Социальные сети как технология коммуникации развития организации

КУРСОВАЯ РАБОТА

Социальные сети как технология коммуникации развития организации

Введение

Актуальность данной работы в том что для развития организациям необходимо увеличивать диапазон своего влияния не только в обычной жизни но и в популярных среди молодёжи социальных сетях, таким образом можно улучшить осведомлённость пользователей о мероприятиях и событиях которые происходят в Политехе.

Объект исследования данной курсовой работы - официальная группа ДПИ НГТУ в социальной сети «Вконтакте».

Предмет исследования - инструменты позиционирования и продвижения ДПИ в социальной сети «Вконтакте».

Цель курсовой работы - повышение заинтересованности целевых аудиторий путём в информационном взаимодействии с ДПИ и расширение влияния на эти аудитории.

Исходя из указанной цели курсовой работы, ее основными задачами являются:

1.       Реконструкция теоретической модели сетевого общества.

2.       Выявление реальной заинтересованности ЦА в сетевом взаимодействии с ДПИ НГТУ

.        Изучение психологии человека в интернете.

.        Сравнительный анализ групп, созданных различными компаниями в социальной сети «В Контакте».

.        Предложение по развитию официальной группы ДПИ НГТУ «Вконтакте».

Курсовая работа состоит из Двух частей - теоретической и исследовательской и проектной. В теоретической части приведено определение понятия интернет-сообщества. В исследовательской части представлены результаты изучения мнений о деятельности группы и сравнительный анализ Интернет-присутствия различных организаций. В заключении представлены основные результаты работы. В приложении помещены графики посещения и статистики соц. опроса.

1. Теоретическая часть

.1 «Коммуникационная паутина»

Созвездие Интернет

Сеть Интернет стала в 1990-х годах становым хребтом глобальной компьютерной коммуникации, она постепенно связывает между собой большинство сетей. В середине 1990-х она связывала 44 000 компьютерных сетей и около 3,2 млн. хост-компьютеров во всем мире, имея приблизительно 25 млн. пользователей и быстро расширяясь. Согласно обследованию, проведенному в августе 1995 г. Nielsen Media Research в Соединенных Штатах, пользователей Интернета насчитывалось 24 млн., а 36 млн. имели доступ к ней. Однако другое обследование, проведенное в ноябре-декабре того же года Emerging Technology Research Group, оценивает число американцев, регулярно пользующихся Интернетом, всего в 9,5 млн., из которых две трети пользуются системой только раз в неделю. Однако, по прогнозам, число пользователей будет удваиваться каждый год. В общем, хотя в вопросе о том, сколько пользователей связаны с Интернетом сейчас, имеются большие разногласия, по общему мнению, мы наблюдаем начало потенциально взрывного развития: к началу XXI в. ожидаются сотни миллионов пользователей. Эксперты считают, что технически Интернет сможет когда-нибудь связывать до 600 млн. компьютерных сетей. Эти цифры надо сравнить с ранними стадиями развития: в 1973 г. в сети было 25 компьютеров; в 1970-х - только 256 компьютеров; в начале 1980-х, после периода существенного роста, дело ограничивалось примерно 25 сетями с несколькими сотнями базовых компьютеров и несколькими тысячами пользователей. История развития Интернета и объединения в Сети других коммуникационных сетей дает важный материал для понимания технических, организационных и культурных характеристик этой Сети, открывая путь для оценки ее социальных воздействий.

В сущности, перед нами уникальное слияние военной стратегии, большой науки и контркультурных инноваций. Интернет родился в одном из самых новаторских исследовательских институтов мира: Advanced Research Projects Agency Министерства обороны США (DARPA). Когда в конце 1950-х годов запуск первого спутника встревожил американский военно-технологический истеблишмент, DARPA выдвинуло ряд смелых инициатив, некоторые из них изменили историю технологии и воистину возвестили наступление информационной эпохи. Одна из инициатив, развивавшая идею Пола Бэйрана из Rand Corporation, состояла в проектировании коммуникационной системы, неуязвимой для ядерного удара. Основанная на коммуникационной технологии с автоматическим переключением, система сделала сеть независимой от командных и контрольных центров так, что единичные сообщения находят свои собственные пути в сети, собираясь в значимые сообщения в любой ее точке.

Когда позднее цифровая технология позволила пакетировать все виды сообщений, включая звук, изображения и данные, образовалась сеть, способная передавать все виды символов, не пользуясь контрольными центрами. Универсальность цифрового языка и чистая сетевая логика коммуникационной системы создали технологические условия для глобальной горизонтальной коммуникации. Кроме того, архитектура этой сетевой технологии такова, что ее очень трудно цензурировать или контролировать. Единственный способ контролировать сеть - это оставаться вне ее, а когда сеть становится всеобъемлющей и направляет по миру все виды информации, никто не может этого сделать.

Первая такая сеть под названием ARPANET (по аббревиатуре своего могущественного спонсора) вышла на линии в 1969 г. Ее открыли для исследовательских центров, сотрудничавших с Министерством обороны США, но ученые стали использовать ее для самых разных коммуникационных целей. Наступил момент, когда стало трудно отделить оборонные исследования от научной коммуникации и личных разговоров. Тогда доступ к сети был дан ученым всех дисциплин, и в 1983 г. сеть раскололась на ARPANET, посвященную научным исследованиям, и MILNET, непосредственно ориентированную на военные применения. Национальный научный фонд тем временем включился в создание другой научной сети - CSNET и в сотрудничестве с IBM еще одной сети для специалистов в социальных и гуманитарных науках - BITNET. Однако все эти сети использовали ARPANET как коммуникационную систему. Сеть сетей, сформированная в 1980-х годах, получила название ARPAINTERNET, а затем просто Интернет. Она работала в рамках Национального научного фонда и по-прежнему финансировалась Министерством обороны США.

Чтобы сеть могла поддерживать фантастический рост коммуникации, необходимо было обогатить технологию передач. В 1970-х годах ARPANET использовала линии с передачей 56 000 битов в секунду, в 1987 г. сетевые линии передавали 1,5 млн. битов в секунду. В 1992 г. NSFNET, главная сеть Интернета, оперировала на скорости 45 млн. битов в секунду, что соответствует 5000 страниц текста. В 1995 г. на стадии прототипов находилась гигабитная технология с мощностью, позволяющей передать всю библиотеку Конгресса США за одну минуту.

Однако высокая скорость передачи недостаточна для того, чтобы установить мировую коммуникационную паутину. Компьютеры должны уметь общаться друг с другом. Это препятствие было преодолено с созданием UNIX оперативной системы, позволяющей компьютерам связываться между собой. Система была изобретена еще в 1969 г., в Bell Laboratories, но широко применяться стала только после 1983 г., когда исследователи в Беркли (снова финансируемые ARPA) приспособили к UNIX протокол TCP/IP, что позволило компьютерам не только передавать, но и кодировать и декодировать пакеты данных, путешествующих с высокой скоростью по сети Интернета. Поскольку новая версия UNIX финансировалась из государственных средств, в цену программного обеспечения были включены исключительно издержки его распространения. Родилась крупномасштабная сеть, местные и региональные сети связывались друг с другом и начали распространяться повсюду, где имелись телефонные линии и компьютеры, снабженные модемами - недорогими дополнительными устройствами.

За развитием Интернета стояли научные, институциональные и персональные сети, охватывающие Министерство обороны, Национальный научный фонд, крупные университетские исследовательские центры и специализированные «технологические бункеры», такие, как Lincoln Laboratory Массачусетсского технологического института, Stanford Research Institute (SRI), Palo Alto Research Corporation (финансируемая Xerox), Bell Laboratories, Rand Corporation, BBN (Болт, Беранек и Ньюмен) - исследовательская фирма, где был изобретен TCP/IP протокол и т.д. Ключевые участники периода 1950-1970-х годов, такие, как Дж.С.Р. Ликлайдер, Дуглас Энгельбарт, Роберт Тейлор, Ивен Сазерленд, Лоуренс Роберте, Роберт Кан, Алан Кей, Роберт Томас и остальные, свободно двигались между этими институтами, создавая сетевую среду для инновации, где динамика и цели стали по большей части автономными, отделившись от специфических целей военной стратегии или суперкомпьютерных связей. Эти люди стали крестоносцами технологии, убежденными, что они изменяют мир. Да так оно и было.

Но это только одна сторона истории. Параллельно с попытками Пентагона и «большой науки» создать универсальную компьютерную сеть с публичным доступом в рамках «приемлемых норм» в Соединенных Штатах возникла и начала расползаться компьютерная контркультура, часто ассоциирующаяся в умах с пережитками общественных движений 1960-х годов в их наиболее либертарианских и утопических вариантах. Важный элемент системы - модем был одним из технологических прорывов, сделанных пионерами этой контркультуры, которых вначале, до того как термин приобрел свое зловещее значение, называли хакерами. Модем изобрели в 1978 г. два чикагских студента, Уорд Кристенсен и Рэнди Сьюэсс, когда они попытались найти систему передачи друг другу микрокомпьютерных программ по телефону, чтобы избежать долгих поездок по городу во время чикагской зимы. В 1979 г. они распространили ИксМодем-протокол (XModem protocol), который позволял компьютерам передавать файлы напрямую, минуя хост-систему.

Поскольку целью студентов было распространить коммуникационные возможности максимально широко, технология распространялась ими бесплатно. Компьютерные сети, исключенные из ARPANET (резервированной на тех ранних стадиях для элитных университетских научных центров), нашли способ общаться друг с другом самостоятельно. В 1979 г. три студента университетов Дьюка и Северной Каролины, не включенных в ARPANET, создали модифицированную версию UNIX, что позволило связывать компьютеры через обычные телефонные линии. Они использовали это как форум для компьютерной дискуссии on-line-Usenet, которая быстро стала одной из первых крупных систем электронных конференций. Изобретатели Usenet News бесплатно распространяли свое программное обеспечение в «листовках», циркулировавших среди участников конференции пользователей UNIX.

По иронии судьбы, такой контркультурный подход к технологии произвел аналогичный эффект во вдохновленном военными строительстве горизонтальных сетей: он сделал технологические средства доступными для любого, кто имел технические знания и инструмент - персональный компьютер. В производстве PC начался поразительный подъем. Мощности росли, одновременно снижались цены. Пришествие персональных компьютеров и мощность систем связи ускорили, вначале в Соединенных Штатах, а затем во всем мире, развитие Bulletin Board System (BBS), электронных досок объявлений. Электронные протесты по поводу событий на площади Тяньаньмынь в Пекине в 1989 г. через компьютерные сети, управлявшиеся китайскими студентами за пределами Китая, стали одним из самых замечательных проявлений потенциала новых коммуникационных устройств. BBS не нуждались в сложных коммуникационных сетях, достаточно было компьютеров, модемов и телефонных линий. Так они сделались электронными досками объявлений для людей любых интересов и убеждений, создавая то, что Хауард Рейнгольд назвал «виртуальными сообществами».

Тысячи и тысячи подобных микросетей действуют сегодня в мире, охватывая весь спектр человеческой коммуникации - от политики и религии до секса и науки. К середине 1990-х годов большинство из них было также связано с Интернетом, но они сохранили собственную идентичность и проводят в жизнь свои собственные правила поведения. Одним из самых важных правил было (и есть) устранение вторжения в BBS скрытых коммерческих интересов. Хотя создание коммерческих BBS или сетей, ориентированных на бизнес, признается законным, незаконным считается вторжение в киберпространства, созданные для других целей. Санкции против интервентов губительны: тысячи враждебных сообщений «сжигают» дурного электронного гражданина. Когда вина особенно серьезна, огромные файлы закачиваются в виновную систему, останавливая ее и обычно провоцируя исключение нарушителя из сети хост-компьютера. Эта стихийно возникшая «в низах» электронная культура навсегда отметила своей печатью эволюцию и использование сети. Хотя ее наиболее героические тона и контркультурная идеология тускнеют с ростом глобальной сети, технологические черты и социальные коды, разработанные при первоначальном свободном пользовании сетью, установили рамки ее использования.

В 1990-х годах мир бизнеса осознал экстраординарный потенциал Интернета. Национальный научный фонд решил приватизировать некоторые важные операции сети, передав их обычным консорциумам крупных корпораций (АТТ, MCI-IBM и т.п.). Коммерциализация Интернета проходила быстрыми темпами: если в 1991 г. насчитывалось около 9000 коммерческих доменов (или субсетей), к концу 1994 г. их стало 21 700⁶⁸. Было создано несколько компьютерных сетей с коммерческим обслуживанием, предоставляющих услуги на основе организованной сетки с соответствующими ценами. Однако мощность сети такова, что большая часть коммуникационного процесса была и остается в большой мере спонтанной, неорганизованной и диверсифицированной по целям и членству. Фактически коммерческая и правительственная заинтересованность в расширении пользования сетью совпадают: чем больше диверсификация сообщений и участников, тем выше критическая масса в сети и тем выше доходность. Мирное сосуществование различных интересов и культур в сети приняло форму «всемирной паутины» - World Wide Web (WWW), гибкой сети сетей в рамках Интернета, где институты, предприятия, ассоциации и индивиды создают себе собственные сайты, на основе которых каждый, кто имеет доступ, может создать свою «домашнюю страничку», сделанную из любого коллажа текстов и изображений. С помощью программного обеспечения, впервые разработанного в Mosaic (программа «WEB-browser», изобретенная в 1992 г. сотрудниками National Center for Supercomputing Applications в Иллинойсе), «паутина» позволяет группировать в сети различные интересы и проекты, приостанавливая дорогостоящий (по времени) хаотический рост Интернета до появления WWW. На базе этих группировок индивиды и организации получили возможность значимого взаимодействия в действительно «всемирной паутине» индивидуализированных интерактивных коммуникаций. За такое разнообразное и диверсифицированное участие приходится платить, позволяя спонтанным, неформальным коммуникациям распространяться одновременно с формализованными. Коммерциализация киберпространства будет ближе к историческому опыту торговых улиц великих городов Востока, берущему начало в кипучей городской культуре, нежели к супермаркетам безликих пригородов Америки.

Оба источника сети - военно-научный истеблишмент и контркультура персональных компьютеров - имели общее происхождение - мир американских университетов. Первый узел ARPANET был установлен в 1969 г. в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, шесть других узлов были добавлены в 1970-1971 гг. в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре, Стэнфорде, университете Юты, BBN, Массачусетсском технологическом институте в Гарварде. Отсюда они распространились в первую очередь по академическому сообществу, не включая внутренние сети больших электронных корпораций. Университетское происхождение сети было и остается решающим для развития и распространения электронной коммуникации по всему миру. Среди студентов и преподавателей университетов крупномасштабное посвящение в компьютерную систему коммуникации в Соединенных Штатах имело место в начале 1990-х годов. Всего несколько лет спустя аналогичный процесс развернулся в остальном мире. В Испании в середине 1990-х годов крупнейшая группа «интернетчиков» пришла из мадридского университета Universidad Complutense de Madrid и Политехнического университета Каталонии. Похоже, что та же история повторяется во всем мире. Университетская база важна потому, что университеты имеют наибольший потенциал для распространения ноу-хау и обычаев компьютерной системы коммуникаций. В самом деле, в противоположность социальной изоляции, предполагаемой образом «башни из слоновой кости», университеты оказались главными агентами распространения социальных инноваций, ибо поколение за поколением молодых людей проходит через них, знакомясь с новыми способами мышления, управления, действия и коммуникации и привыкая к ним. Поскольку в течение 1990-х годов компьютерная система коммуникации охватывает университетскую систему в международном масштабе, выпускники, которые станут у руля компаний и учреждений в начале XXI в., привнесут смысл и значение (message) нового средства коммуникации в главное русло развития общества.

Процесс формирования и распространения Интернета и родственных сетей в последней четверти нашего столетия сформировал навсегда структуру нового средства коммуникации - в архитектуре сети, в культуре пользователей, в фактических структурах коммуникации. Архитектура сети останется технологически открытой, способствуя широкому публичному доступу и серьезно препятствуя введению правительственных или коммерческих ограничений, хотя, как я покажу ниже, социальное неравенство мощно проявится и в этой области. Эта открытость есть следствие, с одной стороны, первоначального проекта, построенного отчасти по указанным выше военно-стратегическим мотивам, а отчасти потому, что ученые, руководившие военными исследовательскими программами, хотели установить новую систему, чтобы продемонстрировать как свою технологическую изобретательность, так и свои утопические стремления. Однако открытость системы вытекает также из постоянного процесса инновации и свободного доступа, задействованного первыми хакерами и любителями работы в сети, которые и по сей день населяют ее тысячами.

Эти постоянные многосторонние попытки улучшить коммуникабельность сети есть замечательный пример того, как технологическая продуктивность сотрудничества через сеть приводит к обогащению самой сети. Кроме того, открытая архитектура сети крайне затрудняет обеспечение ее секретности от изощренных интервентов. В январе 1995 г. Цутоми Шимомура, эксперт по безопасности Суперкомпьютерного центра Сан-Диего, обнаружил, что хакеры проникли в его гарантированно защищенные файлы и перегрузили их в компьютеры Рочестерского университета; другие защищенные файлы в нескольких местах также подверглись подобным атакам, что свидетельствовало о том, что экраны безопасности в сети Интернета бесполезны против квалифицированного вторжения. Шимомура отомстил как профессионал. Он начал выслеживать хакера и, используя чисто электронные средства, несколько недель спустя навел ФБР на жилищный комплекс, где агенты арестовали Кевина Митника, легендарного сетевого пирата. Однако эта широко разрекламированная победа только подчеркнула трудность защиты информации в сети. Дело дошло до выбора между закрытием Интернета в том виде, как он есть, и поиском других коммуникационных сетей для коммерческих интересов, требующих защиты передаваемой информации. Поскольку закрыть Интернет в его современной форме будет почти невозможно (именно благодаря гению ученых DARPA), моя гипотеза состоит в том, что для коммерческого использования, требующего номеров кредитных карт и банковских счетов, медленно, но верно будут построены отдельные сети, в то время как Интернет будет расширяться как электронный глобальный форум со своими небольшими, хотя и неизбежными психологическими отклонениями.

Культура пользователей первого поколения с ее утопическими, коммунальными, либертарианскими подводными течениями формировала Сеть по двум противоположным направлениям. С одной стороны, она была склонна ограничить доступ, предоставив его лишь меньшинству компьютерных фанатов, единственных людей, способных и готовых тратить время и энергию на жизнь в киберпространстве. От этой эпохи остался «дух пионеров», его носители с подозрением смотрят на коммерциализацию сети и с тревогой - на то, как реализация мечты о всеобщей коммуникации, доступной всем людям, приносит с собой ограничения и несчастья человечеству, как оно есть. Но по мере того как героика компьютерных первопроходцев отступает под неудержимым напором новичков, от контркультурного происхождения сети остаются неформальность и самостоятельность коммуникаций, идея, гласящая, что многие помогают многим, но каждый имеет собственный голос и ожидает персонального ответа. Мультиперсонализация компьютерных коммуникаций отражает в какой-то степени ту напряженность, которая возникла в 1960-х годах между «моей культурой» (me culture) и коммунальными иллюзиями каждого индивида. На деле, как показывает успех в мире бизнеса журнала Wired, созданного как контркультурный рупор и сделавшегося в середине 1990-х годов самым свежим выражением интернетовской культуры и знаний, между контркультурным происхождением сети и основной массой интернетчиков 1990-х годов больше общего, чем обычно признают эксперты по коммуникациям.

Итак, несмотря на все попытки регулировать, приватизировать и коммерциализировать Интернет и входящие в нее системы, сети компьютерных коммуникаций, как в Интернете, так и за ее пределами, характеризуются широчайшим распространением, многосторонней децентрализацией и гибкостью. Рейнгольд говорит, что они расползаются, как колонии микроорганизмов. Конечно, они будут отражать коммерческие интересы, внося контролирующую логику крупных государственных и частных организаций во всю сферу коммуникации. Но, в отличие от СМИ в «галактике Маклюэна», в них технологически и культурно встроены свойства интерактивности и индивидуализации. Однако дает ли этот потенциал новые структуры коммуникации? Какие культурные атрибуты возникают в процессе электронного взаимодействия? Обратимся к исследованию скудных эмпирических данных по этому предмету. [2]

Интерактивное общество

Компьютерная коммуникация - слишком недавнее явление, и круг охваченных ею людей был ко времени написания этой книги (1995 г.) слишком узок, чтобы она стала объектом строгих и достоверных исследований. Большинство часто приводимых примеров имеет характер частных свидетельств, а самыми надежными источниками зачастую являются сообщения журналистов. Кроме того, технология меняется так быстро, а компьютерная коммуникация расширяется такими темпами, что большинство имеющихся исследований 1980-х годов едва ли применимо к социальным трендам 1990-х, т.е. именно того исторического момента, когда новая коммуникационная культура принимает определенную форму. Однако рассмотреть социальные следствия новых коммуникационных процессов в рамках имеющихся данных будет методологически полезно, несмотря на несколько противоречивые результаты. Я буду опираться на обзор ограниченного круга работ из сферы социальных наук, посвященных компьютерной коммуникации, чтобы предложить некоторые предварительные направления интерпретации отношений между коммуникацией и обществом в условиях компьютерной интерактивной технологии. Прежде всего, компьютерная коммуникация не есть всеобщее средство коммуникации и не будет таковым в обозримом будущем. Хотя ее использование расширяется феноменальными темпами, она, в отличие от телевидения и других СМИ, еще долго не сможет охватить большинство человечества. Конечно, в 1994 г. более трети американских семей имели персональные компьютеры и по объему продаж PC впервые опередили телевизоры. Западная Европа в середине 1990-х годов также пережила компьютерный бум, но в семьях персональных компьютеров было меньше (менее 20% семей, если исключить видеотекс-терминалы). Япония значительно отставала по обеспеченности домашним компьютерным оборудованием и использованию компьютеров вне рабочего места. Остальной мир (за исключением Сингапура), несмотря на высокие темпы распространения компьютеров повсюду, кроме Африки, жил еще явно в другом коммуникационном веке, невзирая на сотовые телефоны и пейджеры, неустанно жужжащие по всему тихоокеанскому побережью Азии. Без сомнения, все это переменится со временем, но темпы распространения интерактивных коммуникаций еще долго не смогут соперничать с темпами телевидения.

Другая тема, к которой я перейду в следующем разделе, состоит в том, что использование интерактивной коммуникации в мультимедиасистемах станет, вероятно, доступным, в крайне упрощенных версиях, для большой части населения во многих странах. Но компьютерная коммуникация как таковая останется принадлежностью образованной части населения наиболее развитых стран, насчитывающей десятки миллионов людей, но в глобальном масштабе остающейся элитой. Даже число пользователей Интернета, как указывалось выше, оспаривается опытными экспертами на том основании, что подключение к Интернету еще не означает фактического пользования, на одну связь приходится менее десяти пользователей - множитель, обычно используемый при оценках. И даже среди фактических пользователей только меньшинство действительно пользуется сетью активно. Обследование американских пользователей BBS, опубликованное в 1993 г., показало, что только 18% из них проявляли активность еженедельно, среднее количество вызовов составляло 50 в неделю на одну BBS; 38% операций были связаны с наполнением системы (were uploads of the system) и 66% содержания «доски» было посвящено компьютерным делам. Как и ожидалось, обследования владельцев персональных компьютеров показывают, что они материально обеспечены выше среднего, заняты полную неделю и одиноки, реже - на пенсии или удалились отдел. Большинство из них (как и среди пользователей BBS) - мужчины. Что касается пользователей Интернета, обследование, проведенное на национальной выборке в США, показало, что 67% пользователей - мужчины и свыше половины из них принадлежат к возрастной категории 18-34 года. Их семейный доход -50-75 тыс. долл., среди занятий наиболее часто отмечаются сфера образования, торговля и инженерные профессии. Другое обследование (также в США, в 1995 г.) снова показало, что 65% пользователей - зажиточные мужчины (средний семейный доход 62 тыс. долл.), хотя они старше, чем указано в других обследованиях (средний возраст - 36 лет)⁷⁸. Таким образом, компьютерная коммуникация начинает свой путь в качестве средства коммуникации для образованного и процветающего сегмента населения самых образованных и зажиточных стран, чаще всего в больших, наиболее высокоразвитых метрополисах. Ясно, что в ближайшем будущем использование компьютерной коммуникации расширится, особенно через систему образования, и охватит существенную долю населения индустриального мира; она перестанет быть исключительно элитным феноменом, хотя и охватит намного меньше людей, чем СМИ. Однако тот факт, что она распространяется последовательными волнами, начиная с культурной элиты, означает, что она будет формировать коммуникационные привычки через привычки пользователей первой волны.

Компьютерная коммуникация все больше приобретает критическую важность в формировании будущей культуры. Элиты, которые дали ей форму, получат структурные преимущества в возникающем теперь обществе. Таким образом, хотя компьютеры поистине революционизировали процесс коммуникации, а через него - культуру в целом, эта революция распространяется концентрическими кругами, начинаясь на высоком уровне образования и богатства, но оставаясь, вероятно, неспособной охватить необразованные массы и бедные страны.

Однако в группе регулярных пользователей компьютерная коммуникация, по-видимому, благоприятствует неограниченной коммуникации, а во внутренних сетях компаний стимулирует участие работников нижних уровней. Женщины и другие угнетенные группы населения также, по-видимому, смогут выразить себя более открыто под защитой электронной системы, хотя нужно помнить, что пока женщины составляют меньшинство пользователей. Похоже, что символы власти, встроенные в методы коммуникации, соответствующие личным контактам, еще не нашли своего языка в новой компьютерной коммуникации. По причине исторической новизны и относительного повышения власти традиционно подчиненных групп, таких, как женщины, компьютерная коммуникация дает шанс перевернуть традиционные игры вокруг власти в коммуникационном процессе.

Переместив фокус анализа от пользователей к пользованию, нужно подчеркнуть, что подавляющее большинство компьютерных коммуникаций имеет место на работе или в связанных с работой ситуациях. Я рассматривал в главах 3 и 4 критическую важность компьютеров для новой формы сетевой организации и специфических условий труда людей, работающих в сетях. В контексте анализа культурных воздействий нужно рассмотреть символический изоморфизм в процессах труда, домашней работы и развлечений в новой структуре коммуникаций. Является ли отношение к компьютеру достаточно специфичным, чтобы связать работу, дом и развлечения в одной системе обработки символов? Или, напротив, контекст определяет восприятие и использование средства? Мы не имеем серьезных исследований этой проблемы, но некоторые предварительные наблюдения Пенни Гурстейн в ее диссертации показывают, что хотя люди, использующие компьютеры дома, по-видимому, довольны своей самостоятельностью в управлении временем и пространством, им не нравится отсутствие четкого разграничения между работой и досугом, семьей и бизнесом, личностью и функцией. В качестве гипотезы, которую стоит держать в памяти, скажем, что слияние разных областей опыта в одном и том же средстве несколько затуманивает институциональное разграничение этих областей и смешивает коды поведения.

Кроме выполнения профессиональных задач, компьютерная коммуникация уже охватывает всю сферу социальной активности. В то время как средние потребители никогда не любили заочные банковские операции (пока их не заставили включиться в них против воли), а телемагазины зависят от грядущего расцвета виртуальной реальности в мультимедиа, взрывное развитие персональных коммуникаций происходит через электронную почту, e-mail - самый частый вариант пользования компьютерной коммуникацией за пределами рабочего места. На деле ее широкое распространение заменяет не межличностную коммуникацию, но телефонные разговоры, поскольку автоответчики и магнитофонные голоса в сфере услуг воздвигли коммуникационный барьер, делающий e-mail наилучшей альтернативой непосредственному общению в избранное время. Компьютерный секс - другая крупная область использования компьютерных коммуникаций, и она быстро расширяется. Хотя имеется быстро растущий коммерческий рынок компьютеризованной сексуальной стимуляции, все более связанной с технологией виртуальной реальности, компьютерный секс состоит по большей части из разговоров либо по специализированным «доскам объявлений», либо когда люди спонтанно отвлекаются от обычных разговоров. Интерактивная мощь новых сетей сделала это занятие более популярным в Калифорнии 1990-х годов, чем во французском Minitel 1980-x. Боясь заражения и агрессивности при личном общении, люди ищут альтернативы для выражения своей сексуальности, и в нашей культуре символическая сверхстимуляция в компьютерной коммуникации безусловно открывает дорогу сексуальным фантазиям, особенно поскольку взаимодействие невизуально и идентичность участника можно скрыть.

Политика - также растущая сфера использования компьютерной коммуникации. С одной стороны, электронная почта используется для массового распространения направленной политической пропаганды с возможностью взаимообщения. Христианские фундаменталисты и «Американская милиция» в США, сапатисты в Мексике являются пионерами новой политической технологии. С другой стороны, демократия на местах обогащается через эксперименты в области электронного участия граждан в политической жизни, как, например, в программе PEN, организованной городом Санта-Моника в Калифорнии. В этой программе граждане обсуждают местные проблемы и сообщают о своих чувствах и мнениях муниципалитету. Яростные дебаты вокруг проблемы бездомности (с электронным участием самих бездомных) стали одним из наиболее известных результатов данного эксперимента в начале 1990-х годов.

За обычным социальным взаимообщением и инструментальным использованием ком-пьюерной коммуникации исследователи обнаружили феномен формирования виртуальных сообществ. В соответствии с аргументами Рейнгольда под ними обычно понимается самоорганизующаяся электронная сеть интерактивных коммуникаций, объединенная вокруг общих интересов или целей, хотя иногда коммуникация становится самоцелью. Такие сообщества могут быть относительно формализованы, как в случае конференций или системы «досок объявлений», либо спонтанно формироваться социальными сетями, которые подключаются к компьютерной сети, чтобы посылать и получать сообщения в избранной структуре времени (в отложенном или в реальном времени). В середине 1990-х годов в мире существовали десятки тысяч таких сообществ. Большинство из них базировалось в США, все чаще, однако, выходя на глобальный уровень. Еще неясно, как много социального общения действительно имеет место в таких электронных сетях и каковы культурные эффекты такой формы общения. Однако одну черту нужно отметить: такие сети, с точки зрения участников, эфемерны. В то время как данная конференция или «доска объявлений» вокруг ядра преданных делу любителей может жить долго, большинство вкладов во взаимодействие являются спорадическими, большинство людей входят в сети и выходят из них, когда их интересы меняются или ожидания остаются неосуществленными. Я выдвинул бы гипотезу, что в таких виртуальных сообществах «живут» две очень разные популяции: малое меньшинство жителей электронной деревни, «первопоселенцев электронного пограничья», и бродячая толпа, для которой случайные вылазки в различные сети равносильны исследованию нескольких, хотя и эфемерных, существований.

Насколько специфичен язык компьютерной коммуникации как нового средства? Для некоторых аналитиков компьютерная коммуникация, особенно e-mail, представляет собой реванш письменности, возвращение к типографскому мышлению и восстановление конструируемого рационального дискурса. Для других, напротив, неформальность, спонтанность и анонимность нового средства стимулируют новую форму «оральности», устной речи, выраженной электронным текстом. Если мы можем считать неформальное, неконструируемое написание текстов при общении в реальном времени аналогом телефонного разговора (письменного телефона…), может быть, можно предсказать появление нового средства, объединяющего формы коммуникации, разведенные ранее по различным областям человеческого мышления.

В целом, оценивая социальные и культурные воздействия компьютерной коммуникации, мы должны держать в памяти массив социальных исследований, касающихся социального использования технологий. Так, мастерская работа Клода Фишера о социальной истории телефона в Америке до 1940 г. показывает высокую социальную эластичность любой данной технологии. Общины Северной Калифорнии, которые он изучал, приняли телефон, чтобы обогатить существующие сети социальных коммуникаций и укрепить свои глубоко укорененные социальные привычки. Телефон адаптировали, а не просто принимали. Люди формируют технологию, чтобы она соответствовала их собственным нуждам, как я показывал выше в отношении персонального и контекстуального восприятия телевизионных сообщений аудиторией. На это же ясно указывает массовое приятие Minitel французами для выражения своих сексуальных фантазий. Электронная система общения многих со многими, представленная компьютерной коммуникацией, использовалась различными путями и для разных целей, во всем диапазоне социальных и контекстуальных вариаций среди пользователей. Общим для компьютерных средств коммуникации является то, что, согласно немногочисленным в настоящее время исследованиям предмета, они не заменяют другие средства коммуникации и не создают новые сети, а укрепляют уже существующие социальные структуры. Они дополняют телефонные и транспортные коммуникации, расширяют охват социальных сетей, позволяя им взаимодействовать более активно и в самостоятельно избранное время. Поскольку доступ к компьютерной коммуникации культурно и экономически ограничен и останется таковым на долгое время, ее самым важным культурным воздействием потенциально может оказаться укрепление культурно доминирующих социальных сетей и рост их космополитизма и глобализации. Дело не в том, что компьютерная коммуникация более космополитична сама по себе; как показал Фишер, ранние телефонные сети благоприятствовали местной, а не междугородной связи. В некоторых виртуальных сообществах, например в SFNET в районе залива Сан-Франциско, большинство постоянных участников - местные жители, и некоторые из них периодически устраивают праздничные вечеринки, чтобы подкрепить электронную дружбу. Однако электронные сети в целом скорее усиливают космополитизм новых профессиональных и менеджерских групп, символически живущих в глобальных рамках, в отличие от большинства населения любой страны. Таким образом, компьютерная коммуникация может стать мощным средством укрепления социальной сплоченности космополитической элиты, обеспечивая материальную поддержку глобальной культуры - от электронного адреса (как элемента шика) до быстрой циркуляции модных сообщений.

Напротив, для большинства населения всех стран за пределами рабочего места использование компьютерной коммуникации будет все больше переплетено с новым миром коммуникаций, связанным с возникновением мультимедиа. [3]

Великое слияние: мультимедиа как символическая среда

Во второй половине 1990-х годов из слияния глобализованных и ориентированных на индивидуальные заказы СМИ и компьютерной коммуникации начала формироваться новая электронная коммуникационная система. Как отмечалось выше, новая система характеризуется интеграцией различных средств и своим интерактивным потенциалом. Мультимедиа (как поспешно назвали новую систему) распространяет область электронных коммуникаций на все сферы жизни - от дома до работы, от школ до больниц, от развлечений до путешествий. К середине 1990-х годов правительства и компании всего мира включились в бешеную гонку, чтобы занять позиции в формировании новой системы, которая рассматривалась как орудие власти, потенциальный источник гигантских прибылей и символ суперсовременности. В США вице-президент страны Альберт Гор инициировал программу «Национальная информационная инфраструктура» с целью сохранения американского лидерства в XXI в.. В Японии Телекоммуникационный совет предложил необходимые «реформы, создающие интеллектуально творческое общество двадцать первого столетия»; Министерству почт и телекоммуникаций поручено разработать стратегию создания системы мультимедиа в Японии с целью преодолеть отставание страны от Соединенных Штатов. Во Франции в составленном по поручению премьер-министра докладе 1994 г. указывалось, что опирающаяся на опыт использования Minitel и передовые французские технологии разработка следующей стадии мультимедиа, с упором на меньшую зависимость их содержания от Голливуда, дала бы Франции потенциальные преимущества. Европейские технологические программы, особенно Esprit и Eureka, расширяют усилия по разработке европейского стандарта телевидения с высокой разрешающей способностью, а также телекоммуникационных протоколов, способных интегрировать различные телекоммуникационные системы, невзирая на государственные границы. В феврале 1995 г. в Брюсселе было созвано специальное совещание «большой семерки», посвященное проблемам перехода к информационному обществу. И в начале 1995 г. новый президент Бразилии, известный социолог Фернандо Энрике Кардозу решил, что одной из ключевых мер его новой администрации будет реконструкция бразильской коммуникационной системы с целью подключить ее к «глобальному суперхайвею».

Однако новую мультимедиасистему формирует бизнес, а не правительства. В самом деле, масштаб инвестиций в инфраструктуру не позволяет любому правительству действовать самостоятельно: только для Соединенных Штатов стоимость пускового этапа «информационного суперхайвея» оценивается в 400 млрд. долл. Частные компании по всему миру готовятся войти на рынок, который может стать в начале XXI в. эквивалентом комплекса «автомобиль-горючее-резина-хайвей» в первой половине XX в. Кроме того, поскольку фактическая технологическая форма системы остается неопределенной, тот, кто получит контроль над ее первыми этапами, будет решающим образом влиять на ее дальнейшую эволюцию, приобретая структурное конкурентное преимущество. Благодаря технологическому слиянию компьютеров, телекоммуникаций и СМИ во всех модальностях, формируются и распадаются гигантские глобальные и региональные консорциумы. Телефонные компании, кабельные телестанции, спутниковое телевидение конкурируют и объединяются, стремясь минимизировать риск на новом рынке. Компьютерные компании спешат создать «ящик», магическое средство подключения электронного дома к новой галактике коммуникаций, обеспечивая людей возможностью легко Ориентироваться и самим программировать в манере, «дружественной к пользователю», в которой, как надеются, можно будет дойти до того, что с компьютером можно будет просто разговаривать. Производители программного обеспечения - от Microsoft до японских создателей видеоигр, таких, как Nintendo и Sega - создают новые интерактивные ноу-хау, которые должны раскрепостить фантазию при погружении в виртуальную реальность электронной среды. Телевизионные сети, музыкальные фирмы, киностудии узлом завязывают свои производства, дабы насытить весь мир, изголодавшийся, как полагают, по инфоразвлечениям и аудиовизуальным продуктам.

Контроль над первыми стадиями развития мультимедиасистем со стороны бизнеса будет еще долго оказывать влияние на характеристики новой электронной культуры. При всех разговорах о потенциале новых коммуникационных технологий в области образования, здравоохранения, в обогащении культуры доминирующая стратегия направлена на разработку гигантской электронной системы развлечений, которая с точки зрения бизнеса обещает наибольшую безопасность инвестиций. И в самом деле, в стране первооткрывателей - в Соединенных Штатах индустрия развлечений во всех ее формах была в середине 1990-х годов наиболее стремительно растущей отраслью: покупатели тратили свыше 350 млрд. долл. в год, а занятость достигла 5 млн. человек, возрастая на 12% ежегодно. В Японии национальное обследование рынка в 1992 г., посвященное распределению программного обеспечения для мультимедиа по продуктовым категориям, показало, что на развлечения приходилось 85,7% объема продаж, тогда как на образование - только 5% ¹⁰⁴. Таким образом, пока правительства и футурологи говорят об оборудовании классных комнат, о хирургических операциях на расстоянии, о телевизионных справках в Encyclopaedia Britannica, фактическое строительство новой системы сосредоточено, по большей части, на «видео по заказу» и тематических парках (theme parks) виртуальной реальности. Ввиду аналитического духа этой книги я не противопоставляю благородные цели новых технологий их посредственному воплощению. Я просто указываю, что их фактическое использование на ранних стадиях развития новой системы будет в значительной степени формировать применение, восприятие и, в конечном счете, социальные последствия мультимедиа.

Однако процесс формирования пойдет, вероятно, медленнее и противоречивее, чем ожидалось. В 1994 г. в ряде регионов было проведено несколько экспериментов с интерактивными мультимедиасистемами: в «городе науки» Кансаи в Японии; в Европе (координированная программа восьми европейских телекоммуникационных сетей для проверки Asymmetrical Digital Subscriber Loop (ADSL); и в нескольких районах Соединенных Штатов, от Орландо до Вермонта и от Бруклина до Денвера. Результаты не соответствовали ожиданиям. Остаются нерешенными многие технологические проблемы, особенно способность системы программного обеспечения сделать возможным взаимодействие в очень больших масштабах, для тысяч домов и сотен источников коммуникации. В то время как фирмы, выпускающие «видео по заказу», рекламируют свои неограниченные возможности, технологическая способность выполнять заказы ушла ненамного дальше диапазона возможностей выбора, предлагаемого существующими кабельными и спутниковыми системами или серверами on-line типа Minitel. Хотя адекватная технология, несомненно, будет разработана, инвестиции, необходимые для ускорения ее развития, зависят от наличия массового рынка, который не сможет материализоваться, пока адекватная технология не станет доступной. Проблема здесь опять-таки не в том, будет ли развиваться мультимедиасистема (конечно, будет), но в том, когда, как и при каких условиях в различных странах пойдет это развитие, ибо культурное значение системы будет глубоко модифицировано сроками и формой технологической траектории.

Кроме того, ожидания неограниченного спроса на развлечения кажутся преувеличенными и на них сильно повлияла идеология «общества досуга». Хотя расходы на развлечения кажутся устойчивыми по отношению к экономическим спадам, плата за полный спектр возможностей, предлагаемых on-line, явно превышает ожидаемое в ближайшем будущем повышение семейных доходов. Время также представляет собой ограниченный ресурс. Есть указания, что в Соединенных Штатах время, посвященное досугу, сократилось с 1973 по 1994 г. на 37%. В дополнение к этому, время, проведенное перед экраном, во второй половине 1980-х годов снизилось: с 1985 по 1990 г. время, посвященное чтению, телевидению и кино, сократилось на 45 ч в год; время, проведенное перед телевизором, - на 4%; время, потраченное на сетевое ТВ, - на 20%. Хотя это сокращение, кажется, связано скорее с ростом рабочего времени (семьи, где работают оба супруга), чем с недостатком интереса, мультимедиабизнес делает ставку на другую интерпретацию: недостаток достаточно привлекательного содержания программ. И действительно, многие эксперты отрасли считают, что реальное узкое место в расширении мультимедиа в том, что содержание не успевает за технологической трансформацией системы: сообщение отстает от средства. Стремительное расширение вещательных мощностей вкупе с интерактивным выбором не реализует полностью свой потенциал, если не будет реального выбора содержания: доступность on-line 50 «разных, но одинаковых» фильмов с сексом и насилием не оправдывает стремительного расширения возможностей вещания. Вот почему приобретение голливудских студий, кинокомпаний и телевизионных документальных архивов - абсолютная необходимость для любого глобального консорциума в сфере мультимедиа. Творцы-предприниматели, как Стивен Спилберг, кажется, поняли, что в новой системе благодаря потенциальному разнообразию содержания сообщение есть сообщение: именно способность отличать вашу продукцию дает наибольший конкурентный потенциал. Таким образом, любой конгломерат, обладающий достаточными финансовыми ресурсами, мог бы иметь доступ к технологии мультимедиа и в контексте растущего дерегулирования - доступ на почти любой рынок. Но любой, кто контролирует новые фильмы с Хэмфри Богартом, или может создать электронную Мэрилин Монро, или новый «Парк Юрского периода», сможет получить для остро необходимого товара любую коммуникационную поддержку.

Однако вовсе не факт, что даже при наличии времени и ресурсов люди хотят получать все больше развлечений во все более изощренных формах - от садистских видеоигр до бесконечных спортивных матчей. Хотя данных по этой проблеме немного, некоторые из них указывают на более сложную структуру спроса. Одно из наиболее полных обследований, проведенное в 1994 г. Чарльзом Пиллером на национальной выборке из 600 взрослых в Соединенных Штатах, показало намного более глубокий интерес к использованию мультимедиа для доступа к информации, политической деятельности и образованию, чем к добавлению фильмов и телепередач к своему диапазону выбора. Только 28% опрошенных считают «видео по заказу» крайне желательными, причем недостаток интереса к развлечениям был особенно силен среди пользователей Интернета. В то же время высоко ценились политические применения: 57% хотели бы участвовать в электронных муниципальных собраниях; 46% - использовать электронную почту для писем своим представителям в законодательных органах, около 50% - для возможности электронного голосования. Высокий спрос на дополнительные услуги наблюдался в следующих областях: образование и практическое обучение, интерактивные сообщения о работе местных школ, доступ к справочным материалам, доступ к информации о государственных услугах. Респонденты были готовы поддержать свои мнения из собственного кармана: 34% были готовы платить дополнительно 10 долл. в месяц за обучение на расстоянии, тогда как только 19% были готовы платить такую сумму за расширение выбора развлечений. Эксперименты, проведенные фирмами мультимедиа в области видео по заказу на местных рынках, также показали, что люди не готовы существенно увеличить свою дозу развлечений. Так, 18-месячный эксперимент, проведенный US West/ATT video в Литтлтоне, Колорадо, в 1993-1994 гг., показал, что семьи действительно переключились со стандартных видеофильмов на «видео по заказу», но число видеофильмов, которые они смотрят, не выросло, оставаясь на уровне 2,5 фильма в месяц по цене 3 долл. за фильм.

В сочетании с крупномасштабным успехом Minitel во Франции, предлагающей скорее услуги, чем развлечения, и с быстрым распространением личных коммуникаций в Интернете, наблюдения, кажется, предполагают, что производимые в массовом порядке диверсифицированные развлечения по заказу могут и не оказаться очевидным выбором пользователей мультимедиа, хотя ясно, что стратегический выбор фирм, формирующих данную область, именно таков. В результате может возникнуть напряженность между инфоразвлечениями, где правит идеология маркетинговых «мыслительных бункеров», воображающих, что знают, чего люди хотят, и потребностью в персональной коммуникации и обогащении информации, с огромной решимостью утверждающей себя в компьютерных коммуникационных сетях. Может оказаться также, что эта напряженность будет ослаблена через социальную стратификацию различных видов мультимедиа: критически важная тема, к которой я еще вернусь.

По причине новизны мультимедиа трудно оценить их значение для культуры общества - можно разве только признать, что надвигаются действительно фундаментальные изменения. Тем не менее, рассеянные эмпирические свидетельства и информированный комментарий по поводу различных компонентов новой коммуникационной системы дают основу для некоторых гипотез о возникающих социальных и культурных тенденциях. Так, «сканирующий» доклад Европейского фонда улучшения жилищных условий и условий труда подчеркивает две критически важные особенности нового стиля жизни: ее «домо-центризм» и ее индивидуализм. С одной стороны, обогащение европейских домов электронным оборудованием повысило комфорт и увеличило самообеспеченность, позволяя людям связываться со всем миром из безопасного убежища в собственном доме. Вместе с ростом размера жилых единиц и снижением размера семей увеличилось жилое пространство в расчете на одного человека, делая дом уютнее. И действительно, время, проводимое дома, в начале 1990-х годов возрастало. С другой стороны, новый электронный дом и портативные коммуникационные устройства увеличили шансы отдельных членов семьи организовать свое собственное время и досуг. Например, микроволновые печи, обеспечивающие индивидуальное потребление заранее приготовленных блюд, сократили частоту семейных обедов. Индивидуальные обеденные наборы «у телевизора» представляют растущий рынок. Портативные видео- и аудиоплейеры, которыми можно пользоваться «на ходу», вместе с падением цен на телевизоры, радиоприемники и CD-плейеры, позволяют множеству людей индивидуально включаться в избранные аудиовизуальные миры. Уход за детьми в семье также трансформирован электроникой: за детьми присматривают на расстоянии, через электронный контроль; исследования показывают рост использования ТВ в качестве няньки, в то время как родители заняты домашней работой. Пожилые люди, живущие одиноко, получили систему сигнализации на случай чрезвычайных ситуаций. И все же некоторые социальные черты, кажется, уцелели в технологической революции: разделение домашней работы между мужчинами и женщинами (или, скорее, его отсутствие) не затронуто электронными устройствами; использование видео и пультов дистанционного управления им отражает иерархию членов семьи; использование электронных устройств дифференцировано по возрастным и половым критериям: мужчины чаще используют компьютер, женщины - бытовые электроприборы и телематические (telematic) услуги, а дети одержимы видеоиграми.

Новые электронные средства не отделяются от традиционных культур - они их абсорбируют. Примером является японское изобретение караоке, в 1990-х годах быстро распространившееся по всей Азии, которое, вероятно, в ближайшем будущем проникнет и в остальной мир. В 1991 г. караоке в Японии охватили 100% курортных отелей и около 90% баров и клубов. К этому нужно добавить взрывное распространение специализированных залов караоке - от менее 2000 в 1989 г. до более 107000 в 1992 г. В 1992 г. в караоке участвовали около 52% японцев, в том числе 79% всех девушек подросткового возраста. На первый взгляд караоке расширяет и укрепляет традиционную привычку петь вместе в барах, привычку, столь же популярную в Японии, как она была (и есть) в Испании или в Соединенном Королевстве. Таким образом, она минует мир электронных коммуникаций. Однако на деле она интегрирует эту привычку в программированной машине, певец следует за музыкальными ритмами и репертуаром, повторяя слова, которые появляются на экране. Успех в соревновании с приятелями в достижении наилучшей оценки зависит от награды, которую машина дает любому, кто наилучшим образом следует ее темпу. Машина караоке не музыкальный инструмент: певец поглощается машиной, чтобы дополнить ее звуки и образы. Когда в зале караоке мы становимся частью музыкального гипертекста, мы физически входим в мультимедиасистему и отделяем наше пение от пения наших друзей, ожидающих очереди заменить беспорядочный хор традиционного кабацкого пения на линейную последовательность отдельных исполнений.

В целом в Европе, так же как в Америке или в Азии, мультимедиа, по-видимому, поддерживают, даже на ранней стадии своего развития, социальную / культурную структуру, характеризующуюся следующими чертами: во-первых, широкой социальной и культурной дифференциацией, ведущей к сегментации пользователей / зрителей, читателей / слушателей. Сообщения не только сегментированы по рынкам, следуя стратегиям отправителей, но также все больше диверсифицируются пользователями, захватывающими сообразно своим интересам преимущества интерактивных возможностей. Как выражаются некоторые эксперты, в новой системе «лучшее время - это мое время»¹¹³. Формирование виртуальных сообществ есть только одно из проявлений такой дифференциации; во-вторых, ростом социальной стратификации среди пользователей. Выбор мультимедиа будет ограничен не только людьми, имеющими время и деньги для доступа, и странами с достаточным рыночным потенциалом; решающими в использовании взаимодействия для блага каждого пользователя будут культурные / образовательные различия. Информация о том, куда смотреть, и знание о том, как использовать сообщение, будут существенны для подлинного восприятия системы, отличной от стандартно настроенных СМИ. Таким образом, мир мультимедиа будет населен двумя различными популяциями: взаимодействующей и включенной во взаимодействие, т.е. теми, кто способен выбирать свои мультинаправленные цепи коммуникации, и теми, кого будут снабжать ограниченным количеством заранее «упакованных» вариантов выбора. И ответ на вопрос «кто есть кто» будет определяться главным образом классом, расой, полом и страной. Унифицирующая культурная власть массового телевидения (от которой в прошлом уклонялась только маленькая культурная элита) заменяется теперь социально стратифицированной дифференциацией, ведущей к сосуществованию культуры настроенных СМИ и интерактивной электронной коммуникационной сети общин, которые сами выбирают себя на эти роли; в-третьих, коммуникация всех видов сообщений в одной и той же системе, даже если система интерактивна и селективна (в сущности, именно благодаря этому), индуцирует интеграцию всех видов сообщений в общей когнитивной структуре. Прием аудиовизуальных новостей, образовательных передач и шоу на одном и том же средстве - это еще один шаг к смешению содержания, которое уже имеет место в массовом телевидении. С точки зрения средства различные виды коммуникации склонны заимствовать принципы друг у друга: интерактивные образовательные программы выглядят как видеоигры; выпуски новостей строятся как аудиовизуальные шоу; судебные процессы транслируются как «мыльные оперы»; поп-музыка пишется для МТУ; спортивные игры ставятся хореографами для зрителей, находящихся на расстоянии, так, что передачи становятся все менее и менее различимыми от фильмов в стиле action; и т.д. С точки зрения пользователя (и как отправителя, и как получателя в интерактивной системе), выбор разных сообщений в одной и той же коммуникационной форме при легком переключении с одного на другое сокращает ментальное расстояние между различными источниками когнитивной и сенсорной включенности. Проблема не в том, что средство есть сообщение: сообщения есть сообщения. И поскольку они сохраняют свои отличительные черты как сообщения, в то же время будучи смешаны в символическом коммуникационном процессе, их коды сливаются в этом процессе, создавая многоликий символический контекст, возникающий из случайной смеси различных значений.

Наконец, быть может, самая важная черта мультимедиа состоит в том, что они охватывают в своей сфере большинство видов культурного выражения во всем их разнообразии. Их пришествие равносильно концу разделения, даже различия между аудио-визуальными средствами и печатными средствами массовой информации, общедоступной и высокой культурой, развлечениями и информацией, образованием и пропагандой. Все проявления культуры, от худших до лучших, от самых элитных до самых популярных, соединяются в этой цифровой вселенной, которая связывает в гигантском историческом супертексте прошлые, настоящие и будущие проявления коммуникативной мысли. Делая это, они строят новую символическую среду. Они делают виртуальность нашей реальностью. [4]

Культура реальной виртуальности

Культуры созданы из коммуникационных процессов. А все формы коммуникации, как учили нас много лет назад Ролан Барт и Жан Бодрийяр, основаны на производстве и потреблении знаков. Таким образом, не существует разделения между реальностью и символическим отображением. Во всех обществах человечество существовало в символической среде и действовало через нее. Поэтому исторически специфичным в новой коммуникационной системе, организованной вокруг электронной интеграции всех видов коммуникации, от типографского до мультисенсорного, является не формирование виртуальной реальности, а строительство реальной виртуальности. Я объясню это с помощью толкового словаря. «Виртуальный - существующий на практике, хотя не строго в данной форме или под данным именем» и «реальный - фактически существующий». Таким образом, реальность, так, как она переживается, всегда была виртуальной - она переживалась через символы, которые всегда наделяют практику некоторым значением, отклоняющимся от их строгого семантического определения. Именно эта способность всех форм языка кодировать двусмысленность и приоткрывать разнообразие интерпретаций и отличает культурные выражения от формального / логического / математического рассуждения. Сложность и даже противоречивость сообщений, исходящих из человеческого мозга, проявляет себя именно через эту многозначность наших дискурсов. Именно диапазон культурных вариаций смысла сообщений позволяет нам взаимодействовать друг с другом во множественности измерений, имплицитных и эксплицитных. Так, когда критики электронных СМИ утверждают, что новая символическая среда не отражает реальность, они подсознательно ссылаются на примитивное до абсурда понятие «некодированного» реального опыта, который никогда не существовал. Все реальности передаются через символы. И в человеческой, интерактивной коммуникации независимо от средств все символы несколько смещены относительно назначенного им символического значения. В некотором смысле вся реальность воспринимается виртуально.

Что же представляет собой тогда коммуникационная система, которая в противоположность историческому опыту прошлого создает реальную виртуальность? Это - система, в которой сама реальность (т.е. материальное / символическое существование людей) полностью схвачена, полностью погружена в виртуальные образы, в выдуманный мир, мир, в котором внешние отображения находятся не просто на экране, через который передается опыт, но сами становятся опытом. Все сообщения всех видов заключены в средстве, ибо средство стало настолько всеобъемлющим, настолько разнообразным, настолько послушным, что абсорбирует в одном и том же мультимедиатексте целостность человеческого опыта, как в той уникальной точке вселенной, что Хорхе Луис Борхес назвал «Алеф». Позвольте мне привести пример.

В американской президентской кампании 1992 г. тогдашний вице-президент Дэн Квэйл хотел занять позицию защиты традиционных семейных ценностей. Вооружившись своими моральными убеждениями, он инициировал необычную дискуссию с Мерфи Браун. Мерфи Браун, которую играла прекрасная актриса Кэндис Берген, была главной героиней популярной телевизионной «мыльной оперы» и олицетворяла ценности и проблемы женщины нового типа: одинокой работающей специалистки со своими собственными критериями поведения в жизни. Во время президентской кампании Мерфи Браун (не Кэндис Берген) решила завести внебрачного ребенка. Вице-президент Квэйл поспешил осудить ее поведение, как неподобающее, вызвав бурю возмущения, особенно среди работающих женщин. Мерфи Браун (не просто Кэндис Берген) ему отплатила: в следующем эпизоде она появилась перед телевизором, наблюдая телевизионное интервью, в котором вице-президент Квэйл критиковал ее, и высказалась, резко осуждая вмешательство политиков в личную жизнь женщин и защищая свое право на новую мораль. Вследствие этого сериал «Мерфи Браун» расширил свою аудиторию, а устаревший консерватизм Дэна Квэйла способствовал поражению президента Буша на выборах. Оба события были реальными и в некоторой степени социально важными. Однако новый текст реального и выдуманного составлялся через диалог. Непрошенное вмешательство выдуманного мира Мерфи Браун в реальную президентскую кампанию вызвало в умах зрителей превращение Квэйла (или, скорее, его реального телевизионного имиджа) в персонаж из выдуманной жизни Мерфи Браун: супертекст был сделан путем смешивания в одном и том же дискурсе страстно утверждаемых сообщений, исходящих из обоих уровней опыта. В этом случае виртуальность (означающая, что Мерфи Браун была на практике тем, чем были многие женщины, хотя никто из них не выступал под этим именем) стала реальной в том смысле, что она практически оказала значительное влияние на процесс выборов наиболее могущественного политика на земле. Разумеется, пример этот крайний и необычный, но я верю, что он иллюстрирует мой анализ, снижая неясность его абстрактности. В надежде, что это так, позвольте мне кое-что уточнить.

Что характеризует новую систему коммуникаций, основанную на цифровой, сетевой интеграции множества видов коммуникации, - это ее включение и охват ею всех проявлений культуры. Благодаря ее существованию, все виды сообщений в обществе нового типа работают в бинарном режиме: присутствие или отсутствие в коммуникационной мультимедиасистеме. Только присутствие в этой интегрированной системе позволяет передать и социализовать сообщение. Все прочие сообщения сведены к индивидуальному воображению или ко все более маргинализующимся субкультурам, где господствуют личные контакты. С точки зрения общества, коммуникация на электронной основе (типографская, аудиовизуальная или компьютерная) и есть коммуникация. Однако из этого не следует, что идет процесс гомогенизации проявлений культуры и полное господство над кодами со стороны нескольких отправителей, занимающих центральное положение. Именно из-за диверсифицированности, мультимодальности и неустойчивости новой коммуникационной системы она способна охватывать и интегрировать все формы выражения, так же как и разнообразие интересов, ценностей и воображения, включая и выражение социальных конфликтов. Но цена включения в систему - это адаптация к ее логике, к ее языку, к ее точкам входа, к ее кодированию и декодированию. Вот почему для различных видов социальных эффектов критически важно, чтобы развивалась многоузловая, горизонтальная сеть коммуникаций типа Интернета вместо мультимедиасистемы с центральной диспетчерской, как в конфигурации «видео по заказу». Возведение барьеров на пути входа в эту коммуникационную систему и создание паролей для циркуляции и распространения сообщений через систему есть решающие события культурной борьбы за новое общество, результаты которой предопределят судьбу символически опосредованных конфликтов, которые разразятся в новой исторической среде. Кто взаимодействует и кто включен во взаимодействие в новой системе, используя терминологию, значение которой я предложил выше, и определит в основном систему господства и процессы освобождения в информациональном обществе.

Включение большинства культурных выражений в интегрированную коммуникационную систему, коренящуюся в цифровом электронном производстве, распределении и обмене сигналов, имеет важные последствия для социальных форм и процессов. С одной стороны, оно значительно ослабляет символическую власть традиционных отправителей сообщений, внешних по отношению к системе; власть, передаваемую через исторически закодированные социальные привычки: религию, мораль, авторитет, традиционные ценности, политическую идеологию. Они не то чтобы исчезают, но слабеют, если не кодируют себя вновь в новой системе, где их власть умножается электронной материализацией духовно передаваемых привычек: электронные проповеди и интерактивные фундаменталистские сети есть более эффективная, более «въедливая» форма индоктри-нации в наших обществах, чем воздействие отдаленного харизматического авторитета при личных контактах. Однако, допустив земное сосуществование трансцендентальных проповедей, порнографии по заказу, «мыльных опер» и чат-линий, высшие духовные власти еще завоевывают души, но теряют свой общечеловеческий статус. За этим следует конечный этап секуляризации общества, даже если он иногда принимает парадоксальную форму видимого потребления религии под любыми вероисповедными и торговыми марками. Общества окончательно и воистину разочарованы, поскольку все чудеса - online, и их можно соединять в самостоятельно построенные образные миры.

С другой стороны, новая коммуникационная система радикально трансформирует пространство и время, фундаментальные измерения человеческой жизни. Местности лишаются своего культурного, исторического, географического значения и реинтегрируются в функциональные сети или в образные коллажи, вызывая к жизни пространство потоков, заменяющее пространство мест. Время стирается в новой коммуникационной системе: прошлое, настоящее и будущее можно программировать так, чтобы они взаимодействовали друг с другом в одном и том же сообщении. Материальный фундамент новой культуры есть пространство потоков и вневременное время. Эта культура перекрывает и включает разнообразие передававшихся в истории систем отображения; это культура реальной виртуальности, где выдуманный мир есть выдумка в процессе своего создания. [5]

Сетевая теория

Представители данного научного направления (например, Harrison White, 1992; Wasserman & Faust, 1994; Wellman & Berkowitz; 1988/1997) настаивают на том, что их подход отличается от социологических подходов, названных Рональдом Бертом «атомистическими» и «нормативными» (Burt, 1982; см. также: Granovetter, 1985). Последние направления изучают принятие действующими субъектами решений изолированно от других акторов. Иными словами, они рассматривают «личные характеристики» субъектов (В. Wellman, 1983). Атомистические подходы не принимаются потому, что они сосредоточены на мелких элементах и не учитывают отношения, складывающиеся между акторами. Согласно формулировке Барри Уэлмана, «лучше оставить задачу объяснения индивидуальных мотивов психологам» (Wellman, 1983, р. 163). Конечно, это подразумевает отрицание ряда социологических теорий, которые, так или иначе, изучают мотивы.

По мнению адептов сетевой теории, нормативные подходы сфокусированы на культуре и процессе социализации, благодаря которому обеспечивается общность норм и ценностей. Согласно этому отрицаемому подходу, людей объединяют об-' щие идеи. Сетевые теоретики, не принимая и это положение, утверждают, что следует изучать объективную модель связей, объединяющих членов общества (Mizruchi, 1994). Вот как Уэлман пишет об этом:

Аналитики сетей стремятся изучать упорядоченный характер поведения людей и со-i обществ, а не регулярный порядок убеждений о том, как им следует себя вести. Следовательно, они пытаются избежать нормативных объяснений социального поведения. Они отвергают любое положение, трактующее социальный процесс в качестве суммы персональных характеристик индивидуальных акторов и интернализованных норм как не являющееся структурным (В. Wellman, 1983, р. 162)

Подчеркнув категорическое неприятие отдельный идей, теоретики сетевого подхода не менее ясно указывают на отстаиваемые ими принципы и предметы анализа, в том числе и главный - социальные отношения, или объективную модель связей, объединяющих членов (индивидуальных и коллективных) общества (Burt, 1992). Уэлман таким образом формулирует данную позицию:

Приверженцы сетевой теории отталкиваются от простой, но внушительной посылки, что первейшим делом социологов должно быть изучение социальной структуры… Наиболее непосредственный способ исследования социальной структуры заключается в том, чтобы проанализировать модели связей, объединяющих членов общества. Аналитики сетей выискивают за сложной структурой социальных систем глубинную - упорядоченные сетевые модели… Действующие субъекты и их поведение рассматриваются с учетом ограничений, которые на них накладывают эти структуры. Таким образом, упор здесь делается не на свободно действующих субъектах, а на структурных ограничениях (В. Wellman, 1983, р. 156-157)

Одной из отличительных черт сетевой теории является то, что она рассматривает широкий круг структур - от микро - до макроуровня. Согласно ей, в качестве акторов могут выступать люди (Wellman & Wortley, 1990), группы, корпорации (W. Baker, 1990; Clawson, Neustadtl, & Bearden, 1986; Mizruchi & Koenig, 1986) и общества. Связи возникают как на глобальном социально-структурном уровне, так и на относительно мелких. Марк Грановеттер описывает такие микроуровне-вые связи, как действие, «вписанное» в «конкретные личные отношения и структуры (или «сети») таких отношений» (Granovetter, 1985, р. 490). Но фундаментальная идея в любом случае остается одной: любой «актор» (индивидуальный или коллективный) может обладать различным доступом к ценным ресурсам (благосостоянию, власти, информации). Как следствие, структурированные системы стратифицированы, и одни их элементы зависят от других.

Пожалуй, одна из главных тенденций в развитии сетевого анализа - его смещение от рассмотрения социальных групп и социальных категорий к исследованию связей, которые существуют между действующими субъектами, не «в достаточной мере связанных между собой или сплетенных, чтобы именоваться группами» (В. Wellman, 1983, р. 169). Хорошей иллюстрацией данного тезиса служит работа Гра-новеттера (Granovetter, 1973,1983), посвященная «силе слабых связей». Исследователь различает «сильные связи» - например, связи между субъектами и их близкими друзьями - и «слабые связи» - например, с просто знакомыми. Социологи исследуют, как правило, первое явление, или социальные группы. Они считают их значимыми, не видя в слабых связях какого-либо большого социологического значения. Однако Грановеттер убедительно показал, что последние способны сыграть весьма значительную роль. Например, слабые связи между двумя действующими субъектами оказываются порой мостом между двумя группами, внутренние связи в которых сильны. Без этого дополнения две группы оказались бы совершенно изолированы друг от друга. А изоляция, в свою очередь, ведет к большей раздробленности социальной системы. Индивид, не имеющий слабых связей, оказался бы отделенным, пребывая лишь внутри одной группы, где существует сильная взаимосвязь, и не располагал бы информацией о том, что происходит в других группах, равно как и обо всем обществе. Следовательно, слабые связи предотвращают изоляцию и обеспечивают индивидам лучшую интеграцию в обществе. Грановеттер подчеркивает важность слабых связей, однако уточняет, что «сильные

связи также обладают ценностью» (Granovetter, 1983, р. 209; см.: Bian, 1997). Например, их наличие ведет к усилению мотивации помочь друг другу и готовности пойти навстречу. Сетевая теория относительно новая и еще недостаточно разработанной. Как говорит Берт, «в настоящее время существует аморфная совокупность подходов, именуемая сетевым анализом» (Burt, 1982, р. 20). Однако этот подход развивается, о чем свидетельствует ряд вышедших статей и книг, а также тот факт, что в настоящее время существует специализированный журнал («Социальные сети»). Даже несмотря на то что сетевая теория складывается из разрозненного числа работ, она базируется на ряде согласованных принципов (В. Wellman, 1983). Причем их несколько.

Во-первых, связи между действующими субъектами симметричны как в плане содержания, так и по степени интенсивности. Действующие субъекты предоставляют друг другу разного рода вознаграждения, при этом интенсивность такого свершения различна. Во-вторых, связи между индивидами следует анализировать с учетом структуры более крупных сетей. В-третьих, структурирование социальных связей ведет к появлению устойчивых сетей различного рода. С одной стороны, сети обладают свойством транзитивности: если есть связь между А и Б и между Б и В, то, вероятно, существует связь между А и В. В результате, весьма возможно, наличествует сеть, включающая А, Б и В. С другой стороны, число таких связей и степень их интенсивности ограничены. Следовательно, выявятся сетевые скопления, у которых отмечаются четкие границы, отделяющие один кластер от другого. В-четвертых, между кластерами, как и между индивидами, может быть образована перекрестная связь. В-пятых, между элементами системы существуют асимметричные линии связи, что приводит к неодинаковому распределению редких ресурсов. Наконец, оно, в свою очередь, обусловливает как сотрудничество, так и конкуренцию. Некоторые группы объединены, чтобы в совместной деятельности добыть редкие ресурсы, тогда как в случае с другими превалирует конкуренция относительно ресурсов и даже вероятны конфликты. Таким образом, сетевая теория учитывает динамику (Rosenthal et al., 1985), поскольку структура системы меняется вследствие изменения моделей сотрудничества и конфликта. Приведем пример. Мизраши (Mizruchi, 1990) задается вопросом о сплоченности корпораций и роли власти. Он утверждает, что исторически сплоченность определялась двояко. Во-первых, с субъективной точки зрения, «сплоченность - это ощущение членами группы своей идентификации с ней, в частности того, что их индивидуальные интересы связаны с интересами группы» (Mizruchi, 1990, р. 21). Очевидно, что упор сделан на нормативную систему, и сплоченность возникает благодаря всеобщему утверждению системы норм или под давлением группы. Во-вторых, с объективной точки зрения, «солидарность можно рассматривать как объективный, наблюдаемый процесс, не зависящий от чувств индивидов» (Mizruchi, 1990, р. 22). Поскольку Мизраши - приверженец сетевой теории, ясно, что он придерживается объективного взгляда на категорию сплоченности.

Мизраши считает сходство поведения следствием не только сплоченности, но также структурной эквивалентности: «Это те действующие субъекты, чьи связи с другими акторами в рамках социальной структуры тождественны» (Mizruchi, 1990, р. 25). Таким образом, структурная эквивалентность существует, скажем, между корпорациями, даже если между ними отсутствует коммуникация. Они ведут себя одинаково, поскольку имеют одинаковые отношения с некой третьей реальностью в социальной структуре. Мизраши пришел к выводу, что учет структурной эквивалентности позволяет так же, как и категория сплоченности, объяснить сходство в поведении. Исследователь вообще придает этому аспекту, предполагающему существование сети социальных отношений, огромное значение. [7]

Классики марксизма-ленинизма придавали большое значение сведениям, полученным в ходе методологически грамотно спланированного и проведенного опроса, для анализа различных социальных ситуаций. Великолепным образцом в этом отношении является составленная К. Марксом с целью изучения положения рабочего класса во Франции Анкета для рабочих, опубликованная 20 апреля 1880 г. во французском журнале «La Revue socialiste».

Мы надеемся, - писал К. Маркс, - найти в нашем деле поддержку со стороны всех городских и сельских рабочих, которые понимают, что одни лишь они могут с полным знанием дела описать те бедствия, которые они терпят; что одни лишь они, а не посланные провидением спасители могут энергично применить целительные средства в борьбе против социальных зол, от которых они страдают; мы рассчитываем также на социалистов всех школ, которые, желая социальной реформы, должны желать точного и определенного знания тех условий, при которых работает и приходит в движение рабочий класс, - класс, которому принадлежит будущее.

Сбору информации с помощью различных видов опроса большое внимание уделял В.И. Ленин. И.В. Бабушкин, вспоминая лекции в марксистском кружке в Петербурге в 1893 г., пишет: Мы получали от лектора (В.И. Ленина) листки с разработанными вопросами, которые требовали от нас внимательного знакомства и наблюдения заводской и фабричной жизни. Методом анкетирования, бесед В.И. Ленин изучал состояние заработной платы, продолжительность рабочего дня, общественное мнение рабочих и т.д. Полученные сведения использовал в своих теоретических работах и в пропагандистской деятельности.

В период подготовки III съезда партии в феврале 1905 г. В.И. Ленин разработал анкету для делегатов съезда с целью обобщения опыта партийной работы и подготовки материала по вопросам, выносившимся на обсуждение съезда.

Один из фундаментальных принципов социалистического управления, сформулированный В.И. Лениным (мы можем управлять только тогда, когда правильно выражаем, что народ сознает), нашел воплощение в активном развитии социологических исследований труда, быта, общественного мнения с первого десятилетия существования Советского государства.

Повышение социальной активности трудящихся в современном социалистическом обществе, расширение форм их участия в управлении неизбежно связаны с возрастанием ценности метода опроса как средства получения данных о состоянии общественного мнения, состоянии сознания и поведения людей. В связи с этим совершенствуются методические и организационно-экономические принципы метода, развивается целый ряд его преимуществ по сравнению с другими методами прикладной социологии.

Метод опроса основанный на грамотно спланированной выборке, оказывается весьма экономичным, поскольку позволяет по сравнительно небольшим совокупностям опрошенных судить о состоянии и тенденциях развития социальных процессов на изучаемом объекте в целом.

Проведение опроса с привлечением достаточного числа квалифицированных анкетеров и интервьюеров позволяет в максимально короткие сроки опрашивать большие совокупности людей и получать информацию, необходимую для принятия оперативных управленческих решений.

Современные возможности стандартизации вопросов анкеты (применение закрытых вариантов формулировок вопросов) позволяют получать унифицированное описание множества индивидуальных единичных высказываний людей, давая возможность использовать для обработки и анализа оперативную и мощную вычислительную технику и методы математического анализа.

Наконец, важное достоинство метода - широта охвата разнообразнейших сфер социальной практики. Кажется, нет таких проблем в жизни современного общества о которых социолог не мог бы получить информацию, обратившись с вопросником к различным слоям населения. В связи с этой последней особенностью познавательные возможности метода часто кажутся социологам почти уни-нереальными. Однако, обращаясь к методу опроса, необходимо учитывать, что информация, полученная социологом от респондентов, отражает изучаемую реальность в том виде, как она преломилась в сознании опрашиваемых. Поэтому не всегда можно ставить знак равенства между объективной реальностью, выступающей предметом исследования, и данными, отражающими мнения людей о фактах их поведения и сознания, о событиях, явлениях. Следует всегда учитывать возможные смещения, связанные с особенностями отражения социальной практики в сознании людей, а также направления и. размеры этих смещений.

Понятие опроса. В основе метода опроса лежит совокупность вопросов, предлагаемых опрашиваемому (респонденту), ответы которого и образуют необходимую исследователю информацию. В любом варианте опрос представляет собой одну из наиболее-сложных разновидностей социально-психологического общения. Связь между главными его участниками - исследователем и респондентом - обеспечивается с помощью различных промежуточных звеньев, влияющих на качество получаемых данных.

Во-первых, это анкета или план интервью, т.е. перечень вопросов, в которых эмпирически описывается изучаемая проблема, переведенная на язык обыденного сознания опрашиваемых.

Социолог, формулирующий вопросы анкеты, создающий инструкции для анкетеров и интервьюеров, предопределяет, унифицирует будущие ситуации опроса, которые многократно тиражируются исполнителями опроса в различных районах, коллективах, ситуациях. При этом автоматически тиражируются и все исходные параметры, качества, которые заложены в эти документы на стадии их проектирования и испытания.

Во-вторых, это анкетер или интервьюер, непосредственно обеспечивающие заполнение вопросников каждым респондентом. При этом если интервьюирование предполагает личное общение интервьюера с опрашиваемым, то при анкетировании респондент сам заполняет вопросник после соответствующего инструктажа, проведенного анкетером.

Именно анкетеры и интервьюеры воссоздают по заданным образцам предусмотренные исследователем стандартные ситуации опроса, но делают они это в меру своего понимания стоящих перед ними задач, своей квалификации, опыта, добросовестности, психологических особенностей.

Наконец, в-третьих, это ситуация опроса, его условия, складывающиеся из житейских ситуаций респондентов на момент опроса, их эмоциональных состояний, их норм, обычаев, и традиций, представлений, и отношения к опросу.

Таким образом, социально-психологическое взаимодействие, составляющее основу опроса, имеет сложную и чрезвычайно подвижную, изменчивую структуру, включающую множество факторов способных влиять на качество получаемых данных.

Такого разнообразия положительных и отрицательных факторов, сопутствующих получению информации от человека, и встречающихся во множестве изменчивых сочетаний не имеет, пожалуй, ни один метод прикладной социологии, кроме опроса. Изучение и учет влияния этих факторов для каждого конкретного исследования требуют от социолога тщательного теоретического обоснования методики опроса, а также экспериментальной проверки надежности опросного инструментария перед началом массового опроса.

Таким образом, организационно-экономические преимущества и стадии проведения опроса (оперативность, простота, экономичность) требуют от социолога серьезных дополнительных усилий на стадия разработки программы и методического инструментария, связанных с их проверкой и отработкой. их надежности.

Обобщая сказанное, можно сказать, что опрос - метод получения первичной социологической информации, основанный на устном или письменном обращении к исследуемой совокупности людей с вопросами, содержание которых, представляет проблему исследования на эмпирическом уровне. При этом общение исследователя с источником искомой информации (респондентом) опосредуется специальным методическим инструментом (анкетой или планом интервью), а также анкетером или интервьюером, выполняющими функции операторов, работающих с данным инструментом. [6]

«Социальная психология групп»

Основная часть «Социальной психологии групп» (Thibaut & Kelly, 1959) посвящена взаимоотношениям двух субъектов. Тибо и Ксллн особенно интересовались процессом взаимодействия этих двух людей и теми последствиями, какие он имеет для членов «диады». Подобно работам, созданным в рамках бихевиоризма (хотя его влияние на исследование этих ученых незначительно) и в русле теории обмена, главным предметом анализа у Тибо и Ксллн становится проблема вознаграждений и издержек. Соотношение вознаграждений и издержек для каждого из двух субъектов окажется тем лучше, чем (1) большей наградой для него будет возможное поведение другого человека и (2) чем ниже возможные издержки такого поведения. Если каждый способен предоставить второму максимальное вознаграждение при собственных минимальных издержках, то взаимоотношение не только позволит добиться и тому, и другому превосходного сочетания наград и затрат, но и предоставит дополнительное преимущество, заключающееся в том, что оба человека добьются оптимального соотношения вознаграждений и издержек одновременно (Thibaut & Kelly, 1959, p. 31)

Молм и Кук (Molm & Cook, 1995) утверждают, что особую роль в развитии теории обмена сыграли три положения из концепции Тибо и Келли. Первое - внимание к вопросам власти и подчинения, ставшим центральными у Ричарда Эмерсона и его последователей (см. об этом дальше). Тибо и Келли полагают, что источником власти во взаимодействии двух субъектов является способность одного из них повлиять на существо результатов, достигаемых другим субъектом. Они выделяют два типа власти. Первый - «сила судьбы». Это случается, когда актор А влияет на результаты актора Б, «не думая о том, что делает Б» (Thibaut & Kelly, 1959, p. 102). Второй - «контроль над поведением» '. «Если, варьируя свое поведение, А вызывает у Б желание также изменить свое, первый контролирует поведение второго» (Thibaunt & Kelly, 1959, p. 103). В диаде оба субъекта зависимы от отношений между собой. Поэтому каждый из них в той или иной мере обладает властью над другим. Эта взаимозависимость ограничивает масштаб власти, какую один может проявить в отношении другого.

Второе положение из теории Тибо и Келли, оказавшее влияние на развитие теории обмена, связано с понятиями уровень сравнения (УС) и уровень сравнения альтернатив (yC_MbT). Оба этих уровня представляют собой стандарты для оценивания результатов взаимоотношений: УС - стандарт, позволяющий действующему субъекту определить, может ли конкретное взаимоотношение привлекательным или вполне удовлетворяющим его ожиданиям. Этот стандарт обычно основывается на оценке того, чего, как действующий субъект он думает, заслуживает в случае этого взаимоотношения. То взаимоотношение, что оказывается выше УС, считается удовлетворяющим запрос; ниже - неудовлетворительным. Установление уровня сравнения базируется на личном или символическом опыте, предполагающем учет всей совокупности известных действующему субъекту последствий поведения.

Третьим вкладом Тибо и Келли в теорию обмена стало понятие «матрицы результатов». Это способ наглядного изображения «всех возможных событий, которые могут произойти при взаимодействии А и Б» (Tibaut & Kelley, 1959, p. 13). Две оси матрицы - элементы поведенческих «репертуаров» субъектов А и Б. В каждую клетку заносятся «результаты, представляющиеся вознаграждением для субъекта и издержками, понесенными им в каждом конкретном эпизоде взаимодействия» (Tibaut & Kelley, 1959, p. 13). Эта матрица применялась в 1960-е и 1970-е гг., например, при изучении заключаемых сделок и вопросов кооперации, чтобы рассмотреть модели взаимозависимости, а эти исследования, в свою очередь, «стимулировали в дальнейшем более сложное изучение социального обмена» (Molm & Cook, 1995, p. 214). [8]

.3 Психологические исследования деятельности человека в интернете

А.Е. Войскунский

Нетрудно заметить, что деятельность людей в интернете наряду с психологами систематически изучают социологи, специалисты в области взаимодействия человека с компьютером, педагоги, философы, специалисты в области коммуникативных исследований. Психологи примыкают к ним в рамках публикаций в совместных сборниках статей или выступлений на конференциях, чаще всего - непсихологических. Поскольку же эпизодические, но тем не менее довольно многочисленные исследования в данной сфере проводят еще и юристы, политологи, географы, архитекторы, историки, маркетологи, специалисты по компьютерной безопасности и др., причем названия их работ нередко звучат довольно «психологично», то собственно психологические работы не всегда заметны и не очень выделяются на фоне многочисленных исследований особенностей деятельности человека в интернете. Ограничимся этими общими замечаниями, поскольку тема данной работы - отечественные, а не зарубежные исследования.

В нашей стране исследования деятельности человека в интернете хотя не обильны, но тем не менее ведутся, и история их становления весьма отлична от генезиса зарубежных исследовательских проектов [1]. Как и на Западе, подобные исследовательские проекты стартовали за много лет до появления интернета в современном виде. В то время представителям академического сообщества не только затруднительно было предвидеть, что доступ к компьютерным сетям вскоре окажется массовым, но и сами сети (даже локальные) были малочисленны. Отличие отечественных проектов от зарубежных состоит в том, что с самого начала психологическим исследованиям отечественных специалистов не пришлось выделяться, как это было за рубежом, из социологических либо каких-либо иных проектов: именно с психологических исследований началась работа специалистов-гуманитариев по изучению деятельности человека в интернете (поначалу - просто деятельности людей, использующих компьютерные сети). Других, непсихологических исследований просто не было довольно длительное время - вплоть до сравнительно высокого уровня развития интернета, то есть не менее десятка лет.

И тому есть причина, как мы уже отмечали это ранее [1, 2, 3]. Для приверженцев культурно-исторической школы Л.С. Выготского - одной из ведущих в отечественной психологической науке - изучение деятельности человека в интернете представляется более чем естественным. Связано это с универсальным положением о значении опосредствования и переопосредствования осуществляемой человеком деятельности. Данное положение вовсе не отрицают представители других направлений в психологии, однако именно Л.С. Выготский с особенной силой настаивал на его значимости и универсальности. Остановимся на данном теоретико-методологическом вопросе несколько подробнее.

Согласно одному из краеугольных положений концепции Л.С. Выготского [4], одним из наиболее существенных аспектов психического развития человека (не только ребенка, но и взрослого) является внешняя орудийная деятельность, т.е. активность во внешнем мире человека, пользующегося разнообразными инструментами, предметами, орудиями, приспособлениями для адаптации к среде и для подчинения этой среды своим потребностям и интересам. Имеются в виду не только сельскохозяйственные, охотничьи или рыболовные инструменты либо приспособления для изготовления жилища, приготовления пищи и пошива одежды, но и, например, орудия счета, фиксации сведений или знаний, разнообразные магические и символические средства, способы передачи сообщений на расстояние. Хорошо известно, что подобные средства и орудия на протяжении человеческой истории становились все более многочисленными и совершенными. А потому всякая деятельность человека, даже совсем недавно родившегося, должна быть признана опосредствованной внутренними и внешними орудиями и инструментами. Именно орудийное опосредствование представляет собой одно из самых существенных условий и одновременно характеристик развития психики; не менее значимым, особенно на сегодняшний день, является механизм переопосредствования, т.е. включения уже опосредствованных форм деятельности в новые системы опосредствования. О значимости механизма переопосредствования напоминает, например, американский последователь культурно-исторической психологии М. Коул [5].

«Внутренние» орудия особенно важны для понимания особенностей психического развития. Как справедливо настаивал Л.С. Выготский, предназначенные для подчинения внешней среды орудия потребовали развития своеобразных психических аналогов и внутренних, собственно психологических орудий, опираясь на которые, человек постоянно развивает, преобразует собственную психику. Эти внутренние орудия были названы им «знаками» и «знаковыми системами». Еще в начале 1930-х годов Л.С. Выготский в своих теоретических построениях развития человеческой психики и в своей практической деятельности прозорливо отводил наиболее значимое место именно семиотическим орудиям или знакам - при том, что в те времена семиотика в ее современном виде только складывалась, а до появления наиболее совершенных (с сегодняшних позиций) знаковых орудий должны были пройти десятилетия.

Тут самое место принять во внимание, что основой интернета являются взаимосвязанные компьютеры, а основой компьютеров и производных от них устройств (скажем, маршрутизаторов или серверов) - микрочипы, т.е. устройства бинарные и знаковые. Понимаемый как социотехническая система, интернет вместе с современными цифровыми технологиями опирается на традиционные знаковые системы и всемерно способствует их количественному усложнению и качественному преобразованию. Так что с психологической точки зрения интернет представляется не более (но и не менее!) чем современным этапом знакового (семиотического) опосредствования деятельности.

В соответствии с положениями культурно-исторической теории развития психики, постоянно усложняющиеся знаки и семиотические системы способствуют развитию и трансформации «высших психических функций» (это также термин Л.С. Выготского), включая, например, память или мышление. Проблематика развития и усложнения строения высших психических функций в результате освоения и применения человеком компьютеров - и информационно-коммуникационных технологий в целом - была поднята отечественными и зарубежными исследователями; эмпирическому и экспериментальному исследованию особенностей этого процесса был посвящен ряд теоретических и экспериментальных трудов [5-11]. В середине 1970-х годов была выдвинута концепция преобразования опосредствованной применением компьютеров деятельности [7]. В соответствии с концепцией преобразования были проведены многочисленные исследования личностной, эмоциональной и мотивационной регуляции деятельности, процессов принятия решений, специфики осуществления трудовой, познавательной, игровой, коммуникативной деятельности в условиях опосредствования их компьютерами [10, 12-15].

Такие исследования можно отнести к направлению работы, связанному с изучением особенностей преобразования психических процессов и функций под влиянием компьютеров (в том числе взаимосвязанных в составе компьютерных сетей). Было справедливо отмечено, что в условиях информатизации структура высших психических функций развивается и обогащается, в частности, за счет необходимости не только работать со знаковыми системами, но и обучаться технологиям их применения [13, 16, 17]. Современный этап связанных с «психологией интернета» исследований можно обозначить как изучение психологических аспектов преобразования культуры в целом: именно в таком разрезе ставится - и в теоретическом, и в эмпирическом плане - задача в настоящее время [8, 18, 19].

Таким образом, следует признать, что относительно ранние (начиная с середины 1980-х годов) психологические исследования опосредствованной компьютерными сетями деятельности обусловлены следованием основополагающим теоретическим положениям отечественной психологической науки. Специалисты в других отраслях гуманитарного знания, лишенные этой теоретической опоры, в отличие от психологов не придали в те годы должного значения фактам появления и развития локальных и глобальных компьютерных сетей, появлению и начальным этапам развития интернета. Для большинства зарубежных психологов изучение деятельности пользующегося компьютерными сетями субъекта также не стало продолжением ранее выполнявшихся ими исследовательских задач, с чем и связаны, вполне вероятно, указанные выше сложности с определением места своих исследований среди других психологических и непсихологических проектов.

В первой половине 1980-х годов, за много лет до появления общедоступного интернета, в Москве были развернуты, как нам уже доводилось писать ранее [1; 19, с. 8], два исследовательских проекта, направленных на изучение особенностей человеческой деятельности, опосредствованной применением локальных и глобальных компьютерных сетей. Один из этих проектов развивался и до сих пор развивается на факультете психологии МГУ им. М.В. Ломоносова. Он был выдвинут и выполнялся как развитие исследований в области опосредствованных компьютерами и средствами связи мыслительной деятельности и общения и был первоначально связан исключительно с изучением психологической специфики реализации коммуникативных процессов посредством компьютерных сетей.

Опубликованные в рамках данного проекта в середине 1980-х и начале 1990-х годов эмпирические данные основаны на анализе деятельности пользователей локальных сетей - анализ включал проведение бесед с пользователями и специализированных опросов [20]; публикации опирались также на наблюдение деятельности экспертов (ученых-биохимиков), участвовавших в международных компьютерных телеконференциях, и на проведенные с ними беседы [10, с. 139-158]; еще одно направление исследований было основано на психологическом анализе особенностей электронной коммуникации [21-23]. На основе этих ранних работ в дальнейшем были осуществлены проекты психологических и - шире - гуманитарных исследований применения интернета, наиболее существенные на сегодняшний день результаты которых представлены в книгах [19, 24].

В те же годы был развернут международный исследовательский проект VELHAM (название составлено из начальных слогов фамилий кураторов проекта в СССР и в США: Велихов-Хамбург), посвященный изучению специфики психического развития в условиях применения компьютеров и компьютерных сетей. С американской стороны проект курировал его основной инициатор М. Коул (Калифорнийский университет в Сан-Диего), а с российской - А.В. Беляева (Институт психологии РАН). Результаты деятельности международного коллектива неоднократно публиковались [25-27]. Результаты эти включают анализ опосредствованной компьютерами деятельности не только детей, но и взрослых (к примеру, ученых-гуманитариев, сотрудников Академии наук), впервые сталкивающихся с применением персональных компьютеров и компьютерных сетей; наряду с задачами психологии развития исследователями активно ставились и решались задачи кросс-культурной и этнической психологии. Десятилетняя история этого проекта, выполнение которого, к сожалению, было прекращено, подробно описана в отчете М. Коула [28].

Оба названных проекта в равной мере опирались на теоретические положения культурно-исторической психологии, выдвинутые Л.С. Выготским и развитые его последователями. Таким образом, в 1980-е годы в нашей стране были проведены эмпирические исследования, которые в дальнейшем стали основой для работы в области «психологии интернета». И характерно, что такого рода исследования были в то время осуществлены лишь в рамках психологической науки, а не в какой-либо другой гуманитарной дисциплине.

Стало быть, один из двух пионерских проектов изучения деятельности человека, опосредствованной интернетом, выполнялся на факультете психологии МГУ; этот проект продолжает выполняться до сих пор. Самое время заметить, что и впоследствии психологами из других организаций не было выдвинуто ни одного значительного исследовательского проекта в данной области, хотя эпизодические исследования, конечно же, выполнялись. Тем самым факультет психологии МГУ им. М.В. Ломоносова должен быть по праву признан флагманом российских исследований деятельности человека в интернете. Остановимся в силу данного обстоятельства на кратком перечне конкретных направлений исследований психологических особенностей опосредствованной интернетом деятельности, ведущихся психологами МГУ.

Так, осуществлен теоретико-методологический анализ особенностей опосредствования деятельности - трудовой, коммуникативной, познавательной, рекреационной и др. - на современном этапе развития информационно-коммуникационных технологий [18, 19, 29]. Показано, что для современного этапа характерно преобразование не только отдельных психических процессов (например, мнестических, мыслительных или перцептивных), как это имело место ранее, а преобразование личности в целом [18, 19, 30]. Наряду с непосредственным воздействием компьютеров и других элементов информационно-коммуникационных технологий на условия, процессы и механизмы осуществляемой деятельности (что приводит к ее трансформации), наряду с обусловленным появлением новых технологий, возникновением принципиально новых видов деятельностей имеет место также косвенное опосредствование и многократное переопосредствование таких разновидностей деятельности, которые никак не относятся к числу компьютеризированнных и в какой-либо степени связанных с применением информационно-коммуникационных технологий.

Примером подобного косвенного опосредствования и переопосредствования деятельности может служить, скажем, просмотр рекламных продуктов (клипов и др.) или фильмов, при создании которых были применены средства компьютерной графики, анимационные вставки с искажением, иной раз до неузнаваемости, облика и размеров героев фильмов / клипов, воссозданием либо созданием не сохранившихся до настоящего времени или вообще никогда не существовавших построек, местностей, поселений, природных объектов, созданных людьми предметов и т.п. На очереди, по-видимому, выполненное посредством современных цифровых технологий воссоздание новых ролей актерами предшествующих поколений, чьи изображения во множестве сыгранных ими ролей сохранились (как это недавно имело место в рамках «новой» роли сэра Лоренса Оливье), или появление принципиально новых рисованных «звезд-киногероев», которые будут принимать участие в кино-теле-действиях наряду с обычными актерами - что называется, из плоти и крови.

Многократное опосредствование и переопосредствование деятельности сопровождается [18, 19] преобразованием мотивационно-личностной сферы и личности в целом, не только отдельных психических процессов. Так, заметно расширился спектр группировок и движений многообразных «фанатов» - не только спортивных, но и связанных с конкретными компьютерными играми, фильмами и т.п. Известны многочисленные случаи противоправных и даже трагических действий, совершенных подобными фанатами. Да и для не доходящих до степени фанатизма подростков - даже взрослых - членство в дистантном (иногда именуемом «виртуальном») сообществе подчас оказывается гораздо важнее семейных и дружеских уз либо обязанностей как членов ближайших социальных кругов.

Тут самое место перейти к рассмотрению соотношения между позитивными и негативными последствиями информационно-коммуникационных технологий, отношению к ним реальных и потенциальных пользователей. Подобные вопросы также были неоднократно проанализированы [18, 31-34], что, разумеется, не означает, будто данный вопрос в науке решен, причем раз и навсегда. К примеру, в работах [19, 24] представлены следующие потенциально негативные трансформации личности под влиянием информационно-коммуникационных технологий: крайние формы увлечения компьютерными играми (иногда именуемые «игровой наркоманией»), компьютерное хакерство как результат выходящего за пределы необходимости увлечения познанием в сфере высоких технологий, своеобразная «зависимость» от интернета, аутизация (замкнутость и неразговорчивость, невнимание к другим людям, отсутствие интереса к ним, непонимание их действий, чувств, мотивов), диссинхрония (неравномерность) развития - к примеру, интеллектуальная сфера может опережать в развитии то, что относится к сфере взаимодействия с другими людьми (т.н. «социальный интеллект»), и наоборот. Надо заметить, что эти аспекты личностного развития проанализированы в психологической литературе в неравномерной степени. В работах [19, 24] представлена точка зрения, согласно которой информационно-коммуникационные технологии амбивалентны относительно направлений психического развития - позитивных или негативных - и потому не могут считаться ответственными за те или иные трансформации.

Выполнены эмпирические исследования мотивации пользователей интернета, проанализированы актуальное состояние и перспективные направления развертывания дальнейших исследований познавательных и коммуникативных применений интернета и www [19, 29, 35-37].

На теоретическом и эмпирическом уровнях изучены особенности психологических механизмов идентификации и самопрезентации у пользователей современных информационно-коммуникационных технологий, специфика их видоизменения и трансформации на примере активно применяющих интернет подростков [35, с. 77-84; 38 - 40]. Проанализированы имеющиеся в научной литературе представления о таком виде психопатологии, как зависимость от интернета или «интернет-аддикция»; предложены клиническая и интегративная (объединяющая информационный, нейропсихологический и патопсихологический подходы) модели зависимости от интернета [19, с. 100-131; 32; 35, с. 58-68; 41-43].

В рамках обширного исследования методов диагностики, профилактики и коррекции профессионального стресса ведется работа по изучению когнитивных и поведенческих эффектов, возникающих в ситуациях (достаточно распространенных в сфере применения информационно-коммуникационных технологий) вынужденного совмещения последовательных и параллельных задач; экспериментально выявлены применяемые людьми в подобных ситуациях стратегии и их влияние на продуктивность компьютеризированной деятельности [44-46].

Выполнены исследования, направленные на теоретическое и практическое обоснование обусловленных применением информационно-коммуникационных технологий модификаций методов проведения психологического исследования (количественного и качественного); среди наиболее актуальных методов могут быть названы, к примеру, онлайновый эксперимент, веб-опрос и опрос посредством электронной почты, дистантная психодиагностика и дистантная диагностика знаний, дистантная форма психологического консультирования, веб-практикум и т.п. [35, с. 253-261; 47-53]. Осуществляются исследования гендерных аспектов применения интернета, продемонстрированы определенные различия между паттернами применения сетевых сервисов женщинами и мужчинами [19, с. 290-313; 54]. Проведено изучение психологических особенностей малоизвестных прежде и таких заметных ныне популяций и сообществ как хакеры и игроки в компьютерные игры [55-66]. Поставлена и детально рассмотрена проблема выявления и изучения особенностей такой разновидности одаренности, как одаренность в применении ИТ (к примеру, можно говорить об одаренности программистов, в том числе подростков, веб-дизайнеров и т.п.) [19, с. 367-420; 24; 35, с. 35-46; 67-69]. Сотрудники факультета психологии принимают участие и в решении такой актуальной в настоящее время задачи, как обеспечение информационно-психологической безопасности человека, общества и государства [70, 71].

Мы не считаем, что проблемная область, связанная с изучением деятельности, опосредствованной информационно-коммуникационными технологиями и, в частности, интернетом, ограничивается указанными выше исследовательскими направлениями. Как говорилось выше, зарубежные исследования ведутся более широким фронтом. Можно высказать надежду, что и в нашей стране фронт исследований будет быстро расширяться, и проводимые в МГУ проекты будут дополнены новыми, в том числе осуществляемыми не в МГУ. Тем не менее, учитывая многообразие и высокое качество перечисленных выше работ, а также повторяя сказанное ранее, нельзя не заметить, что факультет психологии МГУ им. М.В. Ломоносова остается флагманом психологического изучения опосредствованной информационно-коммуникационными технологиями и, в частности, интернетом, деятельности. [1]

2. Исследования и проект

Группа ДПИ НГТУ была создана 27 марта 2012 года. Целью группы является ознакомить возможный абитуриентов, их родителей других возможно заинтересованных пользователей в деятельности политехнического института. Аудиторией группы ДПИ НГТУ являются в своём большинстве девушки и юноши. Общее количество мужчин 48%, женщин 52%; в возрасте от 18-ти до 21 года, 32.9% Юношей и 30.6% Девушек; 36,5% составляют все остальные (Приложение №1). Число участников группы на данный момент 376 (Приложение №2). Из проведённого мной исследования я сделал вывод когда пользователи чаще всего заходят в группу ДПИ - это происходит после обще-политеховских мероприятий, таких как: Бал первокурсников(КВН); Мисс политех; 1 сентября (приветствие первокурсников) и т.д. В связи с этим я сделал вывод что пользователи заинтересованы в фото отчётах и активней приходят в группу в этот период - это можно подтвердить этим графиком (Приложение №3). Спад заинтересованности в группе наблюдается во время отсутствия новых фото-видео материалов. Так же была взята статистика о географии посещаемости группы (Приложение №4).

Был так же проведён добровольный социальный опрос в группе ДПИ, на него ответили 29 человек, в него входили 6 обязательных вопросов и 1 не обязательный, который показал следующую статистику:

.        Нравиться ли вам группа ДПИ?

1)      Да

)        Нет

)        Не очень

человек проголосовало за вариант «Да»

человек проголосовало за вариант «Не очень»

человек проголосовал за вариант «Нет»

.        Откуда вы узнали о существование данной группы?

1)      С официального сайта ДПИ

)        Сам(а) нашёл(ла)

)        От друзей

)        Случайно

человек проголосовало за вариант «С официального сайта ДПИ»

человек проголосовало за вариант «Сам(а) нашёл(ла)»

человек проголосовало за вариант «От друзей»

человека проголосовало за вариант «Случайно»

.        Что в группе вас привлекает больше?

)        Полезная информация

)        Видео

человек проголосовало за вариант «Фотографии»

человек проголосовало за вариант «Полезная информация»

человек проголосовало за вариант «Видео»

.        Часто ли вы заходите на страницу ДПИ Вконтакте?

1)      Ежедневно

)        Пару раз в неделю

)        Когда выходят новости

)        Захожу посмотреть фотографии с мероприятий

)        Очень редко

человек проголосовало за вариант «Ежедневно»

человек проголосовало за вариант «Пару раз в неделю»

человек проголосовало за вариант «Когда выходят новости»

человек проголосовало за вариант «Захожу посмотреть фотографии с мероприятий»

человек проголосовало за вариант «Очень редко»

.        Оцените работу группы

1)      5

)        4

)        3

)        2

)        1

человек проголосовало за вариант «5»

человек проголосовало за вариант «4»

человек проголосовало за вариант «3»

человек проголосовало за вариант «2»

человек проголосовало за вариант «1»

.        На дополнительный вопрос: Что бы вы хотели добавить в группу?

Ответили всего 3 человека которые хотели бы добавить в группу активности.

.        На вопрос: Считаете ли вы наш политех лучшим ВУЗ-ом в городе?

Все 100% опрошенных ответили единогласным «Да»

Результаты данного опроса помогут в дальнейшем улучшить работу группы и вывести ДПИ НГТУ на новый уровень среди конкурирующих вузов как города так и области!

Заключение

«В конце всей работы я хочу сделать вывод о том что социальные сети как ресурс который человек только начал впитывать - останется на очень долгий промежуток времени и практически сольётся с нашей обычной жизнью т.е. станет её обычной частью, это будет как проснуться и почистить зубы.

Интернет ворвался в нашу жизнь и предоставил потрясающие возможности оперативного интерактивного взаимодействия с целевой аудиторией, через 10-15 лет жизнь без социальных сетей уже не будет возможна, так что необходимо внедрять новые технологии для развития организаций - регистрация их в социальных сетях и продвижения среди пользователей с целью заинтересовывать и получать постоянную аудиторию тем самым удерживая её полностью заинтересованной в жизни предприятия, компании или в данном примере института.»

Список литературы

1.   А.Е. Войскунский / «Информационное общество» / Москва 2005 г.

2.   Мануэль Кастельс / «Информационная эпоха» / стр. 300

3.       Мануэль Кастельс / «Информационная эпоха» / стр. 308

.        Мануэль Кастельс / «Информационная эпоха» / стр. 313

.        Мануэль Кастельс / «Информационная эпоха» / стр. 319

.        Осипова Геннадия Васильевич / «Рабочая книга социолога» / стр. 259

7.       Ритцер Дж. / «Соц. Теории» / стр. 328

.        Ритцер Дж. / «Соц. Теории» / стр. 297

Литература которая сопутствовала написанию:

1.   Всё о PR / Роджер Хейвуд / Москва 1999 г.

2.       Основы теории коммуникации / Шадков Ф.И. / Москва 2002 г.

.        Практическое руководство Паблик Релейтионс / СПб «Нива» 2003

.        Связь с Общественностью вводный курс / СПб, издательство «Нива»

.        Связь с Общественностью теория и практика / г Москва издательство «Дело» 2003

.        Связь с Общественностью теория и технология / В.Ф. Кузнецов