Поэтическое своеобразие Марины Цветаевой
Поэтическое своеобразие Марины Цветаевой
Я не верю с стихи,
Которые льются.
Рвутся – да!
Цветаеву-поэта не спутаешь ни с кем
другим. Стихи ее узнаешь безошибочно по особому распеву, неповторимым ритмам,
необщей интонации.
Если существуют поэты, воспринимающие мир посредством
зрения, умеющие смотреть, закреплять увиденное в зрительных образах, то Марина
была не из их числа. Мир открывался ей не в красках, а в звучаниях. «Когда
вместо желанного, предрешенного, почти приказанного сына Александра родилась я,
мать, самолюбиво проглотив вздох, сказала: «По крайней мере, будет музыкантша».
Музыкальное начало было очень сильным в творчестве Цветаевой. В ее поэзии нет и
следа покоя, умиротворенности, созерцательности. Она вся – в буре, в вихревом
движении, в действии и поступке. Более того, ей было свойственно романтическое
о творчестве как о бурном порыве, захватывающем художника, ураганном ветре,
уносящем его. Откроешь любую книгу – сразу погружаешься в ее стихию – в
атмосферу душевного горения, безмерности чувств, постоянного ухода от нормы,
драматического конфликта и противоборства с окружающим миром.
Вечная и самая дорогая Цветаевой тема – свобода и
своеволие не знающей меры души. Она дорожит и любуется этой прекрасной,
окрыляющей свободой:
Не разведенная чувством
меры –
Вера! Аврора! Души – лазурь!
Дура – душа, но какое Перу
Не уступалось – души за дурь?
Свободна сама поэзия Цветаевой. Ее слово всегда
свежее, не затертое, прямое, конкретное, не содержащее посторонних смыслов.
Такое слово передает жест не только душевный, но и физический; оно, всегда
ударное, выделенное, интонационно подчеркнутое, сильно повышает эмоциональный
накал и драматическое напряжение речи: «Нате! Рвите! Глядите! Течет, не так
ли? Заготавливайте чан!»
Но главным средством организации стиха был для
Цветаевой ритм. Это – сама суть, сама душа ее поэзии. В этой области она
явилась и осталась смелым новатором, щедро обогатившим поэзию XX века
множеством великолепных находок. Она беспощадно ломала течение привычных для
слуха ритмов, разрушала гладкую, плавную мелодию поэтической речи. Ритмика
Цветаевой постоянно настораживает, держит в оцепенении. Ее голос в поэзии –
страстный и сбивчивый нервный монолог, стих прерывист, неровен, полон ускорений
и замедлений, насыщен паузами и перебоями.
В своем стихосложении Цветаева вплотную приблизилась к
ритмике Маяковского:
Опрокинутыми…
Нот, планет –
Ливнем!
- Вывезет!!!
Конец… На-нет…
По словам Марины, это – как «физическое сердцебиение – удары сердца
– застоявшегося коня или связанного человека».
Поэзия Марины Цветаевой немелодична, ненапевна,
дисгармонична. Наоборот, она вобрала в себя рокот волн, раскаты грома и крик,
затерявшийся в арии морского шторма. Цветаева восклицала: «Я не верю стихам,
которые льются. Рвутся – да!». Она умела рвать стих, дробить на мелкие
части, «разметать в прах и хлам». Единица ее речи не фраза и не слово, а слог.
Цветаевой свойственно расчленение стихотворной речи: слово деление и
слогоделение:
В Россию – вас, в Россию – масс,
В на-Марс – страну! в без-нас – страну!
Особую роль с системе средств выразительности
Цветаевой играет пауза. Пауза – это тоже полноправный элемент ритма. В
противовес привычной постановке пауз на конец строки у Цветаевой они смещены,
сплошь и рядом приходятся на середину строки или на следующую строфу. Поэтому
стремительный стих поэта спотыкается, обрывается, поднимается:
Двадцать лет свободы –
Всем. Огня и дома –
Всем. Игры, науки –
Всем. Труда – любому,
Лишь бы были руки.
Синтаксис и интонация как бы стирают
рифму. И дело здесь в стремлении Цветаевой говорить цельно и точно, не жертвуя
смыслом. Если мысль не вмещается в строку, необходимо либо «досказать» ее, либо
оборваться на полуслове, забывая о рифме. Коль мысль уже оформлена, образ
создан, заканчивать стих ради полноты размера и соблюдения рифмы поэт считает
излишним:
Не чужая! Твоя! Моя!
Всех как есть обнесла за ужином!
- Долгой жизни, Любовь моя!
Изменяю для новой суженой…
На марш –
Цветаева всегда хотела добиться
максимума выразительности при минимуме средств. В этих целях она предельно
сжимала, уплотняла свою речь, жертвовала эпитетами, прилагательными,
предлогами, другими пояснениями, строила неполные предложения:
Все великолепье –
Труб – лишь только лепет
Трав – перед тобой.
Марина Цветаева – большой поэт, ее вклад в культуру
русского стиха XX века значителен. Судорожные и вместе с тем
стремительные ритмы Цветаевой – это ритмы XX века, эпохи величайших социальных катаклизмов
и грандиозных революционных битв.