данной работы является необходимость изучения политического дискурса Украины, который в настоящее время переполнен различными политическими мифами, шаблонами и стереотипами.
Политика и политический дискурс по своей природе направлен на управление и регулирование социальных отношений. Следовательно, и на определенную степень манипуляции. Однако зачастую уровень декларативности и степень манипуляции политического дискурса становятся настолько высокими, что социальная реальность, представленная данным дискурсом, становится полностью сконструированной, хотя все еще продолжает претендовать на объективность и истинность.
Существуют различные механизмы и способы конструирования политического дискурса. При этом политические мифы - один из основных. Именно совокупность политических мифов, а также стереотипов, шаблонов и клише формируют дискурс.
Политический дискурс Украины в особой степени подвержен декларативности, переполнен различными мифами и стереотипами. Каждая из значимых политических сил пытается навязать свою позицию и свое видение исторической, политической и культурной ситуации в Украине. Именно эти мифы и будут рассмотрены в рамках данной работы.
1.Миф как основной элемент, конструирующий политический дискурс
Культура и идеология, которые обычно воспринимаются как феномены макроуровня, воспроизводятся на микроуровне в дискурсе. Естественно, для изучения этих феноменов недопустимо сведение их исключительно к дискурсу. Однако их оформление в языке играет значительную роль и воплощается оно именно в дискурсе.
В широком смысле под дискурсом понимают - «коммуникативное событие, происходящее между говорящим, слушающим (наблюдателем и др.) в процессе коммуникативного действия в определенном временном, пространственном и проч. контексте. Это коммуникативное действие может быть речевым, письменным, иметь вербальные и невербальные составляющие» [5]. Однако в контексте данной работы наиболее подходящим определением дискурса будет понимание его как «системы функционального языка или образов языкового происхождения, сформированной обществом в целях распространения набора представлений, убеждений и норм; в то же время это воображаемое отношение людей к реальным условиям их бытия» [11].
В границах одного общества может существовать неограниченное количество дискурсов, функционирование которых зависит от того, какие мифы лежат в их основе. Любой дискурс в разной степени стремится к деформации реальности и навязыванию определенного смысла всевозможными способами. Создание мифов является одним из них. Однако в основе мифов лежат языковые манипуляции.
1.1 Язык как способ конструирования социальной реальности
Наша социальная реальность в существенной степени структурируется и определяется языком. Через язык индивид способен заявить о себе и вступить в контакт с другим. Именно через призму языка социальная действительность структурируется, постигается, передается от поколения к поколению. Язык представляет собой двойственный феномен: он одновременно может отражать существующую реальность и создавать и влиять на социальную действительность. Таким образом, изучение языка, его функций и особенностей возможно только учитывая его включения в социальный контекст.
Создание мифов является одним из основных способов конструирования реальности, а так же увеличения степени ее манипулятивности. Естественно, ни миф, ни язык не могут буквально создавать сами вещи, однако, создавая миф, язык получает возможность манипулировать их именами, давая им названия, проводя классификацию, навешивая на них ярлыки и др.
Обычно исследования языка как механизма конструирования реальности включает в себя рассмотрение данной его функции с трех позиций: 1) структурирование социальной реальности; 2) структурирование социального портрета участников коммуникации; 3) влияние языка на эмоциональную атмосферу, созданную между участниками коммуникации.
Естественно, язык не является единственным способом конструирования реальности, однако именно язык во многом определяет наше видение реальности и тот ее вид, который мы преподносим собеседнику вовремя коммуникации. Так, например, социальная реальность может принимать определенную оценочную или эмоциональную окраску, которую язык придает ей.
Через свое использование языка говорящий выражает отношение к тому, о чем он говорит, что, в свою очередь, во многом говорит о нем самом. Выбор конкретных семантических, грамматических и лексических приемов конструирует портрет говорящего, а так же его представление о том, на кого направленно его обращение.
Функция языка, которая направлена на установление социальных связей, так же способна возводить между участниками коммуникативного акта преграды. Таким образом, существуют различные социальные группы, которые оформляются посредством своего внутреннего специфического языка, который подчеркивает единство группы, а так же прокладывает границы между ней и другими. Через выбор языка возможно установление степени формальности в межличностном общении: выбор местоимений-обращений или эмоционально окрашенных слов.
Язык в качестве инструмента социальной власти влияет на приведенные выше аспекты социальной реальности. Существуют различные способы реализации функции языка, которая отвечает за его влияние на социальную действительность. Осуществление власти языка в обществе обычно происходит на трех уровнях. Во-первых, самый примитивный уровень - отдельный акт коммуникации, в котором для отправителя структурирует и обуславливает, а получатель принимает и декодирует содержание коммуникации. Во-вторых, сама система языка концептуализирует действительность, выражая разные ценности и интересы того, кто использует данный язык. В-третьих, на более глобальном уровне представлены различные языки и диалекты, которые существуют на одной территории, однако имеют разный статус и влияние [3].
Так, на каждом уровне существуют некоторые факторы, которые делают язык инструментом социальной власти и обеспечивают разную степень манипулятивности.
Во-первых, в процессе коммуникации отправитель разными способами и с помощью разных средств передает определенную информацию, а получатель принимает ее. Сообщение, которое передается или получается, может быть по-разному закодировано при отправлении и по-разному декодировано при получении. При кодировании информации существуют различные способы передачи одного и того же сообщения. На разницу в интерпретации и подачи определенной информации могут влиять такие факторы, как выбор слов и выражений, выбор грамматической формы, выбор последовательности слов, выбор суперсегментных характеристик, выбор скрытых или предполагаемых предпосылок и контекста.
Таким образом, выбор слов и выражений реализует свою властную функцию через возможность описать одну ситуацию при помощи по-разному эмоционально окрашенных синонимов. Так, например, разные слова могут подчеркивать разные характеристики одного предмета, делать акцент на определенных функциях и т.д. На более глобальном уровне выбор слов и выражений напрямую связан с идеологией. Выбор конкретных слов является двойственным феноменом: с одной стороны, он является продуктом социального контекста, с другой - он исходит, определяется и структурируется в зависимости от социального контекста.
На разницу в понимании одной и той же информации значительным образом влияет выбор грамматической формы (актив/пассив). Одна ситуация описанная двумя разными способами приводит к переосмыслению ее с позиции действующего лица, активного субъекта. Следовательно, позиция второй стороны взаимодействия тоже будет меняться.
Выбор последовательности слов в высказывании иерархизирует информацию о предмете коммуникации, расставляя по определенным позициям изначально равноправные элементы.
Определенную роль в кодировании и декодировании информации играют суперсегментные характеристики языка: тон голоса, его громкость, эмфаза и т.п. С помощью этих свойств отправитель может выделить именно ту часть послания, которую считает важной, а получатель проинтерпретировать ее [3, с.109].
Свои социальные функции язык не способен выполнять вне социального контекста. Таким образом, очень часто понимание определенного сообщения очень усложняется, если рассматривать его без учета контекста или предпосылок. В такой ситуации преподнесение предпосылок, естественно, связано с выбором слов и выражений, однако очень часто контекст преподносится в форме, которая не допускает несогласия или отрицание.
В каждой конкретной ситуации коммуникации отправитель конструирует свое послание таким образом, чтобы оно было соответствующе понято получателем. Именно такой подход лежит в основе манипулятивного взаимодействия. Однако иногда, несмотря на попытки конструирования реальности для получателя, он может проинтерпретировать сообщение по-своему, так как практически каждый символ достаточно многозначен. И тогда здесь важную роль получает еще один инструмент социальной власти, реализованный посредством языка, - сложность отдельной вербальной единицы.
В данном случае анализ сводится до отдельного слова или словосочетания и проводится с учетом трех аспектов, которые помогают формировать отношение к предмету коммуникации: омонимия, ассоциативный компонент и эмотивный аспект. Омонимия предполагает, что одной языковой форме может соответствовать несколько абсолютно разных значений. Ассоциативный аспект подчеркивает, что зачастую с конкретным словом или словосочетанием ассоциируется определенное узкое значение, которое не способно описать полное значение слова. И эмотивный компонент воздействует на восприятие примерно таким же образом, как и ассоциативный, однако он предполагает выбор слов в зависимости от их эмоциональной окрашенности, что может придавать значению позитивную или негативную характеристику. Обычно эти три компонента имеют место одновременно, оказывают взаимное влияние друг на друга, создавая у получателя определенный образ языковой единицы. Умение отправителя пользоваться этими инструментами влияет на степень восприятия и принятия его позиции получателем [3, с.110].
Третий инструмент социальной власти, заключенный в языке, выражается в том, что он представляет собой открытую систему, а, следовательно, практически не существует ограничений на количество создания различных фраз и словосочетаний, многие из которых раньше не использовались вообще либо использовались для обозначения иного явления или процесса. Во-первых, бывает, что слова полностью или частично меняют свое значение, так как могут использоваться в постоянно меняющихся контекстах. Тогда, происходит присвоение новых значений старым вещам. За сменой в наименовании обычно стоят определенные социально-политические причины: конфликты интересов, смена престижности и т.д. Во-вторых, со временем в обществе происходят определенные перемены и возникают новые явления и процессы, которые, естественно нуждаются в номинации. Во всех двух случаях происходит «навешивание ярлычков». Однако если в первом случае происходит замена одних ярлыков другими, то во втором - присвоение языковых ярлыков. Так же в сферу действия этого фактора можно отнести использование «пустых слов», которые создают образ предмета, но содержательно не имеют смысла. Такой подход характерен для сфер рекламы и политики.
Четвертый инструмент, который помогает языку осуществлять социальную власть - отражение существующих отношений власти. Здесь нужно учитывать, что язык не является единственным способом концептуализации действительности, хотя он и отражает систему сложившихся властных отношений в обществе достаточно четко. Однако не стоит забывать, что язык всегда ценностно или эмоционально окрашен, отражает определенную точку зрения, а, следовательно, занимает какую-то позицию. Практически невозможно найти нейтральные выражения, которые были бы одинаково восприняты в разных ситуациях разными людьми. Тут можно обратиться к идеи Роланда Барта о том, что язык представляет собой общественный договор, согласие на который у общества не спросили [1]. Исходя из нее, можно сказать, что любые языковые ярлыки являются выражением «социальных конвенции» [3, с.114] и могут быть при необходимости изменены, так как связь между означающим и означаемым уровнями изначально произвольна и условна. Хотя, безусловно, существуют объективные факторы, ограничивающие свободу отправителя сообщения в конструировании реальности. Р. Барт приводит четыре таких факта. Во-первых, ограничения, наложенные самой реальностью. Естественно, возможны случаи, когда установление истинности высказывание затруднено в силу социальной опосредованности контакта с действительностью и ее относительности. Однако существуют факты, истинность которых более очевидна, и именно они накладывают ограничения на возможные варианты конструирования реальности. Во-вторых, язык сам накладывает на отправителя ограничения. Иногда с помощью конкретного языка представляется невозможным описать явление или событие в силу отсутствия в нем всех необходимых для этого механизмов. В-третьих, сами отправитель и получатель, а так же степень доверия между ними. И последнее - свобода получателя интерпретировать принятую информацию. Получатель сообщения не представляется в качестве беспомощного, попавшего под влияние, пассивного, неспособного не принять предложенного отправителем видения действительности субъекта. Получатель рассматривается как способный к критическому осмыслению информации субъект. Данный подход не предполагает поляризацию и разделения общества по принципу «получатель-отправитель».Он рассматривает повседневную коммуникацию как динамическую модель, в ходе которой отправитель и получатель постоянно меняются ролями и имеют относительно равные шансы попасться в «языковую ловушку» [3, с. 116].
Таким образом, можно сделать вывод, что борьба за социальную власть с помощью языковых приемов представляет собой борьбу за то, чьи предпосылки, какая точка зрения, чье конструкция реальности будет принята как основополагающая.
1.2 Понятие «миф» и основные способы его формирования
По отношению к дискурсу миф выступает в роли достаточно двойственного феномена: именно миф является основой дискурса, предпосылкой к его формированию, и в то же время миф является основным инструментом дискурсивной власти. Таким образом, миф вначале конструирует дискурс, а потом дискурс использует миф в качестве своего основного инструмента [8].
На первичном уровне миф, как и любая другая символическая система, формируется путем смещения уровня означающего и означаемого, т.е. поверхностного, демонстративного и глубинного уровней сознания, в котором заложено значение. При искажении восприятия реальности на поверхностном уровне, происходит соответствующее искажение восприятия реальности и на более глубинном уровне. Так, человек принимает за истину искаженное, упрощенное, шаблонное видение реальности, а его поведение определяется не каким-либо рациональным выбором, а мотивируется привычным и стереотипным. «Усиление разрыва между означающим и означаемым и приводит к тому, что главенствующая роль в языковом сознании и поведении личности играет знак, ярлык, а не смысл; форма превалирует над содержанием.» [7]. Такую характерную особенность мифа отмечал в своих работах еще Барт, говоря о том, что миф формируется тогда, когда отдельному знаку придается или приписывается дополнительное значение, которым он не всегда и обладает. Таким образом, смысл превращается в форму, которая стремиться полностью заместить собой понятие или идею, а само содержание существует лишь на поверхностном уровне, но не на глубинном [1].
Во многом политическая реальность существует только благодаря своему оформлению посредством языка, т.к. политическая борьба ведется, прежде всего, в символическом поле, что в данном случае может быть приравнено к языковому полю. То есть политическое взаимодействие воспринимается как борьба за то, чей вариант восприятия реальности будет воспринят массами в качестве наиболее истинного. Для простоты управления в политическом поле формируется набор определенных клише и штампов, через которые язык обособляется и формирует свою реальность, выраженную, прежде всего, в мифах. Так, в качестве мифа можно рассматривать систему разросшихся штампов, которые претендуют на объяснение реальности или ее отдельной сферы (например, политической) [8].
В наиболее общем смысле под мифом понимается один из способов концептуализации реальности, упрощенное объяснение и описание истории мира через создание совокупности понятий, слов, символов, идей и концептов. Миф всегда предстает перед нами как редукция, совокупность упрощений, сведение многообразных смыслов и понятий к одному, часто примитивному, одномерному переживанию. Обычно миф претендует на создание целостного мировоззрения, которое характеризуется целостностью, простотой и очевидностью. Такой мировоззренческий подход становится возможным благодаря опоре мифа на бинарные оппозиции, которые в наибольшей степени определяют простоту в понимании мира. Они делят мир на две абсолютные противоположности, представляют мир в качестве их единства. Естественно, между двумя полюсами спектра лежат определенные значения, однако, именно оппозиции насыщаются основными значениями и отношениями. Такое мировоззрение позволяет установить моральные, политические и идеологические позиции, указывая на то, что хорошо, а что плохо. Исходя из этого, миф конструирует свое представление о реальности и определяет наиболее подходящую ей модель поведения.
Согласно такому подходу, миф обычно воспринимается как нечто противоположное научному, а скорее как архаический, донаучный тип познания, который наиболее характерен примитивным обществам. В отличие от мифа, из-за своей дисциплинарности наука претендует на расчленение мира. Миф же стремиться представить полную картину мира и объяснить все в категориях «плохо» или «хорошо». Мифическое сознание менее всего интеллектуально, так как не требует размышлений или сомнений. К сожалению, современное украинское политическое пространство отягощено огромным количеством мифов, которые говорят о его тенденции к архаизации и примитивизации [13]. Именно эти тенденции украинского политического дискурса и будут рассмотрены во второй части работы.
В политической сфере миф очень схож с понятием политической идеологии, так как является одной из составляющих идеологии, ее опорой. Точно также как и идеология в более глобальной сфере, на микро уровне политический миф претендует на универсальность идей, которые он постулирует, выдавая частный интерес за общий. Именно таким образом, реализуется консолидирующая функция мифа. Однако в рамках одного политического дискурса, в границах одного политического пространства всегда существует несколько мифов, которые чаще всего находятся в состоянии конкурентной борьбы за место главенствующего.
Таким образом, чаще всего миф конструируется в определенных интересах. И именно на стадии трансляции идей от отправителя к получателю, внесению идей в массы происходит процесс их мифологизации. Идеи только тогда принимают значительную материальную силу, когда вносятся в массы и овладевают ими. Пока идея существует исключительно в мыслях индивида, она не сможет реализовать своей практической функции. Конструирование мифа происходит путем «отождествления мыслительной конструкции, выражающей действительность, с самой действительностью» [9, с.20]. Хотя идеи, выражающие действительность, не всегда даже выражают всю действительность, а лишь часть ее. Так происходит отождествление образа предмета с самим предметом, слов обозначающих вещи с самими вещами и т.д., таким путем миф предстает перед нами как «наиболее яркая и самая подлинная действительность», «максимально конкретная реальность» [1, с. 396].
Помимо того, что миф конструируется в чьих-то интересах, он также всегда направлен на кого-то. Только четко определив потребителя-получателя, можно успешно сконструировать миф.
Мифологизация чаще всего характерна тем периодам исторического развития общества, когда «действительность отождествляется с идеализированными конструкциями, принимаемыми за реальность» [9, с. 24]. Однако, не смотря на все выше сказанное, чтобы по-настоящему завладеть массовым сознанием, идея должна тем или иным способом пройти стадию легитимации (согласие путем оправдания и объяснения [2], что как раз и способствует трансформации частного интереса в общественный, приданию отдельной идеи массового характера. Идея, обладающая общественной легитимностью, может претендовать на авторитетность, правомерность, объективность и справедливость [2], чем, в свою очередь, успешно пользуется миф. Таким образом, чтобы миф начал действовать и выполнять свои функции по объяснению и регулированию социальной действительности, ему жизненно необходима опора на веру со стороны тех, на кого он направлен. И чем больше людей в него поверит, тем сильнее он сможет повлиять на конструирование реальности и ее образа в массовом сознании.
Социальная и политическая мифология строится с опорой на систему социально значимых символов и эмоционально окрашенных ориентиров, на уже существующие стереотипы общественного сознания и, желательно, на господствующую в конкретном обществе идеологию. Таким образом, получается, что миф это частный случай идеологии, особенно той ее части, в которой отражен ценностно-нормативный компонент. Легче всего воспринимать то, что дает примитивные и простые объяснения происходящим событиям. В этом случае существование мифа облегчает его «рецептурность», то есть самая простая формула построения мифа сводится к утверждению «если делать А, то получишь Б» [4, с. 82]. Это и порождает степень его императивности и манипулятивности.
Необходимо понимать, что миф это не выдумка и не ложь, что он не ставит перед собой цель обмануть. Миф всегда направлен на преподнесение не полного образа реальности, лишь той ее стороны, которая покажет ее в наиболее выгодном свете. Таким образом, любое высказывание способно стать мифом, когда его смысл начинают сводить лишь к пустой форме. Высказывание, лежащее в основе мифа (его означающее), изначально, до мифологизации имело свой смысл. Однако миф деформирует его, уделяет все внимание форме, а не содержанию, миф «похищает смысл» [1, с. 97]. Если представить мифологизацию как процесс, который имеет начало и конец, то можно отметить, что на входе имеется уже существующее высказывание со своим означающим и означаемым, а на выходе получается все тоже высказывание, которое сохраняет всю ту же форму (означаемое), но приобретает новый, дополнительный смысл (означающее), который перекрывает изначальный. Так, создание мифа можно рассматривать как «похищенное и возвращенное» слово [1, с.90].
Рассматривая мифы как основу идеологии, нужно заметить, что одна и та же идея может иметь практически неограниченное количество способов выражения. Одну и ту же идею можно облечь в большое количество форм. Так, часто искусственно воспроизводится иллюзия разнообразия аргументов в пользу определенной идеологии, в то время, как опорой ее является лишь один концепт, представленный по-разному. Отсюда можно сделать вывод, что идея намного глубже и фундаментальнее, чем неограниченное количество форм, ее воспроизводящих.
Несмотря на то, что миф не меняет реальной действительности, а лишь стремится деформировать ее символическую интерпретацию, он имеет побудительную характеристику. В том смысле, что он заставляет того, на кого направлен, признавать истинность мифического высказывания.
1.3 Основные функции политических мифов, которые влияют на увеличение манипулятивности дискурса
В современном обществе различного рода мифы глубоко укоренены в массовом сознании, образуют в нем различные, настолько устойчивые структуры, что в обыденном сознании миф никак не выделяется.
Все более конкретные функции мифа можно свести к одной обобщающей - «удаление реальности» [1], точнее замещение реальности суждениями о ней. Именно в этой своей характеристике миф согласуется с декларативной функцией дискурса. Под декларативностью в данном случае следует понимать способность концентрировать внимание аудитории на номинальном аспекте дискурса, «фантоме реальности, суть которого определяется убеждениями и взглядами сообщества» [7].
Существует несколько различных подходов к определению функций мифов и мифического. Согласно классификации предложенной Иониным [6], выделяются следующие функции мифа: 1) концентрация энергии и направление ее на конституируемые объекты; 2) созидание коллективов; 3) формирование идентичности; 4) воспроизведение коллективной идентичности; 5) формирование и структурирование пространства.
«Энергетическая» функция предполагает, что миф помогает сохранить энергию и не растрачивать ее лишний раз на принятие решений. То есть исходя из того, что миф формирует определенные шаблоны поведения для многих ситуаций (особенно актуально при принятии повседневных решений), принять решение становится намного проще - без лишних «энергетических» затрат.
Задавая ценности и нормы каждому коллективу, который поддерживает данный миф, он, с одной стороны, формирует идентичность одной группы, и прокладывает границы между группами, с другой.
Историчность мифа так же обеспечивает функцию воспроизведения идентичности мифа: в границах данной группы миф передается, как на горизонтальном, так и на вертикальном уровне, а так же исчезновение мифа или отсутствие его поддержки ведет к распаду данной идентичности.
Миф формирует и структурирует пространство, в первую очередь, задавая в нем центр и периферию. Опираясь на бинарные оппозиции, которые лежат в его основе, миф формирует четко определенные границы всего мира, в зависимости от отношения к нему, заданное самим мифом.
В свою очередь, более подробное описание функции мифа приводит Бурлачук [4]. С позиции данного подхода, функции мифа рассматриваются в связи со способностью мифа воспроизводить механизмы власти и порождать социальное неравенство.
Первая функция мифа, которая напрямую связана с особенностями его морфологии, - это натурализация. Проявляется данная функция в том, что миф ничего не скрывает - не выражается в таких категориях, как правда или ложь. Миф не стремится деформировать или ликвидировать понятие, он стремится его натурализировать [1]. Натурализация, в первую очередь, проявляется в стремлении к превращению искусственного в естественное, объективно существующее, природное, к превращения «истории в природу» [1]. Исходя из факта наличия в структуре мифа означающего и означаемого, получается, что на семантическом уровне превращение искусственного в естественное выражается в обосновании означаемого означающим. Так же благодаря этой функции мифа, происходит превращение ценности в факт. То есть ценность больше не является выражением господствующих в обществе интересов, а сводится к факту, который обычно воспринимается как объективно существующая, свободная от всяких оценок данность. Таким образом, определенные ценности и нормы воспринимаются как самоочевидные и не подвергаемые сомнениям. То, что объявляется естественным, уже не воспринимается как чье-то субъективное суждение, а преподносится как объективная, неоспоримая, самоочевидная реальность. Так, любую, необходимую отправителю, информацию можно преподнести как неизбежность не потому, что намерения его скрыты, а потому что они просто натурализованы [1, с.97]. Так как миф никогда не является абсолютной выдумкой, а отображением (хоть и частичным) существующей реальности, взаимосвязь мифа и мира определяется тем, что миф придает «новой» реальности видимость естественности. Однако, естественно, он не дает полной картины реальности, он лишь мифологизирует часть реальности, придавая ей значение полноценности и всеохватности. «Реальность опрокидывают, вытряхивают из нее историю и заполняют природой» [1, с. 111]. Так, например, миф может маскировать серьезные недостатки определенного явления, признавая его второстепенные недостатки основными.
Тут же и проявляется одна из основных характеристик мифа - онтологизация идей или образов [9, с. 23], то есть способность мифа придавать статус сущего, овеществлять и объективировать различные положения.
Любой миф, и политический миф в том числе, обладает определенной степенью манипулятивности, степень которой зависит от разрыва на символическом уровне означающего и означаемого. Чем более искаженную версию реальности примут на демонстративном (означающем) уровне сознания, тем в более искаженном виде эта информация будет транслирована на глубинный уровень сознания. Так, эта информация будет не просто нейтрально воспринята, а воспринята как нечто истинное, не требующее сомнений и вопросов. Именно путем внедрения различной информации на глубинном уровне сознания и происходит манипулятивное воздействие. Правильно сконструированная и построенная информация часто превращается в миф, который объясняет все события и явления с той позиции, которая удобна отправителю. Один из основных приемов, на который опирается миф, - это эмоциональность подачи информации, что помогает отвлечь внимание от ее смысловой нагрузки [9]. Именно через этот инструмент и реализуется манипулятивная функция политического мифа. Миф концентрирует внимание аудитории не на смысловой нагрузке информации, которую он передает, а на эмоциональную форму ее подачи [7]. То есть призывает к активности не рациональную составляющую человеческого мышления, а иррациональную, эмоциональную и наиболее примитивную часть, ту, что не требует объяснения и понимания.
Выполнение различных функций мифа становится возможным благодаря различным характеристикам, в разной степени присущих мифам.
Одной из особенностей политического мифа является его историчность, которая выражается в определении видения истории, которое он задает. В соответствии с этой характеристикой структура мифа состоит из трех частей: первоначальный этап, когда все было хорошо, второй период - нарушение правильного хода вещей, появление «врага», третий - настоящее для каждого мифа время, когда необходимо возродить все из первого этапа.
Дуализм структуры мифа выражает еще одну функцию политического мифа - классификацию, которая проводится путем деления мира на категории «мы» и «они». Группа «мы» символически наделяется собственным местом в социальной структуре и обособляется, благодаря системе ценностей, выраженной в определенных символах.
Так же каждый миф претендует на монополизацию видения социального мира, которая выражается с помощью символических структур. Такая монополизация обычно исходит из еще одной характеристики политического мифа - субъективации. Данная характеристика выражает то, что за любым мифом стоит чья-то воля. Таким образом, миф представляется как коллективное выражение индивидуальной воли. Субъективация так же проявляется в направленности критической функции мифа против лиц или социальных групп.
Политическому мифу характерна абсолютизация веры волевым усилием изменить мир и ее императивность. В реальности эта характеристика проявляется в стремлении мифа образовать группу людей, избранных, которые совершая определенные коллективные действии, будут способны изменить мир и его видение.
Еще одно качество, характерное политическому мифу, - субъектность - ориентация мифа на своего реципиента. Семантически данная характеристика выражается в форме, через которую миф обращается к своим адресатам («я», «мы» и т.д.). Так, миф опирается на групповое сознание и вопрос об авторстве остается замаскированным. Субъективное мнение индивида выражается в форме общественного сознания.
Различные характеристики мифа в разной степени влияют на его способность выполнять свои функции по конструированию символического пространства, разделения власти и формирования общественного мнения и сознания. Часто именно степень присутствия данных характеристик в составе мифа определяет победителя в борьбе за символическую, а следовательно, иногда и реальную власть. Чей миф, чье видение мира окажется более успешным, то и будет иметь большее влияние на массы.
миф политический социальный власть
2.Политические мифы в пространстве современного политического дискурса Украины. (На примере мифа о том, что подписание Соглашения об Ассоциации между Украиной и странами Евросоюза имеет исключительно положительные последствия)
Как уже упоминалось в предыдущих разделах, в основе любого дискурса лежат мифы. Именно они порождают его, поддерживают его существование и развивают. В то же время, именно создание нового мифа способно устранить старый.
Политический дискурс Украины, как и любой другой дискурс, контекстен, историчен и декларативен [7] именно благодаря тому, что в его основе лежит целый набор разнообразных, взаимодействующих мифов. Борьба за власть на символическом и языковом уровнях происходит за то, чтобы выяснить, какой именно подход будет доминирующем в рамках данного дискурса.
На данный момент основными, ярко выраженными мифами украинского политического дискурса являются: миф о том, что с момента независимости Украины, государство действительно стало полностью самостоятельным и освободилось от влияния любых других сил; и др. Учитывая историчность дискурса, можно обратиться так же к мифам, связанным с историческим прошлым Украины. Так, сюда можно отнести миф о геройстве УПА, миф о голодоморе, миф о Советском союзе как главном угнетателе украинской и идеи, и многие другие. Однако в основе большинства исторических мифов лежит противостояние националистических идей с любыми другими, которые выступают в противовес им.
В данной работе в качестве примера будет рассмотрен один из современных политических мифов, который является наиболее актуальным предметом анализа в настоящее время. Миф о том, что подписание Украиной и Европейским Союзом соглашения об ассоциации будет иметь исключительно положительные для страны последствия и является единственным возможным вариантом пути развития Украины.
На протяжении последнего года идея о необходимости и неизбежности подписания Соглашения с ЕС активно обсуждается в СМИ. Однако именно это, по нашему мнению, и стало причиной мифологизации идеи. Значительная часть средств массовой информации преподносит это сообщение односторонне, пытаясь показать исключительно преимущества, чаще всего совсем упуская недостатки, а об объективном анализе данных чаще всего не стоит и упоминать.
В рамках данной работы будут проанализированы основные положения Соглашения об ассоциации и проведен контент-анализ СМИ для того, чтобы показать, каким образом реальные факты трансформируюся в миф в процессе донесения их до массового потребителя.
2.1 Анализ основных положений Соглашения об ассоциации между Украиной и Евросоюзом
Ориентация украинской внешней политики на сближение с Европейским Союзом была обозначена во многих внешнеполитических документах еще с 2007 года. Существует ряд законов, а также распоряжений Кабинета министров Украины, которые подтверждают евроинтеграционные стремления страны. Однако с того же времени идут постоянные споры о необходимости, полезности, целесообразности данных отношений. Несмотря на это, в марте 2012 года было парафировано Соглашение об ассоциации между Украиной и Европейским Союзом [10]. Окончательное подписание его было намечено на 28 ноября 2013 года во время саммите ЕС по восточному партнерству в Вильнюсе. Однако Соглашение подписано не было, и тому было множество причин.
Подписание данного Соглашения вызвало большой резонанс в украинских и мировых СМИ, что, естественно, способствовало мифологизации данной темы. Для того, чтобы проследить механизм формирования мифа, для начала будет проведен обзор Соглашения об ассоциации Украины и ЕС, а далее проведен контент-анализ Украинских СМИ.
Договор об ассоциации состоит из преамбулы, семи разделов (общие принципы, политический диалог, свобода и юстиции, вопросы торговли, экономическое сотрудничество, финансовое сотрудничество, конечные положения) и списка дополнений.
В первом разделе декларируется верховенства права, рыночной экономики, борьба с преступностью, коррупцией и терроризмом, а так же сотрудничество и обмен опытом в этих сферах. Все положения представлены абстрактно, безо всяких подробностей.
Второй раздел посвящен политическим взаимоотношениям. Тут превозносятся демократические принципы и права человека, говорится о том, что Украина и Евросоюз будут брать курс на сближение и сотрудничество. Упоминается, что внутренняя политика Украины должна развиваться по принципам Евросоюза, следовательно, необходима консультация с ЕС перед принятием решений.
Смысл третьего раздела сводится к урегулированию вопросов с мигрантами, что, в целом, не вносит никаких новшеств. Также упоминается борьба с контрабандой, коррупцией и терроризмом.
Четвертый раздел Соглашения является одним из самых больших и, наверное, единственным, в котором прописаны хоть какие-то детали и механизмы. Отсюда можно сделать вывод, что именно торговой стороне отношений уделяется основное внимание соглашения. Украине предлагается моментально снизить или полностью убрать таможенные пошлины, страны ЕС возможно будут готовы сделать это через пять лет при обращении Украины к ним с просьбой об этом. Все товары, экспортируемые Украиной, должны будут проходить проверку на качество и соответствовать требованиям европейских норм. В свою очередь, о возможности Украины контролировать импорт ничего не говориться, а упоминается о том, что фактически стороны не могут никак препятствовать ввозу товаров. Все стандарты качества украинской продукции должны соответствовать европейским, такие же требования предъявляются к производствам и фабрикам, техническим характеристикам производства и самих товаров.
Финансовое и экономическое сотрудничество сводится к тому, что все законодательство Украины должно быть максимально приближено к европейскому. А также, предполагается, что в случае принятия Европейским Союзом каких-либо законов в этой сфере, Украина обязуется принять у себя подобный закон. Предполагается даже создание общих управленческих органов, которые будут заниматься данной проблематикой. Что при любом подходе к данному вопросу указывает на полную потерю независимости в законодательной сфере, а, следовательно, и в сфере государственного управления. Также, упоминается о том, что на территорию Украины будет введена европейская транспортная система, которая будет работать как финансово, так и технически, в соответствии с европейскими стандартами. Вводятся четкие ограничения на авторские права: необходимость Украины принять ряд законов о защите авторских прав, отказаться от использования части названий продукции, связанных с географическими названиями, и т.д.
В сфере образования декларируется необходимость проведения Украиной образовательной реформы, однако, какой именно не указывается, кроме того, что модернизация должна происходить в рамках Болонского процесса. Нет никакой информации о возможности обучаться в европейских вузах, все, что заявлено, сводится лишь к разработке стратегии дальнейшего сотрудничества. Также в документе отсутствует информация о признании украинских дипломов эквивалентными европейским. Указывается на то, что наниматель на работу сам сможет определять степень эквивалентности диплома. В целом, признание качества образования и компетенции специалиста будет проводиться в соответствии со стандартами ЕС.
Что касается визового режима, в документ не предполагает отмену визового режима, особо в ближайшее время. Обсуждается лишь план по либерализации визового режима. Никаких обязательств по этому поводу Европейский Союз на себя не берет.
В общем, просмотрев весь документ, можно сделать вывод, что в большинстве своем он ориентирован на регламентацию экономических и торговых отношений, не предполагает членства или возможного членства Украины в ЕС. Остальные сферы взаимодействия Украины с Евросоюзом прописаны очень поверхностно и достаточно абстрактно.
.2 Контент-анализ интернет-издания газеты «Украинская правда» для выявления способа воспроизведения данным мифом культурных механизмов власти
В рамках данной работы будет рассмотрен достаточно актуальный на данный момент миф в границах политического дискурса Украины о том, что подписание Украины ассоциации с Европейским Союзом имеет исключительно положительные результаты и обеспечивает Украине процветание. Для того, чтобы проследить механизм формирования данного мифа, был проведен контент-анализ интернет-издания газеты «Украинская правда», так как именно она откровенно заявляет о своей поддержке курса на евроинтеграцию. Отсюда возникает гипотеза, что проследить конструирование данного мифа будет наиболее удобно. Проанализированы будут данные за три месяца до Вильнюсского саммита, на котором рассматривался вопрос об ассоциации с ЕС. То есть с 1 сентября по 28 ноября 2013 года. Критерием анализа будет контекст, в котором упоминается последствия подписания данного документа между Украиной и Евросоюзом. Единицей анализа - статьи, заметки или сообщения, в которых упоминается тема подписания Соглашения об ассоциации. Единицей счета - упоминание данной темы в различных контекстах.
Естественно, анализ данных одного издания является недостаточным для формирования полной картины, однако, достаточным для первичного анализа.
Таблица №1 «Упоминание о Соглашении об ассоциации в газете «Украинская правда» в период с 1 сентября по 28 ноября».
Количество статей, заметок, сообщений на данную тему147Положительных80Нейтральных41Отрицательных261.Упоминания в связи с политическим контекстом18Положительных7Нейтральных10Отрицательных12.Упоминания в связи с экономическим контекстом15Положительных9Нейтральных2Отрицательных43.Упоминания в связи с торговым контекстом и визовым режимом16Положительных9Нейтральных1Отрицательных64.Упоминания в связи с культурным контекстом5Положительных4Нейтральных1Отрицательных05.Упоминания в связи с экологическим контекстом2Положительных2Нейтральных0Отрицательных06.Упоминания в контексте отношений с другими странами11Положительных5Нейтральных2Отрицательных47.Комментарии со стороны представителей ЕС29Положительных17Нейтральных12Отрицательных08.Комментарии со стороны представителей других стран (не членов ЕС)11Положительных2Нейтральных3Отрицательных69.Ссылки на другие СМИ, авторитетные источники13Положительных9Нейтральных4Отрицательных010.Комментарии со стороны украинских политиков22Положительных 11Нейтральных6Отрицательные511.Данные социологических опросов5Положительные5Нейтральные0Отрицательные0
Проанализировав полученные данные, можно сделать вывод, что подписание Украиной соглашения об ассоциации с Европейским Союзом преподносится как исключительно позитивный поступок, как нечто совершенно необходимое и неизбежное для страны. Все упоминания о нем представляются в положительном контексте.
Безусловно, можно говорить о том, что данный миф обращается к натурализации, чтобы обосновать свою естественность. Натурализация в контексте данного мифа воспроизводится через ряд приемов: представление будущего Украины в Евросоюзе как нечто неизбежное и необходимое для страны, отрицание всех других возможных путей развития, одностороннее освещение информации, ссылки на авторитетные издания, интерпретация данных социологических опросов исключительно с выгодной для данного мифа стороны, комментарии экспертов. Все это формирует образ будущего страны в ассоциации с Евросоюзом как результат естественного и неизбежного хода вещей. В некоторых статьях аппелируется к общему прошлому Украины и ряда европейских стран, что, в свою очередь, должно показать историчность этих связей. Хотя в очередной раз информация предоставляется исключительно одностороннее.
Также данный миф своей односторонностью и формированием своего особого видения реальности всячески старается не допустить мыслей о своей мифической природе и одновременно порождает новый миф, точнее представляет все остальные варианты рассмотрения данной ситуации как миф, а этот - как нечто единственно правильное. Малое количество упоминаний об отрицательных сторонах данного выбора и оправдание очевидно негативных сторон формирует представление о других исходах как о кем-то навязанном мифе.
Как и большинство мифов, данный миф тоже делит мир на два полярных сообщества: те, кто поддерживает идею о необходимости подписания Соглашения об ассоциации, и те, кто не поддерживает. Соответственно, первая группа объявляется той, которая претендует на истинность знаний, а вторая - как главные враги на пути достижения цели первой. Таким образом, в соответствии с данной классификацией мир можно поделить на две противоположные группы: «мы» и «они». Такие группы в контексте одного мифа противопоставляются и находятся в состоянии конфронтации или даже вражды. «Они» объявляются врагом для группы «мы», и не при каких условиях ни одна из групп не сможет принять позицию другой, так как часто тоже подвержена влиянию противоположного мифа.
Так же как и любой другой миф, этот тоже формирует упрощенное, примитивное видение мира, предлагает определенные шаблоны поведения, которые облегчают принятия решения в случае необходимости. Действуя в соответствии шаблона, предложенного мифом, то есть признавать, что данное решение имеет исключительно положительные последствия и делать все для его достижения, подтверждает то, что критически рассуждать на данную тему нет необходимости.
Как было сказано ранее, миф, разделяя мир на бинарные оппозиции, формирует две противоположные группы исходя из их ценностей и норм. Причем часто эти ценности и нормы миф сам приписывает обеим группам, несмотря на то, являются ли они реальными ценностями и нормами разделяемыми группой [6]. Так и данный миф, разделяя украинское общество на две группы, приписывает одной ценности демократии, различных человеческих прав и свобод, а другой - склонность к авторитарной власти, поддержки государственного контроля над личностью. Причем возможность для более глубинного изучения и анализа норм и ценностей миф не предоставляет, так как преподносит все в выгодном для себя свете.
Таким образом, благодаря всем вышеперечисленным характеристикам и механизмам и опираясь на них, миф претендует на монополизацию видения мира, всеохватность, а также стремится к увеличению уровня манипулятивности. Обращаясь к эмоциональному аспекту восприятия информации человеком, миф преподносит то, что ему выгодно исключительно с положительной стороны, а то, что нет - как нечто абсолютно негативное. Естественно данный миф работает по тому же принципу: описание преимуществ подписания Соглашения об ассоциации сводится к описанию наилучших перспектив, которые ожидают Украину во всех сферах жизнедеятельности, недостатки данного действия практически не описываются вообще или оправдываются всякими способами (например, как специально подстроенные происки «врага»); неподписание данного Соглашения представляется только с негативной стороны, как самое негативное, что может случиться со страной.
Заключение
В границах политического дискурса Украины существует достаточно большое количество политических мифов. В контексте данной работы был рассмотрен миф, который стал в последнее время особенно актуальным, - миф о получении Украиной только выгод в случае подписания ею Соглашения об ассоциации с Евросоюзом. Был проведен первичный контент-анализ, в ходе которого была подтверждена мифологическая природа данного утверждения.
Любые мифы, а политические мифы в первую очередь, как уже было рассмотрено ранее, конструирует желаемое видение реальности с позиции, выгодной для данного мифа. Манипулируя человеческим сознанием, язык с помощью мифа может представить картину социальной действительности значительным образом отличную от реальной.
Переходя на микроуровень и рассматривая последствия, которые данный феномен имеет для индивида или групп, можно говорить об определенной степени отчужденности индивида от самой реальности, а как следствие и от всех ее компонентов. Вследствие этого, восприятие реальности происходит на поверхностном уровне, а часто восприятие заменяется заявлением о принятии. Часто это поверхностное, искусственно сконструированное восприятие реальности происходит незаметно для индивида, так как дискурс историчен и все дискурсивное пространство и мышление индивида в его границах построено на стереотипах, которые лежат в основе мифа.
Для того чтобы выйти из-под влияния дискурса, а значит понять общепризнанность различных положений, необходимо осознать его историчность и непостоянство. Так можно освободиться от влияния господствующего дискурса и увидеть другие возможные варианты интерпретации реальности. Для этого необходимо критически воспринимать различные штампы, стереотипы, ярлыки и мифы. Выйдя из-под влияния определенного дискурса, индивид способен обнаружить для себя различные альтернативы и смыслы для своего поведения в рамках существующей реальности. Это в определенной мере дает возможность не развиваться в границах заданных обществом с помощью языковых, дискурсивных приемов, рамок, а конструировать свои границы, исходя из своих личных целей и интересов.
Также, мифологизации политического дискурса и, как следствие, увеличение его манипулятивных характеристик, ведет к тому, что преподнесенная информация перестает подвергаться сомнениям и способность мыслить критически полностью атрофируется. Из-за этого люди легче поддаются манипуляциям властного дискурса, что еще раз увеличивает стереотипность мышления.
Список литературы
1.Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика: Пер. с фр. - М.: «Прогресс», «Универс», 1994.
.Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности / П. Бергер, Т. Лукман. - М.: Медиум, 1995.
.Блакар Р. М. Язык как инструмент социальной власти/ Р.М. Блакар// - М., 1987
.Бурлачук В. Символ и власть: роль символических структур в построении картины социального мира / В. Бурлачук. - К.: ИС НАНУ, 2002.
5.Ван Дейк Т.А. К определению дискурса [Электронный ресурс]/ Режим доступа: <http://www.psyberlink.flogiston.ru/internet/bits/vandijk2.htm>
.Ионин Л. Социология культуры / Л. Ионин. - М.: Изд. Дом ГУ ВШЭ, 2004.
.Литовченко А. Д. Декларативность как свойство дискурса/ А.Д. Литовченко// Методологія, теорія та практика соціологічного аналізу сучасного суспільства. Збірник наукових праць. - Харків: Видавничий центр Харьківського національного університету ім. В.Н. Каразіна, 2002. - с. 476-479
.Литовченко А. Д. Господствующий дискурс и основные политические мифы современной Украины [Электронный ресурс]/ А.Д. Литовченко. Режим доступа: <http://cepkharkov2001.narod.ru/litovchenko.htm>
.Попова И. Повседневные идеологии. Как они живут, меняются и исчезают / И. Попова. - К.: ИС НАНУ, 2000.
.Соглашение об ассоциации между Украиной, с одной стороны, и Европейским Союзом и его государствами-членами, с другой стороны [Электронный ресурс]/ Режим доступа: <http://euroua.com/association/>
.Ушакин С.А. После модернизма: власть языка или язык власти/ Ушакин С.А.// Общественные науки и современность <http://ecsocman.hse.ru/ons/>. - № 5/1996. - С. 130-141.
.Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет / М. Фуко ; пер. с франц. - М. : Магистериум - Касталь, 1996.
.Шерстобоев В. Эзотерика и неомагизм в современных массовых идеологиях/ В. Шерстобоев // Социология и общество: взаимодействие в условиях кризиса: Тезисы докладов участников ІІ Конгресса Социологической ассоциации Украины. - Х. : ХНУ имени В.Н. Каразина, 2013. - с.302- 303