Красная армия на 'Внутреннем фронте'
Содержание
Введение
Глава 1. Устройство вооруженных сил в 1920-1930 гг.
.1 Устройство Красной армии
.2 Принципы комплектования и организация Красной армии
Глава 2. Красная армия на «Внутреннем фронте»
.1 Начало «великого перелома»
.2 Основные положения использования Красной армии на «внутреннем фронте»
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Актуальность. В январе 1918 г. Совет Народных Комиссаров, принимая решение об организации новой народной армии, постановил назвать ее Рабоче-Крестьянской Красной армией (РККА). Тем самым в названии был закреплен союз рабочих и крестьян, призванных защищать основы новой власти, создавшей «Красную Республику». Учитывая, что преобладающей частью населения было крестьянство, правомерно говорить о том, что именно оно стало основой для армии нового типа. Неудивительно, что проблеме армии и крестьянства всегда уделялось должное внимание, особенно при изучении периода Гражданской войны в России 1918-1921 гг., когда наиболее остро проявлялись взаимоотношения этих двух сил.
Гражданская война ставила армию в сложную ситуацию. С одной стороны, Красная армия призвана была защищать власть от внешней угрозы, каковой являлись так называемые «белые» формирования. С другой - армия зачастую использовалась для подавления «беспорядков», представлявших угрозу общественному спокойствию внутри страны. Примеров привлечения армии при подавлении крестьянских волнений в годы Гражданской войны и последующие немало. Ярчайшие среди них - крестьянские восстания на Тамбовщине, в Поволжье, Сибири. Однако армия не только подавляла выступления крестьян. Зачастую она сама становилась источником волнений, ведь в армейских рядах служили те же крестьяне, которые не всегда были согласны с политикой власти. Одной из форм протеста являлись дезертирство и переход на сторону противника, где воевали те же крестьяне; другой, наиболее серьезной, - вооруженные выступления. Примеров армейского неповиновения в лице отдельных командиров или целых полков можно привести немало. Самым известным был Кронштадтский мятеж, заставивший власть изменить свою экономическую политику.
С началом проведения властью политики сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса на рубеже 1920-1930 гг. возникают и развиваются новые очаги социальной напряженности в обществе. Проблема взаимоотношения армии и крестьянства вновь приобретает остроту, особенно для власти. От армии ждало защиты и помощи крестьянство в лице родных и близких, на которых обрушился шквал насилия. Стабильность настроения армии - крестьянской по своему составу - была залогом успеха проводимой властью политики в деревне. Более того, исторический опыт недалекого прошлого, когда военные «мятежи» с участием рядовых масс коренным образом влияли на развитие политической ситуации, был в памяти не только власти, но и армии.
С учетом сказанного актуальность исследования взаимоотношений армии с крестьянством и властью в период социальных изменений в структуре общества, когда крестьянство послужило «строительным материалом», не вызывает сомнения. Без такого рода исследования вряд ли в полной мере возможно объективное понимание происходящих процессов, особенно в аграрной сфере и крестьянской среде, а также механизма осуществления властью своей политики.
Актуальность темы исследования определяется и состоянием ее историографии.
В развитии историографии, избранной нами для исследования научной проблемы, можно выделить три периода: 1) конец 1920-х - первая половина 1950-х гг.; 2) вторая половина 1950-х - вторая половина 1980-х гг.; 3) начало 1990-х гг. - по настоящее время.
Наиболее слабое освещение в литературе имеет рубеж двух десятилетий - вторая половина 1920-х - первая половина 1930-х гг.
В контексте нашего исследования основное внимание было обращено на степень изученности вопросов организационного строительства Красной армии и ее политико-морального состояния. В связи с этим выступления и статьи руководителей Красной армии - Л. Д. Троцкого, М. В. Фрунзе, К. Е. Ворошилова, С. С. Каменева, П. П. Лебедева, М. Н. Тухачевского и др. крайне важны для понимания общих вопросов военного строительства. Актуальность вопросов реформирования органов управления войсками и системы комплектования войск потребовала обратить внимание на исторический опыт в этом направлении. Среди соответствующих работ выделяются работы Н. П. Вишнякова и Ф. И. Архипова, Л. П. Малиновского, Н. Мовчина, Б. Таля. Работа первых двух авторов является справочным изданием.
На основании действующих приказов и директив военного ведомства дана общая картина устройства вооруженных сил, при этом информация систематизирована по основополагающим направлениям - организация войск, военное управление, комплектование, военная служба, военное и войсковое хозяйство, мобилизация, военное законоведение.
На характер научной и публицистической литературы 1930-х и последующих годов существенное влияние оказывали труды И. В. Сталина и исходящие от него идеологические установки. Наличие официально-догматических оценок, а также обстановка массовых политических репрессий, особенно внутри армии, и царившая в обществе атмосфера страха и запретов - все это отражалось на объективности работ, посвященных истории Красной армии и военному строительству.
С конца 1950-х гг. и началом массовой реабилитации, в том числе и военных кадров, военно-историческая литература освобождается от прежних догм, наполняется не только новыми фактами и именами репрессированных командиров, но и новыми архивными материалами, которые активно публикуются в эти годы. Для 1960-х гг. характерно появление многочисленных статей, брошюр, сборников воспоминаний, биографических очерков о деятельности репрессированных в 1930-е гг. военачальников.
В 1960-1980-е гг. в связи с празднованием юбилейных дат появилось немало коллективных монографий по истории советского государства и военного строительства. Для этих работ характерно исследование военных аспектов в контексте общеисторического развития страны. Особенностью военной историографии в этот период является повышенный интерес к начальному этапу строительства вооруженных сил и периоду Великой Отечественной войны, а также к руководящей роли В. И. Ленина и коммунистической партии в военном строительстве.
Ведущее место в военно-исторической литературе этого периода занимает «Военно-исторический журнал», на страницах которого публикуются статьи специалистов по самым различным вопросам военной истории. К сожалению, приходится отметить, что круг авторов, исследующих межвоенный период, был незначителен. Среди них - А. Бабаков, И. Берхин, С. Бирюзов, Л. Борисов, В. Д. Данилов, А. Иовлев, Н. Павленко, И. Ростунов и др. Некоторые из них продолжали свои изыскания, доводя их до монографических исследований, как, например, И. Б. Берхин, В. Д. Данилов, А. М. Иовлев. Особое место занимает монография И. Б. Берхина по реформированию армии в 1924-1925 гг. До сих пор этот фундаментальный труд остается единственным, в котором комплексно рассмотрена столь важная для Красной армии проблема. Освещение вопросов реформирования системы призыва и комплектования армии, происшедшее в середине 1920-х гг., определило значение этой работы в контексте нашего исследования. Анализ советской историографии показал, что работы И. Б. Берхина и В. Д. Данилова являются единственными самостоятельными исследованиями, нацеленными на изучение организационных вопросов военного строительства в межвоенный период.
Отметим также, что изучение советской военной историографии, начатое И. И. Ростуновым, завершилось коллективным трудом сотрудников Института военной истории под ред. П. А. Жилина.
Отличительной чертой советской историографии военного строительства являлось повышенное внимание к политической жизни Красной армии, которая изучена наиболее широко. Важнейшими источниками для оценки политического состояния Красной армии являются статьи, речи, доклады военных и партийных работников М. В. Фрунзе, К. Е. Ворошилова, А. С. Бубнова, Я. Б. Гамарника и других. В них конкретизировались требования партии к воспитательной работе в армии, отмечались успехи и вскрывались недостатки. Среди авторов многочисленных работ по вопросам партийно-политической работы в армии, выходивших в 1920-е гг., было много кадровых политпросветработников - А. Вырвич, Л. Дегтерев, Г. Л. Баренцев, А. Геронимус, Н. Савко, И. Е. Славин, И. Коробочкин, Е. Л. Евдокимов и др.
С конца 1980-х гг. внимание исследователей все более привлекает межвоенный период, особенно вторая половина 1930-х гг., что объяснимо. Открытие архивов позволило значительно расширить новые знания о предвоенном периоде, состоянии боеготовности армии и подготовке ее к войне. Не менее активно стал изучаться специалистами и начальный этап межвоенного периода (вторая половина 1920-х - первая половина 1930-х гг.), когда происходило техническое перевооружение армии, формирование новых родов войск, развитие военно-научной мысли. Общие вопросы боеспособности армии нашли отражение в работах B.О. Дайнеса, Г. А. Скипского, Б. В. Соколова и др. В связи с проведением реформы российской армии в 1990-х гг. повысился интерес к историческому опыту реформирования в военной сфере. В работах П. Ф. Ващенко, В. А. Жилина, В. А. Золотарева, В. Н. Лобова, Н. А. Мальцева, С. А. Мишанова, О. Н. Кена, И. Ф. Цветкова и др. на основании новых документальных материалов, зачастую бывших ранее на секретном хранении, исследуется эта сторона военного строительства. В их числе определенный интерес для нашего исследования представляют работы, показывающие динамику организационного строительства советских Вооруженных Сил. Новизной в постановке проблемы отличаются работы В. А. Жилина, О. Н. Кена и И. Ф. Цветкова.
Самостоятельным направлением в современной отечественной историографии стало изучение вопросов формирования советской военной элиты в межвоенный период, в том числе и масштабов репрессий в армейских рядах, их последствий для дальнейшего развития Красной армии. Отметим, что наряду с годами «большого террора», который всегда был предметом повышенного интереса исследователей, в сферу изучения все больше стали включаться 1920-е - первая половина 1930-х гг. Среди них наиболее значимые - работы С. Т. Минакова, А. А. Печенкина, О. Ф. Сувенирова, Я. Тинченко, Н. В. Черушева и др.
Целью курсовой работы является изучение Красной армии в 1920-1930 гг.
Для реализации поставленной цели необходимо решить ряд задач:
рассмотреть устройство Красной армии;
изучить принципы комплектования и организации Красной армии;
исследовать Красную армию на «Внутреннем фронте».
Объектом исследования выступает Красная армия.
Предметом исследования устройство, принципы комплектования и организация Красной армии.
Глава 1. Устройство вооруженных сил в 1920-1930 гг.
1.1 Устройство Красной армии
Красная армия, как и любая другая армия мира, с момента ее создания была призвана защищать Отечество от внешней угрозы, в этом была ее главнейшая задача. Но кроме основного назначения на армию возлагалась и другая, имеющая не меньшее значение задача - поддержания государственной власти внутри страны. Дисциплинарный устав 1925 г. так определял назначение армии: «РККА есть вооруженная сила, созданная властью рабочих и крестьян для защиты и закрепления великих завоеваний Октябрьской революции», и далее: «РККА предназначена не для порабощения других народов, не для захватов, но для обеспечения независимости СССР, защиты интересов трудящихся и ограждения мира и мирного труда рабочих и крестьян».
Причины, требующие привлечения армии внутри страны, могли быть различны - от активизации антигосударственных сил, которые в 1920-х гг. именовались как «бандитизм» и «контреволюционные выступления», до стихийных бедствий. Была и третья причина, позволяющая использовать армию с целью оказания содействия государству, - армия, представляя собой организованную массу рабочих рук, которая могла быть привлекаема к трудовым процессам. Зачастую она использовалась в работах общегосударственного значения - при строительстве, уборке урожая, в деле организации транспорта и т. п.
К середине 1920-х гг. устройство ВС СССР было основано на сочетании постоянной кадровой армии с территориальными частями, организованными по принципу милиционной армии. После окончания Гражданской войны, когда ресурсы страны были крайне истощены, на повестку дня встал вопрос не просто о демобилизации армии, а о сокращении численности армии до крайне минимального размера, который мог позволить бюджет государства. Таким образом, численность армии была определена в 500 тыс. человек. Естественно, что полумиллионная кадровая армия не могла бы в полном объеме поддерживать обороноспособность страны на всей территории СССР. Более того, процент прошедшего через призыв, а следовательно, обученного мужского населения при такой численности был бы минимальным. Так, например, к концу 1925 г. при численности кадровой армии в 562000 человек через нее могли пройти обучение ежегодно только 270000 человек при двухгодичном сроке службы. Между тем ежегодная численность призывного контингента с учетом территориальных частей составляла 1200000 человек, из них годных для поступления на военную службу - 850000-900000 человек. Опыт Первой мировой войны показал, насколько важно иметь в запасе кадры, обученные в военном отношении. Учитывая это, военное руководство при реформировании Красной армии в 1924-1925 гг. перешло на новые принципы комплектования армии, предусматривающие сочетание элементов устройства постоянной кадровой и милиционной армии.
Переход Красной армии на милиционные начала был положен декретом ЦИК и СНК СССР от 8 августа 1923 г. и закреплен Законом об обязательной военной службе, опубликованном постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 18 сентября 1925 г. Если в 1923 г., когда начался переход Красной армии на милиционные начала, были переведены только 10 кадровых дивизий из общего количества 40, то в 1925 г. их число составило 32 против 26 кадровых. В последующие годы при неизменном числе кадровых дивизий наблюдался постоянный рост территориальных. В 1926-1928 гг. их число соответственно составляло - 36, 40, 41.
За кадровыми частями оставалась задача прикрытия государственных границ; с началом войны она приобретала особую значимость, способствуя проведению мобилизации и сосредоточению войск на театре военных действий. В мирное время кадровые части становились школой подготовки комсостава запаса - на них возлагалась подготовка младшего комсостава из красноармейцев - командиров отделений, начальников пулеметов и им соответствующих. На территориальные части возлагалась задача обучения военным знаниям и навыкам основной массы призывного контингента. Подготовка будущего бойца-гражданина осуществлялась не только военными органами и системой армейской службы. К этой работе были привлечены также различные государственные, партийные и общественные организации, призванные способствовать политическому и культурному развитию, а также физическому воспитанию будущих защитников Отечества.
1.2 Принципы комплектования и организация Красной армии
Осенью 1925 г. был принят Закон об обязательной военной службе, установивший призывной возраст для мужского населения страны с 19 до 40 лет. В соответствии с разработанной системой военной подготовки обязательная военная служба подразделялась на три этапа:
) военная допризывная подготовка, 2) обязательная военная служба, 3) запас.
Военная (вневойсковая) допризывная подготовка начиналась с 19 лет и продолжалась до года призыва; проводилась со всеми гражданами, за исключением нетрудовых элементов; в течение двух лет призывники привлекались на два учебных месяца. Военная допризывная подготовка являлась первым этапом, на котором закладывались основы военной службы. Целью ее являлось политическое и физическое развитие допризывника, обучение его навыкам по владению оружием как боевым средством, а также умению действовать в составе отделения. Подготовка проводилась по отдельным родам войск на учебных пунктах, создаваемых на территории военных округов, в частности в населенных пунктах, имеющих клубы, народные дома и избы-читальни; при учебных пунктах действовали красные (ленинские) уголки и советы содействия. Занятия на пунктах организовывались в виде отдельных пятидневных сборов при семичасовой работе в день. Каждый допризывник должен был отбыть ежегодно шесть таких сборов.
Действительная военная служба подразделялась на службу: а) в кадровом составе войск, б) в переменном составе территориальных частей, а также на подготовку вневойсковым обучением. В кадровых частях предусматривалась непрерывная военная служба с отрывом от места проживания на несколько лет. Сроки службы зависели от родов войск: в морском флоте - 4 года, в воздушном флоте - 3 года, в сухопутных и прочих войсках - 2 года. Организация и комплектование территориальных частей основывались на сокращенном сроке службы и обучения призываемого контингента, который, в свою очередь, именовался переменным составом. Территориальные части по своей структуре состояли: 1) из кадра (постоянного состава), включающего в себя высший, старший, средний и младший состав, хозяйственный состав (по-минимуму), а также незначительную часть медицинского, ветеринарного и красноармейского состава и 2) из переменного состава. Штат кадра составлял около 16 % штатного состава военного времени, что было обусловлено опытом мировой войны, когда армии воюющих сторон увеличили свои армии в 10-15 раз. Небольшая величина кадрового состава террчастей позволяла уменьшить постоянные расходы на их содержание, но одновременно пропускать через них значительный призывной контингент. Так, например, по расчетам 1925 г., в части, имеющей 300 человек кадрового состава, могли обучаться 3 ООО человек переменного состава. Срок состояния в переменном составе был 5 лет, при этом время пребывания террармейца в части - так именовался рядовой состав территориальных частей - перемежался с пребыванием его у себя в деревне или на предприятии. Причем из общего времени действительной службы - 60 месяцев, призывник переменного состава проводил дома 52 месяца, а остальные 8 месяцев на службе.
Однако ни кадровые, ни территориальные части не охватывали полностью призывной возраст, вследствие чего создавался излишек призывного контингента. Если бы этот излишек не привлекался к военному обучению, то с каждым годом количество необученных бы росло, создавая в будущем проблему для обороноспособности страны. В связи с этим оставшаяся часть призывников обучалась военной подготовке вневойсковым порядком (общий срок до 6 месяцев). Эта задача была возложена на кадровый состав территориальных частей.
На территориальные части была также возложена задача повторного обучения находящихся в запасе - тех, кто прошел действительную военную службу и состоял на учете военного ведомства (до 40 лет). Они могли быть призваны для дополнительного обучения не более трех раз и на срок не свыше одного месяца для каждого поверочного сбора. Для наглядности изложенного приведена таблица, показывающая из чего складывалась обязательная военная служба гражданина СССР.
Рабоче-Крестьянская Красная армия Союза Советских Социалистических Республик (РККА) согласно Закону об обязательной военной службе, принятому осенью 1925 г., подразделялась на сухопутные, морские и воздушные силы, объединяя в своем составе все роды полевых, технических и специальных войск, а также управления и учреждения Народного комиссариата по военным и морским делам СССР. Закон устанавливал, что термин РККА является родовым для определения всех видов Вооруженных Сил СССР. В состав Красной армии входили войска специального назначения: войска Объединенного Государственного Политического Управления (ОГПУ) и конвойная стража СССР7. Рабоче-Крестьянский Красный Флот, входя в состав РККА, являлся самостоятельным ее видом, объединяющим состав и организацию морских вооруженных сил. Далее нами будут рассмотрены только принципы организации сухопутных войск, так как через них проходил основной призывной контингент, в частности крестьянство. В морские и воздушные силы старались призывать из числа рабочих и подготовленных в техническом отношении служащих.
Как мы отмечали, в составе сухопутных сил РККА действовали кадровые и территориальные войска. Известно, что на первом этапе строительства территориальных частей, чтобы отличить их от кадровых, было разрешено в названии добавлять слово «территориальный, (-ая)». Однако со временем, по мере расширения числа территориальных войск, от этой практики отошли. Официально было разрешено употреблять термины «кадровые войска» и «территориальные войска» лишь в тех случаях, когда необходимо было противопоставить один из этих видов войск другому.
Для середины 1920-х гг. сухопутные войска Красной армии в зависимости от задач, на них возлагавшихся, и отчасти от степени готовности к военным действиям подразделялись на войска по своему назначению и по роду своей боевой деятельности. В свою очередь, войска по назначению подразделялись на: 1) полевые, 2) местные, 3) крепостные, 4) запасные (части пополнения), 5) учебные, 6) специального и вспомогательного назначения. В мирное время в Красной армии содержались только полевые войска, а также войска специального назначения, местные и учебные. Остальные предусматривались на период военного времени. Полевые войска являлись наиболее важной группой в боевом отношении и составляли основу армии, имея в мирное время законченные организационные формы и наиболее сильные кадры, что способствовало их быстрой мобилизации с началом войны11. Соответственно полевые войска по роду своей боевой деятельности подразделялись на: 1) пехоту, 2) конницу, 3) артиллерию, 4) инженерные войска, 5) технические войска 6) войска вспомогательные.
Пехота являлась основным родом войск. В связи с развитием техники основные требования, предъявляемые к организации пехоты, заключались в насыщении ее огневыми средствами, не ограничивающими подвижность пехоты. Отдельными частями пехоты и самым крупным ее организационным соединением являлся стрелковый полк. В свою очередь, полки подразделялись на два типа: кадровые, входящие в состав стрелковых дивизий, и территориальные, входящие в состав территориальных дивизий. Между собой они отличались принципами укомплектования командным и рядовым составом.
Конница, в зависимости от характера возлагаемых на нее боевых задач, делилась на армейскую (самостоятельную, стратегическую) и войсковую (корпусную и дивизионную). Высшими войсковыми соединениями конницы являлись кавалерийский корпус, дивизия или отдельная бригада. Войсковая конница придавалась стрелковым корпусам, дивизиям и полкам. Отдельной частью конницы считался кадровый или территориальный кавалерийский полк.
Артиллерия в организационном отношении подразделялась на полевую (войсковую - полковую, дивизионную, корпусную) и артиллерию особого назначения (АОН), являющуюся артиллерийским резервом главного командования и предназначенную для количественного и качественного усиления войсковых соединений. Каждый из указанных родов артиллерии, в зависимости от назначения, имел соответствующую организацию. Отдельной частью артиллерии являлся артиллерийский полк или дивизион, иногда отдельная рота.
Инженерные войска подразделялись на следующие виды: саперные, понтонные, железнодорожные, электротехнические, маскировочные и автомобильные. В соответствии с видом части войска сводились: в отдельные саперные батальоны (при стрелковых корпусах), саперные роты (при стрелковых дивизиях), саперные эскадроны и полуэскадроны (при кавалерийских дивизиях и отдельных кав-бригад); отдельные понтонные батальоны; железнодорожные полки; отдельные электротехнические батальоны; отдельные маскировочные роты; автомобильно-мотоциклетные полки и отдельные грузовые автомобильные роты.
Технические войска подразделялись на броневые части, войска связи и химические. В свою очередь, броневые части подразделялись на три основных вида: железнодорожные броневые части, автомобильные броневые части и танковые броневые части. Каждый из видов войск в своем составе имел боевые части и базовые технические. Железнодорожные части в зависимости от вооружения и бронировки составляли полевые легкие, полевые тяжелые и особого назначения бронепоезда и броневые дрезины. Бронепоезда могли сводиться в дивизионы и более крупные соединения - полк бронепоездов. Автомобильные броневые части содержались в виде автоброневых дивизионов. Танковые части были сведены в танковые полки, отличающиеся между собой по видам танков - части легких танков и части тяжелых танков. Войска связи подразделялись на телеграфно-телефонные, радиотелеграфные и военно-почтовые. Они содержались в виде полков связи, отдельных батальонов, рот и эскадронов связи, радиополков и радиостанций. Химические войска состояли из химических батальонов.
О роли войск и учреждений вспомогательного назначения говорит их название. К ним относились: 1) штрафные части, 2) военно-транспортные части, 3) школы-питомники военных собак, 4) военно-топографические части, 5) учреждения и заведения военного ведомства в виде артиллерийских полигонов, стрельбищ, складов, мастерских и пр.
Полевые войска сводились в дивизии, корпуса, армии и фронты. Стрелковая дивизия являлась войсковым соединением, включающим все средства для выполнения боевых задач. Ее состав зависел от того, по какому штату она содержалась: по кадровому или территориальному и соответственно - по усиленному или сокращенному составу.
Наряду с полевыми войсками в составе Красной армии имелись, что указывалось ранее, и другие войска. На местные войска возлагались задачи по охране складов и т. п. учреждений в целях меньшего отвлечения полевых войск этой службой. Согласно штатам к этому виду войск относились отдельные батальоны, отдельные роты и отдельные взводы. К крепостным войскам относились лишь артиллерийские и инженерные части, находящиеся в крепостях. Резервные части были представлены территориальными резервными полками. Учебные войска предназначены были для повторения с комсоставом специальных сведений по тем или иным отраслям военного дела и для подготовки инструкторов и специалистов. Ядром этих войск являлся постоянный состав, а переменный командировался от войск. В зависимости от родов войск учебные части подразделяются на: отдельные учебные эскадроны (конница); отдельные учебные батареи округа и учебный артиллерийский звукометрический отряд (артиллерия); отдельный учебно-опытный химический батальон; отдельная учебная рота световой сигнализации (инженерные войска). Особая роль отводилась войскам специального назначения, к которым относились: 1) войска ОГПУ, предназначенные для охраны границ, борьбы с контрреволюцией и бандитизмом и 2) конвойная стража СССР - для охраны мест заключения и конвоирования лишенных свободы.
Глава 2. Красная армия на «Внутреннем фронте»
2.1 Начало «великого перелома»
Известно, что 1930 г. начался с решений партии о развертывании сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса. Этим решениям, изменившим коренным образом политическую ситуацию в стране, предшествовала статья И. В. Сталина «Год великого перелома», опубликованная в ноябре 1929 г. Принятые Политбюро ЦК ВКП(б) постановления от 5 и 30 января 1930 г. определяли характер и сроки проведения сплошной коллективизации и раскулачивания не только на ближайшую перспективу, но и в последующий период. В настоящее время опубликованы как тексты этих постановлений, так и документы, показывающие процесс их обсуждения и принятия. В исследованиях последних лет подробно описаны события, предшествующие принятию этих постановлений, и ход их выполнения.
Основные положения постановления от 5 января 1930 г. сводились к следующему. Партия «в своей практической работе от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества перешла к политике ликвидации кулачества как класса». Намеченные пятилетним планом развития народного хозяйства сроки и объемы коллективизации были изменены - запланированные на пять лет 20 % посевной площади были заменены «на огромное большинство крестьянских хозяйств». Сроки окончания коллективизации были передвинуты на осень 1930 г., правда, допускалось некоторое послабление - «во всяком случае, весной 1931 г.». В понятие «большинства крестьянских хозяйств» были отнесены такие важнейшие зерновые районы, как Нижняя Волга, Средняя Волга и Северный Кавказ. Последний пункт постановления указывал: «11. ЦК ВКП(б) подчеркивает необходимость решительной борьбы со всякими попытками сдерживать развитие коллективного движения из-за недостатка тракторов и сложных машин. Вместе с тем ЦК со всей серьезностью предостерегает парторганизации против какого бы то ни было "декретирования" сверху колхозного движения, могущего создать опасность подмены действительно социалистического соревнования по организации колхозов игрой в коллективизацию».
Опубликованные документы показывают, что начавшаяся уже после решений ноябрьского пленума ЦК ВКП(б) 1929 г. гонка по вовлечению крестьян в колхозы со стороны местных органов власти с еще большим размахом продолжилась после принятия январского постановления. Уже 5 января 1930 г. ИНФО ОГПУ подготовил справку об административном произволе в связи со сплошной коллективизацией в ЦЧО. Там за 10 дней коллективизация хозяйств возросла с 26 до 82,4 %. Эти примеры были не единичными.
Одновременно с форсированием коллективизации началась борьба с кулаком, которая преследовала цель ликвидации его как класса. Хотя в утвержденном 5 января варианте постановления Политбюро ЦК ВКП(б) ни слова не было сказано о формах и методах борьбы с кулачеством, в проекте постановления этому вопросу внимание все же было уделено. В представленном комиссией Я. А. Яковлева проекте предлагалось: «Кулака в колхозы не пускать, применяя в отношении его в районах сплошной коллективизации, в соответствии с решениями объединяющихся в коллективы бедняков и середняков и местных съездов советов, конфискацию кулацких средств производства с передачей их в неделимые фонды колхозов, отвод кулакам отдаленных и худших земель, выселение из районов злостно-кулацких элементов и т. п.» (пункт З). Сразу же после опубликования решений Политбюро от 5 января продолжилась работа по подготовке постановления «по кулачеству». Уже 11 января 1930 г. председатель ОГПУ Г. Г. Ягода обратился к руководящим работникам своего ведомства с предложением разработать репрессивно-административные меры в отношении кулачества.
Через два дня, 13 января, зам. председателя ГПУ Украины К. М. Карлсон направил Е. Г. Евдокимову докладную записку с практическими предложениями, в том числе проводить выселение кулачества в несколько очередей. При этом он обращал внимания своего руководства на «большие трудности», которые необходимо предусмотреть - «малочисленность периферийного аппарата ГПУ, отсутствие в ряде мест необходимой вооруженной силы, заминки с транспортом, отсутствие необходимых пересыльных пунктов» и др.7 Но не только ОГПУ было озадачено вопросом ликвидации кулака как класса. Ему в помощь, а скорее всего для руководства, 15 января была организована Политбюро ЦК ВКП(б) комиссия под руководством В. М. Молотова «по выработке мер в отношении кулачества». Через две недели работы комиссия представила свой вариант проекта постановления «по кулаку», которое легло в основу печально известного решения.
На сегодняшний день опубликованы не только текст постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», но и материалы комиссий и подкомиссий, занимающихся его разработкой, в том числе различные варианты проектов. Таким образом, исследователи получили возможность узнать, как проходило обсуждение и принятие окончательного варианта этого текста постановления.
Опубликованные в 2-м томе серийного издания «Трагедия советской деревни» документы показывают, как менялись итоговые цифры подлежащих выселению кулаков и их семей, а также разнарядки по регионам. Зачастую инициаторами их повышения были представители местной власти, предлагавшие ускорить темпы коллективизации и увеличить число раскулаченных. Приведем несколько примеров таких инициатив, ставших известными благодаря документальному изданию «Трагедия советской деревни»: 18 декабря 1929 г. - секретарь Тамбовского окружкома ВКП(б) О. Т. Галустян обратился с просьбой к Я. А. Яковлеву - включить округ в число округов сплошной коллективизации; 21 декабря 1929 г. секретарь ВКП(б) Средне-Волжского крайкома М. М. Хатаевич, выступая на бюро крайкома, говорил: «Задача, поставленная пленумом крайкома о том, чтобы на 50 % охватить колхозами все крестьянство нашего края к 1 мая, очевидно, будет не только выполнена, но и перевыполнена. Ясно, что мы никаким образом не должны сдерживать того стремления к коллективизации, какое выявилось в нашей деревне». Напомним, что именно партийные функционеры СВКрая предложили один из округов Нижней Волги объявить образцовым показательным округом сплошной коллективизации - таким округом стала Автономная Республика Немцев Поволжья. После принятия постановления от 5 января 1930 г. местные органы активно принялись осуществлять данные сверху указания. Однако внимание их все больше и больше нацеливалось не на коллективизацию, а на раскулачивание и ликвидацию кулачества.
Так, например, 8 января 1930 г. бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) приняло постановление о выселении 20 тыс. кулацких хозяйств.
Обратим внимание на дату директивы - 30 января. В этот же день Политбюро ЦК ВКП(б) приняло известное постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации».
Сталин в очередной раз показал себя мастером демагогии. С одной стороны - он поучал местных руководителей и указывал на «центр тяжести», обеспечивающий «правильное проведение политики партии». С другой - инициировал принятие постановления, определившее масштабы и сроки выселения более чем 100 тыс. крестьянских семей. Эти два противоречащих друг другу документа были отправлены на места для неуклонного исполнения с разницей в один-два дня.
Основные положения постановления Политбюро от 30 января 1930 г. сводились к следующему. Подлежащие выселению кулаки распределялись на три категории, каждая из которых отличалась от другой мерой наказания - заключение в концлагеря (1-я категория), высылка в отдаленные местности СССР (2-я категория), расселение на новых землях за пределами колхозных участков (3-я категория), но в пределах района проживания (пункт 3). Кроме того, в районах сплошной коллективизации отменялось действие Закона об аренде земли и применении наемного труда в сельском хозяйстве (пункт 1), а также подлежали конфискации у кулаков средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке, кормовые и семенные запасы (пункт 2). Обращает на себя внимание оговорка в отношении хозяйств, где членами семей были красноармейцы.
В пункте 4 (раздел I) постановления, определяющем количество ликвидируемых по каждой из трех категорий кулацких хозяйств, говорилось: «Выселению и конфискации имущества не подлежат семьи красноармейцев и командного состава РККА. В отношении же кулаков, члены семей которых длительное время работают на фабриках и заводах, должен быть проявлен особо осторожный подход с выяснением положения соответствующих лиц не только в деревне, но и у соответствующих заводских организаций».
Согласно постановлению проведение оперативных действий по конфискации имущества и выселению кулаков было возложено на местные органы власти и ОГПУ. При этом из промышленных областей в помощь местным парторганизациям подлежало мобилизации на 4 месяца 2 500 партийцев, которые должны были к 20 февраля уже прибыть на места (пункт 1 раздела IV «Особые постановления»), В свою очередь, ОГПУ было разрешено передоверить свои полномочия по внесудебному рассмотрению дел полномочным представительствам ОГПУ (ПП ОГПУ) в областях совместно с представителями крайкомов ВКП(б) и прокуратуры (пункт 2). Размах предстоящих практических действий потребовал увеличить штаты ОГПУ на 800 человек, а состав войск ОГПУ - на 1ООО штыков и сабель. РВС СССР вменялось передать ОГПУ соответствующее количество личного состава (пункт 3).
Опубликованные документы показывают масштаб подготовительной организационной работы, проводившейся по линии ОГПУ в течение января 1930 г., нацеленной на реализацию практических мероприятий по конфискации имущества и выселению кулачества. Отметим, что все действия ОГПУ предпринимались до утверждения Политбюро решений «по кулачеству». Так, например, 18 января ОГПУ отдало директивы: а) всем ПП о приведении местных органов ОГПУ в состояние мобилизационной готовности в связи с предстоящим выселением кулаков; б) о создании при ПП ОГПУ оперативных групп и разработке конкретных планов выселения кулаков; 23 января - директива о подготовительных мероприятиях по выселению «кулацко-белогвардейского элемента» из районов сплошной коллективизации; 24 января - председатель ОГПУ Г. Г. Ягода обращается с запиской к руководящим работникам управления об усилении вмешательства центральных органов ОГПУ в проведении раскулачивания; 25 января - директива ОГПУ о принятии мер по организационному раскулачиванию и выселению кулаков. Последняя директива была вызвана необходимостью упорядочить начавшееся на местах стихийное выселение кулаков и изъятие их имущества. Обращаясь к своим региональным представительствам, центральное руководство требовало от них «ускорить присылку плана выселения со всеми расчетами и картой». Одновременно ПП ОГПУ напоминалось: «Обязательно строго проверить, чтобы в число выселяемых кулацких семейств не попали семьи, которых дети служат в Красной Армии».
февраля 1930 г. был издан приказ ОГПУ № 44/21, завершивший подготовительный этап и определивший порядок и сроки проведения первоочередных операций по кулачеству. Во-первых, мероприятия ОГПУ должны были сводиться к двум основным направлениям: 1) немедленная ликвидация контрреволюционного кулацкого актива, относящегося к группе 1-й категории; 2) массовое выселение наиболее богатых кулаков и их семейств, относящихся к группе 2-й категории, в отдаленные северные районы СССР и конфискация их имущества.
Во-вторых, в приказе ОГПУ по каждой из выделенных категорий были определены количественные показатели выселяемых семей и последовательность проведения оперативных мероприятий по регионам и районам страны. В первую очередь подлежали выселению: УССР (30-35 тыс. семей), Северный Кавказ и Дагестан (20 тыс. семей), Средне-Волжском край (8-10 тыс. семей), ЦЧО (10-15 тыс. семей), Нижне-Волжский край (10-12 тыс. семей), Белоруссия (6-7 тыс. семей), Сибирь (25 тыс. семей), Урал (10-15 тыс. семей), Казахстан (10-15 тыс. семей). Обращает на себя внимание, что за основу количественных показателей была взята семья, а не численность людей. Это означало, что выселению подлежало по крайней мере в три раза больше людей, так как минимальная семья состояла из трех человек.
В-третьих, в приказе определялись сроки начала проведения операций по регионам - по СКК, СВК, НВК - 10 февраля; по УССР, ЦЧО - 15 февраля; по Белоруссии - 1 марта. Указанным ПП ОГПУ предписывалось представить не позднее 7 февраля на утверждение окончательно и подробно разработанные планы операций.
Наконец, приказ ОГПУ определил порядок руководства и проведения операций на местах. Рассмотрение дел на лиц, проходящих по 1-й категории, возлагалось на тройки, в которые должны были входить представители от ПП ОГПУ, крайкома ВКП(б) и прокуратуры; состав троек утверждался коллегией ОГПУ. Руководство операциями по выселению кулаков и их семейств, относящихся ко 2-й категории, возлагалось на оперативные тройки (в районах - оперативные группы), которые организовывались распоряжением ПП ОГПУ; во главе их стояли руководители ПП ОГПУ (в округах и областях - начальники отделов ОГПУ).
Проведение оперативных действий возлагалось на ПП ОГПУ. Им предписывалось «на случай возможных осложнений» организовывать при ПП ОГПУ «чекистско-военный резерв», в «районах наиболее угрожаемых» маневренные группы из частей ОГПУ, которые должны были находиться в распоряжении окротделов ОГПУ. Отдельно в приказе оговаривалась степень участия Красной армии: «Части Красной Армии к операции ни в коем случае не привлекать. Использование их допускать только в крайних случаях, при возникновении восстания, по согласованию с краевыми организациями и РВС. ПП ОГПУ организовать там, где недостаточно частей войск ОГПУ, в скрытом виде войсковые группы из надежных, профильтрованных особ органами ОГПУ частей Красной Армии».
Основные положения приказа ОГПУ от 2 февраля были подтверждены соответствующими законодательными актами СНК СССР и Наркомата юстиции РСФСР - 3 февраля были приняты постановление СНК СССР о мероприятиях по реализации постановления ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. и циркуляр НКЮста РСФСР всем краевым и областным прокурорам и НКЮ автономных республик о мероприятиях по подавлению сопротивления кулачества. Вслед за ними 4 февраля ЦИК СССР утвердил подготовленное СНК СССР постановление о предоставлении ОГПУ права передоверять свои полномочия ПП ОГПУ по внесудебному рассмотрению дел в связи с раскулачиванием.
Таким образом, Красная армия не была включена в состав исполнителей этой политической кампании. Более того, она была выведена из-под удара ее карающего меча. Предусмотренная в особом разделе постановления от 30 января 1930 г. оговорка запрещала раскулачивать семьи красноармейцев и комсостава. Исполнение карательных акций было возложено на органы ОГПУ с привлечением войск ОГПУ. Правда, все же предусматривались ситуации возможного использования частей Красной армии, но не регулярных, а специально подготовленных, профильтрованных войсковых групп и только «в скрытом виде». Последнее свидетельствует о том, что власти не могли отказаться от услуг армии окончательно.
2.2 Основные положения использования Красной армии на «внутреннем фронте»
Начало проведения массовых операций «по кулачеству» потребовало четкого разграничения задач между Красной армией и органами ОГПУ на «внутреннем фронте». Как отмечалось ранее, таким основным документом, определяющим сферы деятельности этих двух военизированных структур, был приказ РВС СССР от 10 июля 1926 г. № 365/59.
Очень важным являлся пункт 3 настоящего приказа, который предусматривал условия и порядок привлечения частей РККА органами ОГПУ для укрепления безопасности внутри страны. Отметим, что условия привлечения армейских частей были разными: для приграничных районов (пункт 3, подпункт «а») - один, для внутренних районов (пункт 3, подпункт «б») - другие. Для приграничных районов достаточно было разрешения командования соответствующих округов. Для внутренних районов привлечение армейских частей разрешалось «каждый раз только с особого разрешения РВС СССР». Приказ предусматривал также порядок совместных действий органов ОГПУ и частей РККА. В подобных операциях руководство возлагалось на лицо, назначаемое по соглашению Уполномоченного ОГПУ и командующего войсками округа (пункт 4).
Постановление «по кулачеству» от 30 января 1930 г. не изменило существующий порядок, отведя роль исполнителя намеченных мероприятий органам ОГПУ. Напомним, что в принятом в развитие данного постановления приказе ОГПУ от 2 февраля 1930 г. № 44/21 ответственными за проведение операций были названы ПП ОГПУ, которые, в свою очередь, могли привлекать войска ОГПУ. Согласно приказу ОГПУ использование частей Красной армии допускалось только в крайних случаях, при возникновении восстания, по согласованию с краевыми организациями и РВС военных округов. В тех районах, где недостаточно было частей из войск ОГПУ, ПП ОГПУ разрешалось организовывать в скрытом виде «войсковые группы из надежных, профильтрованных особыми органами ОГПУ частей Красной Армии». Таким образом, сохранялся существовавший порядок использования частей Красной армии на «внутреннем фронте», утвержденный приказом РВС СССР 1926 г.
февраля 1930 г. за подписью наркома К. Е. Ворошилова была разослана во все военные округа директива (№ 25/ш), подтверждающая прежний порядок привлечения частей РККА. Приказ РВС СССР от 10 июля 1926 г. № 365/59 действовал на протяжении всего периода проведения операций «по кулачеству». В 1933 г. в связи с проявлением тенденций в округах привлекать армию для сельскохозяйственных работ Ворошиловым был вновь отдан приказ, подтверждающий основные положения использования армейских частей на «внутреннем фронте».
Таким образом, Красная армия не только не привлекалась, но и не рассматривалась властью как военная сила для осуществления политических решений в отношении крестьянства, хотя за годы Гражданской войны ею был накоплен немалый как боевой, так и организационный опыт, позволивший достаточно быстро справиться с массовым бандитизмом, как политическим, так и уголовным.
Научные исследования последнего времени, как мы отмечали ранее, свидетельствуют о том, что вопрос о привлечении армии к операциям по раскулачиванию и «влиянии столкновений на армию в связи с раскулачиванием» не был однозначным. Несомненно, что К. Е. Ворошилов, принял активное участие в отстаивании прежнего порядка использования войск Красной армии на «внутреннем фронте». Позиция наркома в этом вопросе имела серьезные основания. Одно из них - волна «крестьянских настроений» не спадала; вопрос - можно ли использовать армию, имеющую крестьянскую основу, в реализации антикрестьянской политики, для многих был однозначен. Было и другое обстоятельство, которое, скорее всего, учитывал Ворошилов. Постановление Политбюро «Об обороне СССР», принятое в июле 1929 г., нацеливало Красную армию к серьезным реорганизационным изменениям, связанным в том числе с разработкой мобилизационных мероприятий. Несомненно, что эта важнейшая как для страны в целом, так и для армии в частности работа требовала от военного руководства огромных организационных усилий и сосредоточения внимания на усилении боеготовности армии.
Усугубляли и без того непростую ситуацию развернувшиеся внутри военного ведомства споры между К. Е. Ворошиловым и М. Н. Тухачевским на перспективы модернизации Красной армии. Суть этих споров составляли вопросы соотношения между необходимостью и целесообразностью новых формирований внутри Красной Армии, позволявших усилить обороноспособность страны. Позицию, занимаемую К. Е. Ворошиловым в этих вопросах, исследователь вопросов мобилизационного планирования конца 1920-х - первой половины 1930-х гг. О. Н. Кен выразил как позицию «оборонной достаточности», которая заключалась в реальном видении перспектив. В работе О. Н. Кена подробно описываются основные положения и ход обсуждения этих вопросов.
Обратим лишь внимание на следующее - увеличение числа дивизий, в том числе стрелковых, кавалерийских, артиллерийских, предлагаемое М. Н. Тухачевским, требовало прежде всего увеличения призывного контингента, в большинстве своем состоявшего из тех же крестьян. Остроту спорам внутри военного ведомства, как точно отметил О. Н. Кен, придавало следующее обстоятельство: обе стороны имели общего оппонента в лице Генерального секретаря ЦК ВКП(б)76. Сталинская демагогия вновь проявилась сполна. С одной стороны, он был инициатором политики «милитаризации», с другой стороны - политики «раскулачивания».
Таким образом, армия оказывалась в центре непростой ситуации, что называется - между двух огней. Политика партии в деревне обострила до предела взаимоотношения между властью и крестьянством. Любая эскалация действий против крестьян отражалась не только на армии, но и на призывниках. Их недовольства, приумноженные на такие же настроения самих красноармейцев, могли спровоцировать взрыв, подобный Кронштадтскому мятежу, а может быть, и сильнее.
Осознавая, что крестьянство может встать на свою защиту, как это было неоднократно в годы Гражданской войны, власть вынуждена была пойти на уступки, выведя семьи красноармейцев за пределы карательных действий при раскулачивании. Вместе с тем власть понимала, что в случае экстремального развития событий в деревне единственной опорой для нее может быть только регулярная армия. Поэтому спокойствие армии было залогом успешного осуществления политики партии в деревне. Если бы армия стала привлекаться к операциям по раскулачиванию, это создало бы условия для развития внутренней войны между армией и народом.
Мы не знаем, какие аргументы приводило военное ведомство в защиту прежнего порядка привлечения армии, мы также не знаем, какие взгляды на этот вопрос были у главного идеолога и вдохновителя «нового курса».
К сожалению, в архивах пока не найдены документы, проливающие свет на вопрос - приходилось ли К. Е. Ворошилову отстаивать прежний порядок привлечения армейских частей на «внутреннем фронте» перед сторонниками «ускоренных темпов». Как бы то ни было, главным остается следующий факт - разумная позиция военного руководства победила над желанием тех, кто хотел быстрых успехов.
В РГВА среди материалов Штаба РККА сохранились документы, уточняющие некоторые аспекты обсуждения вопросов использования армейских частей в оперативных мероприятиях при раскулачивании.
Сравнение двух вариантов текстов общего пункта приказа 1926 г. и директивы 1930 г. показывает наличие некоторых расхождений, которые на первый взгляд не меняют суть дела.
В тексте приказа 1926 г. пункт «б» не был разделен на подпункты и предусматривал общий порядок привлечения армейских частей для всех внутренних районов страны, при этом основным критерием являлось «мнение органов ОГПУ», но «только с особого разрешения РВС СССР». В тексте директивы 1930 г. пункт «б» разделен на подпункты, которые уточняли условия привлечения частей: «а) при введении чрезвычайных мер охраны революционного порядка в форме исключительного или военного положения» и б) «при обычном положении». В первом случае требовалось разрешение соответствующего РВС военного округа, во втором - разрешение РВС СССР. Как видим, уточнение коснулось не только разграничения ответственности между центральным (РВС СССР) и окружными (РВС округа) органами военно-политической власти. Определялись также условия, при которых органы местной власти могли оперативно принимать соответствующие решения, превышающие их полномочия. Кроме того, в варианте текста директивы 1930 г. был включен дополнительный пункт, обязывающий о всех случаях вызова частей РККА «немедленно доносить». Таким образом, текст новой директивы конкретизировал порядок привлечения армейских частей на «внутреннем фронте».
По всей видимости, отложенная в конце января директива была послана в округа 3 февраля, когда окончательно прояснилось, кто будет отвечать за исполнение соответствующих операций. На сегодняшний день поиск разосланного в военные округа текста этой директивы пока не дал положительных результатов - ни в секретариате Ворошилова, ни в управлениях военных округов, куда она передавалась шифром с грифом «совершенно секретно», текст ее не обнаружен. Однако косвенные источники говорят о том, что в первых числах февраля в округа наркомом были посланы не одна, а две директивы, в которых подтверждался порядок привлечения армейских частей на «внутреннем фронте». Наши знания о них основываются прежде всего на донесениях командующего МВО А. И. Корка в связи событиями в г. Медыни. Эти события последних чисел января 1930 г., когда личный состав дислоцирующегося в городе 243-го полка без согласования с военными инстанциями был привлечен к акции по раскулачиванию городского населения, получили широкий резонанс. Возможно, они стали причиной появления директивы, направленной наркомом в военные округа.
Так, в одном из своих донесений А. И. Корк докладывал К. Е. Ворошилову, что директива, «запрещающая привлечение войсковых частей к операциям изъятия или охраны выселяемых кулаков», получена им утром 3 февраля. Учитывая, что расшифрованная и совершенно секретная директива наркома не могла бы пролежать без движения в штабе округа даже один час, правомерно говорить о реальной дате этой директивы - 3 февраля 1930 г. В другом донесении А. И. Корк указывает на получение им второй директивы от Ворошилова.
Причины появления второй директивы от 6 февраля 1930 г. уточняет опубликованный протокол заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 февраля 1930 г. В нем были зафиксированы результаты проведенного накануне, 4 февраля, опроса членов Политбюро по вопросу «о мерах в отношении кулачества». Среди принятых Политбюро решений было и относящееся к деятельности Московского обкома партии: «а) Отменить решение бюро Московского обкома от 31 января 1930 г. о выселении от 9 до 11 тыс. кулацких семейств (по 2-й категории), как не отвечающее постановлению ЦК о кулаках от 30 января 1930 г. и не согласованное с ЦК; б) Решение бюро Мособкома не рассылать, а если уже разослано, - вернуть в бюро Мособкома». Несомненно, что этим решением Политбюро осудило не только действия московского партийного руководства, но и подведомственных ему медынских функционеров.
С учетом сказанного проясняются причины появления второй директивы Ворошилова от 6 февраля - ведь в Медыни отличились не только гражданские, но и военные. Каковы бы ни были причины появления февральских директив наркома, важно главное - они подтверждали прежние установки в отношении привлечения Красной армии для внутренних задач - войска разрешалось использовать для проведения различных акций лишь с разрешения РВС военных округов либо РВС СССР.
Таким образом, на протяжении всего периода проведения операций «по кулачеству» действовали положения приказа РВС СССР № 365/59-1926 г. В 1933 г. был издан новый приказ № 004 от 3 марта, подтверждающий основные положения прежнего приказа. Однако новый приказ имел несколько измененный акцент: он затрагивал «порядок привлечения частей Красной Армии, не входящих в круг их обязанностей». Приказ этот адресовался «только РВС округов, армий и морей» и начинался словами: «В течение последних лет по различным поводам, лично и в письменной форме, мною неоднократно отдавались категорические приказания командующим и РВС округов и морей о запрещении им без специального в каждом отдельном случае разрешения РВС СССР привлекать красноармейские части для выполнения поручений, не входящих в круг их прямых обязанностей (различного рода работы, операции по изъятию контрреволюционных и кулацких элементов и т. д.). Эти мои постоянные категорические приказания диктовались теми соображениями, что Красная Армия как важнейшая часть социалистического государственного аппарата должна заниматься прежде всего возложенным на нее делом, т. е. боевой подготовкой красноармейцев, начсостава и соединений в целом, за что все мы отвечаем перед партией, перед правительством и перед всеми трудящимися».
Причины появления нового приказа наркома о порядке использования войск разительно отличались от предыдущих.
Командующий войсками СКВО, «не испросив разрешения, принял участие в разработке широкой программы привлечения красноармейских частей к весенней посевной кампании и вместе с краевыми партийными органами прислал эту программу на утверждение в центр». За проявленную инициативу, нарушающую требования приказа, он получил от Ворошилова предупреждение - ему было поставлено «на вид» за «невыполнение моих неоднократных указаний». При этом в приказе указывалось, что «в разработанном плане нет никаких указаний, как увязывает командование округа эту большую дополнительную нагрузку для войск с выполнением плана боевой подготовки».
В заключение нарком вновь подтверждал «всем РВС округов, армий и морей, всем командующим» установленный порядок - «отвлечение красноармейских частей от их прямых обязанностей может происходить только в случае особо государственной важности и только с разрешения РВС СССР».
Как следует из текста приказа, недовольство наркома было вызвано действиями подчиненного ему командующего, который хотел оказать помощь селу в посевной кампании. На первый взгляд - уж куда более позитивное намерение. Однако окрик наркома потребовал сосредоточить внимание на прямой функции, возложенной на армию, - боевой подготовке войск. Видимо, все «перегибы» политики партии в деревне отражались на призываемом в армию пополнении, его обучение основам боевой подготовки требовало больше усилий.
Как бы ни стремилось военное руководство держать под контролем действия своих подчиненных, всегда находились лица, проявлявшие большую активность, чем остальные. В этом отношении показательны тексты постановлений РВС трех военных округов - Приволжского, Украинского, Ленинградского.
РВС военного округа работал в тесном взаимодействии с местным партийным руководством. Существовала практика, когда секретарь обкома (крайкома) ВКП(б) входил в состав РВС военного округа. Постановления РВС военного округа всегда подписывались командующим военным округом и начальником политуправления округа, одновременно являющимся членом РВС округа.
Указанные нами постановления окружных РВС нацеливали на развертывание практической работы в армейских рядах по осуществлению январских решений партии о сплошной коллективизации крестьянских хозяйств и ликвидации кулачества как класса. Они отличались между собой как датировкой (в ПриВО - 20 января, Украинском - 2 февраля и Ленинградском - 6 февраля 1930 г.), так и тональностью содержания. Наиболее лаконичной и выдержанной была директива РВС ЛВО, наиболее радикальной - директива РВС ПриВО. Директиву УВО отличала осторожность в формулировках. Возможно, что на тональность этих директив оказало влияние время их принятия. Хотя между ними разница в несколько дней, но в эти промежутки зачастую принимались ключевые решения Центра.
Обзор окружных постановлений РВС показал - командование военных округов было в курсе всех принимаемых в Центре решений по ликвидации кулачества как класса. Эта информация приходила к ним как по линии Центра и ОГПУ, так и по линии местных органов. Несмотря на официальный запрет привлечения армейских частей, все же были предусмотрены ситуации, заставляющие войска (или часть их) держать в состоянии боевой готовности.
Среди местных функционеров было немало, проявляющих свою инициативу в угоду общей политике Центра. Однако мало кому известно, что такие случаи были и в Красной армии. Примером инициативы местных военных органов является информационное письмо ПУ ПриВО с предложением организовать социалистическое соревнование. Письмо это было послано 31 января 1930 г. в адрес начальников соответствующих управлений СКВО, УВО, Кавказской Краснознаменной армии. Обращают внимание два обстоятельства: прежде всего автор письма - все тот же ПриВО, известный нам по своей инициативной директиве от 20 января; второе - дата письма - на следующий день после постановления Политбюро по кулачеству.
Несмотря на стремление военного руководства держать под контролем ситуацию в войсках и пресекать ненужные и политически вредные инициативы, невозможно было предусмотреть все и вся.
советский армия межвоенный боеготовность
Заключение
Красная армия в 1920-х гг., хотя и именовалась рабоче-крестьянской, более чем на 2/3 по социальному составу являлась крестьянской. По данным на весну 1925 г., армия имела в своем составе: крестьян - 72,5%, рабочих- 16,7, прочих- 10,8%. Количественные показатели соответствовали следующим цифрам: крестьян - 369000 человек, рабочих - 84 673 человек, прочих - 55370 человек1. Итоги военной переписи 1926 г. показали дальнейший, хотя и незначительный рост численности крестьян в составе армии. По данным на 17 декабря 1926 г., армия имела в своем составе: крестьян - 77,4 %, рабочих - 15,1, прочих - 7,8 %.
Проведенное реформирование армии в середине 1920-х гг. и окончательный переход к смешанной системе войск определили новые принципы комплектования армии, предусматривающие сочетание элементов устройства постоянной кадровой армии с территориальными частями, организованными по принципу милиционной армии. Переход на смешанную систему комплектования позволил пропускать через армию большую часть призывного контингента, составляющего наиболее активную часть мужского населения страны в возрасте от 21 до 40 лет.
Из десяти военных округов (объединений), существовавших на территории СССР к 1930 г., только два были полностью кадровыми - САВО и ОКДВА; два - полностью территориальными - ПриВО и СибВО; к ним же относился и МВО, в составе которого действовала только одна кадровая дивизия; пять округов - ЛВО, БВО, УВО, СКВО, ККА, имели в своем составе как кадровые, так и территориальные дивизии.
Таким образом, смешанное устройство Красной армии способствовало военизации населения через систему сборов при территориальных частях. Учитывая, что большая часть районов сплошной коллективизации и раскулачивания находились на территории военных округов, имеющих в своем составе территориальные формирования, крестьянское недовольство могло стать серьезной проблемой не только для власти, но и армии.
Красная армия к середине 1920-х гг. представляла собой достаточно стабильную в политико-моральном отношении общность людей. Влившийся в армию молодняк 1903 г. рождения отличался политической активностью и желанием получить в армии «известный круг знаний, и притом таких, которые могли бы принести пользу после выслуги положенного срока». Причем среди молодняка многие были активистами еще до призыва в армию. Реформирование армии способствовало повышению статуса ее в обществе, особенно среди крестьянской части. Расширение территориального строительства усиливало связи между армией и крестьянством. Среди молодого пополнения крайне незначительным было распространение «крестьянских» и «налоговых» настроений.
Переход к насильственным методам в аграрной сфере отразился на настроениях личного состава Красной армии, особенно рядового и младшего комсостава, проявившись в усилении «крестьянских настроений». В основе этих настроений лежала позиция крестьян-красноармейцев, которые либо поддерживали, либо не поддерживали мероприятия власти в отношении деревни. Сущность «крестьянских настроений» составляли вопросы, являющиеся основными для жизнедеятельности деревни: размеры хлебозаготовок; товарные отношения на рынке; цены на хлеб; снабжение деревни промышленными товарами; размеры с/х налога и самообложения. С развертыванием колхозного строительства и проведением массового раскулачивания к ним добавились вопросы «перегибов» при осуществлении этих мероприятий. По мере развертывания борьбы с кулачеством на смену «крестьянским настроениям» пришли «кулацкие настроения». Переименование «настроений», примененное соответствующими органами в угоду политической ситуации в стране, не изменило их сути.
При переходе к политике ликвидации кулачества как класса Красная армия была выведена из-под удара этой политической кампании - семьи красноармейцев не подлежали раскулачиванию. Уступки эти были вызваны рядом причин. Среди них не последнее значение имел крестьянский состав Красной армии, особенно ее территориальных частей, составлявший большинство внутренних военных округов. Эти части представляли для власти наибольшую угрозу, так как получали доступ к оружию на время сборов. Уступки со стороны власти выразились в запрете на раскулачивание крестьянских семей, члены которых находились на службе в Красной армии. Развитие событий, когда переменники и бывшие красные партизаны стали активно участвовать в крестьянских выступлениях, заставили власть расширить круг лиц, не подлежащих раскулачиванию. Со временем к ним были причислены и красные партизаны.
При осуществлении мероприятий по ликвидации кулачества как класса силовые функции Красной армии были задействованы только в приграничных районах страны, где могла возникнуть угроза ее безопасности. Армия - в виде отрядов или усиленных групп - была оставлена в качестве резерва на случай чрезвычайных ситуаций. Исследование показало, что в массе своей армия как вооруженная сила не была использована против крестьянских выступлений, хотя примеры несанкционированного привлечения военнослужащих имелись по всем военным округам.
Военное руководство требовало от командования военных округов соблюдать существующий порядок привлечения частей Красной Армии на «внутреннем» фронте, изложенный в приказе РВС СССР 1926 г. Оно осуждало действия армейских частей, участвующих в раскулачивании или подавлении крестьянских выступлений. Известно, что события в Медыни в январе 1930 г. и действия командования СКВО в марте 1933 г. вызвали со стороны военного руководства целый ряд директив, подтверждающих существующий порядок использования армейских частей на «внутреннем» фронте.
Обратим внимание, что в один день - 30 января 1930 г., вышли два постановления, определяющие будущее деревни. Первое - постановление Политбюро ЦК ВКП(б), задающее направление всей будущей работе и нацеленное на ликвидацию кулачества как класса. Второе - от имени РВС СССР, определяющее степень участия Красной армии в подготовке новых колхозных кадров для обновленной советской деревни. Не стоит сомневаться в едином указующем персте обоих постановлений, учитывая, что РВС СССР являлся военно-политическим органом, а ПУ РККА действовало в составе военного ведомства на правах отдела ЦК ВКП(б). Подтверждением сказанного может служить первый пункт постановления РВС СССР об участии Красной армии в колхозном строительстве: «Готовить всю массу красноармейцев и младшего начсостава для активного участия в строительстве социалистической деревни, в массовом колхозном строительстве и ликвидации кулака как класса. Уже в текущем году необходимо добиться, чтобы все 100 % красноармейцев и младших командиров - крестьян, увольняемых из РККА, были вовлечены в колхозы. Эта задача должна пронизать содержание партийно-политической работы в течение всего периода пребывания красноармейцев и младшего начсостава в рядах РККА. Обращает на себя внимание и другое обстоятельство. Постановление РВС СССР в отличие от секретного постановления Политбюро было опубликовано 1 февраля 1930 г. в центральной печати - не в специальной военной, каковой являлась газета «Красная Звезда», а в центральном органе исполнительной власти - газете «Известия». Заметим также, что подписавший данное постановление К. Е. Ворошилов был указан только первой частью своей должности - председателем РВС СССР; вторая часть его должности - народный комиссар по военным и морским делам, была опущена. Думается, что в этих, на первый взгляд, мелочах и совпадениях присутствовала логика и воля главного инициатора всего «нового курса».
Парадокс ситуации состоял в противоречивости указаний и действий, вытекающих из установок. С одной стороны, военное руководство постоянно напоминало своим подчиненным о прямых обязанностях, которыми должна заниматься армия - о боевой подготовке. В том же постановлении РВС СССР от 30 января 1930 г. говорилось: «Ни одного часа, ни одной минуты за счет боевой подготовки! Больше внимания делу боевой подготовки!» С другой стороны, подготовка колхозных кадров внутри армии требовала значительного времени, которое приходилось выкраивать за счет главной задачи армии. Известно, что после постановления РВС СССР работа по подготовке колхозных кадров была построена на систематическом обучении красноармейцев и младшего состава последнего года службы необходимым навыкам при стопроцентном охвате.
В завершение отметим, что власть, опираясь на различные структуры и используя различные средства, смогла удержать под своим контролем ситуацию в Красной армии, не позволив превратиться угрожающей волне «крестьянских настроений» в шторм. Несомненно, что в этом большая заслуга принадлежала армейским политорганам, которые в своей работе использовали весь арсенал форм и методов воздействия и воспитания на красноармейцев, накопленный в годы Гражданской войны и последующие.
Список использованной литературы
1.Бабаков А. Советские военные округа (К истории строительства)//ВИЖ. 1982. № 9.
2.Баренцев Г. Л. Содержание и организация политического воспитания Красной Армии. Л., 1927.
.Берхин И.О территориально-милиционном строительстве в Советской Армии// ВИЖ. 1960. № 12. С. 9-19
4.Берхин И. Б. Военная реформа в СССР (1924-1925 гг.). М.: Воениздат, 1958. 660 с.
5.Ващенко П. Ф., Рунов В. А. Военная реформа в СССР//Военно-исторический журнал. 1989. № 12.
6.Вырвич А. Красная Армия в борьбе с неграмотностью. М., 1925.
.Вишняков Н. П., Архипов Ф. И. Устройство Вооруженных Сил СССР. М.: Военный вестник, 1927.
8.В. И. Ленин и Советские Вооруженные Силы. М., 1980.
9.Геронимус А. Партия и Красная Армия: Исторический очерк. М.; Л., 1928.
10.Дайнес В. О. От гражданской войны к миру (Красная Армия в 20-30-е годы)//ВИЖ. 1992. № 10. С. 2-10.
.Данилов В. Д. Органы руководства Советскими Вооруженными Силами. 1921-1941. М„ 1982. 382 с.
.Данилов В. Создание Штаба РККА (февраль 1921 г. - март 1924 г.;//ВИЖ. 1977. № 9. С. 85-89.
.Данилов В. От Штаба РККА к Генеральному штабу Рабоче-Крестьянской Красной Армии (1924-1935 гг.)//ВИЖ. 1978. № 8.С. 101-106.
15.История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1970. Т. 3-5.
.Дегтерев Л. Политработа в Красной Армии. М.; Л., 1926.
17.Евдокимов Е. Л. Политические занятия в Красной Армии. Л., 1933.
.Жилин В. А. Организационное строительство Вооруженных Сил: История и современность. М., 2002. 584 с.
19.Золотарев В. А., Тюшкевич С. А. Опыт и уроки отечественной военной истории. М., 1995.
20.Золотарев В. А. Отечественные военные реформы. М., 1997.
21.Иовлев А. М. Деятельность КПСС по подготовке военных кадров. М., 1976.
22.Иовлев А. Техническое перевооружение Красной Армии в годы первой пятилетки//ВИЖ. 1964. № 12. С. 3-13.
.Кен О. Н. Мобилизационное планирование и политические решения (конец 1920-х-середина 1930-х годов). СПб., 2002. 472 с.
24.КПСС и военное строительство. М., 1982.
.Конюховский В. И. Борьба Коммунистической партии за укрепление Красной Армии (1921-1941 гг.). М., 1958.
26.Коробочкин И. Основы политического воспитания Красной Армии. Л., 1930.
.Кузьмин Н. Ф. На страже мирного труда (1929-1940 гг.). М, 1959.
28.Лобов В. Н. Военная реформа. Исторические предпосылки и основные направления. ВИЖ. 1991. № 11.
29.Лобов В. Н. Очерки истории отечественных военных реформ. М., 1995.
30.Малиновский Л. П., Стуцка К. и Смородинов И. Милиционно-территориальное строительство. М.: Военный вестник, 1927.
31.Мальцев Н. Л. Кадровая или милиционная?//ВИЖ. 1989. № 11. С. 35-41.
32.Минаков С. Т. За отворотом маршальской шинели. Орел: Орелиздат, 1999.
33.Минаков С. Т. Советская военная элита 20-х годов (Состав, эволюция, социокультурные особенности и политическая роль). Орел: Орелиздат, 2000.
34.Мишанов С. А. Военная реформа и внутриполитическая борьба в СССР (1924-1928 гг.) (По материалам западной историографии)//Военная реформа: Итоги и перспективы. М., 1991. С. 32-42.
35.Мовчин Н. Комплектование Красной Армии (Исторический очерк). Изд. Управления по исследованию и использованию опыта войн Штаба РККА, 1926. 292 с.
.Очерки советской военной историографии/Под ред. П. А. Жилина. М., 1974.
37.Партия и армия. М., 1977.
38.Павленко Н. Некоторые вопросы развития теории стратегии в 20-х годах//ВИЖ. 1966. № 5. С. 10-26.
.Печенкин А. А. Военная элита СССР в 1935-1939 гг. Репрессии и обновление. М.: ВЗФЭИ, 2003. 172 с.
.Ростунов И. Советская военная историография в межвоенный период. ВИЖ. 1967. № 11. С. 86-93.
41.Ростунов И. У истоков советской военной историографии. ВИЖ. 1967. № 8. С. 84-96.
.Ростунов И. О начальном этапе развития советской военной историографии (1917-1923 гг.).
.Савко Н. Очерки по истории партийной организации в Красной Армии. 1918-1923 гг. М., 1928.
.Славин И. Общие основания политической работы в Красной Армии. М.; Л., 1928.
.Скипский Г. А. Боеспособность территориальных частей Красной армии на Урале в 30-х гг.//Мир и война: 1941 год: Научная конференция, проведенная Гуманитарным университетом (г. Екатеринбург) 9 дек. 2001 г./Ред. В. Л. Берсенев и др. Екатеринбург: Изд-во Гуманитарного ун-та, 2001. С. 170-191.
.Соколов Б. В. Красная Армия в межвоенный период (1921-1941 гг.). М.: Знание, 1990.
47.Советские Вооруженные Силы: История строительства. М., 1978.
48.Сувениров О. Ф. Трагедия РККА. 1937-1941. М.: ТЕРРА, 1998.
49.Таль Б. История Красной Армии: Краткий общедоступный очерк. М., 1929.
.Тинченко Я. Голгофа русского офицерства в СССР. 1931-1934 гг. М.: МОНФ, 2000.
.Троцкий Л. Преданная революция. М.: НИИ культуры, 1991.
52.Цветков И. Ф. Организационно-мобилизационные органы и организационные структуры Военно-Морского Флота России (1695-1945). СПб.: ЦКП ВМФ, 2000.
53.Черушев Н. С. «Невиновных не бывает...». Чекисты против военных. 1918-1953. М.: Вече, 2004. 528 с.