). Славу и популярность Говарду принесли произведения, посвященные вымышленной истории миров, смутные сведения о которых дошли до нас только в виде легенд - Атлантида, Лемурия, Му, Киммерия, Гиперборея.
Другой «основоположник» К.Э.Смит написал несколько десятков рассказов, посвященных Атлантиде, Зотику, Аверони и другим таинственным мирам. По свидетельству критиков, Смит был наиболее талантливым из «отцов-основателей» американского фэнтези по своему литературному дарованию, его произведения отличали сочный метафорический язык, но он довольно быстро отошел от беллетристики, бросив писать. Еще один представитель литературы фэнтези Г. Лавкрафт опирался в своем творчестве на мрачноватые фантазии Эдгара По. Герои Лавкрафта вступают в беспощадную борьбу с ужасными порождениями мрака, и мастерство автора делает описываемые им невероятные события достаточно реальными для читателя. Крупнейшее произведение Лавкрафта - «Миры Стульху» - стало краеугольным камнем в основании целого субжанра - «horror» (попросту «ужастк»), вдохновило многих последователей, признавших писателя своим учителем.
В британский отряд основоположников фэнтези также входят трое писателей, тесно связанных дружескими и духовными узами. Это Клайв Стейплз Льюис, чарльз Уильямс и Джон Рональд Толкиен. Льюис вошел в историю прежде всего как создатель детского фэнтези, написав знаменитый цикл «Хроники Нарнии». Романы Уильямса, насыщенные многочисленными философскими и религиозными мотивами, посвящены, как правило, борьбе людей за обладание некими магическими предметами, способными решить судьбу мира, будь то чаша Святого Грааля, корона царя Соломона или священные карты Таро. Но настоящей Библией фэнтези стал роман профессора англосасонской литературы Оксфордского университиета Толкиена «Властелин колец». Сага Толкиена - эпическое, созданное на основе кельтского и североевропейского фольклора повествование о столкновении сил Света и Тьмы[2].
Фэнтези в целом - это описание миров, подобных нашему, миров с работающей в них магией; миров с четкой границей между Тьмой и Светом. Эти миры могут быть какими-то вариациями Земли в далеком прошлом (цикл о Конане, «Властелин Колец», «Хроники Корума» Муркока); далеком будущем («Колесо Времени» Р. Джордана, «Ворота Смерти» Вэйс и Хикмана); альтернативном настоящем («Операция Хаос» Пола Андерсона), а также параллельными мирами, существующими вне («Дракобой-Копье», «Черный Отряд») или же в связи с Землей («Хроники Амбера» Р. Желязны). Многие из книг последней категории повествуют о человеке с Земли, нашем современнике, попадающем в магический мир, и ведут свою родословную от «Янки при дворе Короля Артура» и «Приключений Джона Картера на Марсе».
Произведения фэнтези чаще всего напоминают историко-приключенческий роман, действие которого происходит в вымышленном мире, близком к реальному Средневековью, герои которого сталкиваются со сверхъестественными явлениями и существами. Зачастую фэнтези построено на основе архетипических сюжетов [3].
Первые произведения современного фэнтези начали появляться в начале ХХ века. В ХIХ и начале ХХ века (а в СССР - до начала 1990-х годов) произведения фэнтези часто публиковались в тех же журналах, что и научная фантастика и были часто написаны теми же авторами. Истинное рождение современного фэнтези произошло после публикации романа «Властелин Колец» Дж. Р. Р. Толкиена. Эта книга, а также «Хроники Нарнии» К. С. Льюиса и «Земноморье» У. Ле Гуин заложили основы одного из наиболее популярных жанров, в котором на данный момент работают сотни писателей [4].
В наши дни фэнтези - это также жанр в кинематографе, живописи, компьютерных и настольных играх. Большинство фильмов в жанре фэнтези является экранизациями книг или снято по их мотивам. В число экранизаций входят «Властелин колец» режиссера Питера Джексона, «Лев, колдунья и платяной шкаф» Эндрю Адамсона. По мотивам книг сняты также «Конан-варвар» и «Конан-разрушитель» Джона Милиуса, «Волкодав из рода Серых Псов» Н. Лебедева, «13-й воин», сериалы «Ведьмак» и «Волшебник Земноморья». Фэнтези также представлено в анимации, в частности картинами «Огонь и лед», «Хоббит» и «Властелин колец» Ральфа Бакши.
В 1960-х - 1970-x годах популярность фэнтези послужила причиной рождения ролевых игр. В ролевых играх партия из одного / нескольких игроков путешествует по фэнтезийному миру в поисках различных приключений (выполнение заданий, поиск артефактов). При этом каждый игрок имеет разнообразные характеристики, которые изменяются с увеличением опыта. «Dungeons & Dragons» («Подземелья и драконы») - одна из наиболее успешных игровых систем.
Ролевые игры в свою очередь породили новую волну художественной литературы в жанре фэнтези. Игровые компании издают книги, в основе которых лежат их фантастические вселенные. Одни из наиболее популярных серий: «Forgotten Realms» и «Warhammer».
Развитие живописи в жанре фэнтези шло параллельно и схоже с развитием литературы, так как основная масса художников рисовала обложки и иллюстрации к книгам и играм, а также фантастические комиксы и коллекционные игровые карты. Стилистика Бориса Вальехо, Джулии Белл, Луиса Ройо, Фрэнка Фразетты близка героическому фэнтези. К тематике фэнтези неоднократно обращались музыкальные группы, в основном из играющих фолк или металл. Существует ряд концептуальных альбомов у таких групп, как «Blind Guardian», «Summoning», «Battlelore», с текстами, посвященными произведениям, в большинстве случаев - книгам Толкиена. Группы «Rhapsody» и «Bal-Sagoth» издают серии концептуальных альбомов со сквозным сюжетом. Их тематика близка к книгам Р. Э. Говарда и Г. Лавкрафта. Группа «Эпидемия» также создала концептуальный сюжетный альбом «Эльфийская Рукопись». Существуют также рок-оперы с фэнтезийными сюжетами, такие как «Avantasia» [5].
Несмотря на свою популярность, фэнтези среди явлений литературного процесса ХХ века долгое время оставалось на периферии внимания исследователей. Между тем бурное развитие фэнтези в литературе ХХ века может быть соотнесено с коренными изменениями, которые произошли и происходят в сферах социальной, научной, информационной и т.д. Фэнтези как бы отзывается на изменения жизни - и своим содержанием, отражающим желание вернуться к истокам, к мифическому времени, к гармоническому миру, и своей художественной формой. Жанр фэнтези представляет собой заметное явление современного литературного процесса, и его изучение важно как в литературном, так и в идеологическом плане.
В России исследованию фэнтези посвящены следующие работы: Е. Дрозд «Фэнтези: пробуждение спящих богов», В.К. Олейник «Жанр фэнтези в литературе ХХ века», Н. Ютанов «О пользе фэнтези в мире миров» [6], В. Гончаров «Русская фэнтези - выбор пути», Е. Ковтун «Истинная реальность» fantasy», Т. Степновская «Фэнтези - переодетая золушка», Э. Раткевич «Меч без рукояти», С. Логинов «Русское фэнтези - новая золушка», Л. Зымалева «Река желтого фэнтези», Е. Харитонов «Истории о богатырях славенских (У истоков русской фэнтези)» и др. Несмотря на работу, проведенную в этой области, многие вопросы еще нельзя считать решенными. До сих пор в литературоведении не выработана единая точка зрения на фэнтези как литературный жанр. Этим определяется актуальность выбранной темы исследования. В данной дипломной работе предпринимается попытка охарактеризовать фэнтези как литературный жанр, обобщить и систематизировать накопленный в современном литературоведении материал.
Несмотря на высокий уровень, достигнутый фэнтези на настоящий момент, это все еще формирующийся жанр, поэтому научное осмысление его особенностей нельзя считать хотя бы в какой-то степени завершенным. Более того - вопросов относительно особенностей фэнтези гораздо больше, чем серьезных профессиональных ответов на них.
К подобным вопросам относится и вопрос о своеобразии так называемого славянского фэнтези. Проблема славянского фэнтези мало разработана в исследовательской литературе, эта разновидность часто не рассматривается как своеобразный вариант классического фэнтези. Но, на наш взгляд, славянское фэнтези все-таки стоит рассматривать отдельно, так как эта разновидность имеет свои, отличные от других разновидностей данного жанра, черты и особенности. Назовем только самые очевидные из них:
) в произведениях, относящихся к славянскому фэнтези присутствовуют персонажи, явления, присущие именно славянской мифологии, славянской культуре (волки-оборотни, русалки и др.);
) главный герой славянского фэнтези, в отличие от западного хоть и побеждает, но не всегда остается при этом жив (например, Волкодав из книг Марии Семеновой) и др.
Предметом исследования в дипломной работе является особенности славянского фэнтези как особого вида данного жанра. Объектом исследования - произведения русских и белорусских писателей, работающих в жанре фэнтези.
Цель исследования - выявить жанровое своеобразие литературы славянского фэнтези.
Для достижения этой цели в ходе исследования необходимо решить ряд задач:
) определить степень изученности жанра фэнтези в современном литературоведении;
) рассмотреть термин «фэнтези» в соотнесении с терминами «фантастика» и «научная фантастика» и выявить сходства и отличия терминов;
) обратиться к генезису жанра фэнтези и определить место этого жанра в литературе;
) описать жанровую природу фэнтези: герои, конфликты, сюжеты, модель мира и др.;
) обратиться к классификации жанра фэнтези: героическое, историческое, игровое, эпическое и др.
) выявить истоки и проследить историю развития славянского фэнтези;
) рассмотреть наиболее яркие факты реализации славянского фэнтези в русской и белорусской литературах;
) определить важнейшие отличительные особенности славянского фэнтези и специфические особенности их проявления в творчестве авторов русского и белорусского фэнтези.
Методы исследования - культурно-исторический с элементами сравнительно-исторического методов и мифокритики.
Работа состоит из введения, основной части, заключения и списка использованных источников.
1. ЖАНР ФЭНТЕЗИ: ЗАРОЖДЕНИЕ, СТАНОВЛЕНИЕ, СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ
.1 Происхождение жанра фэнтези и его особенности
Жанровая природа «фэнтези» восходит к миру средневековых легенд, эпических сказаний и мифологии. Само слово «фэнтези» в переводе с английского обозначает фантазию, вымысел, сказку. Появлению этого специфического жанра в литературе XX века содействовал ряд тенденций развития западной цивилизации.
Еще десять лет назад фэнтези обычно безоговорочно включали в общее понятие «фантастика»; туда же входят и научная фантастика, и другие жанры и направления (социальная фантастика, альтернативная история и т. д.). Но при этом было очевидным, что фэнтези имеет достаточно много общего с другими жанрами фантастической литературы. Его бывает иногда довольно трудно отличить от альтернативной истории, от исторического романа или от романа ужасов. Западные исследователи, а в последние годы и большинство российских, воспринимают фэнтези как особый жанр, отделяя его от литературы сновидений, литературы ужасов, литературной сказки, мистики. Т. Чернышева в книге «Природа фантастики», говоря об определении фантастики вообще (то есть фантастической литературы), отмечает, что это безнадежное дело, потому что невозможно найти достаточное число тех, кто согласился бы с каким-либо одним определением фантастики [7]. Например, известный американский писатель-фантаст Роджер Желязны вспоминал, что всякий раз, когда он слышал или читал новое определение фантастики, писал рассказ, который опровергал это определение и, тем не менее, являлся фантастическим. Т. Чернышева справедливо замечает, что «фантастика не противопоказана никакому литературному методу, она может «поступить на службу» и к романтизму, и к реализму, и к модернизму» [8, с. 21]. Практически каждый писатель под фантастикой понимает что-то свое, и то же самое можно сказать о фэнтези.
Современный жанр фэнтези имеет своими истоками европейский рыцарский роман, скандинавские саги, мифы и легенды типа артуровского цикла, так называемый готический роман, сочинения мистиков и романтиков ХlХ века. В Европе среди прародителей фэнтези можно назвать имена Гофмана и Уолполла, т.е. представителей немецкого романтизма и английского готического романа. В Великобритании нет, наверное, ни одного писателя, у которого не было хотя бы одного рассказа о привидениях. Даже такой реалист и бытописатель, как Ч. Диккенс, написал рассказ «Рождественский гимн», где одного нехорошего персонажа наставляет на путь истинный привидение. С. Моэм целый роман написал под названием «Маг», и содержание его полностью соответствует названию (9, с. 162-163).
Америка тоже не могла избежать этой тенденции. В XIX веке прежде всего следует назвать два имени - Эдгар По и Амброз Бирс. В американской фантастике начала ХХ века существовало четкое разделение на три потока. Фантастика жюль-верновского направления, в которой описывались технические чудеса будущего. Лидером этого направления был Хьюго Гернсбек. Далее был поток, продолжавший традиции приключенческого, колониального романа. Лидером этого направления был Эдгар Берроуз. Также была группа авторов, печатавшихся в журнале «WEIRD TALES» - «Роковые (фатальные, таинственные, сверхъестественные) истории». То, что печаталось в этом журнале, по современной классификации относится к фэнтези.
В Америке фэнтези какое-то время было не принято. Положение изменилось в конце 1960-х - начале 70-х годов, когда в фантастике США и Великобритании возникло явление, именуемое «новая волна». «Новая волна» в фантастике, с одной стороны, предъявила повышенные требования к литературной технике; с другой стороны, обратилась к новым темам и идеям. Фантастическая литература «новой волны» обращается к таким наукам, как психология, социология, история, философия, этнография. Именно со становлением «новой волны» связан невиданный бум фэнтези. В это время фэнтези и тиражами, и количеством названий сильно потеснило традиционную научную фантастику [9, с. 164-165].
Карел Чапек, рассуждая о причинах популярности детективов, писал, что людей влечет к этому жанру тоска по эпосу. Это же относится и к фэнтези, особенно к героическому. Приключения - лишь один компонент «мечей и магии». «Мечи» - это существенно, но в фэнтези «магия» не менее важна, чем «мечи» [9, с.166].
Четкого определения жанра фэнтези в литературоведении до сих пор нет. Термин фэнтези не имеет даже устоявшейся традиции написания, приходится встречать такие варианты названия как: «фэнтези», «фентези», «фентази», «фэнтази» и, наконец, «fentasy». Последний вариант недвусмысленно указывает, откуда явился жанр [10, с. 1].
Фэнтези, несомненно, является отдельным жанром в литературе, так как ей присущи такие признаки, каких нет у других литературных жанров. Именно по этим признакам фэнтези выделяется в отдельный жанр. Жанровыми элементами фэнтези могут быть названы следующие признаки:
1)мир несуществующий, обладающий свойствами, невозможными в нашей реальности. Например, Плоский мир, созданный Терри Пратчеттом: «этот мир, как следует из названия, совершенно плоский и покоится (точнее, едет верхом) на спинах четырех огромных слонов. Слоны стоят на панцире гигантской звездной черепахи по имени Великий АТуин» [11, с. 7-8];
2)магия и фольклорные персонажи. В качестве примера можно взять едва ли не любое произведение фэнтези;
)авантюрный сюжет (как правило - поиск, странствие, война и т. п.);
)средневековый антураж, хотя здесь возможны варианты: Древний мир (роман Г.Л. Олди «Герой должен быть один», где действие происходит в Древней Греции), современность (роман С. Лукьяненко «Ночной дозор») или будущее (роман К. Сташеффа «Чародей поневоле»);
)скрытое противопоставление технологии и волшебства в пользу последнего;
)на первый план выдвигаются герои, их поступки и переживания, волшебное и сказочное играет вспомогательную, но далеко не второстепенную роль;
)противостояние добра и зла как основной сюжетообразующий стержень, «для фэнтези обязательна борьба добра и зла - ибо она, как и сказка, структурирована этически» [12, с. 161]. Фэнтези отличается от сказки хотя бы по той причине, что добро и зло в ней равнозначны, а в сказке добро побеждает зло без каких-либо для себя потерь;
)наличие потустороннего мира и его проявлений;
9)полная свобода автора: он может повернуть сюжет самым неожиданным образом, поскольку волшебный мир фэнтези предполагает, что в нем возможно все. Этот последний признак - один из наиболее важных и определяющих для жанра фэнтези. Он четко отграничивает фэнтези и научную фантастику, потому что научная фантастика описывает вероятное, и автор стеснен определенными рамками, так как он вынужден дать объяснение невероятному, обосновать мир научно или псевдонаучно. Сравним две примерно одинаковые ситуации. Герой попадает в темницу, откуда сложно бежать. На рассвете его должны казнить. Научная фантастика располагает небольшим набором средств, позволяющих вызволить героя так, чтобы это выглядело правдоподобно. Это, как правило, различные технические средства: например, лазер, чтобы разрезать стальную решетку, взрывное устройство для проламывания стены, телепортация, и т. п. У фэнтези гораздо больше способов. Помочь освобождению героя может что угодно и кто угодно. Это может быть дружелюбное привидение, указывающее путь к бегству; магия самого героя или какой-то магический предмет; вмешательство судьбы самым невероятным образом - и все это будет правдоподобным в реальности фэнтези. Т. Чернышева пишет: «НФ (научная фантастика) изображает возможное - возможные в будущем перемены, открытия, возможные в галактике миры и цивилизации, - в то время как fantasy изображает нечто заведомо невозможное» [8, с. 35], во всяком случае, в нашем мире (эта оговорка не случайна, так как в свете постмодернистского восприятия мира все, что создано воображением автора, существует, ибо мир есть текст).
Понятие «фэнтези» исследователи рассматривают то широко, то узко, относя, таким образом, к фэнтези самые различные произведения. Так, Т. Чернышева называет фэнтези «адетерминированной моделью действительности, повествованием сказочного типа со многими посылками», игровой фантастикой [13, с. 62]. Один из известных «фантастических» критиков, В. Гончаров, так говорит об этом жанре: фэнтези, «в отличие от материалистической научной фантастики, описывает мироздание с позиций объективного идеализма» [14, с. 216]. Г. Гуревич относит фэнтези к «ненаучной фантастике», в противовес научной, объединяя, таким образом, в одном определении различные жанры и направления [15, с. 181]. Некоторые исследователи склонны рассматривать фэнтези очень широко. Например, Г. Нефагина полагает, что, если автор использовал хотя бы один из многочисленных приемов фэнтези, то данное произведение можно смело относить к фэнтези. Так, она причисляет к фэнтези романы В. Пелевина «Омон Ра», «Чапаев и Пустота», «Жизнь насекомых». Подобной точки зрения придерживается Е. Ковтун [14, с. 110].
Итак, главный признак фэнтези - описание того, что заведомо невозможно в нашем мире. Отсюда логически следует еще один важнейший признак современного фэнтези: иной мир, который создан специально, с определенной целью и обладающий свойствами, нехарактерными для реального мира. Сверхъестественное предполагает магию, которая и объясняет все то, что непонятно, легко и просто. В произведении фэнтези герой может использовать ковер-самолет или шапку-невидимку. Это волшебные предметы, и пояснять принципы их действия нет ни необходимости, ни смысла. В научно-фантастическом произведении читатель столкнулся бы с пространным объяснением, почему и как работает шапка-невидимка, и называлась бы она каким-нибудь научным термином. В фэнтези «могут появиться любые фантастические элементы без всяких объяснений и ограничений, так как фэнтези является своего рода фантастическим хаосом, космосом ничем не ограниченного творческого воображения, миром непредвиденной случайности, где все может случиться и где каждый может стать победителем независимо от своих моральных качеств. <…> Отсутствуют всякие объяснения и законы при введении в текст фантастических элементов» [9, c.47]. Фэнтези не любит раскрытия тайны волшебства, так как волшебство теряет от этого свое очарование. Человек всегда стремится к чему-то таинственному; при всей его жажде к разоблачению тайн подсознательно он хочет, чтобы тайна оставалась тайной. Фэнтези удовлетворяет это желание.
Итак, фэнтезийный мир и магия - основные признаки любого произведения в жанре фэнтези. Другие из перечисленных признаков тоже могут иметь место, но это уже не столь необходимо. Именно первые два служат основным «ориентиром» при определении: это - фэнтези, а это - нет.
Фэнтези многое взяло из авантюрных романов. В частности, особенности построения сюжета, интриги. Случайность в авантюрном сюжете играет важную роль. В фэнтези случайность порою определяет все. В целом, остросюжетность - характерная черта фантастической литературы, тем более массовой. Одной из особенностей фэнтези можно считать и то, что этот жанр «предпочитает» крупные формы, сближающие его с романом и повестью, хотя повесть-фэнтези - редкое явление. Рассказы в жанре фэнтези тоже редки и чаще всего создаются как бы в дополнение к уже написанным романам, к уже созданным мирам или героям, или же объединяются в циклы.
Очевидно, что роман - наиболее подходящий объем для фэнтези, тем более что у этих жанров немало общего: эпичность, сложность сюжета, широта охвата событий, глубокое раскрытие характеров персонажей, их прошлого; главными структурными элементами являются повествование и весь представленный мир в пространстве и времени (в случае фэнтези - особый мир фэнтези), а также другие признаки.
Фэнтези имеет некоторое родство с утопией, так как она обычно изображает не реальный мир, а желаемый либо такой, каким он мог бы быть. Благополучное завершение всех приключений - характерная черта классического фэнтези. Однако существуют и отличия между утопией и фэнтези. Мир фэнтези далеко не всегда идеален, он подчас может быть даже более жесток, чем настоящий. А в последние годы и хэппи-энд перестал быть обязательным.
Ближайшая «родственница» фэнтези - альтернативная история. Так же, как и альтернативная история, фэнтези позволяет читателю неоднократно «прожить» разные версии истории мира или магических путешествий, а через ролевую игру выводит эту возможность в реальность.
Некоторое сходство фэнтези имеет и с таким литературным явлением, как мистика. Мистику можно определить как жанр, описывающий потустороннее вмешательство в нашу реальную повседневную жизнь. Произведения данного жанра могут разделяться на мистику и ужасы, наиболее яркий представитель последних - американский писатель Стивен Кинг. Мистика и ужасы могут ставить перед читателями различные философские проблемы и помогать находить на них ответы, в ходе повествования исследовать внутренний мир героя, давать оценку происходящим в реальной жизни событиям. Мистика описывает ту таинственную, неразгаданную и неизвестную часть реального мира, которая тревожит и занимает ум человека.
Фэнтези как вид литературы, в настоящее время объединяющий авантюрный, плутовской и сказочный романы, настойчиво ищет новый сюжет-архетип и новый архетип героя, которые смогут создать представление о новой зарождающейся транстенденции нашего мира.
В основе фэнтези зачастую выступают классические сказочные сюжеты: от сказок «Тысячи и одной ночи» до русских сказок-путешествий типа «Пойди туда, не знаю куда» или «Сказки о молодильных яблоках и живой воде».
В основе фэнтезийного романа всегда лежит история магического путешествия. Герой совершает путешествия за горизонт той реальности, которая является привычной для него. В пути у героя появляется шанс пройти инициацию и обрести новое знание. А если герою удается вернуться в свою реальность и принести знание в свой мир, то этот мир меняется, иногда с катастрофическими для него последствиями. При этом реальность воссоздается героем заново. Собственно, «воссоздание реальности заново» и есть основная работа, производимая романом в жанре фэнтези.
Фэнтези находится в генетическом родстве одновременно с народной сказкой и мифом. От мифа фэнтези унаследовало эпичность повествования и исходную трагичность. Особенно ярко эти тенденции видны в романах Ника Перумова «Гибель богов», Г.Л. Олди «Многорукий бог далайна». Герой обязан совершить то, что ему предназначено, даже если это и грозит ему гибелью. Проблема борьбы в безысходной ситуации окрашивает в трагические цвета весь героический эпос народов Европы. Современное фэнтези добавляет к такой ситуации идею нравственного выбора. Сказка привносит в фэнтези лиричность, которой часто не хватает научной фантастике.
В идеале произведение, написанное в жанре фэнтези, должно совмещать обе тенденции - эпичность мифа и лиричность сказки. Сказка - это самый старый и бессмертный жанр литературы. Сказки подарили миру фэнтези завуалированную назидательность. Однако фэнтези сделало шаг вперед, отказавшись от деления героев на хороших и плохих.
Фэнтези можно охарактеризовать как современную сказочную литературу, написанную для современного читателя. Это романы и рассказы о волшебниках и героях, гномах, гоблинах, драконах, эльфах, демонах, о магических перстнях и зарытых сокровищах, утонувших континентах и забытых цивилизациях с использованием реально действующей или выдуманной мифологии. Анджей Сапковский в статье «Пируг, или Нет золота в серых горах» пишет: «Сказка и фэнтези тождественны, ибо неправдоподобны». Рассмотрим, в чем заключается основное различие этих жанров.
Героя сказки никакое волшебство не смущает, не удивляет и не поражает. Он воспринимает все ковры-самолеты и скатерти-самобранки совершенно хладнокровно, не выказывая никаких чувств, как нечто должное. Герои фэнтези в этом смысле находятся где-то посередине. Они знают, что магия существует, но относятся к ней с почтительным уважением и опаской. Магия есть, но это нечто опасное, к чему прибегают лишь в крайнем случае, это что-то выходящее за рамки повседневности и часто враждебное человеку. От нее лучше держаться подальше. Впрочем, часто авторы фэнтези, наоборот, описывают технологию магии, снижая при этом образ самих магов - это уже не некие загадочные посланцы высших сфер или подземных сил, а просто люди со всеми присущими людям слабостями и недостатками, только вот профессия у них необычная. Образцом такого производственного романа из жизни магов может быть «Черная пасха» Джеймса Блиша [9, с. 157-158].
Чернышева, называя фэнтези «игровой фантастикой», связывает его рождение с традицией сказки и карнавальной перестройки мира: «Новая традиция литературной сказки соединяется с идущей от давних времен традицией карнавальной игровой перестройки мира. Вместе они и формируют то, что мы называем игровой фантастикой» [16].
Романтики также приняли свое участие в формировании жанра. Конечно, тогда это еще не был фэнтези в том виде, в каком мы его знаем. Например, у Гофмана уже есть все черты фэнтези, кроме самого мира фэнтези в современном понимании. Есть сказочный мир, присутствуют волшебные существа, нечто нереальное, непознаваемое и заведомо невозможное в привычной жизни. Но в романтической литературе все еще подчеркивается именно сказочность. Волшебный мир Гофмана остается сказкой, он не равен миру реальному, не подается как самодостаточный, вполне возможный мир, тогда как мир фэнтези должен быть равнозначным реальному.
Литературная сказка ближе к фэнтези именно тем, что в нее уже проникает быт, но она еще не фэнтези, так как сохраняет сказочную условность. Мир сказки всегда остается миром сказки, и его законы не действуют вовне.
Таким образом, сравнив реалистическую прозу, научную фантастику и фэнтези, можно заключить, что
) реалистическая проза описывает события, которых не было, но которые вполне могли бы случиться;
) научная фантастика описывает невозможные с точки зрения сегодняшнего дня события, но предполагает, что при определенных допущениях такие события возможны как следствия каких-то научных открытий или технологических разработок;
) фэнтези не аппелирует к рационализму, а, наоборот, ставит во главу угла мистическое, оккультное, иррациональное, которое так и остается принципиально неразъяснимым.
Следовательно, в реалистической прозе ковер-самолет не может возникнуть. Если в тексте встречается ковер-самолет, берется неизвестно откуда, а после использования исчезает неизвестно куда, и все это не вызывает у героев ни малейшего удивления, то это сказка. Если герои рассматривают ковер-самолет как нечто необычное, но все же используют его для достижения своих целей вполне реалистическим образом, то это фэнтези. Если на ковре-самолете установить крупнокалиберный пулемет и эскадрилья таких ковров летит штурмовать замок Сатаны (Пол Андерсон «Операция «Хаос»), то это «сайенс фэнтези». А если ковер летает, потому что в его ткань вплетены антигравитационные чипы (Дэн Симмонс «Гиперион»), то это научная фантастика [9, с. 159].
Итак, обратившись к истории возникновения жанра фэнтези и выявив его специфику, мы можем прийти к следующему выводу:
)жанр фэнтези является разновидностью фантастического рода литературы, так же как и научная фантастика, альтернативная история и др.;
)фэнтези не имеет четкого определения жанра и даже устоявшегося названия, встречаются такие названия как: «фэнтези», «фентези», «фентази», «фэнтази» и, наконец, «fentasy»;
)главные признаки фэнтези - описание заведомо невозможного в реальном мире и магия;
)авторы, работающие в жанре фэнтези, создают миры, расположенные параллельно реальности или вообще никак с ней не связанные;
)из литературных жанров наиболее близки к фэнтези научная фантастика, мистика, альтернативная история, миф и сказка.
Одной из особенностей жанра фэнтези является то, что в основе его лежат древние мифологические представления, в частности, германо-скандинавские сказания, хранящие след дохристианских языческих представлений. Свойственная с давних пор культуре Англии привязанность к мифическому, героическому и волшебному возрастает в конце XIX в., достигает своего апогея в XX в. В волшебных историях стали раскрываться христианские идеи, в образах главных героев отражаются как и героические черты персонажей эпоса, так и добродетели, присущие только христианскому идеалу. А сами придуманные миры получают обоснование в космогонии, обладают собственной историей, во многом схожей с реальным положением.
Практически вся литература, написанная в жанре фэнтези, основывается на скандинавских эпосах и древнеанглийских сказаниях. После Толкиена заимствование имен и сюжетов из них происходит практически повсеместно. Наиболее известными, в том числе благодаря частому обращению к ним писателей-фантастов, являются древнеанглийская поэма «Беовульф», немецкая «Песнь о Нибелунгах», древнеисландская сага «Младшая Эдда» и настоящая сокровищница исландских мифов и сказаний - «Старшая Эдда».
Эпопея «Беовульф» относится, по мнению большинства специалистов к VII - VIII векам. «Беовульф» во многом повлиял на мифологию Толкиена: и здесь и там мы наблюдаем попытку (возможно несознательную) соединения христианства и мифа. Толкиен посвятил эпосу «Беовульф» статью под названием «Беовульф: чудовища и критики», где пытался раскрыть истинный смысл древнеанглийского текста.
«Песнь о Нибелунгах» - ярчайший образец средневекового эпоса, который стоит в конце традиции легенд - песней о Сигурде (Зигфриде), бургундских королях, Гудрун (Кримхильде), Брюнхилд (Брюнхильде) и Атли (Этцеле). «Песнь о Нибелунгах» - более позднее явление, чем эддические песни, дошедшие в рукописи второй половины XIII в. В эддических песнях действуют вожди и конунги, в рыцарском эпосе перед нами пышный двор бургундских королей; сказочные богатыри неясного происхождения. Сигурд и Брюнхилд превратились в принца и принцессу, владеющих государствами. Это феодальная эпопея. В эддических песнях фигурирует небольшое число лиц, все внимание сосредоточено на главных персонажах, в то время как автор «Песни о Нибелунгах» мыслит тысячами.
«Старшая Эдда» условно объединяет исландские песни о богах и героях. Некоторые черты песен «Старшей Эдды» кажутся странными и лишенными эстетической ценности, они не развертываются в широкою эпопею, наподобие «Беовульфа» - что во многом свидетельствует об их архаичности. Эддическая поэзия отражает более раннюю стадию культурного и общественного развития. «Старшая Эдда» хранит дух воинственных викингов - герои песен «Эдды» не озабочены спасением души, посмертная награда - это долгая память, оставляемая героем среди людей, и пребывание павших в бою витязей в чертоге Одина, где они пируют и заняты воинскими забавами. Песни содержат богатейший материал по мифологии и являются важнейшим источником для изучения скандинавской мифологии. Две центральные темы героических песен «Старшей Эдды» - герой перед лицом Судьбы и слава о его подвигах. В этих песнях Судьба неотвратима и герой, будучи уверен в том, что выпавшее ему в удел неотвратимо, бросает вызов судьбе, смело принимает ее, заботясь только о посмертной славе. Герой озабочен тем, чтобы его подвиги не были забыты людьми, ибо судят его люди, а не какая-либо высшая сила.
Таким образом, жанр фэнтези имеет мифологические и сказочные источники:
)древнеанглийская поэма «Беовульф»;
)немецкая «Песнь о Нибелунгах», древнеисландские саги «Младшая Эдда» и «старшая Эдда».
Литература фэнтези ведет свою историю от мифов Древней Греции, средневековых эпосов и древнеанглийских сказаний. Сильное влияние на жанр фэнтези оказали средневековые романы. Также в основе большинства произведений фэнтези лежит Артурианская легенда.
1.2 Проблема типологии фэнтези
Согласно наиболее популярной на сегодняшний день концепции выделяют следующие типы фэнтези:
1)героическое, или фэнтези меча и магии;
2)эпическое, или высокое фэнтези;
)игровое фэнтези
)темное, или Dark fantasy,
)историческое фэнтези;
)юмористическое фэнтези и пародии;
)фэнтези без магии;
)мифологическое фэнтези;
)технофэнтези фэнтези;
)романтическое фэнтези;
)детское фэнтези;
)«странное фэнтези».
Собственно в жанре фэнтези существуют три основных направления, или типа, часто перемешивающиеся между собой: героическое, эпическое и игровое фэнтези. Рассмотрим эти типы более подробно.
Героическое фэнтези. Стиль «меча и магии» считается самым старым и несколько менее «глубоким», нежели ряд других. Его первоисточниками можно назвать греческие мифы. Признанные мастера героического фэнтези - писатели Роберт Говард и Майкл Муркок.
Говард, прежде всего, автор цикла о Конане Киммерийце, самой большой и известной саги героического фэнтези. Почти все герои этого направления очень похожи на Конана: двухметрового роста варвар с рельефными мускулами. По расовым признакам практически всегда ариец или кельт (два наиболее популярных сочетания цвета волос и глаз - черный / серый и соломенный / голубой).
Герой героического фэнтези путешествует в одиночку или подбирая на время каких-нибудь экзотических спутников, предпочитает решать проблемы грубой силой. Сражается со всем: демоны, гигантские змеи, драконы, простые смертные в огромных количествах, тролли, орки и всякая другая нежить. Мировых проблем не решает, но время от времени предотвращает призвание демона из Преисподней или усмиряет взбесившегося бога. Таким образом, круг обязанностей героя достаточно широк: странствование по миру, истребление всевозможной нечисти, противостояние мелким Темным властелинам, спасение красавиц, добыча ценных артефактов. Этот тип очень устойчив и присутствует во всех направлениях фэнтези. Почти во всех книгах героического фэнтези есть персонаж такого типа. Произошел он не столько от Геракла, сколько от Тарзана, так как героическое фэнтези происходит напрямую от приключенческой литературы начала ХХ века и представляет собой того же Тарзана, только с мечом, в неизвестном мире и / или времени и с действующей вокруг него магией.
Героическое фэнтези Майкла Муркока резко отличается от книг Говарда и других. Приближаясь к эпическому фэнтези, Муркок включает в свои книги понятие множественности миров, бесконечности воплощений и повторяемости судьбы. Все герои Муркока - Корум, Хокмун, Эрикезе, Эльрик - являются разными инкарнациями одного Вечного Героя.
Каждый из героев Муркока - принц, у которого есть возлюбленная и верный друг, он сражается особым, ему одному предназначенным мечом (обычно Черный Меч) и обладает какой-либо физической особенностью, резко отличающей его от всех других людей и придающей ему оттенок обреченности.
Итак, героическое фэнтези описывает приключения отдельных героев, физически сильных и опытных воинов, решающих свои задачи при помощи силы и ловкости. Эти герои, как правило, не изображаются носителями добра и благородства - среди них могут быть пираты, воры, наемники и просто бродяги. В отличие от эпического поджанра, проблемы героя обычно локальны и касаются лично героя и его друзей, либо отдельной местности, поэтому в героическом фэнтези распространена форма повести и короткого рассказа.
Из авторов, пишущих в жанре героического фэнтези, Роберт Говард и Майкл Муркок - наиболее примечательны. Говард является основателем этого жанра, а Муркок предлагает его оригинальный вариант. Успех серии о Конане из Киммерии Говарда породил множество подражаний (Фриц Лейбер, Ларри Нивен) и прямых продолжений (Леон Спрэг де Камп, Лин Картер, Стив Перри, Пол Андерсон). Более самобытное развитие жанр получил в произведениях Муркока о Вечном Воителе.
Произведения эпического (высокого) фэнтези выдержаны в масштабном духе. Обычно в них описывается продолжительная борьба героев с врагом, стоящем на стороне зла и обладающем сверхъестественными силами. События таких произведений затрагивают весь описываемый фантастический мир, где происходят масштабные войны, а в задачу героев входит спасение всего мира или значительной его части. Для поджанра характерны многотомные эпопеи с описаниями битв и походов. Центральной нитью сюжета обычно является квест (Миссия) главного героя и его друзей, который может продолжаться на протяжении многих томов. Поскольку герои занимают в конфликте определенную сторону условного добра, борющегося со злом, часто герои четко делятся на положительных и отрицательных. Однако такое деление не является обязательным.
Эпическое фэнтези характеризуется наличием фантастических рас (эльфы, гномы, орки), концепции магии, подробными картами мест действия, угрожающими пророчествами и изобретенными языками. Как правило романы этого жанра отличаются большим объемом и издаются в нескольких томах.
Отцом-основателем как эпического, так и приключеческо-игрового фэнтези считается английский писатель и ученый Джон Рональд Руэл Толкиен. Его эпопея «Властелин Колец» и «Сильмариллион» является не столько книгой фэнтези, сколько трудом в области креативной мифологии. Толкиен не просто обращается к Библии, греческим, германским и кельтским мифам - он создает свою собственную мифосистему, которая может сравниться с любой уже существующей. Толкиен не столько писал историю, сколько придумывал языки, а затем на их основе - и всю мифологию народов, населяющих его мир. Именно Толкиен придумал очень популярных ныне эльфов - утонченных бессмертных созданий, гномов (низкорослые сильные подгорные жители, специализируются на изделиях из металла и камня) и энтов (долгоживущие древоподобные гуманоиды). После успеха «Властелина Колец» волна подражателей прокатилась по всей Америке и не стихла до сих пор. Герои и сюжеты Толкиена отразились в большинстве книг эпического и игрового фэнтези. Многие из использованных Толкиеном сюжетных ходов и элементов мира стали архетипичными, став основой для активного подражания (Терри Брукс, Деннис МакКирнан, Гельмут Пеш, Кристофер Паолини). Жанр получил наибольшую популярность среди всех разновидностей фэнтези благодаря развитию в циклах «Земноморье» Урсулы Ле Гуин и «Амбер» Роджера Желязны. Крупнейшими представителями эпического фэнтези считаются также Роберт Джордан и Тэд Уильямс.
Роман-эпопея Роберта Джордана «Колесо Времени» по своему объему и количеству персонажей превосходит «Войну и Мир» Л.Н. Толстого. В книге насчитывается более 1700 персонажей, присутствует более десяти наций, каждая со своими традициями и особенностями, а также совершенно особая раса огир, представляющая собой смесь толкиеновских гномов и энтов.
В более поздний период жанр эпического фэнтези значительно отошел от проблемы борьбы добра и зла, породив близкую к историческому роману, жесткую и натуралистичную разновидность, иногда выделяемую в отдельный поджанр «постмодернистское фэнтези» (Джордж Мартин, Анджей Сапковский).
Игровое фэнтези вдохновлено ролевыми играми и действие его происходит во вселенной, созданной редакторами для настольных и компьютерных игр, и иногда является новелизацией их сюжета. Игровое фэнтези заявляет, что настоящего успеха может добиться только отряд, состоящий из нескольких человек / существ, желательно как можно больше отличающихся друг от друга. Находясь в близком родстве со сказкой о чудесных слугах, это в то же время очень американская по своей сути тема. Игровое фэнтези утверждает, что, работая вместе, дополняя один другого, совершенно разные персонажи могут в конце концов прийти к взаимопониманию и дружбе.
Название «игровое фэнтези» происходит от системы ролевых игр, так называемой сокращенно «D & D», полно - «Dungeons and Dragons», или, по-русски, - «Подземелья и драконы». Эта система тесно переплетается с игровым фэнтези - многие книги этого направления начались как игры - «Дракобой - Копье» и его многочисленные ответвления; сериалы «Забытые Страны», «Темное Солнце», «Воронья Голубятня». Собственно, любая книга игрового фэнтези представляет собой художественную обработку сессии « D & D». Почти все эти книги пользуются одними и теми же (взятыми из «D & D») правилами магии, расами и чудовищами. В этом жанре фэнтези больше подражаний и подделок, чем в каком-либо другом.
Произведения игрового фэнтези могут иметь любые признаки других поджанров, но главной особенностью этого поджанра является концентрация внимания на квесте группы героев, стилизованной под партию из ролевых игр. Для написания книг в жанре игрового фэнтези не нужно углубляться в историю, достаточно упомянуть, например, что «когда-то здесь обитал могущественный маг». В таких произведениях действуют законы и правила, прописанные для сеттинга - например, в части применения волшебниками заклинаний. Среди самых заметных произведений этого рода - цикл «Dragonlance» Трейси Хикмена и Маргарет Уэйс, а также романы по многоавторской «D & D»-вселенной «Forgotten Realms» - в частности, Роберта Сальваторе.
Темное, или мистическое фэнтези (англ. dark fantasy - буквально «темное» или «мрачное» фэнтези) - поджанр, находящийся на стыке между готикой и фэнтези. Главное его отличие от готики состоит в том, что действие происходит в фантастическом мире, напоминающем Средневековье, в мрачных, изломанных мирах, которыми заправляют зловещие некроманты.fantasy - это темная cторона магии. Как правило, в эпическом имеется некий мир, живущий нормальной жизнью, а затем появляется Вселенское зло, и разворачивается конфликт. А в темном фэнтези зло уже находится у власти, и его проявления воспринимаются обывателями как должное, например: некромант гадает по внутренностям выпотрошенного младенца, колдунья принимает ванну из крови юных девственниц, в соседней лавке покупки заворачивают в человеческую кожу и т.п. Показательным примером является игра «Dark Messiah of Might and Magic», в которой демоны враждуют с некромантами (зло борется со злом), так же как и манга (японский комикс) Кэнтаро Миура «Берсерк», повествующая о мире, в котором судьба людей направляется Идеей Зла.
Историческое фэнтези тесно связано с альтернативной историей. Действие обычно происходит в прошлом, на фоне известных исторических мест, событий или эпох, но с добавлением таких элементов фэнтези, как магия или мифологические существа. Серия Гарри Тертлдава о Погибшем Легионе и книги Мэри Стюарт по мотивам Артурианского эпоса считаются наиболее известными образцами жанра. В последние годы в жанр исторического фэнтези работает Анджей Сапковский.
Псевдоисторическое фэнтези сейчас весьма востребовано как за рубежом, так и в России. Однако это не направление, а скорее прием: конструирование магического мира на основе какого-либо реального исторического периода или событий. Причем по субжанровой направленности это может быть и героика, и эпика, и приключенческий квест, и серьезная психологическая драма.
Юмористическое фэнтези и пародии одно из самых востребованных направлений современного фэнтези. Книги этого жанра в основном юмористические по содержанию и тону. В них часто высмеиваются штампы фэнтези. Также распространены пародии на произведения классиков жанра. Названия пародий легко узнаваемы, это переделанные названия основных произведений фэнтези.
Самый многочисленный по составу авторов поджанр - мифологическое фэнтези. Самым известны в этом жанре является Г. Л. Олди (псевдоним писателей Дмитрия Громова и Олега Ладыженского). Очень многие их романы основаны на мифологии разных народов: «Герой должен быть один», «Одиссей, сын Лаэрта», «Мессия очищает диск», «Пасынки восьмой заповеди», цикл «Черный баламут».
Под технофэнтези подразумевается чисто внешний признак из разряда «магия и технология». Жанр имеет несколько вариаций миров: технология + магия - действие может происходить в мире, который, казалось бы, ничем не отличается от нашего, но в котором магия и сказочные существа живут вместе с обычными людьми («Операция ХАОС» Пола Андерсона, «Дочь железного дракона» Майкла Суэнвика и др.); магия + технология - в фэнтезийном, сказочном мире присутствует технология; магия - технология - мир на первый взгляд представляет собой классический мир фэнтези <#"justify">Подводя итог вышесказанному, следует обратить внимание на то, что фэнтези хотя и сравнительно новый жанр, но корни свои имеет еще в древних мифах, преданиях и легендах; его истоки можно усматривать в художественных явлениях различных жанровой природы, принадлежащих литературе прошлых эпох. Несмотря на «молодость» жанр фэнтези имеет достаточно разветвленную типологию. Мир фэнтези приобрел огромную популярность, особенно среди молодежи. На сегодняшний день это не только литературный жанр, это еще и жанр игровой индустрии, киноиндустрии, жанр в живописи, и даже в музыке. Очевидно, что фэнтези не собирается сдавать позиции, популярность этого жанра все возрастает с каждым днем, чего и добиваются авторы, работающие в этой области.
2. СЛАВЯНСКОЕ ФЭНТЕЗИ И ЕГО СПЕЦИФИКА (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОЙ И БЕЛОРУССКОЙ ЛИТЕРАТУР)
В настоящее время в мировой литературе, очень популярным стал жанр фэнтези. Писатели, которые работают в данном жанре, очень часто, помимо использования традиционных образов архетипической природы, которые являются общекультурными, добавляют в свои произведения и черты, присущие только мифологии его страны и его народа. Славянские писатели не стали в этом плане исключением - так, в русской и белорусской литературах появляется немало произведений в жанре фэнтези, основанных на славянском фольклоре, славянской мифологии. В творениях мастеров этого жанра литературы в последнее время очень часто можно встретить персонажей из наших знакомых всем с детства сказок и представителей мира славянских мифов и легенд. Ниже мы рассмотрим эту тенденцию на примере некоторых произведений русской и белорусской литературы фэнтези.
.1 У истоков русского и белорусского фэнтези
Если говорить о русском фэнтези, то российские критики чаще всего называют жанр фэнтези литературой, рожденной ХХ веком. Связано это, в основном, с тем фактом, что мистическая и сказочно-фантастическая (демиургическая) фантастика о вторичных мирах в русской словесности стала развиваться - старательно калькируя западные «первоисточники» - лишь в 90-е годы ХХ века. Но своеобразные произведения-предтечи жанра фэнтези появились в русской литературе много раньше - корни его находятся в эпохе Просвещения.век - в литературной истории особенная эпоха. Именно в это время формируется авторская проза и многие жанры. Бурно развиваются жанры массовой литературы: авантюрный и любовный романы, а в 1779 г. появился первый российский детектив.
Еще более плодотворно развивались поджанры фантастики - утопия и антиутопия (М. Херасков, Ф. Эмин, М. Щербатов, В. Левшин), научная фантастика («Дворянин-философ» Ф. Дмитриева-Мамонова). Возникший в эти годы интерес к былинной старине, к славянской мифологии отразился и в литературном процессе, что привело к появлению жанра волшебно-авантюрного романа. Это уже в ХХ веке он стал называться на западный манер - «фэнтези».
Причем, речь идет именно о фэнтези - со всеми классическими признаками жанра. Моделирование вторичных миров в псевдоисторическом антураже, условная мистико-средневековая атрибутика, переработка канонической мифологической системы, мечи, магия, инфернальные силы зла и любовно-авантюрный сюжет - «бродилка» - все это присутствует в романах трех авторов русского фэнтези: М. Чулкова, М. Попова и В. Левшина.
Писатель, исследователь мифологии, драматург и журналист Михаил Дмитриевич Чулков (1744 - 1792) является автором романа-пенталогии «Пересмешник, или Славенские сказки». Первые четыре части были изданы в 1766 - 1768 годах за подписью «Русак», и только при переиздании с включением пятой части в 1789 году появилось подлинное имя автора - М. Чулков.
«Пересмешник» представляет собой череду увлекательных историй, которые поочередно рассказывают друг другу двое молодых повес. Не случайно композиционно книга напоминает «Декамерон». Истории в книге самые разные - героико-приключенческие, где герои-славяне совершают подвиги не только в пределах славянских земель, но и по всей Европе, бытовые, изобилующие описаниями свадебных обрядов, гаданий, пословицами; есть даже сатирические истории. Впервые в русской литературе автор, введя былинных персонажей, смело используя не только славянскую, но и античную мифологию, то и дело их смешивая, создал свой вторичный мир, где реальные исторические события, названия племен соседствуют с вымышленными, где документальная дотошность к фактам переплетается с намеренными искажениями.
В предисловии к первому изданию романа Чулков прямо признается: «В сей книге важности и нравоучения очень мало или совсем нет. Она неудобна, как мне кажется, исправить грубые нравы; опять же нет в ней и того, чем оные умножить; итак, оставив сие обое, будет она полезным препровождением скучного времени, ежели примут труд ее прочитать» [19]. И все-таки новаторство «Пересмешника» очевидно - Чулков ввел в русскую литературу абсолютно новый жанр и новых героев. Чулков первым предпринял попытку систематизировать славянскую мифологию, упорядочить пантеон языческих богов, приравняв его к античному. Следует отметить, что писателю принадлежит не только первый русский роман-фэнтези, но и ряд книг, которые можно назвать учебниками для авторов, пишущих в жанре «славянское фэнтези»: «Краткий мифологический лексикон» (1767) и «Абевега русских суеверий, идолопоклоннических жертвоприношений, свадебных простонародных обрядов, колдовства, шаманства и пр.» (1786).
Друг и единомышленник Чулкова, переводчик, поэт, писатель Михаил Иванович Попов (1742 - 1790) тоже вошел в историю как один из «создателей» и систематизаторов славянского пантеона богов. В 1768 году он издал «Краткое описание древнего словенского языческого баснословия». Но в отличие от Чулкова фактический материал Попова соседствует с художественным вымыслом. Вероятно, эта книга - первый образец жанра научно-художественной прозы и в то же время - это одно из лучших описаний славянских языческих существ.
Материалы этой работы легли в основу волшебно-богатырского романа «Славенские древности, или Приключения славенских князей» (1770-1771). Позже обновленная версия романа была переиздана под названием «Старинные диковинки, или Удивительные приключения славенских князей, содержащие историю храброго Светлосана; Вельдюзя, полотского князя; Прекрасной Милославы, славенской княжны; Видостана, индийского царя; Остана, древлянского князя; Липоксая, скифа; Руса, Бориполка, Левсила и страшного чародея Карачуна» (1784).
Если книга Чулкова - это все-таки роман в разрозненных историях, то «Старинные диковинки» - это уже классическое героико-приключенческая фэнтези - «бродилка» в европейском духе, но сделанная на славянском и псевдославянском материале. С первых же страниц на читателя обрушивается фейерверк сюжетных ходов с похищениями, погонями, сражениями, чародеями, кораблекрушениями и пиратами. Действие то и дело переносится в разные концы света, временные пласты, исторические и псевдоисторические реалии пересекаются.
В книге Попова много волшебства и магии. Например, чародей Карачун - воплощение вселенского зла, подобно дьяволу, а в одном из эпизодов «Старинных диковинок» появляются даже пришельцы из космоса. Вот это уж точно произошло впервые на страницах сказочно-фантастического произведения.
Романы трех основоположников российского фэнтези имели огромный успех, но после смерти их создателей книги оказались в двухсотлетнем забвении. Но сегодня все три романа переизданы.
Если говорить о формировании белорусского фэнтези, то невозможно не упомянуть, в первую очередь, произведение Яна Барщевского «Шляхциц Завальня, или Беларусь в фантастических рассказах». В произведении очень ярко отражен национальный колорит белорусской мифологии. В своем предисловии автор достаточно полно раскрыл особенность «Шляхцица Завальни»: «Сярод беларускага народа захоўваюцца яшчэ і цяпер некаторыя паданні даўніх часоў, якія пераходзячы ад чалавека да чалавека, зрабіліся такія ж цьмяныя, як і міфалогія старажытных народаў… У іх (жыхароў паўночнай Беларусі - О.Л.) фантазіяхувесь час блукаюць нядобрыя духі, якія, аднак, служаць злым панам, чараўнікам і ўсім непрыяцелям простага люду.
Я нарадзіўся там і вырас, іх скаргі і журботныя апавяданні, як гоман дзікіх лясоў навявалі на мяне заўседы змрочныя думкі і з дзяцінства былі маей адзінай марай.
Некаторыя з гэтых родных успамінаў я прыгадаў у баладах… Балады былі пачаткам таго, пра што я меў намер сказаць падрабязней.
Я не не пераймаю формаў, якія любілі пісьменнікі англійскія, нямецкія або французскія; лічу, што чужаземнае не будзе пасаваць негаваркому жыхару Беларусі. Узяў я форму з самой прыроды»[20, с.6].
В каждый из рассказов в данном призведении рассказывается о сверхъестественных явлениях и событиях, которые происходили ипменно в Беларуси, в местности под символическим названием Кривия. Название это не упоминается Борщевсим, но так ее называет писатель, культуролог и лингвист Вацлав Ластовский, основатель кривской концепции Беларуси. Местность эта находилась на севере Беларуси, между Полоцком, Севежом и Невелем. Кривия оказывается очень необычной и неповторимой местностью, даже люди там особые, что обьясняется автором тем, что и природа там особая, и климат суровей: «У бедных весках у святочныя і будзенныя дні заўседы пануе нейкая панурая цішыня; рэдка адгукнецца песня жняца або ратая, і па гэтым спеве можна легка зразумець яго заклапочаныя думкі, бо няўрод часта ашуквае тут надзеі працавітага земляроба» [20, с.12].
Хотя Кривия - это вполне конкретная, настоящая белорусская местность, но она настолько необчна, богата необъяснимыми событиями и кишит сверхъестественными существами, что вполне может сойти за географический фэнтезийный объект. Да, это кусочек вполне реальной, существующей страны, но все описываемые Борщевским события, происходящие там, настолько нереальны, что и Кривия становится для нас в некоторой степени нереальной, сказочной, обособленной от всего остального мира, страной. А это вполне в стиле фэнтези.
Теперь о существах, «обитающих» в произведении. Все они пришли к нам не иначе как из нашей родной, славянской, а если быть точнее, белорусской мифологии. Для более точного их описания позволим себе обратиться к «Крыўскаму слоўніку паводле Яна Баршчэўскага» Петра Васюченко, в котором он обращается ко всем мифологическим составляющим романа. Начнем с асташей - загадочном племени пришедших людей, которые были чернокнижниками и владели магией и волшебством. Борщевский пишет о том, что асташи - это рыбаки из русского города Асташкова, но в атмосфере данного произведения это становится сборным образом, обобщающим, связанным с негативом. Асташы «пасылаюць пад лед злога духа, і той заганяе рыбу ў нерат, дык яны спустошылі ў нас ўсе азеры, навучылі нашу моладзь бязбожным учынкам, чарам, бессаромным песням» [20, с. 165]. Эти люди являются довольно-таки опасной угрозой для Кривии: «Даўней і пра тых асташоў ніколі і не снілася, а йяпер хутка забяруць ў нас зямлю і ваду, так што і нам трэба будзе ўжо ўцякаць куды далей» [20, с. 165]. Это племя на самом деле существовало, конечно. Легенды о нем Борщевским были в какой-то мере додуманными, но это нисколько не умаляет прелести этих легенд. Борщевский, как автор, создает в своем произведении собственный мир, мир неповторимый и необычный. Если бы у кого-то из современных белорусских авторов было желание написать именно белорусское фэнтези, то легенды об асташах были бы прекрасным подспорьем для этого, ведь писатели, работающие в жанре фэнтези, любят обращаться к теме разных племен, описывать их быт, который явно отличается от быта других, противоборствующих или соседних племен.
Также в данной работе нельзя упустить из виду Белую Сороку - это демоническое существо, женщина-птица, которая является одним из главных врагов Кривии. В произведении дается довольно яркое ее описание: «Белая Сарока мудрасцю свет здзіўляе, яе твар - цуд прыгажосці, постаць высокая, велічная; адзенне з дарагіхдыяментаў і перлаў, жыве ў палацы, якога ты яшчэ ніколі не бачыў, ей кланяюцца багатыя паны і мудрыя галовы, духі па яе загадзе здабываюць скарбы з зямлі і мора, дзікіх мядзедзяў прывучыла да сябе, і тыя, як пакорлівыя сабакі, заўседы гатовыя ей служыць. Словам, яна мацнейшая за ўсіх чарнакніжнікаў. Толькі часам убіраецца ў перы белай птушкі, калі хоча бачыць тых, хто спрыяе ей; і іх узнагароджвае, узбагачае, робіць шчаслівымі»[20, с. 98]. Эта женщина-птица оказалась настоящей угрозой благополучия всего народа, она призвала к себе на службу панов, которые и сами думали только о том, как разжиться на труде крестьян, на их невозможности противостоять панской власти.
Сорока воровала молоко у крестьянских коров, делала заломы в жите, насылала своих слуг: «…Зявіліся такія порсткія звяркі, што забіць іх было немагчыма, і яны па аборах стрыглі авечак, а мядзведзі, нападаючы ўсюдна пчальнікі, забіралі мед.
…Паўсюль снавалі такія зграі ваўкалакаў, што страх было выйсці ў поле» [20, с. 102].
Но все-таки люди смогли справиться с этой напастью, прогнали Сороку с ее слугами, простой народ смог одолеть нечистую силу, что тоже вполне в стиле фэнтези: добро почти всегда одерживает победу над злом. И чем не замечательный сюжет для интригующего и захватывающего фэнтези на основе белорусских легенд?
Белой Сороке в этом произведении противопоставляется Плачка - это женщина, которая появляется в разных местах Беларуси. Те, кто видел ее, говорят о том, что она необычайно красива: «Вопратка яе - белая, як снег, на галаве - чорны ўбор, і чорная хустка накінута на плечы. Твар хоць і смуглы ад сонца і ветру, але гожы і паглядны, вочы жывыя і заўседы блішчаць на іх слезы. Яна зяўляецца найчасцей ў пакінутых дамах, у пустых касцелах і на руінах»[20, с.125].
Плачка является полной противоположностью Белой Сороки, потому что она не желает зла простому народу, она помогает нищим и убогим. Слепому мальчику она «кінула жменю срэбраных манет...ў шапку і імгненна знікла»[20, с.126]. Когда люди узнали, что на этих монетах «з аднаго боку былі выявы каралеў, а з другога - Пагоня», то многие из них пришли к выводу, что она своим появлением показывает, где нужно искать клад, но все попытки людей обогатиться ни к чему не приводят - они лишь находят кости людей. Этпи люди в своей жадности дошли до того, что осквернили эти могилы, обворовали мертвых. Даже потусторонние силы не способны выдержать такой алчности и бесчеловечности. В небе появляется Волот в железном панцире с огненным мечом (еще один вполне фэнтезийный персонаж) со словами: «Нікчэмныя людзі! Золату і срэбру прадалі вы свае душы. Думаючы адно пра багацце, вы зняважылі прах героя...» [20, с.130]..
В предании говорится, что на Поченовской горе от слез Плачки появилась криница живой воды. Приходят туда люди, но не видят ее, потому что очерствели их сердца, они ищут во всем только выгоду.
Эта легенда могла бы стать прекрасной основой для создания фэнтезийной повести или даже романа, романа о женщине-заступнице за простой народ, ратующей за сохранение его морали и нравственности. Это мог бы быть роман о доброте и милосердии, которых так не хватает людям.
Плачка стала открывателем мира еще для одного персонажа «Шляхцица Завальни» - для Сына Бури. Она открыла в нем стремление к знаниям и путешествиям. Он необычный человек, со своей странной историей: «У багатым палацы, абкружаным мноствам лекаяў і лісліўцаў, жыве Сын Шчасця. Ен ясны і халодны, як кавалак золата, з пагардай пазірае на сваіх падданых, якія мусяць, як пчолы, дзеля яго выгоды і ўцехі збіраць па лугах мед. Ухаце, пад саламянай страхою, жыве Сын Цярпення. Гэты ўсім сэрцам прывязаўся да таго кутка зямлі, які корміць яго і апранае. Я - Сын бацькоў, гнаных бураю і неспакоем. Мой бацька не разарваў жалезных кайданаў, якія колькі год упіваліся ў яго рукі і ногі. Несканчоныя слезы і нараканні маці маей, калі быў яшчэ ў яе ўлонні, паўплывалі на ўся маю натуру. Я нарадзіўся з адзнакай няшчасця на чале».[20, с.138]
Вроде бы ничего сверхъестественного и сверхнеобычного в этой истории нет, но при отсутствии недостатка фантазии у автора, работающего в жанре, которому посвящена данная работа, можно сделать этот персонаж очень даже фэнтезийным. У него может не быть каких-то сверхчеловеческих способностей, кроме закаленного характера, но истории о его путешествиях, о встрече с той же Плачкой, могли бы быть очень захватывающими и в интересующем нас жанре.
Еще один очень интересный персонаж - кот Варгин. Это имя у него неспроста: в Беларуси рассказывали историю, в которой кошачьего короля звали Варгин. Это демонический черный кот, который своим воркованием заставляет водиться в голове у его хозяев различных ос, мотыльков, и других насекомых.
О котах ходит много легенд у разных народов, их всегда считали демоническимим, а где-то и божественными существами. Многие считают, что коты и собаки имеют связь с шестым и седьмым измерениями, в которых остались известные нам персонажи, такие как домовики, лесовики, русалки и другие. А черные коты, каким и является Варгин, вообще, порой незаслуженно, подвергаются различным наговорам на себя. Воркотание кота пробуждает у людей их сублимированные желания, скрытые где-то глубоко внутри и превращает их в рои насекомых. В голове Антоси завелся осиный рой, а в голове панночки Зоси - разноцветные мотыльки. А с головы напыщенного и завистливового пана судьи Дадэмухи «выляталі цухіры накшталт мыльных бурбалак і, лопаючыся пад столл, перамяніліся ў жахлівых пачвараў - тут і крылатыя гадзюкі, і цмокі, і іншая брыдота, падобная да спархнелых шкілетаў»[20, с.269]. Бороться с чарами Варгина под силу только лекарю и волшебнику Тамашу.
Естественно, и с котами, и с их ворчанием связано много небылиц, легенд и историй и у славянских народов, и у народов Запада, народов Востока, но именно легенда, еоторая связывает ворчание черного кота и появление насекомых в голове у людей - типично белорусская, что и нужно именно для белорусского фэнтези.
Для создания романа в стиле белорусского фэнтези может подойти и образ волколака, который достаточно полно описан Барщевским. Да, можно возразить, что волколаки, вурдалаки или оборотни не типично белорусское, или типично славянское явление, они жили в легендах и поверьях множеств народов, во всех уголках света - естественно, в каждой - со своими особенностями, со своим национальным колоритом, и даже не всегда в образе волков. Но воссоздав белорусский быт, совместив рассказ с другими, именно белорусскими мифическими историями, можно создать поистине настоящее, национально окрашенное белорусское фэнтези.
Не только необычные персонажи из данного произведения могут лечь в основу какого-либо произведения, которое можно отнести к жанру славянского (а точнее, белорусского) фэнтези, но, например, и растения. Самым чудодейственным из которых является жабер-трава. Эта трава, с помощью которой человек может отправиться в транседентальное путешествие, например, в будущее. Вполне возможно, что листья жабер-травы обладают галлюциногенным действием, но для фэнтезийного романа данное объяснение может быть и не столь важно, так как с помощью этой травы можно оказаться даже в другом, параллельном, мире. А параллельные миры, как уже говорилось выше, являются непременным атрибутом фэнтези.
Но не только произведение Яна Барщевского может стать основой романа в жанре, который мы описываем. Еще один белорусский классик любил использовать в сюжете своих произведений легенды и предания белорусского народа - это не кто иной как Владимир Короткевич.
Некоторые современные исследователи (например, Людмила Рублевская «От шляхтича Завальни до гоблина в пальто») склонны рассматривать отдельные произведения этого автора как реализацию жанра фэнтези. Но, как нам кажется, сам писатель вряд ли отнес бы их к данному жанру, который во времена их создания еще не был известен и распространен в нашей культурной среде. По этой причине мы будем говорить об элементах фэнтези, точках соприкосновения с ним, которые мы обнаруживаем в прозе Короткевича.
Начнем с повести «Ладдзя роспачы». Это историческая повесть, главный герой которой - Гервасий Выливаха. Он принадлежащий к древнему роду дворянин, за которым пришла Смерть: «Яна прыйшла ў самы салодкі час, калі вакол камяніцы толькі-толькі збіраліся зацвісці расны ружовы глог, раскошны бружмель і жаданая, як жыцце, шыпшына. Прыцягнулася па звілістай сцежцы, цяжка перастаўляючы ногі, якія дрэнна згіналіся, закінуўшы на тулаве чорны плашч, нібы ей было халодна, і ўсміхаючыся вечнай і нязменнай усмешкай, ад якой кідала ў жудасць. А за спіною ў яе была каса, бліскучая, нібы ў апошні дзень сенакосу.
Дзень добры, Выліваха, - сказала яна» [21, с.153].
Это достаточно привычный и традиционный образ смерти: в славянской и западной культурах ее олицетворением является старуха (в английской традиции - старик) в длинном плаще и с косой на плече. Так как человек изначально не мог определить причины смерти живых существ, то в представлении людей смерть стала вполне реальным существом, и, соответственно, мифы о ней существовали во всех мировых культурах с незапамятных времен. Но в каждой из этих культур она представлялась по-разному, ее облики были достаточно разнообразны и во многих цивилизациях ее функции выполняли отдельные божества: Анубис или Осирис (Древний Египет), Танатос (Древняя Греция), Мор (Древний Рим), Хель (Германо-скандинавская мифология), Грох (Армянская мифология), Ма́ра в буддийской, славянской и доиндоевропейской мифологии.
Достаточно часто персонификацией смертьи была именно женщина, т.к. во многих культурах именно образ женщины несет в себе негативное начало. В германо-скандинавской мифологии, например, олицетворением смерти была Хель. «Хель (др.-исл. Hel) - повелительница мира мертвых, Хельхейма, дочь коварного Локи и великанши Ангрбоды (Вредоносной). Она являлась одним из трех хтонических чудовищ. Когда ее привезли к Одину вместе с другими детьми Локи, он отдал ей во владение страну мертвых. К ней попадают все умершие, кроме героев, погибших в бою, которых валькирии забирают в Вальхаллу. Хель внушает ужас одним своим видом. Она исполинского роста, одна половина ее тела черно-синяя, другая мертвенно-бледная, поэтому она и называется сине-белой Хель. В других легендах она описана как громадная женщина (крупнее большинства великанов). Левая половина ее лица была красной, а правая - иссиня-черной. Ее лицо и тело - живой женщины, а бедра и ноги - как у трупа, покрыты пятнами и разлагаются» [22].
В славянской мифологии олицетворением смерти была богиня Марена. «Марена, Морена, Маржана, Маржена а, в славянской мифологии богиня, связанная (по первоначальному этимологическому сходству или по вторичному звуковому уподоблению) с воплощениями смерти, с сезонными ритуалами умирания и воскресения природы, а также с ритуалами вызывания дождя.
В весенних обрядах западных славян Мареной называлось соломенное чучело - воплощение смерти (мора) и зимы, которое топили (разрывали, сжигали - ср. Купала <#"justify">·Стикс (Στιχοζ (греч.) - преграда, вызывающая отвращение, ненависть и печаль;
·Флегетон (Φλεγετον (греч.) - огненная;
·Коцит (греч.) - гневная, побуждающая к плачу;
·Эридан (Ερισαν (греч.) - бурная, опасная;
·Алибас (Αλιβαζ (греч.) - не имеющая жизненных соков;
·Лета (Λητα (греч.) - дарующая забвение».
Но не только в Древней Греции верили, что существует такая река, у других народов тоже были похожие мифы. «В древней Индии река, отделяющая пограничную область от райских кущ, называлась Вайтаранú (Непреодолимая). Считалось, что индийская река Гангá, исполненная особой, священной чистоты, по окончанию своего пути перетекает в «иной» мир, где и становится Вайтаранú, своей прямой противоположностью. И как в «этом» мире Гангá - символ чистоты и святости, в «ином» мире Вайтаранú - зловонный поток, полный крови, костей, ногтей, волос, блевотины, испражнений и разной нечисти. Преодоление его для грешников почти неразрешимая задача. Правда, считается, что когда к Вайтаранú подходит праведник, она мгновенно превращается в реку под названием Пушподака «Текущая цветами», полной освежающей воды, похожей на нектар.
У славян река, отделяющая пограничную область от райских кущ, носила несколько имен: Лета, Забыть-река, Сион-река-огненная, хотя самым известным является, пожалуй, река Смородина. Само слово - Смородина - достаточно новое, и является окультуренным вариантом слова «Смрадина». Именно так в древности у славян называлась река, разделяющая миры. Смрадина, т.е. вонючая, грязная, исполненная нечистот. Клятвы именем этой реки считались самыми страшными, ибо, если такая клятва нарушалась, клятвопреступник в будущем не имел никаких реальных шансов преодолеть эту преграду. Кстати, у тех же древних греков, боги также могли клясться ее именем, и если клятва нарушалась - впадали в состояние неподвижности на 9 лет».
При пересечении реки Забвения душами людей им встречались на пути необычные, где-то даже непонятные существа, которые не внушали ничего кроме ужаса и отвращения: «Над іржавым, як запечаная кроў, морам з'явілася першая за ўвесь доўгі шлях жывая істота. Яна ляцела, цяжка махаючы перапончатымі крыламі, як вялізны кажан, і то ўзлятала ўгору, то апускалася ў ваду пад неймаверным цяжарам, падвешаным да яе ног. Здалек гэты цяжар здаваўся нізкай серабрыстых рыб.
Калі істота падляцела бліжэй - крылы аказаліся рукавамі чорнай манашай расы, а рыбы - дзевяццю голымі жанчынамі, што чапляліся за старэчыя ногі пачвары.
І са страшнай нянавісцю да калегі Перавозчык сказаў:
Адзін з тых, каму не далі забыцця» [21, с. 155].
«Таму што, убачыўшы далекае святло ў моры, на беразе замітусілася варта: белыя, нібы з нежывога парцалану злепленыя - людцы не людцы, а так, чорт ведае што, поскудзь з магутнымі мускуламі пад ліпучай скурай, з вялізнымі, нібы ў начных лемураў, вачыма, але затое з чарапамі, у якія наўрад ці ўлез бы хаця напарстак мазгоў.
Яны засланялі вочы далонямі, але святло мацнела, і тады яны ў паніцы кідаліся некуды ў глыб апошняга мацерыка» [21, с. 155].
«Лемуры з'явіліся зноў, і гэта былі другія лемуры, зусім без вачэй, з гладкай скурай на іх месцы. Вязняў скулі папарна - рука Вылівахі была на руцэ дзяўчыны - і вывелі на бераг. Варта рабіла гэта спрытна, нават навобмацак: яна звыкла да цемры» [21, с. 156].
В мифах различных народов при пересечении реки также встречались существа, выполнявшие различные функции. Это могли быть и проводники, и стражники, и застрявшие посреди двух миров навечно души. В роли проводников обычно выступали животные (чаще собака или лошадь), шаманы или боги. «Вход в 3агробном мир (иногда - мост) охранялся стражами: чудовищными псами у индоевропейских народов (Кербер и др.), самими хозяевами царства мертвых; они впускали лишь души выполнявших племенные обычаи при жизни и погребенных по всем правилам, тех, кто мог заплатить проводникам и стражам мясом животных, принесенных в жертву на похоронах, деньгами и т. п. (у народов Океании, у йоруба в Африке, индейцев дакота и других - др древнегреческий обычай припасать медовую лепешку для Кербера). «Нечестивцам» грозила окончательная смерть или участь скитальца, лишенного загробного пристанища» [24].
Но в повести это были в основном именно души умерших, которые так и не смогли обрести покой, обреченные скитаться по бесконечным просторам подземного царства. «Як прагны падлаед, што часам ухопіць занадта вялікую для сябе здабычу, як коршак, схоплены сомам, стары падлятаў і падаў, кранаючыся кіпцямі вады, падлятаў і падаў. А па ягонай спіне поўз, дабіраючыся да глоткі і сціскаючы яе, юнак з акрываўленай скроняй.
Я ведаю гэтага чалавека, - сказаў Палачанін. - Ен выразаў ледзь не ўвесь мой горад...
Ратуйце мяне, ратуйце! Я няшчасны цар Іван! - даляцела з вышыні.
Дакуль ен будзе летаць? - спытаў нехта.
Пакуль такія, як ты, не кінуць яго хваліць, - сказаў Перавозчык.
А хто гэтыя жанчыны? - спытаў Палачанін.
Гэта яго жонкі... А той - ягоны сын.
Выліваха толькі рукамі развеў:
Жонкі?
Але.
То мне будзе яшчэ горш. Шчаслівы, у яго было толькі дзевяць» [21, с. 157].
В произведении В. Короткевича души после пересечения реки попадают в дом Смерти: «...Іх прывялі ў пакой з голымі сценамі, прыймовы пакой Смерці. Толькі двое дзвярэй было ў ім: тыя, праз якія яны прыйшлі, і другія, куды яны павінны былі пайсці і знікнуць» [21, с. 158]. Из этой комнаты еще никто не возвращался, всех, кто сюда попал, ждала одна участь - полное забвение.
Нет конкретного представления о том, что ждет умершего за чертой, после пересечения реки: в мифах одних народов его ожидает что-то действительно похожее на изображенное в книге - такой же мрак, но с тем отличием, что души все же редко попадают на суд непосредственно к самой смерти; в верованиях других народов - свет. Суд смерти вызывает у душ ужасные ощущения - к этому располагает уже даже атмосфера ее жилища: «Пакой быў высокі, як касцел, і вострыя скляпенні губляліся ў цемры, а за стральчастымі вокнамі ляжала вечнае цямноцце. І пакой быў пусты - толькі стол, ды два крэслы, ды шахматная дошка на стале.
Сцены былі ўсе абцягнуты шэрым пыльным сукном. Проста перад Вылівахам, у дальнім муры, былі нізкія цемныя дзверы, самыя апошнія, якія існавалі і ў свеце Памяці і ў свеце Забыцця. Усю тую сцяну і дзверы засноўвала павуцінне. Як чорныя бліскучыя праменні, беглі ва ўсе бакі ніці таўшчынею з руку» [21, с. 156].
Что касается забвения, то это тоже еще не совсем конец, как принято считать в мифологиях разных народов: впереди перерождение: обратите внимание - пересечена не просто река, а Река Забвения. Это значит, что обратной дороги для умершего уже нет. С другой стороны, все, что осталось сзади, покрыто забвением. Пересечение Реки означает, что для умершего больше не существует ни родственных связей, ни данных обещаний, ни обид, ни долгов, ни множества других вещей, наполняющих сознание живых. На всем этом - печать забвения. Пересекшего реку больше ничего не связывает с «этим» миром. Его ожидает новая «жизнь» или то, что можно под этим подразумевать.
Суммарный анализ представлений различных религиозных систем по этому поводу позволяет сделать следующие выводы:
·если человек воспринимал себя как одиночку, не связанного узами кровного родства или религиозной принадлежности, ему предстоит следующее перерождение в той энергетической конфигурации, которую он «заслужил» своей жизнью. Вел себя как животное - родится животным; жил «по-человечески» - родится человеком. «Богоподобный» образ жизни подразумевает рождение святым и т.д.
·если человек чувствовал себя частью коллектива родственников или религиозной системы, ему предстоит слияние с совокупным телом этой системы. И его дальнейшие перерождения будут зависеть от возможностей системы.
Перерождения не избежать ни в каком случае, ибо, еще раз повторимся, совершенствование возможно только в «этом» мире. Пока личное свечение не будет доведено до свечения Изначальной Сущности, перерождения будут совершаться одно за другим. Естественно, это лучший вариант. Ибо только таким способом возможно «растворение в бесконечной Радости, Знании и Совершенстве» [23].
Правда, в «Ладдзе роспачы» об этом ничего не говорится, забвение там - это конец. Человек теряет жизнь и память «благодаря» Арахне - еще одному мифическому существу в этом произведении: «І, як пачварнае чорнае сонца, сядзеў у збегу гэтых праменняў кашлаты велічэзны павук са срэбным крыжам на спіне - Арахна, якая тчэ павуцінне вечнасці… Павук варухнуўся і стаў спускацца ніжэй.
Яна вып'е з цябе жыцце і памяць. Не палохайся, гэта хутка» [21, с. 159].
Конечно же, никто из загробного мира еще не возвращался, но люди всегда хотели верить, что это возможно. Отсюда и возникновение мифов о тех, кто нашел оттуда путь назад, путь назад оттуда, откуда никто и никогда не мог вернуться. Одним из самых известных мифов о возвращении из загробного мира стал миф об Орфее и Эвридике: «Орфей, великий певец, сын речного бога Эагра и музы песнопений Каллиопы, жил во Фракии. Его женой была нежная и красивая нимфа Эвридика. Прекрасное пение Орфея, его игра на кифаре не только увлекали людей, но зачаровывали растения и животных. Орфей и Эвридика были счастливы, пока на них не обрушилась страшная беда. Однажды, когда Эвридика со своими подругами нимфами собирала цветы в зеленой долине, их подстерегла спрятавшаяся в густой траве змея и ужалила жену Орфея в ногу. Яд быстро распространился и оборвал ее жизнь. Услышав скорбный плач подруг Эвридики, Орфей поспешил в долину и, увидев хладное тело Эвридики, нежно любимой жены, пришел в отчаяние и горько стенал. Природа глубоко сострадала ему в его горе. Тогда Орфей решился отправиться в царство мертвых, чтобы увидеть там Эвридику. Для этого он спускается к священной реке Стикс, где скопились души умерших, которых перевозчик Харон на ладье отправляет во владения Аида. Сначала Харон отказал Орфею в просьбе переправить его. Но тогда Орфей заиграл на своей золотой кифаре и чудной музыкой очаровал мрачного Харона. И тот перевез его к трону бога смерти Аида. Посреди холода и тишины подземного царства зазвучала страстная песня Орфея о его горе, о муках разбитой любви к Эвридике. Все, кто были рядом, поразились красотой музыки и силой его чувства: и Аид, и его жена Персефона, и Тантал, забывший о терзавшем его голоде, и Сизиф, прекративший свою тяжкую и бесплодную работу. Тогда Орфей изложил свою просьбу Аиду вернуть на землю жену Эвридику. Аид согласился ее выполнить, но при этом изложил свое условие: Орфей должен следовать за богом Гермесом, а за ним пойдет Эвридика. Во время же пути по подземному царству Орфею нельзя оглядываться: в противном случае Эвридика покинет его уже навсегда. Когда появилась тень Эвридики, Орфей пожелал ее обнять, но Гермес велел ему этого не делать, так как перед ним лишь тень, а впереди долгий и трудный путь.
Быстро миновав царство Аида, путники достигли реки Стикс, где Харон переправил их на своей ладье к тропинке, круто ведущей вверх к поверхности земли. Тропинка была загромождена камнями, вокруг царил мрак, а впереди маячила фигура Гермеса и едва брезжил свет, что говорило о близости выхода. В этот момент Орфея охватила глубокая тревога за Эвридику: поспевает ли она за ним, не отстала ли, не потерялась ли в сумраке. Прислушавшись, он не различил позади никакого звука, что обострило тревожное чувство. Наконец не выдержав и нарушив запрет, он обернулся: почти рядом с ним он увидел тень Эвридики, протянул к ней руки, но в то же мгновение тень растаяла во мраке. Так ему пришлось вторично пережить смерть Эвридики. И на этот раз по собственной вине.
Охваченный ужасом, Орфей решает вернуться к берегам Стикса, вновь проникнуть в царство Аида и молить бога вернуть любимую жену. Но на этот раз мольбы Орфея уже не тронули старого Харона. Семь дней провел на берегу Стикса Орфей, но так и не смягчил суровое сердце Харона, а на восьмой вернулся к себе во Фракию» [25].
Таким образом, повесть Владимира Короткевича «Ладдзя роспачы» отчасти можно, на наш взгляд, соотнести с жанром фэнтези, так как именно этот жанр основан на использовании сказочных и мифологических сюжетов, а в этом произведении, как мы убедились, таких элементов очень много. Большинство из них основано на древнегреческой мифологии, хотя похожие сюжеты есть и в мифах других народов, в том числе и славянских.
Но не только в этом произведении Короткевича можно найти элементы фэнтези. В некоторых других его текстах также присутствуют такие элементы. Например, в более известном его произведении «Дикая охота короля Стаха», которое является классикой белорусской литературы. Этот роман еще называют «готическим». Действие повести происходит в в глухом уголке Беларуси - поместье Болотные Ели, где, согласно легенде, был убит легендарный король Стах. Умирающий Стах напророчил проклятье и вечную месть «дикой охоты» всему шляхецкому роду Яновских, последней из которого осталась Надежда. Появляющиеся «привидения» всадников держат в страхе всю округу, для тех, кто ее видел, это оказывалось поистине кошмаром: «Со стороны леса по пустошам довольно стремительно двигалась какая-то темная масса. Поначалу я не мог догадаться, что это такое. Потом услышал дробный и ровный топот копыт. Шелестел вереск. Затем все исчезло, масса, вероятно, спустилась в какую-то ложбину, а когда появилась снова - топот пропал. Она мчалась бесшумно, словно плыла в воздухе, приближалась все ближе и ближе. Еще миг, и я весь подался вперед. В волнах слабого прозрачного тумана четко вырисовывались силуэты всадников, мчавшихся бешеным галопом, только конские гривы развевались по ветру. Я начал считать их и насчитал двадцать. Двадцать первый скакал впереди. Я еще сомневался, но вот ветер принес откуда-то издалека звук охотничьего рога. Холодный сухой мороз прошел по моей спине.
Смутные тени всадников бежали от дороги наискось к болотистой ложбине. Развевались по ветру плащи-велеисы, всадники прямо, как куклы, сидели в седлах, и ни звука не долетало оттуда. Именно в этом молчании и был весь ужас. Какие-то светлые пятна плясали в тумане. А двадцать первый скакал впереди, не шевелясь в седле, глаза его закрывала низко надвинутая шляпа с пером, лицо было мрачное и бледное, губы поджаты.
Дикий вереск пел под копытами коней.
Я внимательно смотрел на острые носы, что торчали из-под шляп, на тонкие, лохматые снизу ноги коней какой-то неизвестной породы.
Безмолвно скакала по вереску дикая охота короля Стаха, наклонившись вперед, мчались серые, призрачные всадники».
Последней, кого должно настигнуть проклятье, должна стать именно юная Надежда. Именно эти привидения всадников в самой непроходимой глуши Беларуси и являются основным элементом, позволяющим соотнести это произведение с жанром фэнтези. Помимо всадников на фэнтезийность произведения указывает и сама обстановка повести, и местность, в которой происходит действие - это белорусская глубинка, отгороженный от остального мира уголок. Надежда, главная героиня романа, никогда нигде не бывала, ничего не видела, кроме своего замка, она даже не знала, как там, за Болотными Елями. Даже описание этого села навевает какую-то тревогу: «Необозримая равнина была коричневого, даже скорее бурого цвета, безнадежно ровная, нудная, мрачная.
Временами на ней встречались огромные нагромождения камней, иногда бурый конус - какой-то обиженный Богом человек выбирал неизвестно зачем торф, - иногда сиротливо глядела на дорогу одним оконцем хатка с высокой печной трубой, а вокруг нее - ни деревца. И даже лес, что тянулся за этой равниной, казался более мрачным, чем был на самом деле. Спустя некоторое время и на этой равнине начали попадаться островки деревьев, черных, поросших мхом и опутанных паутиной, в большинстве скрюченных и уродливых, как на рисунках к страшной сказке.
Но эти островки появлялись и исчезали, и снова тянулась равнина, равнина, бурая равнина».
Пожалуй, в классической белорусской литературе больше не найдется таких авторов, которые бы в своих произведениях были настолько близки к жанру фэнтези, как Владимир Короткевич.
Но стоит еще раз уточнить: проза Короткевича - не фэнтези! Его «Дикая охота» - исторический детектив со вполне объяснимой развязкой всех происходящих в ней событий. Но то, что эта повесть положила начало белорусскому фэнтези - это совершенно очевидно. Красивая, но таинственная и ужасающая местная легенда, привлекающий к себе внимание быт белорусской глубинки, описание не всегда красивой, порой даже зловещей природы… Недаром произведения Владимира Короткевича легли в основу современных, на этот раз уже собственно фэнтезийных, романов, таких как «Чужая корона» Сергея Булыги и «Гонитва» Ники Ракитиной.
Итак, подводя итог, еще раз отметим, что в литературе Беларуси фэнтези - жанр еще новый, до современных авторов никто в этом жанре у нас не творил, но основы, начала его были заложены еще в творчестве Яна Барщевского и Владимира Короткевича, которые настолько ярко, захватывающе и талантливо интерпретировали белорусские легенды и предания, что многие современные авторы берут за основу своих романов именно их произведения.
2.2 Жанр фэнтези в современной белорусской литературе
В современной белорусской литературе сформировался круг авторов, работающих в жанре фэнтези, так как данный жанр, безусловно, очень популярен в настоящее время. Многие писатели, понимающие, что нужно современному читателю, предпочитают работать в «модном», читаемом и продаваемом жанре. Среди таких писателей, на опытах которых мы остановимся подробнее - Сергей Булыга, Ника Ракитина, Ольга Громыко.
Итак, первый представитель белорусского фэнтези - Сергей Булыга, автор романа «Чужая корона». Возник роман не на пустом месте, в нем просматривается связь с «готическими романами» Владимира Короткевича «Дикая охота короля Стаха» и «Черный замок Ольшанский». Сближает этих авторов то, что источником их вдохновения были белорусские унылые болота, непроходимые темные леса и мрачные легенды обитателей этих забытых Богом земель. Основное отличие между романами Короткевича и Булыги заключается лишь в том, что Короткевич ищет появлению мистических сил в произведениях материалистические оправдания, а Булыгу мистика нисколько не смущает. «Действие "Чужой короны" происходит в некоей неназванной стране "на самом краю цивилизованного мира", но мало-мальски знакомый с историей человек легко расшифрует топонимы, разбросанные по тексту. Река Харонус, по которой можно дойти до моря - Днепр, зловещее царство Тартар - несомненно, Россия, Златоградье - Стамбул и т.д. и т.п. Если нанести эти маркеры на карту, нетрудно установить местонахождение неназванной страны - и будет это Беларусь. В основном ее юго-западная часть, включающая в себя печально известную на постсоветском пространстве Беловежскую пущу и полесские болота» [14].
Именно в пуще и на болотах и происходит большая часть действия романа, только иногда герои перемещаются в другие места, например, в стольный град Глебск или в далекое Златоградье. Повествование в романе ведется от лица шестерых персонажей, которые попеременно рассказывают свою часть истории. Эти истории либо следуют друг за другом, либо пересекаются, либо разворачиваются параллельно. «Персонажи, надо сказать, выписаны качественно, местами даже сочно, и друг от друга вполне отличаются. Перечислим их: землекоп Демьян Грабарь по прозвищу Один-за-Четверых, неподкупный судья Галигор Стремка, библиотекарь Сцяпан Слепой, Великий князь Борис, шляхтич Юзаф Задроба и князь Юрий Зыбчицкий. Все они так или иначе вовлечены в противостояние с некоей таинственной силой, активно вмешивающейся в судьбы болотного края. Сила эта - седьмой и самый главный герой романа. Зовут его (если это он; из текста не совсем ясно, одно ли это существо) Цмок.
С одной стороны, Цмок - это белорусская форма известного в Европе драконьего прозвища - Смок. С другой стороны, Цмок - это своеобразная «персонификация всеобщего злого начала», водившаяся в первобытном океане. Некогда он поднял дно океана и сделал его сушей, но суша вышла сыроватая и кривоватая - так появился болотный край. Понятно, что для обитателей болотного края Цмок являлся своего рода демиургом - в отличие от остальных земель, которые создал Бог, эта, болотная, изначально была «цмокова». Вот этот то ли Люцифер, то ли Левиафан и играет с героями «Чужой короны» в свои странные, одному ему понятные игры» [26]. Каждый из персонажей пытается убить Цмока, применяя при этом свой, непохожий на другие, метод. Только князю Зыбчицкому это удается с помощью варяжских наемников. Но Цмок тоже отличается изобретательностью - он для каждого персонажа выбирает свой метод для «игры». Правда, из романа не совеем понятно, зачем он издевается над людьми и что ему конкретно нужно: то ли он как шахматист, играющий сам с собой, то ли проверяет «людишек» на вшивость, как говорится. И, на самом деле, он выпускает наружу их недостатки, которые есть даже у самых лучших из них.
Следующее произведение, которое мы рассмотрим - роман гомельской писательницы Ники Ракитиной «Гонитва», за который 18 мая 2008 года она на международной конференции фантастики "Еврокон-2008", проходившей в Москве, удостоилась звания «Лучший начинающий писатель-фантаст Европы». Роман относится к жару исторического фэнтези.
«Медленное течение Двайны и Непрявды, курчавый Нямунас, бархатные леса Понар, белокрылая Ливония; Янтарное море на севере, на юге древнее болотистое Полесье...». Это описание Лейтавы, сильной и могучей в прошлом стране, утратившей свою мощь и сохранившуюся лишь как Узор, фрагменты которого разбросаны по храмам. По линиям этого узора беспрестанно передвигаются гонцы, которые пытаются воссоздать некогда порушенное. Но все не так просто, так как на пути может появиться Гонитва, встреча с которой приносит смерть.
«Дебютный роман Ники Ракитиной - достойное продолжение литературной традиции, достигшей своей кульминации в творчестве Владимира Короткевича. Безусловно, перед нами - исторический роман, хотя Лейтава и не тождественна Великому Княжеству Литовскому. Скорее, перед нами некий литературный образ, сквозь который проступает вполне узнаваемый прототип. Это действительно книга о той Беларуси, которая совершенно не известна большинству читателей. О великой стране от моря до моря, второй по величине в Европе. О той стране, о которой, как об Атлантиде, нынче остались лишь смутные легенды. И лишь незаурядный писательский дар способен воскресить ее, вернуть в мир - пусть даже только на время чтения книги. Исторический роман бывает двух видов: кто-то лишь перекладывает на художественный лад учебник истории, куда больше интересуясь точным соответствием дат, а кого-то в первую очередь заботят люди. Земля. И здесь никак не обойтись без погружения не столько в сухую цифирь и перечисление фактов, сколько в сами души. Отсюда и интерес к мифам, верованиям и суевериям описываемой эпохи. И тогда расправляет свои кольца ужасный и мудрый Ужиный Король Гивойтос, встают из могил навьи, отправляются в бесконечный путь по нитям скомканного Узора гонцы, "те, кто может услышать тихий голос нашей земли и донести его до других, чей слух не столь совершенен"» [27].
«Гонитва» сделана на основе литовско-белорусского фольклора, древней мифологии и средневековой мистики. Можно смело отметить тематическую близость книги с выше упомянутой нами «Дикой охотой» Короткевича. Но сходство это лишь тематическое. Мир, в котором разворачивается действие романа, представляет собой «параллельную реальность» - Литву-Лейтаву, когда-то завоеванную немцами, но не покорившуюся окончательно. Сама земля не пожелала подчиниться, и недра ее извергли средневековый ужас, призванный разжечь пламя бунта. Очевидно, что «автор ознакомился с исследовательской и справочной литературой, набирая фактуру для романа. Магические существа и мистические ситуации в книге отнюдь не являются плодом одной романтической фантазии автора. Они, что называется, прописаны по статьям и монографиям профессиональных исследователей» [28].
Все названия в «Гонитве» либо знакомы белорусскому читателю, либо легко узнаются при расшифровке. Несложно догадаться, какой город стал прототипом Омеля. А названия деревень и хуторов напрямую переносились с карты Беларуси на страницы книги: Строчицы, Макеевка, Навлица… Страна, где все это находится, называется Лейтавой - как историческая Литва, Великое княжество Литовское <#"justify">Возможно, это роман и не является шедевром литературы жанра фэнтези, но, по крайней мере, это довольно-таки неплохая попытка написания именно белорусского фэнтези, с персонажами белорусской мифологии, с описанием белорусской природы, и с прототипами белорусских городов и сел.
Еще одной белорусская писательница, работающей в жанре фэнтези, является Ольга Громыко, первые книги которой были написаны в жанре юмористического фэнтези, некоторые - в жанре героического. Самые известные ее произведения «Профессия: ведьма», «Ведьма-хранительница», «Ведьмины байки» (сборник), «Верховная Ведьма», «Год крысы. Видунья» и др. В произведениях этой писательницы всегда присутствует ирония, иногда переходящая в сарказм. Главными в ее книгах являются персонажи, которые обычно представляются «отрицательными»: ведьмы, оборотни, вампиры, драконы, тролли, монтикоры и др.
Итак, мы видим, что в Беларуси есть авторы, работающие в жанре фэнтези. Таких авторов с каждым годом становится все больше и больше, и, что самое важное, они не идут по уже проторенным тропам, а работают именно в жанре славянского фэнтези, не забывая про свою родную культуру, про свои, славянские, легенды и предания, отодвигая на задний план кельтскую и скандинавскую мифологию, которая и явилась основой для жанра фэнтези вообще.
.3 Типологическое многообразие современного русского фэнтези
В пространстве современной русской литературы фэнтези весьма развитый и активно функционирующий жанр. В своем типологическом многообразии современное русское нисколько не уступает зарубежному. Рассмотрим указанную выше типологию фэнтези на примере российских авторов.
Героическое фэнтези. Интерес к русской героике возник благодаря роману Марии Семеновой «Волкодав» - истории о воине из рода Серого Пса. На страницах «Волкодава» оживало множество разных племен и народов с достоверно прописанным укладом и средой обитания. Успех «Волкодава» ошеломлял: его назвали «русским Конаном» и «славянским фэнтези». Появились сиквелы / приквелы как самой Семеновой («Право на поединок», «Истовик-камень», «Знамение пути» и «Самоцветные горы»), так и других авторов, например, «Спутники Волкодава» Павла Молитвина.
Основоположником этого направления в России можно считать Юрия Никитина с его романом «Трое из леса». Этот роман был первой напечатанной книгой русского фэнтези, поначалу позиционируемой как приключенческая фантастика с историческим уклоном. Никитин написал еще ряд произведений о героических русичах, сражающихся с разнообразными «погаными»: циклы «Гиперборея», «Княжеский пир» и «Русские идут».
Среди последователей Никитина можно назвать Ольгу Григорьеву (романы «Ладога», «Колдун»), Леонида Бутякова (цикл «Владигор»), Галину Романову (цикл «Властимир») и других авторов. Некоторые их этих книг написаны в славянском антураже, но вполне в традиционной манере классической героики, другие - с претензией на оригинальность не только в сюжете, но и в языке.
Еще одной знаковой фигурой среди авторов русского героического фэнтези стал Александр Бушков. Его роман об офицере-десантнике Станиславе Свароге «Рыцарь из ниоткуда» послужил началом успешного телевизионного сериала и породил огромное количество подражаний в литературе. Как правило, сюжет таких книг-подражаний схож с текстом-оригиналом до мелочей. Наш современник, простой русский парень (изредка - девица) оказывается в магическом мире, где завоевывает некое положение, хотя не всем, как Сварогу, удается надеть корону. Главное отличие от многочисленных подражателей заключается в качестве текста: романы Бушкова написаны увлекательно. Среди других книг героического фэнтези - тетралогия Виктории Угрюмовой о богине истины Кахатанне, цикл Николая Басова о Лотаре-Миротворце, роман Ника Перумова и Сергея Лукьяненко «Не время для драконов».
Неким ответвлением героики можно считать авантюрное фэнтези (условный термин). Вызывает затруднение вопрос, куда отнести такие произведения, как, например, роман Элеоноры Раткевич «Мечи». Этот роман может быть назван авантюрно-героической «педагогической поэмой». Однако в настоящее время еще не существует точного обозначения для фэнтези подобного рода. Флагманом этого ответвления героического фэнтези можно назвать Генри Лайона Олди и его роман «Путь меча».
Эпическое, или высокое фэнтези. В России его самый значительный представитель - Ник Перумов. С самого начала и до сих пор они считается «королем» русского эпического фэнтези. Положившая начало популярности писателя трилогия «Кольцо Тьмы» является, по большому счету, подражанием (фанфиком) Толкиену. Однако это подражание весьма подробное, тщательно проработанное и бросающее идейный вызов автору текста-оригинала - Толкиену. Перумов закрепил свой успех циклом «Летописи Хьерварда». На счету писателя как сериалы («Хранители Мечей»), так и отдельные романы. Среди них, кроме эпики, есть и героика, и технофэнтези.
Из ярких работ иных авторов можно назвать лишь нестандартный, оригинально выписанный роман Святослава Логинова «Многорукий бог Далайна», циклы романов «Ралион» Константина Бояндина, «Круг Земель» Александра Зорича, «Хроники Сиалы» Алексея Пехова. Но все названные романы не превосходят по своей популярности романы Ника Перумова. Еще одним ярким представителем эпического фэнтези является Вера Камша с «Хрониками Арции». Однако два первых романа этого цикла - «Темная Звезда» и «Несравненное Право» - почти неотличимы от перумовских текстов. И только в третьей книге цикла - «Кровь Заката» - Вера Камша начала обретать собственный стиль.
В русской литературе также существует мистическое (темное) фэнтези. К мистике можно отнести произведения двух типов. Во-первых, это dark fantasy, Первопроходцем здесь является Андрей Дашков с его завораживающими «Странствиями Сенора», последовавшими затем «Войной некромантов» и циклом «Звезда Ада». А вот его же «Умри или исчезни» относится уже к мистическому триллеру. Хотя знаковой фигурой здесь является Сергей Лукьяненко, который вместе с Владимиром Васильевым сочинил цикл о Дозорах. К данному же направлению относятся боевые триллеры из сериала «Запрещенная реальность» Василия Головачева, историко-мистические триллеры Андрея Валентинова «Дезертир» и его же девятироманная эпопея «Око Силы».
Один из главных лидеров исторического фэнтези, бесспорно, профессиональный историк Андрей Валентинов (псевдоним Андрея Шмалько) - романы «Ория», «Небеса ликуют», «Ола», дилогия «Тропа отступников». Почти все его книги в той или иной степени навеяны различными событиями прошлого.
Оригинальные исторические фантазии пишет Елена Хаецкая: сборник «Мракобес», дилогия «Завоеватели», цикл о Лангедоке. Особого упоминания заслуживает роман «Меч и Радуга». Эта удивительно романтико-ироническая сказка находится у самого истока русского фэнтези.
Юмористическое фэнтези и пародии. Книги этого жанра в основном юмористические по содержанию и тону. В них часто высмеиваются штампы фэнтези. Также распространены пародии на произведения классиков жанра. Названия пародий легко узнаваемы, это переделанные названия основных произведений фэнтези. Русскоязычные авторы зачастую берут себе при этом иностранный псевдоним. Яркий пример - «Звирьмариллион» С.О. Рокдевятого. В русской литературе лидером этого поджанра долго являлся Михаил Успенский, прежде всего, благодаря циклу «Приключения Жихаря». Эта история славянского богатыря из волшебной страны Многоборье буквально нашпигована всякого рода шутками по поводу окружающей нас действительности. Еще одной вершиной юмористического фэнтези стал откровенный постмодернистский сюр «Посмотри в глаза чудовищ».
Самый востребованный сейчас автор - Андрей Белянин. Он сочиняет весьма традиционные, более-менее забавные истории о путешествиях наших современников в разные волшебные миры: «Меч без Имени», «Тайный сыск царя Гороха», «Багдадский вор», «Моя жена - ведьма».
«Романтикой для тридцатилетних» называют объемный цикл Макса Фрая (псевдоним Светланы Мартынчик и Игоря Степина) «Лабиринты Ехо», гибрид детективной героики и иронического стеба. Очередной «наш человек» попадает в магический мир и, подобно Сварогу, становится там значимой персоной. Эпопея Макса Фрая может быть названа модернизированным «плутовским романом».
Среди забавных, сатирических, временами пародийных, на грани стеба книг можно также выделить романы «Записки Черного Властелина» Александра Дихнова, «Братство Конца» Евгения Малинина, дилогию «Дракон Третьего Рейха» Виктории и Олега Угрюмовых, романы Ольги Громыко о ведьме Вольхе.
Мифологическое фэнтези. Здесь достойны упоминания «Осенний Лис» Дмитрия Скирюка, «Диомед, сын Тидея» Андрея Валентинова, дилогия «Золотая колыбель» Ольги Елисеевой, некоторые повести Далии Трускиновской.
Технофэнтези. Основные тексты этого жанра - «Венценосный Крэг» Ольги Ларионовой (особенно его сиквелы) и «Анастасия» Александра Бушкова. Писал в этом поджанре и Ник Перумов (незаконченный цикл «Техномагия».). Другие книги и циклы: «Погружение в Огранду» Сергея Иванова, «Убьем в себе Додолу» Николая Романецкого, «Ведьмак из Большого Киева» Владимира Васильева, «Серебро и свинец» Владимира Серебрякова и Андрея Уланова. Это вещи, абсолютно различные по стилистике (от героики до юмора), которые объединяет лишь то, что действие разворачивается на волшебно-технологическом фоне. Ныне самым востребованным автором технофэнтези стал Вадим Панов. Его сериал «Тайный Город» - гибрид технотриллера, мистического детектива и урбанистического фэнтези.
Романтическое фэнтези. В этом жанре вне конкуренции авторы-женщины: Далия Трускиновская «Королевская кровь», Виктория Угрюмова «Двойник для шута», «Имя богини», и, особенно, Наталья Ипатова. Дилогия «Король-Беда и Красная Ведьма» и «Король забавляется», повести «Былинка - жизнь», «Винтерфолд», «Сказка Зимнего перекрестка» дают ей полное право именоваться «королевой» русского романтического фэнтези.
К этому же виду, но уже с упором именно на особую романтику, можно отнести и так называемую «городскую сказку». Из произведений современных авторов можно отметить «Небесную тропу» Марианны Алферовой и «Анахрон» Елены Хаецкой.
Детское фэнтези. Кроме книг Владислава Крапивина и Кира Булычева, можно назвать только многочисленные подражания, переписывания и пародии романов на Гарри Поттера (Дмитрий Емец & Co.).
Итак, уже многие исследователи выделяют славянское фэнтези как особый вид литературы данного жанра, и это вполне заслуженно. Конечно, у славянского фэнтези не такая богатая история, как у классического западного варианта, но, тем не менее, в этом жанре успешно работают многие русские и белорусские писатели (Г. Л. Олди, Н. Перумов, М. Семенова, С. Лукьяненко, С. Булыга, Н. Ракитина и др.), этот славянский вариант фэнтези очень популярен на территории постсоветского пространства.
.4 Русское и белорусское фэнтези на современном этапе развития
Хотя русское и белорусское фэнтези являются вариантами единого вида фэнтези - славянского, история их бытования имеет некоторые существенные отличия. В данном подразделе мы попытаемся обозначить наиболее очевидные из них. Для сравнения возьмем конкретные примеры: описанные нами выше современные белорусские романы и романный сериал Марии Семеновой «Волкодав».
Начнем, пожалуй, не с художественных особенностей этих романов, а с такого аспекта, как популярность. Если разные издания «Волкодава» можно увидеть в любом книжном магазине России и Беларуси, то романы белорусских авторов не всегда можно найти даже в библиотеках. Именно по «Волкодаву» снят и сериал «Молодой Волкодав» (режиссер Олег Фомин), и полнометражный художественный фильм Николая Лебедева «Волкодав», в котором были задействованы такие маститые актеры как А. Домогаров, И. Петренко, Н. Усатова, Н. Варлей и др. Фильм имел огромную популярность. На основе сюжета этого романа создаются компьютерные и настольные игры. К огромному сожалению, произведения ни одного из представителей белорусского фэнтези не имели и доли такой популярности.
Можно упомянуть также о количестве известных авторов, работающих в этом жанре в Беларуси и в России. Русских авторов несметное множество: кроме Марии Семеновой в жанре фэнтези работают А. Валентинов, Е. Дворецкая, Н. Романецкий, Г. Дондин, Е. Евдокимова, С. Васильева, С.Лукьяненко, Г.Л. Олди, Ю. Никитин, Н. Перумов и многие другие, издано множество сборников славянского, а точнее, русского фэнтези. Конечно, далеко не все из этих авторов обладают несомненным талантом, но факт остается фактом. В случае же с белорусским фэнтези - не так уж и много у нас авторов, которых можно в этой связи вспомнить. Пожалуй, кроме С. Булыги, Н. Ракитиной, О. Громыко и А. Фрая и назвать-то больше некого.
Следующий фактор, по которому мы будем сравнивать специфику бытования русского и белорусского вариантов славянского фэнтези, это степень явленности типологических разновидностей в их жанровом пространстве. О весьма разветвленной типологии русского фэнтези было сказано в предыдущем подразделе. Белорусские же авторы не столь изощренны в своем выборе. У нас самыми популярными являются героическое фэнтези, историческое, юмористическое, могут присутствовать элементы романтического и мистического фэнтези. В принципе, не так уж и плохо, но выбор все равно не очень велик.
Если говорить о персонажах, о главных героях произведений, то они тоже различаются. В белорусском фэнтези главный герой почти всегда обычный человек, не наделенный никакими способностями, кроме отваги и смелости, но этому человеку приходиться сталкиваться с силами, с которыми мы не можем встретиться в обычной жизни, приходится бывать в ситуациях, которые возможны только в произведениях жанра фэнтези. Но в тоже время, например, в романах Ольги Громыко главными героями являются персонажи, которые всегда воспринимаются как отрицательные: ведьмы, оборотни, вампиры, тролли. Наличие таких персонажей, не всегда типичных для белорусской культуры, иногда даже выводит подобные романы за пределы собственно славянского фэнтези. Если говорить о Волкодаве, то он тоже выпадает из фэнтезийных канонов: Волкодав силен, но он - не груда стальных мускулов и небездушный автомат по размахиванию мечом. Он - человек со сложным внутренним миром, он тонко чувствует переживания других людей, много размышляет о мире, о своем месте в нем. Поэтому роман трудно отнести к разряду тех массовых (хотя порой и неплохо написанных) фэнтезийных боевиков, на страницах которых не отягощенные интеллектом "конаны" направо и налево размахивают мечами, круша все на своем пути. Но все-таки это не просто смелый и сильный человек, он обладает необычными способностями - способностями оборотня, встающего на защиту, а не на убийство людей.
Также можно найти отличие в подходе авторов к написанию произведений. В результате анализа романов Семеновой и сопоставления их с научными работами (главным образом, с трудами Афанасьева «Мифологические воззрения славян на природу» и «Мифы русского народа» Левкиевской) мы приходим к выводу, что Семенова не только активно использует материал славянской мифологии, но и преобразует его. Славянская культура - верования, традиции и обычаи наших предков - незримый самобытный герой ее произведений. Именно поэтому мы можем отнести это произведение к славянскому фэнтези. Белорусские же авторы в основу своих работ закладывают произведения белорусских классиков (особенной популярностью у них пользуется повесть В. Короткевича «Дикая охота короля Стаха» и «готический роман» «Черный замок Ольшанский»), примером тому - романы таких авторов, как Сергей Булыга и Ника Ракитина,
У русских и белорусских авторов отличный взгляд на одинаковые вещи: если у белорусских писателей способность оборачиваться в волка или пса считается проклятьем, тяжкой ношей для персонажа, связывается с его озлобленностью на весь мир, о чем писал еще Барщевский, то у Семеновой способность перенимать облик тотемного животного была уделом избранных, всегда считалась великой честью: «Предок дарит Свое обличье только величайшим в роду» [29, с.276].
Говоря о традиционности построения сюжета, можно отметить, что белорусские писатели обычно не отступают от принятых канонов, "Волкодав" - роман тоже достаточно традиционный. И в тоже время он выпадает из канонов жанра. История приключений Волкодава, последнего воина из рода Серого Пса племени веннов, начинается в тот момент, когда обычно подобные истории заканчиваются: герой находит своего врага, из-за происков которого его прежняя жизнь превратилась в череду нечеловеческих испытаний, и убивает его, совершая акт справедливого возмездия. И пытается обрести новый смысл жизни, ибо то, ради чего он жил раньше, свершилось.
Не следует забывать и о различиях в обращении к мифологии. Честь и хвала белорусским авторам, которые хоть и берут за основу произведения В.Короткевича, но обращаются они исключительно к славянской, к белорусской мифологии, за исключением, конечно, О.Громыко, которая использует и мотивы западного фольклора. На страницах же романа Семеновой появляется гигантский Змей. Правда, он предстает перед нами не в образе животного, а в своей божественной ипостаси. «Змей, давным-давно изгнанный Богом Грозы из пределов Земли, рвался в дневной мир, шарил хоботом, нащупывая дорогу к Железным горам: сломать заповедные крепи, выпустить из векового заточения хозяев смерти и холода, Темных Богов». Этот миф напоминает скандинавское сказание о Мировом Змее, пожирающем свой хвост. Ермунганд, Мировой Змей, - был сыном Локи и великанши Ангрбоды. Всеотец (Один) взял великого Змея и бросил его в море. Там вырос он до таких размеров, что лежит теперь, плотно обвившись вокруг земли, и грызет свой хвост. В этом плане «Волкодав» напоминает классическое фэнтези, в основе которого всегда лежали кельтские или скандинавские мифы и легенды.
Еще одно отличие, которое является, на наш взгляд, серьезным преимуществом русского фэнтези, можно проиллюстрировать на следующем примере: Мария Семенова не просто выдумала некоторые события, она их нашла в истории славян: племя веннов, из которого происходит главный герой, чем-то напоминает племя реальных исторических северян невров, живших в 5-6 вв. до н.э., считающихся предками славян. Эти племена жили первобытным строем. Селились они в лесу, как и венны. Афанасьев отмечает, что Геродот записал любопытную этнографическую деталь, связанную с неврами, о ежегодном превращении их в волков, правда, что он имел в виду, остается не совсем ясным. Главный мотив русской народной вышивки - женская фигура с воздетыми к небу руками - существовал уже примерно в 5-6 вв. до н.э.. Из этого следует, что главенствование женщины и почитание ее как богини в родовой общине на тот период истории славян было очевидным. Мы можем предположить, что племя невров тоже могло жить по матриархальному принципу! Веннское племя у Семеновой также живет по принципу матриархата. Венны верили, что в основе племени стоит Праматерь. Превосходство женщины подчеркивалось и тем, что женщину считали более интеллектуально развитой. «Женщины мудрее мужчин», - так говорит и сам главный герой. Представители же белорусского фэнтези практически никогда, к сожалению, не обыгрывают в своих произведениях реальные факты исторического прошлого древних славян.
Подводя итог данного сравнения, можно сделать вывод, что у белорусского фэнтези еще многое впереди, белорусским авторам, работающим в этом жанре, еще только предстоит выйти на действительно мировой уровень.
2.5 Отличительные особенности славянского фэнтези
Славянское фэнтези хоть и «выросло» на лучших образцах классического, западного фэнтези, но все-таки имеет свои особенности.
. Основной особенностью славянского фэнтези является то, что авторы, работающие в этом жанре, опираются на национальный этнографический материал и создают вымышленный мир, границы которого совпадают с местами расселения восточных славян. Национальные отличия в этих произведениях создаются за счет введения в текст лексем, которые прямо или косвенно указывают на определенную местность, например, в книге Генри Лайона Олди «Опустите мне веки, или день всех отверженных», представляющей собой сиквел повести Н.Гоголя «Вий», такими «указателями» являются топонимы (Киев, Харьков, Диканька, Скляров хутор, Шустрячев хутор, Бурсацкий спуск…) и антропонимы (Явтух, Ковтун, Иван Голод, Тарас Прикуситебень, Михайло Дрыга, баба Горпина, козак Дорош, Ганнуся…). Также для тех же целей авторы могут использовать этнографическую лексику (например, в повести А. Валентинова «Пентакль упрямцев», написанной в стиле хоррор или «темного фэнтези»: хата, коморы, крытые соломой сараи, соломенная кровля, трубы (дымари), сад, в котором растут груши и т.п.)
2. Картина мира фэнтезийных произведений практически всегда основывается на реальных мифологических системах, только в классическом западном фэнтези для этого используются скандинавская и кельтская мифологии, а в славянской - по большей части мифология славян.
. Славянское и западное фэнтези схожи наличием в тексте образов противоборствующих сторон, но в классическом фэнтези сражаются мифологические персонифицированные силы Света и Тьмы, а в славянском - люди. В классическом фэнтези герой борется с ужасными порождениями мрака, перед этим героем пасуют даже могучие волшебники, способные единым мановением руки смести с лица земли целые армии; герой же славянского фэнтези - обычный человек, который зачастую борется с реальными людьми.
. В классическом западном фэнтези герой побеждает врагов и остается жив, а в славянском - одолевает главного врага часто ценой собственной жизни.
Таким образом, можно утверждать, что славянское фэнтези вполне может претендовать на статус особого вида литературы фэнтези, имеющего как сходство, так отличия от классики жанра.
славянский фэнтези жанр
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Фэнтези - это литературный жанр, сформировавшийся в ХХ веке как мечта о личной свободе человека от экономики, законов и прочих сторон обыденности, вобравший в себя назидательность и гуманность сказки, эпичность и трагичность мифа, благородство рыцарского романа. Авторы, работающие в этом жанре, создают миры, расположенные параллельно реальности или вообще никак с ней не связанные. Этим мирам свойственны гармония человека с природой, разнообразие разумных существ, в них повсеместно присутствует волшебство. Фэнтези раскрывает философские и гуманистические идеи в доступной форме.
Дать четкое определение фэнтези довольно сложно. Сейчас произведения этого жанра весьма популярны. Но, с другой стороны, как литературное явление фэнтези сформировалось еще в середине ХХ века. Прародителями фэнтези, безусловно, выступили классические сказочные истории-квесты: от сказок «Тысячи и одной ночи» до русских сказок-путешествий «Пойди туда, не знаю куда» или «Сказки о молодильных яблоках и живой воде», которые в свою очередь структурно восходят к деяниям античных героев. В основе фэнтезийного романа всегда лежит история магического путешествия: герой совершает путешествия за горизонт привычной реальности. В пути у героя появляется шанс пройти неведомую инициацию и обрести новое знание. А если герою удается вернуться в свою реальность и принести знание в свой мир, то этот мир меняется, иногда катастрофически, при этом реальность воссоздается заново. Герой фэнтези стремится к свободе и независимости, он желает зависеть только от своих решений, бравого коня и надежного меча, и эта черта связывает фэнтези с миром рыцарских романов. В этих жанрах главнейшими качествами человека являются честь и мужество. Справедливость же в фэнтези хоть и ценится так же высоко, как в рыцарском романе, но не всегда одерживает победу.
Из литературных жанров наиболее близки к фэнтези научная фантастика и мистика. Отделить научную фантастику от фэнтези сложно. Научная фантастика уделяет большое внимание прогрессу и все, что в ней описывается, представляется возможным человечеству в будущем. Классический пример писателя-фантаста - Рей Бредберри или Айзек Азимов. Фэнтези же изначально заявляет, что описывает нереальный мир, и что в нашем реальном мире такое невозможно. В фэнтези пpоявления свеpхъестественного и то, что мы пpивыкли называть pеальным миpом, существуют как бы на pавных. Магия, божественные силы и пpочие фантастические атpибуты оказываются всего лишь дополнительным, хотя поpой и важнейшим, фактоpом миpов, матеpиальная составляющая котоpых также является самоценной. В мистических пpоизведениях pеальная составляющая миpа не более чем игpушка в руках свеpхъестественного. Поэтому абсолютное большинство мистических повестей и pоманов относятся к «литеpатуpе ужасов».
Родоначальником жанра фэнтези называют американского писателя Роберта Говарда, который стал классиком «героического фэнтези». Английский писатель Джон Рональд Руэл Толкиен - человек, создавший фэнтези в том виде, в каком мы знаем его сегодня. Он дал представления об эльфах, гномах, магах и многом другом, которые сегодня считаются общепризнанными.
Жанровыми элементами фэнтези могут быть названы следующие признаки:
1)мир несуществующий, обладающий свойствами, невозможными в нашей реальности;
2)магия и фольклорные персонажи;
)авантюрный сюжет (как правило - поиск, странствие, война и т. п.);
)средневековый антураж, хотя здесь возможны варианты: Древний мир, современность или будущее;
)скрытое противопоставление технологии и волшебства в пользу последнего;
)на первый план выдвигаются герои, их поступки и переживания, волшебное и сказочное играет вспомогательную, но не второстепенную роль;
)противостояние добра и зла как основной сюжетообразующий стержень, Фэнтези отличается от сказки хотя бы по той причине, что добро и зло в ней равнозначны, а в сказке добро побеждает зло без каких-либо для себя потерь;
)наличие потустороннего мира и его проявлений;
)полная свобода автора: он может повернуть сюжет самым неожиданным образом, поскольку волшебный мир фэнтези предполагает, что в нем возможно все.
Этот последний признак - один из наиболее важных и определяющих для жанра фэнтези. Он четко отграничивает фэнтези и научную фантастику, потому что научная фантастика описывает вероятное, и автор стеснен определенными рамками, так как он вынужден дать объяснение невероятному, обосновать мир научно или псевдонаучно.
Фэнтези как жанр в свою очередь делится на такие поджанры, как: 1) героическое, или фэнтези меча и магии; 2) эпическое, или высокое фэнтези; 3) игровое фэнтези; 4) темное, или Dark fantasy; 5) историческое фэнтези; 6) юмористическое фэнтези и пародии; фэнтези без магии; 7) мифологическое фэнтези; 8) технофэнтези фэнтези; 9) романтическое фэнтези; 10) детское фэнтези. Также выделяю т.н. «странное фэнтези», куда относят фэнтезийные книги, которые трудно отнести к какому-либо из вышеперечисленных жанров.
В настоящее время фэнтези развивается не только в литературе, но и в музыке, живописи, архитектуре, кинематографе, а также в сфере компьютерных ролевых игр.
В данной работе мы выявили основные особенности славянского фэнтези, указали различия славянского и классического фэнтези, а также сходства и отличия русского и белорусского фэнтези.
Нами было выяснено, что славянское фэнтези имеет свою историю, уходящую своими корнями еще в эпоху Просвещения, основы белорусского фэнтези заложил еще Ян Барщевский в своем произведении «Шляхциц Завальня» и Владимир Короткевич в «Ладдзе роспачы», «Дикой охоте короля Стаха» и «Черном замке Ольшанском».
К основным особенностям славянского фэнтези мы относим
опору авторов на национальный этнографический материал,
определение ими границ вымышленного мира как совпадающих с местами расселения восточных славян,
3 использование для создания картины мира не скандинавской и кельтской мифологии, а в славянской,
специфику персонажей: герой же славянского фэнтези - обычный человек, который зачастую борется не с мифологическими существами, а с реальными людьми и одолевает главного врага часто ценой собственной жизни.
Таким образом, как нам кажется, можно утверждать, что славянское фэнтези вполне может претендовать на статус особого вида литературы фэнтези.
Список использованных источников
1.Боярский, И.Е. Творчество Толкиена по отношению к христианскому вероучению / И.Е. Боярский// [Электронный ресурс] - Режим доступа http://www-koi. - Дата доступа: 17.04.11
2.Кошелев, С.Л. Жанровая природа «Повелителя колец» Дж. Р.Р. Толкиена / С.Л. Кошелев // Проблемы метода и жанра в зарубежной литературе, Вып. 6. - 1981. - С. 81-96.
3.Аливердиев, А.А. К вопросу о русском фэнтези, Бабе-Яге, etc / А.А. Аливердиев // Махачкалинские известия. - 2006. - № 8. - С. 22-31.
.Баркова, А.Л. Работы по русской литературе «Звезда Запада» Андрея Мартьянова / А.Л. Баркова // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://mith.ru/. - Дата доступа 14.04.11.
.«Фэнзин» - сайт о фантастике и фэнтези // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.fenzin.org/. - Дата доступа 14.04.11.
.Ютанов, Н. О пользе фэнтези в мире миров / Н. Ютанов // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.soob.ru/. - Дата доступа 25.03.07.
.Зеньковский, В. Идея православной культуры / В. Зеньковский // Альфа и Омега. - 1997. - № 3 (14). - С. 326-345.
.Харитонов, Е. Счастье, сила и разум… / Е. Харитонов // Если. - 2001. - № 10. - С. 27 - 35.
9.Степновска Т. Фэнтези - переодетая Золушка / Т. Степновска // Русская словесность в школах Украины. - 2000. - № 2. - С. 162-175.
10.Логинов, С. Русское фэнтези - новая Золушка / С. Логинов // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://rusf.ru/. - Дата доступа: 14.04.11.
11.Пратчетт, Т. Мор - ученик Смерти / Т. Пратчетт. - М, - 1998. - 198 с.
12.Галина, М. Авторская интерпретация универсального мифа / М. Галина // ОНС. - 1998. - №6. - С. 114-129.
13.Чернышева, Т. Природа фантастики / Т. Чернышева. - Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1984. - 331 с.
14.Гончаров, В. Русская фэнтези - выбор пути / В. Гончаров // Если. - 1998. - С. 216 - 227.
.Гуревич, Г. Что такое фантастика и как ее понимать? / Г. Гуревич // Литературная учеба. - 1981. - №. 9 - С. 86-105.
.Лукьяненко С. «Л» - значит люди / С. Лукьяненко. - М.: 1999. - с. 76.
.Нефагина, Г. Русская проза второй половины 80-х - начала 90-х годов ХХ века / Г. Нефагина. - Минск: НПЖ «Финансы, учет, аудит»; «Эконом-пресс», 1997. - 231 с.
18.Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова - Изд. 4-е, доп. - Москва: ИТИ Технологии, 2003. - 944 с.
19.Реализм нереального или слово о русском фэнтези // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.olmer.ru/. - Дата доступа 25.03.11
20.Баршчэўскі Я. Шляхціц Завальня, або Беларусь у фантастычных апавяданнях. - Мн.: Мастацкая літаратура, 1990. - 383 с.
21.Короткевич В.C. Ладдзя роспачы [Текст]: собрание сочинений: в 8 т. - Мн: Мастацкая літаратура, 1988. - Т.2./В.С.Короткевич. - С.148 - 162.
22.Хель//Википедия [Электронный ресурс]. - 2010. - Режим доступа: <http://ru.wikipedia.org/wiki/Хель>. - Дата доступа: 26.04.2010.
.Медведьев П.П. Пересечение Реки Забвения/П.П. Медведьев//Смерть и воинская традиция [Электронный ресурс.]. - 2010. - Режим доступа: <http://bear-loka.spb.ru/books/wardeath/page7>. - Дата доступа: 26.04.2010.
.Загробный мир//Secret world [Электронный ресурс]. - Режим доступа: <http://tayra.ucoz.ru/publ/13-1-0-913>. - Дата доступа: 26.04.2010.
.Миф об Орфее и Эвридике//БиблиотекаRIN.RU [Электронный ресурс]. - 2010. - Режим доступа: <http://lib.rin.ru/doc/i/16089p.html>. - Дата доступа: 26.04.2010.
.Сергей Булыга «Чужая корона»//Livejournal [Электронный ресурс]. - 2010. - Режим доступа: <http://red-viper.livejournal.com/1774.html>. - Дата доступа:16.05.2010.
.Гонитва//Виртуальные радости [Электронный ресурс]. - 2010. - Режим доступа: <http://www.nestor.minsk.by/vr/2008/07/vr80742.html>. - Дата доступа: 16.05.2010.
.Гонитва//Ника Ракитина. Рецензии [Электронный ресурс]. - 2011. - Режим доступа: <http://books.snezhny.com/review/?kn=gonitva>. - дата доступа:25.05.2011
.Семенова М. Волкодав. - М.: АСТ, 2007. - 576 с.