторые экономисты считают рост занятости стариков связанным с растущей продолжительностью жизни и с меняющейся структурой образования. Кроме того, предыдущая политика экономическая политика и политика, направленная на выход из кризиса администрации Ким Дэчжуна способствовала искажению структуры спроса и предложения корейского рынка труда. Всё это привело к дисбалансу занятости. Можно выделить несколько предпосылок такого разделения.
Как уже было сказано, большое влияние оказала корейская экономика, а её двигателями были крупные конгломераты - чэболи, рост которых обеспечивался, в частности, благодаря близким отношениям с государством, но они не могли регулярно создавать новые рабочие места, поэтому этот груз пал на малые и средние предприятия (МСП). Молодые люди сталкиваются с трудностями в поисках предпочтительной работы в чэболях, и отказываются от работы в МСП из-за её низкой оплаты. Не имея достаточной поддержки от детей, престарелые люди вынуждены работать в МСП. Следовательно, корейский капитализм искажает структуру спроса и устраняет молодёжь от хорошей работы в крупных корпорациях, тогда как двигает престарелых на низкоквалифицированные должности в МСП.
Другая проблема - низкая эффективность политики по регулированию рынка. Она привела к снижению эффективности МСП и росту их количества, благодаря низкопроцентным кредитам. Большое количество таких фирм снизило стремление молодёжи искать работу и возможное профессиональное развитие молодёжи. Всё это привело к тому росту занятости пожилых, при том на низкооплачиваемой работе на нерегулярной основе, а также к снижению уровня занятой молодёжи. Нерегулярная работа не является стабильной, что приводит к некоторым проблемам в социальной сфере, которые пыталось решить «правительство участия» Но Мухёна.
Возможности стабильной работы ограничены для корейских пенсионеров, многие из них становятся работниками с ежедневным расчётом, чей период занятости не превышает одного месяца на одном месте. Кроме того, они начинают свой бизнес. В 2004 13,2% рабочих старше 60 лет были работниками с ежедневным расчётом, и 46,8% были самозанятыми, в то время как 9,7% и 19,6% общего населения попадали в обе категории, соответственно. Неоплачиваемая семейная занятость также распространена среди пожилых. Более того, пожилые работники получают меньшую зарплату, чем другие категории занятых. Регулярно занятые старше 60 лет получают на 20% меньше, чем тридцатилетние на тех же позициях, это связано с более низкой производительностью их труда. Зарплаты же нерегулярно занятых пожилых составляют менее чем 50% зарплаты той же категории в 30 лет.
Нерегулярная занятость сама по себе неоднородна, и несколько её разновидностей - временная, частичная занятость или контрактная деятельность - имеют мало общего между собой, за исключением того факта, что они не попадают под категорию регулярно занятых.
Корейский случай интересен в нескольких аспектах. Во-первых, чистый уровень нерегулярно занятых очень большой и продолжает увеличиваться. Хоть и не существует единого признанного определения нерегулярно занятых, известно, что Республика Корея вторая среди стран ОЭСР по величине нерегулярно занятых. Также, стоит отметить, что такой рост происходил на фоне неолиберальных реформ, которые начались с периода преодоления финансового кризиса конца 1990-х.
Во-вторых, нерегулярная занятость комплексна, и включает в себя «уволенных» работников, которые отличаются от временных работников центров занятости. Сложность и неоднородность нерегулярной занятости, похоже, послужила причиной путаницы в принятии мер по проведению политики развития Республики Корея.
С 1999 года нерегулярная занятость стала расти и проявилась как одна из ключевых социальных проблем Южной Кореи, имея различные взгляды на её причины. Работодатели говорили, что использование нерегулярного труда было последствием чрезмерной защиты регулярно занятых. Хотя закон о труде был пересмотрен в феврале 1998 года, и были легализованы увольнения, это мера была частной, и правовые ограничения регулирования занятости оставались высокими. Регулярные рабочие были дорогими вследствие распространённой практики высоких зарплат зрелым сотрудникам, поэтому работодатели нанимали нерегулярных работников для выживания в более конкурентной среде. Наконец, профсоюзы крупных организаций препятствовали массовым увольнениям и способствовали повышению доходов и благосостояния своих членов.
С другой стороны, с точки зрения профсоюзов, быстрый рост нерегулярно занятых был результатом уверенности работодателей на гибкость занятости: работодатели чрезвычайно часто использовали такой тип труда для снижения издержек и для упрощённой системы увольнений, чтобы повысить прибыльность. Вдобавок, лидеры профсоюзов отмечали, что рост нерегулярно занятых был следствием ослабления рабочего движения из-за разделения единства рабочих и снижения количества членов. В самом деле, удельный вес профсоюзов составляет менее 10% в Корее.
В соответствии с консервативной оценкой, рост нерегулярной занятости был естественным следствием индивидуального и предпринимательского спроса на гибкость в области труда. В соответствии с этим взглядом, оплачиваемая занятость может быть разделена на две категории: стандартная и нестандартная занятость. Первый тип относится к работникам, занятым на полный день и нанятым напрямую работодателем. Второй тип - все те, кто не попадает в эту категорию. В то же время, нерегулярно занятые определяются в терминах «остатков». Они включают в себя различные группы, которые можно было бы классифицировать по многим критериям (возможность долгосрочного трудоустройства, рабочее время, отношения с работодателем, частота работы, место и т.д.). Обычно нерегулярно занятые включают семь групп: наёмный рабочий, включая контрактников, частично занятые, уволенные, независимые, временные работники центров помощи, рабочие по требованию, и удалённые рабочие. Под это определение попадало 35,5% от общего числа занятых в 2006 году. Другое определение может пролить свет на факт, что нерегулярно занятые подвергаются дискриминации или эксплуатации условиями работы. Во-первых, следует упомянуть, что в 2006 году доля работников, кто имел подписанный контракт составляла около 41,4%. Трудовой договор, в большинстве случае, основан на неписанной договорённости между работником и работодателем, что порождает основные трудности в определение условий труда большинства работников. Поэтому, национальный офис статистики предложил свою классификацию, которая основана на том, получает ли работник корпоративные или социальные субсидии. Если работник не получает от работодателя социального страхования и т.п., то он классифицируется как временный работник, даже если его контракт не имеет ограниченного срока. В таком случае, под эту категорию попадают и те, кто изначально относился к первой категории, и как следствие, нерегулярно занятые составляли 56,7% в 2006 году.
Нерегулярная занятость не распространена равномерно по демографическим группам, но концентрируется на уязвимых группах работников. Поэтому, нерегулярная занятость влияет на возможность их занять стабильное место работы. Во-первых, женщины с большей вероятностью будут иметь нестандартную работу или подвергаться дискриминации. Пожилые работники после выхода на пенсию могут продолжать быть занятыми на нерегулярных работах. Кроме того, образовательный ценз также один из факторов, влияющих на стабильность занятости.
Нерегулярная занятость росла вместе с трендом к нестандартной занятости, и эта тенденция была сконцентрирована в основном на уязвимых группах населения. Другой важной проблемой является проблема в разнице доходах между стандартными и нерегулярно занятыми работниками. Разница в доходах составляет более чем половину от регулярно занятых. В 2006 году относительный уровень зарплат (в сравнение с регулярно нанятыми) составлял 52,8%.
В тыс. вон200120022003200420052006Нерегулярно87,497,7102,8115,2115,6119,9Регулярно167,1179201,6211,8219,9227
Вместе с ростом нерегулярной занятости и растущей разницей в зарплатах, распределение доходов также изменилось. Неравенство в доходах, измеряемое индексом Джини изменилось с 0,279 в 1997 до 0,304 в 1999 году. Несмотря на восстановление экономики, неравенство оставалось выше, чем в предкризисный период. Относительный уровень бедности, измеряемый как отношение тех домохозяйств, чьи доходы были меньше половины среднего по стране выросли, с 8,7% в 1997 до 12,3% в 2006 году.
Помимо низкого дохода у нерегулярно занятых есть и ещё одна проблема - доступность социального страхования и корпоративных преференций. Существенная разница в доступе к корпоративным преференциям очевидна - около 80% регулярных работников её получают, в то время как среди нерегулярно нанятых её получают около 25%.
Регулярно занятыеНерегулярноСоциальное страхование: Государственная пенсия Страхование здоровья Страхование занятости 98,1% 98,3% 82,5% 38,2% 40% 28,4%Корпоративные преференции: Пенсионные отчисления Бонусы Оплата сверхурочного труда Оплачиваемый отпуск Пятидневная рабочая неделя 97,9% 95,7% 76,9% 77,3% 51,5% 30,3% 27,7% 21,5% 23,1% 28,8%
Низкий уровень корпоративных преференций для нерегулярно занятых, похоже, связан с дискриминационным отношением. Схожие выводы можно сделать и посмотрев на систему социального страхования. Хотя правительство и расширило его действие после финансового кризиса, в реальности оно не покрывало нерегулярно занятых в той же мере, что и регулярных работников, поэтому и система страхования не играет большой роли для их поддержки уязвимых групп.
Проблема заключалась ещё и в том, что не происходил рост занятости среди среднего класса, и возможность восходящей социальной мобильности была снижена, что приводило к росту людей, которые оставалась в течение двух или более лет на низкооплачиваемой должности. Вследствие того, что возможности восходящей социальной мобильности у низкооплачиваемых рабочих сокращались, количество домохозяйств, доходы которых находились в зоне риска бедности, возросло. Стоит отметить и тот факт, что 70% уволенных работников составляли женщины. Во время массовых сокращений после кризиса они стали основной группой сокращений, особенно в государственной и финансовых сферах. Такие работники могли вернуться на рынок труда только ради низкооплачиваемой и нестабильной работы. Такая же тенденция сохранилась и после кризиса, когда их нанимали в основном на нерегулярные позиции и на короткий период времени, что позволяло работодателю быстро увольнять.
Какие ещё были факторы поляризации рынка труда? Многие аналитики уделяют большое внимание к двум структурным предпосылкам: первая - структурные изменения на рынке (включая посткризисную реструктуризацию корпораций, переход к высокотехнологичной индустрии и торговая конкуренция с Китаем), вторая - разница в потенциале между крупными корпорациями и МСП.
Первое значительное изменение на рынке произошло после модернизации крупных предприятиях в посткризисный период. Многие из них, которых были задействованы в строительстве и финансовой сфере выбрали стратегию оптимизации трудовых ресурсов, чтобы сократить производственные издержки, предлагая большую зарплату и высокую надёжность оставшемуся небольшому количеству опытных работников. В таких условиях у уволенных кадров не было другого выхода, кроме как устраиваться на работу с низким доходом в МСП. В свою очередь, это привело к снижению заработных плат в этой сфере рынка труда.
Наконец, увеличивающаяся конкуренция с китайским производством привела к сокращения доли низкоквалифицированного производства Кореи. Китай экспортировал на международный рынок потребительские товары дешевле, что привело к снижению корейской доли в этой сфере и привело к спаду производства в МСП. Кроме того, сказалось влияние и традиционной структуры производства Кореи, в которой ведущее место занимали крупные корпорации, имеющие возможности для получения финансирования и развития производства, в то время как МСП лишались возможности для развития и конкурентоспособности. Вследствие этого, когда местные фирмы были вынуждены реструктурироваться, они проиграли, т.к. не имели достаточного количества финансовых ресурсов и высокую продуктивность труда. Поэтому ситуация на рынке усугубила проблемы МСП, т.к. они не могли платить крупные зарплаты. Они повысили количество низкооплачиваемых мест, что отразилось на количестве низкоквалифицированных специалистов в этих сферах, и как следствие, привело к снижению их производительности.
Стоит отметить, что существовало неравенство между рабочими крупных организаций и МСП, т.к. они имели объединённые профсоюзы, которые могли защищать свои права, в то время как нерегулярно занятые не имели такой привилегии. Из-за того, что регулярные рабочие чэболей имели профсоюзы, чэболи, стремясь снизить затраты, передавали частично производство субподрядным компаниям, которые фактически им подчинялись, особенно, в сфере автомобилестроения, кораблестроения, строительства и т.д. Поэтому это привело к снижению стоимости контрактов у МСП.
Примечательно, как корейское правительство объясняло положение рынка труда. Как следует из заявлений главных политиков, это было не следствием экономической или социальной политики, но взаимодействие внутренних изменений рынка и институциональных механизмов. В докладе 2006 года президенту Но Мухёну Совета по национальной экономике было сказано, что реалии глобальной экономики нарушают социально экономический баланс, несмотря на существующее и положительное влияние: «Усиление поляризации социально-экономической структуры - всемирное явление, происходящее не только в Корее, но также и во многих других развиты экономиках, а также в Китае. В случае с Кореей, это должно пониматься как следствие внешних и внутренних изменениях в экономике, что включает в себя снижение роста экономики, глобализацию, смещение структуры экономики и выход на рынок Китая».
2.2 Политика в области труда
Одним из наиболее важных и значимых направлений социальной политики является политика в области труда, которая связана с экономикой страны. «Правительство участия» было вынуждено работать хоть и не с кризисной ситуацией, с чем столкнулось предыдущее правительство, но с не менее сложной задачей - результатами политики, проведённой администрацией Ким Дэчжуна. Им было проведено ряд антикризисных мер, направленных на повышение гибкости рынка труда, и на повышение конкурентоспособности крупных предприятий, которая привела к поляризации рынка труда и маргинализации низкоквалифицированных рабочих.
Ошибки проведения политики испортили возможные положительные эффекты реформ, направленных на перераспределение доходов и меры по предотвращению бедности. После реформ появилось большое количество неэффективных МСП, которые не смогли снизить издержки, в основном из-за несоответственной финансовой поддержки государства и не проведения их реструктуризации. Неспособность правительства простимулировать к переменам маргинализованных работников, недостаток реальной информации о текущем состоянии экономики и инструментов для урегулирования растущего уровня бедности - основные объекты критики государственных реформ того времени. Корейская экономика прошла через глубокие изменения в структуре рынка труда из-за кризиса 1997 года, и проблема его поляризация было одной из проблем расширяющейся разницы в статусе и дохода.
Президент Но Мухён обвинил в корыстном интересе профсоюзы, которые препятствовали проведению государственной политики по урегулированию ситуации на рынке труда. Он ставил под сомнение искренность трудовых активистов, работавших на крупных предприятиях и участвовавших в таких организациях, как «Федерация Корейских профсоюзов» и «Корейская конфедерация профсоюзов», когда дело дошло до решения проблем уязвимых нерегулярных рабочих. Например, Но Мухён деморализовал рабочее движение, когда пытался убедить их принять правительственные поправки в «Закон о защите уволенных рабочих». Корпоративное решение, достигнутое через комиссию по трёхсторонним переговорам, доказало неэффективность убеждения ФКП, в то время как ККП проводила общие забастовки, без участия в трёхсторонних переговорах. Но Мухён объявил в 2005 году, что «профсоюзы должны сами решить, хотят ли они решения проблемы нерегулярно нанятых». Несмотря на то, что его стратегия разделения рабочего движения подвергалась критике лидерами профсоюзов, она получила поддержку в среде бюрократов и интеллектуалов. Ли Мокхи, который предложил внести поправки в «Закон о защите уволенных рабочих» и был председателем «Нашей партии» говорил, что ККП была огорчена не условиями жизни нерегулярно занятых, а вероятностью того, что работодатели будут использовать таких рабочих чаще, чем регулярно нанятых. Называя ККП «эгоистичной и безответственной группой псевдо-прогрессивных», он упомянул, что «если использование труда нерегулярно нанятых будет запрещено, как хочет ККП, то компании скорее откажутся от работников вообще - «Мы должны позволить найм нерегулярных рабочих до определённой степени, предотвращая ухудшение условий их труда». В самом деле, было бы ошибочным утверждать, что определённые силы могут отражать реальное положение дел на всём рынке. Исключительный фокус на структурных проблемах скрывает аспекты поляризации рынка труда, которые относятся к политике, и пренебрегает использование этих факторов при решении проблемы. В частности, должно быть объяснено, почему правительство не решило эту проблему, несмотря на развитие программ, направленных на распределение доходов и сокращение бедности.
После 2000-х годов происходили дискуссии о том, как сдержать рост нерегулярно занятых и защитить их условия труда. Было принято два закона в декабре 2006 года «Закон защите контрактных и частично занятых работников» и «Закон и защите уволенных работников». Они вступили в силу в июле 2007 года. Основная цель принятия этих законов - ограничить период найма по контракту с неопределённого срока до двух лет, и если работодатель использует нанятого работника больше этого периода, то он должен будет автоматически зачислить его в штат. Два этих закона и пересмотренный «Закон об отношения в сфере труда» обычно называют законом о защите нерегулярных работников.
Главные особенности этих законов заключались в следующем: они прописывали запрет на дискриминацию нерегулярно занятых. Кроме того, он установил порядок выявления дискриминации через комиссию по трудовым отношениям. Если обнаруживалось, что работодатель не соблюдал законный порядок, то он штрафовался на сумму в 100 млн. вон. Кроме того, Закон о стандарте труда ограничивал количество сверхурочных для частичного занятого работника до 12 часов в неделю, чтобы работодатель не мог злоупотреблять его положением.
Если говорить об уволенных трудящихся, то «Закон о защите уволенных трудящихся», то в нём указаны сферы, в которых работодатель может нанять временного работника, предоставляемого агентством, - всего около 197 должностей. Также, в соответствии с ним, период найма ограничен двумя годами, и если предприниматель держит этого работника дольше, то он обязан автоматически зачислить его на постоянной основе. Тех, кто не подчинялся штрафовались по 30 млн. вон за каждого уволенного.
Ограничения на период найма и запрет дискриминации были распространены на все компании, которые имели по меньшей мере 5 занятых. Такие правила были введены с учётом размеров компании и рода её деятельности. Положения об ограничении срока найма рабочего были добавлены в трудовые договоры после принятия законы и вступили в силу с июля 2009 года. Положения по запрету дискриминации стали применяться сразу после принятия закона для компании с штатом в 300 и больше работников. Для бизнесов с штатом от 100 до 300 работников положения стало эффективно с июля 2008, когда для тех, кто от 5 до 100 с июля 2009.
Однако, этот закон имеет ограничения для реальной защиты нерегулярно занятых в небольших компаниях по следующим причинам:
)закон относился к компаниям от 5 и больше занятых, исключая фирмы от 1-4 человек, где больше всего и занято их
)Среди нерегулярной работы, только определённый тип подходит, что исключает действие закона на такие группы, как самозанятые, 673 тыс работников, работников на дому, и по вызову, что составляло около 1,2 млн. человек.
Предвосхищая возможные негативные последствия гибкости рынка труда на доходы и стабильность работников, правительство вводило балансирующие законы, для улучшения социального страхования. В самом деле, после кризиса 1997 года стало происходить развитие системы страхования. Эта система, которая улучшалась вместе с экономическим ростом перед кризисом, резко увеличилась, т.к. в этом появилась необходимость. Развитие системы социальной поддержки сохраняло импульс и в посткризисный период. Наиболее значительное развитие получила система страхования занятости, которая предоставляла поддержку безработным. Она была ограничена крупными и средними компаниями, но после кризиса выросла до всех типов компаний.
Всё ещё существуют ограничения действия этой системы, которая в итоге создала ещё одну сегментацию на рынке труда в Корее. Во-первых, она покрывала только регулярно занятых. Хотя с 2004 года она и стала относится к нерегулярно занятым (временным и частично занятым, работающим более 60 часов в месяц), большинство временно и частично занятых оставалось незастрахованным. Во-вторых, самозанятые были исключены из него, хотя была возможность участия на добровольной основе. Примечательно то, что более 30% заняты самостоятельно, и среди них довольно высокий уровень бедности. Следовательно, возможности этой системы по предоставлению безопасности уязвимым группам населения были преувеличены. В-третьих, уровень и длительность выплат также относительно закреплён. Длительность выплат зависит от возраста, и срок её выплаты от 90 дней до 240. Также, уровень замещения относительно низкий и составляет около 50% среднего дохода за последний год.
Президент Но Мухён говорил: «Резкий рост и поляризация экономики - наследство несбалансированной стратегии развития. Перед кризисом 1997 года уже ощущались проблемы быстрого роста, но сейчас они усугубляются, в частности, происходит поляризация рынка труда». В связи с этим, его администрация стремилась включить маргинальные группы в систему по распределению благосостояния. Программа государственных пенсий была распространена на всё население, в то же время, развивая программы помощи выхода маргинальных групп на рынок труда. В частности, администрация Но Мухёна проводила программы, ориентированные на молодых и престарелых работников. Меры по увеличению занятости среди молодёжи включали в себя: программы стажировок, которые помогали получить возможность устройства в государственные компании и субсидируемые частные; программы профессионального обучения; проект по занятости молодёжи, которых обучали молодых рабочих наукоёмкому производству с последующим трудоустройством в индустриальный сектор. Администрация Но Мухёна разработала систему интеграции в сферу социальных услуг. Она предвидела то, что благодаря государственной поддержке появятся компании, которые станут предоставлять услуги по заботе о престарелых, которые в ней будут нуждаться. Однако, несмотря на рост затрат на социальную сферу, её абсолютное выражение всё ещё не было высоко. Затраты, выраженные в процентах от ВВП, были на втором месте с конца (8,6% в 2005 г.) среди стран ОЭСР. Другим ограничением увеличения расходов на благосостояние граждан было отсутствие возможности государства включить эти программы МСП, в которых были заняты наиболее уязвимые слои населения. Вследствие этого, многие молодые и пожилые работники в МСП не получали социальной поддержки и не были включены в поле её действия.
Другой пример проводимой политики - система страхования рабочих, которая включает пособие по безработице, программу стабилизации занятости и программу развития рабочих навыков. Администрация Ким Дэчжуна обязала все компании предоставлять обязательное страхование, независимо от их размера. Администрация Но Мухёна расширила эту инициативу и на низкоквалифицированных иностранных рабочих и сезонных работников в рыбной ловле и сельском хозяйстве в 2004 году, сезонных рабочих в строительстве в 2005 году, и престарелых в 2006, а также расширило действие этого закона и на самые маленькие компании в 2006 году. Вдобавок, Ким Дэчжун расширил государственное пенсионное страхование до прежде непокрытого этим населения. Но Мухён продолжил развитие политики обучения маргинальных слоёв общества, чтобы они могли выйти на рынок труда. Учитывая такие меры по развитию рынка, необходимо узнать, почему корейское правительство было неэффективно при решении его проблем.
Однако государственная поддержка реально не распространялась на основную часть корейских престарелых. Только 10% пожилых получали пенсию, включая ту, что предоставлялась государственной программой. Хотя если и появлялась угроза бедности, некоторые пожилые корейцы выходили на низкооплачиваемую работу в МСП. Рост количества занятых пожилых женщин связан с тем, что они вышли на вторичный рынок, с высокой текучестью и низкой зарплатой. Другие открыли свои небольшие фирмы или стали соучастниками семейного бизнеса. Благодаря слабому контролю МСП со стороны государства и банков, многие пожилые корейцы смогли открыть своё дело в низкоквалифицированных секторах сферы услуг. Благодаря этому появилась высокая конкуренция, и многие МСП столкнулись со снижением прибыли и сокращением доли на рынке.
Оставшаяся часть этой работы будет посвящена причина, почему эта политика провалилась. В основном, это затронет три аспекта: ошибки в вычислениях, которые привели к необоснованной финансовой поддержке МСП, и в дальнейшем к необоснованной конкуренции и стремлению к сокращению издержек. Второе - недовыполнение, как правительство не смогло выполнить определённые направления политики рынка труда (преимущественно, страхование занятости), как изначально рассчитывало. И последнее - отсутствие регуляции: правительство не смогло создать надёжную политику и инструменты для регулирования растущей бедности экономики домохозяйств. Это три типа ошибок показывают как реформаторские правительства (Кима и Но) были ответственны за поляризацию рынка труда в силу того, что многие детали реформ были сформулированные при недостатке адекватной информации или вычислений, которые позволили бы защитить рынок.
2.3 Реформы и их последствия
В МСП было занято большое количество населения в начале финансового кризиса. Интересный факт в том, что не было сильного снижения в появлении на рынке новых МСП, несмотря на их низкую прибыльность и снижающуюся конкурентоспособность. Около 55 тыс. МСП в среднем появлялись на рынке в год в период с 2000 по 2005 гг., а уходило с рынка около 3 тыс. Также их не останавливали финансовые трудности. В отличие от крупных корпораций, которые не могли не снижать свои задолженности, МСП могли существовать и без существенного снижения его снижения. Трудовые издержки МСП оставались на порядок выше, чем у крупных корпораций, хотя они и выросли в абсолютном выражении с 2004 г.
В определённой степени, корейские МСП продолжали выживать благодаря щедрым государственным кредитам. В Республике Корея есть два государственных фонда гарантированных кредитов: Корейский фонд гарантированных кредитов и Корейский технологический фонд гарантированных кредитов, который был создан в 1989 году с целью поддержки технологических МСП. Сразу после кризиса общая сумма выданных гарантированных кредитов возросла с 17,1 трл вон (3,6% от ВВП) в 1997 году до 32,8 трл вон (6,8% от ВВП) в 1998 г., а из количество выросло до 47,4 трл. вон (7,6% от ВВП) в 2001-2002 гг.
В то же время, политика по предоставлению займов помогла МСП, когда они получали кредиты от коммерческих банков. Также государство снижало им процентную ставку по кредитам, например, до 8,5% против 14,9% в 1998 году и 4,9% против 6% в 2004. Большое количество банковских займов было увеличено не только для традиционного производства, но и для малых бизнесов, венчурных фирм и стартапов. Следовательно, правительственные гарантированные кредиты и политика займов стала важным финансовым ресурсом для МСП.
Однако распространение такого кредитования помогло лишь для входа и выживания МСП, но не для их эффективности. Проблема в том, что такое решение было краткосрочным и не учитывало работу МСП в долгосрочной перспективе, что сказывалось на их конкурентоспособности. Только от 3% до 15% компаний были оценены, прежде чем получить кредит в Корейском технологическом фонде. Это говорит о том, что помощь предоставлялась тем, кто в ней нуждался, а не тем, кто реально этого заслуживал. В соответствии с правительственным исследованием 2006 года, более 60% капитала этих фондов поддерживало малый бизнес, который не имел технологического или рыночного потенциала. Кроме того, более половины заёмщиков имели небольшой кредит, меньше 5 млн. вон (4 200 дол.) в период с 2000 по 2005 гг. Такая щедрая, но не рациональная поддержка МСП удержала от ухода неэффективные фирмы.
Из-за отсутствия прогнозирования поддержки МСП, экономика перестала быть рыночной (много приходов, много уходов с рынка), а много приходов, с небольшим количеством уходов. Новая обстановка МСП могла временно стабилизировать рынок труда, удерживая текущий уровень занятости и снижая неравенство. Многие МСП в напряжённой конкуренции нашли способ снижения издержек через низкооплачиваемый или нерегулярный найм работников, ради компенсации снижающейся прибыли и доли на рынке.
Существенная ошибка корейского правительства заключалась в том, что политика по поддержанию МСП не остановилась, но ещё и усилилась, что привело к снижению производительности МСП, и к росту низкооплачиваемых работников. С одной стороны, корейское правительство стремилось повысить занятость путём стимулирования создания новых МСП, но не учло то, что они станут снижать издержки путём сокращения трудозатрат.
Другая ошибка правительства заключалась в его неспособности провести новую политику по оживлению рынка труда для растущего количества маргинализованных рабочих. Это очевидно на примере «Программы, по стабилизации занятости», что является ключевым компонентом Системы страхования занятости, которая, как предполагалось, будет субсидировать уволенных рабочих и стимулировать найм маргинальных работников, находящихся за пределами рынка труда. С 1998, когда действие этой программы было распространено на компании всех размеров, растущее количество МСП, в частности от 10-49 или 50-299 занятых, получили право получать субсидии ради стабильной занятости.
В реальности, эта программа плохо выполнялась и не сильно воздействовала на уровень занятости среди маргинального населения. По-прежнему около 70% нерегулярно занятых не подходили для получения субсидий этой программы, а большие резервы этой программы должны были бы быть инвестированы в проекты по созданию рабочих мест. Этот неиспользованный капитал показывает, что правительство не подготовилось для широкомасштабного действия этой программы настолько, чтобы включить в рынок маргинализованных рабочих.
В соответствии с исследованием 2004 года, количество выплат из бюджета этой программы составило около 50%. Примечательно, что около 90% бюджетов проектов, направленных на субсидирование менее маргинальных работников, включая проект по упрощению смены рода деятельности, проект по повторному трудоустройству и проект занятости пожилых были потрачены.
Программа по развитию трудовых навыков была одной из важных мер системы страхования занятости, которая должна была помогать работодателям проводить программы по обучению. Она была нацелена на стимулирование низкоквалифицированных рабочих приспособиться к изменяющейся технологической среде и предотвращать сокращения на компаниях. Как и в случае с программой по стабилизации занятости, только 27% от его фонда было направлено на развитие программ-тренировок для работников. Крупные корпорации смогли получить выгоду в размере лишь 38,4% от вложенных средств в программы по развитию их рабочих, тогда как компании, с численностью штата меньше 50 человек получались только 13,6% от вложений.
Большинство проводимых реформ и программ на рынке труда в Корее были изначально сфокусированы на стабилизацию уровня входа маргинализованных рабочих и предотвращения от дальнейшего разрыва в уровне их доходов. Однако правительство не достигло изначальных целей политики. Министерство труда не смогло качественно провести программы по стабилизации и переквалификации, и не предоставила достаточно финансовых ресурсов для неё. В то же время, такие ошибки спровоцировали рост критики либеральных экономистов, которые утверждали, что правительство должно сократить уровень финансирования этих программ, чтобы не искажать механизмы рыночного распределения.
Правительство Кореи сделало значительный прогресс в финансовых и корпоративных реформах. Говоря о финансовых аспектах политических ошибок, стоит сказать о том, что правительство было не в состоянии регулировать побочные эффекты реформ на домохозяйства. Правительственный толчок к реструктуризации бизнеса создал больше возможностей для чэболей по выбору методов регуляции количества занятых, как то: увольнение, досрочные выходы пенсию, что привело к росту количества уволенных и вышедших на пенсию рабочих на вторичный рынок, включая сферу услуг и контрактной работы. Уровень занятости в сфере услуг постепенно рос с 1997 года, поднявшись с 58,2% до 64,8% в 2004. Большинство рабочих вышли на низкоквалифицированные должности в небольших ресторанах, такси и т.д., где конкуренция была достаточно высока. В результате, производительность сферы услуг резко снизилась с 102% в 1997 до 59% к 2003 году. Относительный реальный доход контрактников снизился с 127% до 92.9% по сравнению с регулярно занятыми за тот же период.
Реформы финансового сектора усугубили положение домохозяйств, в частности тех, кто имел небольшой бизнес. Банковская реформа подорвала зависимость крупных корпораций от их основных банков, что вылилось в резком росте финансовых транзакций между банками и МСП. Наряду с усложнёнными условиями займов большинство крупных корпораций перешли на фондовый рынок и на внутренние финансовые ресурсы, для капитализации их бизнеса. Коммерческие банки также ограничили преференции крупным корпорациям, вместо этого набирали МСП и индивидуальных клиентов, как их первичных заёмщиков. Более 50% кредитов коммерческих банков ушли к МСП, преимущественно, малому бизнесу, которые увеличили свои финансовые обязательства в высокой мере. Кроме того, снижающаяся процентная ставка привела к росту задолженности домохозяйств. Корейское правительство постоянно снижало процентную ставку для усиления инвестирования и стимуляции общего потребления. Задолженности компаний по процентам снизилось с 28,2 трл. вон (20,1 млрд. долл.) в 1998, до 5,4 млрд. дол. (6.2 трл вон) в 2004 году, в силу падения процентной ставки с 15,2% до 6% в тот же период. С другой стороны, стабильность дохода домохозяйств была принесена в жертву, т.к. сниженная процентная ставка вызвала резкий рост накопления долгов, с 226,3 трл. вон (161,6 млрд. дол) в 1998, до 512,1 трл. вон (447,6 млрд. дол) в 2004. Доход домохозяйств от процентов с сбережений и облигаций снизился с 17,4 трл. вон (12,4 млрд дол) в 1998 до менее чем 5 трл. вон (4,4 млрд. дол.) в 2000. Растущий долг домохозяйств усугубил социальное неравенство в Корее, поэтому растущая бедность домохозяйств связана с проблемой поляризации рынка труда.
Можно сказать, что корейское правительство провело корпоративные и финансовые реформы, за счёт других секторов, включая домохозяйства. Такие приоритеты реформы не могут быть рассмотрены, как ошибки политики, но правительство должно быть ответственно за тот факт, что не было создано никаких эффективных контрмер для предотвращения растущей бедности домохозяйств. Только после 2005 года оно смогло провести исследования контрактных рабочих и провести соответствующую политику. Она была направлена только для заморозки роста контрактного труда на текущем уровне, но не смогла реализовать меры по включению контрактных работников в рынок труда или поощрить увеличение продуктивности труда.
Другая проблема в том, что правительство не смогло проанализировать изменяющиеся доходы домохозяйств правильно. Несмотря на то, что правительство Но Мухёна обещало, что оно намерено перераспределять доходы преимущественно в низкодоходные домохозяйства, но не смогло проконтролировать группу с высоким доходом, т.е. врачей, юристов, бухгалтеров и проч, от занижения доходов, т.к. эти группы имели достаточно способов избежать растущие налоги. Отчасти из-за нетерпения быстрого пополнения фондов для новой трудовой политики, администрация Но Мухёна выбрало налоги с доходов и НДС, которые платились гражданами, а не на изучение налоговых поступлений от высокодоходных групп. Это привело к проблеме неравномерного распределения и росту недовольства среди населения.
Заключение
Корейский опыт поляризации рынка труда не только происходил из стечений внешний изменений и институциональных механизмов. Должно быть отмечено, что проблемы возникли из-за непродуманной политики реформаторского правительства и проведении политики, не учитывающей особенности изменений рынка труда. Данная работа отразила основные проблемы ошибки политики, которые не позволили правительству разрешить поляризацию рынка труда. Это были: 1) чрезмерная финансовая помощь неприбыльных МСП, что привело к чрезмерной конкуренции и стремлению к снижению издержек производства 2) недостаточное проведение реформ для маргинализованных рабочих и 3) недостаток подходящих инструментов, для регулирования бедности домохозяйств, включая проблему контрактных работников. Это причины предполагают, что не только экономическая ситуация, но и само правительство привело к поляризацию рынка труда, и как следствие, многим проблемам в социальной сфере.
Некоторые учёные считают, что ответственность правительства лежит в его неолиберальной политике, которая меняет традиционное равновесие в интересах бизнеса. Но у правительств Ким Дэчжуна и Но Мухёна не было недостатка в инструментах для уравновешивания поляризации. Отличаясь от авторитарных режимов, которые выстраивали иерархию целей социального равенства и благосостояния внутри идеологии развития, эти два демократичных президента пошли тропой между необходимостью либерализации рынка и стремления для новой социальной стабильности. В частности, они пытались выстроить новую систему благосостояния. Развивая это направление, они заняли убеждённую и твёрдую позицию в изменении рынка труда и перераспределения ресурсов для снижения бедности, и позволяли маргинальным рабочим выходить на более стабильный рынок труда. Однако такие проекты реформ закончились неудачей, в силу просчёта их кратко- и долгосрочных эффектов. На начальном этапе формулирования политики в отношении МСП правительство не смогло предсказать побочные эффекты последствия его финансовой помощи, что привело к тому, что регулирование индустриализации было упразднено и количество дешёвой рабочей силы возросло.
Искажая первоначальные цели программ по переквалификации и стабилизации равновесия занятости, правительство не смогло направить финансовые ресурсы маргинальным рабочим, которые больше всего нуждались в этом. Без адекватной и точной информации и конкретных мер по регулированию растущей бедности домохозяйств, правительство не смогло скорректировать ниспадающую тенденцию этого сектора.
Сейчас социальные реформы для по выравниванию распространённого рынка труда упустили свой политический момент. С того момента, когда консервативный президент Ли Мёнбак пришёл к власти в 2008 году, корейское правительство только лишь утверждало, что экономический рост должен привести к справедливому социальному неравенству. Правительству участия не удалось развить самостоятельную и эффективну. политику для рынка труда.
Несмотря на то, что цели и намерения политики находились в соответствии с положением в экономике, это не приведёт к эффективному их воплощению, т.к. необходимо учитывать не только краткосрочные, но и долгосрочные эффекты. В связи с этими неудачами, появилась критика в отношении президента Но Мухёна, хотя нельзя утверждать, что это была его вина.
Список используемой литературы
1.Ким Ен Ун. Парламент 17-го созыва и новые горизонты РК. // Корея: новые горизонты. Доклады, представленные на IX научной конференции корееведов России и стран СНГ, 29-30 марта 2005 г. - Москва: Б/и, 2005.
2.Курбанов С.О. Интернет-революция и интернет-экономика в Республике Корея // Корея: на пороге перемен. - Москва, 2008.
.Путяйкин К.Г. Прогрессивно-либеральный вариант государственного развития на примере программы администрации Но Му Хёна. - М. 2014.
4.Cho Kisuk. Continuity and Changein the 2002 Presidential Election // Korea journal / Summer 2003. - Seoul: 2003.
.Hong Yung Lee. South Korea in 2002: Multiple Political Dramas // Asian Survey. - California, Berkeley: 2003, Vol. 43, No. 1.
.Ji-Whan Yun. Labor Market Polarization in South Korea: The Role of Policy Failures in Growing Inequality // Asian Survey, - California, Berkeley, 2009. Vol. 49, No. 2.
.Kim Yong-Ho. Political Significance of the 2002 Presidential Election Outcome and Political Prospects for the Roh Administration // Korea journal / Summer 2003. - Seoul, 2003.
.Lee Buyn-Hee and Lee Sangheon. Minding the Gaps: Non-regular employment and Labour Market Segmentation in the Republic of Korea // International Labour Organisation, Conditions of Work and Employment Series No. 19. - Geneva, 2007.
.Lee Hyeon-Woo. Issues and Campaign Strategies in the 2002 Presidential Election // Korea journal / Summer 2003. - Seoul, 2003.
.Lee Kap Yun. Vote Determinants of the 2002 Presidential Election in Korea. Korea journal / Summer 2003. - Seoul, 2003.
.Victor D. Cha. South Korea in 2004: Peninsular Flux // Asian Survey. - California, Berkeley: 2004. Vol. 45, No. 1.
.Yong-Chool Ha and Wang Hwi Lee. The Politics of Economic Reform in South Korea: Crony Capitalism after Ten Years // Asian Survey. - California, Berkeley: 2007. Vol. 47, No. 6.
.Yun Seongyi. The Internet and the 2002 Presidential Election in South Korea // Korea journal / Summer 2003. - Seoul, 2003.
.#"justify">.Ji-Whan Yun. The Myth of Confucian Capitalism in South Korea: Overworked Elderly and Underworked Youth // Pacific Affairs. - University of British Columbia: 2010. Vol. 83, No. 2.
.Ha Byung-jin and Lee Sangheon. Dual Dimensions of Non-regular work and SMEs in the Republic of Korea. Country case study on Labour Market Segmentation // International Labour Organisation, Employment Working Paper No. 148. - Geneva, 2013.