Выделить особенности хозяйствования переселенцев в Причулымье.
Территориальные рамки исследования - нижнее и среднее Причулымье. Эти рамки определены тем, что этот район избежал «золотой лихорадки», повлиявшей на освоение верхнего течения Чулыма и представляет более «размеренный» пример колонизации и ассимиляции местного населения. Нижнее Причулымье является частью Томской области. Основное внимание здесь будет уделено Томскому и Асиновскому острогам. Территория среднего Причулымья на современной карте - это течение р. Чулым между городами Бирилюссы и Балахты. Географически, исторически и экономически оно служило связующим звеном между Западной и Средней Сибирью - районами, достигшими высокого уровня развития уже в XVII в. (Тобольск, Томск и др.), и теми, которые интенсивно начали развиваться лишь с XVIII в. (Красноярск, Иркутск и др.). Здесь в прошлом городские поселения были представлены лишь острогами - Мелеским и Ачинским. Влияние крупных городом, как Томск и Красноярск, было не прямым, а в значительной степени опосредованным, и здесь «острожная» форма города получила возможность для своего развития.
Хронологические рамки исследования - от первых контактов русских казаков с местным населением в конце XVI века до начала XIX века.
Методологическую основу исследования составили принципы историзма и объективности.
Принцип историзма - основной принцип исторического исследования. Он предполагает подход к исследуемой проблеме с учётом конкретной исторической обстановки и соответствующего периода во взаимодействии и взаимообусловленности явлений и событий с точки зрения изменения и развития во времени.
Принцип объективности ориентирует исследователей на беспристрастный подход к историческим процессам, всесторонний анализ и оценку фактов и явлений, относящихся к изучаемой проблеме, требует рассматривать историческую реальность во всей её многогранности и противоречивости, т.е. показывать не только положительный, но и отрицательный опыт, сочетать объективные и субъективные стороны, избегая заданности, предвзятости в суждениях и выводах.
В соответствии с принципом объективности был выявлен и описан максимально полный набор фактов из истории Причулымья, необходимых для решения конкретной исторической задачи.
Структура исследования определяется применением проблемно-хронологического метода. Он позволяет провести конкретное историческое исследование, выявить закономерности, присущие деятельности групп, отдельных людей в процессе заселения Причулымья.
ГЛАВА I. КОРЕННЫЕ ЖИТЕЛИ ПРИЧУЛЫМЬЯ
Чулымские тюрки являются одним из самых небольших по численности коренных народов Западной Сибири. Предки их издавна обитали по обоим берегам Чулыма, от его низовий до Ачинского острога (ныне город Ачинск). Близкие им в языковом и этническом отношении группы обитали также по притокам Чулыма Яе, Кие, Кемчугу, Урюпу и другим.
В настоящее время большая часть чулымско-тюркского населения сосредоточена на Среднем Чулыме, в Тегульдетском районе Томской области, а небольшая группа - в Тюхтетском районе Красноярского края в поселках Пасечное, Чиндат, Кохтенево. Общая численность тюрков Среднего Чулыма составляет около 750 человек. Что касается дореволюционных исследователей, то они именовали тюркоязычных жителей Чулыма чулымскими татарами, мелетскими татарами или мелетцами.
Исследуя чулымско-тюркский язык, ученые пришли к выводу, что он представляет собой язык смешанного типа, в котором преобладают черты восточнотюркских, кыпчакских и уйгурских языков. Следовательно, в тюркизации древнейшего коренного населения по берегам Чулыма принимали участие восточнотюркские, кыпчакские и уйгурские племена. Еще одна деталь: соотношение определенных генов в крови чулымцев сближает их с северными народами - ненцами, энцами, а также саянскими тофоларами.
Большая часть чулымцев живет сейчас в Тегульдетском районе Томской области, где в апреле 1996 года, в соответствии с постановлением администрации Томской области была проведена сплошная перепись населения с целью определения фактической численности коренных жителей. В итоге переписи 742 человека назвали себя чулымцами или чулымскими хакасами. Часть чулымцев живет в селах Пасечное и Чиндат Тюхтетского района Красноярского края. В 1986 году их насчитывалось 134 человека. Эта цифра оказалась неожиданно более высокой, чем результаты индивидуальных подсчетов численности аборигенного населения, неоднократно проводимых учеными-исследователями и осуществленного по инициативе ассоциации "Чулымец" самоподсчета чулымских хакасов в декабре 1995 года, по которому их насчитывалось 448 человек.
Современные чулымцы - потомки древних тюркоязычных насельников этой территории, освоивших ее уже в V-VIII веках нашей эры. До начала русской колонизации ареал их расселения охватывал территорию всего Причулымья, в границах современных Первомайского, Асиновского, Зырянского, Тегульдетского районов Томской области. Тюрки Чулыма и близкородственные им по языку и происхождению тюркоязычные обитатели его притоков Яи и Кии составляли основную массу ясачного населения Томского уезда в XVI - XVII столетиях. В обиходной речи местного населения коренные жители и сейчас нередко именуются ясашными. Ближайшими соседями тюрков на Чулыме были южные селькупы-тюйкумы, жившие при впадении Чулыма в Обь, в двух Байгульских (остяцких) волостях. Их ассимиляция завершилась к началу XX века.
Быстрота ассимиляционных процессов объясняется интенсивным земледельческим освоением этой территории, начиная с первой половины XVII века. Земледельческая колонизация конца XIX и, в особенности, начала XX века, привлекла сюда большие массы русских земледельцев, что трансформировало культурную и демографическую картину Причулымья. На темпах завершения ассимиляционных процессов сказалось упразднение в начале XX века инородных управ (ранее инородческих волостей), в известной степени стабилизировавших ассимиляцию чулымско-тюркского населения.
В Причулымье это были две Каргачины (Большая и Малая) инородные управы с центром в с. Пышкино-Троицкое (теперь Первомайское), две Байгульские (татарские) управы на Нижнем Чулыме, две Кызылдеевы управы I и II половины с центром в с. Зырянском "над Киею-рекою", как говорит старинный источник, Корюковская инородная управа и Корчуковская инородная управа Мариинского округа Томской губернии по р. Кие, Ячинская и Больше-Аргунская инородные управы по р. Яе и, наконец, Тутальско-Чулымская инородная управа в среднем течении р. Чулым. Географически территория этих управ охватывала большую часть современного Причулымья.
Инородческое население обеспечивалось определенной системой льгот, выражавшихся в иных, уменьшенных по сравнению с русскими крестьянами, суммами налогов, освобождением от царской военной службы, определенным регламентом землепользования, включавшим, например, получение согласия от коренных жителей при поселении на их землях пришлого русского населения.
Признанием владельческих прав аборигенов на обитаемую ими территорию являются стереотипные формулировки государственных актов, начиная с XVII столетия. В переписной книге ясаку Томского уезда 1720 года при описании каждого подворного хозяйства-юрты чулымцев подчеркивается "а владеют они старинными отцовскими местами с давних лет и сланными и луговыми и всякими угоди рыбными ловли". Функционирование на протяжении почти трехсот лет своеобразной формы "национальной автономии", какой являлись инородческие волости (управы), имело глубокий исторический смысл, а внезапное ее уничтожение в начале ХХ века разом лишило многие группы коренного населения Причулымья статуса юридического и этнического лица и стало спусковым крючком необратимого процесса физической и культурной ассимиляции чулымских тюрков, результаты которого мы наблюдаем сегодня.
В начале 20 века охота, рыболовство и собирательство в сочетании с домашним животноводством составляли основу существования чулымцев. Зерновое земледелие находилось в зачаточном состоянии и запашка отмечается в основном у русских. Но небольшие огороды были в большинстве чулымских хозяйств. Практическое отсутствие земледельческого зернового хозяйства стало основанием для характеристики Тутальско-Чулымской управы как "промыслового района".
Хозяйство чулымцев - это гибкая, хорошо адаптированная к местным природным условиям (тайга, река и богатейшая пойма) комплексная система, экологически безупречная. Чулымцы, кстати, имели разработанную и действенную систему природоохранных мер, направленную на сохранение и разумную регуляцию растительных и животных ресурсов. Традиционное хозяйство коренного населения Чулыма ни в малейшей степени не было рассчитано на какие-либо дотации распределительного характера. При всех трудностях их небогатого, но достаточного для простого воспроизводства существования, они были независимы и автономны в своем жизненном выборе, располагая главным условием его реализации - землей и ее ресурсами.
Этнокультурная динамика чулымцев определяется и в изменениях языковой ситуации. Язык чулымцев принадлежит к уйгурской группе тюркской ветви алтайской языковой семьи. В Тегульдетском районе коренное население говорило на среднечулымском диалекте чулымско-тюркского языка, в котором два говора - тутальский и мелетский. А.П. Дульзон и P.M. Бирюкович считают чулымский язык самостоятельным языком, занимающим обособленное место среди тюркских языков Сибири. Языковое достояние чулымцев само по себе является культурной ценностью, поскольку в языке чулымцев сохранились многие особенности, позволяющие реконструировать древнейшие состояния и формы тюркской речи в целом.
Чулымский язык бесписьменный, его никогда не преподавали в школе, и хуже всего им владеет молодое поколение и люди среднего возраста. Утрата языка драматична сама по себе, но для чулымцев это и утрата своей самобытной культуры. Все сферы духовности понесли большие потери. Чулымцы не поют на своем языке, не рассказывают сказок, не знают национальных обрядов и праздников, не владеют историческим фольклором, хотя еще 20 - 25 лет назад картина была иной, и у фольклористов, диалектологов, этнографов еще была возможность работать с живыми носителями культурной традиции. Сейчас эти возможности снизились очень резко. Язык чулымцсв как хранилище родовой, исторической, культурной памяти исчезает на глазах.
Кроме чулымцев, в начале 17 века, на территории Причулымья жили кыргызы. Г.Ф. Миллер рассказывает о них следующее:
«В челобитной упоминаются затем киргизы, которые до начала текущего столетия жили в степях около реки Июса, которая позднее называлась Чулымом, и при реке Абакане. (…) Их князец во времена Тояна назывался Немча, это имя писалось также Номча и Номза. Тоян насчитывал семь дней пути до их жилищ. Из этого можно заключить, что они жили тогда где-нибудь на реке Урупе, которая, соединяясь с Июсом, образует Чулым, или же на Божьем озере, по-татарски Тенгери-куль, до которого киргизы часто доходили. В последующей истории еще много будет говориться об этом народе, то подчинявшемся русским, то вновь изменявшем им, то соединявшемся с монголами или с калмыками. Своими постоянными набегами они нанесли много вреда русским, но, со своей стороны, и русские неоднократно и весьма жестоко с ними расправлялись, пока наконец киргизы не ушли окончательно из Сибири к калмыкам, у которых они известны под именем бурутов».
ГЛАВА II. РУССКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ ПРИЧУЛЫМЬЯ
2.1 Войны с коренными народами
Первые контакты русских с чулымцами, по сведениям Г.Ф. Миллера, примерно соответствуют по времени основанию Томска:
Тоян сразу же поделился с русскими сведениями о своих соседях ближних и дальних. Первым делом он указал на самого ближнего и агрессивного соседа кыргызского князя Номчу, который стоял на озере Тенгери-куль (ныне это Большое озеро в Шарыповском районе, Красноярского края, в 250 километрах к юго-западу от Красноярска), в семи днях пути от только что заложенного Томска. Его владения начинались на реке Кие, притоке Чулыма, всего в трех днях от Томска.
Номча возглавлял союз четырех кыргызских княжеств. В русских документах они не имели своего названия, в русской историографии он назывались собирательно "енисейские кыргызы", а в хакаском языке сохранилось настоящее название - Толы Хоорай. В русском языке этот народ называют кыргызами, однако, в дальнейшем мы будем называть их кыргызами, что гораздо лучше передает фонетику их самоназвания «кыркыз», бытовавшего с эпохи раннего средневековья.
Кыргызы были достаточно многочисленным и воинственным народом, предки которых имели в XII веке обширное и сильное государство в Центральной Азии. Под их управлением было огромная территория от Монгольского Алтая на юге, до Ангары на севере. После разгрома этого государства Чингисханом, кыргызы утратили свое прежнее могущество, но не утратили своей воинственности.
Кыргызов в начале XVII века было не так уж и много, всего 300 воинов. Это примерно полторы тысячи человек общего населения. Кыргызы держали в подчинении гораздо более многочисленные народы, точная численность которых не выяснена. При этом кыргызские князья находились в вассальной зависимости от могущественного монгольского ханства Алтын-хана, и платили ему дань.
Главные кочевья кыргызов лежали на Белом Июсе (Чулыме) и в районе Большого Озера или Тенгери-Куль (его потом называли Божьим озером, русским эквивалентом кыргызского названия). Там находилась ставка кыргызского князя Номчи, которую русские называли "Каменный городок". Судя по всему, это была крепость, выстроенная недалеко от Большого Озера, или Тенгери-куль, на вершине сопки. Ныне, в 3 километрах к востоку от берега озера, на вершине высокой сопки, сохранились стены этого укрепления, сложенные из плит красного песчаника, широко распространенного в этих местах.
Западная граница кыргызских владений проходила по реке Кие, притоке Чулыма, восточная - по Енисею. Северной границей их владений была река Кемчуг, которая тоже впадает в Чулым в том месте, где она делает довольно резкий поворот на запад, к Оби.
Кыргызы, также как и все остальные степные кочевые народы, делились на несколько родов. Те земли, в которой стоял Каменный городок, были Алтысарским улусом (от хак. «Алтыасархы» - север, низ), которым правил князь Номча. Это был старший род среди кыргызов. По Уйбату кочевали кыргызы Алатырского улуса (от хак. «Алатыр» - пестрые горы). Ими правил князь Талай. Этот улус простирался до низовий Уйбата, и до современного Аскиза и Абакана. От междуречья Уйбата и Ербы, притока Енисея, и на север, вплоть до Ангары располагался Исарский улус (от хак. «Истысархы» - внутренняя сторона), самый большой среди кыргызских княжеств. Князем Исарского улуса был Батарай. А на правом берегу Енисея, по Тубе, Ое, и вплоть до Саянского прохода, располагались землю Тубинского улуса. Князем тубинцев был Набыдай.
Из всех противников русских в Сибири, кыргызы были самыми опасными и серьезными, несмотря на их малочисленность. Это объяснялось несколькими причинами. Во-первых, кыргызы это народ с древней культурой. Род кыргызских князей тянется из глубокой древности, а в средневековье вплоть до походов Чингисхана, кыргызы господствовали в Центральной Азии. В Кыргызском каганате было развитое хозяйство, города, городская культура, письменность и богатая литература. Все это было широко известно за пределами Сибири. Кыргызское государство описали 26 средневековых авторов, главным образом, арабы. Большую часть своих достижений кыргызы и их кыштымы сохранили до прихода русских. К числу важнейших таких достижений относилось поливное земледелие. Население Алатырского княжества продолжало пользоваться каналами, проложенными в VIII - XI веках. Сохранились достижения в металлургии и обработке металлов. Кыргызские кыштымы Алатырского княжества умели делать хорошую сталь - молат, которая использовалась для изготовления клинков.
Кыргызское войско, несмотря на малочисленность, представляло собой очень серьезную военную силу. Воины имели отличное оружие и доспехи. Кыргызы использовали панцири двух типов из металлических пластин - «кума хуях», кожаные доспехи из толстой кожи - «хуус хуях», и кожаные боевые рубахи - «чаргах». Один тип панциря состоял из 16 квадратных пластин с двумя или четырьмя рядами бортиков, которые крепились к кожаной основе заклепками. Второй тип панциря состоял из 20 прямоугольных пластин, нашитых на кожаную основу. Использовались кыргызами кольчуги - «илчирбелиг хуях».
Голову воина защищал сфероконический шлем - «чалолыг», с забралом «тумага», козырьком и кольчужной бармицей.
Кыргызский отряд был очень хорошо вооружен, и русские вступали в открытый бой только в том случае, когда выбора не оставалось. В остальных же случаях русские старались или отсиживаться за стенами городов и острогов, или же применять тактику рейдовой войны, нападать на улусы и ставки в отсутствие войска.
Русские также ценили кыргызское оружие, и казаки, особенно конные, старались купить кыргызский куяк. И вообще, активно вооружались местным оружием. Вот, например, из описи арсенала сына боярского Ивана Злобина из Красноярска известно, что он имел: саблю польскую, три лука татарских, сулему, натруску и лядунку из черного бархата (то есть сумку для пороха и пуль к пищали), бумажник (нагрудный доспех) и саадак со стрелами.
В силу этого культурного и военного развития кыргыз, борьба с ними была самой долгой, самой упорной и жестокой. Кыргызские княжества попали под власть русских только после полного разгрома в 1704 году со стороны джунгар, и после увода большей части населения в Семиречье. Русские просто заняли опустевшую землю.
«Восстание киргизов началось уже в 1609 г., когда к ним был отправлен отряд служилых людей за обычным ясаком. Один только князец Номча собрал ясак и послал его в Томск со своей женой, уверяя, что остальную часть привезет сам. Другие же киргизские князцы, как Кочебай, Ноян и Кошкай, не хотели слышать об уплате ясака. Они избили плетьми посланных к ним служилых людей и так плохо их кормили, что те почти умерли с голоду. Жена Номчи рассказывала в Томске, что Кочебай и его товарищи - известные бунтовщики, которые не хотели слушать ее мужа. Позже стало известно, что киргизы напали на чулымских татар и отняли у них все, что нашли.
Для того чтобы приостановить дальнейшее движение киргизов, из Томска отправили 300 человек служилых людей и татар, которые выступили оттуда 25 июня, а 4 июля уже вернулись, понеся некоторые потери. Они сообщили, что встретили киргизов у реки Енисея, произвели на них в первую же ночь нападение и обратили их в бегство, причем большинство киргизов, оставив жен, детей и все имущество, бежали на ту сторону Енисея. Когда же служилые люди с добычей ехали обратно, на них совершенно неожиданно напало великое множество киргизов, и они принуждены были бежать, причем около 20 человек во время бегства были убиты и опасно ранены киргизами, а вся взятая добыча и пленники отобраны. Место встречи служилых людей с киргизами у реки Енисея указано, конечно, ошибочно, да и все это дело представляется сомнительным; зная огромные пространства тех мест, трудно поверить, чтобы томские служилые люди в такое короткое время могли пройти столь далекий путь.
Неудача с покорением киргизов зависела от недостатка в Томске и других сибирских городах служилых людей, который не мог быть пополнен присылкой из Москвы из-за смутных обстоятельств, переживавшихся в ту пору Русским государством. Упрямство непокорных киргизов возрастало, благодаря тому, что их дерзость оставалась безнаказанной. Они судили о могуществе русских по тем мерам, которые к ним применялись, и покорились бы русским окончательно, если бы с самого начала видели с их стороны больше настойчивости и строгости. Правда, в дальнейшем эта ошибка в обращении с киргизами была исправлена, но русские спохватились слишком поздно, так как киргизы получили к тому времени сильную поддержку со стороны монголов и калмыков».
В 1611 году кыргызский хан Номча с сыном Ишеем прошел походом и разорил несколько ясачных волостей по Чулыму. Русские ответили несколькими рейдами по кыргызским землям.
Через два года, в самом начале 1614 году хан Номча подготовил общее выступление кыргыз и чулымских татар против русских. В тот год состоялся большой поход на русские волости и Томск. По всей видимости, отряд Номчи был большой, а нападение оказалось неожиданным для русских. 8 июля 1614 года Томск подвергся нападению, а вся подгородная волость разгрому.
«Восставшие соединенными силами 8 июня неожиданно произвели нападение в то время, когда почти все работали в поле. Самой большой опасности подвергались при этом те, которые находились вне города. Тогда было убито очень много людей. Хлеб на поле был сожжен или потоптан, и весь скот, принадлежавший русским, достался неприятелю. Но нет сведений о том, было ли предпринято тогда что-либо против самого города. Известно, однако, что жители сделали смелую вылазку из города, рассеяли врагов и обратили их в бегство, причем был убит киргизский князец Наян. Благодаря их храбрости весь уезд был освобожден от этого разбойничьего народа».
Кыргызы осадили город и перебили в подгородных селах много служилых казаков, стрельцов и пашенных крестьян. Осажденные казаки делали вылазки из острога и сумели убить в бою нескольких знатных кыргызов.
Разорив и разграбив весь Томский уезд, кыргызы ушли. Томский воевода Гаврило Хрипунов стал готовить ответный поход.
В 1615 году Хрипунов отправил в Кузнецкую волость отряд служилых во главе со стрелецким сотником Иваном Гущиным, и атаманом Баяном Константиновым. Отряд снова был большой, около 200 человек. Скорее всего, он формировался при помощи тобольского и сургутского воевод, и усиливался за счет ослабления томского гарнизона.
Этот поход был настоящим завоеванием и разорением Кузнецкой волости. Русские стали выбивать ясак у кузнецких татар, расправляясь с непокорными и захватывая заложников. Скорее всего, кузнецкие татары, оказавшись неспособными отразить нападение, обратились за помощью к кыргызам и ойратам. В Кузнецкую волость пришло большое войско, общей численностью до 5 тысяч человек.
Русский отряд был окружен и осажден в укрепленном городке. Казаки просидели в осаде 10 недель, после чего им удалось с боем прорвать окружение и вырваться в Томск. О потерях нет никаких сведений, но невозможно поверить в то, что после осады в два с половиной месяца, русский отряд ушел совсем уж без потерь. Скорее всего, вырваться сумела только небольшая часть отряда.
Но неудача похода не обескуражила томского воеводу. На следующий год, в августе 1616 года, он снова отправил большой отряд в Кузнецкую волость. Кыргызы вновь пришли в Кузнецкую землю с войском, и выставили большой отряд из кыргызов и чулымских татар. Русскому отряду удалось разгромить кыргызов. После этого кузнецкие татары стали платить дань русским.
Русские воспользовались благоприятной ситуацией. Томские служилые прошли походом по землям чулымских татар. В 1617 году томский отряд дошел до Енисея и обложил данью тубинцев и маторцев. В 1618 году Хрипунов отправил отряд под командованием сына боярского Остапа Харламова из 45 казаков, которые в центре Кузнецкого улуса поставили Кузнецкий острог. С этого момента Кузнецкая волость стала русской ясачной волостью.
Первая русско-кыргызская война 1611 - 1618 годов закончилась тем, что кыргызам пришлось уступить контроль над Кузнецкой котловиной русским. Однако, несмотря на поражение, кыргызы сдаваться не собирались.
После принятия в подданство тунгусов, живущих в устье Ангары, русские владения стали охватывать владения кыргызов и их данников с двух сторон: с запада и с севера. Татарские волости по Чулыму и Кие, которые платили алман кыргызам, стали клином кыргызских земель, которые выступали в сторону русских владений. Но, с другой стороны, русские вторглись во владения, которые были подвластны кыргызам по Енисею. Их владения доходили до устья Ангары, и потому русские, поставив Енисейский острог, уже распространили свое влияние на самые северные владения кыргызских князей.
В 1620 году томский воевода Хрипунов попытался подчинить эти территории, путем постановки русского острога в верхнем течении Чулыма, который отрезал бы их от кыргызов. Но от этой идеи отказались, как от слишком рискованной. В таком случае русский острог был бы окружен враждебным населением, и помочь ему в случае необходимости было бы невозможно. Потому было принято несколько другое решение - укрепить русско-кыргызскую границу на дороге от Томска до Енисейска, которая как раз проходила вблизи самых северных кыргызских владений.
Летом 1621 года отряд Молчана Лаврова из Томска поставил острог в устье Кемчуга, при впадении его в Чулым, в центре Мелесской волости, отчего сам острог стал назваться Мелесским. Это был русский форпост среди многочисленного татарского местного населения. Как пишет Миллер:
"Но всей землей владели там татары, а из русских со времени основания живет в остроге только небольшое число служилых людей".
Мелесский острог также стоял на перекрестке водных путей, но только меньшего значения, чем слияние Енисея и Ангары. По Чулыму вверх можно было попасть в центр кыргызского Толы Хоорай, а вверх по Кемчугу можно было обойти кыргызские владения стороной, и в самых верховьях, через длинный и неудобный волок на Качу, попасть прямо к месту, где Енисей проходит через узкую горловину Восточных Саян. Этот путь, очевидно, использовался в самом начале, для разведки, но потом был заброшен. Он шел по глухой и ненаселенной местности, через высокую горную котловину, образованную северными отрогами Восточных Саян. В верховьях река была совсем мелкой и не проходимой для судов.
Но, по всей видимости, уже тогда русские разведчики уже ходили по Кемчугу вверх и по Каче до Енисея, и уже знали о существовании Качинской степи, и удобного места для города на Енисее.
В результате этих завоеваний, русские владения в Сибири к началу 20-х годов XVII века распространились на 1800 километров к востоку от Тобольска. Южная граница сибирских владений представляла собой практически прямую линию, протягивающуюся от Тюмени и Тобольска, через Тару и Томск, до Енисейска, который был некоторое время самым восточным городом Московии. Русские владения в Западной Сибири в то время представляли собой громадный клин, протянувшийся почти на две тысячи километров от Урала до устья Ангары, впадающей в Енисей. Приенисейские владения были вершиной этого клина.
2.2 Строительство Томского острога
Около 1598 года сургутские казаки появились у устья Чулыма. О том, что река Чулым стала известна русским раньше построения Томского городка, свидетельствует отписка, отправленная кетским воеводой Постником Вельским в Томск Гавриле Ивановичу Писемскому и Василию Фомичу Тыркову - основателям города. Постник Вельский сообщает, что в росписи у него записаны "чулымские, киргисские и мелесские городки и волости 22 сентября 1604 года он послал на Чулым служилых людей для сбора ясака: "С чулымских князьцев с Лаги, да с Сылгана, да с Карчельных детей, и с Майнаковых и их людей, и всего взято государю с чулымских князьцев и их людей с 40 с одного человека, да с Мелесских с 4 человек".
Русское завоевание Причулымья начинается со строительства Томского острога.
В марте 1604 г. в Москве окончательно было принято решение о строительстве города на берегу р. Томи. Воеводы сибирских городов получили указания о комплектовании экспедиционного отряда под начальством Г.И. Писемского и В.Ф. Тыркова. Формирование отряда происходило в Сургуте. В него были включены тобольские и тюменские служилые люди, пелымские стрельцы, тобольские татары и кодские ханты. С началом навигации 1604 г. отряд отправился из Сургута на судах вверх по Оби до устья р. Томи и далее вверх по Томи до земель томских татар князца Тояна.
Местом для сооружения укрепленного пункта был избран высокий мыс горы на правом берегу Томи у впадения в Томь речки Ушайки против Тоянова городка, расположенного на левом берегу Томи. К концу сентября 1604 г. строительные работы по сооружению Томского города в основном окончились. Часть прибывших с экспедиционным отрядом людей была отправлена к прежнему месту службы, другая - оставлена в новой крепости на постоянное жительство. Вслед за ратными людьми в Томске, как и в других сибирских городах, появились русские крестьяне и ремесленники. В начале XVII в. Томск был самым восточным городом Русского государства. Прилегающий к нему район нижнего течения Томи, средней Оби и Причулымья вошел в состав Томского уезда.
Как на Иртыше, так и в Приобье продвижение в степи Южной Сибири и предгорья Алтая столкнулось со встречным движением кочевников. Здесь шла упорная борьба отдельных ойратских объединений и союзов как между собой, так и с монгольскими Алтын-ханами и казахскими жузами за пастбищные угодья и зависимых данников. Эта борьба приводила к передвижениям различных групп кочевников по степным районам, наносила большой урон местному населению лесостепной полосы Западной Сибири.
Уже с 90-х годов XVI в. развернулся массовый приток переселенцев из европейской части страны в Сибирь. Сюда бежали, спасаясь от растущего феодального гнета, черносошные, помещичьи и монастырские крестьяне. Порвавшие с феодальным тяглом на старом месте жительства, они назывались «гулящими людьми». В Сибирь прибывали завербованные воеводами сибирских городов посадские люди и крестьяне северных уездов, а также ссыльные.
В 1609 году кончается период первоначального освоения русскими района Причулымья. Служилые люди воспользовались благоприятной ситуацией - большим политическим эффектом от разгрома Кучума на юге и одновременным движением сургутских казаков с севера после подавления сопротивления Пегой орды, постройкой Томского городка, существованием ясака, малой заселенностью этих мест - без применения оружия добиться перехода чулымцев в русское подданство.
Примерном старорусского поселения, созданного при колонизации Причулымья, является село Корнилово.
Корниловская заимка на р. Ушайка возникла в процессе освоения земель Причулымья томскими казаками. Освоение Приобья и Причулымья объяснялось нехваткой хлеба в Томске, так как обозы из Московии приходили редко и не регулярно. Поэтому томские казаки самовольно распахивали по началу близлежащие, а затем и дальние земли, пригодные для возделывания зерновых культур.
В 1663 году отставной казак Степан Корнилов заимел (отсюда "заимка") приглянувшиеся ему земли в пойме р. Ушайка, в месте слияния ее с р. Каменкой.
Через год к нему переселяется его младший брат с семьей. Братья Корниловы обустраиваются, распахивают ближние елани. Томский воевода, заинтересованный в освоении новых земель и поставках своего сибирского хлеба узаконивает владения братьев.
Богатая Сибирская земля, политая потом казаков, не только позволяет Корнилову подняться на ноги, но и делает Степана зажиточным хозяином.
Основным занятием жителей было земледелие. Сеяли рожь, пшеницу, овес, ячмень, лен, коноплю. Свежевспаханные земли давали неплохой урожай.
В целом по Семилуженскому стану, в который входило Корнилово, урожай был достаточно богатый, что позволяло реализовывать излишки на рынке г. Томска.
Большое внимание уделялось огородничеству. Обилие дичи в лесах и рыбы в р. Ушайке позволяло не только жить в сытости, но и реализовывать пушнину и рыбу в Томске. Для этого в ноябре-декабре по крепкому льду в город отправлялись обозы с заимок и деревень. В то время уже появились д.д. Аркашово, Протопопово, Сафроново и др. заимки.
На 4 - 6 лет государство освобождало казаков-землепашцев от налогов, что позволяло хозяйствам стать на ноги. Со временем заимки разрастаются и превращаются в крепкие, зажиточные деревни. В 1782 году в д. Корнилово проживали 23 души мужского пола, а в 1859 году в 24 дворах 65 душ мужского пола, это без учета молодых казаков, уходящих на царскую службу в г. Томск.
В окрестностях села имелось 9 пасек, 3 запруды для ловли рыбы, на р. Каменка была построена мельница. Жители села заготавливали и поставляли в Томск древесину, дрова, кедровый орех, кедровое масло, деготь, уголь.
На ярмарки в Томск вывозили товарное зерно, фураж, лен, пеньку, мед, масло, свинину, говядину, шкуры домашних животных и дичи, шкурки белки, соболя, выдры, песца.
В городе покупалось одежда, обувь, украшения, сельскохозяйственный инвентарь, охотничье снаряжение, изделия городских мастеров и ремесленников.
Чулымские тюрки, проживавшие в Мелесской землице, жаловались в 1621 г. русскому царю, что киргизские князья приходят к ним «по трижды и по четырежды годом, и с них емлют ясак, и жен и детей за ясак емлют в полон». С целью обороны чулымцев от набегов енисейских киргизов и взимания с них ясака в том же году на Чулыме в 370 верстах от Томска был построен Мелесский острог. И все же на протяжении всего XVII в. чулымские земли находились в состоянии войны. К примеру, в 1697 г, как сообщайся в «Памятниках сибирской истории», киргизы «ясашных грабили, и разоряли и которые звери у ясашных были с промыслу в ясак, и те все звери, соболи и лисицы и горностаи и котлы и топоры и ножи и огнива и лошади грабежом взяли, и к Мелесскому острогу боем приступали и стояли под тем острогом 8 дней и побив служилых 4 человека». Опасная ситуация в этом регионе замедляла земледельческое освоение края.
Только с увеличением численности Томского гарнизона стали возникать в Причулымье заимки казаков и служилых людей, посылаемых годовалыциками в Мелесский острог или объезжающих летом томские окрестности и живущих при татарских юртах для их охраны. Хлебом они обеспечивались плохо, что вынуждало их заводить свое хозяйство. Наличие свободных, пригодных к пахоте земель (еланей) привлекало во второй половине XVII в в Причулымье самых предприимчивых служилых и казаков, предпочитающих совмещать охрану границ уезда с земледельческими занятиями.
В 1652 г. на западном высоком берегу р. Яи в 12 верстах от ее устья конные казаки Дороховы основали заимку, ставшую первым постоянным поселением русских в Причулымье, в том числе и на территории Асиновского района. Вторым русским поселением на асиновской земле стала заимка конного казака Воронина, появившаяся также на берегу р. Яи, в двух верстах выше по течению от предыдущей в 1666 г. Образование этих населенных пунктов в XVII в. подтверждается и материалами «Чертежной книги», составленной первым историком Сибири С.У. Ремезовым в 1701 г. В 1703 г. на р. Яе при впадении в нее р. Латат появилось еще одно русское поселение - заимка двух томичей Жировых, одного посадского, а другого служилого человека.
Заимки, возникшие на свободных от промыслов коренных жителей землях, превратились впоследствии в деревни, названные по имени первооснователей. Эти три деревни зафиксированы первой подушной переписью 1720 г., а также в «Описании Томского уезда» Г.Ф. Миллера, который в составе Второй Камчатской экспедиции осенью 1734 г. путешествовал из Томска в Енисейск.
Небезопасна была жизнь первопоселенцев. С середины 1730-х гг. на территорию Причулымья стали претендовать джунгарские феодалы, особенно активизировавшие своп действия в начале XVIII в. Над русскими постоянно висела угроза кочевническою набега. В 1698 г., например, киргизы убили в русских селеньях Причулымья 14 человек, а одного, «поймав, ногами вверх привязали на дерево, распороли у него грудь и ругались всячески». В 1700 г. произошли новые опустошительные набеги киргизов на Чулымские поселения и Томск.
Кочевники появлялись преимущественно в страдную пору, и поэтому пахать, жать и косить первопоселенцы выходили с оружием в руках. В полной мере к ним относилось повеление Петра I от 1700 г для Тобольского уезда, чтобы «служилые всякого чину люди и крестьяне жили с опасением, чтобы не только у служилых, но и у крестьян пищали, копья и сайдаки были непременно», «а около слобод и деревень покопали бы рвы и около рвов учинили бы надолбы и всякие крепости и ставили бы караулы». Думается, названные деревни до определенного времени являлись в большей степени укрепленными, чем земледельческими, пунктами. Об этом косвенным образом свидетельствует хотя бы то, что соседние, расположенные вверх по р. Яе села Спасское и Бурнашево имели в 1706 г. даже 2 пушки и 64 мушкета.
Население асиновских деревень оставалось немногочисленным. По переписи 1720 г, казаки и казачьи дети составляли в Дороховой 9 дворов, в Ворониной - 1 двор, в Жировой - 4 двора. Кроме того, в Жировой существовал 1 двор посадского человека, а в Дороховой и Ворониной имелось соответственно 3 и 1 двор казачьих вдов. Крестьянское население отсутствовало, правительство опасалось еще заводить в этих местах «государевы десятинные поля».
Из материалов переписи видно, что казаки находились без хлебного жалованья и каждый хозяин двора имел пашенную заимку, каковой в Сибири считалось всякое отдельное хозяйство. Жители деревень накашивали до 100 копен сена, как, например, Иван Двинянин из Жировой. Деревни Жирова и Воронина имели общие покосы. Очевидным представляется происхождение первопоселенцев из северных русских деревень. Об этом свидетельствует, например, фамилия Двинянин, напоминающая больше прозвище от названия всем известной р. Двины.
Царским указом от 26 июня 1724 г. казаки, служилые и другие категории населения, занимавшиеся хлебопашеством, были объединены в сословие государственных крестьян и стали вносить в казну подушную подать и оброк. Была введена и паспортная система. С этого времени асиновские деревни в полной мере становятся сельскохозяйственными поселениями.
В первой половине XVIII в. население пополнялось в основном за счет естественного прироста и отчасти благодаря притоку гулящих людей. Новые населенные пункты на территории Асиновского района в этот период не возникали. Это связано, видимо, с тем, что с уменьшением военной опасности после насильственного переселения енисейских киргизов в Джунгарию в 1702 г., политического урегулирования отношений между Россией и Джунгарией основной поток переселенцев устремился в более южные земли Томского уезда и в Минусинскую котловину. К тому же на исследуемой территории располагались владения коренных жителей, на которых русским запрещалось селиться.
Видную роль в заселении Причулымья сыграл известный географ, историк и государственный деятель XVIII в. Ф.И. Соймонов. Возвращаясь в 1757 г. из Нерчинской ссылки в Тобольск на должность Сибирского губернатора, он хорошо изучил участок от Енисейска до Томска. Став губернатором, он внес в Сенат предложение о закрытии водного пути по Кети и об использовании пути по Чулыму. Как следствие количество населения только за одно десятилетие с 1750 по 1760 г. по pp. Яе и Кие, притокам Чулыма, удвоилось, так же как вдвое выросло и число населенных пунктов. Основную массу поселенцев в этот район составляли томские люди разного чина.
В 1763 г. на левом берегу р. Чулыма чуть ниже устья р. Яи возникла деревня Семена Алексеева Кускова, проживавшего раньше, по-видимому, в д. Завьяловой близ Томска. Вообще для того времени характерно, когда «еемьянистые и домовитые» крестьяне выезжали из старых селений на новые места, преимущественно на тракт или оживленный водный путь. Они получали возможность справлять подводную гоньбу и снабжать проезжавших продовольствием и фуражом. В 1794 г. в четвертой по времени появления асиновской деревне - Кусковой - имелось уже 4 двора, в которых проживали сыновья основателя деревни, Семена Алексеева Кускова Григорий, Семен, Степан и внук Алексей Григорьевич. В четырех семьях записана 31 «мужитская» и 21 «женская» душа. В полной мере эту деревню можно считать «семейным гнездом».
Необходимо отметить, что увеличение крестьянских селений в этих местах было связано и с тем, что тюрки постепенно перемещались на север, в более богатые охотничьи угодья.
Рост населения в асиновских деревнях во второй половине XVIII в. происходил, как и прежде, в основном за счет естественного воспроизводства, а также, по мере заселения притрактовой зоны, за счет ссыльных крестьян, поток которых усилился после указа 1754 г. о замене смертной казни ссылкой в Сибирь и указа 1760 г. о праве помещиков ссылать крепостных крестьян за «предерзостные поступки» в зачет рекрутам. Ссыльные крестьяне отправлялись в Сибирь с семьями; этого требовал церковный закон, по которому жена должна была следовать за мужем, и это совпадало с колонизационными интересами правительства. Ссыльным запрещалось образовывать отдельные селения. Но зато томская администрация оказывала им содействие в обживании, освобождая на 2 - 3 года от повинностей.
2.3 Основание Ачинского острога
причулымье острог переселенец военный
Мысль о походе на эту южную «украйну» Сибири в московских правительственных кругах зрела уже давно, чуть ли не с первых годов поставления Кузнецкого острога, но лишь в конце 30-х гг. XVII в. обстоятельства позволили вплотную заняться этим планом. Во главе похода было решено поставить второго тарского воеводу Якова Остафьевича Тухачевского.
Впервые схема предстоящего похода встречается в «докладе» Сибирского приказа 145 - 147 гг. (т.е. 1636 - 1639 гг.). Маршрут предполагался следующий: выйдя из Томска, идти «до урочища во Божьем озере до реки Урюпа сухим путем... кузнецким и красноярским служилым людям 6 дней. От Кузнецкаво острогу до того до Божьего озера через Чойские горы... дни. А из Красноярскаво острогу до Божьего озеру и до реки до Урюпа 6 дней. А от Божьего озера, собрався итти до Белово Июса и до киргизсково каменново городка пол два дни, а от Кузнецкаво и Красноярскаво острогов до юно киргизскаво каменаво городку ходу пол пяти дни...».
Что же можно сказать об этой схеме маршрута с учетом современных географических данных? Как видим, служилые люди из трех городов - Томска, Кузнецка и Красноярска - должны были соединиться у Божьего озера, ныне так называемые Большое и Малое озера в Ачинском районе Красноярского края. Упомянутые в документе «Чойские горы» - это современный Кузнецкий Алатау. И, наконец, на современной карте Хакасской автономной области городище - остатки древнего укрепления - показаны южнее Малого озера на левой стороне речушки Печище, притока Черного Июса, как бы напротив деревни Черемшино.
Маршрут был выработан не без активного участия самого Я. Тухачевского, который вызывался в Москву в Сибирский приказ для доклада. Это был вполне реалистический план, положенный в основу всех последующих экспедиций в Киргизскую землю.
Весной и летом 1639 г. в Тобольск пришло хлебное и денежное жалованье для отряда Тухачевского. Но выступить в поход воеводе сразу же не удалось, ибо тобольские служилые люди, не получив своего жалованья еще за 147 г., отказались идти в поход и подали челобитную. Сами тобольские воеводы не могли удовлетворить эту челобитную, ибо все запасы хлебного и денежного жалованья уже ушли на Лену. Тухачевскому ничего не оставалось, как ждать присылки этого жалованья. Но эта приостановка не только изменила сроки похода, но и внесла свои коррективы в предполагаемый маршрут. По всей видимости, воевода зря времени не терял и собирал информацию о «Киргизской землице». На основе этой информации Тухачевский стал докладывать в Москву, что «зимним путем с тяжелым возом да всякими запасами против немочно, потому снеги указывают болшие, а во многих лежат горы каменные». Поэтому он предложил другой маршрут: «водным путем рекой Чулым и Полым Июсом можно дойти и до каменаво городка, а каменной городок... стоит во середине Киргизской землице...».
Этот текст весьма интересен. Он показывает, во-первых, что русские люди XVII в. хорошо отличали сам Чулым от Белого Июса. Во-вторых, если из предыдущих документов еще можно было думать, что каменный киргизский городок находился на р. Печище, то из этой отписки видно, что киргизский городок располагался за Белым Июсом. На современной карте Хакасии такой городок действительно показан за Белым Июсом по правую сторону от р. Шира, впадающей в озеро Билё, недалеко от современной железнодорожной станции Шира. Правительство одобрило этот вариант, и началась деятельная подготовка похода.
октября отряд пришел в Томск, и Тухачевский в присутствии Томской администрации устроил смотр войску. Служилые люди своими челобитьями всячески задерживали поход; торопились же с походом сам Тухачевский и томская администрация, которой пребывание в городе нескольких сотен служилых людей, официально не подчинявшихся им и фактически не подчинявшихся никому, весьма осложнило положение в городе, и без того достаточно напряженное. Среди служилых еще не забылось, как в 1633 - 1634 гг. в Томске велся розыск о злоупотреблениях первых томских воевод; как в 1635 г. «литва» устроила заговор; как в 1637 - 1638 гг. вспыхнул «бунт» служилых. Кроме того, уже в 1640 г. возникло судебное дело по обвинению второго томского воеводы И. Кобыльского в «грабежах и разбоях», и, в придачу, томские власти оказались втянутыми в сыск против нарымского воеводы И. Скобельцынова. А впереди назревали грозные события Томского восстания 1647 - 1648 гг. В этих условиях власти не останавливались ни перед чем, лишь бы только побыстрее выпроводить отряд Тухачевского из города. Они не только нашли продовольствие, но и сами старались произвести разведку Киргизской земли. Поэтому 2 февраля они послали в Киргизскую землю к князцу Ишею, будущему активному противнику Тухачевского, и ко всем киргизским улусным людям томских конных казаков И. Грызова и И. Верхотурцева «да с ними ясачново человека Ишенаево Ска-Кулу», чтобы они уговорили Ишея и прочих улусных людей не приставать к «воровским киргизам» и не нападать на русских людей. 29 апреля 1641 г. на «Киргизский рубеж» на р. Кия был послан тот же И. Верхотурцев, вернувшийся в Томск 20 мая. В его задачу входило найти «вожа» для отряда Тухачевского.
По данным томских воевод отряд Тухачевского выступил из Томска 20 июня, а по словам самого Тухачевского - 13 июня. В первых числах июля «к нему к Якову на стан на Кию реку приехали» И. Грызов, «а с ним де посланы на Киргиз в вожи черный калмак Овкурака, князец Кийской волости Иштечко» и другие.
июля отряд пришел «на урочище на верх Уйбату на росстани к Кузнецкому острогу». Встал вопрос - куда идти дальше? И тут кузнецкий пятидесятник Куземка Володимеров сказал, что с этого места до Кузнецка всего шесть дней пути, причем идти «крепкими местами», и киргизы не смогут учинить «никакого дурна». Служилые люди тогда били челом воеводе, чтобы идти на Кузнецы, оттуда в Томск, где, мол, получив новое хлебное и денежное жалованье, порох и свинец, сменив коней, можно было бы опять пойти «на государеву службу» в Киргизы. Но Тухачевский «челобитья нашего войскового не принял... и войско покиня на урочище на Уйбате, не порасмотрев нашей нужи, взяв с собою лучшую мягкую погромную войсковую рухлядь... от войска прочь отъехал...». Естественно, служилым ничего не оставалось другого, как идти на Кузнецы «с великим бережением». В Томск они пришли 3 августа, где и подали челобитную о своих нуждах.
Вот так разворачивались события, которые, с легкой руки самого Тухачевского, стало принято квалифицировать как «измену» и «бунт» казаков. Именно они предшествовали поставлению Ачинского острога и по-разному трактуются в приказных документах того времени.
Оставшись без поиска, Тухачевский «ехал посередь Киргизской земли в Кизылскую волость на реку Июс сходится с запасы», которые были посланы из Томска с сыном боярским В. Прокофьевым, речным путем. В Кизылы, на место встречи, Тухачевский пришел 21 июля, но ни запасов, ни отряда В. Прокофьева там не встретил. Если судить из того, что «смута» случилась 15 июля, а 21 он был уже на месте встречи, причем, по словам казаков, он шел отяжеленный большой добычей, то место встречи с отрядом Прокофьева должно было находиться не так уже далеко от верховьев Уйбата, т.е. не доходя Белого Июса. Не застав в Кызылах обещанной помощи, - рассказывает Тухачевский, - «приехав в Ачинскую волость... сделал плот, поплыл на нем вниз рекою Мюсом в Мелеской острог... и с запасами судами я холоп твой сщелся в Мелеском остроге июля в 30 день». Получив запасы и пополнив свой отряд, Тухачевский уже 31 июля вышел из Мелеского острога и пошел вверх Июса в Кизыльскую волость «острогу ставить, а вновь со мной... пошло служилых людей человек с 40 на двух судах да томский сын боярский Василий Прокофьев». Никакой красноярской подмоги Тухачевский также не получил в тот момент, хотя она была обещана и предписывалась царской грамотой (ошибочно считать царское предписание обязательным к выполнению со стороны сибирских казаков!). «А Кизыльская волость государь, - продолжает рассказ воевода, - стоит посередь Киргизской земли на реке Июсе к великим угодьям к лесам и пашням и сенным покосам и к зверям и рыбным ловлям, и из Красноярского острогу близко, всего за два днища и мочно было с красноярскими сходится...». Здесь-то Тухачевский и поставил первый Ачинский острог, который, впрочем, можно назвать «Кизыльским». Где же находились этот острог и сама Кизыльская волость? Тухачевский прямо не называет ни одной географический координаты, кроме той, что эта волость в «двух днищах» пути от Красноярска. Правда, сохранилась отписка красноярского воеводы 1652 г., где Кизыльская волость определялась по р. Еник, примерно в 50 км от Красноярска, как раз в «двух днищах» пути. Фишер определил эту р. Еник как речку Индзуль, приток Июса; Ярилов - как Емдзуль, приток Урюпа; Потапов - как Индзуль (Инчуль, Изындиул), приток Урюпа.
Более точно, но также не до конца, определение местоположения Ачинского-Кизыльского острога 1641 г. содержится в челобитной первых его строителей: «...Шли мы холопы твои из Мелесково острогу в Киргизскую землю 4 недели и в прошлом во 150 году сентября в 8 день пришли мы... в Киргизскую землю в Ачинскую волость ставити острог... и острог в Киргизской земле в Ачинской волости на реке на Белом Июсе и на Сызыриме озере поставили...». Причем далее упоминаются Саянские горы и р. Уйбат как близкие пределы, куда откочевали киргизские князцы после походов Тухачевского из вновь поставленного Ачинского острога. Отсюда видно, что Ачинский острог 1641 г. стоял именно на Белом Июсе, а не на Чулыме, причем он должен был находиться намного выше слияния Черного и Белого Июсов, так как из Мелеского острога казаки шли целых четыре недели. При этом важно установить также первоначальное местоположение Мелеского острога. Обычно предполагается, что в течение всего XVII в. он находился в одном и том же месте - там, где по сей день расположено с, Мелеское. Однако изучение документов дает основание предполагать, что Мелеский острог в 40-х гг. XVII в. был расположен намного южнее.
Совершенно ясно, что Ачинский острог 1641 г. был самым южным рубежом. Ото подтверждают отписки Тухачевского, в которых он сообщает, что «приискал» новых ясачных Игинской волости, которые летом кочуют на Белом Июсе, а зимой - на р. Улень, в «полднищах» от Ачинского острога. Река Улень находилась недалеко от «Саянского рубежа». В последующих отписках Тухачевский сообщает о своих походах на южные рубежи, «на Ачинцов улус», на р. Неня и на устье р. Сыру. Походы эти совершались с очень малыми силами - с 13 служилыми людьми. Естественно, что такие вылазки в «немирные землицы» могли совершаться только в том случае, если постоянная база (Ачинский острог) была недалеко от этих мест. Все это говорит о более южном местоположении Ачинского острога 1641 г., чем место слияния Белого и Черного Июсов.
Но в то же время имеются документы, которые совершенно по-другому определяют местоположение Ачинского острога. В первом из них - «Росписи Кизыльской волости...» - сказано: «...А которой зимовой острожок в Ачинской волости Яков Тухачевский поставил и тот острожок к Киргизской земле ближе до каменного городка... четыре дни, а до Божьего и Белого озера два дни, а до устья Белово и Черново Июсов три дни...». Подобное определение присутствует и в отписке томских воевод 151 г. В чем же тут дело? Не забегая пока вперед, скажем только, что этот «зимовой острожок» не имеет прямого отношения к Ачинскому острогу, от которого ведет свою историю современный г. Ачинск.
Дальнейшие события развивались так. 3 сентября 1642 г. в Томск из Киргизской земли пришел татарин Албан от князца Ишея за женами и детьми, которые были захвачены казаками в «полон». Услышав, что приехал посланец Ишея за «ясырем», служилые люди «забунтовали» и объявили, что если весь ясырь и полон назад отдать, то тогда они «в конец» погибнут. Безусловно, эти настроения сбежавших от Тухачевского служилых людей находили широкий отклик среди всего томского гарнизона, ибо касались одной из существенных привилегий всего служилого сословия. Для томской администрации самым лучшим выходом было бы поскорей отправить всех этих «воров» обратно к Тухачевскому, что не раз уже предписывала Москва. При этом о каком-нибудь наказании для них даже и речь не шла. 7 августа 149 г. томские воеводы, вскоре после событий на Кузнецкой дороге, собрали всех сбежавших казаков и попытались их уговорить. Но собравшиеся повторили свои показания и под конец категорически заявили, что «и впредь де им служилым людям твоей государевой службы с воеводой Яковом Тухачевским служить невозможно». Тогда томские воеводы решили 33 «пущих воров и заводчиков» посадить в тюрьму, как этого требовала Москва, но сбежавшие служилые люди «лаяли» их и заявили: «волен де в том бог да ты великий государь: вели де посадить в тюрьму всех, а не выбором..., а с воеводой де Яковом Тухачевским нам не служивать и не хаживать, а иначе, - добавляли уже томские воеводы, - все служилые «разбредутся по своим городам». Томская власть, встретившись с таким единодушием, «их в Томской пустили и дворы им велели дать» под жилье и постой.
Наконец из Москвы пришел указ, который предписывал второму томскому воеводе И. Кобыльскому «вместе со всеми служилыми людьми, которые из Киргиз и от Якова Тухачевского сбежали итти из Томскаво в Ачинскую землю и принять острожек... и отпустить ево Якова с теми людьми, которые острог ставили». Но и развязка не обошлась без трагикомических неожиданностей, которыми так богата эта история. Царскую грамоту из Москвы вез ротмистр И. Снятовский, который, придя в Сургут 18 мая 1641 г., сказал местному воеводе, что «на Оби реке выше Сургута за два днища..., на Тарым-Ютане реке» он нечаянно утопил царскую грамоту. Воевода послал сургутских казаков А. Новосильцева и Л. Романова вместе с И. Снятовским на это место, дал им рыболовную сеть, «чем они рыбу ловят», и велел искать государеву грамоту. Казаки «сыскали» ее и при сургутском воеводе «высушили, запечатали и отправили» в Томск.
июля 1642 г. И. Кобыльский вышел из Томска с теми 449 казаками, которые в свое время сбежали от Тухачевского, но не успели пока еще сбежать из Томска. К тому времени отряд пополнили: сынов боярских 10 чел., конных казаков 90, а затем еще вдогонку послали сынов боярских 5 и казаков 110 чел. Значит, у Кобыльского было в походе 664 чел. - чуть больше, чем было у Тухачевского. В конце июля Кобыльский прибыл на место, принял от Тухачевского острог и отпустил его и бывших с ним служилых людей.
Одной из основных задач, поставленных перед И. Кобыльским, было укрепление русской власти в данном районе. С этой целью он, уже с красноярской подмогой, предпринимает серию походов на юг, причем главным его противником опять оказывается князец Ишей.
Совершив походы в Киргизскую землю и укрепив Ачинский острог, И. Кобыльский распустил служилых людей, оставив с собой только 40 чел. Впоследствии, уже в 1643 г., томские воеводы послали к нему еще 30 пеших казаков.
Следующий документ, относящийся к истории Ачинска, датируется уже 1656 г., когда 5 июля ясачные татары четырех волостей Ачинского острога подали челобитную, дошедшую до нас в тексте отписки томских воевод. В челобитной говорилось, что «...поставил Тухачевский острог на пустом месте, а людей близко никоторую сторону нет. А из Томскаво города... по все годы присылаются томские служилые люди и им де ясашным людям от того острогу обережи нет никакой и потому что де служилые люди водяным путем до Ачинскопо острогу не доходят и живут служилые люди на двое половина в Ачинском остроге, а другая половина в зимовье у хлебных своих запасов и их де ясашных людей под свои хлебные запасы до всю осень емлют в подводы...». Служилые люди, ачинскис годовальщики, «в своей челобитной писали тож, что Ачинской острог ото всех местных волостей поставлен вдали и не в угожем месте и одни де летом служилым людям до Ачинсково острогу доходить не можно и ясашным де людям в подводах чинятся налоги большие и в ясашном сборе мешкота большая».
Эти документы очень важны, ибо говорят об определенных изменениях в расстановке сил в Киргизской земле. Л.П. Потапов считал, что отход киргизов от Июсов произошел в 60-х гг. XVII в., но источники показывают, что начался он несколько раньше. Причем постоянные военные действия в этом районе привели к тому, что определенная часть ясачных откочевала на север и заняла те земли, которые потом в 1701 г. были описаны в «Чертежной книге Сибири» С.У. Ремезова. Другая же часть местных племен была уведена киргизскими князцами далее на юг - на Уйбат, Абакан, Аскыз. И так получилось, что Ачинский острог оказался как бы в «мертвой» зоне.
Эти же документы значительно проясняют и предыдущие материалы, где указывалось, что Ачинский острог якобы стоит около Божьего и Белого озер, примерно в 30 км к юго-востоку, на устье р. Сереж. Указание на это место в свое время ввело в заблуждение многих исследователей. На самом деле существовало как бы два Ачинских поселения: одно - острог, поставленный Я. Тухачевским в Кизылах на р. Белый Июс, и второе Ачинское поселение - «зимовой острожок», поставленный специально для того, чтобы служить перевалочным пунктом для казаков, идущих на службу и с хлебом в Ачинский острог Тухачевского, где хлеб и другие грузы перегружались на подводы. Именно об этом говорят челобитные ясачных и служилых людей. И если сейчас посмотреть на карту Чулыма, то можно увидеть, что водный путь сначала Чулымом, а затем Белым Июсом действительно намного длиннее сухопутного пути от Аргинской петли Чулыма до слияния обоих Июсов. Этот «зимовой» Ачинский острожок просуществовал, по всей видимости, вплоть до начала XIX в. Так, в «Географическом Словаре Российского государства...» отмечена д. «Шериш» при р. Сереже «по ту сторону хребта Арги», в которой делались суда для сплава хлеба в Ачинский острог. И неудивительно, что при многочисленных перестройках и переносах Ачинска с места па место этот пункт на р. Сереже долгое время считался одним из первых мест поставления Ачинского острога 1641 г.
Челобитную ясачных людей поддержали и русские служилые люди, которые предложили перенести «тот Ачинской острог в Басагарскую волость потому, что государь, в том месте острогу быть впредь прочно». «И по твоему великому государеву указу» томские воеводы «велели... холопу твоему сыну боярскому Юрию Трапезунскому да служилым людям Ачинской острог перенесть в Басагарскую волость и поставить в угожем месте, где бы были пашенные земли и рыбные и звериные угодья поблизку». Ю. Трапезунский произвел досмотр нового места и 21 июня 1658 г. подал «доездную память» этой местности, «а в той ево памяти написано», что «он Юрий с томскими служилыми людьми старый Ачинской острог переставил в Басагарскую волость в угожем месте, о котором били челом... ясачные люди, с одну сторону подле Чулыма реки, а с другую сторону речка Кангала, а с третью сторону елань, а за рекой Кангалой елань же и на той… елани мочно поселить... пашенных крестьян и много еланей потому, что де ...пашенные земли и сенных покосов много подле Ачинского острогу и рыбные и звериные угодья прилегли поблизку...». К сожалению, мы не смогли найти в краеведческой литературе такого географического топонима - р. Кангала. Местоположение же Басагарской волости в разных работах показано по-разному. По карте С.У. Ремезова, с чем соглашается также Л.П. Потапов, Басагарская волость показана на левом берегу Урюпа, близ ее впадения в Чулым. В принципе мы согласны с таким определением, по считаем, что Трапезунский поставил острог все же несколько ближе к Белому озеру.
В конце 60-х - начало 70-х гг. XVII в. обстановка на южных рубежах Сибири резко обострилась: киргизы начали новое наступление па Енисейский и Красноярский остроги. Об этом говорят отписки приказчика Мелеского острога от 3, 6, 21 октября 1674 г. Ачинский острог, как самый южный форпост, опять оказался отрезанным от других русских городов.
Мы не знаем пока точно - как быстро и в каком месте совершилась новая отстройка Ачинского острога. Имеется только указание, что 22 сентября 188 г. из Ачинского острога прибежал в Томск пеший казак Г. Цинбалов и сообщил, что «воровские киргизские люди... Ачинской острог сожгли, да служилых пять человек убили, а иные разбежались». Нам представляется, что в данном случае речь идет уже о новом Ачинском остроге. Во-первых, в рассказе служилых в 1674 г. не упоминаются убитые (а об этом они не могли бы умолчать и тем самым лишить себя надбавки к денежному и хлебному жалованью). Во-вторых, зачем же томским воеводам срочно сообщать в Тобольск о том, что случилось 6 лет тому назад. Да и пешему казаку Г. Цинбалову надо было бы в таком случае дать объяснение - где же он был целых шесть лет. Возможно также, что Цинбалов сообщил не столько об Ачинском остроге, построенном Ю. Трапезунским в Басагарской волости, сколько об Ачинском «зимовье», которое было устроено для переправки хлебных запасов в Ачинский острог. Этот пункт был обычным местом встреч томских и красноярских служилых людей для похода в Киргизскую землю. Именно вблизи этого места должны были встретиться томские сыны боярские Р. Старков и И. Гречанинов с красноярскими казаками для похода в Киргизы в 1680 г. «на краю Киргизской земли» на Белом Июсе вниз р. Сережа в устье р. Терекли-юл.
В 1083 г. последовала царская грамота с наказом томским воеводам восстановить Ачинский острог, сожженный киргизами «в прошлых годех».
В 1707 г. киргизы опять совершили поход под Ачинский и Мелеский остроги и сожгли их. Но соотношение сил к тому времени уже резко изменилось. Россия перешла к активному наступлению на киргизов и джунгаров, и в 1707 г. были посланы томский сын боярский Илья Цыцурин и красноярский сын боярский К. Самсонов на р. Абакан для постройки там русского острога, который долгое время был самым южным рубежом русской земли в Сибири. Одновременно с этим правительство предпринимает усилия и по укреплению тыла этой южной порубежной полосы. С этой целью в 1708 г. в Причулымье был послан томский сын боярский Савва Цыцурин, брат Ивана Цыцурина, первостроителя Абаканского острога. Имея задание восстановить Ачинский и Мелеский остроги, он выбрал место «угожее» и «крепкое». С. Цыцурин этот наказ выполнил, о чем и сообщил в своей отписке в феврале 1710 г., приложив к ней чертеж в красках Ачинского и Мелеского острогов. Так Ачинский острог наконец занял то место, где сейчас и находится современный город. В 1782 г. он был возведен в «степень» уездного города.
ГЛАВА III. ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ РУССКИХ ПОСЕЛЕНИЙ ПРИЧУЛЫМЬЯ
3.1 Хозяйство русских поселенцев в Причулымье
До начала 1890-х гг. переселенцы приселялись преимущественно к старожилам, однако это не вело к какому-либо перераспределению земельных угодий. Они старались сразу же завести собственную пашню и разрабатывали целину. Тем более так обстояло дело в последующие годы, когда переселенцы образовывали свои поселения. Таким образом, переселенцы вовлекали в хозяйственный оборот дополнительные площади, расширяли масштабы сибирского земледелия.
В рассматриваемые годы на территории ныне Асиновского района земледелие продвинулось на север до максимально возможных с точки зрения почвенно-климатических условий рубежей. Урожайность зерновых убывала по мере продвижения с юга на север. Так, в Больше- и Мало-Жирове рожь редко в какой год давала меньше 70 пудов с десятины, в то время как в Митрофановке средний урожай этой культуры не превышал 60 - 65 пудов. Разница в урожайности овса была еще большей - соответственно 200 и 120 - 150 пудов. Кстати, Митрофановка вообще не обеспечивала себя хлебом - его приходилось завозить из соседних, так называемых южных деревень, чаще из двух Жировых. С ростом числа новоселов, с исчезновением целинных и уменьшением залежных земель крестьяне переориентировались с культивирования пшеницы на рожь. Выращивали крестьяне также лен, ячмень, коноплю, гречиху. Коноплеводство было существенным подспорьем в Мало-Жирове, а в Вороно-Пашне удачно сеяли гречиху - она занимала 12,5 % всей посевной площади. В целом земледелие в деревнях в силу удаленности от основных мест сбыта сельскохозяйственной продукции - Томска и тракта - оставалось самообеспечивающим.
Лошадей содержали также только для нужд хозяйства. Проблем с заготовкой сена почти не существовало. Небольшие затруднения испытывали в деревнях, отдаленных от пойменных лугов, особенно в Митрофановке, но всегда была возможность прикупить сено в соседних селениях. Переселенцы старались разводить лучшие «российские» породы скота, в частности овец. Не случайно много их имелось в Мало-Жирове, Ново-Кускове, Вороно-Пашне, где был большой процент новоселов.
Более существенными были изменения в развитии промыслов, которые по мере хозяйственного освоения региона, вовлечения его в товарно-денежные отношения приобретали самостоятельное значение. Особенно успешным становился ягодный промысел. Так, вокруг Митрофановки были лучшие малинники, и для крестьян этой деревни доходы от продажи малины являлись основным источником существования. Например, в 1789 г. из 50-дворной Митрофановки было вывезено около 7 тысяч ведер малины. Другой разновидностью ягодного промысла был сбор «боровой ягоды» - черники и брусники. Особенно в этом деле преуспевали крестьяне д. Больше-Жировой. Продавали ягоды в основном в Томске.
Большое значение во второй половине XVIII в. получило крестьянское пчеловодство. Доход от продажи меда помогал «встать на ноги» новоселам - обойтись им первое время без запашки. Практически более половины крестьянских дворов таких деревень, как Мало-Жирова, Старо- и Ново-Кусково, Вороно-Пашня и Митрофановка, в 1750-е гг. имели пасеки. Правда, по мере обзаведения хозяйством, которое, как правило, было комплексным, ориентировочно к 1790-м гг. пчеловодством продолжали заниматься от четверти до половины домохозяев.
В рассматриваемый период в Мало-Жировой, Вороно-Пашне, Старо- и Ново-Кускове появился особый вид извозного промысла - перевозка грузов и рабочей силы из Томска на места работ по прокладке Обь-Енисейского канала. Так, в 1790 г. в д. Старо-Кусковой 17 из 44 дворов, а в д. Мало-Жировой 15 из 82 дворов подряжались на такие работы.
Из кустарных промыслов имели место пимокатный, кожевенный и заготовка спичечной соломы. Их развитие постепенно концентрировалось в отдельных крестьянских хозяйствах, превращаясь в специализированное производство.
Что же касается хозяйства переселенцев, которые сразу же образовывали поселки, то они до поднятия целины и получения первого урожая жили за счет рыболовства, охоты, собирательства и скотоводства. Сначала прибывшие покупали на полученную от государства ссуду коров и лишь по мере развития земледелия - лошадей. Характерно, что в 1796 г. в поселках Соколовском, Сургундатском, Новиковском, Тихомировском, Ново-Троицком и Латате практически не было еще распаханных земель, в то время как в каждом хозяйстве имелась корова. Хотя переселенцы и владели улучшенными приемами земледельческого труда, только за 2 - 3 года могли приспособиться к местным условиям. Старожилы поначалу даже говорили о новоселах пос. Казанского, что «они тут пропадут, с голоду помрут». На это последние отвечали, что они «коренные пахари». И действительно, через какое-то время их хозяйства ни в чем не уступали старожильческим.
В Верхнем Причулымье был открыт первый в Сибири серебряный рудник В 1697 г грек на русской службе А Левандиан, посланный повелением Петра I для отыскания драгоценных металлов в Сибири, основал рудник и завод по р. Каштак - притоке р. Тисуль, впадающей в Кию. В 1700 г по убогости руд завод был оставлен и сожжен киргизами Здесь же было найдено первое в Сибири месторождение россыпного золота. В 1828 г екатеринбургский купец Федот Иванович Попов по р. Бирикуль притоку Кии, нашел промышленное золото. До того он закопал в сибирскую землю 330 тысяч рублей, затратив их на поиски золота в Тобольской и Томской губерниях. Первые 11 заявок были утверждены по рекам. Кундат, Бирикуль, Закрома, Сухой Берикуль 11 августа 1828 г. На золотых дрожжах из Кийского села вырос город Мариинск, отобравший в 1856 г. титул окружного центра у хиреющей Колывани, а затем ставший во главе отдельного округа - Мариинского, расположенного по Чулыму и его главным притокам. Лишь самое нижнее течение Чулыма осталось в Томском округе.
На Чулыме и Кие неводной лов производился артелями в 5 - 6 человек летом и 7 - 8 человек зимой. Рыбацкими селениями на Чулыме сто лет назад считались Нижне-Дорохово, Боровая, Троицкое, Цыганово, Зырянское, Богословское, Красноярское, Иловка, Чердаты, в которых «так или иначе «промыслом» занимается почти поголовно все население». На Кие таковыми же являлись деревни Туендат, Шиняева, Окунеево. Основная рыба - мелкая соровая - ерш, окунь, щука, язь, чебак. Реже ловились стерлядь и осетр, налим и нельма. Последняя была самой дорогой - три с половиной - четыре рубля за пуд, самым дешевым был чебак - 30 - 40 копеек за пуд. Рыбу скупали в мороженом и соленом виде торговцы из Томска и Мариинска.
Наблюдатели повсеместно отмечали падение объема промысла в течение XIX в., а особенно в начале XIX в. Так, за 1813 - 1818 гг. в Амбарцевской волости уловы снизились в полтора раза, главная причина этого - хищнический лов рыбы, рост интенсивности добычи.
В отличие от рыбных пользование лесными угодьями Причулымья практически не регулировалось. Лесной фонд Мариинского округа составлял около трех миллионов десятин, а описано из них было лишь 411 тысяч десятин. Все леса принадлежали казне. Широкие заготовки леса проводились здесь только в связи с постройкой Сибирской железной дороги в Мариинском лесничестве и в Амбарцевской волости Чулымского лесничества во время первой мировой войны для нужд города Томска. Северное направление течения рек, отдаленность рынка сбыта уберегли лес по Чулыму от массовых порубок лесопромышленниками и крестьянами.
Частым занятием жителей лесного Причулымья была охота. Для себя охотились почти все. «Настоящие» же охотники среди русских крестьян были редки, хотя в конце XVIII в. они еще жили в Троицком, Боровом, Нижне-Дороховом, Туендате, Чердатах, Иловке. Если заработок охотника за сезон ранее достигал ста и более рублей, то в 1790-е гг.- 5 - 15 рублей.
Серьезное значение для жителей Причулымья имел ореховый промысел, однако он был нерегулярным - два-три раза в десятилетие. В орешный год все трудоспособное население собирало и било шишки. Промысловики уходили в тайгу порой за сто и более верст от сел. В хороший год в Вороно-Пашне добывали до 100 пудов, в Архангельском, Троицком - по 10 - 30 пудов ореха на бойца в сезон. Орех сбывался через скупщиков в Томск, Мариинск. На заготовку кедровых орехов в Причулымье издавна приезжали уральские купцы. Так, еще в 1717 г. екатеринбургский купец Иов Романов скупал через посредников орех по Чулыму по 4 - 5 рублей ассигнациями за пуд. Сотни крестьян ходили шишковать на Четь. Казенные кедровники Причулымья истреблялись безжалостно, они вырубались, выгорали. Охранялись родовые кедровники чулымцев, так же как крестьянские кедровники вокруг Томска. Они-то и сохранились до сих пор. Сбор ягод имел значение промысла лишь в Митрофановке, где он давал до 7 тысяч ведер малины (3 тысячи рублей) на 50 дворов.
В завершение необходимо отметить, что заселение территории Асиновского района не имело особенностей, выходящих за рамки закономерностей освоения Томского края вообще. Военно-земледельческое закрепление русских людей сменилось крестьянской колонизацией. Первые населенные пункты возникали на больших реках, с которых расселение шло по их притокам. К концу феодальной эпохи, т. е. к середине XIX в., была заселена русскими та часть территории района, которая по природно-климатическим условиям оказалась более всего пригодной для сельского хозяйства. Это южная часть района. В северных асиновских землях сохранялись промысловые владения коренных жителей. Только в 1760-х - первой половине 1790-х гг. они стали притягательным объектом заселения. Их отдаленность от Томска и Сибирского тракта стала меньше сказываться на хозяйственном освоении региона. Здесь в данный промежуток времени была создана хорошо организованная сеть русских населенных пунктов, уже в полной мере включенных в социально-экономическую систему Сибири.
3.2 Хозяйственная жизнь Ачинского острога
Первыми жителями Ачинского острога 1641 г. были его строители. Среди них были те, которых в Сибири XVII в. называли «литва», имея в виду украинцев, белорусов, литовцев, поляков. Среди первых его «годовалыциков» можно отметить такие явно украинско-польские фамилии, как Соколовский и Лешинский. Так история одного небольшого русского поселения XVII в. - Ачинского острога - убедительно свидетельствует, что процесс присоединения и освоения Сибири был поистине интернациональным, когда представители разных; народов несли суровую воинскую службу, своими руками строили города и остроги.
Можно думать, что число «годовалыциков» в Ачинском остроге на всем протяжении XVII в. было примерно одинаковым - от 10 до 25 служилых, как это видно из отписки томского воеводы 1691 г. Об этом также свидетельствует и незначительность строений в остроге. Конечно, некоторые годовальщики жили в Ачинском остроге не год и не два, но говорить все же о складывании постоянного населения Ачинского острога еще рано. Положение могло измениться после постройки острога 1710 г., более мощного по своим оборонительным укреплениям.
Управлялся Ачинский острог XVII - начала XVIII в. приказчиками, которые назначались из Томска, и за период, например, с 1707 по 1717 г. их сменилось 7 чел. Двое из них носили звания сибирских дворян - строитель Абаканского острога 1710 г. И. Цыцурин (1710 и 1716 - 1717 гг.) и И. Великосельский (1712 г.); остальные были сынами боярскими. Ачинский острог был самостоятельной административной единицей Томского разряда, но администрация часто назначала приказчиком того сына боярского, который уже до этого побывал в этой должности в Мелеском остроге. И это понятно - роль этих двух острогов в охране южных сибирских границ была одна.
Основными функциями Ачинского острога были ясачная и военная. Ачинск был местом сбора ясака с четырех волостей: Кызыльской, Ачинской, Басагарской и Камларской. По данным Б.О. Долгих, в этих волостях в 1641 г. числилось 24 плательщика ясака, а в 1699 г. - 27. Но пушные ресурсы этого района были довольно значительны: так, в 1708 г. князец Ачинской волости «с товарищи» - 6 чел., - уплатил ясака и «поминок» в размере 53 соболей, 34 горностаев, 2 лисиц и еще 376 горностаев. Помимо этого, ясак еще платили куницами, росомахами, выдрами, бобрами, белками и т.д.
Томские казаки, будучи в Ачинском остроге «годовальщиками», активно занимались скупкой пушнины у местного населения. По данным А.А. Люцидарской, «меха в Томск чаще всего везли из Ачинского и Кузнецкого острогов, а также из «Киргиз», «из калмыков»...». По далеко неполным данным за период с 1628 по 1681 г. в таможенных книгах: отмечено 8 партий привоза пушнины из района Ачинского острога в Томск. Причем эти поездки носили довольно устойчивый характер: некоторые фамилии в течение одного года зафиксированы дважды или трижды. Полученные от торговли пушниной капиталы вкладывались в различные промышленные сферы Томска.
Причем среди этих предприимчивых служилых были и непосредственные участники похода Тухачевского, и первые строители острога. Так, один из первостроителей А. Баранчуков 11 июля 1657 г. пришел из Ачинского острога и «явил» на продажу 15 соболей на 5 руб. с полтиной; свои торговые поездки, и довольно прибыльные, он продолжал и в 1686 г. Другие служилые, уже из числа сбежавших от Тухачевского казаков, также не обходили стороной этот район для своих торговых операций. Так, «пущие воры и заводчики» Ф. Засухин и Г. Пущин «явили» в 1648 и 1653 гг. в Томске для продажи пушнину из Ачинска; другой «пущий вор» Д. Вяткин в 1661 г. привез из Ачинска в Томск пушнины на 13 руб. 26 алт. Особо в этом плане можно отметить деятельность братьев Коломшшых - Ивана, Кручину и Фому, всех трех участников похода 1641 г. В 1648 г. Ф. Коломнин вместе с двумя другими служилыми привез из Ачинского острога пушнины на «явочную» сумму в 15 руб.; в том же году уже Кручина вместе с Ф. Засухиным «Явил» в Томске для продажи пушнины на 10 руб. 26 алт. 4 деньги; в 1657 г. тот же Кручина вместе с казаком И. Бардак «явил» пушнины на 5 руб.
Не приходится, по всей видимости, для XVII в. говорить и о начале земледелия. Беспокойная жизнь Ачинского острога оставляла мало надежд дождаться и собрать урожай. Недаром в росписном списке 1642 г. не перечислены какие-либо сельскохозяйственные орудия труда. Положение могло измениться лишь после перенесения острога в Басагарскую волость в 1656 г., где «пашенных земель и сенных покосов много подле Ачинсково острогу» и «пашенных крестьян мочно там» поселить. Но это, скорее всего, осталось благими пожеланиями; во всяком случае, известно, что в 1679 г. от Ачинского острога члены ясачной Керексуской волости ездили в Красноярск за хлебом. Более серьезные попытки к заведению хлебопашества могли быть сделаны уже в самом конце XVII в., около острога на карте были показаны пашенные места и мельницы.
Определенному росту Ачинского острога в конце XVII - начале XVIII в. должно было способствовать то обстоятельство, что он находился на сухопутной дороге из Тобольска на Иркутск через Тару, Барабу, Частик, Томск, Ачинск, Красноярск, Капск, Удинск и Вельский острог. Отдаленные воспоминания об этом сохранились в «Топографическом описании уездов Тобольского наместничества» 1784 г., где сказано, что Ачинск сначала был заселен крестьянами, переведенными из Енисейского уезда на вновь учрежденную дорогу из Томска, но в каком году - неизвестно.
Таким образом, на пороге XVIII в. это был обыкновенный небольшой сибирский острог, выполнявший обычные функции - ясачную и военную. Но с укреплением южных рубежей Сибири осталась только ясачная. С проведением дороги начинают развиваться торговля и транспорт. Развитие земледелия в начале XVIII в. только еще начиналось. Тем не менее все эти обстоятельства послужили основой для первоначального формирования протогородского населения Ачинского острога. И в этом плане судьба Ачинского острога, сделавшегося вскоре небольшим провинциальным городом, типична для многих сибирских ясачных острогов. Но долго еще основной функцией города оставалась военная. Вот почему в 1785 г., когда заново утверждались гербы сибирских городов и острогов, Ачинский герб украшали лук и колчан со стрелами.
Определенные изменения наступают во второй половине XVIII в., когда Ачинский острог в 1782 г. переводится в разряд уездных городов Енисейской губернии. Согласно городовому «расписанию», во вновь образованном городе были открыты административные учреждения, такие как Нижняя расправа, Городническое управление, Нижний земский суд. Нижняя расправа ведала судебными делами купцов, мещан, крестьян и разночинцев, подчиняясь соответствующим учреждениям губернского города. Городом управлял городничий. Нижний земский суд заведовал полицией в уезде и разбирал различные мелкие судебные дела между крестьянами. Эти же функции на местах выполняли крестьянские старосты. В 1785 г., согласно «Городовому положению...», в семи городах Сибири, в том числе и в Ачинске, были созданы ратуши, во главе которых стояли бургомистр и два ратмана, избираемые городской общиной. Но содержание даже такого малочисленного городского управления было не по карману городским налогоплательщикам, и при очередной административной реформе Ачинск был преобразован в «посад» - городское поселение, но без права своего городского самоуправления, что для ачинских мещан было как раз очень выгодно.
Сам Ачинский уезд в конце XVIII в. состоял из 11 волостей - Больше-Кемчугской, Устьюжской, Атамановской, Сухобузимской, Нахвальской, Падемской, Новоселовской, Подгородной, Красноречинской, Боготольской и Кийской, в которых вместе с населением города проживало 17373 чел., в том числе: мещан - 2826 чел., купцов - 7, заводских крестьян - 197 и ясачных инородцев - 1181 чел. Но в самом городе проживало всего 455 душ мужского и 256 женского пола 142.
Таблица 1 Численность и социальный состав населения Ачинска в XVIII в. (душ мужского пола)
Категория населения1762 г.1784 г.1795 г.УездГородУездГородУездГородПодатныеВсего ……………………..939540190164609267499В том числе:купцы-----3мещане-26-411729198крестьяне *935737588744187584298дворовые38-72-54-служилые (отставные)--68---НеподатныеВсего………….299734375221139В том числе:духовенство9251618959военные и чиновники?-?29??ямщики272242?20посельщики?-?14?служилые (отставные)?-1212-55ссыльные?-3810-55Итого……….969440893595359488638* Сведения о числе крестьян объединены в одну группу.
Население острога росло медленно. Первые постоянные жители из крестьян появились в Ачинске между 1735 - 1745 гг., и в 1747 г. ревизия насчитала 29 душ мужского пола (7 семей), а вскоре их стало 34143. К 1750 г. появляется уже и собственно городское население - разночинцы, которых насчитывалось к тому времени 9 душ мужского пола, а к 1760-м гг. их уже было, по данным П.А. Словцова, 24 чел. О последующем движении городского населения, его количественном и социальном составе зримое представление дают данные Г.Ф. Быкони, взятые из его таблицы (см. Таблицу 1). Согласно данным таблицы, общая численность населения города возросла почти в 1,5 раза и составила цифру 638 душ мужского пола, в то время как население уезда даже несколько уменьшилось. Постепенно растет и удельный вес горожан в общей численности населения уезда: в 1762 г. горожане составляли около 4,2, а в 1795 г. уже около 5,4 %. Согласно законам Российской империи, все население, проживающее в городах, делилось на два сословия: привилегированное, освобожденное от государственных налогов, и собственно «городское» податное сословие. Именно рост этого городского сословия в России XVIII в. и определял общий характер буржуазного развития городов. Это податное сословие составляло основную массу горожан: в 1762 г. оно составляло около 98 % от всего населения и в 1795 г. - около 78 %. Понижение удельного веса (но не количества) было вызвано тем, что с переводом Ачинского острога в 1682 г. в разряд уездного города там открылись правительственные и административные учреждения, появились чиновники.
Но самое главное заключалось в совершенствовании, в «обуржуазивают» социальной структуры этого податного сословия. Если в 1762 г. крестьяне составляли около 93 % всего сословия, то к 1795 г. их численность сократилась почти в 1,2 раза и составила всего 59 %. Одновременно с этим очень быстро растет численность мещанства, т.е. горожан как таковых; к 1795 г. их численность возросла почти в 7,3 раза и составила уже 39 % от общей численности податного сословия. Причем с самого начала мещане оседают не в сельской местности, а в городе.
Первый купец в Ачинске был записан в податное сословие в 1788 г.; это был купец Иван Ерыкалов, плативший оброку с объявленных 1100 руб. капитала оброку в 11 руб. В дальнейшем наблюдается незначительный рост купечества: в 1785 г. - 2 чел., в 1787 г. - 7 и в 1797 г. - 3 чел. О начале формирования буржуазной структуры города говорит и удельный вес мещанства, проживающего в Ачинске, по отношению к мещанам уезда. Если в 1782 - 1784 гг. он составлял всего 2,3 %, то в 1795 г. уже свыше 11 %. Причем власти поощряли этот процесс, насильственно переселяя сюда мещан из других городов Томской губернии. Так, с 1783 по 1795 г. только из одного Енисейска было переселено в Ачинск 311 мещан.
Одним из характерных признаков именно городской структуры населения является наличие и рост управленческо-чиновничьего аппарата. По данным 1782 г., в Ачинске проживало 29 чиновников и дворян, что составляло по отношению ко всему неподатному сословию горожан свыше 10, а вместе с духовенством - свыше 16 %.
Таким образом, Ачинск в конце XVIII в. по числу горожан шел впереди таких уездных городов Томской губернии, как Нарым, Колывань, Каинск, Сургут. Главной тенденцией развития было формирование раннебуржуазной городской структуры населения. Но этой тенденции приходилось пробивать себе дорогу через рогатки существующего феодально-крепостнического строя. Поэтому сохранялась рыхлость и незавершенность социальной структуры населения города: преобладание городских жителей из крестьянского сословия свидетельствовало не столько о слабости экономики Ачинска как малого города, сколько о проявившемся противоречии между социальной структурой и объективными тенденциями экономического развития, ибо к тому времени, как будет показано ниже, многие крестьяне и горожане занимались хлебопашеством и скотоводством не в рамках натурального хозяйства, а были уже настоящими товаропроизводителями.
Реформа 1797 г., низведшая Ачинск на положение «посада», привела даже к оттоку избыточного городского населения. Так, за период с 1794 по 1812 г. самовольно переселилось из Ачинского уезда в Красноярск 1485 жителей, причем «в бегах и в неизвестных отлучках» по Ачинску и Томску находилось 47 мещан и 65 лиц других категорий».
Некоторые авторы нарисовали довольно бойкую картину хозяйственного развития Ачинска в XVIII в., где главным сосредоточием этой жизни был Московский тракт. Конечно, влияние Московского тракта на социально-экономическое развитие Ачинска отрицать нельзя, но такое конкретное описание бойкой торгово-промышленной жизни, какое дается в книге Г.С. Чесмочакова, есть лишь авторская абстракция, не подкрепленная пока документами и фактами.
Первые русские постоянные деревни в Ачинском уезде возникли уже в начале второго десятилетия XVIII в. Уход киргизских князей из Абаканских степей позволил наладить мирное хозяйственное освоение новых районов, и на обоих берегах Июса появляются русские деревни. Причем если вначале местные жители, чулымские татары, были недовольны этим и даже потребовали в 1730 г. убрать все русские деревни, то вскоре они убедились в выгодах русского земледельческого освоения Причулымья и просили вернуть все русские деревни на старые места. И с 1735 г. начинается уже основательное крестьянское заселение берегов Чулыма. В 1762 г. в Ачинском уезде поселилась большая партия (236 чел.) великорусских крестьян, сосланных помещиками «за предерзостные поступки». К 1771 г. этих посельщиков в уезде насчитывалось 289 чел. и жили они в 65 дворах.
Одними из самых старинных поселений в Ачинском уезде были деревни Бирилюссы (1710 г.), Балахта (1750 г.), Большой Улуй (1771 г.); к началу XVIII в. народные предания относят и основание деревень Малый Сереж, Парилово, к 1763 г. - деревни Жуково, Копьево. Вверх по Чулыму от Ачинска, не доходя слияния Июсов, к середине XVIII в. находилось уже 5 поселений - Курбатово, Нагорново, Игинка, Мазуль и улус Айдашинский. Некоторые из сельских поселений, как, например, слобода Мокрая в уезде г. Ачинска на р. Рыбниковой, даже вошла в описание историко-географических словарей конца XVIII в. Условия для земледелия в этих местах были относительно неплохие, недаром в 1788 г. правителю Тобольского наместничества Д. Алябьеву сообщали из Ачинского уезда, что недостатка в хлебе не будет.
Активно земледелием занимались и городские жители всех сословий «как на городских землях, так и на пустопорожних казенных землях, без всякого платежа оброку...». Хлеб поставлялся на Красноречинский и Боготольский казенные винокуренные заводы, которых в округе было два: один казенный на 16 кубов, а второй частный на 60 кубов. Для сплава и хранения хлеба под самым Ачинском были построены амбары. Помимо этого, как писал П. Даллас, такие же амбары «построены также в 60 верстах далее в сторону... при устье Кемчуга. В оные житницы кладут хлеб, который подрядчики по Чулыму, в Обь, частью в Сургут, Нарым и прочие на севере лежащие безхлебные страны, частью вверх по Оби на императорские сибирские заводы и на линию на Иртыше возят». О работных людях и о сплаве хлеба в казенные магазины говорит и А. Щекатов, причем суда строились не столько в самом Ачинске, сколько «при лежащей по ту сторону хребта Арги на Чулыме деревне Сереж». О продаже овса, сена на тракте и о найме на почтовую гоньбу как о характерной особенности ачинского быта писал и А.Н. Радищев. Помимо этого, ачинцы занимались рыболовством и охотой. Можно отметить также мельничное ремесло, ибо во времена Палласа в непосредственной близости от города на р. Тептяпке стояли три мельницы. А всего в округе было на 1790 г. мельниц колесчаватых - 54, а мутовчатых - 35. Причем часть из этих мельниц были оброчные и принадлежали городу, который сдавал их в аренду частным лицам. Так, за период с 1780 по 1800 г. на р. Огур было построено 5 оброчных мельниц, принадлежащих городскому обществу. Три человека занималось перевозом, который находился при устье р. Тептяпки через Чулым. Перевоз они арендовали у города, и это было одной из статей городских доходов. 20 человек ачинцев работало ямщиками на тракте. Из других промыслов можно отметить добычу соли, правда в небольших размерах, из озер Фырка, Шира, Ишкуль, Бидикюль. Добытая соль поступала в казенные амбары. Во второй половине XVIII в. в Ачинске возникает и первое промышленное предприятие - кирпичный завод, продукция которого обслуживала исключительно местный рынок.
О числе ремесленников Ачинска на конец XVIII в. ни в дореволюционной, ни в советской литературе указаний нет. В свое время некоторые авторы писали, что в то время в городе «ремесленников вовсе не было», что представляется нам маловероятным. Скорее всего, при проведении переписей они не были показаны как самостоятельная группа населения. Это подтверждается и текстом «Топографического описания...» 1790 г., где сказано, что «жители уезда по большой части упражняются в хлебопашестве», среди ремесел развиты кирпичное, столярное, плотницкое, горшечное, а также изделие сермяжных сукон и холста разного качества, «которые отвозят в соседние города».
Кроме того, понятно, что существование значительного транспортного и товарораспределительного центра, каковым в те времена был Ачинск, не может обходиться без услуг ряда ремесленных специальностей. А движение через Ачинск было довольно значительным по тем временам: так, например, только из одного с. Ладейского на Ирбинские железные заводы в 1762 г. прошло 130 подвод с провиантом, причем иной раз в городе скапливалось «множественное число подвод» за отсутствием перемены ямщикам-крестьянам. О значительности торгово-транспортного движения через Ачинск лучше всего свидетельствует тот факт, что «изстари было заведено, кроме взимания установленной платы за переправу через реку Чулым, брать еще с проходящих обозов с товарами с дуги... по 3 копейки серебром, подобно тому, как в бывшем вольном городе Кракове некогда брали с копыта».
Таким Ачинск вступил в XIX в. Он еще не был городом в полном смысле этого слона, но уже был заметным торгово-транспортным центром Причулымья, который был далеко не последним среди уездных городов Томской губернии. Во всяком случае, Ачинск производил более «городское» впечатление, чем г. Каинск, где на 1790 г. насчитывалось всего 106 обывательских домов и 658 жителей.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, в дипломной работе была рассмотрена история заселения русскими Причулымья в XVII - XVIII вв. В результате проделанной работы можно сделать следующие выводы.
К началу XVII в. почти вся территория Западной Сибири от Обской губы на севере до Тары и Кузнецка на юге стала составной частью России. Выросли русские административные центры - города и остроги. Это были Верхотурье, Туринск и Тюмень, расположенные по берегам р. Туры; Пелым на берегу р. Тавды у впадения в нее р. Пелыма; Тара и Тобольск на берегу р. Иртыша; Березов, Сургут и Нарым на р. Оби; Кетский острог на р. Кети; Томск и Кузнецк на р. Томи. Многие из них в XVII в. стали центрами сформировавшихся уездов.
В Причулымье за 200 лет освоения была создана хозяйственная база, на которой происходило развитие региона в 20 веке, в частности, развитие лесопромышленного комплекса, составляющего в настоящий момент основу хозяйства региона.
Присоединение Сибири к Русскому государству было не только политическим актом. Русские землепроходцы в XVII в. не только вышли к берегам Тихого океана и <привели... под высокую государеву руку> большую часть современной территории Сибири, но они заселили и первично освоили ее. Уже в ходе присоединения Сибирь становилась и по составу населения и экономически органической частью Русского государства. Заселение русскими Восточной Сибири, так же как и Западной, проходило с севера на юг. В XVII в. русское постоянное население освоило главным образом таежные районы. Рост населения шел в Восточной Сибири менее интенсивно, чем в Западной. По данным росписи сибирских городов 1701 г., в Восточной Сибири насчитывалось до 7 тыс. семей русских, тогда как в Западной Сибири - около 18 тыс. (всего приблизительно 80 - 100 тыс. человек мужского пола). В начале XVIII в. оно продолжало интенсивно расти. По табелю Сибирской губернии 1710 г., в пределах собственно Сибири (без Кунгура, Яренска, Соли-Камской, Чердыни, Кайгородка и Вятки) проживало всего 312872 человека русских, из них 157040 душ мужского пола и 155832 души женского пола (246963 человека в Западной Сибири и 65909 человек в Восточной Сибири). Процент ссыльных среди этого населения был ничтожным. По первой ревизии (1719 г.) в целом население всей Сибири насчитывало 241 тыс. душ мужского пола. Из этого количества 72 тыс. душ приходилось на аборигенное ясачное население и 169 тыс. - на русское население. Как видно, в конце первой четверти XVIII в. не менее 70 % населения Сибири составляли русские поселенцы.
Вхождение Сибири в состав России, причем в относительно короткое время, объяснялось не только политикой феодального русского правительства, направленной на захват новых территорий и расширение сферы грабежа, не только устремлениями русского купеческого капитала, но и устанавливавшимися многообразными хозяйственными связями между сибирскими народами и переселяющимися на восток значительными массами русского населения. Как правило, присоединение различных районов Сибири находилось в прямой зависимости от интенсивности русской народной колонизации, заселения и хозяйственного освоения русскими переселенцами сибирской земли.
Так, упорное стремление русского правительства к восстановлению разрушенных ачинских острогов говорит о том, что существование в этом районе русского укрепления было крайне необходимым, ибо кроме Мелеского острога в Причулымье больше не было ни одной опорной базы русских. И в этом плане Ачинский острог был дозорным сторожем, который, порой ценой своей гибели, мог заранее предупредить о киргизском нападении.
Необходимость борьбы с набегами более сильных соседей, стремление избежать межплеменных распрей, потребность в экономических связях в свою очередь побуждали сибирские народы к объединению с русским народом. Таким образом, процесс присоединения Сибири к Русскому государству был явлением многосторонним, обусловленным целым рядом обстоятельств исторического развития русского и сибирских народов.
Подводя общие итоги работы можно сделать следующие выводы:
.В процессе освоения русскими переселенцами первой волны земель Причулымья их влияние привело к тому, что значительная часть местного населения перешла от кочевого образа жизни, связанного с охотой к оседлому, земледельческому.
.Переселенческое движение в XVIII веке вызывало некоторые изменения в хозяйственном укладе старожильческой деревни, но главное его влияние сказалось в численном увеличении населения региона.
.Увеличение населения и неурегулированность пользования угодьями приводили к хищническому лову и охоте, которые в перспективе вели к уменьшению роли промыслов в хозяйственной жизни.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Источники
1.Архив Асиновского краеведческого музея. Ф. 4. Инородческого и переселенческого департаментов. Оп. 2. Д. 18. ЛЛ. 6 - 18.
.Архив Асиновского краеведческого музея. Ф. 4. Инородческого и переселенческого департаментов. Оп. 5. Д. 22. ЛЛ. 4 - 10.
.Архив Асиновского краеведческого музея. Ф. 4. Инородческого и переселенческого департаментов. Оп. 5. Д. 38. ЛЛ. 9 - 15.
.Радищев А.Н. Полное собрание сочинений. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1952. Т. 3. 487 с.
2. Литература
1.Абдыкалыков А. Енисейские киргизы в XVII в. Фрунзе: Жалын, 1968. 271 с.
.Александров В.А. Русское население Сибири XVII - начала XVIII в. М.: Наука, 1964. 274 с.
.Андреев А.И. Примечания // Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2. М.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 560 - 583.
.Арзыматов А. Из истории политических отношений енисейских киргизов с Россией в XVII - первой половине XVIII в. Фрунзе: Жалын, 1966. 275 с.
.Бардина П.Е. Русское население Причулымья: "...Что ни деревня, то обычай" // Земля асиновская. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1995. С. 59 - 64.
.Барсагаев П.А. Из глубины веков: Историческое обозрение Сибири. Томск: Водолей, 1997. 90 с.
.Барсагаев П.А. Людовик XIII, король Франции и Наварры и балагачевская княгиня Ч. 1: Из истории Томского Причулымья: Сб. краевед. очерков и статей. Томск: Водолей, 1996. 114 с.
.Барсагаев П.А. Людовик XIII, король Франции и Наварры и балагачевская княгиня: Из истории Томского Причулымья: Сб. краевед. очерков и статей. Ч. 2. Томск: Водолей, 1998. 94 с.
.Беликова О.Б. Среднее Причулымье в X - XIII вв. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1996. 272 с.
.Белявский М.Т., Омельченко О.А. Наказы крестьян Енисейской провинции в Уложенную комиссию 1767 года // Источниковедение и археография Сибири. Новосибирск: Наука. Сибир. отд-ние, 1977. С. 205 - 221.
.Бернштам А.Н. Социально-экономический строй орхоно-енисейских тюрок VI - VIII веков. Восточно-тюркский каганат и кыргызы. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1946. 248 с.
.Боброва А.И. Погребально-поминальный обряд коренного населения Нарымского Приобья и Причулымья в XIV - первой половине XX в.: Автореф. дисс. … канд. ист. наук / Рос. АН, Сиб. отд-ние, Ин-т археологии и этнографии. Новосибирск, 1992. 16 с.
.Бояршинова З.Я. Население Томского уезда в первой половине XVII в. // Тр. / Том. гос. ун-т. Сер. ист.-филол. 1950. Т. 112. С. 110 - 124.
.Бутанаев В.Я. Топонимический словарь Абакано-Минусинской котловины. Абакан: Хакасия, 1995. 121 с.
.Бутанаев В.Я., Абдыкалыков А. Материалы по истории Хакасии XVII - начала XVIII вв. Абакан: Хакасия, 1995. 325 с.
.Быконя Г.Ф. Заселение русскими Приенисейского края в XVIII в. Новосибирск: Наука. Сибир. отд-ние, 1981. 287 с.
.Ватин В.А. Ачинский округ по сенаторской ревизии 40-х годов XIX в. // Сибирский архив. 1915. № 2. С. 1 - 12.
.Гриб Р.Т. Говор селений по Московскому тракту и западной части Красноярского края // Ученые записки Красноярского пед. института, 1959. Т. 13. Серия ист.-филол. Вып. 1. С. 51 - 63.
.Громыко М.М. Западная Сибирь в XVIII в. Новосибирск, 1965. 346 с.
.Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке. М.: Наука, 1960. 362 с.
.Дульзон А.П. Чулымские татары и их язык // Уч. зап. Том. пед. ин-та. 1952. Т. 9. С. 76 - 212.
.Емельянов Н.Ф. Заселение русскими Среднего Приобья в феодальную эпоху. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1981. 254 с.
.Зиновьев В.П. Лесные и рыбные промыслы Причулымья в 19 - нач. 20 века // Земля асиновская. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1995. С. 77 - 83.
.Колесников А.Д. Русское население Западной Сибири в XVIII - начале XIX в. Омск: Изд-во Омск. пед. ин-та, 1973. 396 с.
.Кузнецов-Красноярский И.П. Архив Аскыской Степной Думы. Томск, 1892. 214 с.
.Кузнецов-Красноярский И.П. Из истории южных частей Енисейской губернии. Томск, 1908. 412 с.
.Латышев В. Ачинский острог // Енисей. 1970. № 1. С. 105 - 109.
.Люцидарская А.А. Томский пушной рынок в XVII в. // История городов Сибири досоветского периода. XVII - начало XX в. Новосибирск: Наука. Сибир. отд-ние, 1977. С. 121 - 122.
.Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 1. М.: Изд-во АН СССР, 1937. 350 с.
.Приль Л.Н. Старообрядческие общины Прикетья и Причулымья в конце XIX - 80-х гг. XX века (опыт реконструкции жизнедеятельности): Дисс. … канд. ист. наук. 07.00.02 / Том. гос. ун-т. Томск: б. и., 2002. 233 л.
.Оглоблин Н.Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского Приказа. Ч. 3. М., 1900. 471 с.
.Резун Д.Я. Ачинский острог // Енисей. 1982. № 1. С. 76 - 80.
.Резун Д.Я. Русские в среднем Причулымье в XVII - XIX вв. (Проблемы социально-экономического развития малых городов Сибири). Новосибирск: Наука. Сибир. отд-ние, 1984. 197 с.
.Русские старожилы Сибири. М.: Наука, 1973. 274 с.
.Сибирская советская энциклопедия. Т. 1. М.: Изд-во АН СССР, 1929. 523 с.
.Смирнов В.А. Триста лет жизни города Красноярска // Триста лет города Красноярска. 1628 - 1928 гг. Красноярск: Енисей, 1928. С. 3 - 19.
.Угрюмов А. От Томска до Ачинска по рекам Томи, Оби и Чулыму // Сибирский вестник. 1889. № 94. С. 3 - 30.
.Угрюмов А. Путешествие по Чулыму // Сибирский вестник. 1889. 17 августа. С. 3 - 38.
.Чесмочаков Г.С. Ачинск. Красноярск: Изд-во КГУ, 1976. 197 с.
.Шунков В.И. Очерки по истории колонизации Сибири в XVII - начале XVIII в. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1946. 234 с.