Популярно о философии
Популярно о философии
Философия,
любовь к мудрости, есть стремление человека увидеть жизнь за пределами
поверхностного. Это есть стремление шагнуть за пределы видимостей и мнений и
установить настоящее знание о человеке, мире вокруг него и источнике обоих.
Некоторые
утверждали, что такое истинное знание, простирающееся за границы всего лишь
мнений индивидуумов, невозможно. Однако в этом случае такое их утверждение само
претендовало на некую истинность, простирающуюся за пределы лишь
индивидуального мнения и применимую ко всем универсально. В этом видна
самопротиворечивость, вроде: я прав - я неправ. И такая нелепица
предлагалась еще и на продажу другим, становясь оттого еще нелепее.
В
противоположность мнениям, даже считавшимися очевидными, неочевидные знания о
вещах, все же, после убедительной демонстрации, признавались знаниями, а не
простыми мнениями, и это позволяло использовать те знания продуктивно в мире.
Знаниями также считались общие принципы, не описывающие собственно конкретные
вещи, но применимые к последним и даже определяющие их поведение и
взаимодействие или сам факт существования. Сами такие принципы или идеи
оставались очевидными даже при отсутствиии тех вещей. Таковы были например идеи
математики. Числа, фигуры, их отношения оказывались необходимо и точно
применимыми к реальному миру, и оставались для человеческого ума даже более
реальными, чем сам этот мир, который легко можно было представить исчезнувшим,
тогда как соотношение сторон треугольника например оставалось несомненно верным
и независимо от самого факта существования или несуществования мира физических
вещей.
Интересно,
что при допускании в каких-то случаях правомочности различных мнений на разные
темы, сама возможность разных мнений относительно
математических истин, казались всем раумным людям просто чепухой, и всеми
ими признавалось лишь универсальное знание математики, которое можно было
продемонстрировать ясно и признать всеми, не лишенными способности к мышлению.
Тоже можно было сказать относительно логики: Она универсальна, и не существует
разных логических мнений, но лишь одна логика, применимая и признаваемая необходимо
любым человеческим умом, находящимся в здоровом состоянии.
Именно
из-за универсальной применимости логики ее стали считать средством и
критерием приобретения знаний всех разных категорий, а также общения на языке
знаний и о знаниях между всевозможными людьми, т.е. логика стала единственным
языком философии. Возможность философского общения вне логики является лишь
иллюзией людей, как правило очень мало знающих философию и не получивших
логического образования. Когда они начинают говорить о чем-то, по их
утверждению, “за пределами логики”, они все же стараются разделить с
собеседником некое собственное видение истины, считая последнюю
применимой и для того собеседника, а не только для самих себя, что выражают словесно.
Такая функциональная универсальность, предполагает универсальность самого языка
общения, а значит и универсальность логики. Тогда получается, что они пытаются
говорить логически, логику же и оговаривая, что является нелепостью, которую
следовало бы как можно скорее прекратить.
Когда
некоторые начинают говорить о “первичности бытия и вторичности сознания или
рациональности”, прослеживается аналогичная ошибка: Как они знают о том, что
находится (имеет бытие), по их же определению, за пределами самого знания? А если
они не знают об этом, то не могут и правомочно утверждать такой принцип. А если
они все же берутся делать это, то утверждения их просто невозможно понять, они
не имеют реального смысла.
Такого
рода проблемы были описаны не раз в истории философии, и те, кто изучал
последнюю внимательно, конечно же, распознают правоту выше предложенных
утверждений относительно элементарных ошибок поверхностного мышления о
философии. Однако эта статья преимущественно обращена не к знатокам, которым
просто следовало бы иногда напомнить, то что они и без меня прекрасно знают.
Обращена же она в основном к людям без философского образования, которые часто
были введены в заблуждене искаженными теориями о философии. Бывало, что и
довольно известные писатели допускали такого рода ошибки в своих построениях
мимоходом, увлекшись чем-то еще и забыв строго следить за каждым своим
утверждением в процессе преследования своей конкретной научной цели. Их же
малограмотные последователи или почитатели, могли, выхватив одно из таких ошибочных
утверждений своих кумиров, раздуть его до фундаментального принципа и приниматься
строить иногда здание целой философской школы на песочном основании, чего,
конечно же, сам тот кумир и не мечтал предпринять. Такие досадные ляпсусы очень
нередко можно найти и в научных трудах, а не только утверждениях или теориях дилетантов.
Иногда
случались и мисинтерпретации, т.е. когда некоему уважаемому автору
приписывалась позиция которую он никогда не принимал, рассматривая ее лишь как
частный случай в своем более объемном синтетическом учении, и даже иногда
утверждая сам невозможность такой позиции в отрыве от целого. Так например
некоторые специалисты называли Абиларда номиналистом, на основании того,
что элемент номинализма присутствовал в его теории об универсалиях
наряду с элементом реализма. Правда же состоит в том, что Абилард столкнул
номинализм с реализмом как тезис и антитезис и получил синтетическое
решение проблемы универсалий, называемое концептуализмом. Т.е. его нельзя было
называть ни первым, ни вторым, если внимательно читать его доктрину, что
очевидно и провалились сделать те “специалисты”, вроде Вайнберга (J. R. Weinberg) и Броуди (A. Broadie)*.
Справедливо
замечают, что в философии сформировались разные школы мысли с их
многочисленными приверженцами, и говорят что это якобы доказывает существование
разных логик. Однако упускают из виду что все они претендуют на
универсальность, пытаясь убедить и последователей других школ в своей именно
правоте, а некоторые готовы преобразовыаться под внешним влиянием. Какова тогда
остнова такого стремления к универсальным утверждениям и пластичности
_________________________________________________
* См. мое эссе: Abelard on Universals.
самих
школ мысли, не остающихся раз и навсегда неизменными? Очевидно и то и другое
предполагает возможность существование общего критерия мышления, т.е. наличие
самой универсальной логики. Отчего же легко, просто и стразу люди не убеждаются
и не принимают все и навсегда одну какую-нибудь школу? Дело здесь наверное в
том, что демонстрировать философские идеи далеко не всегда легко и кроме того,
кроме формальной логики, которую не каждый легко воспринимает и даже изучает,
предполагаются определенные интуиции, которые тоже не каждому доступны в
одинаковой мере, и обучение которым – процесс часто долгий и трудоемкий. Чаще
всего мы имеем дело с частичным развитием в конкретном человеке и способности к
формальной логике и к интеллектуальным интуициям. Отсюда и его предпочтения
отвергать одни посылки и принимать другие, как очевидные, а также и
способность-неспособность прослеживать строгость аргументации сначала до конца*.
Это не говорит в пользу многих логик, но скорее говорит в пользу разных уровней
способности интуиции и формального мышления, которые люди стараются всеже
привести к общему знаменателю, применяя свое видение универсальной логики и
свои попытки наблюдений за внешним и внутренним мирами. Иногда решить проблему
взаимопонимания можно,ъ указав на ошибку в формальном построении оппонента, а в
других случаях указав ему на необходимость развития интуиции в отношении
конкретной темы, например религиозной. Если дается разумный метод развития
такой интуиции и разумный срок, это напоминает научные приготовления к
определенному эксперименту, после завершения которых он может быть возобновлен
каждым, взявшим на себя такой труд приготовления, и доказать верность-неверность
предложенного кем-то принципа и возможности его верификации. Так в Йоге,
Буддизме, Христьянском и дохристьянском мистицизме предлагаются, определенные
упражнения, ритуалы для развития необычных интуиций, которых тогда становятся
собственным переживанием всякого прошедшего курс таких тренировок, что делает хорошо
понятными и доктрины этих школ, в которых сначала могли сомневаться или даже
считать их невозможными.
А
что же делать тем людям, которые не прошли такой полной подготовки и не могут
поэтому иметь тех особых интуиций? Тем людям, философия конечно не предлагает автоматически
принимать доктрины, предложенные теми школами, но предлагает просто держать
свой ум открытым допуская возможность таких верификаций, а также заняться всеже
такой специальной подготовкой к эксперименту, который может быть и докажет
правильность или неправильность тех доктрин. Одно лишь формально-логическое
усилие здесь не может считаться достаточным критерием ни для признания, ни для
опровержения.
Как
же тогда философу относиться к ортодоксиям? Философ, по своей сущности и
определению не может сам быть ортодоксом. Ортодокс уже имеет твердую
убежденность, мнение, а философ только все время стремится к истине, не
абсолютизируя никакое мнение, но допуская возможность правильности или
неправильности их всех. Для философа нужны доказательства правильности-
___________________________________________________
* См. мою статью Об интуиции
и формальном умопостроении.
неправильности.
Ему нужна демонстрация логическая или экспериментальная, чтобы сказать: это так
или это не так. Однако в сложных вопросах даже к демонстрациям он склонен
относиться очень осторожно и не спешить ставить точку. Философские вопросы-ответы
скорее заканчиваются многоточием…*
См. мою статью Проблемы Религии.
Александр Кудлай
Июля 16, 2006.